355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ирина Трофимова » Две тайны Аптекаря » Текст книги (страница 6)
Две тайны Аптекаря
  • Текст добавлен: 11 апреля 2017, 13:30

Текст книги "Две тайны Аптекаря"


Автор книги: Ирина Трофимова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Нет слов. Но сначала позволь мне выразить горячую благодарность за твою манеру вождения. Я думала, что таких примерных водителей не существует в природе. Ты что, сдавал на права где-то в скандинавских странах?

– Нет, – спокойно ответил он. – Я просто не люблю подвергать себя излишнему риску. Его в нашей жизни и так немало.

– А как же совсем без риска? Как же адреналин, мурашки, ветер в волосах, кровь в жилах и так далее?

– Вот именно. Кровь пусть остается в жилах. А адреналина мне и так хватает.

– Понятно, – усмехнулась я. – Ты бережешь себя и не любишь понапрасну нервничать.

– Да, – вдруг ответил он очень серьезно. Пойдем? – Он показал на калитку в массивном заборе, окружавшем замок.

– Пойдем, – согласилась я и протянула ему руку.

Пока мы шли до двери по тропинке, выложенной круглыми камнями, он крепко и уверенно держал меня за руку, но его большой палец при этом всё время тихонько гладил мою ладонь. Было ужасно приятно.

– Внутри всё еще не так красиво, как снаружи, – предупредил он. – До отделки вообще еще далеко. Но представление о том, что будет, ты получишь.

Если бы я только знала, какое представление меня ждет…

Он отпер дверь необычным, очень длинным ключом и вошел в дом первым, а мне подал руку и предупредил о высоких порогах. На улице быстро темнело, и через окна и перекрытия вниз падал голубоватый свет от фонарей. Пространство было огромным. Я подняла голову. Часть крыши еще не была готова, и вместо нее я увидела кусок неба. Как ни странно, но мне совсем не было страшно, пока Марк держал меня за руку.

– Иди за мной, – сказал он.

Мы прошли по нескольким помещениям, и Марк рассказывал, что здесь будет каминный зал, а здесь парадная гостиная, а здесь комната для курения сигар, а вот тут хозяйка намерена разместить столовую, а здесь она будет держать коллекцию гобеленов, а заодно и своих дисков. Спальни располагаются выше, здесь только гостевые… Мы всё шли и шли, пока не подошли к временной лестнице.

– Я хочу тебе еще кое-что показать, – сказал Марк и потянул меня за собой наверх по ступенькам.

Я остановилась.

Не могу сказать, чтобы у меня есть какие-то выраженные фобии, но высоту я не любила никогда. Да что там, я боялась высоты. Иначе с чего бы каждый раз, когда у меня поднималась высокая температура, мне снились жуткие сны, в которых я отчаянно карабкалась, подгоняемая страхом, куда-то наверх, всё выше и выше, как будто от этого зависела моя жизнь. И самым странным оказалось то, что в моих снах я всегда карабкалась по точно такой же лестнице, что была сейчас прямо передо мной. Ступени из досок, между которыми, если смотреть под ноги, видно то, что внизу. И самое жуткое – у нее не было перил. Во сне я держалась руками прямо за ступеньки.

– Зачем нам туда? – спросила я неуверенно.

– Там смотровая площадка. Ты не представляешь, как красиво! Это на самом верху башни. Оттуда такой вид!

– Но уже почти темно, – попыталась я возразить. – Мы всё равно ничего не увидим.

– Да что ты, совсем не темно, перестань. Хотя даже если будет темно, ты не пожалеешь. Там такое чувство, как будто трогаешь небо!

Он был как озорной мальчишка. Ему нравился этот дом, он гордился, что построил его, – как будто в детстве из кубиков. И я видела, как сильно ему хочется похвастаться. Но как я могла признаться, что колени у меня вот-вот подогнутся, так сильно меня трясло. Во рту пересохло, а в глазах стало резко темнеть. Хотя, скорее всего, это темнело на улице.

– Ну пожалуйста, не бойся! – продолжал настаивать Марк. – А я-то подумал, ты такая отчаянная…

Это был запрещенный прием. Провокации всегда действовали на меня лучше всего. Разве я могла разочаровать мужчину, который так сильно мне нравился?

