Текст книги "Целоваться с дьяволом"
Автор книги: Ирина Гончарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Глава 13
Кольцо с александритом и теперь было у Светланы, но она уже несколько лет не носила его. Оно напоминало ей о страшной трагедии, случившейся тогда в ее жизни.
Светлана поднялась на второй этаж и взяла с этажерки красивую резную шкатулку – там в бархатной коробочке лежало кольцо с квадратным камнем. Александрит ярко засветился, когда она вынула кольцо. Повертев в руках, она задумчиво положила его обратно, потом усмехнулась и вслух повторила слова Романа: «И чтобы ты меня иногда вспоминала…»
Виктория еще не спала и удивилась моему приходу.
– А чего не позвонила? – подозрительно спросила она.
– Ну, бабуль! Я же знаю, что ты дома, – попыталась я отвертеться от объяснений.
– Опять нашкодила где-то и прибежала ко мне. Витька с кем? – ворчливо спросила бабушка.
– С Тамарой. Он еще с Нового года у нее, – объяснила я.
– Вот, родной сын у чужих людей, а ты где-то таскаешься.
– Я, между прочим, пришла поздравить тебя с Новым годом! – обиделась я.
– Да ну? – Виктория ехидно посмотрела на меня. – И где же поздравления?
Я внутренне ахнула – подарок бабушке, заботливо приготовленный, лежал дома.
– Я из гостей, – честно созналась я, – а подарок – дома. Просто поздно было возвращаться за ним, – торопливо добавила я.
– Ну то-то. Меня не обманешь. Ладно, пошли чай пить. – Виктория отправилась на кухню.
Я вздохнула: «Уф, кажется, пронесло», но вдруг с кухни послышался грохот. Я бросилась туда. На полу лежала Виктория, лицо у нее было странно перекошено.
– Бабушка, что с тобой? – закричала я.
Но она не реагировала, только хрипела и шевелила одной рукой. Я лихорадочно вызвала «скорую». В ожидании врачей я попыталась перетащить бабушку на диван, но она оказалась очень тяжелой, тогда я взяла с дивана подушки и подложила ей под голову и под спину.
Я была в полном отчаянии и не знала, чем еще могу помочь ей. Но на мое счастье, «скорая» приехала быстро. Немолодая врач и санитар склонились над Викторией, осматривая ее. Мне было тревожно и страшно…
– Инсульт, – пожилая врачиха печально посмотрела на меня, – ну что, готовьтесь…
– К чему? – тупо спросила я.
– Возраст, вес… От силы месяц…
Я стояла как оглушенная, а санитар уже ловко перевернул бабулю на носилки и ушел вниз за шофером, чтобы тот помог спустить носилки вниз. Я быстро собрала необходимые бабушкины вещи, и мы поехали в больницу.
Врачиха ошиблась: Виктория прожила два месяца. Она упорно цеплялась за жизнь. Я каждый день навещала ее. Больница была грязная и переполненная. Здесь никому никакого дела не было до больных. Мне самой приходилось ворочать тяжелое, неподъемное тело бабушки, мыть ее и кормить. Поначалу ее состояние вроде стабилизировалось, к ней даже вернулась речь, но потом она заболела пневмонией, и состояние ее резко ухудшилось. Она теперь совсем не узнавала меня и ничего не ела, только пила через трубочку воду.
Все это время Пафнут был рядом со мной. Витьку он полюбил как родного, целыми днями возился с ним, и сын тоже тянулся к нему. Я же сутками дежурила у постели бабушки, домой приходила только поесть и поспать, о Романе даже не вспоминала. С каждым днем я видела, как угасает эта некогда энергичная и властная женщина, державшая в руках всю школу. По иронии судьбы Виктория попала в ту же больницу, в которой я когда-то работала санитаркой, но только теперь я ухаживала за родным человеком. Я знала: она живет, пока я прихожу. Но однажды утром, когда я, как обычно, собиралась в больницу, мне позвонили:
– Виктория Андреевна Залесская скончалась сегодня ночью…
Мне вдруг стало нечем дышать, все кругом закружилось, и я упала.
– Света, что с тобой? – Пафнут встревоженно смотрел на меня.
– Бабушки больше нет, – произнести «умерла» я просто не могла.
– Что нужно делать? – жестко спросил он.
Я понимала, что таким образом он хочет помочь мне собраться, а мне хотелось, чтобы он пожалел меня.
– Ты не понимаешь: у меня больше не осталось никого…
– А сын, а я? Ты нужна нам, и мы всегда будем с тобой. – Пафнут поставил меня на ноги и тихо сказал: – Мы все когда-нибудь умрем…
Я заплакала. А он просто гладил меня по голове…
Похороны Виктории я помню смутно – все хлопоты взял на себя Пафнут. На поминках было много ее бывших коллег и учеников. Оказалось, что очень многие ее любили и были ей благодарны. Она многим помогла вовремя найти свою дорогу в жизни. Странно, слушая эти слова, я не могла отделаться от ощущения, что речь идет не о Виктории, а о каком-то другом человеке. Со мной бабушка была сурова, но только теперь я начала понимать, как она поддерживала меня все это время.
На поминки пришла и Марина, она постоянно была рядом, а за столом вдруг встревоженно и тихо спросила:
– Свет, ты ешь одно соленое, ты случайно не беременна?
Я удивленно посмотрела на нее: с Пафнутом у меня ничего не было, мы просто жили вместе. И тут меня как током ударило. Та ночь с Романом, в первый день Нового года! А ведь за все эти месяцы он ни разу не позвонил мне… Или…
– Пафнут! Скажи, а меня искал кто-нибудь, пока я была в больнице?
Он повернулся и спокойно ответил:
– Никто, – а потом залпом выпил стакан водки.
В этот момент я все поняла. Конечно, Ромка искал меня. Наверняка звонил и, может быть, даже приезжал, но разговаривал с ним Пафнут. И я представила, что, а главное как, Пафнут мог сказать обо мне. Но теперь, если я беременна…
– Беременна! – констатировала та же полная розовощекая врачиха, которая осматривала меня шесть лет назад.
Только не было теперь со мной рядом бабушки, которая подсказала бы, что делать. Но и я изменилась. За прошедшие годы я научилась понимать, что мои проблемы за меня никто не решит. Мне нужно рассчитывать только на себя. В глубине души я понимала, что никогда не смогу жить с убийцей, но в тот момент я еще не представляла, как мне отделаться от его покровительства. Сам Пафнут никогда не ушел бы от меня, ему просто некуда было уходить.
Но деньги подходили к концу, Пафнут сильно потратился, и настал день, когда он сам поднял вопрос о нашей дальнейшей жизни.
– Не хочу сидеть на твоей шее, я мужик, а мужик должен работать! Но я умею только воевать! – говорил он.
Я с замиранием сердца слушала его: «Неужели свобода?»
– Я должен вернуться туда, у меня там… старые связи и… – тут он замялся, – в общем, меня не будет месяца два. Ты сдай бабкину квартиру. Много денег за нее не получишь, но на еду хватит. А там и я приеду, даст бог, привезу деньги. Дело откроем…
Я сразу поняла, что он вернется в Афганистан и свяжется либо с наркотиками, либо с оружием. И в том и в другом случае у меня не будет спокойной жизни никогда. Каждый день я буду ждать стука милиции в дверь, или дружки Пафнута убьют его и меня с сыном заодно. Я ничего не стала говорить ему, а про себя решила: обращусь в милицию, как только он уедет. Пафнуту я ничего о своей беременности не сказала… Вскоре он уехал.
После его отъезда я прежде всего решила поговорить с Романом. Хотела объяснить ему все, правда, манипулировать беременностью мне казалось недостойным. Ситуация до ужаса напоминала ту, в которой я оказалась шесть лет назад. А мне нужно было, чтобы Роман жил со мной не ради ребенка, а ради меня…
Как быстро летит время, прошло всего три месяца с той ночи, а я снова стояла перед знакомой дверью и волновалась, как в первый раз. Я не знала, о чем буду говорить с Романом, но была уверена: я сумею найти нужные слова. Я ожидала чего угодно, но только не того, что увидела, когда открылась дверь. Передо мной стояла Злата – бывшая жена Романа и моя подруга. Она по-прежнему прекрасно выглядела, но самое поразительное – она тоже была беременна, упругий живот выпирал из-под халата. Злата удивленно смотрела на меня:
– Света! Какими судьбами?
Я в шоке молча стояла и смотрела на ее красивое лицо, потом перевела взгляд на живот. Тысячи вопросов теснились в моей голове. Внезапно я поняла, что мне нужно немедленно уйти. Злата, увидев, как я отступила назад, снисходительно улыбнулась и хотела что-то сказать, но в этот момент будто что-то толкнуло меня – и я побежала вниз по лестнице. Злата кричала мне вслед, но я уже ничего не слышала.
«Все, на этот раз – все, она победила! Как он мог, ведь я так любила его, а он с ней… и со мной… когда она уже…» Я бежала по улице, глотая слезы. Жизнь окончательно утратила для меня всякий смысл. Я бросилась через проезжую часть… Последним, что я помню, был резкий визг тормозов и сильный удар.
Зазвонил телефон.
– Маринка! Слава богу! Ты где, черт бы тебя побрал? Почему телефон отключила?! – возмутилась Светлана.
– Светик, не злись, я в цирке была. А там телефоны полагается отключать…
– Где? – потрясенно переспросила Светлана и, услышав ответ, только простонала: – Позвони маме, артистка! Завтра на работе я с тобой разберусь! С твоим романом надо срочно что-то делать!
Маринка хихикнула и отключилась.
А Света устало откинулась в кресле и посмотрела на диктофон. Прошлое, казалось, придавливало ее, говорить уже ничего не хотелось. Как странно: после отпуска прошло всего несколько дней, а она уже чувствовала страшную усталость. То ли это ежедневные выматывающие душу воспоминания, то ли акклиматизация, но только голова разламывалась – как тогда, восемь лет назад, после автокатастрофы.
– Мама-а! – Рядом со мной стоял какой-то мальчик лет шести и на одной ноте тихо повторял: – Мама-а…
Я с трудом повернула голову – кругом были белые стены. Глаза сфокусировались на букете цветов. «Надо же, ромашки, мои любимые», – подумала я и снова посмотрела на мальчика. Что-то смутно знакомое мелькнуло в мозгу и тут же пропало. Я закрыла глаза. Снова проснувшись, я увидела незнакомую молодую женщину. У нее были красивые платиновые волосы и голубые глаза за стеклами очков.
– Светик, просыпайся, это я, Марина…
– Кто? – хрипло спросила я.
Женщина неожиданно зажмурилась и заплакала, и туг я услышала другой голос:
– Не плачьте, Марина, это бывает, пройдет. Не надо сейчас волновать больную.
Мне очень хотелось посмотреть на того, кто говорил, но я не могла повернуть головы.
– Пить, – только и смогла прошептать я и снова погрузилась в небытие.
Я еще долго приходила в себя. Потом, когда память вернулась ко мне, я узнала, что меня сбила машина, но водитель оказался человеком порядочным, не уехал, а сам отвез в больницу. В больнице я, оказывается, пролежала в коме три месяца. За это время случилось многое.
Во-первых, арестовали Пафнута. Его взяли на границе с товаром – он вез крупную партию героина. А когда стали раскручивать дело, всплыло его участие в убийстве моего мужа и отца – сохранились отпечатки пальцев на ноже, которым он убил Григория. На следствии Пафнут мое имя не упоминал, поэтому меня не трогали. Он все взял на себя. Услышав эту новость, я с облегчением вздохнула – сама я вряд ли решилась бы сдать Пафнута. По совокупности ему дали двадцать лет, из тюрьмы он мне не писал. Много позже я узнала, что он неоднократно пытался бежать, и при очередной попытке его застрелили.
Во-вторых, ребенка мне сохранить не удалось. Узнав об этом, я окончательно поняла, что с Романом у меня ничего не выйдет. Теперь только одно тревожило меня: на что я буду жить? Но именно с этой катастрофы и началась в моей жизни волшебная сказка.
Человек, который меня сбил, оказался владельцем художественной галереи. Узнав от Марины, что я когда-то рисовала, он попросил показать ему мои работы. А так как я была в коме, то Марина, на свой страх и риск, взяла пару моих картин и принесла Алексею Николаевичу – так его звали. В числе прочих Марина захватила и ту картину, которая была написана в день смерти Андрея – рама окна, глаза и капли дождя на стекле. Вот с этой картины все и началось. Алексей Николаевич повесил ее у себя в галерее, и в тот же день на нее нашлись два покупателя…
Вскоре я полностью доверила ему ведение всех дел. Кроме того, я снова стала рисовать. Доктора были только рады, считая, что подобная терапия ускоряет выздоровление. Картины получались у меня несколько угловатые и мрачные. Я как бы выплескивала на полотно все то, что пережила за последние годы. Сама я свои картины не любила, считала депрессивными, но на Западе неожиданно попала в струю – теперь модно было писать в такой манере, и за короткое время мы на пару с Алексеем Николаевичем сколотили приличное состояние. Вопрос «на что я буду жить» больше передо мной не стоял. Я купила участок земли на окраине Москвы, построила дом, сына определила в престижную школу при Московской капелле мальчиков – у Виктора обнаружились способности к пению и абсолютный музыкальный слух. Марина, моя подруга, стала моей помощницей, исполнительным директором. Мы содержим с ней ту самую галерею, которой владел Алексей Николаевич. Он, к сожалению, умер в прошлом году от пневмонии. Это был единственный мужчина в моей жизни, который делал мне только добро. Он был для меня настоящим мастером, многому научил и передал свое дело. Сейчас, когда мне тридцать три, я могу смело сказать: я больше никогда не буду нищей. Но один вопрос не дает мне покоя: буду ли я когда-нибудь счастливой? А вы, профессор, знаете формулу счастья?..
Часть вторая
Формула счастья
Глава 1
Владимир принадлежал к тому редкому сообществу людей, которым работа доставляет радость. У него не было мучительных состояний, связанных с поиском себя или смысла жизни. Его работой были люди. Ему нравилось распутывать людские судьбы. Помогая людям обрести себя, найти свою дорогу в океане житейских страстей, он получал истинное удовольствие, ибо видел результат своей работы. Его неожиданная популярность среди коллег объяснялась просто. Он принадлежал к той редкой категории психоаналитиков, которые не отвечают сразу на вопрос: «Что делать?», а задаются поначалу другим: «Зачем это делать и к чему это приведет?» Иными словами, Владимир предлагал своему клиенту не рыбу, а удочку. Он вовремя понял, что нужно не просто утешить и дать совет, но рассказать о действии тех или иных законов психологии и предложить различные варианты выхода из ситуации. Больше всего ему нравились люди, которые стремятся быть в жизни лидерами, желают лично контролировать ситуацию и хотят знать, на какие именно грабли они в очередной раз наступили.
Как раз к этому типу и принадлежала его очередная пациентка – Светлана Залесская. Владимир по роду своей деятельности часто встречался и работал с людьми искусства. В основном к нему обращались в период невостребованности, да оно и понятно – зачем человеку, к которому пришла удача, копаться в себе? Все его силы направлены на то, чтобы схватить удачу за хвост… Тем интереснее был случай Светланы. Забавно, что он не раз видел ее картины, но не догадывался, что она и Лана Светлова – одно лицо, что Залесская и есть та самая художница, которая перевернула художественный мир столицы с ног на голову. Она заставила не просто говорить о себе, но и уважать себя, ибо ей удалось совместить в себе творческое начало и коммерческие способности. Светлана Залесская не просто рисовала интересные картины, она их успешно продавала. И имя Ланы Светловой стало популярным в модных кругах.
Ее успех был тем более очевиден профессору, что теперь он знал, через какие тернии пробивался этот талант. Ведь не секрет, что стартовые возможности у всех людей разные, но к финишу приходят порой далеко не самые одаренные, но всегда самые упорные. А упорство было отличительной чертой Залесской. Оставалась самая малость: понять, почему ее жизнь сложилась так, а не иначе и как найти то состояние, в котором пациентка чувствовала бы себя счастливой. А проще говоря, найти для нее формулу счастья.
Им требовалась личная встреча. Владимир набрал номер Светланы, в ответ услышал спокойное:
– Слушаю…
– Это Владимир Павлович, я…
– Я узнала вас, профессор, я ждала вашего звонка.
– Мне необходимо встретиться с вами.
– Не думаю. Я пришла к выводу, что поторопилась с обращением к вам. У меня все хорошо… – и она положила трубку.
Ни себе, ни кому другому она не смогла бы объяснить свой поступок, но ей внезапно стало страшно. Она словно разбудила демонов, долгие годы спящих у нее глубоко внутри и вдруг вырвавшихся на волю. Она поняла, что все эти годы намеренно не оглядывалась назад, – видимо, чтобы прошлое не испортило лучезарного настоящего, которого она добилась с таким трудом. Но это кажущееся равновесие оказалось хрупким. И она поняла, что профессор может вытащить из роскошной Ланы Светловой несчастную Светку Залесскую. А она не знала, хочет ли этого…
Снова раздался звонок, Светлана нехотя ответила:
– Профессор, не звоните мне больше…
– А это не профессор, это Марина. Ну-ка объясни, почему не хочешь общаться с профессором? – Напористый голос подруги совсем не вязался с ее образом – все такой же нежной и застенчивой девушки, какой она была в первый день их встречи на курсах стилистов.
Марина превращалась в тигрицу только в одном случае – когда Светлане грозили неприятности. Тогда в ход шли все приемы, чтобы восстановить душевное спокойствие подруги. Видимо, так Марина реализовывала свой материнский инстинкт.
Марина относилась к тому редкому типу женщин, которые умеют быть слабыми. Она никогда не войдет в горящую избу, а просто организует команду синяков из ближайшего винного магазина, которые с радостью согласятся лезть ради нее в огонь. Мужчины рады были служить Марине. Но она почему-то предпочла работать со Светой и быть не только прекрасным исполнительным директором, но и верной подругой, способной, если надо, встать в новогоднюю ночь из-за стола и поехать за Светой в участок, куда ту упекли однажды бдительные милиционеры – она ехала на машине в нетрезвом виде, правда со скоростью двадцать километров в час…
«За мужиками уход нужен как за детьми, а у меня уже есть ты, твой сын, да еще галерея. Сил моих еще на кого-то просто не хватит», – нередко говорила Марина. И Светлану, честно говоря, это устраивало. За минувшие годы они так сдружились, что уж и не представляли, как это раньше обходились друг без друга. Пошлая желтая пресса, конечно, не раз «поженила» их. Но после того как Светлана демонстративно пришла на одну важную презентацию под руку с известным телекомментатором, все вымыслы насчет ее ориентации сменились сплетнями о ее связях. Светлана много шутила по этому поводу, а журналисты все время опаздывали в своих предположениях. Был, правда, у нее период, когда она пошла, что называется, вразнос – меняла мужиков чуть ли не ежевечерне, пытаясь найти того единственного, кто нужен ей. Но, как водится, поцеловала пустоту и после очередного разочарования надолго впала в депрессию. На работе, впрочем, это отражалось самым лучшим образом. Не знаю, кто это сказал, но постулат о том, что настоящий художник должен быть несчастным, сублимируя свою невостребованность в творчество, в полной мере подходил к Светлане. Чем хуже у нее было на душе, тем лучше она писала, тем успешнее продавались ее картины… Но близкую подругу не могло не волновать состояние вечной печали, в котором пребывала Светлана. И тогда Марина нашла профессора. И вот теперь она с огорчением поняла, что план провалился – Светка на контакт с доктором не идет.
– Свет, ну сходи ты к нему! Может, тебе это даст что-нибудь…
– А тебе много дало? – ехидно поинтересовалась Светлана.
– Ты знаешь, много! – оживилась Марина.
– О, интересно, и что?
– Развлекаться, сказал, надо, а то работаю как лошадь, полностью в делах и даже на отдыхе составляю бизнес-план.
– Ну это и я тебе говорила!
– Да, но теперь он пригласил меня на ночную дискотеку!
– Боже, после цирка – на дискотеку! Слушай, туда же девочки пятнадцатилетние ходят, – возразила Света.
– Отстала ты от жизни! Подростки ходят туда, где вход бесплатный, а там, где вход пятьдесят долларов, подростков нет и в помине.
– Да, а кто там есть?
– А вот это я тебе завтра расскажу!
– Так ты завтра с ним идешь? – оживилась Светлана.
– Да, – довольно ответила подруга.
– Ну ладно, завтра позвонишь, скажешь мне все.
– А то! – И Марина положила трубку.
Она очень ждала этого свидания. Но было два «но». Во-первых, она рано ложилась спать, а танцевать ночью означало сломать режим как минимум на два дня. Во-вторых, ей просто не в чем было пойти: для работы у нее были деловые костюмы, для дома – уютный халат, а поход на дискотеку предполагал наличие чего-либо остромодного и удобного для танцев. Но в конечном счете она ведь была исполнительным директором, а эти люди умеют добыть снег в пустыне. Марина позвонила в один очень дорогой магазин и объяснила ситуацию. Буквально через час миловидная продавщица из магазина радостно раскладывала яркие вещи у Марины на софе в гостиной. Обсуждение нарядов заняло целый час. Мини-юбку Марина с ходу отвергла:
– Я буду чувствовать себя в ней неловко.
Тогда расторопная продавщица вытащила роскошные черные брюки с блестящей шнуровкой по бокам.
– Это мне нравится, – задумчиво сказала Марина, вертясь перед зеркалом. – А что наверх?
– Предлагаю вот это красное боди, очень модно в этом сезоне. – И продавщица развернула перед Мариной яркий купальник с длинными рукавами.
– Ну это как-то слишком… – засомневалась Марина.
– Берите, не пожалеете, очень удобная вещь и модная. – У продавщицы на лице был написан такой щенячий восторг, что Марина невольно заразилась ее восхищением, теперь эта вещь уже не казалась ей такой вызывающей…
– Беру, – решительно выдохнула Марина.
Правда, сумма, которую пришлось выложить за эту красоту, повергла Марину в шок, но отступать было некуда…
Владимир подъехал к ее дому ровно в десять. Она машинально отметила этот факт, и ей это понравилось. За долгие годы работы со Светланой она привыкла к точности, у них это вошло в привычку. Тем ужаснее была общая расхлябанность и непунктуальность окружающих. Редкая встреча проходила в точно намеченное время, художники – народ рассеянный. Поэтому ее приятно удивило появление Владимира в назначенный час.
– Готова? – бодро спросил он.
– Готова… – неуверенно ответила Марина – она до сих пор не знала, как ей себя с ним вести.
– Тогда по коням!
После десяти часов вечера основные пробки на дорогах рассосались, но все равно они ехали к клубу больше сорока минут. На входе их еще продержали в очереди минут десять, и Марина основательно продрогла.
– Почему не пускаете? – обратилась она к охраннику.
– Раздевалка небольшая, чтобы вы там не толпились, мы вас здесь сдерживаем, – устало объяснил он.
Наконец их впустили внутрь. В клубе тщательно досмотрели – синдром «Норд-Оста». И вот уже Владимир уверенной походкой вел ее на четвертый этаж.
– Сегодня среда, а значит, будет играть Городицкий, – торжественно сообщил он.
Марине это имя ничего не говорило, поэтому она лишь кивнула. Они сели за крайний столик, так чтобы видеть всю сцену, на которой уже собрались несколько музыкантов. В центре стоял невысокий мужчина с густой шапкой черных растрепанных волос. Он яростно терзал гитару, время от времени выкрикивая что-то маловразумительное. Все это выдавалось за джазовый концерт. Народ откровенно скучал, и, если бы не горячительные напитки, скорее всего, господин Городицкий пел бы в гордом одиночестве. Но Владимиру явно нравилось происходящее на сцене, он отбивал рукою такт, подпевал в каких-то местах и громко хлопал, когда заканчивалась очередная мелодия.
– Мариш, не сиди с таким постным лицом, выпей мартини и включайся в игру.
– В игру? – переспросила Марина.
– Конечно, здесь все играют, а ты думала, только на сцене? – улыбнулся Владимир.
Марина попробовала прислушаться к совету. Солист на сцене сообщил, что сейчас прозвучит композиция «Дорога», и начал играть. На этот раз он не пел, но играл так, что завелись все. И через какое-то время Марина поймала себя на том, что самозабвенно стучит стаканом по столу, отбивая ритм. Владимир с улыбкой смотрел на женщину. «Так вот ты какой, цветочек аленький!» – подумал он. В красном боди, разрумянившаяся от возбуждения, Марина выглядела очень привлекательно и молодо и действительно была похожа на цветок. Сейчас никто не дал бы ей тридцати – так, девчонка. Еще через полчаса концерт закончился, и Марина разочарованно повернулась к Владимиру:
– Что, это все?
– А теперь – «Вопли Видоплясова»!
– Ой! А это что такое?
– Увидишь!
Марина и не заметила, как легко ее покорил этот улыбчивый мужчина. Обычно она долго привыкала к человеку, но теперь все было иначе, и ей это очень нравилось. Они спустились на третий этаж и, заплатив за билеты, прошли в зал. На руки им поставили какой-то штамп.
– А это зачем?
– А чтобы не платить каждый раз за билет. Можно выйти с этого этажа, пойти послушать другую музыку, а потом вернуться и снова танцевать, – объяснил Владимир.
– Боже мой, да как же под это можно танцевать? – с ужасом воскликнула Марина, прислушавшись. На сцене происходила натуральная вакханалия. Солист в каком-то безумии двигался по площадке, размахивая аккордеоном, и пел песню на украинском языке. Марина не могла разобрать ни одного слова, но, когда дело дошло до припева, она услышала: «Весна, весна, весна – приде!» И двести человек в зале на одном дыхании подхватывали это «приде», и Марина тоже…
После видоплясовских воплей (вот уж идеальное название для происходящего) началась дискотека. Ди-джей Редиска ставил пластинки с песнями восьмидесятых годов. Странное дело, на площадке были сравнительно молодые люди, но и они радостно пели, танцуя под нестареющие хиты.
…И снится нам не рокот космодрома…
…Опять скрипит потертое седло…
…Барабан был плох, барабанщик – бог…
А уж когда завели «Шизгару», зал просто заходил ходуном. Марина веселилась как никогда, Владимир тоже, забыв все, пел и танцевал. Это безумство продолжалось до четырех часов утра, пока Марина не поняла, что уже не может стоять на ногах.
– Хочу домой! – жалобно простонала она.
– Чего хочет женщина, того хочет Бог! – И Владимир вытащил ее из круга танцующих.
Пока они ехали в машине, Марину интересовал только один вопрос.
– А Светлану ты тоже пригласишь потанцевать? – наконец решилась она.
– О, я далеко не всех своих пациенток вывожу в клуб, – усмехнулся Владимир, – а что касается твоей подруги, то тут особый случай. Светлане нужно совсем иное. У нее была очень невеселая жизнь, но, в сущности, она так никого толком и не любила. Во всяком случае, настолько, чтобы бороться за свою любовь. Так явствует из ее рассказа. Больше я рассказывать о ней даже тебе не вправе – тайна исповеди. А совет один дам, хоть это и не входит в мои обязанности, – решения она должна принимать сама. Твоей подруге просто надо разрешить себе влюбиться, именно это чувство и выведет ее из той ямы, куда она сама себя загнала. Ей кажется, что все, кого она когда-либо любила, умирают. А на самом деле большинство из них умерло именно от недостатка любви…
– Какая дикая фантазия! – не сдержалась Марина.
– Ты меня спросила, и я объяснил тебе свою точку зрения. Не претендуя на истину в последней инстанции, скажу: правда у каждого своя, а истина – это то, что есть на самом деле. И истина заключается в том, что твоя подруга никого не любит, поэтому с ней рядом никого нет. Любовь – это чувство партнерское, заразное, если хочешь. Я убежден: если ты кого-то любишь и думаешь об этом человеке, то и о тебе обязательно кто-то вспоминает и любит.
– А по кому грустишь ты? – спросила Марина.
– История печальная, в чем-то мелодраматическая. – Владимир резко развернулся и вновь прибавил скорость. – Был женат, счастливо. Казалось – весь мир в кармане, поехали отдыхать на море. Она утонула. Врачи сказали – сердце остановилось.
– Давно?
– Шесть лет.
– Но ведь твоя жизнь не остановилась?
– Жизнь не остановилась. – Владимир помолчал и со вздохом продолжил: – Но сердце уже не бьется, как раньше. Сначала думал, сдохну с тоски, а потом погрузился в работу. Послушал клиентов и понял: я не один. Нет людей без проблем, и нет жизни без потерь. В сущности, вся наша жизнь – это череда встреч и расставаний. Но главное – пока вы вместе, нужно, чтобы партнер дышал с тобой в унисон. Вот сегодня, когда ты пела и танцевала… – Он вдруг замолчал и как-то странно посмотрел на нее.
– Да, я почувствовала, что не одна, – тихо согласилась Марина.
– Вот это я и хотел тебе объяснить: ты не одна. – Владимир тяжело вздохнул и добавил: – Марин, я устал, обещаю к тебе не приставать, пусти, пожалуйста, к себе переночевать.
Марина слегка опешила от такого заявления. Но потом вспомнила, что Владимир живет в Бутове, а это путь действительно неблизкий.
– Ладно, постелю в кухне, на диване, – улыбнулась она…
Заснула она не скоро, все думала о Светлане, о Владимире. Собственные проблемы показались ей такими незначительными. Ей стало очень жаль Володю, она поняла, что он живой человек и ему тоже нужна помощь, просто он никогда не признается в этом. И она приняла решение: «Он сильный и мудрый, а Светку надо убедить встретиться с ним».
Проснулась Марина уже вечером. Охнув, она побежала на кухню, но Владимира там не было. На столе лежала записка: «Марина! Не стал будить, ты так сладко спала. Позвоню вечером. Спасибо за ночлег, но диван у тебя ужасный. Танцор диско – Владимир». Марина улыбнулась и набрала номер Светланы – необходимо было поговорить.
Целый час подруги увлеченно обсуждали прошедшую ночь. Положив трубку, Светлана удовлетворенно улыбнулась: «Ну вот, кажется, и Маринка наконец нашла свое счастье». Она чутко уловила нотку жалости в словах Марины, когда та рассказывала о горькой судьбе Владимира. А там, где есть сочувствие, есть и любовь. «Дай-то бог», – вспомнила Светлана любимую присказку Марии Алексеевны… Но ее покоробило то, что профессор обсуждал ее с Мариной. А где же, простите, конфиденциальность? И она окончательно для себя решила, что не будет встречаться с этим профессором.
Тишину дома разорвал телефонный звонок:
– Лану Светлову будьте добры… – раздался в трубке низкий мужской голос.
«О, это кто-то чужой!» – подумала Светлана. Для своих она по-прежнему оставалась Светланой Залесской.
– Я у телефона…
– Вас беспокоят с телевидения, программа «Принцип домино». Мы хотим пригласить вас к нам на программу.
– А какая тема?
– «Начать жизнь с чистого листа»…
Светлана задумалась: в последнее время ее часто приглашали на разные ток-шоу. Ей это уже порядком надоело, популярности ей и без того хватало, но тема показалась интересной, и она согласилась:
– Я приеду…
На следующий день за ней прислали машину. В Останкине, как всегда, сновала куча народа, и она вместе с сотрудником программы долго шла длинными коридорами к одиннадцатой студии. Это была самая большая студия на телевидении, в ней снималось много различных передач. Сегодняшняя программа шла в записи, поэтому гости программы не сильно волновались. Всех успокоили, что все ненужное вырежут. Попросили только не выражаться матом и не обсуждать того, кого нет в студии. Гостей программы было всего пятеро. К моменту прихода Светланы не хватало только одного – некоего известного режиссера. Но он позвонил с дороги и заверил, что в течение получаса будет – как водится, застрял в пробке. Пока сидели в комнате для гостей, автор программы познакомила выступающих друг с другом. Светлана с трудом узнала в седом ловеласе известного артиста. Он недвусмысленно пытался флиртовать со Светой. Рядом с артистом сидела модель – длинноногая девица с крашенными в грязно-белый цвет волосами, ее фото часто мелькали на обложках глянцевых журналов. Модель была страшно жеманной и постоянно кокетничала. Кроме артиста и модели был еще депутат Госдумы – толстый мужик с красным лицом, которого, казалось, вот-вот разобьет инсульт. Этот толстяк был весьма разговорчив и не умолкал ни на секунду. В целом компашка подобралась скучная и неинтересная…
