Текст книги "(не) читайте, это – для ёжиков! (СИ)"
Автор книги: Ирина Тигиева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
Платье было наконец готово, и я, мерцая всеми оттенками синего, повернулась вокруг своей оси.
– Если не думать, из чего оно сделано, я бы сказала, ты превзошёл себя, ликтор!
Конан улыбнулся.
– Я бы превзошёл себя для твоего свадебного наряда. Это – лишь ещё одно платье.
– Может, оставишь мне свою визитку?– шутливо отозвалась я.– Когда-нибудь ведь выйду замуж, и тогда почла бы за честь!
Ничего не ответив, Конан поднялся с кресла и подал знак ово накинуть мне на плечи плащ.
Надо сказать, в этот раз себя превзошёл не только ликтор, но и устроители банкета. "Восстановленный" зал сверкал обновлённым мрамором, восхищал фонтанами с плавающими в них светящимися рыбками, гирляндами из свежих цветов и лепестками, плавно кружившимися в воздухе. Когда ликтор и я возникли на пороге, навстречу нам выплыла Векеса. В роскошном платье с пышной юбкой из алых лилий угадывалась рука Конана.
– Впечатляет,– одобрила я.– Выглядишь потрясающе!
– Ты тоже, хомос,– мурлыкнула она.– Осталось лишь надеяться, этот приём твоими стараниями не превратится в дотракийскую свадьбу!
Я рассмеялась намёку на пересказанную мной цитату из "Игры престолов": "Дотракийская свадьба без двух-трёх убийств считается унылой". Но пока ничто не предвещало беды. Мои недоброжелательницы держались на расстоянии и будто вообще меня не замечали. Так же, как и разодетый в парчу Ээрикки... На мгновение задержавшись на мне взглядом, он мимолётно улыбнулся и продолжил общение с похожим на высушенный гриб стариком и одним из послов, будто не прерывался. Зато принцепс поспешил ко мне, как только августейшая семья вошла в зал и были произнесены приветствия от их имени.
– Милая Дейни!– привычно пропел он, прижимаясь губами к моей руке.– Я ослеплён!
– Слишком много "блёсток"?– пошутила я.– Все претензии к моему стилисту!
– Нет, твоей красотой,– поспешно возразил он.– Наряд – превосходен, но он лишь подчёркивает то, что прекрасно и без него.
– Ещё немного – и я покраснею.
– С удовольствием бы на это посмотрел,– принцепс легко стиснул мою ладонь.– Не откажи мне в танце.
– Только если поведёшь. Я всё ещё не научилась танцевать, как принято здесь.
Гилберт довольно улыбнулся.
– Это легко исправить. Как только условности будут соблюдены и ты официально станешь моей избранницей, я смогу проводить с тобой больше времени. И тогда научу всему, чему пожелаешь!
– Прости за то, что устроила в курии,– поспешила я сменить тему.
Принцепс махнул пухлой ручкой и, подхватив меня под локти, повёл на середину зала – импровизированный "танцпол".
– Ты поступила, как тебе велели боги.
– Не совсем... На самом деле Тоба вызвал у меня симпатию, а Уоссва...
– Твоими устами говорили боги,– чуть наклонившись, Гилберт доверительно понизил голос.– Это – официальная версия и единственная, интересуюшая меня.
– И в чью пользу разрешится дело? Я слышала, твой отец в ярости...
– Слышала?– тут же напрягся он.– От кого?
Я мысленно обругала себя за болтливость. Стоило бы догадаться, что предоставленная Ээрикки информация – конфиденциальна!
– По-моему, это общеизвестный факт,– всё же попыталась выкрутиться, но принцепс только подозрительно прищурился.
– От Ээрикки?
– Нас что, не объявили?– вскинула я голову.– В прошлый раз каждый танец с тобой обьявлялся, а теперь...
– А теперь бал устроен в честь наших гостей, поэтому объявлять, с кем танцует принцепс – неуместно.
– Значит, в этот раз ты не обязан танцевать со всеми невестами?
– "Обязан" – не совсем верное слово. От меня ожидается, что не обойду вниманием ни одну. Но, если одной уделю его чуть больше, чем остальным...– он чарующе улыбнулся и как бы невзначай спросил:
– Ты часто видишься с сарторием?
– Каждый день, а то и чаще,– небрежно дёрнула я плечом.
Лицо принцепса помрачнело, и я расхохоталась.
– Я пошутила, неужели поверил? Как будто ему больше нечем заняться! Не помню, когда видела его в последний раз.
Гилберт заметно смутился, даже немного покраснел, и я, как можно беспечнее, поинтересовалась:
– А почему ты спрашиваешь?
– Мне показалось, он проявляет к тебе интерес... больший, чем к остальным избранницам.
– Ты тоже,– подмигнула я.
– Да, но это – моя привилегия, как принцепса. Значит, так и есть?
Казаться беспечной становилось всё труднее. Кто бы мог подумать, что пухленький принцепс окажется ревнивым?
– Лично я ничего не заметила. Да и какое это имеет значение?
Танец закончился, Гилберт замедлил шаг и снова поднёс мою руку к губам.
– Ты права, милая Дейни. Это не имеет значения. Я оставлю тебя ненадолго. Прибереги для меня танец – и не один.
***
Когда принцепс удалился, я облегчённо выдохнула. Поискала глазами Ээрикки – хотя сейчас, пожалуй, от него стоит держаться ещё дальше, чем от экидов. Субира беседовала с "бесстрашным стратегом", и во мне всколыхнулась злость. Почему её общение с воздыхателем ни у кого не вызывает нареканий? И тут же сама ответила на вопрос: "Потому что её воздыхатель не расписал избранницу из расы носфератусов так, что она заочно стала фавориткой отбора..." Мне вдруг невыносимо захотелось побыть одной – вдали от музыки, экидов и эринацеусов. Вспомнив о балюстраде, которой Конан "соблазнял" Векесу во время их первой встречи, я заторопилась к ней, стараясь держаться как можно ближе к стене. Моя юбка заструилась мерцающими волнами – удивительное зрелище. Интересно, можно будет взять этот наряд на память обо всём, когда вернусь домой? Ветерок приятно овеял лицо, разгорячённое от быстрой ходьбы. Я облокотилась о балюстраду, пытаясь рассмотреть сад внизу.
– Домина Леголас Дейенерис Эвердин?– произнесли за спиной неуверенным голосом.
Я обернулась. В нескольких шагах от меня стоял довольно хрупкий молодой человек. Светлые волосы, поразительно яркие голубые глаза, робкая улыбка.
– Ты не узнаёшь меня в этом облике, домина. Я – Тоба.
– О...– выдохнула я.– Salve! Рада знакомству.
– Для меня это – честь,– Тоба осторожно приблизился на пару шагов.– Я хотел выразить тебе мою признательность. Ты подарила надежду моему роду.
– Надежду,– криво усмехнулась я.– Дело ведь ещё не закрыто, и в чью пользу решит его август, неизвестно.
– Август не пойдёт против воли богов.
– Тогда благодарить нужно их, а не меня.
– Я уже вознёс благодарность богам – за то, что они послали нам тебя,– Тоба потупился.– Под их влиянием или нет, ни у кого бы не хватило смелости так открыто выступить против Уоссвы.
– Мне жаль, что твоя сестра оказалась в его власти.
Тоба вскинул на меня глаза, и в них заблестели слёзы.
– Её участь не изменить. Мне сообщили, август готов объявить о своём решении. Наше жилище будет восстановлено, состояние – возвращено, но Оити... останется с ним, как его официальная избранница.
– Бедняжка...– пробормотала я.– Быть женой такого упыря...
Тоба тихо вздохнул.
– Иногда я думаю, лучше ей не быть среди живых, чем с ним...
– А я думаю, лучше ей быть со мной, чем с таким братом!– раздался грубый голос.
На площадку перед балюстрадой выступила грузная фигура, и у меня мелькнула неприятная мысль, что приём в честь экидов всё-таки превратится в дотракийскую свадьбу...
На хрупкого Тобу стало страшно смотреть. Лицо потемнело, из глаз только что не вырывались молнии.
– Как ты смеешь говорить о моей несчастной сестре, которую сам же и обесчестил?! Ничтожный червь!
Вновь прибывший яростно фыркнул. На червя, а тем более ничтожного, он не походил совсем – скорее на жирную гусеницу. Кудрявые волосы, толстые губы, широкие брови – если бы не светлая кожа и приличное брюшко, был бы вылитый Отелло.
– Уоссва...– пробормотала я.
– Он самый,– грубо отозвался толстяк.– Тот, кого ты обрекла на позор!
– Не смей говорить так с Лучезарной Доминой!– зашёлся от возмущения Тоба.
Я хлопнула глазами – неужели прозвище уже стало официальным? Толстяк чванливо выпятил живот.
– Я говорю с кем и как пожелаю! Или ты будешь учить меня хорошим манерам, жалкое подобие эринацеуса?
Лицо Тобы посерело – не думала, что ёжики могут так бледнеть. А моя неприязнь к заносчивому пузану стала буквально зашкаливающей.
– Кто тебя вообще сюда звал?– враждебно обратилась я к нему.– Иди туда, откуда пришёл!
– Я не потерплю приказаний от какого-то хомо...– пощёчина Тобы не дала ему договорить.
Уоссва захлебнулся собственными словами и заревел, как раненый бык. Пощечина была скорее унизительной, чем болезненной – место удара даже не покраснело. Но ответная оплеуха Уоссвы сбила несчастного защитника моей чести с ног.
– Ты что, спятил?– выпалила я.– А ну убирайся, кабан!
Тот дёрнулся, будто хотел "уложить" рядом с Тобой и меня, но, видимо, вовремя одумался и, развернувшись, зашагал прочь. А я бросилась к Тобе. Из его носа текла кровь, в глазах застыло безумие.
– Кто же так раздаёт пощёчины?– я помогла ему подняться.– Нужно бить с размаху тыльной стороной правой руки, пальцы вместе. Вот так!
Я рассекла рукой воздух, в точности повторяя жест и "инструкцию" Арчи – бандита из "Рок-н-рольщика", славившегося своими пощёчинами на весь преступный мир Лондона. В светлых глазах Тобы мелькнуло осмысленное выражение. Он посмотрел на меня, на удаляющуюся спину врага, снова на меня и бросился за ним следом.
– Обернись, мерзавец!
Уоссва обернулся с поразительным проворством, но уклониться не успел. Звонкий шлепок, яростный вопль... Оплеухе рассвирепевшего Тобы позавидовал бы сам Арчи!
– Я не имела в виду сейчас!– запоздало пискнула я.– Прекратите! Это же официальный приём... Врежь ему в пах!..
Последнее относилось к Тобе, когда Уоссва вне себя от ярости схватил его за горло и начал душить. Тоба последовал совету незамедлительно, толстяк согнулся пополам, при этом ткнув головой в живот противника. Тоба, охнув, вцепился в его волосы, а я зачем-то бросилась к ним, хотя разнять всё равно бы не смогла. И так все мы, Тоба и Уоссва – клубком, я – за ними следом, вылетели в зал…
***
За нашим "выходом" последовала самая немая из всех немых сцена – даже музыка смолкла. Разномастные глаза гостей с недоумением взирали на яростно сцепившихся отпрысков двух высокопоставленных семей эринацеусов и "лучезарную" избранницу принцепса, растерянно замершую в нескольких шагах от них. Повисшую тишину нарушило громкое ржание одного из послов – сильно подозреваю, что "бесстрашного стратега", и я "отмерла".
– Это – не то, чем кажется,– неуверенно подала голос.– И... могу всё объяснить!
– Это – меньшее, что от тебя ожидается,– послышался над ухом шёпот Ээрикки.– Идём!
К Тобе и Уоссве уже устремился целый отряд ушастиков. Ээрикки что-то тихо сказал одному из них и кивнул мне. Я послушно засеменила следом. Сарторий привёл меня в небольшую комнатку, смерил неодобрительным взглядом и покачал головой.
– Клянусь Великим Эринацием! Я гадал, что ты выкинешь в этот раз, но теперь вижу, все догадки оказались тебя недостойны!
– Если это – комлимент, то не слишком убедительный,– нахмурилась я.– И ничего я не выкидывала! Тоба хотел меня поблагодарить, этот боров Уоссва заявился, хотя его не звали, оскорбил сначала Тобу, потом меня. А, когда Тоба попытался за меня заступиться, набросился на него с кулаками! Если кого-то и нужно наказать, то его!
Ээрики подозрительно прищурил глаза.
– Это – официальная версия. Её расскажешь августу и принцепсу. Что произошло на самом деле?
– Ты!..– я задохнулась от возмущения.– Ты мне что, не веришь?..
– Как себе,– ехидно хмыкнул Ээрикки.– Но я хорошо знаю Тобу. О таких говорят: "плачет от жалости над каждой съеденной личинкой". Самое большее, на что он способен, – "благородная затрещина", лёгкий шлепок по лицу, выражающий презрение тому, кому его наносят…
– Так вот, что это было!– перебила я.– А я думала, у него просто не хватило сил стукнуть посильнее...– и сконфуженно замолчала, поймав взгляд Ээрикки.
Подозрение в его глазах сменилось убеждённостью, что именно я была душой потасовки.
– Уоссва действительно оскорбил нас обоих. Тоба дал ему эту вашу "благородную затрещину", а тот врезал несчастному так, что у Тобы пошла носом кровь...
– А ты?– подсказал Ээрикки, едва я замолчала.
– Посоветовала ему, как нужно дать пощёчину... чтобы противник её почувствовал,– кашлянув, я начала рассматривать мраморный узор на полу.
– И?– продолжал настаивать Ээрикки.
– Тоба бросился на Уоссву. Но тот начал его душить, и я подсказала, куда нужно стукнуть, чтобы...
– И куда же?
– Вообще, существует несколько точек. Нос, кадык, подреберье... Но самая болезненная для особи мужского пола – пах...
Хохот Ээрикки заглушил мои слова, я удивлённо вскинула на него глаза.
– Ты не... Думала, ты злишься...
– Злиться? На тебя?– Ээрикки вытер набежавшую от смеха слезу.– Ты же не злишься на дождь за то, что он мокрый!
– Причём здесь дождь?
– Ты – воплощение хаоса. Когда Конан уверял, что всё тебе разъяснил и вечер пройдёт спокойно, мне хотелось рассмеяться. И я не ошибся! Тем или иным способом тебе всегда удаётся нарушить привычный распорядок.
– Хорош распорядок, если нарушить его так легко!– хмыкнула я и, не удержавшись, тоже прыснула от смеха.– Если я – хаос, ты – ходячая непредсказуемость. Только что у тебя было такое лицо, будто собирался меня укусить, и вдруг...
– О, я бы с удовольствием тебя укусил! Но не в этом обличье.
– Просто отговорка!– насмешливо отозвалась я.
– Бросаешь мне вызов?
Улыбающееся лицо Ээрикки склонилось к моему, но неожиданно его весёлость исчезла, взгляд стал пытливым. Я чувствовала, как улыбка сползает и с моих губ, слегка вздрогнула, когда пальцы с заострёнными коготками коснулись моей щеки...
– Дейни...– едва слышно прошептал Ээрикки.– Я... Что тебе нужно?
Последняя фраза, произнесённая резким тоном, прозвучала, как "благородная затрещина". Я отшатнулась, не сразу осознав, что относилась она не ко мне, а к ушастому ёжику, робко просунувшему рыльце в приоткрытую дверь.
– Прости, досточтимый сарторий!– повинился ушастик.– Ты велел сообщить, когда принцепс пожелает видеть Лучезарную Домину.
– Сейчас?– на мгновенно помрачневшем лице Ээрикки отразилось удивление.– Он бросает гостей, чтобы увидеть её?
– Принцепс пожелал немедленно выяснить, что произошло. Благородные Уоссва и Тоба тоже должны присутствовать. Принцепс ждёт в Комнате Трёх Потолков.
– Хорошо,– кивнул Ээрикки.– Распорядись привести их. Я буду сопровождать Лучезарную Домину.
Ушастик поклонился и исчез за дверью.
– Лучезарная Домина!– закатила я глаза.– Кто дал мне эту кличку?
– Уж точно не я!– Ээрикки направился к двери.– Идём! Не стоит заставлять принцепса ждать.
Я удержала его за локоть.
– Может, тебе не стоит "сопровождать" меня?
– Почему?
– Гилберт... спрашивал, как часто мы видимся.
– И что ты сказала?
– Обратила всё в шутку. Но он уверен, что ты...– я замялась.
– Что?
– Проявляешь ко мне излишний интерес.
– Вот так новость!– хмыкнул Ээрикки.– Это было очевидно с самого начала. Ты показала себя своевольной, доставляющей множество неприятностей претенденткой, за которой нужен постоянный присмотр.
– Я имела в виду другое...
– Знаю, что ты имела в виду,– Ээрикки снова двинулся к двери и, не оборачиваясь, шагнул за порог.
– Поторопись!– донёсся его голос уже из коридора, и я, совершенно сбитая с толку, бросилась следом...
Глава 19
Пока шли к Комнате Трёх Потолков, я тщетно пыталась поддержать разговор с впавшим в молчаливость сарторием. Спрашивала, откуда у комнаты такое название, и может ли недавняя драка помочь мне вылететь с отбора. Но Ээрикки отделывался односложными ответами, а, когда я заявила, что после "слушанья" у принцеса нам обязательно нужно поговорить, перебил меня на полуслове:
– Мы на месте. Придерживайся версии, которую рассказала мне вначале,– и распахнул дверь – даже не заметила, как мы перед ней оказались...
Так и не поняла, что дало название комнате. Может, потолочные изображения трёх парящих на облачках эринацеусов с завязанными глазами, весами в одной лапке и мечом в другой? Я чуть не рассмеялась этой аллегории правосудия, но забыла о весёлости, едва встретилась глазами с принцепсом, застывшим посреди комнаты. За ним – с полдюжины сморщенных, похожих на засушенные опята, существ.
– Дейни, сарторий,– кивнул он нам.
Ээрикки поклонился, я присела в реверансе, чувствуя себя всё более неуютно. Нарочитая торжественность действовала на нервы. Вопрос будут ли нас пытать, чтобы узнать правду, уже вертелся на языке, когда в комнату в сопровождении нескольких ушастиков вошли Тоба и Уоссва. Отталкивающая физиономия Уоссвы выражала привычное пренебрежение, но лицо Тобы преобразилось с нашей последней встречи. Теперь на нём не было и тени неуверенности или робости – только ледяная решимость.
– Salvete!– приветствовал всех принцепс.– Вы, конечно, знаете, зачем я велел собрать вас здесь. Надеюсь услышать правду, не прибегая к крайним мерам.
– Крайним мерам?– прошептала я.– Нас действительно будут пытать?..
– Увидишь,– шепнул в ответ Ээрикки.
Мне очень захотелось отвесить ему "благородную затрещину" за подобные "шутки".
– Дейни,– обратился ко мне принцепс.– Пожалуйста, расскажи, как всё было.
Начиная ощущать себя на сцене любительского театра, я выступила вперёд, кашлянула, прочищая горло, и начала:
– Мне захотелось подышать воздухом, и я вышла на балюстраду. Тоба составил мне компанию. А потом невесть откуда там появился этот грубиян,– я кивнула на Уоссву.– Оскорбительно отозвался о сестре Тобы, о самом Тобе, а когда я попыталась его образумить, и обо мне. Тоба вступился за меня, грубиян разбил ему нос и явно собирался приложить меня...
– Ложь!– заревел Уоссва.– Это порождение презренной расы лжёт!
– Замолчи!– приказал принцепс.
– Слышите?– вздохнула я.– На балюстраде он говорил вещи и похуже...
– Ложь!– снова выкрикнул Уоссва, но тут же замолчал под свирепым взглядом принцепса.
– Я не позволю, чтобы на домину Леголас Дейнерис Эвердин пала малейшая тень из-за произошедшего,– раздался спокойный голос Тобы.– Признаю, что вёл себя неподобающе, опустившись до драки с выскочкой из рода, прославившегося только богатством...
– Гнусный лжец!– снова выкрикнул Уоссва.– Ты же и начал эту драку!
– Это правда?– принцепс сурово воззрился на Тобу.
Тот вздохнул, явно собираясь признать вину, но я оказалась проворнее:
– Нет, неправда. Тоба не начинал драку. Её начал он,– небрежно махнула на захрипевшего от ярости Уоссву.
– Единства во мнениях нет, наше вмешательство необходимо,– продребезжал один из "опят" за спиной принцепса, и я с удивлением узнала голос, говоривший со мной в "пещере" Мудрых.
Принцепс впился буравяшим взглядом сначала в меня, потом в Уоссву, не обошёл вниманием и Тобу, снова вернулся ко мне и тихо проговорил:
– Я верю тебе, Дейни. Пусть в твой правоте убедятся и остальные. Начинайте!
– Что начинать?– растерялась я.– Пытки?..
Губы Ээрикки дрогнули, будто он силился сдержать улыбку. А принцепс смотрел на меня с таким изумлением, будто у меня внезапно выросли крылья.
– Дейни... Какие пытки?
– А что тогда?– я настороженно покосилась на зашевелившихся "опят", начавших выпускать светящиеся подобия антенн из грибоподобных голов.
– Мудрые определят, кто говорит правду, а кто лукавит. Вот и всё.
– Гора с плеч...– облегчённо выдохнула я.– Значит, вот как выглядят Мудрые!
В глазах Гилберта промелькнула горечь. Подойдя ближе, он чуть наклонился ко мне.
– Как ты могла так подумать? Я нисколько не сомневаюсь в твоей правоте, и только поэтому согласился позволить Мудрым к тебе прикоснуться...
– Они будут ко мне прикасаться?– я брезгливо поморщилась.
– Это не больно,– Гилберт погладил меня по щеке.
Краем глазом я видела, как Ээрикки отвернулся.
– Хорошо, я готова.
Принцепс ободряюще улыбнулся и кивнул. "Опята" окружили меня, шевеля светящимися "антеннами".
– Мы будем задавать вопросы, досточтимая домина. Отвечай на них только "да" или "нет".
– И по этим ответам вы поймёте, говорю ли я правду?
– У тех, кто говорит правду, и у тех, кто лжёт – ауры разного цвета. Прикоснувшись к твоему разуму, мы сможем отражать цвет твоих слов.
– Жуть какая...– поёжилась я.– И откуда вы знаете, что какого цвета?
– Увидим!
"Антенны" устремились ко мне со всех сторон. Я сжалась, ожидая неприятных ощущений от "прикосновения к моему разуму", но никаких ощущений не последовало. "Антенны" лишь сплелись вокруг меня неведомой геометрической фигурой – как если бы паучья сеть приняла форму купола – и замерцали белесоватым светом.
– Ты – из расы хомосов?– прозвучал вопрос.
– Да.
"Купол" вокруг меня засиял голубым.
– А теперь солги. Ты – особь мужского пола?
– Да.
Цвет "купола" изменился, став ядовито-зелёным.
– Цвета определены.
– Интересно,– пробормотала я.– Вам действительно не соврёшь...
Для меня это означало проблему. Конечно, потасовка произошла из-за Уоссвы, но драку он не начинал. Созданный Мудрыми "детектор лжи" наверняка уловит в моей "ауре" колебания и истолкует их, как ложь. Хотя... Мне вспомнился один фантастический рассказ, в котором землянин "облапошил" детектор лжи инопланетной очень развитой расы, мысленно делая поправки к своим правдивым, но не вполне верным ответам. Так почему бы и мне не прибегнуть к подобной уловке?
– Твоё имя – Леголас Дейенерис Эвердин?
Первый же вопрос способен выбить почву из-по ног... Но, с другой стороны, здесь меня под другим именем и не знают. В мире эринацеусов это – действительно моё имя.
– Да.
Сетка засветилась голубым, и я выдохнула. Этот "детектор" мне по зубам!
– Ты просила досточтимого Тобу составить тебе компанию?
– Нет.
– Ты была против его общества?
– Нет.
– Досточтимый Уоссва явился по твоему зову?
– Нет.
– Ты была против его общества?
– Да.
– Сказала ему об этом?
– Да.
– Он был зол?
– Да.
– Поэтому начал драку?
А вот и первый каверзный вопрос. Лучше обойти его, чем рисковать быть "пойманной" на лжи.
– Не знаю.
"Антенны" побелели, "опята" о чём-то зашептались, и один снова обратился ко мне:
– Мы зададим вопрос по-другому. Досточтимый Уоссва был первым, кто нанёс удар?
Настоящий удар, да. Лёгкий шлепок Тобы не в счёт.
– Да.
Голубой свет, яростный рёв Уоссвы и резкий оклик принцепса.
– То есть, драку начал он?
Конечно! Не появись "боров", никакой драки бы не было.
– Да.
– Это ложь!– выпалил вконец озверевший Уоссва.– И оскорбления, о которых говорило это исчадие, исходили не только от меня! Эти двое унизили меня не меньше!
– Храни молчание!– строго бросил Гилберт.– Ты подвергнешься проверке в свою очередь.
– Это правда, что ты унижала досточтимого Уоссву?– поспешил прояснить ситуацию Мудрый.
Я назвала Уоссву "кабан", но это ведь – правда. Он действительно похож на кабана.
– Нет.
Голубой свет.
– А он – тебя?
А он назвал меня "каким-то хомосом" – явное оскорбление! Я – человек, а не "какой-то хомос".
– Да.
– Произносил ли оскорбления досточтимый Тоба?
– Он был вынужден как-то реагировать на оскорбления в свой адрес.
– Только "да" или "нет".
Врать не имеет смысла...
– Да.
– Ты утверждаешь, он лишь отвечал на оскорбления?
Дерзкое появление "борова" было изначальным оскорблением для нас обоих, всё, что последовало потом, – лишь ответ на него.
– Да.
Голубой свет, "купол" вокруг меня распался.
***
– Мы услышали правду,– объявил допрашивавший меня "опёнок".– И, хотя ситуация для нас ясна, мы готовы подвергнуть проверке и досточтимого Уоссву, чьё мнение отлично от мнения Лучезарной Домины.
– Это существо...– прохрипел Уоссва.– Оно – не из нашего мира, и наверняка обладает неведомой нам магией! Как иначе она смогла провести Мудрых?!
– Провести нас?– в голосе "опёнка" проскользнули стальные нотки.– Ты смеешь сомневаться в нашей Мудрости?
– Нет! Но её колдовство затуманило вам разум...
– Выбирай слова, Уоссва,– холодно прервал его принцепс.– Если бы не уважение к твоему роду, того, что ты наговорил, уже достаточно, чтобы снять с тебя кожу. Но справедливость есть справедливость, я обещал, что и ты подвергнешься проверке. Продолжайте!
От меня "опята" и их "антенны" переместились к Уоссве. Я перевела дух, ободряюще улыбнулась Гилберту и Тобе. Улучив момент, когда принцепс отвернулся, подмигнула Ээрикки, не сводившему с меня немигающего взгляда. Между тем "купол" сомкнулся вокруг Уоссвы. Задав несколько вопросов, Мудрые выявили "его" цвета: оранжевый – правда и ядовито-жёлтый – ложь. Или Уоссва слишком волновался, или ярость затмевала ему разум настолько, что он не мог мыслить связно, но цвета его ответов были смазанными, не жёлтыми, но и не оранжевыми. В конце концов Мудрые отчаялись добиться от него вразумительности и присудили правоту Тобе и мне.
– Проверять досточтимого Тобу не имеет смысла,– добавили они.– На чьей стороне правда – очевидно.
– В таком случае,– объявил просветлевший лицом принцепс.– Я хочу, чтобы это дело завершилось сейчас. Уоссва должен принести извинения домине Леголас Дейенерис Эвердин и Тобе. А Лучезарная Домина определит для него наказание.
Раздавленный обвинением Уоссва только слабо захрипел, оплывшее лицо налилось кровью, став пурпурным. На несколько мгновений воцарилась тишина – было слышно только его свистящее дыхание.
– Досто... чтимая домина,– наконец выдавил он.– Много... уважаемый Тоба... приношу вам мои извинения.
Тоба вскинул голову, явно собираясь "поковыряться" в ране недруга, но я никогда не была за то, чтобы добивать уже упавших, и кивнула:
– Извинения приняты. Что до наказания, ты должен вернуть Тобе его сестру...
– НЕТ!– от дикого вопля Уоссвы задрожал воздух.– Я не могу её вернуть!
– Это – приказ Лучезарной Домины,– ледяным тоном заявил Тоба.– Ты обязан повиноваться.
– Нет... Я не могу,– впервые за всё время знакомства на неприглядном лице мелькнуло умоляющее выражение.
– Домина,– хрипло прошептал он.– Не отнимай её у меня... Она... носит моё потомство...
– Мерзавец! Негодяй! Вор чести!..– если бы ушастики не удержали рассирепевшего Тобу, он бы наверняка бросился на обидчика с кулаками.
Но Уоссва на него даже не глянул. Глаза под тяжёлыми бровями умоляюще остановились на принцепсе, потом снова впились в меня.
– Не отнимай её у меня...
Я растерялась, не зная как поступить. Если Оити "носит потомство" Уоссвы, возможно, ей действительно нет смысла возвращаться к брату.
– Позволь ей остаться с ним,– словно прочитав мои мысли, шепнул Ээрикки.– Сейчас уже ничего не изменить.
– Хорошо,– тихо согласилась я.– Она остаётся с тобой... Но ты не должен ограничивать её свободу. Она может видеться с родными, когда пожелает. И родные могут навещать её на твоей вилле в любое время...
– Нет!– теперь вопль принадлежал Тобе.
– Обещаю,– покорно склонил голову Уоссва.
– На этом дело завершено,– провозгласил принцепс.– Больше я не хочу о нём слышать. Мой отец скоро объявит о своём решении, и теперь, когда оба семейства породнились, подобным инцидентам больше не должно быть места. Valebitis[1]! Все, кроме Лучезарной Домины.
"Гости" устремились к двери. Тоба, низко поклонившись. Ээрикки, надев маску невозмутимости. Уоссва, сопя, будто у него пробито лёгкое. Проходя мимо, он вскинул на меня горящие злобой глаза и едва слышно процедил:
– Этого унижения я тебе не забуду, Лучезарная Домина!
– Теперь и ты знаешь, каково это – не быть услышанным, хотя правда на твоей стороне,– так же тихо отозвалась я.
– Ведьма...– прохрипел он и, не оглядываясь, поковылял прочь.
– Дейни,– принцепс оказался рядом, едва за последним посетителем закрылась дверь.– Надеюсь, ты простишь меня за то, что подверг этой процедуре?
– Всё уже забыто,– улыбнулась я.– Но почему не устроили такую же в тяжбе между Тобой и Уоссвой?
По лицу Гилберта мелькнуло умильное выражение.
– Тебе предстоит многое узнать о наших порядках, милая Дейни. Только Мудрые могут определить ложь подобным образом, но в обычные тяжбы они не вмешиваются. К их помощи можно прибегнуть лишь в исключительных случаях.
– Твой отец действительно собирается решить дело в пользу Тобы?– спросила я и поспешно добавила:
– Слышала об этом от Тобы!
Принцепс рассмеялся.
– Да, собирается. И... прости за то, что во время танца смутил расспросами о сартории. Что бы он к тебе ни испытывал, это не имеет значения. Ты – моя избранница и будешь достойной правительницей этой империи. То, как ты сейчас разрешила конфликт, говорит о мудрости и благородстве. Я восхищён!
– Спасибо...
Может, всё-таки следует ему признаться? Первое испытание – послезавтра, и я готова его провалить, как и все последующие... Так какой смысл тянуть агонию, мучить и принцепса, и себя?
– Гилберт, я... сомневаюсь, что подхожу на роль правительницы. Не уверена, что справлюсь с испытаниями и...– замолчала, увидев его лицо.
Представить не могла, что пухленькая физиономия может так помрачнеть.
– Почему ты мне это говоришь, Дейни? Из-за сартория? Ты отвечаешь ему взаимностью?
– Что?– опешила я.– Конечно, нет! Как такое пришло тебе в голову?
Лицо Гилберта смягчилось, но голос оставался напряжённым:
– Тогда не сомневайся. Испытания ничего не значат. Они всегда были формальностью в большей или меньшей степени. А ты уже доказала, что достойна быть правительницей...
Он вдруг наклонился и, не успела я опомниться, мягко прижался губами к моим губам. Я остолбенела от неожиданности, по-моему, даже ахнула. Гилберт тут же отстранился и, улыбнувшись, погладил меня по щеке.
– Я всё время смущаю тебя своим поведением, прости... Просто рядом с тобой я сам не свой.
Я растерянно хлопала глазами, мучительно соображая, что на это ответить. Но принцепс вывел меня из затруднения:
– Пора вернуться к гостям, милая Дейни.
– Да, пожалуй...– выдавила я.– Но... после всех волнений... мне бы хотелось отдохнуть... Если ты не против, конечно.
Гилберт всепрощающе улыбнулся.
– Хорошо. Хотя мне будет тебя не хватать.
– Можешь навестить в любое время,– зачем-то брякнула я, и тут же поправилась:
– То есть... в любое дневное время.
– Это я понимаю. Пока нас не свяжут узы,– принцепс легко поцеловал меня в щёку.– Спокойной ночи, милая Дейни. Тебя проводят до двери твоих покоев.
"Население" моих "покоев" уже спало. Я сменила светящееся платье на ночную сорочку и скользнула под одеяло. С недавнего времени никто не покушался на мою половину кровати, но Баако всё равно чувствовал, когда я оказывалась рядом, и тотчас перебирался с подушки ко мне на грудь. Так было и в этот раз, только сейчас эльфик сжимал в ручонках посапывавшую "поющую" стрекозу. Я привычно натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза. Думать ни о чём не хотелось. Разве только о том, что завтра – последний день перед началом испытаний, которые, чего бы мне это ни стоило, я провалю с треском!
[1] Valebitis (лат.) – Прощайте!
Глава 20
День тянулся мучительно медленно, несмотря на то, что коротать его помогали Векеса и Субира. Сразу после завтрака мы отправились гулять по дворцовому саду в сопровождении преторианцев. Девы, хихикая, рассказали, что потасовка на балу не произвела на послов ожидаемого негативного впечатления. По словам Субиры, всё же проведшей большую часть ночи в компании "бесстрашного стратега", вечеринки экидов в самом деле походили на дотракийские свадьбы, поэтому подобный "разгул" был скорее плюсом в их глазах. Я, уступив просьбам подруг, только начала рассказывать о произошедшем в Комнате Трёх Потолков, когда на дорожку перед нами скользнула фигура, в которой я со второго вгляда узнала Тобу. Субира и Векеса заметно оживились, Тоба слегка смутился, но преодолел робость и галантно поклонился:
