Текст книги "Чудо"

Автор книги: Ирвин Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)

Лиз бросила на свою спутницу озорной взгляд.

– Знаете, Аманда, вы мне по душе. Мы с вами споемся.

– Поэтому-то я и еду в Котре. Я хочу доказать Кену, что Бернадетта и сама не верила в то, что грот способен лечить. До меня дошли слухи о том, что, когда Бернадетта болела, она не шла в грот, а ехала в Котре и принимала там термальные ванны. Если я смогу найти доказательства того, что это правда…

– Это чистая правда, уверяю вас,– перебила ее Лиз. Аманда чуть не подскочила на сиденье.

– Правда? Вы в этом уверены?

– На сто процентов! Мне сообщил об этом самый крупный в Лурде специалист по всему, что связано с Бернадеттой. Его зовут отец Рулан. Это важная шишка среди здешних церковников. Он очень близок к епископу Тарбскому и Лурдскому, а также считается экспертом по этой девчонке.– Лиз засмеялась.– Теперь и я могу вам рассказать, что понадобилось мне в Котре. Вы не поверите, но это так. Я еду туда, чтобы доказать, что Бернадетта была обманщицей.

– Я не могу утверждать, что с ее стороны это был преднамеренный обман. Девочка могла верить в то, что ей являются какие-то видения. Возможно, это были галлюцинации.

– Да какая разница! – воскликнула Лиз. Она кивнула в сторону открытого водительского окна и добавила: – Поглядите, какой чудный выдался денек. Взгляните, какая кругом красота.

Они ехали по долине вдоль реки. Зеленые склоны холмов, поднимавшиеся справа и слева, были испещрены пятнышками сельских домов, казавшихся отсюда крошечными. Кусочек Швейцарии, невесть как оказавшийся во Франции, подумалось Аманде. Сходство этого пейзажа со швейцарским усиливали покрытые снежными шапками горные пики, высившиеся вдали. Путешественницы проехали через городок Аржеле-Газо и сейчас въезжали в другой городишко, который назывался Пьерфит-Несталя.

– Сегодня утром в Лурде,– снова заговорила Лиз,– я брала интервью у отца Рулана, и именно он рассказал мне о том, что Бернадетта не верила в способность грота исцелять или, по крайней мере, эта сторона дела ее не интересовала. Когда ей становилось плохо, она отправлялась на курорт в Котре и принимала термальные ванны, надеясь на то, что они помогут ей выздороветь. Поскольку эту историю рассказал мне отец Рулан, я верю каждому ее слову. Однако когда готовишь статью-разоблачение, нужно быть крайне осторожной и трижды все перепроверить. Я позвонила в Котре и договорилась об интервью с отцом Кайю, тамошним приходским священником.

Лиз ненадолго замолчала.

– Да, передо мной стоит та же цель, что и перед вами. Я хочу показать Бернадетту такой, какой она, по моему мнению, была,– либо ненормальной, либо лгуньей, а может, и то и другое. В течение десятилетий людям очень хотелось верить ей, и никто не взял на себя труд повнимательнее присмотреться к фактам. Все с готовностью принимали ее россказни на веру. Я хочу написать статью, которая станет настоящей бомбой, и так называемая Неделя Новоявления – самое подходящее время для этого. Но когда ты собираешься устроить взрыв, который потрясет весь мир, необходимо обладать неопровержимыми фактами. Именно их я и рассчитываю найти в Котре.– Лиз снова усмехнулась.– Так что мы с вами – единомышленники, только мотивы у нас разные. Денек обещает быть веселым. Жду не дождусь, когда мы там окажемся. Оп-ля! Мы, наверное, подъезжаем. Видите, дорога пошла в гору!

После того как они выехали из города, дорога и впрямь стала круто карабкаться вверх вдоль обрывистого склона холма. Подул резкий ветер. Они миновали несколько небольших водопадов, а затем проехали по мосту через огромное ущелье, по дну которого бежала река, которая называлась Гав-де-Котре, если верить карте. Наконец долина стала расширяться, и впереди показался угнездившийся между холмов курортный городок Котре.

