Текст книги "Через Кордильеры"

Автор книги: Иржи Ганзелка

Соавторы: Мирослав Зикмунд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц)

К Серебряной горе Потоси

На четвертый или пятый день пребывания в нагорье вы привыкаете к разреженному воздуху. Постепенно прекращаются спазматические боли от любого более или менее значительного физического усилия; перестает рябить в глазах, проходит ощущение тяжести в желудке и шум в ушах.

Остаются лишь некоторые постоянные явления. Это прежде всего необычная акустика разреженного воздуха. Клаксоны теряют свою звучность; на расстоянии 20 метров приходится почти кричать, чтобы понять друг друга. Кроме этого, начинает сказываться и другое обстоятельство, которое постоянно напоминает, что вы находитесь не на той, нормальной для человека высоте, где воздух не только плотнее, но и влажнее. Руки здесь вдруг становятся похожими на терку, кожа лопается, губы растрескиваются и кровоточат, веки горят, как обожженные, и каждый вздох раздражает слизистую оболочку носоглотки.

Но самый страшный враг людей, привыкших жить в более низких местах, подкрадывается к вам незаметно, с изощренной расчетливостью. Обнаружить его вы сможете лишь по головной боли, которая все чаще и неотступнее будет мучить вас. И только после этого вы начнете осознавать, с какой быстротой поползла вверх кривая утомляемости организма. Сонливость станет одолевать вас даже в полдень, в то самое время, когда она меньше всего требуется. Это последнее коварное оружие в оборонительной линии гор. Но как только вы распознаете действие этого оружия и сопровождающие его явления, вы научитесь и бороться против него. Для этого надо лишь планомерно и экономно расходовать свои силы, совершать более свободные, но в то же время и более уверенные движения, взять правильное дыхание и – приложить немножко силы воли.

Вполне естественно, что организм человека, живущего на равнине, никогда не сможет приспособиться к горным условиям до такой степени, как организм индейцев, живущих здесь с незапамятных времен.

Вот вы встречаете на дороге сухопарого, жилистого путника в пончо. Грудная клетка его по сравнению со щуплым телом непомерно развита. Не поленитесь спросить его, откуда и куда он держит путь.

– Утром я вышел из Такакиры, – скажет он, недоуменно глядя на вас.

По карте вы определите, что за шесть часов он прошел пешком 34 километра. А еще через два часа вы могли бы встретить его в 12 километрах отсюда. По нему совершенно не заметно, что он хоть сколько-нибудь устал, а между тем путь его проходит по такой местности, где тропа целый день скачет то вверх, то вниз, как на ледяных горах.

А в итоге – 6 километров в час.

Последний день пути к историческому городу Потоси. День на дорогах без машин, без людей, без жизни.

Поздно вечером, когда на вершинах Кордильер уже давно догорели и погасли багряные отблески заката, из глубокого мрака вдруг гроздьями высыпали огоньки и как бы застряли в густой черноте ночного неба. Это были сигнальные фонари, горевшие над сотнями бокаминас – входных отверстий, ведущих в штольни знаменитой Серебряной горы Потоси. А где-то глубоко внизу, на высоте 4 тысяч метров над уровнем моря, из старого города рудокопов били в небо фонтаны электрического света. К нам же Потоси был пока еще обращен ухабистыми мостовыми темных уличек и слепыми стенами глинобитных горняцких лачуг.

Но через некоторое время на нас повеяло дыханием колониального города Потоси. Из полумрака над низкими уличными фонарями выступали резные балконы и украшенные лепкой фасады старинных особняков. Просторные площади с сохранившимися жемчужинами колониальной архитектуры; повсюду шумные толпы индейцев в войлочных шляпах и потосийских индианок в характерных белых цилиндрах; мягкая, шепелявая испанская речь ребятишек, тут же облепивших «татру», как только мы включили мотор.

– Undo autito es. Y tiene el motor atra. Хороша машинка-то. И мотор у нее сзади.

Мы вдруг почувствовали себя какими-то чужими в этом круговороте городской жизни, который так внезапно, не дав нам опомниться, закружил нас.

Но над городом, вся в огоньках, светилась пирамида – и это не был мираж.

Мы находились в городе, чье название отдавало звоном серебра; в том самом городе, к которому некогда были прикованы жадные взоры всего старого мира.

СЕРРО-РИКО

Потоси.

Город, дважды рожденный на великую радость богатым и на великое горе беднякам, вдохнувшим в него жизнь. Город, окутанный призрачной дымкой серебряной славы; город, которому поклонялись и возносили молитвы, как языческому божеству; город, тысячу раз проклятый.

И вот он лежит перед нами, вокруг нас; мы в сердце его.

Дети горняков-индейцев копаются в пыли окраинных уличек, с глиняными кувшинами толпятся у колодца, скачут через канавы со сточной водой и вытаскивают из грязи чумазых малышей. Под балконами старинных особняков проходит большое стадо лам, впереди мелкими шажками семенит индеец в войлочной шляпе абатанадо и в красном пончо через плечо. На ступеньках иезуитской церкви Торре-де-Компаниа сидят старухи индианки, машинально протягивая руку за подаянием. Колокольный звон разносится над древним горняцким городом, который некогда вписал в свой герб величественный титул: «Muy Leal Ciudad Real» – «Верноподданнейший город королевский».

Утреннее солнце постепенно растапливает изморозь, выступившую за ночь в сырых закоулках. Босые индианки с гор, торопящиеся со своими ношами на базар, на минуту прислоняются спиной к теплой от солнца стене, чтобы немножко отогреть на влажных камнях мостовой окоченевшие ноги, и снова пускаются в путь.

Нижний Потоси пробуждается к жизни и начинает новый день.

А другой Потоси уже давно трудится, скрытый в чреве Серебряной горы, поглощенный мраком, пронзаемым вспышками шахтерских лампочек.

В долине между двумя этими городами лежит тень. Она уйдет на короткое время, изгнанная полуденным солнцем, спустившимся с вершины Серебряной горы по зеркальным ступеням тридцати двух искусственных озер, которые некогда были созданы индейцами над городом, – чтобы иметь запас воды, необходимой для промывки руды.

Но никакому солнцу не удастся изгнать из Потоси черную тень стяжательства, произвола и бесчеловечного гнета, распростершуюся над городом с первых дней его существования.

Что же это была за сила, которая смогла на заре нового века за несколько лет вызвать к жизни огромный город среди горных пустынь, на высоте более 4 тысяч метров над уровнем моря? Ведь действительно Потоси – это всего лишь оазис в пустыне гор, островок, затерянный в каменных волнах боливийского альтиплано. И хотя уже давно отгремели дни его былой славы и он сошел с арены истории, тем не менее город по сей день продолжает жить драматическими судьбами 40 тысяч своих жителей. Это лишь пятая часть того населения, которое насчитывал Потоси в пору своего величайшего расцвета – в начале XVII века. Это было время, когда слово «Потоси» гипнотизировало весь мир.

Пиво и кровь

Инка Гарсиласо-де-ла-Вега, сын испанского конкистадора и принцессы из рода инков, кроме ценных дат, оставил для истории еще и одну странную индейскую легенду. Согласно этой легенде тайна Серебряной горы была известна уже Уайне Капаку, одиннадцатому правителю империи инков. Он послал своих подданных овладеть богатствами этой горы. Легенда повествует о том, что едва инкские рудокопы прикоснулись к склону горы, как из недр земли раздался громоподобный голос, предостерегавший изумленных индейцев: – Бог бережет сокровища для того, кто придет позже…

С той поры никто из инков не отваживался отнять у таинственной горы ее сокровища. А гору назвали «Потоси», что значит «Голос».

Пришло время испанцев.

Вскоре после вторжения в империю инков они узнали от своих союзников и противников о легендарной горе серебра. Долго они пробивались к ней через горы, подгоняемые видением несметных богатств. Их путь был залит слезами и кровью, усыпан пеплом пожарищ. Но когда они добрались до Потоси, то не обнаружили здесь почти никаких признаков жизни. Они стояли на земле, полной серебра, но самого серебра найти не могли. Они искали клады сверкающего металла, а находили одни серые камни. Только смекалка, знание и умелые руки могли превратить их в драгоценный металл. А испанские авантюристы способны были предложить только безграничную алчность, отвагу безумцев да бездумный азарт игроков.

Они уже готовились в обратный путь – горький путь обманутых и разочарованных, как вдруг к ним подошел пастух-индеец. Звали его Уалька. На его ладони блестели капельки белого металла, священного металла древлей империи инков.

Серебро! Чистое серебро!

Прошлым вечером одна из овец Уальки забрела на склоны таинственной горы. Он искал ее до глубокой ночи. Выбившись из сил и окоченев, он поджег сухой куст, чтобы защититься от ночного холода. А утром обнаружил среди корней чистое серебро, выплавленное из руды жаром горящего куста.

Хозяин Уальки, Хуан-де-Вильяроэль, сделался первым владельцем такого богатого серебряного рудника, какого еще не знали ни века, ни страны. А большего и не требовалось для того, чтобы стать испанским вице-королем в Новом Свете и получить от короля Карла V высочайший титул открывателя и основателя.

Историей не зафиксировано, какой титул достался Уальке; испанским историкам и в ум не приходило заниматься судьбой какого-то индейца-раба, хотя его открытие повлияло на весь ход мировой истории.

День 22 апреля 1545 года был тем знаменательным днем, когда Вильяроэль почувствовал в своей руке холодок от капельки потосийского серебра. В ту минуту он еще сам не подозревал, какая страшная черная туча опустится с его руки на всю землю, чтобы придавить ее на многие столетия. Он знал только одно: в этой горе спрятано серебро. Его серебро, его слава, его бессмертие, исполнение самых заветных желаний завоевателя. А для этого достаточно будет вскрыть недра горы и вырвать затаенные ее сокровища.

До конца года он привел к горе Потоси сто семьдесят испанских авантюристов и три тысячи индейцев. Они заложили новый город и вонзили кирки в тело горы.

Через восемнадцать месяцев в Потоси уже стояло 2 500 домов, в которых жили 14 тысяч человек.

Спустя четверть века город серебра разросся настолько, что уже насчитывал около 120 тысяч жителей. В то время на всем полушарии не было города больше, чем Потоси. Северная Америка была сплошь покрыта девственными лесами, и туда еще не ступала нога белого человека. Славная Лима, резиденция вице-короля, перед лицом потосийского солнца казалась холодной луной. Парижу, Лондону, Риму и родной Севилье оставалось лишь бледнеть от зависти и плестись за молодым Потоси, уступая ему в количестве, благочестии и безудержном мотовстве его жителей.

За несколько лет город невежественных миллионеров привлек к себе со всего света целую армию архитекторов, скульпторов, художников и поэтов, ремесленников и банкиров, игроков, преступников и проституток. Город рос – хищно, бурно, хаотически – в самом сердце горных пустынь, на высоте около 4 000 метров над уровнем моря, рос, поднимаясь к своей славе на спинах лам и горняков.

Серебряная гора чадила тысячами костров; ночью она полыхала тысячами огней, днем окутывалась дымом. Испанцы отняли у инков Серебряную гору, они отняли у них и способ выплавки серебра. Их рабы перемешивали руду с углем и поджигали эту смесь в больших чанах, поставленных на ветру. Руды с богатым содержанием серебра давали результаты даже при таком примитивном способе выплавки, если, конечно, ветер был достаточно сильный, чтобы раздуть огонь. В пору безветрия источник серебра надолго высыхал, и так продолжалось до того времени, пока немцы не принесли сюда свой новый оригинальный метод амальгамации – извлечения серебра из руды с помощью ртути.

Ненасытный Потоси шагнул за море и добрался до Испании; он вдохнул новую жизнь в Альмаденские копи и стал выжимать из них тонны ртути. Но через десять лет были найдены источники поближе. В перуанских горах возле Уанкавелики ртути оказалось столько, что спустя несколько лет поток потосийского серебра превратился в безбрежную реку богатства.

