355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ирина Трофимова » Две тайны Аптекаря » Текст книги (страница 2)
Две тайны Аптекаря
  • Текст добавлен: 11 апреля 2017, 13:30

Текст книги "Две тайны Аптекаря"


Автор книги: Ирина Трофимова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

– Вы переводчик, – сказал Аптекарь. – Или ресторанный критик.

Я поперхнулась грогом. Это были две профессии, о которых я фанатично мечтала в детстве. Я жила ими, я представляла себя взрослой. Я грезила ими обеими, через день. В результате я стала реставратором. Но ответить Аптекарю я не успела, потому что откуда-то издалека раздался звонок моего ожившего телефона. Надо мной всё-таки сжалились, эвакуатор был где-то поблизости.

– Спасибо вам, – улыбнулась я Аптекарю. – Я больше не буду злоупотреблять вашим гостеприимством.

– Еще посмотрим, – ответил он с каким-то лукавством во взгляде из-под очков и повел меня по своим бесконечным коридорам к выходу.

Я опять прошла за ним шаг в шаг, хотя голова у меня еще немного кружилась, снова пробежалась взглядом по корешкам диковинных книг, вдохнула напоследок запах этого странного дома и стала искать свои мокрые туфли. Я оставила их где-то на маленьком коврике, но свет в просторной прихожей был такой тусклый, что я растерянно шарила по полу, но они никак не попадались мне под руку.

– Подождите, – сказал Аптекарь, щелкнул выключателем, я подняла голову и тут увидела на противоположной стене картину.

Это было как будто наваждение. С этим полотном мы не расставались последние три месяца, я знала каждый его миллиметр, каждую трещинку в кракелюрах, каждый нюанс в оттенках. Совсем недавно я закончила ее реставрировать, и картина вернулась на свое почетное место в залы самого главного музея в этой стране. Я очень гордилась своей работой, и увидеть копию здесь, в доме Аптекаря, было так приятно. Как будто добрый знак, как будто меня здесь ждали, все были свои, и ничего дурного уже точно не могло бы случиться.

– Какая прекрасная копия, – выдохнула я, поднявшись, и улыбнулась картине, как старой знакомой. – Дорогое удовольствие. Не так много людей нынче копирует шедевры на таком уровне.

Я подошла поближе. Работа действительно была прекрасная. Если бы я не знала, где висит подлинник, я бы могла заподозрить, что его украли и тайком притащили в берлогу Аптекаря на край земли, где круглый год идет дождь.

– А с чего вы взяли, что это копия? – эхом моих мыслей отозвался вдруг Аптекарь.

Я засмеялась.

– Потому что я точно знаю, где висит оригинал! Как и большая часть населения земного шара. Более того, я, пожалуй, похвастаюсь. Я ее реставрировала! Ой, простите, я проболталась вам о моей профессии.

– Вы реставратор… Понятно… Тогда всё сходится. – Он довольно потер руки. – Так что же, вы хотели чем-то хвастаться?

– Я ее реставрировала! – воскликнула я. – Да-да, я! Совсем недавно. Там был буквально пустяк, но мелкой возни с ним оказалось много… Разве этим нельзя хвастаться? Я, между прочим, приложила руку к такому шедевру… Вот эту самую руку! Не каждого профессионала допустят… – Я любовно разглядывала полотно, всё еще не скрывая восхищения мастерством загадочного копировальщика.

– Ну, раз вы такой профессионал, – сказал Аптекарь у меня за спиной, – то вы, безусловно, узнаете свою руку… То есть – вашу работу…

– Что вы хотите сказать?

– Да что угодно, не обращайте внимания на стариковское бормотание. Вам показалось. И вообще, вам и правда уже пора, техническая служба наверняка подоспела. – Он снял с вешалки мой плащ и держал его наготове.

– Нет, постойте, вы что, смеетесь надо мной? Я, по-вашему, выгляжу как наивная дошкольница? Которой можно наплести, что у вас в доме висит подлинник? А вы на самом деле супермен, который ворует из музеев картины, и никто при этом ничего даже не подозревает?

– Боже упаси, моя милая гостья. Мы только что провели вместе чудесный вечер, и вы сами убедились в том, что я крайне приличный и даже скучный человек. Дом, кошка, склянки, пилюльки – вот и все мои развлечения, сами же видели. Надевайте же ваш плащ, мне пора к моим пробиркам.

Но я опять увернулась от рукавов, которые он мне подсовывал.

– То есть вы намекаете, что это подлинник?

– Да чего вы так вскипятились? Хорошо еще, что я не дал вам коньяку, вы и от грога норовите буянить.

– Нет, подождите. – Я переводила взгляд с него на полотно.

Картина манила меня как магнит, втягивала в свое пространство, гипнотизировала бликами лака, по спине пробежал холодок. Меня сбивало с толку то, что обычно я чувствовала так только подлинники, только они обладают подобной силой. Но на этот раз я списала этот эффект на коварный аптекарский грог.

– Я прекрасно знаю оригинал! – отрезала я. – И знаю, где он!

– Вот и прекрасно. Доброй вам ночи и счастливо добраться.

– Благодарю за помощь! Я сильно вам обязана. – Я всё-таки надела плащ и туфли и уже подошла к двери.

– Так, может, оставите мне хотя бы ваш номер телефона, раз уж вы моя должница? Вдруг и мне когда-нибудь пригодится ваша помощь. У меня, знаете, много… э-э-э-э… занятных копий известных произведений.

Он говорил серьезно, но его глаза смеялись, как у ребенка. Они хохотали надо мной! Что-то здесь было не так.

– Отчего же, – сказала я, достала из сумки визитную карточку и протянула ему. – Обращайтесь, конечно, долг, платеж и всё такое… А я, пожалуй, и правда пойду. И еще раз спасибо.

Я открыла дверь, повернулась на пороге и на прощание еще раз бросила взгляд на картину. Нет, это не могло быть правдой. Я нормальная. Я не верю в детективные истории, только если они не происходят в кино. Да, в моем мире тоже случается что-то загадочное, но я всегда и всему могу найти логичное объяснение. Копия. У него гениальная копия.

– До свидания, – сказала я.

– Доброго пути и доброй ночи, – сказал мне Аптекарь, и я шагнула за порог.

Не помню, как я дошла до машины, кажется, очень быстро. Эвакуатор ждал меня, машину погрузили, я забралась в салон, устроилась в тепле поудобней, обхватила себя руками и собралась заснуть. Но сон не шел, потому что где-то внутри меня зудели тревога и любопытство. «Спокойно, – велела я себе. – Завтра зайду в музей и сама увижу, что мне чудится ерунда». Я осталась довольна таким решением, потерла руки и… похолодела. Моего любимого кольца на пальце не было. «Оно вам велико», – услышала я голос Аптекаря. Ну конечно, оно слетело у меня с руки, когда я шарила у него под вешалкой. Вот досада! Мне так не хотелось возвращаться. Оставалось надеяться, что Аптекарь сам позвонит мне, и мы договоримся где-нибудь встретиться. Или мне всё-таки надо было вернуться в его дом? Что он там говорил мне про знаки?

Ничего случайного в жизни не бывает. Люди напрасно ропщут. Всё закономерно и подчиняется правилам. У каждого свой личный счет, каждое событие имеет свой вес. Ни одна просьба, брошенная во Вселенную, не остается без ответа. Терпение вознаграждается. Сильные тоже окажутся слабыми. Слабые перестанут притворяться.

Справедливость не может торжествовать время от времени, она царствует постоянно. Что толку злиться и жаловаться, зачем тратить на это силы. Несправедливости нет, надо просто переждать. Собраться с силами. Все получат то, что заслужили.

Лишь бы она не догадалась. Не надо, чтобы она испугалась раньше времени.

Страх отношений. Вот чего точно не существует. Самое нелепое сочетание слов, так я всегда считала. Как может нормальный человек бояться того, к чему так стремится каждый, как бы он ни притворялся. Страх отношений, боязнь привязанности – нелепый аргумент эгоистов без фантазии. Мне никогда не приходило в голову прикрывать таким способом нежелание быть с кем-то. Я честно говорила, что мне стало скучно, что это невозможно, когда в постели всё так быстро, просто и каждый раз одинаково. Я запросто могла, глядя в глаза, сказать, что я разочарована или, наоборот, чувствую, что недостаточно хороша, и меня это угнетает, что мы не подходим друг другу, что слишком много всего раздражает… Да что угодно, но никогда – что я боюсь привязаться. Может, я прятала эмоции, и Аптекарь меня раскусил?