Вскоре путешественницы въехали на улицы города и миновали два комплекса термальных ванн – согласно карте «Термы Цезаря» и «Новые термы».

– Вот они,– проговорила Лиз,– те самые ванны, куда ходила Бернадетта, считая их гораздо более полезными для здоровья, чем ее собственный грот.

Затем они оказались на площади Жоржа Клемансо, в географическом центре города. Над крышами домов возвышался чуть в отдалении шпиль собора Богоматери Котре. Того самого собора, куда лежал их путь.

Лиз указала на шпиль:

– Нам – туда.

– По следам Бернадетты,– почти весело сказала Аманда.

Мысль о том, что она находится совсем рядом с целью своего путешествия, наполняла ее радостью.

Машина повернула на узкую улочку с односторонним движением, которая вела прямиком к церкви. Доехав до ее конца, женщины обнаружили, что маленькая площадь перед церковью служит по совместительству автостоянкой. Они вышли из БМВ, не сговариваясь потянулись и стали разглядывать собор. Массивное сооружение окружала кованая чугунная решетка, секции которой были вмонтированы в грязно-белые блоки из дикого камня.

Лиз взглянула на часы.

– Как раз вовремя,– сообщила она,– даже минут на десять раньше назначенного срока. Но ждать не будем. Пойдем поищем его.

Они обошли площадь, носившую, как выяснилось, имя Жана Мулена [23]23
  Мулен Жан (1899-1943) – герой французского Сопротивления. Погиб под пытками гестаповцев.


[Закрыть], осмотрели памятник французскому солдату и плиту, на которой были высечены имена горожан, павших в Первую и Вторую мировые войны, и поднялись по пологим ступеням к входу в церковь.

Прихожан внутри оказалось немного, месса уже подходила к концу. Они остановились у дверей, и Аманда стала рассматривать внутреннее убранство собора. Приалтарное пространство было ярко освещено и имело на удивление современный вид: полукруглые ступени из белого шлифованного мрамора вели к застланному бежевым ковром возвышению и стоявшему на нем белому алтарю квадратной формы.

Наконец месса закончилась. Прихожане и туристы потянулись к выходу, а Аманда и Лиз двинулись вперед, чтобы перехватить юнца с покрытыми пушком щеками, с виду типичного мальчика-хориста, шедшего по боковому нефу.

– Нам назначена встреча с отцом Кайю,– произнесла Лиз на французском.– Он здесь?

– Святой отец должен находиться в ризнице, мадам.

– Вас не затруднит передать святому отцу, что из Лурда приехала Лиз Финч, чтобы повидаться с ним?

– С радостью выполню вашу просьбу, мадам.

Парень поспешил в ризницу, а Лиз и Аманда стали осматривать фрески и богатые украшения на стенах собора. Около алтаря Лиз остановилась, чтобы получше рассмотреть старинное изваяние – тридцатипятисантиметровую статуэтку Девы Марии, покрытую наполовину облупившейся голубой краской и стоящую на деревянной подставке под стеклянным колпаком.

– Что здесь написано? – спросила Аманда, указывая на дощечку, установленную рядом.

Лиз наклонилась, прочитала и перевела на английский:

– «В год тысяча восемьсот пятьдесят восьмой от Рождества Христова, между семнадцатым и восемнадцатым явлением, юная жительница Лурда, скромная провидица из Массабьеля Бернадетта Субиру прибыла в Котре на излечение и прочитала молитву перед этим изваянием Пречистой Девы Марии».

Закончив читать, Лиз удовлетворенно хмыкнула:

– Что ж, это полностью подтверждает правдивость того, о чем рассказал мне отец Рулан.

Возле них вновь появился мальчишка-хорист.

– Отец Кайю находится в ризнице и готов принять вас. Пойдемте, я вас провожу.– Произнеся это, он, однако, не сдвинулся с места, а указал на статую Богородицы и спросил: – Вас интересует визит святой Бернадетты?

– Очень интересует,– ответила Аманда.

– В таком случае я покажу вам мемориальную комнату в ее честь,– обрадованно сказал юнец и торопливо поднялся по устланным ковром ступеням, ведущим к какой-то двери.

Аманда и Лиз двинулись следом за ним.

