Текст книги "История, рассказанная в полночь"

Автор книги: Ирина Сербжинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– Ни здоровьем не поинтересовался, ни о водосточных трубах не спросил! – обиженно бормотал он, ловко перепрыгивая с крыши на крышу. – А я, может, эти трубы весь день прочищал! Устал, как гном, только-только вздремнуть прилег, а тут – свистят, с поручением отправляют! А я, может…

Топфа фыркал и возмущался, однако же, бежал все быстрей и быстрей: ссориться с гоблином Куксон ему почему-то не хотелось.

Через несколько минут фюнфер уже стучался в окно ночлежки «Омела».

А Куксон меж тем спешил в трактир «Стеклянная собака». Под мышкой нес Бонамура, за пазухой – ларец, молодым гоблином доставленный. Изредка перебрасывался словечком-другим со «страшным чучелом», тот хоть и не отвечал, но Куксон за последнее время каким-то непостижимым образом научился превосходно Бонамура понимать и без слов. Прекрасный собеседник, умный, рассудительный – таких еще поискать!

Возле площади фею Скарабару встретил: та выписывала круги в воздухе, громко бранясь с кем-то из купцов, поставлявших масло для заправки фонарей. Гоблин и не подозревал, что фея такие слова знать может! Век живи, век учись, как говаривал один старый знакомый Куксона.

Поднялся на крыльцо, помедлил немного, оглянувшись кругом (зеркальную тень, конечно, не увидел, но знаменитая гоблинская интуиция подсказывала, что вскорости незваный гость непременно пожалует) и вошел в трактир.

Мейсы не оказалось, но Грогер был уже на месте, ну, и Фирр Даррик с Граганьярой, конечно, а кроме них – никого: синеносый домовой закрыл трактир пораньше.

Куксон уселся, водрузил в центр стола Бонамура, чтобы новый друг мог все видеть и слышать, достал из-за пазухи ларец и откинул крышку.

– Вот, смотрите, что мне удалось раздобыть!

– Что это? – с недоумением спросил Фирр Даррик, рассматривая осколок.

Куксон бросил настороженный взгляд в сторону окна и, хоть и знал, что лишних ушей в трактире нет, ответил шепотом:

– То, чем можно убить зеркальную тень!

Граганьяра даже наполовину из очага вылез, чтобы взглянуть.

– Про обряд на удачу, что Стеклянная Гильдия когда-то провела, помните? – вполголоса спросил Куксон. – Стеклодувы убили одного из мастеров и дух убитого навечно заточили в зеркало. Зеркало это они потом разбили, видно, так по обряду полагалось, а каждый осколок уничтожили. За исключением одного…

– Этого? – Грогер кивнул на ларец.

– Нет, – прошептал Куксон. – Тот осколок, разумеется, спрятан в надежнейшем месте!

– Это где же? – поинтересовался Граганьра.

– Неизвестно. Подозреваю, лежит он в тайнике у главы Стеклянной Гильдии и охраняется такими заклинаниями, о которых мы и не слыхивали! В день, когда глава Гильдии оставляет свой пост, вместе с верительными грамотами он вручает преемнику и ключи от тайника.

– Но откуда же еще один осколок взялся? – удивился Фирр Даррик и оглянулся на Граганьяру. Тот всем своим видом выразил полнейшее недоумение.

Зато Грогер сразу все понял и помрачнел.

– Куксон, ты ходил на гоблинский рынок?

Гоблин Куксон отвел глаза.

– Пришлось, – пробормотал он. – Надо было достоверно узнать все: историю об обряде, о принесенном в жертву мастере, а, главное, о том, как зеркальную тень уничтожить можно! Мне-то ведь ничего точно не известно, так, одни лишь слухи… не спрашивать же у главы Стеклянной Гильдии!

– Узнать историю? – переспросил Грогер. – Значит, ты еще и с гоблинами из Пяти Княжеств Дакена связывался? Только они и могли это разнюхать. Куксон, что ты наделал!

– А что прикажешь делать? – буркнул тот. – Как еще можно было все узнать? И как раздобыть то, что давным-давно кануло в небытие?

Куксон кивнул на осколок зеркала.

Грогер тяжело вздохнул.

– Что ж, гоблины с ночного рынка всегда рады услужить. Все, что угодно раздобудут, вот только плата за это… – он на мгновение умолк, потом продолжил: – К кому ты обращался?

Гоблин Куксон поерзал на скамье.

– Ну, пришлось наведаться к старому Хьярсону, – ни на кого не глядя, сообщил он. – Слышал я, что он даже из прошлого нужную вещь достать может: сгоревшие письма, исчезнувшие артефакты… все, что считается давным-давно утраченным. Я и решил проверить, правда ли это…

Грогер помрачнел еще больше.

– Вот, значит, чей ты отныне должник. Куксон, Куксон, во что ты ввязался!

Гоблин Куксон промолчал.

– Теперь рано или поздно тебе придется сделать то, о чем попросит Хьярсон. Ты знаешь, какими бывают его просьбы?

Куксон перевел взгляд за окно. Там, за стеклами, разрисованными морозными узорами, царила ночь и под ее покровом выходила на охоту призрачная смерть.

– Знаю, – проговорил он. – Но он достал то, что я велел. Теперь мы можем убить зеркальную тень.

– И лишить Стеклянную Гильдию удачи, богатства и процветания? – опасливо спросил Фирр Даррик. – Если там пронюхают, что мы раздобыли осколок и собираемся уничтожить зеркального мастера, за наши жизни и нуобла медного не дадут! Как бывший лекарь говорю: затея опасная. Может статься, не все пациенты в живых останутся!

Он обвел всех многозначительным взглядом.

Пламя в очаге сделалось угольно-черным.

– Верно, чтоб мне сгореть! – воскликнул Граганьяра и скрылся в огне.

Гоблин Куксон почесал за ухом: он тоже об этом думал, да так ничего и не придумал.

– Придумаем что-нибудь, – неуверенно сказал он. – Сделаем так, чтобы они не узнали. А пока – будем держать все в тайне.

Он придвинул к себе ларец и взглянул на сверкающий осколок волшебного зеркала.

– Чтобы убить тень, нужно вонзить осколок ей прямо в сердце. Гм… не так-то это просто! Сперва надо ее выследить… но как?

Куксон посмотрел на Бонамура, «страшный чучел» хранил загадочное молчание.

– Мы с Бонамуром на этот счет кое-какой план придумали. Он посоветовал…

Повисла озадаченная тишина. Потом Фирр Даррик осторожно переспросил:

– С кем? Ты общаешься с этим…

– С Бонамуром, – сдержанно ответил гоблин. – Общаюсь. Очень приятный собеседник: разумный, рассудительный. Плохого не посоветует.

– Ну да, ну да, – заторопился синеносый домовой, переглядываясь с Грогером. – Э-э-э… а знаешь, Куксон, не желаешь ли отведать домашней наливочки из осенней волчьей ягоды? На кухне бочонок стоит, я могу кружечку-другую нацедить. Право, выпей! Настойка не простая, а лечебная, помогает от… да от всего! Гильдия Лекарей очень рекомендует ее тем пациентам, которые особыми хворями страдают: слабоумием, душевными расстройствами, путаницей мыслей…

– Нет у меня никакой путаницы мыслей! – сердито отрезал Куксон.

Фирр Даррик, не сводя с него глаз, задумчиво почесал нос.

– Ну, как знаешь как знаешь…

Граганьяра, который терпеть не мог, когда друзья ссорились, примирительно затрещал:

– Послушайте меня!

И, дождавшись тишины, затараторил:

– Я вот о чем думаю: бирокамий-то сейчас пребывает на другой стороне жизни, так? А кто же тогда управляет зеркальной тенью? Кто каждую ночь выпускает из зеркала, приказы отдает?

Гоблин Куксон пожал плечами.

– Синджей наказывал это непременно разузнать, да как такое сделать без опытного мага? Неизвестно, кто за этим стоит. Но кто бы это ни был…

Он не договорил: внезапно в окно громко постучали.

Граганьра от неожиданности чуть из очага не выскочил.

– Зеркальная тень?! Точно, это она! Или он? Это ведь, вообще-то, дух…

– Вряд ли тень постучит, – рассудительно промолвил Фирр Даррик, спеша к окну. Подошел, вскарабкался на скамеечку (ее гробовщик Кокорий смастерил, поэтому скамейка слегка смахивала на гроб. «Ничего не могу поделать, приятель! – сокрушался Кокорий, вручая Фирр Даррику сей предмет. – Что ни возьмусь изготавливать – скамейку или, табурет ли – все одно получается гроб!») и выглянул в окно.

– Это фюнфер Топфа, – сообщил Фирр Даррик, спрыгнул со скамейки и отправился открывать дверь.

Куксон и Грогер переглянулись. Так уж получалось, что с хорошими новостями Топфа в последнее время появлялся редко, какую весть он сейчас принес?

– Верно, ничего хорошего не скажет, – пробормотал Куксон, поднимаясь из-за стола.

И как в воду смотрел.

Топфа шмыгнул в дверь, уселся перед очагом, стряхнул с шерсти снег, вытер усы и промолвил:

– Сидите? Приятной беседой наслаждаетесь?! А вот я вам сейчас такое скажу! Такое!

Он сделал многозначительную паузу. Все молчали.

– Ну? – не выдержал фюнфер. – Чего молчите-то? Я, что ли, за вас спрашивать буду, как там с погодой на дворе, в порядке ли трубы водосточные? Давайте, спрашивайте. Угощения от вас, я так понимаю, не дождешься?

Он оглянулся по сторонам в поисках тарелочки с лакомством.

– В порядке ли… – послушно начал гоблин Куксон, но Топфа нетерпеливо махнул лапой.

– Ладно, ладно. Считай, что ты спросил, а я – ответил. Слушайте, что скажу.

Он почесал за ухом.

– Мейса просил передать, что в городскую тюрьму только что магов вызвали. Зачем – ему неведомо.

Гоблин Куксон, намеревающийся что-то сказать, так и застыл с открытым ртом.

– Маги эти из тюрьмы еще не выходили, – продолжал Топфа, проницательно поглядывая маленькими глазками на окаменевшего Куксона. – Мейса говорит, по всему видать, что-то там серьезное стряслось.

– А сам Мейса где? – спросил Фирр Даррик.

Топфа махнул лапой.

– Тоже там.

У Куксона от этих слов в глазах помутилось.

– Мейса в тюрьме?! Его уже арестова…

– Да нет, – протянул фюнфер. – Он не в тюрьме. Он возле тюрьмы. Возле, понятно тебе?

– Что он там делает? – испуганно пискнул Граганьяра.

– Вам лучше знать, – неопределенно ответил Топфа. – Он просил передать, что явится сюда, как только сможет. А пока, говорит, чтобы не ждали, он занят сильно.

– Ясно… – упавшим голосом проговорил гоблин Куксон, сел за стол и обхватил голову руками.

– Охо-хо, – вздохнул Топфа, обведя взглядом компанию. – Все уважающие себя фюнферы спят давно, а я… ладно уж! Чувствую, заварили вы кашу и без моей помощи не расхлебаете. Так уж и быть, поработаю для вас посыльным нетопырем. Говорите, что Мейсе передать, я мигом к городской тюрьме сбегаю. По дороге новости разузнаю… хотя, какие ночью новости!

Когда разговор закончился, Топфа направился к двери. На пороге оглянулся.

– К следующему разу чтобы угощение приготовлено было! Да окно открыть не забудьте, если кто-нибудь из фюнферов узнает, что я через дверь входил, засмеют!

– Сделаем, – за всех ответил Фирр Даррик.

– То-то же, – буркнул фюнфер и исчез.

Домовой закрыл за ним дверь, задвинул засов и вернулся к столу.

Куксон лихорадочно соображал.

– Стрястись в тюрьме может лишь одно: кто-то обнаружил, что вместо арестанта в темнице находится иллюзия! Может быть сейчас, в эту самую минуту, как раз и выясняют, что к чему? Опытному магу времени много не потребуется: вмиг поймут, что в камере не человек, а видение. А потом…

Он почувствовал, как похолодели руки.

– Потом легко догадаются, кто это сделал! Человеческую иллюзию создать под силу разве что самому искусному мастеру. А кто из искусных мастеров иллюзий сейчас находится в Лангедаке? Мейса. А как он мог это сделать? Только проникнув на территорию тюрьмы! А мастерам иллюзий появляться там запрещено под страхом…

Перед мысленным взором гоблина Куксона возник старый потрепанный кусок пергамента, приколоченный к стене. Надпись на пергаменте гласила: «Магам-создателям иллюзий и видений вход на территорию тюрьмы запрещен под страхом смертной казни».

Куксон вскочил на ноги.

– Немедленно отправляюсь туда!

Он схватил Бонамура, сунул в карман колпак.

– Куда «туда»? – встревоженным голосом спросил Грогер.

– В острог! Потребую встречи с Мадьягаром, начальником, объясню, что все это я сам задумал и совершил, а Мейса тут не при чем! Скажу, что это я все сам, сам… без сообщников!

Он устремился к двери, но Грогер вовремя ухватил его за шиворот.

– Успокойся, Куксон! – он встряхнул приятеля так, что Куксон выпустил Бонамура и «страшный чучел» со стуком упал на пол. – Сядь, приди в себя. Подумай, прежде чем в тюрьму бежать!

Грогер подтащил Куксона к скамье и заставил сесть. Фирр Даррик подобрал Бонамура и положил на стол.

– Подумать? О чем подумать? Там Мейса! Может, прямо сейчас…

– Грогер прав: надобно сначала все обдумать, – самым рассудительны голосом начал Фирр Даррик, крепко держа Куксона за полу куртки. – А на горячую голову и глупостей наделать недолго, это тебе как бывший…

– Все глупости уже давным-давно сделаны, что ж еще?!

Тут в разговор и Граганьяра вступил, и такая началась перепалка, хоть уши затыкай. Добрых полчаса препирались, Куксон стоял на своем:

– Я виноват, я и отвечать буду!

Он снова хотел вскочить, но Грогер был начеку: положил ладонь ему на плечо и остановил.

– Если бы хитрость с иллюзией раскрылась, стражники бы уже стучали в дверь, – сказал он. – А коль их до сих пор нет…

В дверь отчаянно заколотили.

В трактире мгновенно воцарилась мертвая тишина, только дрова в очаге потрескивали.

– А вот и они, – медленно проговорил гоблин Куксон, поднялся из-за стола, надел колпак, застегнул куртку на все пуговицы и взял Бонамура под мышку. – Что ж… я готов. Даррик, открывай!

В дверь забарабанили снова. Стражникам, судя по всему, не терпелось поскорей добраться до самого главного преступника города Лангедака.

Фирр Даррик помялся, вздохнул и побрел к двери.

Шел он медленно, спотыкаясь, то и дело оглядываясь на приятелей, на Граганьяру, высунувшегося из бело-синего огня, изо всех сил стараясь оттянуть ужасный момент. Но невозможно избежать того, что должно случиться!

Фирр Даррик приблизился к порогу.

Лязгнула щеколда, стукнул тяжелый засов, дверь распахнулась.

Фюнфер Топфа, разъяренный долгим ожиданием на крыльце, отшвырнул в сторону метлу, которой колотил в дверь, и ворвался в трактир, как маленький, но черезвычайно сердитый ураган.

– Вы что, заснули?! Я по морозу бегаю, лап не жалея, мерзну и голодаю, а они сидят в теплом трактире и открывать не желают! И зарубите уже себе на носу: фюнферы входят только через окно! Через окно!

– Но мы… – заикнулся было Фирр Даррик.

– Я стучал в окошко, а вы и не слышали! Ну, погодите, я вам устрою! Имеются в вашем трактире водосточные трубы?! Что ж, ближе к весне получите сюрприз, да такой, что на всю жизнь запомните, как не открывать фюнферу!

Он вдруг умолк и подозрительно прищурил глазки.

– А почему у вас у всех такие лица? Вы что, меня не ждали?

– Да… нет…. мы кое-кого другого ожидали, – пролепетал гоблин Куксон и рухнул на скамью.

Топфа шмыгнул носом.

– Ясно, – обиженно проворчал он. – Тут ночи не спишь, носишься по крышам, как угорелая горгулья, а ждут все равно не тебя, а кого-то другого…

Фирр Даррик (первым пришел в себя и сбегал на кухню) поставил перед Топфой миску с остатками ужина. Фюнфер, увидев угощение, сменил гнев на милость.

– Наконец-то сообразили, – проворчал он и пододвинул миску поближе. – А то бегаешь, лапы морозишь – и никакой благодарности!

Топфа засунул в рот кусок пирога.

– Клянусь огнем, мы все тебе очень благодарны! – затрещал Граганьяра, высунувшись из огня. – Мы ведь понимаем, что гордые фюнферы никогда никому не служат! Чтобы фюнфер бегал по чьим-то поручениям?! Да ни за что! Это так же невероятно, как если бы… – Граганьяра на мгновение умолк, подыскивая самое красочное сравнение. – Как если бы дракон летал с письмами, подобно почтовому нетопырю!

– Точно, – кивнул фюнфер, довольный сравнением с драконом.

– Или как если бы сильфу угораздило влюбиться в гоблина! – брякнул он и осекся.

Фирр Даррик заерзал на скамейке.

– Граганьяра, – сквозь зубы пробормотал он, изо всех сил стараясь не смотреть на Грогера. – Ты бы хоть иногда… ты бы думал, прежде чем ляпнуть что-нибудь… это я тебе, как бывший лекарь…

Граганьяра смутился, юркнул в огонь и забился в самый дальний уголок очага.

– Я тут пробежался туда-сюда, – сказал Топфа, чавкая и облизывая лапы. – Проверил в порядке ли водосточные трубы городской тюрьмы…

– Разве их не весной проверяют? – громко удивился домовой, черезвычайно обрадованный тем, что разговор ушел от опасной темы. – Зимой-то зачем?

– Мейса попросил, – пояснил фюнфер. – «Проберись, говорит, за стену, глянь, как там с трубами, заодно и новости кое-какие узнай».

Гоблин Куксон затаил дыхание.

– И… как там с трубами? – осторожно поинтересовался Грогер. – То есть, с новостями?

Топфа вытащил из миски половинку яблока и захрустел.

– Зачем в тюрьму маги явились? – напрямую спросил Куксон и сжал Бонамура покрепче, как бы ожидая поддержки.

Топфа откусил яблоко.

– Сидит в Восточном крыле арестант из лепреконов, – начал он.

Куксон покопался в памяти, припоминая.

– Фальшивомонетчик?

– Он самый. То есть, арестовали-то его, как фальшивомонетчика, но никто не знал, что лепрекон, прежде чем в Лангедак попасть, долго в Пустынных землях обретался и у тамошних колдунов кое-чему научился. Тюремные маги его не раскусили, а сам лепрекон, разумеется, о своих талантах помалкивал.

– Что за таланты? – поинтересовался Грогер.

Топфа доел яблоко.

– Невосприимчивость к чужой магии. Частичная.

– Частичная? Это как? – поразился гоблин Куксон.

– А так. Несмотря на охранные заклинания, ухитрился обернуться крысой и смылся из камеры.

– Из Восточного крыла?!

– Ага. Но в крысу-то он превратиться смог, а удрать с территории тюрьмы – на это его сил не хватило.

– Еще бы! Она такой магией защищена, что…

Топфа отодвинул пустую миску.

– Переполох, конечно, поднялся, страшный. Сначала своими силами беглеца поймать пытались, да только он затаился где-то, не найти. Потому и магов вызвали, они-то быстро его отыщут!

Куксон стащил с головы колпак и вытер вспотевший лоб.

– Так это из-за лепрекона такой шум? А я-то думал…

Он перевел дух.

– Теперь понятно, что Мейса там делает: он иллюзию поддерживает. Ведь если кто-то из магов мимо пройдет, то может случайно заметить, что в камере вместо арестанта…

Куксон спохватился и прикусил язык.

– Этого я не слышал, – спокойно сказал фюнфер Топфа.

– Ничего, – ободряюще затрещал Граганьяра, вновь появившись из языков пламени. – Через пару дней Синджей вернется в тюрьму, он слово свое не нарушит!

– Граганьяра! – цыкнул Фирр Даррик. – Придержи язык!

– И этого я не слышал, – так же спокойно промолвил Топфа. – И вообще понятия не имею, о чем вы тут толкуете.

Он сложил лапы на животе.

– Мейса спрашивал, все ли у вас спокойно? Не объявлялся ли нежданный гость? И еще он сказал, чтобы вы поосторожней.

– С чем «поосторожней»? – спросил Куксон.

Топфа развел лапами.

– Не знаю. Он сказал: «Пусть они поосторожней» – и все. Говорит, как маги из тюрьмы уберутся, так он в трактир явится, не раньше.

Грогер промолвил:

– Передай ему, что гостя пока не было, но мы ждем, может, заглянет. До утра караулить будем.

Топфа выслушал, кивнул и вразвалку направился к выходу.

– Даррик, открывай окно. Через дверь не пойду: не хватало еще посмешищем среди фюнферов стать!

Когда Топфа исчез, Куксон и Грогер переглянулись.

– Насчет незваного гостя, – проговорил Грогер. – Время к полночи, надо бы обойти трактир, проверить, все ли в порядке.

Куксон кивнул и поднялся.

– Заклятья на двери не дадут тени проникнуть в трактир, – сказал он. – Но она может попасть другим путем. Даррик, – он взглянул на домового. – Все зеркала в трактире завешаны?

– Все. Лично проверил!

– Хорошо, – Куксон протянул Грогеру кожаный ремешок с двумя золотыми треугольниками охранных заклинаний. – Надень. Мы, гоблины, хоть и не способны собственную магию творить, но чужими заклятьями пользоваться можем.

– Охранные заклинания? Думаешь, помогут? – спросил Грогер, застегивая браслет.

Куксон ответил честно.

– Не знаю. У Пичеса тоже имелись, да только его это не уберегло.

Он поправил колпак, проверил застежку своего браслета и продолжил:

– Я так думаю, тень остановили бы старинные заклинания, которые созданы были в то время, когда он жил, да только ими давным-давно уже никто не пользуется. А новые заклятья мастер, видимо, способен разрушать.

– Что насчет охранных заклятий на дверях? – беспокойно спросил Граганьяра.

– На какое-то время они задержат, – ответил Куксон. – Да ты не бойся, мы с Грогером только вокруг трактира обойдем и сразу же назад.

Он взял осколок зеркала и опустил в карман.

– Идем, Грогер!

И гоблины вышли на ночную улицу.

В том, что тень объявится именно сегодняшней ночью, Куксон отчего-то не сомневался. Чувствовал, что тот, кто отдает зеркальному созданию приказы, отправит его за неумирающими обитателями «Стеклянной собаки» и тень не ослушается хозяина, явится. К тому же, ей нужно питаться, чтобы копить силы.

Куксон содрогнулся.

Грогер бросил на приятеля понимающий взгляд.

– Холодно что-то, – пробормотал Куксон.

Он вспомнил, как совсем недавно вот так же ходил вместе с Пичесом. О чем тот говорил? О крае света, кажется…

Куксон сжал зубы, сунул руку в карман, нащупал осколок зеркала, холодный, словно кусок льда.

Обошли дом кругом: тихо, кругом – ни души, вот только на сердце у Куксона было тревожно! Чудилось в тишине что-то зловещее, опасное. Чтобы отвлечься от мыслей, спросил у Грогера:

– Не видели ли твои постояльцы интересных снов?

Грогер смахнул с воротника снежинки.

– Был один человек… – подумав, проговорил он и умолк, внимательно осматриваясь кругом.

– Все спокойно, – сказал Куксон. – Так какой сон этот человек видел?

– Каждую ночь снилось ему одно и тоже: будто мчится он куда-то, погоняет коня, не жалея. Спешит в какой-то город, где ровно в полдень на главной площади казнят его лучшего друга. За пазухой у человека приказ о помиловании и торопится он, чтобы успеть добраться до города до полудня и отменить казнь. Мчится он, но время летит еще быстрее. Добрался он до города, мчится по улицам к главной площади, но уже поздно и никому не нужна бумага об отмене казни. Он опоздал.

Куксон мигом вообразил себе то, что рассказал приятель, даже о зеркальной тени позабыл.

Дошли до крыльца, остановились.

Трактир был погружен во тьму, лишь светились окна, где возле очага охранял Граганьяру храбрый Фирр Даррик.

Куксон первым взбежал по ступенькам крыльца: хотелось как можно скорей убраться с улицы, укрыться за дверью трактира. Оно, конечно, дверь – ненадежная защита от призрачного убийцы, но все же….

В траткире было тихо, горело несколько ламп.

– Все спокойно? – спросил Куксон.

– Спокойно и тихо, как в потухшем очаге. Лично я не волнуюсь совершенно, – отважно заявил Граганьяра, однако цвет пламени говорил совсем о другом.

Фирр Даррик сидел возле очага, поднялся.

– Спокойно, – подтвердил домовой.

Гоблин Куксон оглянулся на Грогера: стало вдруг совестно за собственную трусость. Грогер-то, в отличие от него, держится молодцом, сразу ясно: уж его-то не запугать, не устрашить!

– Обойду все, проверю, – объявил Куксон, твердо решив не поддаваться панике и страху.

Решительно обошел зал, заглянул на кухню – для порядка.

На кухне было пусто, тихо, медные кастрюли, выстроенные в ряд, поблескивали в лунном свете.

– Все спокойно, – сообщил он друзьям, устроившимся возле очага.

Затем по темной скрипучей лестнице Куксон поднялся наверх: тут имелось несколько комнат, которые Хегита когда-то сдавала постояльцам. Потом, правда, перестала это делать: во-первых, хлопотно, денег приносило мало, а, во-вторых, в трактире появился Граганьяра и дела пошли лучше.

Оказавшись в коридоре, Куксон сначала вполголоса заклинание личной охраны пробормотал (второго круга, для ординарных ситуаций. На тот же случай, если ситуация неординарной станет, у него другое заклинание имелось, новейшего изобретения), огляделся: никого. Да и кому здесь быть? Теперь можно было и вернуться, но гоблин решил выдержать характер и пройтись по коридору: лично все осмотреть и проверить.

Годы службы в Ведомстве по делам магии выработали в нем дотошность, въедливость и внимание к мелочам: взялся что-то делать, так делай добросовестно! Молодые гоблины, только-только начавшие трудиться в Ведомстве, втихомолку занудой его называли – Куксону об этом прекрасно известно было.

Он прошелся по коридору, освещаемому лишь парой масляных ламп, заглянул в одну комнату, в другую.

Приятно убедиться, что днем Фирр Даррик времени не терял: все зеркала завешаны, как и полагается.

Гоблин Куксон дошел до конца коридора и повернул обратно.

Двигался он бесшумно, прислушиваясь к каждому шороху, думал то о Мейсе (хоть бы маги поскорей из тюрьмы убрались!), то о неумирающих, то о проклятой зеркальной тени, то, ни с того, ни с сего, о лепреконе, крысой обернувшемся. От души надеялся, что маги его не отыщут и уйдут, несолоно хлебавши, да только вряд ли ему так повезет. Гильдия-то на поиски беглеца, наверное, лучших из лучших отправила…

Куксон сокрушенно вздохнул, покачал головой.

Остановился возле одной из ламп, поправил фитиль, мимоходом пожалел, что Бонамура внизу оставил, на столе, возе очага. Надо было с собой взять, для компании…

Вдруг Куксон замер.

Накатил беспричинный страх, даже не страх, а ужас, да такой, от которого у гоблинов на ушах волосы дыбом встают.

Показалось вдруг, что за спиной стоит кто-то, да так близко, что…

Куксон выхватил из кармана осколок зеркала и резко обернулся.

Никого.

– Фу-у-у-у… – выдохнул гоблин.

Помедлил немного, успокаивая бешено бьющееся сердце, и двинулся дальше, поминутно озираясь. Беспокойно как-то на душе стало, тревожно.

Вот дойдет он сейчас до лестницы и спустится в зал. Ночь пройдет, утро настанет. Если понадобится, он и следующую ночь друзей охранять станет, потому что друзья для гоблина – это все! А если зеркальная тень сюда сунется, плохо ей придется!

Куксон быстро оглянулся: никого.

Возможно ли, чтобы зеркальный убийца каким-то образом пронюхал, что отыскалось против него оружие? Непременно он тогда устрашится, скроется в зеркалах и никогда больше не появится!

Куксон покачал головой.

Нет, это вряд ли… зеркальный мастер воли своей на этой стороне жизни не имеет, во всем подчиняется хозяину, его вызвавшему. А в том, что у тени имеется хозяин, который ею управляет, гоблин Куксон не сомневался. И казалось ему почему-то, что хозяина этого он знает… догадаться бы еще, кто это!

Куксон уже подошел к лестнице, как вдруг заметил приоткрытую дверь, ведущую в комнату. Это, как припомнил гоблин, даже не комната была, а большой чулан, где Хегита разный хлам держала: старые стулья, продавленные кресла и прочее.

Куксон отворил скрипнувшую дверь и, стоя на пороге, окинул взглядом помещение.

Комод, стулья, сломанная вешалка для шляп, пара мешков, чем-то туго набитых, кресло, с продранной обивкой, а в дальнем углу зеркало стоит, к стене прислонено, укутано большой скатертью. Молодец Фирр Даррик, ничего не забыл, не упустил из виду! Ну, да домовые – они все такие: старательные, ответственные.

Вдруг Куксон нахмурился.

Молодец-то молодец, да только скатерть немного сползла и в полутьме поблескивает уголок зеркала. Непорядок!

Куксон вошел в чулан. Пахло здесь сухими травами, развешанными под потолком, воском да старой кожей.

Гоблин приблизился к высокому зеркалу (и откуда такая дорогая вещь у Хегиты? Ах, да! Какой-то торговец преподнес, в надежде на взаимность. Потом, правда, ознакомившись с характером вдовушки поближе, на взаимности уже не настаивал, наоборот, видеться с Хегитой старался как можно реже, а в трактир и вовсе заходить перестал, даже подарок обратно не забрал), попытался дотянуться до верхнего угла – не получилось.

Тогда Куксон положил осколок зеркала на комод, вскарабкался на шаткий стул, привстал на цыпочки и поправил сползшую скатерть.

Вот теперь порядок! Теперь подлая тень никак в трактир не проникнет, потому что он, Куксон, все предусмотрел и обо всем позаботился, вот так-то.

Слезая со стула, едва шею не свернул: одна ножка подломилась, стул опасно накренился и пришлось прыгать. Получилось это не очень-то ловко, потому как не привык Куксон скакать, словно молодой тролль. Одно утешение: не видел никто, а то бы посмеялся над почтенным гоблином!

И только подумал так, как услышал тихий, еле слышный смешок, будто стеклянные осколки звякнули.

Куксон на мгновение замер, по спине морозом продрало.

Бросился к комоду (корзина старая под ноги попала, едва не растянулся, запнувшись!) схватил осколок, отчаянно взмахнул им, словно кинжалом. Блеснуло в полутьме волшебное стекло.

Прижавшись спиной к комоду, гоблин Куксон лихорадочно озирался. Никого в комнате.

Отчего же так страшно? Отчего же знает он, Куксон, совершенно точно, что зеркальная тень – здесь, в двух шагах от него?!

И тут же снова донесся до него еле слышный стеклянный смех-перезвон – из дальнего угла. Держа перед собой осколок, осторожно двинулся гоблин вперед: шажок, еще шажок…

И вдруг, почуяв что-то, резко обернулся.

Сердце мгновенно превратилось в кусок льда: вот она, зеркальная тень, совсем рядом!

Никогда до того Куксону ничего подобного видеть не доводилось, магические превращения наблюдал он редко, разве что иллюзии, что Мейса Мег создавал, но это – другое дело.

Куксон, конечно, догадывался, что магические чары с человеком сотворить могут, но все равно, увидев, оторопел на мгновение, уставившись на существо, словно из жидкого зеркального стекла созданное.

Не было в нем ничего человеческого, живого, но вот поди ж ты! Гоблин Куксон таращился на него, а в голове крутилось: ведь был когда-то этот зеркальный убийца человеком, стеклянных дел мастером, который приехал сюда, в горный далекий край по приказу короля. Смотрел, наверное, на горные вершины, на которые и он, Куксон, каждый день смотрит, думал, как станет обживаться на новом месте, как заложит здесь вместе с другими стеклодувами город, как будут приходить сюда караваны, как приедут за стеклянным товаром купцы…

И в голову ему прийти не могло, что кто-то из его товарищей уже тогда замыслил преступление, что кто-то из них указал именно на него, скромного мастера-стеклодува, уготовив ему судьбу вечно быть заточенным в зазеркалье!

Стремительней горной гадюки тень метнулась вперед, быстрой серебряной вспышкой что-то сверкнуло и руку Куксона словно огнем опалило.

Поползло по руке что-то теплое.

Куксон скосил глаза: кровь. Почему-то поразился этому безмерно: что за кровь, откуда?! И только в следующее мгновение, как боль почувствовал, дошло.

От боли Куксон словно пробудился.

Встряхнулся, как собака, вылезшая из воды, сжал свой осколок покрепче, сузил глаза и взглянул на зеркальную тень.

Нет, давным-давно исчез прежний мастер, ничего он о себе не помнит и, как ни старайся, никогда не вспомнит себя прежнего. Полностью обратился он в зеркальную тень, бездушную и опасную.

И подумав так, гоблин Куксон крепко сжал зубы.

Не убитый мастер стоял перед ним, а чудовище из зеркала, убийца Пичеса.

И с ним, с этим убийцей, он, мирный гоблин, намерен был поквитаться.

…Намерен-то был намерен, да только не всегда выходит так, как того желается. Куксон всю свою жизнь в кабинете провел, бумажными делами занимаясь, и боевые действия вести был не обучен. В кошмарном сне привидеться не могло что он, вместо того, чтобы важные документы составлять да распоряжения подписывать, будет подобно угорелому зайцу по чулану скакать, осколком волшебного зеркала пытаясь поразить зеркальную тень. Да и роли что-то быстро поменялись: и минуты не прошло, как уж не Куксон за тенью охотился, а она за ним.