Потоси, избалованный Старым и Новым Светом, утопал в роскоши и великолепии. Постоянно не хватало только одного: рабочих рук. Владельцы рудников повсюду устраивали облавы на индейцев; они истребляли население целых областей, доходя до далеких берегов Венесуэлы. Но массы рабов таяли под руками испанцев, как весенний снег. Тысячами умирали они в Уанкавелике, отравляясь ртутными парами. На подземные работы в недрах горы Потоси индейцев заключали сроком на пять лет. На протяжении пяти долгих, бесконечных лет они почти не видели солнца, того самого солнца, которому они издревле воздавали молитвы, как творцу жизни, как своему величайшему божеству, как отцу своих добрых правителей.

Жилища рабов, их лазареты и кладбища находились под землёй. Из каждой тысячи закованных в кандалы людей, которых загоняли в серебряные штольни, в первый же год погибало восемьсот. Несколько калек, переживших ужасы пятилетнего рабства, умирало вскоре после освобождения. Уже в шестнадцатом столетии укоренился обычай, по которому индейцы, отправляясь на Серебряную гору смерти, завещали свое имущество ближним. А родственники на прощанье справляли панихиды по уходящим.

Ничуть не легче приходилось индейцам и на монетном дворе в Потоси. Немые свидетели их мук и страданий до сих пор стоят в нескольких шагах от площади, в Каса-де-монеда – на старом монетном дворе. Деревянные чеканные станки с единственной металлической деталью – матрицей – размещаются на высоком первом этаже. От станков в закрытый подвал тянутся деревянные приводные валы; к их концам приделаны поперечные бревна, как у конного ворота. Там, внизу, в полумраке подвального помещения выбивались из сил закованные в колодки рабы-индейцы, которые, словно тягловый скот, вращали валы, делая круг за кругом – сто, тысячу раз, до упаду. С каждым шагом эти некогда вольные сыны гор каплю за каплей отдавали силы свои и жизни машинам, чеканившим серебряные монеты. Кровавое рождение несметных богатств отпечатывалось на каждой из них чеканным портретом Его Католического Величества.

В результате индейцы восстали против тиранов. Обе стороны несли потери, кровь лилась рекой, и в конце концов был заключен «мир», в честь которого выкатили бочки с кукурузным пивом—чича. Потосийцы до сих пор ежегодно отмечают годовщину того дня, и этот их праздник носит довольно странное название: «Chicha у sangre».

Пиво и кровь…

Джинн, выпущенный Уалькой

Испанские правители, мечом и крестом завоевавшие Новый Свет, ни во что не ставили жизнь человека. Самым возвышенным их идеалом было серебро. А серебро – это деньги. Серебра жаждали владельцы рудников, серебро изменяло облик Перу, к серебру тянулись руки испанских королей. Дань обязательной пятой части только до 1593 года принесла королевской казне головокружительную сумму – 400 миллионов серебряных песо. Потосийского серебра, как всеисцеляющего снадобья, ждала Европа, когда иссякли ее собственные ресурсы в Чехии, в Тироле и Саксонии. Серебро из горы Потоси вновь открыло широкий доступ в Европу драгоценным кореньям, шелкам, благородным металлам и всем прочим сокровищам Востока, на которых испокон веков держалось растущее богатство европейских городов, расположенных вблизи великих торговых путей.

До конца средневековья серебро шло из Венеции через Вену и Прагу в Саксонию или через Аугсбург и Нюрнберг в северную Германию. Второй путь венецианских купцов принес жизнь Констанце, Базелю и Страсбургу, третий проходил по долинам Роны и Марны в Нидерланды и в города немецкой Ганзы.

Турки во время своих захватнических походов перерезали жизненосную артерию Венеции – древний торговый путь по суше в Индию. Португальцы проложили новый. Они доплыли до Индии, обогнув южный мыс Африки. А испанцы оказались счастливцами, заполучившими драгоценные металлы в Новом Свете. Индия соглашалась отправлять свои товары по морю вокруг Африки, как и прежде – через пустыни Среднего Востока, только за золото и серебро. Испанцы высосали кровь из империи инков, и эта кровь вернула жизнь ослабевшим артериям мировой торговли. Испанцы своим серебром произвели переливание крови, повлиявшее на весь ход истории.

Эрнст Самгабер в своей книге «Биография Южной Америки» попытался проследить, куда докатилась волна, поднявшаяся в сердце Кордильер четыре столетия назад.

Вот что он писал:

«Поток серебра, вырвавшийся из Потоси, покатился далеко за море и, дойдя до Испании, затопил ее богатством и могуществом. Наступил счастливый век испанской экономики, искусства и наук. А из Испании серебро потекло дальше и превратило маленькую Португалию в сильную мировую державу, которая на сто лет обеспечила себе монополию торговли у берегов Африки и в Индийском океане. Но серебряный поток на этом не остановился: он перевалил через Пиренеи и залил Францию, – позднее, в семнадцатом веке, на живительной почве его наносов расцвел век короля Солнца и его сказочной роскоши, – но прежде поток серебра проник еще в Голландию и превратил эту небольшую страну в крупнейшего транспортировщика товаров всего мира. Сила и величие Голландии покоились на испанском серебре. На испанском же серебре выросло и мировое могущество Англии. В стороне остались только страны, до сих пор стоявшие во главе европейской истории, – Италия и Германия. Им было отказано в наследовании того великого исторического процесса, который начался в Потоси».

Но и Самгабер не смог бы предсказать, как выглядел бы современный мир, если бы в морозную ночь 22 апреля 1545 года овца индейца Уальки не забрела на склоны таинственной горы.

Только цифры заставляют поверить в правду о страшной силе серебра, которое хлынуло из горы Потоси, чтобы затопить мир и изменить судьбы целых народов.

За период с 1521 по 1530 год, когда была покорена Мексика, испанцы вывезли в Европу 148 килограммов серебра и 4 889 килограммов золота. В следующее десятилетие, завоевав империю инков, они получили 86 193 килограмма серебра и 14 466 килограммов золота. Прошло еще десять лет, и их добыча возросла до 177 573 килограммов серебра и 24 957 килограммов золота. Это было поистине умопомрачительное богатство. Но Старый Свет оцепенел, пораженный, когда испанцы за десятилетие, с 1551 по 1560 год, привезли в Кадис 303 121 килограмм серебра и 42 620 килограммов золота…

По сути дела, тогда и закончилась в Новом Свете разбойничья добыча золота, ибо больше брать было нечего. В следующем десятилетии приток золота уменьшился на одну пятую. Но Серро-Рико – Богатая гора – заставила испанцев позабыть о сокровищницах инков. В последние четыре десятилетия испанцы ошеломили мир невероятными цифрами. Их галеоны под конвоем знаменитой Серебряной флотилии доставили:

942 858

1118 591

2 103 027 и

2 707 626 килограммов серебра. За вторую половину XVI века в Испанию из Потоси было привезено в общей сложности 7 175 223 килограмма серебра. Для перевозки такого количества серебра сегодня потребовалось бы двадцать четыре товарных состава по тридцати вагонов, грузоподъемностью в 10 тонн каждый. Но и это было далеко не все, что испанцы выжимали из горы Потоси.

Много серебра оставалось в Новом Свете, но еще больше его попадало в руки французских и особенно английских морских пиратов. По многочисленным подсчетам, их добыча была даже больше того, что благополучно доходило до Кадиса. Для Англии тех времен дело не ограничивалось просто разбоем, от которого могла поживиться и королевская казна. Англичане вели крупную игру. Их цель состояла в том, чтобы пробить брешь в испанской монополии на торговлю с западным полушарием. Пиратские флотилии стали для Великобритании той базой, на которой она создала свою мощь мировой морской державы.

Но лавина потосийского серебра, затоплявшая Европу, несла с собой и губительные семена. Страну за страной возносила она сперва на вершину богатства, могущества и славы, а после низвергала в хаос экономической разрухи. Волной инфляции она разбивала устойчивость цен, воскрешала и снова разрушала до основания целые отрасли промышленности и сельского хозяйства; вопреки здравому смыслу она объявляла богатейшие державы государственными банкротами, подтачивала силу всех действовавших до сих пор экономических законов и резко накаляла социальную и политическую атмосферу всей Европы. Она обрушила на нее тяжесть целой серии войн; она изменяла облик мира. В Потоси за эту лавину серебра было заплачено жизнью 8 миллионов рабов-индейцев.

Страшный серебряный смерч, всемогущественного джинна – вот кого выпустил из бутыли простодушный Уалька со своей овцой и капелькой серебра на ладони.