У меня есть несколько любимых мест, чтобы работать, отдыхать, исчезать, когда все надоели, и просто чувствовать себя комфортно и безопасно. Я люблю свой дом и не боюсь жить одна, потому что внутри есть серьезная система безопасности, а снаружи – надежные и при этом не назойливые соседи. Я люблю поздно вечером приходить поплавать в бассейн неподалеку, на самый последний сеанс, когда так мало людей, приглушенный свет и слышно эхо от каждой капли. А потом долго болтать с охранником, который однажды, лет пятнадцать назад, снялся в эпизоде какого-то полицейского сериала, но с тех пор ведет себя как кинозвезда, снисходительно позволяет другим погреться в лучах своей «славы» и рассказывает смешные небылицы.

Еще я очень люблю кафе за углом, оно называется «Территория», – за восхитительные запахи, которые оно распространяет по округе, и я, едва уловив их, сразу чувствую себя на своей территории. Кофе, яблоко с корицей, лимонные пироги. Сидеть там за самым дальним столиком и рисовать свои мечты на салфетках. Чтобы потом быстро порвать их, пока никто не увидел, а завтра сочинить новые.

Я люблю дом моей подруги и коллеги, потому что он запросто даст фору любой кунсткамере. Марта настолько уникальный специалист, что ей разрешают брать работу на дом, пока она сидит в декретном отпуске (а сидит она в нем безвылазно уже лет шесть). Сейчас, к примеру, у нее посреди гостиной на первом этаже стоит саркофаг какого-то средневекового рыцаря, причем с самим рыцарем внутри, потому что если его достать, то он немедленно рассыплется. Вокруг носятся дети, собаки, а она тихонько подчищает узоры на саркофаге и всегда что-то поет. Пару раз в неделю мы с ней ходим танцевать танго в маленькую студию, а потом засиживаемся в итальянском ресторане далеко за полночь.

Одним словом, у меня очень уютная жизнь, а в ней – множество хороших людей. Некоторые обладают на диво мерзкими характерами, но при этом остаются неотразимыми экземплярами. Один, например, уже много лет держит в центре города престижную галерею и никогда не забывает позвать меня на открытие выставки очередного подающего надежды таланта, чтобы, когда все гости разойдутся, валяться со мной на диванах с бокалом шампанского и хохотать над произведениями таланта до колик в животе.

На этот раз он позвал меня на приезжую звезду. Пафоса было много, картины звезды доставляли чуть ли не из-за океана, ожидался большой наплыв народа, специалистов, журналистов, любителей и просто праздношатающейся публики. Я шла с конкретной целью. Я ходила на любые мероприятия с конкретной целью. Я вообще ставила конкретные цели всегда. Я знала, чего хочу, примерно с рождения. Видела цель и не замечала препятствий. В детстве била лоб об столы и стулья; став взрослой, частенько попадала в очень острые ситуации, но, как правило, получала желаемое. Работу на собеседовании, платье из коллекции, выгодного клиента, интересное знакомство, лучшее место в самолете, заказ из-под носа у конкурентов… И мужчин, в которых влюблялась. Наверное, в этом было что-то от детских страхов. Боязнь, что ты не понравишься, что тебя отвергнут, чего-то тебе не дадут.

На эту выставку я шла, чтобы флиртовать. Мне не надо было очаровывать потенциального заказчика, присматривать работу, налаживать нужные контакты, мне просто хотелось закрутить интрижку. Для настроения. У меня давно не было серьезных отношений, но я не переживала. Жизнь и так была наполнена через край. Я твердо была уверена, что для каждого человека всему определено свое время, так что пока меня вполне устраивал флирт. Не исключено, что с далеко идущими приятными последствиями.