– Пойдем, – кивнула я и вцепилась в его руку что было сил.

Я запрещала себе смотреть вниз и видела перед собой только пятки ботинок Марка и его брюки, потому что поднималась очень медленно и сильно отставала от него. Потом я поняла, что так очень скоро получу ногой по носу, потянула Марка за руку, а когда он притормозил, поднялась на пару ступенек, буквально упершись ему в спину. Идти стало гораздо удобнее, я запрещала себе смотреть куда-то еще, кроме тонких полосок на его рубашке, повторяла себе, что это самая обычная лестница, а не оживший кошмар из моих снов, что тут нормальные каменные ступеньки и перила в целых два ряда. И мне не страшно, не страшно, не страшно… Марк всё время что-то рассказывал, но я не понимала ни слова и только говорила время от времени «да», пока он вдруг не остановился.

– Что «да»? – спросил он. – Как это «да»? Да открой ты глаза, мы пришли!

Я поняла, что стою на сплошном деревянном полу, и решила посмотреть по сторонам. Мы действительно были на смотровой площадке.

– Я спросил тебя, не украли ли мою картину из твоей мастерской, а ты ответила «да». И ты сейчас оторвешь мне пальцы.

– Прости, – сказала я, пытаясь разжать руку. – Но эта твоя лестница уж очень ненадежная. Так что я отвечала невпопад. С картиной, конечно, всё в полном порядке.

– Надо было попросить у тебя взаймы пару миллионов, раз уж ты на всё соглашалась, – засмеялся он. – Смотри, как тут красиво!

Раз под ногами был сплошной твердый пол, можно было спокойно вдохнуть и снова стать нормальным человеком. Вид действительно оказался прекрасным. Чуть поодаль было озеро, искусно подсвеченное заботливыми хозяевами, вокруг бархатными подушками лежали леса, а в них путались обрывки тумана. Воздух был совсем не такой, как в городе, чистый и сочный.

– Как здорово, – сказала я и сделала пару шагов.

С каждой минутой я чувствовала себя всё лучше и уверенней, совсем перестала бояться, и на смену страху вдруг пришла какая-то эйфория. От того, что я победила жуткую лестницу и справилась со своим кошмаром, мне захотелось бегать по этой крыше и петь. Мне было так радостно! Я подняла голову и увидела, что небо и в самом деле можно было трогать руками. Марк стоял рядом и улыбался.

– Ну вот, – сказал он. – Видишь, мы не зря сюда забрались. Смотри, вон там на поляну иногда выходят лоси, тут вообще полно всякой живности – зверей, птиц. У соседей в пруду имеются даже рыбы, так что – полный набор фауны. А наша хозяйка собралась держать каких-то редких оленей, видишь, вон там внизу для них делают вольер.

Я подошла ближе к краю и посмотрела. Несмотря на стройку, участок был очень ухоженный: аккуратно подстриженная живая изгородь, маленький домик для гостей или для прислуги, несколько деревьев и в углу большой зеленый контейнер, разрисованный яркими цветами.

– А это что такое? – спросила я и подошла еще ближе к краю.

– Где? – Марк шагнул ко мне.

– Вон там. Что вам привозят в таких веселых контейнерах? Прости, я, как сорока, реагирую на всё яркое.

Я чувствовала себя победительницей. Было так свободно и легко, что я даже сделала пару шагов по самому краю, хотя перил у смотровой площадки пока тоже не было, Марк объяснил мне, что тут будет каменная кладка со стилизованными бойницами.

– А, это ребята, которые занимаются тут ландшафтом, привезли плющ. Нашей заказчице непременно требуется, чтобы стена с одной стороны была увита плющом, но ждать, пока он вырастет сам, она, разумеется, не намерена, так что плющ привезли уже готовый и, наверное, будут приколачивать его к стене или лепить на жидкие гвозди, я даже не знаю… Но свою стенку в обиду не дам!