– Часовня Святой Бернадетты,– объявил мальчишка.

Это было узкое голое помещение в современном стиле, с узорчатым ковровым покрытием, темно-бордовыми скамьями без подлокотников и несколькими небольшими фигурками святых на стенах светло-коричневого цвета.

– Очень мило, и очень… никак,– констатировала Лиз. Похлопав юнца по плечу, она заговорщическим тоном сказала: – А теперь проводи нас к своему вождю.

Парень посмотрел на нее озадаченно, и журналистка объяснила:

– К отцу Кайю.

Через несколько минут они вошли в ризницу. Отец Кайю стоял у стола и разливал горячий чай в чашки из лиможского фарфора. Подойдя к нему, Лиз протянула руку и представилась:

– Я – Лиз Финч из американского информационного агентства. А это моя подруга, Аманда Клейтон. Она приехала в Лурд со своим мужем, который болен и жаждет исцеления.

Поприветствовав гостей, отец Кайю предложил им сесть на стоящие возле стола стулья с прямыми спинками, а затем пододвинул к ним чашки с чаем. Кайю, облаченный в черную сутану, был толстяком невысокого роста. Густая черная челка была призвана компенсировать внушительную плешь, а на лице преподобного главенствовал фурункул, затмевавший собой даже выступающие вперед желтые зубы. Его черные брови были сдвинуты, взгляд – хмур, и Аманда предположила, что это его обычное выражение лица. Хотя поведение отца Кайю было вполне дружелюбным, он производил впечатление человека желчного, раздражительного, готового в любой момент взорваться.

Поставив на стол блюдо с печеньем, преподобный выбрал одну печенинку и, балансируя с помощью собственной чашки с блюдцем, уселся на стул, стоявший рядом с Амандой.

– Итак,– заговорил он, перейдя на английский и обращаясь к Аманде,– вы приехали в Лурд, стремясь подарить своему мужу здоровье. Как вам понравился Лурд?

Аманда растерялась.

– Я… Честно говоря, у меня не было времени осмотреть город,– промямлила она.– Но он… он необычен.

Отец Кайю презрительно фыркнул.

– Он ужасен! Я терпеть его не могу и редко там бываю.

Он обладал резкими манерами и, увидев, что Лиз смотрит на него с сияющей улыбкой, обратился к ней:

– Мисс Финч, в нашем телефонном разговоре вы сослались на отца Рулана, сказавшего вам, что маленькая Бернадетта, надеясь на выздоровление, предпочитала посещать не свой пресловутый грот, а наши термальные ванны. Вы спросили меня, насколько это соответствует действительности. То, что вы заговорили об этом, заинтересовало меня, и именно по этой причине я согласился уделить вам толику своего времени. А также из-за того, что вы хотя бы на миг допустили, что наш прославленный отец Рулан может говорить правду.

– Я – журналист и должна…

– Да-да, я понимаю,– перебил ее отец Кайю.– Вы полагаете, что попам верить нельзя. Вы покупаете товар и хотите убедиться, что он не тухлый, особенно если продавец – такой проныра, как отец Рулан. Когда вы пересказали мне историю, которую он вам поведал, я решил встретиться с вами. Что же касается Бернадетты и ее приездов сюда, то, если помните, я сказал: «Приезжайте и посмотрите сами». Ну что, увидели?

Лиз тряхнула головой:

– Мы видели статую Пречистой и надпись рядом с ней.

Отец Кайю попробовал чай, подул на него и заговорил:

– Во времена Бернадетты наш Котре был популярным курортом с лучшими в мире целебными источниками. Кстати, вы видели термальные комплексы?

– Да,– кивнула Аманда.

– Сегодня они уже не привлекают столько народа, как в прошлом, но во времена Бернадетты наш город считался подлинной жемчужиной в короне Франции. А Лурд, наоборот, был заштатным, утопающим в нищете городишком. Но эта маленькая крестьянская девчонка поставила все с ног на голову. Она превратила Лурд в мировой центр, а нас низвела до уровня забытого Богом полустанка. На самом деле ее роль, скорее всего, была вполне невинной. Но те люди, что стояли за ее спиной, увидели благоприятную возможность и не преминули воспользоваться ею.