Я пришла с солидным опозданием, когда хозяева и гости уже открыли выставку, рассмотрели картины, приложились к шампанскому, поговорили, с кем нужно, и уже начали немного скучать, но расходиться было еще не время. Я взяла с подноса бокал и стала просматривать публику. Кивала знакомым, весело отвечала на дежурные вопросы и сканировала присутствующих.

Его я сначала пропустила. Он не был ни низким, ни высоким, ни красавцем, ни брюнетом, ни ярким. Я пошла дальше. Но потом обернулась к нему. Он меня зацепил. Тем, что даже не посмотрел на меня, только скользнул беглым взглядом. И мой дурацкий детский страх тут же зазвонил во мне колокольчиком. Я подошла ближе и попыталась поймать его взгляд. Он откликнулся и добросовестно оглядел меня с головы до ног, что не могло меня не порадовать. Но смотрел как-то странно, я сначала даже не поняла, что было не так в его взгляде. В нем не было аппетита. Здорового мужского плотоядного аппетита. Он смотрел с явным интересом, но он не загорелся. Говорят, мужчина и женщина уже в первые секунды общения знают, подходящий перед ними партнер или нет. Он сомневался, и меня это заводило.

– Добрый вечер, – я начала первой. – Как вам выставка?

– Вы знаете, неплохо, – отозвался он вежливо. – Всё как-то очень… – он запнулся, – свежо.

– Да, весьма свежо, – согласилась я и обернулась на шедевр позади меня. На нем был коллаж из кукольных голов с воткнутой посередине полотна ручкой от старой мясорубки. Я улыбнулась, а когда повернулась к нему, он тоже улыбался.

– Меня притащили насильно, – вдруг сказал он и подмигнул мне, как старой знакомой. – Друзья. А потом бросили тут, а сами сбежали. Представляете?

– А я дружу с хозяином галереи, – призналась я. – Неудобно было отказать.

– У нас с вами много общего, – добавил он. – Любовь к искусству!

Следующие полчаса мы проговорили. Оказалось, что у него неплохое чувство юмора, он живо поддерживал разговор, шутил и говорил комплименты. Но при этом не делал ни намека на продолжение нашего знакомства. Он рассказывал мне личные и слишком откровенные для первой встречи вещи, но явно держал между нами дистанцию. В нем была какая-то загадка, и мне это нравилось. Он рассказал о выставках, на которые недавно ходил, я спросила, давно ли он так увлечен искусством и связано ли это с его профессией или только с друзьями. Оказалось, он архитектор, и довольно успешный. Он назвал мне несколько зданий, которые проектировал, я знала пару из них и кинулась расхваливать его на все лады, рассчитывая на то, что он не сможет устоять против этого простого приема. Но он сразу засмущался и стал сухо отвечать на мои вопросы. Когда я рассказала, что я реставратор, он снова оживился и даже попросил у меня визитку и разрешение как-нибудь мне позвонить, а когда увидел мое имя на карточке, то, кажется, даже обрадовался.

– Вы Агата? – зачем-то переспросил он.

– Вы любите редкие имена или детективы?

– Я люблю только это имя. Так зовут мою маму, – очень просто объяснил он. – А я – Марк.

К тому моменту гости стали расходиться, хозяин галереи начал активно махать мне руками и подмигивать, и мы с моим новым знакомым распрощались. Напоследок я первая сказала, что не против как-нибудь вместе выпить кофе, а он очень серьезно кивнул и пообещал перезвонить мне на днях. Я проводила его взглядом до двери, оценила пиджак и широкие плечи и почти вприпрыжку отправилась в объятия короля местных сплетен.

С людьми надо быть осторожным. Особенно с женщинами. Они приносят хаос, разрушают равновесие и порядок, они эгоистичны.