Он был такой смешной и милый, и так гордился своей работой! Мы стояли на крыше настоящего замка, на небе одна за другой появлялись звезды, и мне захотелось его поцеловать. Я протянула к нему руку и сделала шаг вперед. И в этот момент раздался резкий шум, и что-то сильно ударило меня по лицу. От неожиданности я оступилась, потеряла равновесие и в эту же секунду поняла, что сейчас полечу вниз. Всё происходило, как в замедленной съемке: я попыталась закричать, схватить руками воздух, не сорваться – и тут оказалась в руках у Марка. Наверное, на мгновение я даже потеряла сознание, потому что совсем не помню, как мы оказались у стены на другом конце площадки. Марк прижимал меня к себе и повторял: «Всё хорошо, всё хорошо».

– Что это было? – спросила я, когда снова смогла дышать.

– Какая-то крупная птица. – Он гладил меня по волосам. – Успокойся, всё хорошо. Наверное, сова или сокол. Я не знаю, я сам ничего не понял, она вылетела с той стороны, из леса. Она тебя не поранила?

Он взял мое лицо в ладони и внимательно рассмотрел. Я даже не могла заплакать.

– Ты такая красивая… – Он провел пальцем по моей щеке. – Прости, пожалуйста, что я притащил тебя сюда, я так виноват!

– Всё в порядке, – выдохнула я.

– Я торчу здесь сутками, днем и ночью, и со мной никогда ничего не случалось, никто на меня не бросался, честное слово. Я не любитель риска, ты же знаешь.

– Всё в порядке. Спасибо, что удержал меня.

– Ты бы и так не упала. – Он продолжал гладить меня по волосам, потом взял за руку. – До края было еще полно места. Просто эта зверюга тебя сильно напугала. Прости меня, устроил тебе какой-то кошмар вместо свидания! Ты имеешь полное право сдать меня в участок, а мою картину порезать на кусочки. Прости, пожалуйста.

– Ничего страшного, Марк. – Я попыталась улыбнуться. – То есть это было ужасно, но мы ведь живы, и я даже не заикаюсь.

– Ты удивительная! На твоем месте любая устроила бы истерику, а ты шутишь. – Он снова взял мое лицо в ладони.

Я подумала, что сейчас он меня поцелует, и потянулась к нему, но он просто прижал меня к себе.

– Давай поедем отсюда, – сказала я, уткнувшись ему в грудь. – С меня на сегодня достаточно.

Я не помню, как мы спустились по злосчастной лестнице. Я еще минут десять сидела на ступеньках на крыльце, потому что оставила на крыше сумочку, и Марк полез за ней наверх. Он запретил мне садиться за руль и сказал, что оставит свою машину и сам отвезет меня, а завтра приедет сюда на такси. Я не возражала.

Всю дорогу он рассказывал мне смешные истории, пару раз останавливался, чтобы купить чай и шоколад «от стресса», и продолжал извиняться. Я вовсе не сердилась на него и чувствовала себя совершенно нормально, но впечатление от вечера осталось странное. Мне не нравилось демонстрировать слабость при свидетелях или попадать в дурацкие истории, а сегодня со мной случилось и то и другое.

– Что ты делаешь на выходных? – спросил Марк.

– В субботу мы собирались с подругой в бассейн, но я даже не знаю, пойду ли. У меня новый заказ, и твой портрет тоже надо делать.

– А я хотел позвать тебя в кино, если ты, конечно, еще разрешишь мне с тобой встретиться.

– Только если на фильм ужасов, – улыбнулась я.

– Нет-нет-нет! – Он отчаянно замотал головой. – Только на что-нибудь милое и безобидное. Сегодня вечером посмотрю в Интернете, где идут мультфильмы.

Ему удалось меня развеселить. В конце концов, ничего ужасного не случилось. Подумаешь, птица. Она сама перепугалась не меньше меня. Да и вообще, зачем мне было лезть на эту крышу? Теперь, когда у меня в следующий раз поднимется температура, то вместо злосчастной лестницы мне наверняка будут сниться пикирующие птицы. Хотя я бы предпочла, чтобы мне снился Марк.

Он аккуратно припарковал машину у меня перед домом, и мы еще целый час проболтали в машине, держась за руки. Потом он вызвал такси, чтобы ехать домой, мы долго прощались, и я искренне сказала, что прекрасно провела вечер. В конце концов, я люблю приключения. Он поцеловал меня в щеку, я помахала вслед его такси.

Дом встретил меня, вспыхнув светом во всех комнатах. Я любила зажигать сразу все лампы, если возвращалась поздно. На столике у двери лежала пачка журналов и несколько приглашений на выставки и какие-то семинары. Я взяла их с собой на кухню и решила перед сном выпить в моей маленькой оранжерее теплого молока. Включив на кухне свет, я вдруг поняла, что что-то не так. Сквозняк. Откуда-то дуло холодным воздухом, и довольно сильно. Я удивилась, потому что никогда не открывала вечером окна в оранжерее, это могло повредить растениям. Пройдя через кухню, я приоткрыла стеклянную дверь оранжереи и отступила назад. Самое большое стекло в огромном окне было разбито, несколько растений под ним сломано, а на полу на осколках валялась черная мертвая ворона.

Я выскочила из оранжереи, схватила ключи и побежала к Марте.

Часть шестая

Господину Лунцу повезло. Он вообще был везучим человеком. Ближайшая антикварная лавка оказалась закрытой, хотя часы работы, обозначенные на медной табличке на двери, говорили совсем об обратном. Господин Лунц еще раз подергал дверную ручку и даже постучал по массивной двери носком ботинка. Безрезультатно. Лавка была заперта явно и бесперспективно. Директор музея изящных искусств выругался с большим чувством, вытер пот и закатил глаза. Прямо над дверью лавки он прочитал название улицы, и его профессиональная память тут же выдала ему какой-то номер дома. Зацепная улица, дом сорок шесть. «Что это за адрес?» – спросил сам себя господин Лунц. Судя по всему, адрес этот он знал очень хорошо и давно, раз вспомнил его моментально. Видимо, из-за сегодняшнего стресса он соображал не так быстро, как обычно. Но уже в следующую минуту, посмотрев по сторонам, он понял, где оказался. Он бывал здесь довольно часто, но всегда подъезжал на машине с другой стороны улицы. Буквально в нескольких шагах от коварной ювелирной лавки проживал давний знакомый господина Лунца, господин Львович.

Никто не знал точно, сколько ему лет, но если судить по возрасту персонажей, личным знакомством с которыми любил прихвастнуть господин Львович, предаваясь воспоминаниям о молодости, ему давно должно было перевалить за сотню. При этом он сохранил крайнюю пытливость ума, а также редкую прыть и хитрость, и видел насквозь каждого собеседника, не говоря уже о вещах, которые эти самые собеседники под покровом тайны несли в его дом бесконечным потоком. Господин Львович никогда не называл себя экспертом или искусствоведом, а говорил, что он просто скромный коллекционер, который («да-да, кхе-кхе») знает толк в красивых безделицах. Злые языки завистников называли его перекупщиком, а особенно злые – крысой. Через морщинистые руки господина Львовича проходили произведения искусства, о которых мечтали лучшие музеи. А в знакомых у него ходили самые сильные мира сего.

Господин Лунц не просто близко приятельствовал с господином Львовичем, а водил с ним настоящую дружбу, обращаясь по самым разным поводам: когда надо было перепроверить именитых международных экспертов, найти что-то редкое для частной коллекции близких знакомых, выполнить просьбу очень важного человека или просто подобрать подарок. Кроме того, благодаря господину Львовичу и сам музей изящных искусств обрел несколько бесценных экспонатов: иногда в старике просыпался патриотизм, и он делился с государством чем-нибудь не особенно стоящим. Видимо, заручаясь его гарантией на всякий пожарный случай.

Господин Лунц доверял ловкому Львовичу безоговорочно, зная, что о предметах искусства тот никогда не посмеет соврать, так как относится к ним даже с большим уважением, чем к живым людям. Однако в глубине души он всё-таки побаивался, что господин Львович при случае запросто продаст его за ломаную монету, если вдруг окажется, что она когда-то заваливалась за подкладку кармана Ивана Грозного.

Господин Лунц набрал номер, и ему тут же ответил бодрый стариковский голос.

– Господин Львович, добрый день! Это Лунц из музея, – начал он.

