Текст книги "История, рассказанная в полночь"

Автор книги: Ирина Сербжинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Куксон снова вытер ледяной пот и натянул колпак по самые уши.

Дорога от городской тюрьмы до ночлежки «Омела» происходила для гоблина словно бы в тумане.

Никогда еще он не чувствовал себя так ужасно: ноги подкашивались, сердце то замирало, то, наоборот, начинало колотиться так, словно вот-вот выскочит из груди, в глазах темнело.

Даже какие-то звуки чудились! То он явственно слышал собственный разговор с начальника тюрьмы, и тот, будто бы, спрашивал: «А что, Куксон, не желаешь ли побеседовать с моими троллями? Или предпочитаешь колдунов бурубуру?», а когда гоблин в ужасе лепетал что-то в ответ, Мадьягар заливался зловещим смехом и говорил, что в самом ближайшем будущем тюремный живописец напишет прекрасную картину: «Гоблин Куксон, как вдохновитель и организатор побега», а он, Мадьягар, повесит ее на самое видное место в своем кабинете.

То появлялся перед мысленным взором Куксона глава Гильдии маг Хронофел, срывающий серебряные пуговицы с гоблинской курточки и с позором изгоняющий его, Куксона, со службы, то слышались крики пустившихся в погоню троллей.

Не раз и не два останавливался Куксон, в ужасе оборачиваясь назад, уверенный в том, что вот-вот покажутся из-за угла тролли-тюремщики, с воплем: «Вот они! Держи их!».

Что тогда делать прикажете, куда бежать, где спасаться?!

Однако ж, погони пока что не наблюдалось, а это значило, что иллюзия, созданная Мейсой, подозрения пока что не вызывала.

Три дня бы продержаться, только три дня!

С Синджеем твердый уговор заключен: он слово дал, что по истечении этого срока добровольно в темницу вернется и уж можете не сомневаться, слово свое сдержит. Желает он, конечно, навсегда свободу получить, но это уж не в его, Куксона, власти…

Мейса, конечно, мастер, каких поискать: иллюзия, что в камере осталась, от Синджея неотличима. Одна только загвоздка имелась: иллюзия-то не ест и не пьет. Поначалу надзиратели не обратят внимания на то, что арестант пищи не принимает, но рано или поздно заметят. Заподозрят неладное, магов вызовут, а те в два счета хитрость с видением раскусят.

И уж тогда такое начнется!

Куксон в ужасе содрогнулся. Взглянул на Мейсу и опять принялся (мысленно, разумеется, чтобы ничьего внимания не привлекать) корить себя последними словами. Что он наделал! Как мог Мейсу в такое дело втянуть? Нет ему за это прощения!

– Вот что, – как можно тверже проговорил гоблин. – Если нас разоблачат, то я скажу, что все это сам сделал. Сам ключи стащил, сам камеру открыл, все сам!

Мейса снисходительно глянул на него сверху вниз.

– И кто же тебе поверит, Куксон?

– Я убедительно скажу! – захорохорился тот. – Я – гоблин, я умею хорошо врать!

Мастер иллюзий ободряюще похлопал его по плечу.

– Не паникуй раньше времени. Все хорошо будет.

– Да, да, – с сомнением пробормотал Куксон и побрел дальше, спотыкаясь на каждом шагу.

А Мейса, оглянувшись назад, на пустой переулок, сказал «гоблинше» с веселой ухмылкой:

– Эх, надо было и впрямь помоложе тебя сделать… создать иллюзию девицы из Веселого квартала, что ли. Имеется там у меня одна знакомая…

– Скарабаре это расскажи, – буркнула «гоблинша».

Гоблин Куксон мысленно возблагодарил небо за то, что мысль о девице не пришла в голову Мейсы раньше: ведь ему, Куксону, никак невозможно ему ходить по Лангедаку в обществе персоны из Веселого квартала! Завтра же об этом все Ведомство трезвонить будет, а там и по городу слухи пойдут. А он, Куксон, за сто с лишним лет беспорочной службы никогда поводов судачить о себе не подавал, даже тогда, когда много лет тому назад одна хорошенькая ведьмочка, воспылав страстью, пыталась соблазнить молодого тогда еще гоблина прямо на рабочем месте. Но, спасибо всем гоблинским богам, и тогда он с достоинством вышел из щекотливой ситуации, хотя, честно скажем, нелегко это было!

Кстати, о богах.

Обещал им Куксон целых десять золотых нуоблов пожертвовать, ежели побег успешно пройдет. Десять золотых, гм, гм… большие деньги! А ведь если вдуматься, выйти из тюрьмы помогли не боги, а фея Скарабара…

– Восемь золотых нуоблов, – пробормотал гоблин Куксон, слегка уменьшая обещанную сумму, и выжидательно посмотрел на небо.

Небеса безмолвствовали: видно боги знали, что гоблины не любят бросать деньги на ветер, и отнеслись с пониманием к тому, что пожертвование будет чуть-чуть поменьше.

Куксон пошел дальше, невольно ускоряя шаг, а тут, как на беду, повстречался лавочник Бархамай.

Поздоровался, узнал, что Куксона навестила дальняя родственница из деревни (это уж Мейса сразу же наплел), почтительно поклонился старушке-гоблинше, посулил завтра же доставить для нее особые гоблинские лакомства: засахаренных лягушек да желе из болотной ряски. Насилу от него отвязались, Куксон уж и ног под собой от страха не чуял.

Двинулись дальше, добрались до окраинных улиц, до ночлежки – рукой подать.

Вдруг «гоблинша» небрежно поинтересовалась:

– Куксон, ты говорил, что до городка, где женщина-хоглен обитает, день пути?

Гоблин насторожился:

– А тебе-то что? Рассчитываешь еще и туда успеть? Как ты туда доберешься?

– Это уж моя забота.

– И думать об этом брось! Заклинание быстрого перемещения я тебе покупать не буду: стоит оно столько, что тебе вовек не расплатиться!

Он поправил колпак и продолжил:

– Мы тебя не для того из тюрьмы вызволяли, чтобы ты за хогленами охотился. Твое дело – помочь нам с призраком, понял?

«Гоблинша» промолчала.

В разговор вступил Мейса:

– Куксон рассказал мне историю с хогленами, – сообщил он. – Это правда?

– Правда, – ответила «гоблинша».

– Хоглена так просто не убить. Тебе придется сжечь ее живьем.

«Гоблинша» сверкнула глазами.

– Да. Мне придется сжечь ее живьем. Хочешь помочь?

– Э-э-э…

– Тогда заткнись.

Вот «Омела» видна, осталось миновать переулок!

И только Куксон дух перевел, только вздохнул облегченно, как вынырнул из-за угла микмак, зимний дух с ледяным сердцем.

И что он здесь делает, для чего вокруг «Омелы» рыскает, словно разнюхать что-то хочет?!

Скользит навстречу, глаза белые, словно из кусков льда сделанные, смотрят пристально, ресницы густым инеем покрыты, волосы снегом запорошены.

И волноваться вроде бы повода нет, не видят микмаки сквозь иллюзии, нет у них такого умения, но все равно заныло сердце у гоблина Куксона: ох, не к добру микмак попался!

Посмотрел зимний дух на Куксона, усмехнулся, взглянул мельком на Мейсу, перевел взгляд на сгорбленную гоблиншу, ковыляющую рядом.

И тут сердце Куксона тревожно стукнуло: глаза микмака удивленно расширились, ноздри затрепетали и он потянул носом морозный воздух, принюхиваясь.

Точно зверь, почуявший след, пронеслось в голове у гоблина.

Чутье у микмаков особенное, даже у оборотней такого нет. Если зимний дух когда-то встречался с Синджеем, если тот хоть мимо когда-нибудь проходил, то непременно микмак вспомнит его запах и поймет, кто направлялся в «Омелу» под видом гоблинши.

Когда микмак скрылся, Мейса тихо проговорил:

– Видел, Куксон? Он догадался, что это не гоблинша, а кто-то другой.

Гоблин кивнул.

Прошли переулок, свернули за угол: вот и до «Омелы» добрались!

…Куксон ввалился в комнату, в которой жарко пылал очаг, рухнул в старое кресло и вскричал в отчаянии:

– Грогер, мы с Мейсой преступники! Нас ждет виселица!

Услыхав в голосе старого друга истерические нотки, Грогер тут же сунул ему в руку кружку до краев наполненную темной дымящейся жидкостью. Куксон сгоряча выпил залпом и некоторое время сидел молча, выпучив глаза.

– Повременим, пожалуй, с виселицей, – просипел он, когда снова обрел способность говорить. – И без того дел полно!

– Молодец! – одобрительно сказал Грогер.

– А то! – браво ответил Куксон и вскочил на ноги.

Неизвестно, каким напитком попотчевал его приятель, но только действие оно оказало прямо-таки удивительное.

По жилам ураганом пронесся огонь, мысли в голове сделались четкими и ясными, а страх и сомнения исчезли.

– Так, – проговорил гоблин Куксон голосом полководца перед решающим сражением. – Сиджей здесь, так что можно приступать!

… Однако ж, приступить к делу мгновенно, как Куксон того желал, не получилось.

Сначала арестантом завладел Грогер, неукоснительно соблюдающий обычаи гоблинского гостеприимства. Он настоял на том, чтобы Синджей мог привести себя в порядок после тюрьмы, умыться, переодеться. Одежду, приготовил заранее: поделился своей, хотя, как прекрасно знал Куксон, гардероб у приятеля был небогат. Но таков уж Грогер: последнее отдаст!

Потом пригласил Синджея к трапезе, хотя Куксон считал, что это лишнее. Три дня – это вам не три месяца или года, надо торопиться, а не за столом рассиживаться! Однако ж, спорить с Грогером не стал: понимал, что тот прав. «Омела» – его дом, а Синджей – гость, а каждый уважающий себя гоблин должен сначала угостить того, кто заглянул к нему в жилище, а уж потом – говорить о деле, даже если дело это касается убийства дорогого гостя: и такое бывало. Убить же гостя не накормив, не напоив – значило, навеки запятнать себя несмываемым позором.

Куксон плюхнулся на стул и нетерпеливо забарабанил пальцами по столу.

Действие волшебного напитка заканчивалось и гоблином снова овладело беспокойство.

Более всего на свете он желал, чтобы все закончилось как можно быстрее: беглый призрак – выслежен и уничтожен, неумирающие друзья снова оказались в безопасности, а он, Куксон, вернулся бы к прежней спокойной и приятной жизни.

И хоть твердил порой внутренний голос, предупреждал, что не будет больше прежней жизни, спокойно и приятной, гоблин его не слушал и стоял на своем: будет!

В конце концов, Куксон не выдержал, выскочил из-за стола и забегал по комнате.

– Куксон, Куксон! – заверещали говорящие поганки. – Не желаешь грибочка отведать?

– Цыц, проклятые!

– Ой, напугал, напугал! Говори лучше, будешь грибы есть или нет?!

– Отвяжитесь!

– Не хочешь, как хочешь. Спросить нельзя, что ли?

Куксон рысцой добежал до очага и повернул обратно, бросив взгляд на Синджея: долго он еще трапезничать собирается? Чай, не на торжественном обеде в Гильдии, можно и поторопиться! Иллюзию Мейса с него снял, потому что из постояльцев в ночлежке имелся только странствующий оборотень, который круглые сутки спал и просыпался только ровно в полночь, перекусить сырым мясом.

Остальные же жильцы разбрелись кто куда.

Наконец, миски опустели. Куксон уселся напротив Синджея, вытащил из кармана потертый кожаный браслет, протянул бывшему арестанту.

– Держи. Два года он тебя дожидался!

Синджей надел браслет, провел пальцем по серебряным накладкам.

– Тут все твои старые заклятья, – торопливо объяснил Куксон. – Я добавил еще парочку – для личной охраны. Если нужно еще что-то, только скажи.

– Посмотрим, – неопределенно сказал Синджей. – Грогер, призраки в твоей ночлежке все те же? Надо с ними поговорить, расспросить.

Тот кивнул.

– Прежние, только они попрятались куда-то.

Синджей поднялся из-за стола.

– Я разыщу.

– Вот-вот, разыщи! – торопливо согласился Куксон. – Ступай, ступай, не теряй время. Поговори с ними, узнай, что к чему!

Спровадив Синджей, Куксон присел на краешек стула, но тут же вскочил и снова принялся ходить из угла в угол. Как бы пережить эти три дня? Ах, заснуть бы и проснуться тогда, когда уже все будет позади! Да только ведь так не бывает…

– Хоть бы скорей все закончилось! – в отчаянии бормотал гоблин. – И станет все, как прежде: спокойная жизнь, зимние праздники. Я даже на всех парадных обедах присутствовать готов, клянусь, ни разу больше не пожалуюсь, что это – скука смертная! Слышишь, Мейса?

– Молчи, преступник! – сурово ответил мастер иллюзий, с интересом изучающий скромные винные запасы Грогера в маленьком шкафчике у очага. – На каторгу тебя отправить следует вместо зимних праздников и парадных обедов. Огромным уважением у каторжников пользоваться будешь: ты ведь, как-никак побег из тюрьмы организовал!

Куксон сердито махнул на него рукой, пробежался еще разок из угла в угол, остановился возле лестницы, посмотрел наверх: не идет ли Синджей. Нет, ни звука не слышно.

Вернулся к столу и, чтобы скоротать томительное ожидание, принялся рассказывать об удивительных традициях одного далекого королевства. Чародей Таллинур (он целый год там провел) на днях за заявкой заглядывал и много интересного поведал. Говорил, что существует там такой обычай: скончавшиеся молодые мужчины и женщины, те, что при жизни не побывали в браке, непременно должны быть похоронены в паре с мертвым человеком противоположного пола. Делается это для того, чтобы обеспечить покойнику счастливую семейную жизнь на другой стороне жизни. Если же этого не сделать, призрак усопшего будет каждую ночь являться к родственникам и требовать супруга. Некоторые пытаются настырного призрака обдурить, кладут в его могилу соломенное чучело невесты или жениха, да только духов не обманешь! Рассказывал Куксон долго, обстоятельно, припоминал все, что чародей говорил: хотел и себя рассказом успокоить и друзей развлечь.

Мейса же едва только Куксон выдохся и умолк, с готовностью вступил в разговор и поведал несколько увлекательных историй о каторжниках, свирепых надзирателях, и о тех несчастных, что дерзнули сбежать из каменоломен, но заблудились в подземных ходах и тем самым обрекли себя на долгую и мучительную смерть без пищи и воды.

Медленно, медленно тянулось время.

Наконец, заслышал Куксон шаги и бросился к лестнице.

– Ну что? Как? Поговорил?

Синджей сбежал по ступенькам.

– Видел призраков? – поинтересовался Грогер. – Узнал, что их здесь держит?

Синджей присел к столу.

– Ничего. Рано или поздно они уйдут: тихо и незаметно. О них беспокоиться нечего.

Куксон вдруг почувствовал смутное беспокойство: показалось ему, будто Синджей обдумывает что-то.

– Ты расспросил их насчет беглого призрака? Выяснил, почему он обитает именно в «Омеле»? Что ему нужно, откуда он взялся?

Синджей подумал, потом взглянул на гоблина.

– Скажи, Куксон, почему вы решили, что это беглый призрак?

Тот слегка растерялся.

– Ну, как же… все признаки налицо! Появляется по ночам, – начал он, загибая пальцы. – Убивает. Призраки его боятся. И потом, самое-то главное…

Куксон умолк: сказать про подробности гибели Пичеса оказалось не так-то просто. Синджей, спасибо ему, расспрашивать не стал.

– Да, да, беглые призраки вырывают глаза тем, кто видел их, – кивнул он. – Но, думается мне, тот, кто орудует сейчас в городе – не беглый призрак.

Куксон растерянно заморгал.

– Почему? Нет, нет, это именно что беглый призрак! Сам посуди, – снова начал перечислять он. – Появляется только по ночам, нападает на…

– Куксон, – перебил его Синджей. – Это не беглый призрак.

– Почему? – вслед за гоблином повторил Мейса.

Синджей поднялся и прошелся по комнате.

Остальные напряженно ждали, что же он ответил.

– Потому что призраки, – проговорил, наконец, Синджей, – Никогда не появляются из зеркал.

– Как это?! – непонимающе переспросил Куксон.

Синджей остановился возле стола.

– Призраки ненавидят зеркала, ведь они в них не отражаюся. Для духов это лишнее напоминают о том, что им нет места здесь, в мире живых.

Куксон изо всех сил пытался сосредоточиться на том, что говорил Синджей, вот только получалось это неважно.

Грогер оказался сообразительней:

– Призрак или кто это там… он появляется из зеркала? – недоверчиво спросил он. – Из того самого старого зеркала, что в комнате под крышей стоит? Но оно самое обычное, не волшебное, я его среди рухляди нашел.

– Зеркало-то самое обычное, – задумчиво проговорил Синджей, присаживаясь за стол. – Но вот тот, кто появляется из него – очень даже необычный. Я никогда раньше ничего подобного не слышал, – признался он.

Мейса откинулся на спинку кресла.

– Зеркальных чародеев поспрашивать надо, – предложил он. – Может, они что-нибудь дельное скажут?

Куксон же долго сидел молча, что-то соображая, потом вдруг вскочил и принялся ходить из угла в угол. Брови почтенного гоблина были сдвинуты, губы плотно сжаты. Огонь в очаге догорал и Грогер встал, чтобы подбросить дров.

– А если разбить это зеркало? – предложил он. – Взять и разбить?

– Можно попробовать. Если Куксон принесет парочку заклятий для…

– Не поможет, – бросил гоблин Куксон, всецело погруженный в размышления.

На минуту в комнате воцарилась тишина, все смотрели на Куксона.

– Почему не поможет? – спросил Мейса.

– Лангедак – город зеркал. Он легко появится из любого другого зеркала!

Мейса и Грогер переглянулись. Синджей впился взглядом в Куксона.

– Кто появится? Ты что-то знаешь? Говори!

Куксон внезапно почувствовал страшное волнение, даже голова закружилась. Опустился в старое плетеное кресло, а то что-то ноги не держали.

– Н… нет, – заикаясь, пробормотал гоблин, ни на кого не глядя. – Мне ничего не… но… я ничего не знаю! – в отчаянии воскликнул он. – Может, это и не он вовсе?

– Да кто «он»-то?! – воскликнул Мейса.

Куксон поколебался, потом тревожно оглянулся по сторонам: не подслушал бы кто!

Грогер тут же поднялся и поплотней прикрыл дверь.

– Про зеркало-то мне и в голову не приходило, – прошептал Куксон, когда приятель вернулся. – Я не маг, не чародей, откуда мне знать? Но может быть, неспроста призрак оттуда появляется! Верней, не призрак это, а…

– Из зеркал только зеркальные чародеи появляются, – заметил Мейса.

Куксон сунул руки в карманы, чтобы не было видно, что они трясутся. Его била дрожь.

– Не только, – пробормотал гоблин. – Не только. Есть еще кое-что… никому не известное. Никто об этом знать не должен, даже я. Только кое-кому из Стеклянной Гильдии ведомо… это их секрет!

Синджей впился в Куксона острым взглядом.

– Говори, – велел он.

Гоблин Куксон собрался с духом.

– Слухи кое-какие имеются, – понизив голос, начал он. – Вроде, как легенда это, вымысел! Правда или нет – неизвестно.

Куксон отхлебнул воды прямо из кувшина (что-то в горле пересохло) и продолжил:

– Много лет назад, когда на месте Лангедака стоял густой дремучий лес, прибыли сюда по королевскому указу лучшие мастера-стеклодувы, чтобы основать здесь город и заняться стекольным делом….

– Какая же это тайна? Это всем известно, – хмыкнул Мейса.

– Это-то известно, – шепотом сказал Куксон. – Но ты дальше слушай!

Он бросил опасливый взгляд на окно.

– Прибыли сюда стеклянных дел мастера и очень тревожились, как-то у них на новом месте дело пойдет. Пуще всего боялись, что не удастся им исполнить королевский приказ. Король-то суров был: чуть что не так – и…

Куксон многозначительно повел бровями.

– Голова с плеч! И, вот, говорят, провели тогда мастера втайне некий обряд, чтобы им удача сопутствовала …

– Что за обряд? – быстро спросил Синджей..

– Точно ничего не знаю, – прошептал Куксон еще тише. – Только слухи неясные доходили. Говорят, что чародеи, которые вместе со стеклодувами сюда прибыли, совершили запрещенный ритуал на удачу, строго-настрого запрещенный! Будто убили они перед зеркалом одного из мастеров и зеркало после этого вдребезги расколотили. С той поры дух убитого мастера и обретается по другую сторону зеркал, а Стеклянная Гильдия, благодаря принесенной жертве, процветает да богатеет!

Синджей внимательно выслушал историю.

– Черная магия! Вон оно что, – негромко проговорил он. – И дух убитого мастера, обитающий в зазеркалье, лютой злобой ненавидит всех живых, особенно тех, кто к Стеклянной Гильдии отношение имеет!

Куксон с мрачным видом кивнул.

– Я никогда об этом не слышал, – признался Мейса.

– И не услышишь, – по-прежнему шепотом ответил гоблин. – Потому как это страшная тайна! И если чародеи Стеклянной Гильдии узнают, что самый главный их секрет раскрыт, то…

Куксон содрогнулся:

– То могут и еще разок ритуал провести: уже с теми, кому их тайна известна стала!

Мейса отодвинул в сторону пустые кружки.

– Но как же дух мастера смог из зеркала вырваться?

Куксон пожал печами.

– Это-то и странно. Заклинание известно лишь старейшим чародеям Стеклянной Гильдии, и держится в строжайшей тайне.

– Видно, кто-то раскрыл эту тайну, – сказал Синджей. – Кто?

В разговор вступил Грогер.

– Бирокамий, – сказал он. – Больше некому.

Синджей повернулся к нему.

– Какой еще бирокамий?

Гоблин Куксон торопливо пересказал историю с бирокамием Гимальтом.

– А, вот оно что… но зачем ему зеркальная тень? – удивился Синджей.

Куксон молча пожал плечами.

Что толку гадать, зачем да почему? Сейчас о другом думать надо.

– Как загнать тень обратно в зеркало? – вслух проговорил он и обвел взглядом всех, сидевших за столом.

– Лучше ее уничтожить, – предложил Мейса.

Куксон покачал головой.

– Если Стеклянная Гильдия узнает, что мы уничтожили созданную ими тень, страшно вымолвить, что они с нами сделают! Каторга-то детской шалостью покажется!

Мейса ухмыльнулся.

– Значит, надо сделать так, чтобы они не узнали!

Куксон насупился.

– Как? Умней чародеев Стеклянной Гильдии себя считаешь? «Не узнали»!

Он снова отхлебнул воды и забарабанил пальцами по столу.

Что делать?! Со Стеклянной Гильдией им тягаться не по силам. Самая могущественная, самая влиятельная и богатая гильдия города – это вам не шутки! Как только пронюхают чародеи, что их тайна раскрыта, так и примутся за дело. Была в зазеркалье одна жертва, тень безвестного мастера, а станет несколько…

Куксон поежился. Хорошо, хоть Синджей здесь, он непременно придумает что-нибудь!

– В этом деле осторожность нужна. Так все сделать надо, чтобы и комар носу не подточил! – сказал гоблин.

И вдруг хлопнула дверь, и в комнату ворвался некромант Кабраксий, сильно навеселе.

– Куксон, старина! – с порога завопил он. – Смертельно рад тебя видеть! Не выпить ли за встречу?! О, и Мейса тут! А это кто с вами? Неважно, главное – выпить за знакомство!

Вот ведь принесла нелегкая невовремя!

Грогер поспешно вышел из-за стола.

– Потом выпьешь, Кабраксий. А сейчас – проваливай, не мешай!

– Нет, а почему не выпить?

Грогер подтолкнул некроманта к лестнице.

– Топай, топай! Ты и без того на ногах еле держишься!

– Что «топай»? Я, может, с Мейсой по важному делу поговорить желаю! – принялся шумно возмущаться Кабраксий. – А также – с Куксоном! Хочу поговорить по душам за стаканчиком-другим. Имею право! Поздороваться, поговорить со старыми друзьями – что в этом плохого? И без того в ночлежке народу не густо, тоска – как на заброшенном кладбище, так еще и…

– Проваливай, Кабраксий! – теряя терпение, воскликнул Грогер.

Некромант вцепился в перила лестницы, не желая покидать гостиную.

– Сами-то сидите теплой компанией, а меня… а что это у вас там в кувшине? Вино? Налейте и мне. Как это – нет? Мейса, хоть ты за меня заступись!

Мейса вздохнул, поднялся из-за стола и поспешил Грогеру на подмогу.

Появление Кабраксия Куксона не встревожило: во-первых, Синджея он никогда не видел и не знает, кто это, а, во-вторых, когда некромант проспится – обо всем забудет. Другие мысли терзали почтенного гоблина: зеркальная тень! Точно ли это она, точно ли призрак мастера?

И нужно как можно быстрее решить, как поступить дальше. Уничтожит ли Синджей зловредную тень или загонит обратно в зеркало? Куксон подумал, поразмышлял и решил, что пусть лучше он запрет дух мастера в зазеркалье. Оно, конечно, Синджей с зеркальной тенью дел никогда не имел, но он – человек бывалый, опытный, да и боевой маг, прямо скажем, не из последних, так что должен за три дня управиться. А нужные заклинания Куксон ему принесет, пусть только скажет, какие именно. И будет все шито-крыто, Стеклянная Гильдия и не узнает. Да-да, так и будет!

Тут Куксон спохватился: оказывается, Синджей все это время что-то говорил.

– Чего? – переспросил гоблин.

– Я говорю, это не беглый призрак, не тульпа, и не багбур.

Понимаешь, к чему я клоню?

Куксон постарался вникнуть в сказанное.

– Нет, – честно ответил он.

Синджей вздохнул и поднялся из-за стола.

– Когда Брисс в Лангедак прибыть обещал?

Гоблин пожал плечами.

– Недели через две, не раньше, – с недоумением ответил он, глядя, как Синджей проверяет застежку на собственном браслете.

– Тогда слушай внимательно. Когда он приедет, передай слово в слово то, что я скажу. Первым делом, пусть выяснит, кто за всем этим стоит. Кто-то каждую ночь выпускает из зеркала тень, потому что сама по себе она зазеркалье, скорее всего, покинуть не может. Стало быть, тенью кто-то управляет.

– Передать? – удивился Куксон. – Зачем ему что-то передавать? Ты бы лучше, не мешкая за дело принимался, потому что три дня…

Синджей взял висевшую на стуле куртку Грогера.

– Во-вторых, – продолжил он. – Помоги Бриссу разузнать имя убитого мастера. Это очень важно.

– Погоди, погоди! – заторопился гоблин. – А ты как же? Ты обещал… клялся!

– Я клялся уничтожить беглого призрака, багбура или тульпу, – ответил Синджей, натягивая на плечи чужую куртку. – Только их. Насчет остального – клятвы не было.

– Что? – непонимающе переспросил Куксон. – Но…

– Дальше слушай. Я про тень из зеркала никогда не слышал, но думаю, загнать ее обратно можно так…

Он направился к двери, говоря на ходу, Куксон, ничего не понимая, спешил следом.

– Постой! Куда ты собрался-то?!

Они вышли на крыльцо. Гоблин мельком отметил, что стало уже совсем темно.

– Кто же знал, что это окажется зеркальная тень? Мы думали, что это беглый призрак!

– Куксон, – проговорил Синджей, глядя на гоблина сверху вниз. – У меня есть одно незаконченное дело. И теперь я могу его завершить, не нарушая данного тебе слова.

Куксон поморгал глазами, соображая.

– Незаконченное дело? – туповато переспросил он. – Ты о клятве призраку? Собрался отыскать хоглена?

Синджей кивнул.

Куксон недоверчиво хмыкнул. Он все не мог отделаться от мысли, что все происходящее – какая-то глупая шутка.

– Когда прибудет Брисс, передай ему все, что я тебе сказал. Пусть будет очень осторожен. И вы тоже будьте начеку. Держите языки за зубами, чтобы чародеи Стеклянной Гильдии не узнали.

Гоблин кивнул, по-прежнему ничего не понимая.

Синджей похлопал его по плечу:

– Жди меня через три дня.

Тут-то гоблин Куксон и очнулся.

– Что? Что?! Куда ты? Охотиться на хоглена? А мы как же?

– Прощай, Куксон, – ответил Синджей, сбегая по ступеням.

– А мы? Мы-то как же?! А неумирающие? А все остальные?!

Но рядом уже никого не было. Синджей исчез, будто в воздухе растворился: был – и нет его.

Куксон потер лоб, посмотрел на черное небо, усыпанное звездами. Рассудок решительно отказывался понимать то, что произошло.

Скрипнула дверь, появился на крыльце Грогер.

– Куксон? А где Синджей?

– Он… ушел, – растерянно ответил Куксон.

– Как – ушел?

– Ушел, ушел! Но как он мог?! – вскричал Куксон. – Он же обещал! Дал слово!

Гоблин сорвал с головы колпак и швырнул под ноги и принялся топтать.

– Он же обещал помочь! А что теперь? Кто нам поможет? Никто!

Долго бушевал гоблин Куксон, призывая проклятия на голову арестанта из камеры триста двадцать пять, потом умолк. Что кричать? Словами делу не поможешь.