Священник снова подул на чай, сделал глоток и задумчиво надкусил печенье.

– Нет, Бернадетта, конечно, не верила в целебные силы грота. Она болела с первых дней своей жизни. Ее задела своим черным крылом эпидемия холеры, которая унесла жизни тысяч других людей. Несчастный, вечно голодный ребенок, ходивший в обносках и страдавший от хронической астмы. Я полагаю, у нее и в мыслях не было, что ее может исцелить какой-то случайно обнаруженный ею грот, поэтому в промежутке между двумя ее последними видениями, подхватив серьезную простуду, она приехала сюда, в Котре, чтобы принять термальные ванны и помолиться.– Святой отец фыркнул, поставил пустую чашку на стол и с горечью закончил: – Изобретатель не доверяет собственному изобретению!

– Что вы подразумеваете под словом «изобретение»? – встрепенулась Аманда.– Вы употребили его в буквальном или в переносном смысле?

– Да я и сам не знаю,– протянул отец Кайю.– Не знаю,– повторил он, глядя в никуда.– Я – священнослужитель до мозга костей, истовый католик, пожалуй, даже более искренний в вере, нежели те церковные звонари, которые выступают перед почтеннейшей публикой в Лурде. Я безоговорочно верю в Бога Отца, Его Сына, Святую Пренепорочную Мать Иисуса и во все церковные таинства. Что касается чудес, то здесь у меня нет такой уверенности. Наверное, время от времени они случаются, но на протяжении всей моей жизни я не видел ни одного чуда и сомневаюсь, что нечто подобное выпало на долю маленькой Бернадетты. Видите ли…

Тут голос преподобного угас, и он замолчал, словно впав в транс.

От возбуждения Аманда не находила себе места, и беглый взгляд, брошенный ею на Лиз, сказал ей, что ее новоиспеченная подруга испытывает те же чувства. Она прекрасно понимала, чем объясняется сварливый тон преподобного, тот скепсис, с которым он говорил о Лурде. Причины всего этого были на поверхности: святой отец завидовал Лурду и негодовал из-за того, что он сам и его город остались на задворках и навеки обречены играть почти бессловесную роль лакея с единственной репликой «Кушать подано!». И все это – из-за причуды, прихоти, из-за фантазий какой-то безграмотной девчонки. Собственным жалким положением и убожеством своего прихода отец Кайю был обязан этой маленькой негодяйке и политическим махинациям церковных интриганов.

Аманда понимала: если отец Кайю продолжит свой рассказ, она услышит еще и не такое. И она, и Лиз получат даже больше, чем то, на что они рассчитывали. Возможно, святого отца пугали собственные слова и он раздумывал: а не лучше ли замолчать? Но нет, сказала себе Аманда, этот человек не из тех, кто легко пугается. И она решила подстегнуть его, заставить продолжать рассказ. Нарушив молчание, она сказала:

– Продолжайте, святой отец. Все, что вы рассказываете, так интересно! Вы говорили о Бернадетте и ее видениях.

Отец Кайю покачал головой, как китайский болванчик.

– Я как раз думал об этом… О чудесах.– Он сфокусировал взгляд на своих гостьях.– Видите ли, всякие там видения и чудеса частенько происходят с жителями деревушек в долинах Пиренеев, а также с молодежью в Португалии и отдаленных районах Италии.

– Вы хотите сказать, что такие же видения, которые являлись Бернадетте, могли являться и другим людям, подобным ей? – уточнила Аманда.

Поскольку отец Кайю был с детства лишен способности смеяться, он лишь хмыкнул.

– Другим людям? – переспросил он.– Таким, как Бернадетта? Да их были сотни – и до, и после Бернадетты! Насколько мне известно, в период между тысяча девятьсот двадцать восьмым и тысяча девятьсот семьдесят пятым годами только в Италии восемьдесят три человека заявили о том, что они видели Деву Марию. Вы слышали об инциденте, случившемся в Ла-Салетт, неподалеку от Гренобля?

– По-моему, я что-то такое слышала,– сказала Лиз.

– А я – нет,– вставила Аманда.

– Ла-Салетт – это обычная деревня,– стал увлеченно рассказывать отец Кайю.– Девятнадцатого сентября тысяча восемьсот сорок шестого года двое местных пастушков, пятнадцатилетняя Мелани Кальве и одиннадцатилетний Максимен Жиран, увидели Деву Марию и услышали произнесенные ею слова тайного пророчества. Мальчик попал в лапы полиции, но отказался открыть тайну, доверенную ему Пресвятой Девой. Полицейские допрашивали обоих детей на протяжении нескончаемых пятнадцати часов, но так и не добились от них ничего. Зато через четыре года дети сообщили суть тайны, доверенной им Пресвятой Девой, Папе Пию Девятому, и тот принял решение не обнародовать ее. Достоверность видений, выпавших на долю этих двоих, стала предметом горячих дискуссий. Мелани признали частично ненормальной и крайне невежественной. Даже апологеты католицизма называли ее ленивым и беспечным существом. Репутация Максимена была и того хуже. Умный парень, он при этом слыл прожженным лжецом и пошляком. Их обоих называли отвратительными молодыми людьми. И тем не менее консервативная часть католиков безоговорочно поверила рассказанной ими истории. После того как детишек сплавили с глаз долой (девочку отдали в женский монастырь в Англии, а парня – к иезуитам), святые отцы принялись, как сейчас модно говорить, «раскручивать» чудо Ла-Салетт. Туда потянулись толпы паломников, и городок стал процветать. Эта история вам ничего не напоминает?

– Невероятно! – выдохнула Аманда.

– Чудо в Ла-Салетт произошло до Лурда, а после него была Фатима в Португалии. Тринадцатого мая тысяча девятьсот семнадцатого года трем пастушкам, Жасинте и Франсишку Марту и их подружке Лусии душ Сантуш, которым было семь, девять и десять лет, в ветвях дуба явилась Дева Мария и велела им приходить на это место тринадцатого числа каждого месяца вплоть до октября. Она являлась детям на протяжении шести месяцев, открывая им, разумеется, всякие секреты. Церковники не верили пастушатам, и детишек даже отдали под суд, однако скептики проиграли, и с тех пор Фатима стала вторым по значению святым местом в Европе, уступая по своей популярности только Лурду.

– Получается, что эти португальские ребята могли знать о Бернадетте? – предположила Лиз.– Точно так же, как сама Бернадетта могла знать про Ла-Салетт?

– Вполне вероятно,– согласился отец Кайю.– Но в случае с Бернадеттой она, должно быть, позаимствовала сценарий из Бетаррама, если, конечно, сценарий вообще имелся.

– Из Бетаррама? – тупо повторила Аманда.

– Это городок на Гав-де-По, неподалеку от Лурда. Считается, что чудеса там происходили многократно и на протяжении многих веков. Дева Мария в белом появлялась в этом городе бессчетное число раз, а самым впечатляющим случаем был вот какой. Маленькая девочка упала в реку и стала тонуть, но тут на берегу появилась Пречистая Дева и протянула малышке крепкую ветку. Тонущая девочка ухватилась за нее и была спасена. В Бетарраме имелся свой «чудесных дел мастер», Мишель Гаракуа, который стал ректором местной семинарии и проявил себя как великолепный педагог. Он также обладал способностью левитации. Гаракуа умер в тысяча восемьсот шестьдесят третьем году, а в тысяча девятьсот сорок седьмом был причислен к лику святых. Как бы то ни было, Бернадетта могла скопировать свой сценарий именно с событий в Бетарраме.

Аманда была заинтригована.

– Каким образом? – спросила она.

– Бетаррам привлекал Бернадетту, и она часто посещала тамошнюю церковь. Ее священнослужители признали, что до первого появления Пречистой в Лурде Бернадетта четыре или пять раз приходила в их церковь и молилась. Даже четки, которые она брала с собой в грот, были куплены ею в Бетарраме. До и после видений Бернадетты Мишель Гаракуа был еще жив. Бернадетте велели повидаться с ним, и он безоговорочно поверил каждому ее слову. Рассказывают, что кто-то сказал ему: «Лурд вполне может затмить ваш Бетаррам». На это Гаракуа ответил: «Какое это имеет значение, если это происходит во славу Матери Божией!» Вплоть до своей смерти он многократно посещал грот.

Отец Кайю помолчал и добавил:

– Короче говоря, Бернадетта легко могла позаимствовать в Бетарраме идею явления Девы Марии и перенести ее в Лурд.

Лиз подалась вперед и сказала:

– Благодарю вас за прямоту, святой отец. Думаю, не многие священнослужители готовы к подобной откровенности. Я вижу, что в вашей душе живет искренняя вера, и в то же время вы с подозрением относитесь к истории Бернадетты.

– Боюсь, что вы правы,– вздохнул отец Кайю.

– Частые наезды Бернадетты в Бетаррам и впрямь дают пищу для подобных подозрений. Скажите, святой отец, а нет ли у вас еще каких-нибудь доказательств, которые помогли бы вывести Бернадетту на чистую воду?

Отец Кайю насторожился.

– Вывести на чистую воду? – переспросил он.– Нет, у меня нет неопровержимых улик против нее или против ее честности. Только подозрения, только косвенные свидетельства, которые заставляют ее историю выглядеть сомнительной.

– Не могли бы рассказать о них более подробно? – не отставала Лиз.

– О, их много, даже слишком много,– развел руками отец Кайю.– Начнем с родителей Бернадетты, Франсуа и Луизы Субиру. В красочных буклетах, которые раздают паломникам в Лурде, они представлены как любящие родители, бедные, но трудолюбивые люди, самоотверженно сражавшиеся с превратностями судьбы. Чушь все это! Оба были отъявленными пьяницами. Я вовсе не собираюсь перекладывать грехи родителей на плечи Бернадетты и рассказываю вам это лишь для того, чтобы показать, в какой семье приходилось существовать девочке. На протяжении многих лет до начала видений у нее не было ни приличного дома, ни нормальной пищи. Ее отец не мог содержать семью, Бернадетта постоянно голодала. Единственной ее едой была овсянка на воде, овощная похлебка да болтушка на кукурузной муке и молотой ржи. Часто она вообще отказывалась от такой пищи. Кроме того, Бернадетта могла страдать от отравлений спорыньей [24]24
  Спорынья – род сумчатых грибов. Паразиты растений, которые вызывают болезнь злаков (чаще ржи). Отравление ими чревато тяжелым заболеванием – эрготизмом («ведьмины корчи», «адамов огонь»).


[Закрыть]…

– В результате которых у людей возникают галлюцинации,– перебила священника Аманда.

– Такое бывает,– кивнул отец Кайю. – Однако даже без этих отравлений желудок ее был постоянно пустым, а голова – светлой. Голодала вся семья. Люди видели, как один из братьев Бернадетты соскребал с церковного пола воск, накапавший со свечей, и ел его. Поэтому можно с полным основанием предположить, что неграмотная, вечно голодная, никем не любимая Бернадетта была первым кандидатом на то, чтобы у нее начались, как вы предположили, миссис Клейтон, галлюцинации.

– Да, – согласилась Лиз. – И еще Бернадетта была столь точна, передавая то, что она слышала и видела, что это произвело благоприятное впечатление на верующих.

Отец Кайю кивнул.

– Что ж, давайте проанализируем, как наша героиня могла прийти к тому, что она видела и слышала. По мнению скептиков, Дева Мария, которую якобы видела Бернадетта, была молодой, даже слишком молодой для того, чтобы быть матерью Христа. Вот что заявляла одна англичанка, Эдит Сондерс…

Отец Кайю взял со стола папку, полистал ее и стал читать:

– «Бернадетта вошла в грот и увидела горькую реальность. Она была презираема и гонима и не видела никаких способов добиться признания и любви. Судьба не наделила ее никакими способностями, с помощью которых она могла бы выбиться в люди в этом мире, где за все надо сражаться. В свои четырнадцать лет она была такой маленькой и тщедушной, что больше одиннадцати ей никто не давал… В глубине души она лелеяла некий идеал, вот он и явился ей в гроте, выйдя из ее подсознания в виде прекрасной и очаровательной юной девушки – такой, какой она хотела бы видеть себя».

Для аналитического ума Аманды это объяснение звучало вполне логично. Бернадетта страдала реактивным психозом, в основе которого лежали тяжелые условия жизни, и явно была не в ладах с реальностью. Пытаясь убежать от повседневных трудностей, она с готовностью заблудилась в своих фантазиях, погрузилась в другую, воображаемую жизнь, гораздо более легкую и приятную.

Отец Кайю заслуживал поощрения.

– То, что вы рассказали, имеет огромное значение, преподобный,– сказала Аманда.

– Это еще далеко не все,– откликнулся священник.– Дева, которую видела Бернадетта, была одета в белое платье. Что ж, это более или менее соответствует традиции. Именно так ее изображают на многих картинах и иконах. Да и сама Бернадетта признавала, что Пречистая была одета, как Дети Марии – группа молодых женщин-католичек, которые одевались во все белое, добровольно помогали жителям городка и в связи с этим пользовались всеобщей любовью.

– А как же быть с Непорочным зачатием? – пытливо спросила Аманда. – Бернадетта сказала, что в ответ на просьбу назвать свое имя дама в белом произнесла: «Я есмь Непорочное зачатие». Но ведь неграмотная девочка просто не могла знать об этой недавно принятой церковью религиозной доктрине!

Отец Кайю в очередной раз издал свой характерный смешок.

– Бернадетта знала о Непорочном зачатии, это я вам гарантирую. Она могла не понимать этой концепции, но знала о ней. В конце концов, когда Бернадетта была в деревне Бартре за несколько месяцев до начала ее видений, она присутствовала на праздновании Дня Непорочного зачатия. Этот праздник, кстати, отмечался и в Лурде, так что два этих слова были хорошо знакомы Бернадетте.

– Видимо, вы правы,– сказала Лиз.– Наверное, Бернадетта действительно взяла это на вооружение, а потом представила как нечто совершенно для нее незнакомое.

– И возможно, не без посторонней помощи,– загадочно заметил отец Кайю. Увидев, что собеседницы не поняли его, он пояснил: – Я полагаю, что у спектакля, главным действующим лицом которого стала Бернадетта, был умелый режиссер-постановщик, а может, даже и не один.

– Что вы имеете в виду? – вскинулась Лиз.

– Поначалу аббат Пейрамаль не разрешал своим коллегам-священникам присутствовать при действе Бернадетты в гроте, но не препятствовал тому, чтобы они общались с ней в исповедальне. Эти священники – в Лурде и Батре – были марианцами, рьяными приверженцами культа Девы Марии и догмата о Непорочном зачатий, и один из них как-то сказал Бернадетте: «Если Пренепорочная Дева и явится кому-то, то для этого она непременно выберет ребенка». Более того, несмотря на все запреты, исповедник Бернадетты постоянно советовал ей продолжать посещения грота. Короче говоря, внутри самой церкви имелись люди, которые способствовали тому, чтобы видения Бернадетты были официально признаны. Для достижения этой цели были подключены даже родители Бернадетты, хотя официальная версия гласит, что они невинны аки агнцы и ни о чем не знали. Но однажды, когда Бернадетта в очередной раз пришла в грот в сопровождении толпы из примерно четырех тысяч человек, некая мадам Жакоме случайно услышала, как Франсуа, отец Бернадетты, прошептал ей на ухо: «Чтобы сегодня никаких ошибок! Сделай все как надо!»

– Вот это да! – охнула Лиз.– Неужели это правда?

– Это свидетельство было документально зафиксировано,– заверил американку отец Кайю.

Аманда, все мысли которой были о Кене, сменила тему:

– А как же случаи исцеления? – спросила она.– Например, то, что произошло с Южени Труа. Как быть с этим?

– Многие такие случаи не получили официального подтверждения. Вы привели великолепный пример. Южени Труа, двенадцатилетняя девочка, слепая с девяти лет. Приехала в Лурд из города Люз, пришла в грот, Бернадетта обняла ее, и девочка тут же прозрела. Вскоре после этого приходской священник из Люза признал, что Южени никогда не была полностью слепой. Она видела, хоть и плохо, и даже была способна выполнять работу. Так что никакого исцеления на самом деле не было, и кроме того, медицинские познания в тысяча восемьсот пятьдесят восьмом году были весьма ограниченны и примитивны.

– Однако с тех пор наука шагнула далеко вперед, – возразила Лиз,– а случаи исцеления происходят до сих пор.

Аманда повернулась к Лиз и со знанием дела объяснила:

– Это психосоматика. Излечиваются заболевания, возникшие из-за неврозов, потрясений и так далее. Человек внушает самому себе, что он может выздороветь, и – выздоравливает. Самогипноз, если угодно.

– Совершенно согласен,– согласился отец Кайю.– Случаи исцеления действительно имеют место, но их не надо рассматривать как чудо.– Священник с трудом поднял свою тушу со стула и навис над женщинами.– Когда начались якобы чудесные исцеления и Лурд в одночасье стал известен всему миру, возникла некая проблема. Этой проблемой была сама юная Бернадетта, которая стала превращаться в легенду. Что с ней было делать? Если бы она продолжала появляться на публике после того, как закончились явления Девы, она могла бы попасться на каких-то неточностях, противоречиях, могла начать вести себя неадекватно, и все это, вместе взятое, подорвало бы легенду, на создание которой было потрачено столько сил. Поэтому хозяева тогдашнего Лурда сделали все, чтобы убрать ее из города и превратить в безликую монашенку. Они уговорили ее покинуть Лурд навсегда. Бернадетта решила отправиться в Невер и, приняв постриг, уединиться в женском монастыре Святого Жильдара. Однако, прежде чем она уехала, возник некий молодой человек – аристократ, студент-медик. Он влюбился в Бернадетту и приехал в Лурд, чтобы предложить ей руку и сердце. Однако сама Бернадетта об этом так и не узнала. Ее пастыри дали наивному жениху от ворот поворот и спешно отправили Бернадетту в монастырскую келью.

Аманда и Лиз тоже поднялись.

– Как по-вашему, удастся ли нам обнаружить что-нибудь интересное в Невере?

– Не знаю,– признался отец Кайю.– Мне лишь известно, что наставница Бернадетты в монастыре, святая мать Возу, никогда не верила в видения Бернадетты. Она обращалась с молоденькой послушницей весьма жестко, чуть ли не садистски, поскольку считала ее пустышкой, уверенной в своей богоизбранности. Впрочем, я допускаю, что это были трудности самой матери Возу, а не Бернадетты. Так или иначе, все это происходило давным-давно. Я понятия не имею, какого мнения придерживаются о Бернадетте нынешние обитательницы монастыря в Невере. Вполне возможно, что они почитают ее, поскольку после своей смерти в тысяча восемьсот семьдесят девятом году она была причислена к лику святых.

Отец Кайю начал демонстративно наводить порядок на письменном столе. Было видно, что ему не терпится вернуться к исполнению своих обязанностей.

– Вы можете съездить туда и сами все выяснить,– сказал он напоследок.

– Пожалуй, мы так и сделаем,– ответила Лиз.– Святой отец, я не могу найти подходящих слов благодарности за то, что вы уделили нам столько времени и нарисовали столь красочную картину персонажа, который нас интересует.

– Ну что вы, не стоит благодарности,– скромно заявил священник.– Я хотел помочь и сделал все, что мог. Удачи вам обеим!

Женщины вышли в тусклый полдень, остановились на ступенях церкви, закурили и посмотрели друг на друга. Им обеим казалось, что после этого разговора, в котором они выступали как единое целое, они почти сроднились.

– Ну и что ты обо всем этом думаешь? – поинтересовалась Аманда.

– А ты? – вопросом на вопрос ответила Лиз.

– Все это просто восхитительно,– сказала Аманда,– и, возможно, я попробую пересказать это Кену. Вот только…

– Только что?

– Вот только у меня нет полного доверия к твоему толстому приятелю-попу. Мне пришло в голову, что в значительной степени его цинизм и злословие вызваны задетым самолюбием, обидой и завистью по отношению к Лурду и к тому, что Котре оказался в стороне от всей этой свистопляски с чудесами и паломниками.