– Помню, помню вас, дружочек. Как вы? Что с вами? Я, знаете, весь в делах, всё хлопочу, хлопочу…

Старик явно давал понять, что звонок сейчас совсем не ко времени, но стоило господину Лунцу упомянуть о том, что он поблизости и у него с собой есть «кое-что интересное», как он был приглашен немедленно зайти.

Пыльная квартира была доверху заставлена антикварной мебелью, потолок завешан люстрами и светильниками всех эпох и форм, из-за приоткрытой дверцы антресольного шкафа выглядывали очаровательные головки гипсовых ангелочков. Стулья, побывавшие в чертогах всех Людовиков, стояли, заваленные каким-то хламом. Сам господин Львович приветствовал господина Лунца очаровательной улыбкой, всё время качал головой с жиденькими, тоже почти ангельскими кудряшками и прожигал постоянного клиента нетерпеливым жадным взглядом, держа наготове увеличительное стекло в массивной оправе. Как обычно, ему хватило пары минут, чтобы оценить кольцо. Азарт в глазах тут же исчез, но интерес остался.

– Не шедевр, дружочек мой, не шедевр. Но весьма занятно. Не думаю, что кто-то из моих клиентов заинтересуется всерьез, так что я взял бы его разве что для себя. – Он повертел кольцо на узловатом пальце. – Пусть валяется. Люблю по вечерам перебирать бирюльки, скучаю, знаете ли. – Господин Львович засмеялся смехом, похожим на треск сухих поленьев, а господин Лунц тут же представил себе, на какую сумму могли потянуть эти самые «бирюльки».

– Именно поэтому я и к вам. Видите ли, мне не хотелось бы, чтобы оно оказалось чересчур на виду.

Старик удивленно приподнял седую бровь.

– А что, у этой безделицы есть продолжение? – переспросил он, и в колких глазах снова появились охотничьи искры.

– Я к вам именно по этому поводу. На самом деле, мне нужно продать очень серьезную вещь. Заметьте, именно очень серьезную. Насколько я знаю, у вас есть выходы на серьезных покупателей и аукционные дома… Которые открыты не то чтобы для всех… Желательно даже не здесь… Не в этой стране… Вы понимаете, о вещи какого уровня я говорю?

Старик ничего не ответил, поднялся с кресла и плотно закрыл дверь в кабинет.

– Цена моих услуг, дружочек? – Господин Львович никогда не ходил кругами.

– Я должен быть уверен, что могу на вас положиться. А вы будьте уверены, что цена будет соответствовать неоценимой услуге, которую вы мне окажете. Уж простите за игру слов.

Господин Львович выложил на стол блокнот и ручку, и через полчаса большой белый лист оказался заполнен схемами, стрелками и буквами, понятными ему одному. Господин Лунц смотрел на бумагу не отрываясь, они говорили вполголоса, время от времени обмениваясь понимающими взглядами.

– Так что, я думаю, правильным будет, если я получу… – Старик быстро нарисовал цифру и тут же зарисовал ее жирными штрихами.

Господин Лунц кивнул.

– Но я хотел бы сейчас получить от вас за кольцо… – Он в свою очередь взял в руки ручку. – В качестве гарантии.

Старик взглянул на цифру через лупу и кивнул.

– В качестве гарантии, – повторил господин Лунц. – И я хотел бы, чтобы оно, если это возможно, осталось у вас. Или в ближайшем, так сказать, кругу. Вы понимаете, я рискую. Вещи некоторым образом связаны между собой.

– Я всё понимаю, дружочек, всё понимаю, – заворковал хранитель ценностей и знаток шедевров. – Вы же не первый год знаете старика. Будьте спокойны.

В коридоре раздался какой-то шум, и чей-то голос громко позвал:

– Дед!

Господин Львович подскочил, как будто под ним была встроенная пружинка, быстро сунул кольцо в карман вязаного жакета и пошаркал в коридор, прикрывая за собой дверь.

– Простите, это зашел мой внучатый племянник, – извинился он на ходу.

Племянник был тридцатилетним верзилой с широченными плечами и улыбкой до ушей. В данный момент он выгружал на старинный столик, поддерживаемый львиными лапами, кастрюльки и мисочки. Господин Львович так и не обзавелся собственными детьми и обожал сына племянницы, хотя иногда и смотрел на всех своих родственников как на досадное недоразумение. Он считал, что только он один смог выбиться в приличные люди, а семья его сестры как была, так и осталась «колхозной породы».

– Что это, детка? – залопотал старик, шаркая по коридору и изображая немощь во избежание просьб о материальной помощи, – этого он не любил.

– Дед, привет. Вот тут мама передала тебе. Индейка, кролик в сметане, а тут рыбные котлетки. Пир тебе на весь мир. Ну, или на неделю. Всё, мне пора, тороплюсь, заехал на минуту.

– А по какому поводу пир? – насторожился господин Львович. – Мама о чем-то хотела меня попросить?

– Дед, в следующий раз я заеду, когда будет больше времени, и привезу тебе календарь. И мы там красным фломастером отметим все праздники, а то ты совсем ничего не помнишь, заработался, что ли? У мамы вчера день рождения был.

– Как день рождения?! – всполошился старик. – А я же…

– Позабыл, бывает. Но не переживай, я скажу, тебе нездоровилось. Внучок тебя прикроет!

Племянник уже взялся за дверную ручку, а его двоюродный дед, испытывая некоторую неловкость, быстро соображал, как же ему наименее накладно выйти из положения: подобно всем богатым людям, он был патологически скуп. Он всплеснул руками, потом сунул их в карманы – и спасение пришло само собой.

– Детка, ты уж передай маме от меня поздравления на словах и вот, возьми колечко. Пусть носит на здоровье!

На улице внучатый племянник господина Львовича посмотрел на кольцо и от души усмехнулся, представив себе, какими словами встретит этот подарок его мать, которой уже порядком надоело непонятное старье, которое с завидным упорством дарил ей дядя. Она не видела в этом никакого толка, не любила и не носила украшений, и была бы счастлива, если бы он просто подарил ей газонокосилку или новое пальто. Парень подбросил кольцо на ладони и пошел вниз по улице к ближайшей ювелирной лавке. Дверь была заперта, но он трижды нажал на кнопку звонка, и через некоторые время ему открыл владелец лавки, который уже давно встречал его как старого знакомого.

– Мне сказали, что вы это можете.

– Кто сказал?

– Человек, который дал мне ваш адрес.

– Я всё-таки по-прежнему думаю, что вы ошиблись адресом. Это недоразумение.

– Нет, я уверен, мне нужны именно вы, и только вы мне поможете.

– Кто дал вам адрес?

– Вот, у меня с собой визитка, посмотрите сами. Он ваш клиент, вы ему помогли. Он сказал, что только вы… Что вы сможете! У меня совершенно безвыходное положение, отчаянное! Пожалуйста, прошу вас!

– Допустим, этот человек мне знаком. Но он не мог не сказать вам, что я никого не принимаю без предварительного звонка и договоренности. Мое время слишком дорого стоит. И мое спокойствие тоже.

– Если вы о деньгах, то этот как раз не проблема. Я знаю, что ваши услуги очень дороги, но я не в том положении, чтобы спорить.

– Я сейчас говорил не о деньгах, хотя это неплохо, что вы осведомлены о стоимости услуг. Я о том, почему вы не позвонили. Я не принимаю людей с улицы. Мне не нужны посторонние: ни клиенты, ни посредники, ни свидетели.

– Прошу вас, прошу. Я не знаю, как мне умолять вас. Мой знакомый предупредил, что надо звонить, конечно же, непременно надо звонить, но мое дело совершенно не терпит отлагательства, поэтому я выпросил у него ваш адрес и поехал сразу сюда. Вот, у меня тут записан номер вашего телефона, я не обманываю, поверьте. Если хотите, я могу позвонить моему знакомому, он подтвердит! Он обещал, что поручится за меня, если это потребуется.

– Если потребуется, я сам позвоню ему.

– Конечно. Разумеется. Только не отказывайте мне, пожалуйста. Это важно. Я прошу вас, вы должны меня спасти. Это дело жизни и смерти.

– Само собой, раз уж вы здесь.

– Спасение моей жизни… И моя репутация…

– Хорошо, я выслушаю вас. Присаживайтесь.

– Благодарю вас! Я знал, что вы мне поможете.

– Этого я пока не сказал. Я должен знать, о чем именно речь. Чего вы хотите?

– Мне нужно…

– Средство.

– Да-да, именно. Мне нужно средство. Понимаете, ситуация такова, что если вы откажетесь мне помочь, я погибну. Всё очень серьезно.

– Вы в серьезной опасности?

– Более чем. Я не преувеличиваю. И не только я. От меня зависят жизни многих людей. Они не смогут без меня.

– Я вижу, вы потеете. Давно? Только когда нервничаете?

– А, да. Вы правы, это нервы.

– Одышка при ходьбе?

– Да, и это тоже. И пальцы иногда дрожат.

– Понятно. Так какое именно средство вам нужно? Я имею в виду его действие. Какого действия вы ждете? Эффект я гарантирую, можете не сомневаться.

– Конечно, конечно, я ни в коем случае не сомневаюсь, ни тени сомнения. Я знаю, ваши средства безотказны. Я очень надеюсь…

– Результат, как я уже сказал, гарантирован, но действие моих средств может быть различным – либо мгновенным и безболезненным, либо более длительным и способным доставлять определенный дискомфорт, возможно, весьма ощутимый, если не сказать мучительный.

– И это сильно отразится на цене? Хотя, вы знаете, это не принципиально. Эффект для меня важнее. И я хотел спросить, это правда, что после того, как…

– После использования средства.

– Да-да, именно. Так вот, правда ли, что после использования в организме совсем не останется следов?

– Да, у средства полностью отсутствуют любые побочные эффекты.

– Конечно, именно так. Надо же… Вы и правда гениальный мастер… Это такая удача!

– Погодите радоваться удаче. Я еще не сказал да. Мне нужно точно знать, насколько серьезная вам грозит опасность. Что именно с вами произошло? Рассказывайте. И я очень советую вам быть убедительным.

Часть седьмая

– Это просто какая-то чудовищная глупость – бояться дохлых грачей! Если тебе так нравится бояться, иди в гостиную и пугайся моего Амедея.

– Это не грач, это была ворона.

– Ты сама сказала, что она черная. Вороны не бывают черными, к твоему сведению. Они серые. Написано в детской книжке про природу, я вчера читала от скуки, не могла заснуть. Как раз перед тем как ты примчалась и окончательно меня растормошила. Черный – это ворон или грач.

– Да какая мне разница, Марта, если у меня в доме валяются мертвые птицы! И вообще… Это дурная примета.

– Дурная примета – ходить в мороз без шапки: это к менингиту. А несчастная птица, которая разбилась о твое окно, – это грязный воздух и экология. И мобильные телефоны.

– Телефоны-то тут при чем?

– При том, что от этих телефонных станций, передатчиков или как их там, от этих волн птицы теряют ориентацию в пространстве. В тебя же ночью еще кто-то влетел, ты рассказывала – вот, пожалуйста, всё живое сходит с ума.

– У тебя всегда всему есть объяснение.

– Конечно. Рациональное, заметь, объяснение. Всегда и всему.

– Ну, хорошо. Но она не была в крови. И оранжерея не разворочена, она по ней не металась. Если бы она врезалась в окно, разбила бы его, порезалась, потом упала в оранжерею, была бы в крови, металась в агонии, переколотила горшки… А она была целехонька! Как будто кто-то кинул ее ко мне в окно уже мертвую!

– Ты что, детектив? – Марта смотрела на меня как на душевнобольную. – Тогда бросай свои картины и иди в следователи. А то, я смотрю, тебе совершенно некуда девать фантазию с дедукцией. Талант пропадает. У несчастной птицы случился сердечный приступ, вот она и рухнула вниз прямо на лету. И угодила в твое окно, оно же у тебя почти в крыше. У меня с соседкой снизу случилось ровно то же самое. Рухнула, где стояла, вот тут во дворе. Почему это не могло произойти с вороной? Мы все – твари Божьи.

– К тебе самой в окна когда-нибудь падали птицы?

– Я тебе только что сказала, что у меня под окнами падали соседки. Этого недостаточно?

Мы завтракали у Марты на кухне. Она оставила меня у себя на ночь, и я всё еще не решалась идти домой. Марта пообещала пойти со мной, но для этого нужно было дождаться прихода няни.

– Можно, я залезу у тебя в Интернет? – попросила я.

– Хочешь посмотреть статистику падения ворон в окна?

– Нет, мне нужно зайти на свой сайт, проверить, нет ли сообщений.

– Хорошо, сейчас посмотрим. – Марта развернула к себе ноутбук, который стоял тут же, на кухонном столе, и продолжила: – Любой человек может сочинить и сам себе внушить кучу беспочвенных страхов. Потому что за этим он прячет собственные проблемы. Чувство вины, комплекс неполноценности… Или просто привлекает к себе внимание, потому что в детстве его недолюбила мама.

– Хочешь сказать, что у меня комплекс неполноценности? Или у меня проблемы с мамой?! Я что, придумала себе эту ворону?

– Не кипятись. Я говорю вообще, в принципе. Просто у большинства наших кошмаров на самом деле нет никаких оснований. И сильней всего напугать нас можем мы сами. Потому что накаляем ситуацию, вместо того чтобы отпустить ее, успокоиться и наслаждаться жизнью. Тебя же никто не преследует, не шлет страшных угроз, не нападает в темных переулках. Какой у тебя адрес? Что-то сайт не открывается. – Она еще раз пробежала пальцами по клавиатуре. – Ага, вроде открывается. Так вот, о чем я хотела тебе сказать… – провозгласила Марта и вдруг запнулась. Внимательно посмотрела на экран и подвинула компьютер ближе к себе, отвернув от меня монитор.

– Я поняла. Ты хочешь сказать, что я всё себе придумала, а на самом деле у меня всё в полном порядке. И никто меня не пугает, кроме меня самой. Мне нужно пить валериановые капли и больше бывать на воздухе. На этом самом загрязненном воздухе, – добавила я.

Но Марта вдруг посмотрела на меня очень серьезно:

– Вообще-то нет, – сказала она, – у тебя не всё в порядке. И я бы поменяла тут все пароли.

Она развернула ко мне монитор. Фотография на главной станице моего сайта выглядела точно так же, как та, что пару дней назад оказалась в горчичном конверте в моем почтовом ящике.

Часть восьмая

Директор музея изящных искусств был везучим человеком. Всё сложилось как нельзя лучше. Господин Львович не подвел, свел с правильными людьми, и всё прошло спокойно и гладко. Господин Лунц даже сам летал за океан и сидел на тот самом аукционе, в дальнем ряду, не отрывая взгляда от происходящего, и ничем, как ему казалось, не выдавая своего волнения, поминутно вытирал бусинки пота с лысины огромным платком в синюю клетку. Картина из тайника обрела нового хозяина. На аукционе он, разумеется, не показывался, но «достоверные источники правильных людей» Львовича заверили, что это более чем состоятельное частное лицо с большим трепетом относится к живописи и станет беречь свое новое обретение как зеницу ока.

А потом всё стало просто чудесно, настолько чудесно, что временами господину Лунцу начинало казаться, что на свете возможно абсолютно всё. И это «всё» вполне в его силах. Он чувствовал себя добрым волшебником, исполняя любые желания своей нежной нимфы. Он чувствовал себя юным, кудрявым и пылким. В его мечтах творились настоящие чудеса. Покупались роскошные виллы на злосчастных Мальдивах, совершались кругосветные путешествия, голландские ювелиры ограняли чистейшие алмазы, белокурая нимфа не сводила с господина Лунца искренних влюбленных глаз, понимала его с полуслова, а по вечерам нежными ручками жарила для него картошку с хрустящей промасленной корочкой и домашние сочные котлетки – как он любил. Хотя до сих пор она даже не научилась включать плиту, за ненадобностью. И, что уж совсем невероятно, в мечтах господина Лунца вдруг стали появляться розовощекие младенцы, а самое главное – таинственным, но абсолютно безобидным для всех образом вдруг бесследно исчезала куда-то его жена.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю