Текст книги "(не) читайте, это – для ёжиков! (СИ)"
Автор книги: Ирина Тигиева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
– Вердикт почти вынесен, досточтимая домина,– перешёл на понятный мне язык грузный эринацеус с проседью на мордочке, выполнявший роль судьи.– Но ты отмечена богами, мы готовы услышать твой голос, хотя и не обещаем, что последуем ему.
Желание придушить Баако стало неодолимым – какой голос, если я понятия не имею, о чём речь?! Векеса, знавшая о моём полном невежестве в латыни, наклонилась, собираясь ввести в курс дела, но судья строго объявил:
– Постороннее вмешательство недопустимо. Голос домины Леголас Дейенерис Эвердин должен принадлежать только ей.
Я напряжённо покосилась на двух эринацеусов, застывших перед трибуной судьи. Интересно, кто из них обвинитель, а кто обвиняемый? Хотя… ёжик меньшего роста, не сводящий с меня молящего взгляда, наверное, обвиняемый. А другой, упитанный и озирающий курию, будто все в ней его рабы – обвинитель. Толстяк увешан драгоценностями, на другом – только пояс и сапожки из змеиной кожи. Каким бы ни было обвинение, бóльшую симпатию вызывает ёжик в сапожках. Кроме того, может, если наговорю глупостей, заранее провалю испытание на сообразительность, как заранее прошла испытание на милосердие?
– Виновен или не виновен?– нетерпеливо прозвучал голос судьи.
Прочистив горло, я встала, Баако закопошился в складках юбки, закручиваясь глубже.
– Нев...– и запнулась.
А что, если обвиняемый – толстяк, а бедняга в сапожках пытается найти на него управу? Знать бы, кто из них кто, не признаваясь, что проспала половину судебного процесса…
– Обращаюсь к обвиняемому,– высокомерно заявила я.
Может, так получится его выявить? Особенно, если это – заносчивый толстун, вряд ли привыкший к подобному тону. Я не ошиблась. Расфранченный эринацеус гордо выпрямился и посмотрел на меня с таким уничижением, словно видел перед собой личинку. Мне было достаточно одного этого взгляда, чтобы, не вникая в подробности тяжбы, с лёгким сердцем провозгласить:
– Виновен!– и на всякий случай добавила:
– По всем статьям.
В зале поднялась настоящая буря, на глазах ёжика в сапожках заблестели слёзы.
– Хотя бы понимаешь, что сейчас натворила?– послышалось над ухом шипение Ракеты.
– Я пыталась тебя предупредить,– шепнула Векеса.
– Ты только что нажила себе очень нехорошего врага,– вздохнула Субира.
– Как будто враги бывают хорошими!– порывшись в складках одеяния, я выудила извивающегося Баако.– Скажите спасибо ему! Если б не этот змеёныш, спокойно спала бы до конца заседания!
Кстати, конец получился скомканным. Оставив попытки призвать присутствующих к порядку, судья просто распустил заседание, объявив, что дело будет передано пред светлые очи августа.
– Уходим!– скомандовал Ракета.
[1] Енот – лат. «procyon» значит «пред-собака», «перед собакой».
[2] Курия – здание для заседаний римского сената и других официальных собраний.
[3] Претор выполнял в Античном Риме судебные и процессуальные действия, а в ряде случаев выступал в роли единственного судьи. Преторам принадлежало право толкования законов.
***
Из ложи вёл отдельный вход, чтобы посещавшие разбирательства нупты лишний раз не сталкивались с толпой. Ожидавшие ово тотчас набросили мне на плечи плащ, а Баако как ни в чём не бывало закружился над головой.
– Так что за враг, которого "только что нажила"?– обратилась я к Векесе и Субире.
Но ответил Ракета:
– Уоссва – один из высокорожденнных, его род обладает большой властью. Тоба – тоже благородного происхождения, поэтому дело разбиралось в курии, иначе бы до этого не дошло. Но выиграть процесс Тоба не мог, его род не обладает и половиной влияния семейства Уоссвы. Пока не вмешалась ты, "отмеченная богами". Теперь исход дела должен решить август.
– Вот что значит пиар...– пробормотала я.
– "Глас богов" и поддержка плебса с одной стороны – члены рода Уоссвы не пользуются любовью простолюдинов в отличие от Тобы. И неудовольствие одной из влиятельнейших семей эринацеусов с другой. Выбор будет нелёгким, а ты, ещё не став примой доминой, уже настроила против себя половину высокорожденных.
– Зато плебс за меня!– беспечно отозвалась я.– А в чём его, собственно, обвиняют?
Ракета посмотрел на меня с такой растерянностью, будто я вдруг заквакала по-лягушачьи.
– Ты выносила приговор, не имея ни малейшего понятия, в чём суть обвинения?
– Я даже не знала, кто обвиняемый – до последнего момента. Всё ведь было на латыни!
Векеса и Субира отвернулись в разные стороны, скрывая улыбки, а Ракета схватился за голову.
– Я всегда был верным слугой ликтора! За что он так меня наказывает?
– Не наказывает, а доверяет,– Векеса ласково провела пальцами по его ушку.– Иначе бы не поручил избранницу, которую очень ценит принцепс, тебе.
Енотик смущённо крякнул и дёрнул ушком. Видимо, чары красотки из расы фелисов действовали не только на ликтора, но и на его "верного слугу". Уже спокойно он рассказал, что Уоссва давно и безуспешно обхаживал младшую сестру Тобы, а когда понял, что свадьба ему не светит, пошёл на всё, чтобы отомстить за унижение и поруганную страсть. С его подачи родовая вилла семейства Тобы запылала, как факел, сестра была похищена, отец скончался от ожогов или расстройства – доподлинно неизвестно, а сам Тоба с матерью и остатками челяди нашёл пристанище на вилле одного из немногих друзей, не отвернувшихся от несчастного семейства. Произошло это несколько месяцев назад, и с тех пор последний мужской отпрыск древнего рода безуспешно пытается найти справедливость в затемнённом здании курии...
– Вот мерзавцы!– возмутилась я.– Хотя... всё, как в нашем мире. Жаль, что я не знала этого раньше, иначе бы потребовала высшей меры наказания!
– С него и так требуют немало,– вмешалась Субира.– Восстановить виллу Тобы, вернуть сестру, если она ещё жива, и заплатить колоссальный штраф. Ты действительно нажила себе врага, ещё одного – теперь уже из среды эринацеусов.
"Хорошо, что не собираюсь здесь задерживаться",– подумала я.
Ожидала, что вечером Ээрикки низвергнет на меня громы и молнии, даже заготовила несколько хлёстких ответов. Но... они не пригодились. После ужина я, как обычно, рассказала очередную часть "Игры престолов", после чего Векеса и Субира удалились – дева-кошка всегда уходила вместе с нашей новой подругой, а потом возвращалась с Конаном. Не знаю, когда и как она успевала "спрыснуть" ядом дежуривших за дверью преторианцев, но достигла в этом такого совершенства, что ушастики засыпали незадолго до появления ночных гостей, а просыпались сразу после их ухода.
Ово и ши отправились спать. Вторую кровать поставили в комнате несколько ночей назад, но "живность" оставила этот факт без внимания, предпочитая, как и прежде, спать в одной кровати со мной. Ээрикки, поначалу сходивший из-за этого с ума, махнул в конце концов рукой. Но вторую кровать всё же распорядился не убирать – на тот случай, если ово, ши или я одумаемся. Сейчас он заявился раньше ликтора и Векесы – в отличном расположении духа.
– Salve, Дейни!– просиял с порога.
– Что это с тобой?– удивилась я.
– Слышал, что произошло в курии! Ты... я восхищён! Так бы тебя и обнял!
– Не сдерживайся,– хмыкнула я, плюхнувшись в кресло.– Не ожидала такой реакции. Думала, обрушишь на мою голову всю силу праведного гнева.
– Не в этот раз,– улыбнулся он.– Семейство Уоссвы и их сторонники – в ярости за нанесённое им оскорбление. Тоба и его сторонники – в ярости, что к "гласу богов", говоривших твоими устами, не прислушались немедленно, а передали дело августу. Август – в ярости, потому что вынужден делать выбор между яростью собственных подданных и богов – такое выведет из себя кого хочешь. Принцепс – в ярости, потому что винят во всём тебя...
– А ты?
– А я счастлив, потому что ты как никогда близка к провалу!
– Может, именно сейчас стоит пустить слух, что "прикосновение" богов – не что иное, как действие наркотика?
– Нет, так далеко заходить не следует,– качнул головой Ээрикки и задумался.– Хотел спросить... как именно действует на хомосов каннабис? Кроме потери памяти...
– Потеря памяти бывает не у всех. Вообще, по-разному. Некоторые безудержно хохочут, другим мерещится всякая ерунда, и у них начинаются приступы страха. Некоторые становятся агрессивными, другие развязными. Делают то, что в нормальном состоянии не сделали бы...
– Почему бы не сделали?
– Не знаю,– пожала я плечами.– Может... стесняются, считают это неуместным. А что?
– Просто интересно,– пытливое выражение на лице Ээрикки мгновенно сменилось равнодушием.– Принцепс читает про вашу расу всё подряд, потому что не может лишний раз увидеться с тобой и спросить. А я могу.
– С каких пор тебя стали интересовать хомосы?– подозрительно прищурилась я.
– С чего ты взяла, что они меня интересуют?
– С того, что задаёшь вопросы.
– Не стоит пренебрегать знаниями, кого бы они ни касались. Знай я о вашей расе больше, ни за что бы не забыл выбрать претендентку заранее!
– И лишился бы такого веселья!– подмигнула я.
Ээрикки вдруг засмеялся.
– И как только мой отец не сходил с ума от скуки! А тут только и жди, что ты выкинешь в следующий раз, и какие последствия это будет иметь для всех!
Его поведение приводило меня во всё большее замешательство. Я даже подалась вперёд, всматриваясь в его лицо.
– Ты сегодня странный. Как будто сам надышался каннабиса.
– На нас он не действует. Точнее, не так, как на тебя. Но я и близко не подходил к храму. Просто... если принцепсу придётся от тебя отказаться...
– ...ты от меня наконец избавишься!– закончила я фразу.
Но Ээрикки смущённо замялся, неуверенно покосился на меня, потом в пол, потом снова на меня, словно хотел что-то сказать, но не знал как.
– Что?– встревожилась я.– Всё равно не смогу вернуться в мой мир?
– Нет, не в этом дело,– он вздохнул, будто собираясь с духом.– Я лишь...
Дверь бесшумно распахнулась, пропустив в комнату Векесу и Конана.
***
– О! Сарторий уже здесь!– Векеса загадочно сверкнула зелёными глазами.
Удивительно, как быстро Ээрикки принял невозмутимый вид – будто мы беседовали о погоде. Лишь едва заметный румянец выдавал происходившую в нём внутреннюю борьбу, признаки которой я только что видела. В продолжение всего вечера он был странно задумчив и почти не участвовал в разговоре, полностью переложив на Конана обязанности крупье в похожей на покер игре "Облупленный жёлудь". В меня наоборот, словно бес вселился – сыпала шутками и шпильками в адрес впавшего в меланхолию сартория, на которые он, против обыкновения, почти не отвечал. В какой-то момент я заметила облачко раздражения на личике Векесы, но остановиться уже не могла. Наконец, разъяснив правила и отработав варианты проигрыша, Конан поднялся с кресла.
– Завтра важный день, всем следует отдохнуть.
Важность дню придавала делегация послов от какой-то мне неизвестной расы. Раньше в войне эринацеусов с випераберусами они хранили нейтралитет, но вдруг решили примкнуть к эринацеусам. Для знакомства с делегатами нупт собирались выпускать к ним группками по очереди. На вечер был запланирован банкет, а через день начинались испытания.
– Послы – задача для августов и иже с ними,– я потянулась, расправляя занемевшее от долгого сидения тело.– Лично для меня важны дни испытаний.
– Ждать осталось недолго,– Ээрикки поднялся со своего места.– Доброй ночи!
И, не дожидаясь ответных пожеланий, унёсся прочь. Конан и Векеса посмотрели ему вслед.
– Он сегодня сам не свой,– пожала я плечами.– Сначала был в эйфории, потом эта подавленность... Отдохнёт и придёт в себя.
Конан кивнул. Лицо Векесы оставалось хмурым.
– Noctem vobis placidam precor![1]– гордо выдала я недавно выученную фразу.
– Et tibi[2],– улыбнулся Конан.– Bonam noctem.[3]
– Vale,– сухо произнесла Векеса, и оба направились к двери.
А я побрела к кровати. Наконец-то одна... День получился насыщенным – не подозревала, насколько устала. Натянула на себя ночную сорочку и тихо вскрикнула от неожиданности, увидев перед собой деву-кошку.
– Век-кеса... думала, ты ушла... Напугала...
– Я и ушла. Но вернулась. Хотела с тобой поговорить.
– Сейчас?– под конец вечера она вела себя странно, и вдруг этот срочный разговор среди ночи.– Я чем-то тебя обидела?
– Не меня.
– А кого?– насторожилась я.– Конана?..
Зелёные глаза испытующе сузились.
– Ты в самом деле ничего не замечаешь?
– Ты о чём?
– Сарторий!
– А...– я смущённо взъерошила волосы на затылке.– Думаешь, я перегнула палку? Ладно, завтра извинюсь...
– Для чего ему твои извинения?– усмехнулась Векеса.– Он сходит по тебе с ума, а ты даже не...
– Он что?..
Векеса замолчала, снова пробуравила меня взглядом и раздражённо тряхнула ушами.
– Невероятно, Конан оказался прав, а я – нет. Ты действительно слепа!
– Да с чего ты взяла, что он...– я дёрнула рукой, не найдя подходящих слов.– Может, я ему и нравлюсь, но не больше, чем диковинный зверёк из другого мира...
– Диковинный зверёк?– Векеса вдруг выпрямилась.– Так вот в чём дело.
– В чём?..
– Я слышала о хомосах. О вашей заносчивости, о вашем высокомерии и презрении к остальным формам жизни, которые вы считаете ниже себя! В этом ты остаёшься верной своей расе, даже оказавшись за пределами твоего мира. Мы для тебя – "диковинные зверьки". Поэтому ты не придерживаешься правил и не боишься последствий. Поэтому бросаешь вызов террестрисам и игнисам – могущественным расам, представителей которых уважают и боятся все, но не ты. И даже эринацеусы для тебя – низшие. Поэтому ты не в состоянии заметить то, что очевидно всякому с первого взгляда! Сарторий влюблён в тебя. Настолько, что раз за разом принимает непривычный для него облик – ведь как-то ты сказала, он нравится тебе больше его естественного. Использует любую возможность, чтобы тебя увидеть, и рискует добрым именем своего рода, если не самой жизнью, чтобы тебе помочь! Не задумывалась, что его ждёт, если всё это раскроется? Но какое тебе дело до терзаний низшего существа!
Под градом упрёков я растерялась окончательно и не сразу нашлась, что сказать. Яростно сверкнув глазами, Векеса уже повернулась спиной, когда ко мне вернулся дар речи:
– Ты не… ты не права!
Но она даже не обернулась и гордо выплыла из комнаты, а я беспомощно смотрела, как за ней закрывается дверь…
Едва забралась под одеяло, Баако тут же усторился на моей груди и спокойно засопел. Но ко мне сон не шёл. Слова Векесы смутили и… озадачили. Вспомнилась первая встреча с Ээрикки на тёмной аллейке перед общежитием, его грубость и колкости в адрес моей "неблагополучной" расы. А теперь он вдруг "сходит по мне с ума"? Влюблённый ёжик – такого ещё не было... Я тихо захихикала, вызвав недовольное бормотание Баако, но тут же оборвала смех. Неужели Векеса права? Ведь я действительно отношусь к местным, как к диковинной живности. Не исключено, что, будь Ээрикки обычным парнем, я бы смотрела на него по-другому. Но так ли уж он неравнодушен ко мне, как представляется Векесе? В последнее время сарторий вёл себя в самом деле странно. И этот инцидент в храме, о котором я ничего не помню… Ээрикки произошедшее явно лишает душевного равновесия – иначе бы его не интересовали особенности действия каннабиса на людей. А что если спросить его прямо и посмотреть на реакцию? Наверняка смогу понять, насколько верны "гипотезы" девы-кошки. Но об этом, следуя правилу Скарлетт О'Хара, я подумаю завтра.
[1] Noctem vobis placidam precor! (лат.) – спокойной ночи.
[2] Et tibi (лат.) – и тебе.
[3] Bonam noctem (лат.) – доброй ночи.
Глава 17
– Экиды – очень воинственная раса, в этом они похожи на эринацеусов. Но там, где эринацеусы следуют разуму, экиды полагаются лишь на слепую силу. Когда-то они были могущественны и многочисленны. Вели войны с соседями и ввязывались в столкновения, их совершенно не касавшиеся, просто от скуки. Это привело к катастрофическому сокращению их числа и поставило расу на грань вымирания. Тогда в экидах всё же пробудился инстинкт самосохранения, они удалились от всех распрей в глубь диких лесов на западе. Но воинственный дух не может оставаться в покое надолго. Как только силы и численность экидов восстановились, они прервали добровольное затворничество, готовые вступить в очередную войну. И вот они здесь.
Всё это рассказал Конан, пока ово и ши одевали меня для предстоящего приёма.
– Экиды очень обидчивы,– добавил он.– Поэтому будь осторожна в общении с ними.
– Обидчивы? Так, может, стоит этим воспользоваться и доказать, что прима домина из меня – никудышняя?
– Нет,– строго возразил Конан.– Наши попытки вернуть тебя в твой мир ни в коем случае не должны вредить государству. А это случится неизбежно, если оскорбишь послов расы, способной помочь в войне с недругами.
– Хорошо, не буду никого оскорблять,– заверила я и замолчала, пристально всматриваясь в птичье лицо.
Интересно, Векеса обсуждала с ним то, что этой ночью высказала мне?
– Ты чем-то обеспокоена, домина?
– Продолжаешь называть меня так,– усмехнулась я.
– Я – противник излишней фамильярности.
– То есть, мне называть тебя "досточтимый ликтор"?
– Конечно, нет,– он поднялся с кресла.– Нам пора.
Я покосилась в зеркало. Несмотря на то, что "незабываемой" я уже стала, и необходимость "обращать на меня внимание" отпала, наряды продолжали поражать экстравагантностью. Сейчас на мне было настоящее произведение искусства, сплетённое из тончайшей ткани и распустившихся бутонов сиреневых роз. Я невольно улыбнулась.
– В моём мире известные дамы "вытирали бы собою пол" за честь назвать тебя своим стилистом.
Конан тоже улыбнулся и чуть склонил голову.
– Спасибо. Но я бы не оставил этот мир ни за какие блага. В нём есть то, что мне дороже всего.
– Векеса,– догадалась я.
По лицу ликтора промелькнуло выражение нежности, тотчас сменившееся грустью.
– Мне повезло,– тихо проговорил он.– После завершения отбора ничто не помешает просить чести назвать её моей.
– Повезло в отличие от...– я замолчала.
– Нам действительно нужно идти, домина,– ликтор направился к двери.– Поговорим после приёма.
– Ты тоже считаешь, что Ээрикки ко мне неравнодушен?– выпалила я ему в спину.
Конан обернулся.
– Он описал тебя принцепсу так, что тот увлёкся тобой ещё до того, как увидел. Я был при этом. Сарторий не просто неравнодушен к тебе. Он...
Осторожный стук прервал его на полуслове. В приоткрытую дверь просунулась мордочка одного из преторианцев.
– Лучезарная домина готова, досточтимый ликтор?– вежливо спросил ушастик.– Нам велено сопровождать её и тебя в Беседку Поющих Стрекоз.
– Какую беседку?..– вполголоса пробормотала я.
– Стрекозы поют плохо!– воспользовавшись тем, что на мне ещё не было плаща, Баако плюхнулся на моё плечо.– Никто не поёт лучше ши!
Кружившиеся вокруг эльфики решили тотчас доказать правоту вожака и заголосили на разные голоса. Но Конан, строго нахмурившись, поднял ладонь и они замолчали.
– Научиться бы мне так управлять ими,– хмыкнула я.
Баако дёрнул меня за мочку уха и тоненько захихикал. Правда, был вынужден тут же покинуть "пост" – ово принесли плащ, но зато кружился над моей головой всю дорогу к беседке. Неподалёку от увитого ярко-красными цветами входа под кустом впечатляющей величины о чём-то беседовали Субира, Векеса и Ракета.
– Salvete!– приветствовала я их.– Уделишь мне минуту, Векеса?
Дева-кошка скосила глаза на Конана.
– Пока вас не объявили, время есть,– кивнул он.
Мы обошли куст, скрывшись от любопытных взглядов Субиры и енота.
– Вчера ты ушла слишком быстро, не дав мне возможности ответить,– без предисловий начала я.– Может, в твоих словах и есть доля истины, но ни об одной расе я не отозвалась так, как здесь отзываются о хомосах! И это при том, что мы понятия не имеем о вашем существовании, а, значит, не могли причинить вам вред!
– Вражда к хомосам уходит в далёкое прошлое,– холодно проговорила Векеса.– Вы – раса разрушителей. Так было всегда.
– У каждой расы свои недостатки. По крайней мере, ни один нормальный хомос не прошёл бы мимо раненого ребёнка, как, очевидно, принято поступать здесь! И вы ещё называете неблагополучными нас!
Глаза Векесы сверкнули, она гордо выпрямилась.
– Я никогда не говорила так о тебе! Наоборот, узнав тебя, была готова изменить мнение о вашей расе!
– Судить обо всей расе по одному представителю глупо,– усмехнулась я.– Лично мне нет дела до твоей. Какой бы она ни была, к тебе я относилась, как к подруге.
Повисла пауза. Дева-кошка смотрела на меня будто свысока, но в голосе не было прежнего холода, когда она тихо уточнила:
– Относилась?
– Твои упрёки несправедливы,– так же тихо отозвалась я.– Слова меня задели.
– Я этого не хотела. Просто не смогла промолчать.
– Сарторий привёл меня в этот мир, не оставив иного выбора, кроме как последовать за ним,– мой голос снизился до шёпота.– И я последовала при одном условии – он вернёт меня обратно.
Векеса опустила глаза.
– Уверена, он выполнит обещание. Даже если это разобьёт ему сердце.
– Пора!– из-за ветвей выглянул Ракета.– Вас готовы объявить.
– Сейчас!– поспешно кивнув, я протянула Векесе руку.– Забудем об этой ссоре?
Дева-кошка приопустила уши и, грустно улыбнувшись, сжала мою ладонь.
– Мне будет не хватать тебя, хомос.
– Мне то...
– Избранница из расы носфератусов – домина Субира!– раздался зычный голос объявляющего.– Избранница из расы фелисов...
– Торопитесь!– рядом с мордочкой Ракеты высунулась физиономия Конана.– Поговорите потом.
И мы с Векесой припустили ко входу в беседку.
***
Субира уже успела миновать украшенную цветами арку, Векеса тут же проскользнула вслед за ней, а я подождала, пока с меня снимут плащ – на приёме подобного уровня он был неуместен, и шагнула внутрь, когда в воздухе ещё звенело:
– ...Дейенерис Эвердин!
Всё же хорошо, что придумала себе такое длинное имя – как раз для случаев, когда бежишь к месту сбора из-за куста-переростка. Но, оказавшись внутри, забыла и о кусте, и об имени... Поющих стрекоз в беседке не оказалось – лишь цветы по всему периметру, группка эринацеусов в естественном облике во главе с принцепсом и Ээрикки, похожие на гигантских бабочек существа с закусками на спинках – местный вариант flying buffet[1], и... сами "виновники" торжества. При виде них вежливая улыбка так и застыла на моих губах. А когда один шагнул вперёд, видимо, собираясь нас поприветствовать, я невольно чуть не попятилась. Это было подобие минотавра, передвигавшееся на покрытых чёрной шерстью ногах. "Подобие" потому что мускулистый торс, опоясанный чем-то вроде набедренной повязки из кожи, венчала не бычья, а лошадиная голова с короткой чёрной гривой. Мощные четырёхпалые руки охватывали широкие золотые браслеты, на копытах поблёскивали подковы из того же металла.
– Высокочтимые домины,– рядом мгновенно оказался объявивший нас ушастый ёжик.– Перед вами – теоры[2] Свободной Экклесии[3] экидов[4] и их отважный стратег Адонис.
Субира, Векеса и я одновременно присели в реверансе, будто это отрепетировали. Субира и Векеса – с изяществом, я – едва сдерживаясь от смеха. "Стратег Адонис" тряхнул гривой:
– Честь для меня!
Пока Векеса и Субира наперебой сыпали любезностями, я скосила глаза на остальных членов "делегации" – около десятка, разной масти, и все увешаны драгоценностями. Интересно, их имена – такие же "звучные", как у стратега? Аполлон, Актеон, Ясон?.. Подавив смешок, с гостей я перенесла внимание на хозяев. Ни августа, ни августы не было – видимо, забота о "делегатах" лежала полностью на плечах принцепса. Но розовая мордочка была повёрнута не к гостям, а ко мне... как и мордочка замершего рядом с ним Ээрикки. Улыбнувшись, я собиралась махнуть им рукой, но почувствовала лёгкий толчок локотка Векесы и растерянно подняла глаза на "посла".
– Твоя очередь приветствовать его,– шепнула Субира.
– Добро пожаловать в столицу... Адонис,– выдала я и всё-таки хрюкнула от смеха, не удержавшись.
Жеребец раздул ноздри, и, наверное, если б уже не стоял на задних ногах, сейчас бы взвился на дыбы.
– Что значит эта весёлость?– прогремел он.
Остальные послы возмущённо захрапели, и к нам тотчас заторопились эринацеусы во главе с принцепсом – улаживать готовый вспыхнуть конфликт.
– Извинись немедленно,– прошипела мне на ухо Векеса.– Они такого не терпят!
– Досточтимая домина не имела намерения...– начал разволновавшийся "объявитель", но я его прервала:
– Прости, если обидела. Действительно не имела намерения. Просто меня поразило твоё имя. В моём мире так называли древнее божество красоты...
– Божество красоты,– бархатисто протянула Субира.– Как это имя тебе подходит, стратег!
Жеребец снова зашевелил ноздрями, негромко всхрапнул и, уже не глядя на меня, обратился к Субире:
– Благодарю, дева. Твоя учтивость мне приятна.
Алые глаза избранницы из расы носфератусов заискрились, губы медленно раздвинулись, обнажив заострённые клыки.
– Прекрасные нупты будут рады приветствовать бесстрашного стратега и достославных теоров на балу этим вечером,– вставил "объявитель".
– Честь для нас!– отрывисто бросил стратег, не сводя с Субиры загоревшихся глаз.
– Пора уходить,– словно тень, за нашими спинами возник Ракета.
Мы снова присели в реверансе и заспешили к выходу. Перед тем, как покинуть беседку, я оглянулась. Эринацеусы беседовали с подобревшими экидами, бабочки-подносы приглашающе кружились вокруг гостей, а в мою сторону были по-прежнему повёрнуты две мордочки – принцепса и сартория. Я всё же махнула им рукой и, прежде чем Векеса выдернула меня из беседки, успела заметить острый взгляд, брошенный принцепсом на Ээрикки...
Конан, ши и ово уже ждали, последние тут же накинули мне на плечи плащ.
– По-моему, всё прошло не так уж плохо,– ободряюще произнесла я, заметив взгляд, которым обменялись Векеса и Конан.
– Благодари Субиру,– хмыкнула Векеса.– Не примени она чары обольщения, свойственные её расе, исход мог быть совсем иным!
– Чары обольщения?– повернулась я к белокурой деве.– Думала, ты с ним просто флиртуешь...
Субира лишь плотоядно улыбнулась.
– Но, если обладаешь подобными... способностями,– я покосилась в сторону беседки,– что мешает "применить" их на принцепсе?
Субира рассмеялась.
– Во-первых, это запрещено, хомос. А во-вторых, действует только на примитивные расы, которые больше следуют животным инстинктам, чем доводам разума.
– Объяснишь это стратегу на балу! Мне показалось, он будет искать с тобой встречи,– хихикнула я.– Бедный принцепс! Лишается своих невест ещё до начала отбора!
– Как если бы принцепса интересовали его невесты, кроме одной,– прищурила алый глаз Субира.– Что до стратега, мне он точно не пара.
– Вынуждена повторить слова Дейни,– улыбнулась Векеса.– Объяснишь ему это на балу.
Забавно, оказывается, сплетничать о противоположном поле – актуально, независимо от расы. И, пожалуй, в моём мире действительно будет не хватать "диковинных зверьков", окружающих меня здесь. Буду скучать даже по Баако...
Хотя насчёт последнего я передумала, едва вернулась в мою комнату. Ово только принесли обед, который в последнее время стал общим для всей нашей тёплой компании, как вдруг в воздухе раздался пронзительный писк, от которого заложило уши. На стол брякнулся Баако, которого я не видела с самого приёма. В ручонках он сжимал странное существо с длинным брюшком и полупрозрачными голубоватыми крылышками. У существа было личико сверчка из "Мулан", грустные глаза шрековского Кота в сапогах и широко открытый рот, из которого вырывался этот жуткий звук.
– Поющая стрекоза!– гордо объявил Баако.
– Заставь её замолчать!– я зажала ладонями уши.
Баако небрежно встряхнул "стрекозу", и писк прекратился.
– Ужас...– перевела я дух.
– Не умеют петь, я же говорил!– фыркнул Баако.
– Где ты её взял?– я посмотрела на существо, жалобно таращившее на меня глаза.
– Поймал,– дёрнул плечиками Баако и, опрокинув ножкой пустой стакан, засунул под него несчастную стрекозу.
– Что ты делаешь?– возмутилась я.– Разве так можно?
– Их выгнали из беседки, пока там проводят приём,– вмешался в разговор Тайт.– Сейчас ей деваться всё равно некуда. А петь они умеют – если погладить брюшко в правильном месте.
– В каком "правильном"?– захихикала я.
– Могу показать,– снисходительно предложил Тайт.
Расправившись с обедом, мы самозабвенно занялись "извлечением" звуков из стрекозы. За этим нас и застал Конан. Смерил удивлённым взглядом ово, ши, зависших над нашими головами, стрекозу, которой поглаживания по брюшку, кажется, начали нравится, и устало покачал головой.
– Её приволок Баако,– кивнула я на эльфика.– Бедняжке всё равно некуда лететь, пока беседка занята!
– Беседка уже освободилась, домина. Ей пора возвращаться, а тебе – самое время подготовиться для бала.
[1] Flying buffet (англ.) – «летающий» буфет. Официанты разносят на подносах готовые блюда, и каждый гость берёт то, что ему по вкусу.
[2] Теор – "наблюдатель", так в Древней Греции называли послов в иностранные державы.
[3] Экклесия – Народное собрание в Древней Греции.
[4] Экиды – от лат. equidae (семейство лошадиные).
Глава 18
Зал, подпорченный во время прошлого мероприятия, уже восстановили. Но, во избежание новых "повреждений", "напитали" стены противопожарной магией. А нуптам строжайше запретили выяснять отношения во время праздника – ведь теперь свидетелями разборки оказались бы иностранные гости, а опозориться перед ними значило опорочить доброе имя эринацеусов на международном уровне.
– За избранницами будут следить и, при малейшем намёке на ссору, уводить из зала,– закончил "инструктаж" ликтор.
– Может, и правда обойдётся без драки. А то ведь и до жертв недалеко!
– Пожалуйста, держись подальше от послов,– настойчиво проговорил Конан.– Иначе жертв действительно не избежать.
– Клянусь!– дурачась, я подняла ладонь, как на американском суде, и с сожалением покосилась на ши, окруживших "поющую" стрекозу. С гораздо большим удовольствием продолжила бы поглаживать ей брюшко, чем тащиться на этот банкет... Баако наотрез отказался отпускать "пленницу". Пока ово возились с моим нарядом – ещё одним шедевром дизайнерского искусства с длинной струящейся юбкой из мерцающих ярко-голубым светом водорослей – эльфик сплёл из моего волоса подобие поводка и прикрепил конец к панцирю стрекозы. Я было возмутилась, но стрекоза, казалось, не имела ничего против. Её глазёнки уже не были испуганными, как вначале, и, выпущенная из-под стакана, она даже не пыталась улететь, спокойно разглядывая круживших над ней ши.
– Вижу, твоя свита пополняется день ото дня,– улыбнулся Конан.
– О нет, это – личная пленница Баако. Он страшно разозлился, когда я попыталась решить её судьбу без его участия.
Баако тут же повис перед моим лицом.
– Пока она поживёт здесь!
– Если сам будешь её кормить и выгуливать. И не вздумай тащить её на мою кровать!
– "Твою“ кровать,– передразнил эльфик.