У нее тонкие пальцы, короткие ногти и темный, но не черный лак. Скорее бордо. Это стильно. Она в платье. Хорошо, что она в платье. Брюки – это небрежность. Это – наплевать на мужчин, это даже распущенность. Что за ерунда, при чем тут распущенность. Все ходят в брюках, это удобная одежда, только и всего, никто не придумывает для нее тайного смысла и сверхзадач. Смешно искать во всём второе дно. Но всё равно это хорошо, что она в платье. Что у нее хорошая фигура. И длинные ноги. Когда она садится, она красиво ставит коленки и держит на них бокал. Гладит стекло пальцем. Нарочно? Женщины ничего не делают просто так. Ну, хватит. Она просто такая, какая есть. Пусть хоть одна будет такая. Она непростая, но улыбается очень открыто и честно. Как будто ничего не прячет. Это неправда. Все люди что-то прячут. Она задает вопросы не просто так, она по-настоящему слушает ответы. Много сейчас таких? Вот то-то! А она слушает, и ей интересно. Не может же она так притворяться. Может. Притворяются все. У нее маленькие морщинки в уголках глаз. Значит, она искренняя. Значит, готова пустить к себе ближе. Может, и ее стоит пустить к себе ближе, и ничего не случится? И никто не рассердится? Вдруг она окажется честной и бережной? У нее нежная кожа. Это видно, даже не надо трогать. Это хорошо. Трогать не обязательно. Можно смотреть. Это красиво. Нежная и, наверное, прохладная. Приятно. Приятно смотреть на что-то прохладное. Прикосновения могут всё разрушить. У нее каштановые волосы. Они пахнут персиком. Не назойливо, но когда она поворачивает голову, и волосы разлетаются, то воздух потихоньку пахнет персиком. Наверное, у нее даже детский шампунь. Нежный. Чтобы не плакать. Не надо плакать, не надо показывать слабость, не надо показывать зависимость. Люди готовы дорого платить за независимость от других людей. Она красит волосы. Значит, всё-таки лжет. Эго природа женщин, в ней никогда ничего не изменится. Они всегда готовы обманывать. Только ты начинаешь верить в одно, как оно оказывается совершенно другим. Да что плохого в краске для волос? Ей идет этот цвет, он теплый, как и цвет ее глаз. У нее карие глаза, теплые. А так бывает не всегда. Чаще всего это обман. Карие глаза холодные и жесткие. Но она улыбается, и они блестят. А в них как будто искры от огня. Ей нравится сидеть у камина. Она смеется. И даже над своими шутками, и это не противно. Для женщины у нее очень неплохое чувство юмора. Значит, она умна. У нее хорошая фигура. Может, стоит попробовать? Зачем это?! О чем это?! Попробовать?! Уже пробовал, и ничего не вышло! И никогда ничего не выйдет! Никогда!

Прошло несколько дней, жизнь стремительно неслась вперед, не оставляя ни минуты на передышку. У меня было много заказов, встреч, приключений и развлечений, но меня не оставляла одна мысль: мне хотелось вернуть мое кольцо. Я купила его несколько месяцев назад у одного знакомого ювелира. Увидела и не смогла оторваться, я поняла, что без него я не смогу отсюда уйти, ведь это было мое кольцо, оно само просилось мне на руку. Я уже была готова выпотрошить кредитку, но когда услышала цену, то всё равно засомневалась. Кольцо не стоило сумасшедших денег, но было дорогим. Старинная работа, прекрасный мастер, необычная форма и монограмма. Одним словом, кольцо-интрига, как раз для меня. И очень красивое! Разумеется, я его купила. На следующий день. Говорят, что если вам очень нравится какая-то вещь, но вы не решаетесь ее купить, вам надо подождать следующего дня. Остаться наедине с этой мыслью на ночь. И на следующее утро всё будет ясно. Я так и не смогла заснуть, провела всю ночь как на иголках и прыгала на крылечке у ювелира за час до открытия его лавки. Он пришел, посмотрел на меня как на чокнутую, и через пять минут мы с кольцом воссоединились. Разве могла я теперь так просто с ним расстаться? Конечно мне надо было вернуться в дом Аптекаря.

Разумеется, кольцо стало предлогом. Им я морочила себе голову. На самом деле мне нужно было еще раз увидеть картину. Я не хотела думать, что попалась на удочку Аптекаря и его намеки были просто предлогом заманить меня к себе еще раз. Я всё время вспоминала то ощущение, когда смотрела на нее. Это не могла быть копия. Но это не мог быть и подлинник. Я знала, как выяснить правду. У меня имелся секрет. Гордыня – страшное чувство, грех, который сильнее страха. Страха быть разоблаченной. Я не лукавила, когда говорила, что приложила к шедевру руку.

Задача была простой: я расчищала старое покрытие, потемневший лак. Миллиметр за миллиметром, под микроскопом. Нет, в этом нет ничего монотонного, поверьте, за этим кроется целый мир… Особенно когда речь идет о шедеврах. Это как будто ты ищешь клад, как будто вот-вот откроется дверь, и ты разгадаешь все их секреты… Как у них так получалось, у этих гениев? Но и у них были свои слабости, уж я-то знаю. Кто-то страдал излишней праздностью, кто-то чревоугодием, а кто-то был слишком забывчивым. Настолько, что иногда забывал поставить на картине собственную подпись. Заканчивал работу, покрывал лаком, ждал, когда его прекрасное детище высохнет… и хлопал себя широкой ладонью по гениальному лбу. И подпись ложилась поверх лака. Ничего страшного. Пару-тройку веков такая безделица вообще никого не волновала. Но потом, пока поколения владельцев и их наследников таскали полотно по замкам и тайникам, по галереям и частным собраниям, время шло, лак темнел, твердел, шел трещинками, а за ним уже не так хорошо было видно волшебство красок и оттенков. Мне часто приходилось расчищать старые полотна, давать им второе дыхание. Разумеется, до того как начать реставрацию, каждую картину непременно исследовали в инфракрасных лучах, и выяснялось, что подпись моложе. Но реставраторы тоже страдают забывчивостью. Я чуть-чуть зазевалась – и реактив съел хвостик гениальной подписи. Очень-очень маленький, крошечный, совсем незаметный без лупы. Но всё равно, я-то об этом знала. Что было делать? Это случилось буквально в последний день моей работы над полотном. Дорисовать подпись такого гения у меня всё-таки не хватило совести, и я решила оставить всё так, как есть. Только я одна знала, что раньше хвостик размашистой подписи заходил за трещинку в краске, а теперь заканчивался сразу перед ней. Но и я не смогла бы увидеть это без хорошего увеличительного стекла. А поэтому достала его из футляра, аккуратно завернула в мягкую ткань и уложила в сумочку.

Но куда ехать? Я не помнила того неправильного поворота, а Аптекарь не дал мне своей визитки, только забрал мою. Сам он так и не позвонил. Я стала напряженно вспоминать, на какой адрес я вызвала эвакуатор, но потом поняла, что не сказала им никакого адреса, они нашли меня по спутнику, по противоугонной системе. Набравшись дерзости, я позвонила в прокатную фирму и наплела целую историю про то, что потеряла что-то ценное в той грязи, откуда меня храбро вытащили их доблестные работники, и теперь я собираюсь написать им благодарность на сайте фирмы. Через несколько минут у меня было название шоссе и всех возможных поворотов, которые я уже сама отследила по карте.

Я добралась туда на редкость быстро. Наверное, потому что знала, куда еду и что буду искать. Это тогда, ночью, под проливным дождем каждый метр превращался для меня в километры. Хотя и сегодня я потратила довольно много времени, но не почувствовала этого. Я думала только о картине. Ну и о том, что верну кольцо. На этот раз я подъехала почти к самому дому, аккуратно припарковала машину, поднялась на крыльцо и постучала. Как и в прошлый раз, мне открыли не сразу. Я приложила ухо к двери, но не услышала по ту сторону ни звука. Я постучала еще раз, сильней и настойчивей, и подергала дверную ручку. Потом мне вдруг показалось, что за дверью застучали каблуки. Я снова приложила ухо к двери, чтобы убедиться, что это галлюцинация, как вдруг дверь распахнулась, и я, потеряв равновесие, чуть не ввалилась с порога в аптекарский дом. Должна вам сказать, упасть в тот момент можно было не только от неожиданности, но и от изумления. Мне открыла молодая женщина невероятной красоты! До этого я видела таких красоток разве что на картинах, которые спасала от следов времени. Она была высокой, стройной и зеленоглазой, а по плечам разлетались огненно-рыжие кудри, целая грива. Такой красавицей невозможно было родиться, ее можно было только придумать и нарисовать. Таких женщин мужчин всех времен воспевали, лелеяли, боготворили, осыпали бриллиантами и наряжали в шелка. Но этот диковинный цветок был одет в рваные джинсы и футболку, а в руках держал кухонное полотенце и бутылку жидкости для протирки стекол. Я никак не могла представить себе, что так выглядит домработница Аптекаря. Но кем она еще могла оказаться? Его дочерью? Любовницей?

Тем временем красавица не стала дожидаться, пока ко мне вернется дар речи, и первой сказала:

– Добрый день! Вы кто есть?

О нет. Ну почему Господь кладет кому-то в ладошку только старую пуговку, а другого осыпает с головы до ног жемчугами и талантами?! Кроме фантастической внешности, у нее оказался низкий заманчивый голос и необычный акцент.

– Здравствуйте! – Я старалась улыбаться изо всех сил, не сводя с нее изумленных глаз. – Мне нужен… Я оставила тут одну вещь. Я была в гостях… Я Агата! – наконец-то выпалила я.

– О! Он сказать мне, – энергично кивнула девушка и пропустила меня в дом. Пройти дальше коврика она меня не пригласила, а сама быстро подошла к шкафчику слева от двери, открыла нервно скрипнувшую дверцу и достала мое кольцо.

– Вот! – протянула она мне мою пропажу и без какой-либо паузы громко добавила: – До свидания! И он сказать передавать вам, вам это не надо. Вам надо опасаться этот кольца! – И она выразительно погрозила перед моим носом идеальным пальцем.

Я ужасно растерялась. Мне нужно было во что бы то ни стало задержаться здесь, чтобы проверить подпись на картине. Но рыжеволосая вела себя как хозяйка, и я всё еще не могла прийти в себя от удивления. Это как если бы вы с утра в гостинице обнаружили в коридоре Скарлетт Йоханссон с пылесосом, которая как раз собиралась прибраться у вас в номере.

– Спасибо большое, – промямлила я. – И передайте, что я очень, очень благодарна.

Девушка кивнула и уже собиралась меня выпроводить. Надо было срочно спасать положение, еще минута, и я могла оказаться на пороге по другую сторону этой массивной двери. А на стене напротив висела картина. В нескольких шагах. Стоило мне взглянуть на нее, и я уже не могла оторваться.

– Простите! – выпалила я. – Вы не позволите мне воспользоваться вашей ванной комнатой?

– Ванная? Мыться? – не поняла меня рыжая чужестранка. – Нет! Вы мыться у вас дома! Зачем это тут?

– Нет, вы меня не поняли, – стала быстро объяснять я. – Мне очень нужно в туалет. – Я изобразила самую жалостливую гримасу. – В туалет. Я выпила много воды и долго ехала, понимаете?

Она засомневалась, но смягчилась.

– Ладно, – кивнула она. – Пойдем.

Я прошла за ней мимо картины, с трудом удержавшись, чтобы не кинуться рассматривать ее прямо сейчас, наплевав на последствия. В туалете я долго лила воду из крана и пару раз нажала на смыв. Потом достала из сумки увеличительное стекло, развернула его и положила сверху, так, чтобы удобно было достать. Я вышла из туалета и чуть не врезалась в рыжеволосую, которая стояла прямо под дверью. Видимо, она всё-таки ждала от меня какого-то подвоха. Я благодарно улыбнулась и пошла за ней к выходу, но у картины задержалась.

– Ах, какая красота, – вполне искренне восхитилась я. – Вы не позволите мне на нее взглянуть.

Красотка обернулась и посмотрела на меня с подозрением. Но меня вряд ли можно было остановить взглядом. Я принялась изучать картину, время от времени восторженно цокая языком.

– Просто прекрасно, восхитительно, – бормотала я себе под нос, запустив руку в сумку. – Я, знаете ли, очень люблю искусство. А тут такая красота, такая красота…

Рыжеволосая сделала предупредительный шаг в мою сторону и уперла руку в бок. В другой руке у нее по-прежнему было полотенце.

Мне нечего было терять, поэтому я быстро достала из сумки лупу, но даже не успела поднести ее к картине, как девица с размаху ударила меня по руке, и лупа с грохотом покатилась по полу.

– Уходить! – закричала она. – Тут не музей, тут не смотреть картина! Уходить сейчас! Ты вор! Сейчас смотреть, а завтра картина нет!

Я пыталась оправдываться, но она кричала всё громче, и вдруг тут откуда-то сверху прогремел голос Аптекаря:

– Нурция! – крикнул он, и из моей обидчицы как будто вытащили запал, а заодно отключили звук. Она перестала вопить, вцепилась в мой плащ и потащила к выходу, при этом что-то злобно шипя в мой адрес. «Нурция? Что за имя? – успела подумать я. – Так она еще и итальянка!» А вслух изо всех сил закричала:

– Аптекарь! Аптекарь! Вы мне очень нужны! У меня только один вопрос! Ну, пожалуйста! Аптекарь!

Я даже не знала, как его зовут.

– Уходить вон! – шипела итальянка. – Нельзя шуметь! Никогда нельзя шуметь, когда он работать!

Мы еще успели повалить друг друга на придверный коврик и смять его в комок, пока толкались и пинались, но я значительно уступала моей сопернице и в весе, и в росте, и в ловкости, так что мне пришлось сдаться и ретироваться. Она выставила меня, громко хлопнув дверью у меня за спиной. «Ну, ничего, – сказала я себе, поднявшись. – Зато кольцо у меня. А сюда я точно еще вернусь!»

Этот дом я выбрал не случайно. Я не смог бы жить в маленькой хижине, хотя держать под контролем подобное жилище было бы гораздо проще, чем этот огромный дом. Но мне был знак. Я верю в знаки, до сих пор они меня не подводили. По ним я угадывал успех, предательство и правильных людей в моей жизни. Они вели меня и научили ничего не бояться. Когда я еще работал не один, то часто выслушивал о себе много нелестных слов, если вдруг менял рецептуру, последовательность, температуру приготовления, брал другие ингредиенты, и только потому, что вдруг видел знак. Они все злились, но не из-за моего самовольства, а из-за того, что мои на ходу придуманные средства срабатывали на все сто процентов, а их, такие правильные и выверенные, не давали никакого результата, оказывались пустышкой. Они плавили над горелкой, а я вымораживал, они толкли в порошок, а я растворял и процеживал, они отмеряли миллиграммы в стерильной лаборатории, а я выходил на улицу подержать пробирку со средством на ветру, на солнце или в тумане. Они считали меня сумасшедшим, но я всегда выигрывал у них. А потом я понял, что не хочу больше выигрывать и доказывать, что мне нужно больше тишины и свободы.

Я начал искать себе дом, но ни один мне не нравился. Мы с ними не принимали друг друга, они показывали мне себя, но смотрели так, как те люди в лаборатории, – я не мог стать их хозяином, не мог принести в них свой порядок. У этого дома на пороге лежала монета. Он оказался пройдохой, этот дом, захотел меня подкупить. Монета была непростой, она была старой и стертой – то ли сокровище, то ли безделица. Но я попался. Я знал, что справиться с этим домом мне будет непросто, но мне в нем будет спокойно. Я знал, что он потребует от меня много сил, но как только я приручу его, он покорится мне и станет меня защищать. Я знал, что здесь ко мне будут приходить самые гениальные мысли и самые затейливые сны.

В этом доме царил беспорядок, в нем не было никакой логики, сплошной сумбур и нагромождение. В нем были перепутаны комнаты, этажи и коридоры, как будто его строили наобум, как придется, как подскажет настроение, или как будто он сам строил себя и вил из своих хозяев веревки, но я сумел его усмирить и этим его спасти. Теперь он стал правильным и счастливым. Я баловал его, а он преподносил мне подарки, о которых всегда предупреждал заранее. В тот день он бросил мне под ноги медную ручку от старого шкафа, тонкую и вычурную. Я попытался приладить ее назад, но она в одно мгновение вдруг перестала подходить, и оказалась сама по себе. Я удивился и с этой минуты стал ждать мою новую гостью. Когда пошел дождь, я понял, что она уже совсем близко. Совсем скоро она постучится ко мне, и это будет не просто так. Я знал, что в ней будет много хаоса, но я постараюсь спасти ее. У меня должно получиться. Но всё по порядку. Торопиться не стоит… Она уже не уйдет просто так.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю