Текст книги "История, рассказанная в полночь"

Автор книги: Ирина Сербжинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

– Наведение порчи или сглаза на сотрудников Ведомства магии является подсудным действием! – отчеканил Куксон.

Жаб вздохнул:

– Знаю, знаю… это я так, на всякий случай. Так будешь жениться?

Куксон только рукой махнул. Корюкозу хоть кол на голове теши – бесполезно, все равно будет на своем стоять.

Фейша дочитала заявку и протянула ее гоблину.

– Что ж, я согласна. Поеду.

Ведьма снова взялась за карты.

– Вот и хорошо, – ответил Куксон. – Я сейчас мигом подпишу все бумаги. А через годик, будущей зимой, подберу тебе еще какую-нибудь заявочку. Ты ведь в больших городах работать любишь?

Фейша не ответила, внимательно рассматривая выпавшую из колоды карту. Посмотрела, сдвинула брови, пристально взглянула на Куксона.

Гоблин отвел глаза и заерзал на стуле.

Корлюкоз, кряхтя и переваливаясь, добрался до края стола и заглянул в карты. Присвистнул, хмыкнул и тоже уставился на гоблина во все глаза.

Куксон чуть кляксу на важный документ не поставил.

– Готово! – он протянул бумаги ведьме.

Та убрала карты, подождала, пока Корлюкоз залезет в сумку, и поднялась.

В другое время Куксон непременно пригласил бы Фейшу в «Стеклянную собаку», поговорить о том, о сем, как раньше бывало, но сегодня делать этого не стал.

Стоя на пороге, ведьма закуталась в старую шаль, кивнула гоблину на прощанье и промолвила:

– Передай поклон Грогеру. Наведаюсь к нему как-нибудь.

– Передам, – пообещал Куксон.

Показалось ему, будто Фейша еще что-то сказать хотела, да в последний момент передумала.

Когда ведьма ушла, Куксон подошел к окну и, глядя на заснеженный Лангедак.

Постоял, посмотрел, вздохнул, потому вернулся к столу и за дела принялся. Первым делом, написал записочку гоблину Броксу, хозяину трактира «Трилистник»: пусть Брокс непременно заклинание защиты на двери трактира обновит, серебряный треугольник он, Куксон, к записке прилагает, а помощник Граббс, что письмецо занесет, подскажет, что и как сделать надо.

Потом принялся папки, принесенные из архива, листать, читать донесения боевых магов и думать, что же дальше делать, как поступить. А может все-таки к его милости магу Хронофелу обратиться? Да нет, он и слушать не пожелает… с магами Гильдии поговорить? Бесполезно: без приказа его Хронофела они и с места не сдвинутся. Кроме того, сильно опасался Куксон, что они, чего доброго, посоветуют его милости кого-нибудь из молодых начинающих магов на охоту за нежитью отправить: дескать, надо же молодежи опыта набираться, так вот и случай удобный представился! А без надежного бывалого напарника на подобное дело выходить – все равно, что смертный приговор себе подписать…

Думал, думал, так ничего и не придумал, да и посетители, что за заявками наведывались, от раздумий отвлекали: Граббс-то в «Трилистник» отправился, так что все гости прямиком в кабинет Куксона шли.

Приходили: маг, специалист по общеполезным заклинаниям (Куксон на него и время тратить не стал: вручил заявку от хозяина постоялого двора и выпроводил), ведьма Уликша, непревзойденная мастерица в создании любовных заклятий (а вот от нее так просто не отделаешься: пришлось и в любезностях рассыпаться, и городские сплетни да слухи обсудить и ручки поцеловать), а к вечеру оборотень-алхимик пожаловал. Молодой, три года всего как в Гильдии трудится. Вел себя тише воды, ниже травы, сидел скромненько, на краешке стула, а глаза не смотрел, ишь, тихоня!

Куксон ему такую головомойку устроил, что помощник казначея, важную бумагу доставивший, из кабинета на цыпочках вышел, голову в плечи втянув.

– Твоя просьба на открытие кредита была отклонена! – бушевал гоблин Куксон. – А ты после этого использовал пятьдесят неоплаченных заклинаний! Пятьдесят!

– За десять из них я расплатился, – попытался возразить оборотень.

– Фальшивым золотом! – рявкнул гоблин. – А что за торговлю ты устроил на ярмарке в Северном уделе?

– Да ничего особенного…

– Ты продавал философские камни! Это запрещено особым приказом его милости…

– Да они поддельные, – успокоил Куксона алхимик. – Настоящие я бы нипочем не стал продавать так дешево!

Вот и поговори с ним!

Куксон плюхнулся на свое место, фыркая от возмущения.

– Ну, вот что, – проговорил он, немного успокоившись. – Дело-то обернулось хуже, чем ты думаешь. Его милость маг Хронофел арестовать тебя велел!

Оборотень поник.

– За торговлю философскими камнями?

– Нет. За пятьдесят неоплаченных заклинаний. Глава Гильдии не любит, когда его денежки транжирят попусту!

– Его денежки? – с иронией переспросил посетитель. – С каких это пор вся магия стала принадлежать его милос…

– Молчи! – поспешно перебил его Куксон. – Я подобных разговоров слушать не желаю!

Оборотень умолк.

Куксон вынул из папки лист пергамента, на котором красовались печати Ведомства, и пробежал глазами.

– Что это? – настороженно спросил оборотень-алхимик.

– Приказ о твоем аресте, – гоблин побарабанил пальцами по столу.

Посетитель вздохнул.

Куксон поднялся, прошелся по кабинету, взглянул в окно. Вот и день пролетел, ночь наступила, а он, Куксон, так и не придумал, как друзьям помочь…

Он вернулся к столу.

– Ну, вот что, – промолвил гоблин, строго глядя в зеленые глаза оборотня. – Удалось мне уломать его милость, чтобы он отсрочку тебе дал. За неделю должен ты все долги заплатить, ясно? Твое счастье, что заклинания ты использовал дешевые, а вот попробовал бы заклятья третьего круга потратить… тогда бы тебе дорожка прямиком в тюрьму была!

– За неделю?! – упавшим голосом переспросил посетитель.

– За неделю, – подтвердил гоблин и протянул ему бумагу: перечень потраченных заклинаний, помощником казначея составленную. – Обратись к своему клану, неужели они тебе не помогут?

Алхимик взял бумагу, впился взглядом в столбики цифр.

– Что? Сколько?! Но почему?

Он ткнул пальцем в строчку.

– А это что? Что?!

– А это проценты, – пояснил гоблин Куксон. – Ты же не думаешь, что его милость маг Хронофел просто так тебе долги спишет? Нет, голубчик, не таков у нас Глава Гильдии! Ты не только сумму пятидесяти заклинаний выплатишь, ты еще и проценты по ним уплатишь!

Он взглянул на расстроенного оборотня и добавил:

– Тут уж я ничего поделать не мог. Сам знаешь, когда дело звонкой монеты касается, его милость – как кремень!

Алхимик тяжело вздохнул, сунул бумагу в карман и побрел к двери.

– Шухса, – окликнул Куксон.

Оборотень остановился.

– Не вздумай сбежать, – серьезно предупредил гоблин. – Сбежишь, не расплатившись – и я за твою голову и нуобла медного не дам.

– Знаю, знаю… – буркнул оборотень и скрылся за дверью.

Когда поток посетителей иссяк, Куксон навел порядок на столе и стал собираться. Стемнело за окном, городские часы пробили десять раз. В полночь ждали гоблина в трактире «Стеклянная собака» (до полуночи там Пичес службу нес), но Куксон решил отправиться пораньше, а ночных посетителей пусть помощник Граббс принимает.

Гоблин сунул в карман заранее приготовленный золотой треугольник (очередное охранное заклинание для Грогера), проверил, надежно ли заперты сейфы, вернулся к столу за курткой и шарфом, да тут бросил случайный взгляд за окно, да так и замер: на карнизе сидел фюнфер.

Вел себя спокойно (это для фюнферов весьма странно!), не распихивал снурри, не колотил в стекло, а просто сидел, ожидая, когда его заметят.

Куксон, как увидел фюнфера, так и понял: не с доброй вестью он явился. Да и то сказать, в последние дни Топфа только черные вести и приносил, так что нечего хорошего ждать!

Куксон подскочил к окну, от волнения не сразу смог с задвижкой справиться, руки тряслись. Наконец, отодвинул тугую задвижку, распахнул окно.

Фюнфер перевалился через подоконник, шлепнулся на пол.

– Что? Кто? – срывающимся голосом спросил гоблин. От волнения голос сорвался.

Фюнфер взглянул на гоблина, помялся, почесал за ухом.

– Знаешь, Куксон, – промолвил он. – Ты, наверное, лучше сам все узнай…

Топфа махнул лапой и вскарабкался обратно на подоконник.

– Иди к «Стеклянной собаке», Куксон.

Прыгнул на соседнюю крышу и исчез.

…Дальнейшее Куксон помнил смутно. Заметался он по кабинету в полной панике, забегал, схватил зачем-то парадный колпак, для важных церемоний предназначенный и попытался надеть, забыв, что один колпак уже на голове, потом опомнился, схватил куртку, впопыхах надел наизнанку и выскочил за дверь.

«Стеклянная собака»!

Помчался по лестнице (едва не затоптал гномиху с метелкой и ведром, попавшуюся навстречу), сгоряча проклял ее до седьмого колена, прекрасно, впрочем, понимая, что от его проклятий гномихе ни жарко, ни холодно: он, Куксон, магическими дарованиями не обладал, а значит, и проклятия его силы не имели. Гоблины с магией стараются дел не иметь – исключая, разумеется, тех отчаянных, что на знаменитых ночных рынках работают.

Куксон вылетел на улицу и припустил бегом, придерживая колпак. Сообразил вскоре, что шарф и теплые перчатки оставил в кабинете, но не возвращаться же за ними!

Неужели призрачный убийца проник в «Стеклянную собаку»?

Мчался Куксон так, что ветер в ушах свистел и одна только мысль билась в голове: кто? Кто?! Фирр Даррик? Граганьяра?

Но вышло так, что догадки оказались ложными: не Фирр Даррик и не Граганьяра.

Запыхавшись, подбежал Куксон к трактиру и первыми, кого он увидел, были Грогер, Мейса и Фирр Даррик, Хегита, белая, как снег, в теплую шаль кутается.

Тут же и зеваки собрались, редкие по ночному времени и мелькнул среди них, как мельком Куксон отметил, и микмак был, зимний дух с ледяным сердцем: посмотрел на гоблина и усмехнулся слегка.

Расталкивая зевак, Куксон пробрался вперед.

Сперва увидел Бонамура: валялся «страшный чучел» на утоптанном снегу, желтыми глазами в небо таращился. Рядом – сумка Пичеса, книжки да бумаги кругом разбросаны. А уж потом гоблин Куксон и остальное разглядел.

Поплыло все перед глазами, качнулась под ногами земля, и едва не упал он, да кто-то поддержал.

Слышал Куксон, что-то говорили вокруг, но как ни вслушивался, не мог понять ни слова, будто все кругом вдруг на иноземном наречии заговорили.

Соображал напряженно: значит, призрачная нежить ночью совсем близко была, в «Стеклянную собаку» пробраться пыталась, да встал у нее на пути Пичес, ценой своей жизни друзей защитивший…

– Ах, Пичес, Пичес, – пробормотал гоблин Куксон. – Как же близко он оказался, твой край света…

Постоял немного, чувствуя себя, как в тяжелом страшном сне, от которого вовек не проснуться, поднял с земли Бонамура, отряхнул с его морды снежок, взял под мышку и, шатаясь, поплелся обратно, не чувствуя холода, не замечая ничего кругом.

…Словно бы во сне, добрался Куксон до Ведомства, заперся в своем кабинете, положил Бонамура на стол, рухнул в кресло и замер.

Странно чувствовал себя гоблин: внутри от отчаяния и горя словно заледенело все, словно, куда ни глянь – везде мертвая безжизненная равнина, снегом засыпанная, и нет никого кругом, только ветер свистит. И сердце будто в кусок льда превратилось, нет в нем ни чувств, ни желаний, потому что какие же желания у куска льда.

Что ни сделай, что ни пожелай, все равно время вспять не повернуть и Пичеса не спасти. Никогда не отправится он на край света, не увидит, как плывет в голубой пустоте золотое солнце…

Долго сидел неподвижно гоблин Куксон, бездумно глядя в окно, за которым царила темная зимняя ночь, а как посветлело на востоке небо, Куксон поднялся и принялся тяжело ходить из угла в угол, сосредоточенно размышляя о чем-то. Брови гоблина были сдвинуты, губы плотно сжаты, а мысли в голове крутились такие, что вслух и вымолвить страшно.

Однако же, думай, не думай, а выход Куксону представлялся только один.

Гоблин подошел к столу, звякнул в колокольчик, но тут же спохватился: рассвет только-только забрезжил, помощник Граббс, небось, еще сладкие сны видит.

Однако ошибся: скрипнула дверь, неслышной тенью появился Граббс. По виду его Куксон догадался, что помощник уже все знает и сочувствует всей душой, но со словами утешения не спешит: не в обычае у гоблинов сочувствие выражать, потому-то люди, плохо гоблинское племя знающие, и считают их бесчувственными да черствыми.

– Вот что, – начал Куксон, не утруждая себя утренними приветствиями. – Отложи все дела и отыщи-ка мне Мейсу. Передай, чтобы он сей же момент явился ко мне и…

Помощник Граббс позволил себе перебить Куксона:

– Мейса здесь, – почтительным тоном доложил помощник. – В приемной все это время сидел, а как светать стало, я его в своем кабинете укрыл: вдруг его милость маг Хронофел с утра пораньше пожалует и увидит.

– Ясно, – сказал Куксон, совсем не удивившись: все его мысли были сосредоточены на другом, на удивление уже и сил не осталось.

– Скажи, чтобы заходил.

В ожидании приятеля Куксон снова принялся ходить туда-сюда: невыносимо было оставаться на одном месте.

Дошел до окна, повернул, двинулся обратно и, проходя мимо зеркала, остановился.

Куксон не считал себя тщеславным, хотя, чего греха скрывать, любил иной раз у зеркала задержаться: приятно взглянуть на себя – солидного, важного, достигшего на службе немалых высот, полюбоваться, как ладно сидит форменная курточка, как сияют серебряные пуговицы… а вскоре, возможно, он и до золотых дослужится!

Но сегодня все было иначе.

Бежали по спине мурашки, холодели руки, а сердце обрывалось и падало в какую-то бездонную пропасть, потому что сегодня видел Куксон в зеркале не почтенного, уважаемого всеми гоблина, а гоблина, замыслившего преступление.

Глава 9

Как дальше, после долгого разговора с Мейсой целый день прошел, Куксон и не помнил. И как ни пытался потом припомнить, так и не смог: был день – и нет его.

Поздно вечером в «Стеклянную собаку» отправился, просидел там всю ночь возле очага, а под утро вышел на крыльцо, свежим воздухом подышать да посмотреть, как падает редкий снежок. Скоро рассвет, значит, пора заняться делами, о которых они с Мейсой толковали.

И только о предстоящих делах подумал, как снова сердце ухнуло в бездонную пропасть – черезвычайно неприятное ощущение!

Но как бы то ни было, к назначенному часу Куксон был готов: стоял посреди своего кабинета, облаченный для важного официального визита: в куртку зеленого бархата с начищенными серебряными пуговицами, коричневые штаны, новый колпак с длинной кисточкой. На шею повесил серебряную цепь с бляхой, на бляхе изображение огненного феникса, символа Лангедака, на плечо – сумку, запечатанную особым магическим заклинанием, только сам Куксон ее открыть может.

Глянул невольно на себя в зеркало, махнул с отчаянием рукой и покинул кабинет.

Путь Куксона лежал в городскую тюрьму.

Миновал Сторожевую площадь, Караульный переулок, свернул на Гончарную улицу. Теперь гоблин шел уже не один, рядом вышагивал помощник Граббс, одетый в форменную курточку с медными пуговицами – серебряные ему пока что по чину не полагались.

Куксон приблизился к воротам тюрьмы, постучал в окно караульной будки, потом вынул из сумки бумагу с печатью и малый ларец.

Ларец сунул помощнику Граббу, а бумагу протянул дежурному троллю, высунувшемуся в окно.

– Почтенный Куксон! – почтительно поприветствовал его тролль. – Сказать не могу, до чего мы рады снова видеть вас в нашей тюрьме! Право, были бы счастливы, если бы нас совсем не покидали! А, Граббс, и ты здесь! Первый раз к нам?

Помощник кивнул.

– Что ж, будьте, как дома!

– Гм… – промычал Куксон. Сколько раз он от троллей-надзирателей приветствия слышал, но никогда внимания особого не обращал, а сегодня что-то подумалось: как-то зловеще оно прозвучало, как-то пророчески, что ли?

– Я, собственно, с ежегодными заклинаниями, – объявил Куксон. – Как всегда перед зимними праздниками.

– Знаю, знаю! – тролль выскочил из башни и собственноручно распахнул перед Куксоном и его помощником калитку. – Начальник Мадьягар еще вчера распорядился насчет вас. Сию минуту его известим!

Он отдал приказ другому троллю.

– Доложи его милости, что из Ведомства магии явились. А вы, почтенный Куксон, где желаете обождать: здесь или возле Восточного крыла?

– Пожалуй, возле Восточного крыла.

– Могу сопровождающего отрядить.

– Не нужно, – чуть поспешней обычного ответил Куксон. – Дорогу я и сам хорошо знаю. Подожду начальника Мадьягара около входа в галерею.

Тролль поклонился, придерживая дверь калитки. Сердце гоблина прыгнуло, перевернулось в груди, однако же Куксон постарался виду не показывать и вести себя, как можно естественней. Обернулся на помощника: тот на мгновение замер перед распахнутой калиткой, словно не решаясь войти, потом вдохнул, выдохнул сквозь крепко сжатые зубы – и шагнул.

Гоблин Куксон перевел дух и вытер шарфом вспотевший лоб.

– Ну, вот мы и…

– Дальше что? – вполголоса осведомился помощник Граббс, незаметно озираясь по сторонам. – Куда идти, Куксон? Соображай быстрее, не стой столбом!

– Я… а? – спохватился Куксон. – Идти?

Руки у него задрожали так, что пришлось сунуть в карманы.

– Через двор и… налево… направо!

– Так налево или направо? – сквозь зубы спросил Граббс.

– На…налево…

– Идем!

Они двинулись через двор. Куксон изо всех сил пытался придать себе молодцеватый вид, но получалось это с трудом.

Покосился на помощника Граббса: тот выглядел совершенно спокойным, только пальцы, сжимавшие ларец побелели от напряжения.

– Где Восточное крыло? – тихо спросил Граббс.

– В-вон там, – заикаясь, ответил Куксон. – Для особо опасных магических арестантов.

Куксон снова вытер лоб шарфом.

– Темницы заклинаниями запечатываются… специальными. Заклятья эти чужую магию подавляют, так что арестант не может темницу покинуть, хоть дверь ему настежь открой.

– И кто там сейчас находится?

– Это мне неизвестно…

Два колдуна бурубуру попались навстречу. Молча раскланялись с Куксоном, на помощника же Граббса взглянули так внимательно, что у гоблина мурашки по спине пробежали.

– Вон вход в галерею Южного крыла. Туда особого разрешения не требуется, достаточно пропуск троллям возле ворот показать. Стряпчие сюда частенько наведываются, из нашей Гильдии иной раз посетители бывают… потому как в здешние казематы маги и чародеи иной раз попадают.

– Двери темниц тоже магией защищены?

– Если маги из людей, то это без надобности, – ответил Куксон. – Браслеты с них сразу же снимают, а без них – много ли ты наколдуешь? Если ж чародей из магической расы происходит, то сидеть он не здесь будет, а в Западном крыле…

Куксон обернулся: колдуны бурубуру, остановившись посреди дворе, пристально смотрели вслед. Неужели почуяли что-то?!

Усилием воли гоблин подавил начинавшуюся панику.

– Где караульная будка троллей, что в Южном крыле дежурят? – продолжал расспросы помощник Граббс. – Ты говорил, в конце галереи?

– Да, за поворотом, – Куксону очень хотелось оглянуться, чтобы узнать, не идут ли следом одноглазые колдуны, но он сдержался. – Дважды в сутки – в полночь и в полдень – караулы меняются, тогда и ключи от камер друг другу передают.

– Из рук в руки?

– Это, я слышал, запрещено. Связку вешают на стену, а потом старший по караулу приходит, пересчитывают ключи и забирает.

– Ясно, – Граббс посторонился, пропуская двух пожилых стряпчих, спешивших из Южного крыла. – Полдень вот-вот наступит. У ворот тролли появились… это дневной караул?

– Он самый, – пролепетал гоблин Куксон и вдруг остановился.

– Что мы задумали?! – стуча зубами, воскликнул он. – Что мы сделать собираемся? Ведь это же немыслимо! Такое еще никому с рук не сходило!

– Тихо! – помощник Граббс незаметно пихнул гоблина в бок. – Шагай, не стой на месте!

– Преступление! Это преступление! Я, всеми уважаемый гоблин, и я… что я делаю?! Что скажет почтенный маг Хронофел, когда узнает?!

– Куксон, заткнись и успокойся!

– А ты? Во что я тебя втянул? Как я мог рисковать твоей жизнью?!

Он схватил помощника Граббса за рукав.

– Еще не поздно, уходи отсюда! Никто не узнает, что ты здесь был. Я же, если что, буду молчать, как каменный тролль!

Граббс тоже остановился.

– Вот что, Куксон, – сквозь зубы проговорил он, делая вид, что ведет непринужденную беседу. – Мне ужасно трудно держать здесь созданную иллюзию: тут кругом понатыканы рябиновые ветки. Про заклинания, подавляющие чужую магию, я уж молчу!

Куксон затрепетал.

– Да, да, но… ты же говорил, что справишься? – испуганно зашептал он. – Я вчера подробно тебе рассказал, какими заклятьями защищена тюрьма. Ты полночи тексты заклинаний изучал да золотые накладки перебирал!

– Надеюсь, что справлюсь. Но мне никогда не доводилось работать на защищенной территории, так что давай не тратить время попусту!

Гоблин Куксон похолодел.

– Иллюзия может исчезнуть в любой момент?! – с ужасом выдохнул он.

Граббс хмыкнул.

– Кто его знает? Если исчезнет, придется объяснять, почему под видом твоего помощника в тюрьму проник мастер иллюзий. Как бы мне не угодить в те самые темницы в Восточном крыле!

– Не угодишь, – выдавил гоблин, вытирая о штаны вспотевшие ладони. – За вход на территорию тюрьмы тебе не камера грозит, а…

Он испуганно умолк.

– Смертная казнь, – договорил за него помощник Граббс и прищурил глаза, зеленые, как весенняя листва. – Ты, Куксон, истинный гоблин: умеешь поддержать в трудную минуту!

– Уходи, Мейса! – взмолился гоблин.

Помощник Граббс двинулся дальше.

– Я-то уйду, а вот ты что делать станешь? Без меня тебе не справиться. Фирр Даррик, Граганьяра, неумирающие Лангедака – что с ними будет? А Пичес? Кто за него отомстит?

Вспомнив про Пичеса, Куксон опомнился и сжал кулаки.

– Отомстить, да. Ты прав, – твердо сказал он.

– Конечно, прав. Возьми себя в руки и держись, как подобает гоблину! И помни: мы, гоблины, никогда не отступаем!

Мейса посмотрел на Куксона и добавил:

– И не паникуем. Всегда спокойны и хладнокровны как…э-э-э… тоже, как гоблины!

Куксон постарался успокоиться, хотя было это нелегко:

– Идем, – решительно промолвил он и добавил – Ты, главное, не смотри никому в глаза, а то могут заподозрить: у гоблинов-то глаза желтые!

И они двинулись дальше.

…Через несколько шагов Куксон улучил момент и незаметно оглянулся: колдуны бурубуру медленно шли следом.

Да что б вас, страшилы одноглазые! Вот привязались!

Возле галереи Южного крыла Куксон и его спутник остановились. Гоблин вынул из сумки пергамент, развернул и сделал вид, что читает.

Бурубуру неторопливо прошли мимо, направляясь к Западному крылу.

Куксон перевел дух.

– Видишь коридор? – вполголоса спросил гоблин и незаметно кивнул на галерею. – Каморка троллей сразу за поворотом: дверь, обитая железом, с гербом Лангедака.

Потом взглянул на солнце.

– Давай-ка повторим все еще раз. Через несколько минут часы на Сторожевой башне пробьют полдень. Старший по ночной смене повесит связку ключей на стену, у тебя всего несколько минут. Понял? Ты должен будешь…

Он умолк, переводя дух: сердце так билось, что дышать трудно было.

– Войти под видом тролля и, улучив минуту, незаметно снять один из ключей. Они пронумерованы, тебе нужен ключ под номером триста двадцать пять.

Куксон снова замолчал.

– Мейса, ничего не выйдет! – отчаянным шепотом воскликнул он. – Незаметно снять ключ, потом на место его вернуть – и все это под носом у троллей?! Не получится!

– Получится, – тихо проговорил «помощник Граббс». – Главное, ты, Куксон, не подведи: держись, как обычно, внимания к себе не привлекай. А уж я сделаю, что надо.

Он посмотрел в сторону ворот.

– Двух троллей видишь? Кто это?

– Тот, что с кольцом в носу – Грух, старший надзиратель по Южному крылу, дневная смена. Он и должен сейчас ключи от темниц взять.

Где-то вдалеке хлопнула дверь, звук гулко прокатился под каменными сводами.

– А это – старший по ночной смене, – пояснил Куксон, незаметно указав взглядом на тролля, вразвалку идущего по галерее, и тут же снова уткнулся в пергамент: якобы с помощником Граббсом обсуждал что-то. – Ключей при нем нет, значит, они уже на стене висят.

– А с ним кто?

– Кто-то из ночных надзирателей. Как зовут – не знаю… они тут часто меняются. Ухым, кажется?

Тролли свернули в боковой коридор и исчезли.

Помощник Граббс проводил их взглядом.

Со сторожевой площади долетел еле слышный звук боя часов. Гоблин Куксон облился холодным потом.

– Смена караулов! Сейчас Грух в Южное крыло направится!

– Тогда я пошел, – помощник Граббс сунул Куксону ларец, бросил быстро взгляд по сторонам, скользнул под своды галереи и исчез.

Мгновением спустя, удаляясь от Куксона, шагал тяжелыми шагами тролль. Еще секунда – и он скрылся за поворотом.

– Только бы все удалось! – в отчаянии пробормотал гоблин. Ему представилось ему, что сейчас, в этот самый момент, Мейса (под видом тролля, якобы, тот за какой-то надобностью вернулся) открывает дверь, входит в караульную будку, набитую троллями-надзирателями и… что, если иллюзия исчезнет?!

Руки гоблина задрожали.

– Приветствую, почтенный Куксон. И того… с зимними праздниками вас!

Куксон подскочил, едва не выронив из рук ларец.

Грух! Направляется в караульную каморку!

Что делать?!

Первым делом, гоблин Куксон приказал себе немедленно успокоиться.

По плану, следовало задержать тролля и увести его подальше от Южного крыла.

Легко сказать!

– Приветствую, Грух! – небрежно ответил гоблин. – Подержи-ка, будь любезен!

Он сунул троллю ларец, а сам неторопливо сложил ненужную уже бумагу и убрал в карман.

– Да, да, зимние праздники, – продолжил Куксон, не торопясь забирать ларец. – Парадные обеды в гильдиях, торжественные застолья! Все уважаемые и важные персоны уже получили приглашения. Я, разумеется, тоже.

Грух молча кивнул. Огромный, рослый даже для тролля – настоящая гора мускулов! И спокойный всегда, невозмутимый, тоже как гора – попробуй-ка заморочить ему голову так, чтобы он обо всем забыл и ввязался в разговор!

Однако имелся у Куксона план: не зря ведь вчера он весь вечер голову ломал, размышляя, как к делу подступиться!

Грух протянул ларец.

– Смена караулов, – пробубнил тролль. – И того… идти я должен!

– Конечно, иди, – ответил гоблин, забирая ларец, и только тролль собрался уходить, как Куксон прибавил доверительным тоном:

– Кстати, насчет праздников. Знаешь, Грух, я вот понять не могу, почему вас, троллей, никогда не приглашают на торжества? Ни в Стеклянную Гильдию, ни в Магическую… да что там! Даже на обедах Охранной Гильдии я ни разу не видел троллей. Даже странно как-то. Можно подумать, что вас считают недостойными того, чтобы на торжествах присутствовать!

Он покачал головой.

– Право, будь я троллем, меня бы это крепко задело!

Маленькие глазки Груха блеснули, и Куксон мысленно поздравил себя: да-а-а, что бы там не болтали о гоблинах, а в умении ударить по больному с ними никто не сравнится! Троллей действительно никогда на торжественные обеды не приглашали, и тролльское племя это обижало не на шутку.

Теперь успех следовало закрепить.

– Право, в толк не возьму, отчего такое пренебрежение, – сокрушенно продолжал Куксон. – Ни к одной магической расе не относятся с таким неуважением, как к вам. Болтают, что тролли малость туповаты, но разве это правда? Я считаю, что в уме вам не откажешь!

Говорить умудрялся спокойно, хотя сердце в груди так и колотилось. По его, Куксона, расчетам, прямо сейчас, в эту самую минуту, идет по галерее Южного крыла тролль Ухым… верней, его искусная иллюзия. Идет по-хозяйски, не торопясь, а возле темницы триста двадцать пять задержится ненадолго.

Лишь бы только Груха удалось разговором занять и увести подальше!

Грух собрал лоб складками, подумал и выдавил:

– Так это… не приглашают, да. Все людоедство нам припоминают. А это когда было?! Уж забыть пора… мы давно никого не едим.

Куксон сделал пару осторожных шагов в сторону Восточного крыла. Тролль Грух, изливающий обиды, двинулся следом.

– При каждом удобном случае вспоминают, – бурчал он. – Людоедство… а это… а другие-то чем лучше? Вот, взять вас, гоблинов. Так тоже… это ведь вы на любой войне считались лучшими пыточными мастерами!

Куксон насупился.

На что это он намекает? Пыточные мастера? Так это когда было! И что теперь об этом вспоминать?!

– Но сейчас вы, гоблины, уважаемое племя, – продолжал бубнить Грух. – А мы, тролли, как были, так и остались…

Ишь, сравнил!

– Я это… в прошлом году главе Охранной Гильдии намекал. Мы, говорю, главные ворота Лангедака сторожим, так это…почему же нас на зимние праздники не приглашают? Обидно как-то…

Куксон покосился в сторону Южного крыла.

Сейчас, наверное, Мейса к самому трудному и опасному приступил. Он справится, открыть дверь камеры – ему пары минут хватит, только бы в галерее никого не было! Если окажется кто-нибудь – все пропало!

Холодный пот потек у Куксона по спине, но гоблин продолжал рассудительно говорить:

– Вопиющая несправедливость! – промолвил он, шаг за шагом увлекая тролля к Восточному крылу. – Но скажу по секрету: на днях я намерен серьезно поговорить с его милостью магом Хронофелом. В самом деле, почему бы в этом году на парадный обед в нашей Гильдии не пригласить троллей?

– Так это… правильно, – оживился Грух. – Чем мы хуже других? Говорят, тролли, мол, в войнах запятнали себя жестокостью, коварством и вероломством. Так это… не мы одни! Взять, к примеру, вас, гоблинов… вы ведь тоже…

Куксон поджал губы.

Да что же это такое?

Смеется он над ним, что ли? Каким-таким вероломством запятнали себя гоблины?! Бывало, конечно, что переходили они на сторону противника, так только потому, что там платили больше. И не вероломство это, а здравая гоблинская смекалка – вот и все. А вот тролли – да, вероломны по натуре. Вечно норовят перебежать к тому, кто платит больше!

А Грух, этот верзила тупоумный, вдруг спохватился.

– Я это… почтенный Куксон, мне пора…

Гоблин сделал вид, что не расслышал.

Глянул украдкой в сторону Южного крыла, ежесекундно ожидая услышать шум, крики, увидеть бегущих троллей. Все было тихо, но Куксона это не успокаивало.

– Непременно замолвлю словечко главе Гильии о приглашениях для троллей. Разумеется, не всех пригласим, а лучших их лучших!

Собравшийся уходить Грух заморгал глазками.

– Так это… а кого? – с жадным любопытством спросил он. – Главного тюремного надзирателя, наверное?

Куксон напустил на себя таинственности и важно промолвил:

– Может быть. Но сказать по правде, я знаю и более достойного тролля!

Посмотрел на Груха многозначительно, покивал головой, тот озадаченно наморщил лоб.

– Так это… вы о ком?

Да соображай же ты быстрей, пень лесной!

Гоблин уставился на Груха, тот непонимающе захлопал глазами.

Ну что ты с ним будешь делать?! Правду говорят, что с троллями каши не сваришь.

– Я, Грух, вообще-то тебя в виду имел, – подсказал Куксон. – Тебя, понимаешь? А главного надзирателя как-нибудь в другой раз пригласим.

– Меня?! Так это… я не прочь!

Грух хотел что-то добавить, но тут во дворе показался начальник тюрьмы и тролль рысцой припустил к Южному крылу. Куксон с тревогой смотрел ему вслед.