Текст книги "Черный завет. Книга 2"

Автор книги: Ирина Булгакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Ее губы касались обнаженной груди кочевника, а от сладкого запаха тело стало тяжелым.

Роксана стояла, по-разному представляя свое пробуждение, но всякий раз ей казалось это наигранным. Умный кочевник догадается… если уже не догадался.

Она поймала собственное дыхание, помчавшееся вскачь и скольких трудов стоило вернуться к прежнему, размеренному и глубокому.

Никогда еще Роксана не прижималась к мужчине. Стоило ей подумать об этом, как мгновенно отяжелели ноги и горячая волна накрыла ее с головой. Пропали звуки – шум ветра и перестук одиноких капель по крыше домика. Осталась горячая кожа кочевника и напряженные мышцы руки, на которую она навалилась грудью.

Она не стала ничего разыгрывать. Просто выпрямилась, на долгий – долгий миг прижавшись к нему всем телом, так, что ощутила упругую мышцу бедра и выпукло очерченную грудь.

Только потом отстранилась.

– Будем выбираться, – хрипло сказала она и голос дал трещину.

– Будем, – эхом отозвался он.

* * *

Тот, кто выбирал место для засады, безусловно знал толк в делах подобного рода.

Долгое время сухой, усыпанный прошлогодними иглами ельник взбирался ввысь. Широкие уступы, пронизанные вывороченными из земли корнями, вели на вершину холма. Гроза обошла ельник стороной. Вымоленная передышка заставила сердце Роксаны петь от радости. Хотелось надеяться на то, что поваленные деревья, в пугающем переплетении отточенных как иглы ветвей, остались позади. Равно как и смердящие трупы убитых грозой животных, над которыми усердно трудились могильщики, кромсая острыми как бритвы зубами бесчисленные тела.

И буреломы, скрывавшие в глубине топкую землю потерявшего русло ручья.

И стволы дымящихся вековых деревьев, ударом молнии как лучины расщепленные пополам.

Ведь должна же быть граница, за которой гроза потеряла силу? Она обнаружилась в тот момент, когда Роксана готовилась завыть от досады. Нет, силы на то, чтобы преодолевать бесчисленные препятствия еще имелись, в то время как с терпением дело обстояло с точностью до наоборот. Когда в той чаше, что отмерена была на сегодня, на дне заплескалась жалкая капля, все внезапно кончилось. Вдруг стала сухой земля, прихотливо раскинулся ельник, иглами тянущийся к лучам Гелиона и налилось синевой небо, накрывшее куполом невысокие холмы.

Рано обрадовалась. Побаловала путь-дорожка, поманила голубой высью и в один миг оборвалась широким бездонным оврагом. Крутые бока, стянутые хрупкими стеблями высохшей травы, отвергали всякую мысль об ином пути. Волей-неволей пришлось выйти на дорогу.

Отсюда с верхушки холма видна была как на ладони каменистая дорога, по краю обрыва сбегающая вниз. Дальше опять начинался подъем. От лесистых холмов, покрытых радовавшей глаз зеленью не осталось и следа. Казалось, острым серпом был срезан зеленый покров и немилосердно сорван. Оттого и выставленные на всеобщее обозрение серые камни пытались стыдливо прикрыться зеленоватым мхом.

Дорога петляла. При взгляде на нее у Роксаны заныло сердце. Появилось желание плюнуть на затею со спасением Леона, на совесть, уже пустившую первые робкие ростки и немедленно укрыться в спасительном лесу.

Кочевник молчал. Девушка спиной чувствовала его вопрошающий взгляд. Так жгло между лопатками, что захотелось обернуться и сказать: ты можешь остаться здесь, Хан. Одумалась в последний момент. Он по-прежнему считает себя ее должником. Пожалуй, его гордость может сыграть злую шутку. Потому что рука об руку с гордостью шла вредность. А проверять на прочность где тонко, там и порвется – Роксане не хотелось. Кроме всего прочего, оставаться одной, когда впереди ждет самый опасный участок пути – такого не пожелаешь и злейшему врагу.

Ступая на дорогу, Роксана искренне надеялась, что это все соображения, которые заставляют ее искать общества Ханаан-дэя.

Потом, когда было поздно, девушка сотню раз пожалела о том, что не предложила ему уйти. Скорее всего, кочевник не воспользовался бы предлогом, но во всяком случае ей не так стыдно было бы смотреть ему в глаза.

На дорогу вышли ближе к вечеру, когда Гелион катился к дальнему холму. Надвигались сумерки и приходилось торопиться. В темноте легко оступиться и тогда вряд ли спасут сухие корни, гнездившиеся в каменистой почве.

На одном дыхании путники одолели спуск. Потом дорога стала вести себя как вздорная старая дева – постоянно петляла, огибая огромные валуны, застывшие на краю оврага. Дальше ждал подъем, не прекращающийся ни на миг.

Роксана берегла дыхание, с тревогой поглядывая на низкие тучи, суетливо собирающиеся у горизонта. В довершении ко всем неприятностям не хватало лишь ветра – она невольно убыстрила шаг. Нижняя рубаха намокла от пота и прилипла к спине. Звук собственных шагов казался девушке неестественно громким, тогда как шагов кочевника она не слышала вовсе.

Кляня себя за неуклюжесть, девушка с трудом выдерживала набранный темп. Как ни старалась – дыханье со свистом вырывалось из ее горла. Только взгляд в спину толкал ее вперед, заставляя выказывать настоящие чудеса выносливости. Наступал момент, когда усталость брала свое – тогда не то что взгляд, не поторопит и стрела, пущенная в спину.

Услышав ее мольбы, на верхушке холма замаячила серая в наступающих сумерках листва близкого леса. Манящее зрелище придало сил. Роксана как на крыльях устремилась вперед, лелея в душе надежду на долгожданный отдых. Дорога смилостивилась и вывела на опушку леса. Шумели в потоках ветра густые кроны. Там был покой, еда и вода.

Плохо соображая от усталости, Роксана с удовольствием мяла сапогами податливую траву. И даже свистящий шепот кочевника не заставил ее остановиться.

– Шанди…

Роксана никогда не слышала, чтобы он ругался. Обернулась на ходу, ища объяснений. Кочевник крутанулся на месте и добавил еще одно слово.

– Попались…

Роксана открыла рот. Вопрос застрял у нее в горле. В полете кочевник сбил ее с ног. Кубарем они вкатились в ближайшие кусты.

И как раз вовремя.

Как продолжение фразы, начатой кочевником, из леса донесся крик.

– Попались, гаденыши! – опережая недобрые слова в то место, где только что стоял кочевник вонзилась стрела. Разноцветное оперение трепыхалось на ветру. – Не дури, девка, выходи. Деться все равно некуда.

Прижатая телом кочевника к земле, Роксана не сразу разобралась, что задело ее в словах говорившего. Когда Ханаан-дэй оставил ее в покое, она догадалась. Ее поразило обращение "девка". Чтобы вот так, с ходу, неведомый кто-то разобрался, кто скрывается в мужской одежде? А она-то льстила себя надеждой, что издалека ее нипочем не отличить от парня.

– Долго решать будешь? – Роксане показалось, что грозный оклик раздался ближе. – А, девка? Давай, назад беги – тут мы вас как зайцев и пощелкаем! Выходи, давай! Сама выйдешь – не трону.

Не понять правоту его слов мог только глупец. Пути назад не было. Как быстро ни беги – стрела быстрей поторопится. Главное – ни спрятаться, ни скрыться. С одной стороны овраг, с другой начинается скалистый подъем. А вперед… Никто не знает, сколько людей прячется за деревьями. Но закрадывалось подозрение, что больше одного. В этом Роксана убедилась вскоре после того, как кочевник вскинул короткий лук, заряженный стрелой. В очередной раз подивившись его зоркости, она тоже высунулась из-за кустов. Однако как ни напрягала зрение, никого не разглядела. Больше для самоуспокоения сжала в руке тяжелую рукоять кинжала.

– Выходи, говорю, дура!

Громкий окрик заставил Роксану вжаться в листву. Однако кочевник поступил наоборот. Мгновенно высунулся из укрытия и отпустил стрелу в полет. Натужно скрипнула тетива. И вместе с тем раздался короткий вскрик, бальзамом пролившийся на душу.

– Ну, сука, степняк. Самолично с тебя шкуру спущу, – хрипло пообещал кто-то, спрятанный в густой листве.

От ближайших деревьев, под прикрытием стрелков, отделились пятеро вооруженных до зубов людей. Блестели металлические пластины, защищающие грудь. Улыбались бородатые лица.

Выглянувший было кочевник едва успел увернуться – стрела пропела над его головой. Несмотря на опасность, Ханаан-дэй успел выстрелить. Тот, кто бежал первым, тоже оказался не лыком шит. На бегу он махнул обнаженным мечом и отлетела срубленная в полете стрела в сторону.

Когда до вооруженных людей оставалось шагов десять, кочевник отбросил лук на землю. В правой руке он сжимал меч, освобожденный от ножен. Но выходить он не торопился. Роксана успела разглядеть нож в его левой руке. Тот, кому он был предназначен, осознал это мгновеньем позже. Здоровый краснощекий мужчина смог бы позавидовать прыткости своего товарища, если бы нож не угодил ему в горло. Он споткнулся на бегу, еще не понимая, что произошло. Сдавленно захрипел, прижимая к торчавшей рукояти обагренные кровью руки и рухнул на колени. Смерть была тихой и те, кто обогнал его, не успели стереть с лиц радостные улыбки.

Высокий, рыжий мужчина, бегущий следом, на мгновенье задержался, словно натолкнувшись на невидимую преграду.

– Торий, – простонал он и подхватил падающее тело, чтобы в следующий миг опустить его на землю. – Убью гада!

Будто пружина подбросила разбойника в воздух – он бросился к кустам, за которыми скрывался кочевник.

Дождавшись, пока двое нападавших окажутся от него в непосредственной близости – так, чтобы невидимые стрелки, затаившиеся в ветвях дерева не смогли выстрелить без опаски попасть в своих – кочевник выскочил из-за кустов. Он попытался с ходу достать самого прыткого, рубанув мечом как саблей по ногам. Высокий, могучий мужчина с усами, развивающимися по ветру, ожидал нечто подобного. Он с готовностью встретил выпад лезвием клинка.

Кочевник не стал дожимать удара. Уводя меч от клинка противника, он ударил влево и задел по руке того, кто на полшага опоздал к месту сражения. Клинок вспорол рукав кожаной куртки. Невысокий, бородатый человек оступился. Он схватился за руку, давая тем самым кочевнику время отразить стремительный выпад усатого.

В то время как третий нападавший преследовал вполне определенную цель: любой ценой добраться до кочевника, чтобы расквитаться за товарища, у четвертого – румяного, темноволосого, прятавшего в бороде блудливую ухмылку, были свои планы.

– Бросай нож, девка, – пружинистой походкой борца он приближался к Роксане. Меч в его руке выписывал замысловатые восьмерки. Его владелец не принимал девушку всерьез.

А зря.

Роксана не торопилась подниматься в полный рост.

– Не дури, девка, не трону…

Темноволосый разлапил руки и в открытом вороте куртки блеснул оберег. И не спас хозяина, а скорее наоборот – указал близкую цель, потому что промахнуться с пяти шагов было сложно. Изогнутое лезвие как серебристая молния со свистом мелькнуло в воздухе. Темноволосый споткнулся. В светлых глазах светилось непонимание. Он пытался что-то сказать, но на губах пенилась кровь.

У ног кочевника, прижимая к боку окровавленные руки полулежал тот, кто обещал отомстить за товарища. Бородатый тоже был ранен, но меча не бросал и продолжать атаковать, правда не с такой прытью как в самом начале. Лишь усатый по-прежнему с радостной ухмылкой наседал на кочевника. Тот потихоньку отступал – открытым веером в его руке мелькал меч.

Оставаясь под прикрытием кустов, Роксана подползла к темноволосому – она не могла позволить себе роскоши лишиться единственного оружия. В стеклянных глазах застыл немой вопрос. Роксана освободила клинок, измазавшись в чужой крови.

– Сволочь степная! – яростно закричал бородатый.

Оглянувшаяся на крик Роксана успела понять: кричит он от боли. Лезвие меча вошло между пластин зерцала, как раз под сердцем. Он тяжело валился вбок, мешая усатому как следует замахнуться. Кочевник десятки раз мог бы его убить. Роксана видела, с какой легкостью он уходит от удара единственного оставшегося в живых противника и потихоньку отступает к деревьям. И также понимала – кочевник не может позволить себе лишиться прикрытия.

В том что стрелки не дремали, Роксана убедилась тотчас, когда попыталась добраться до ближайшего дерева. Успела сделать несколько шагов. Следующий шаг мог стать последним, не запнись она на ровном месте – всего на шаг разминулась со стрелой. Ей пришлось вернуться назад – по другой причине. Кочевник отступал к деревьям: он не видел того, что видела она. Оттуда, из-за деревьев на помощь товарищам уже спешили вооруженные люди.

– Убью, суки! – крикнул кто-то из них.

Кочевник отреагировал мгновенно. Упал как подкошенный усатый, получивший страшный удар по ногам. Ханаан-дэй встретил подбежавших людей хладнокровно. Так косарь выходит в поле косить перезрелую траву, досадуя, что не сделал этого раньше. Казалось, сил у него только прибавилось – он мечом прокладывал себе путь к деревьям.

Роксана поспешила воспользоваться тем, что между ней и стрелками теперь возникла живая стена и бросилась к ближайшему дереву. Стрела запоздало вонзилась в ствол. Девушка прижалась к дереву, переводя дух.

Мелькал в воздухе залитый кровью меч кочевника. Еще один выпад – и очередной противник, прижимающий к боку окровавленную руку остался лежать в траве. Нападавшие мешали друг другу. Роксана не удивилась бы, узнав что в этой свалке они порезали друг друга.

Медленно, но верно кочевник приближался к ней.

Роксана высунулась из-за дерева, молясь о том, чтобы стрелок не успел прицелиться. Изогнутое лезвие снова вырвалось у нее из рук и вонзилось точно между лопатками одного из нападавших. Кочевник мгновенно этим воспользовался. Роксане еще никогда не доводилось видеть, чтобы человек двигался так быстро. Он пнул ногой в колено рванувшемуся в атаку противнику. В то время как тот согнулся от боли, пронзил мечом человека, заносящего руку для удара. Мгновенье и освобожденным от оседавшего тела мечом он достал и того, кто так и смог подняться с колен.

Роксана хотела бежать в лес, но в последний момент заметила людей. В постепенно сгущающихся сумерках блестели обнаженные мечи. Тогда она бросилась в сторону деревьев, что стояли на краю оврага. За ней уже бежал кочевник.

То, что впереди их тоже ждали разбойники, Роксана поняла не сразу. Тупой звук стрелы, вонзившейся в тело кочевника остановил ее. Она обернулась, еще не веря в то, что удача отвернулась от них. Стрела попала кочевнику в плечо. Отброшенный назад, он выронил меч и на мгновенье задержался на краю обрыва. Ослепительная молния сверкнула в голове у Роксаны – этого мгновенья хватило ей, чтобы в отчаянном броске ухватить кочевника за рукав куртки.

Они упали бы на дно пропасти вместе – он увлек бы ее силой тяжести – но случилось ей уцепиться свободной рукой за вывороченный из земли корень дерева. Пока кочевник висел, отыскивая ногами опору, Роксана держала его. Стиснув зубы, чувствуя как рот наполняется кровью. Девушка продолжала ощущать его тяжесть, даже когда он выполз, прижимая руку к плечу, из которого выглядывало оперенье стрелы. К его счастью, пущенная с близкого расстояния она прошла навылет и железный наконечник, обагренный кровью, торчал за спиной.

Роксана вскочила, готовая к бегству, но Ханаан-дэй остановил ее. Сидя на земле, он дотянулся до ее руки и отрицательно покачал головой. Его взгляд высматривал что-то за ее спиной.

Вокруг толпились люди. Кто-то тяжело дышал, кто-то ухмылялся, кто-то разглядывал в упор. Щетинились обнаженные мечи и железные наконечники стрел.

– Попался, гад, – раздался тот же голос, что вел переговоры с самого начала. Коренастый, плечистый, с волосами, разделенными на пробор, он отделился от разбойников, не сводя с кочевника пронзительного взгляда.

Кочевник ни на кого не обращал внимания. Он спокойно достал из-за голенища сапога маленький нож.

– Ты, сука! Не балуй! – отшатнулся коренастый.

Тут же в грудь кочевнику нацелилось с десяток мечей. Но он протянул нож Роксане.

– Режь, – тихо сказал он.

– Бросай нож, сука! – не унимался коренастый. – Одной стрелы мало? Сейчас добавим.

Он ругался, но ближе не подходил. Застыли на месте и остальные. Словно боялись, что в побежденном кочевнике вот-вот откроется сторонняя сила и снова пойдет он рубить, колоть, добивать корчащиеся от боли тела, когда все равно уже, сколько стрел сидит в нем и как бы они ни пытались защититься – невозможно убить того, кто уже был убит.

Пользуясь нерешительностью людей, Роксана взяла нож. Присела перед кочевником на колени.

– Я кому сказал, бросай нож!

Под этот крик разбойника девушка единым махом отхватила железный наконечник у стрелы. Нож был острым. Ханаан-дэй вздохнул глубоко, когда она, с силой вцепившись ногтями в оперенье почти полностью погруженного в плечо древка, выдернула его. Горячая кровь залила ей руки.

Девушка еще пыталась зажать кочевнику рану, но уже подошли к ней, схватили за руки, завернули за спину, для верности отвесив пару пощечин.

* * *

Роксана глотала дорожную пыль и молилась о том, чтобы пошел дождь. Это принесло бы ей облегчение. Дождь смыл бы грязь с ее лица и растопил бы лед, что острыми иглами ранил душу. Веревка немилосердно жгла запястья. Стоило пошевелить пальцами, как боль пронзала руки.

От усталости девушка еле передвигала ноги. Веревка, удерживающая ее за руки, другим концом привязанная к седлу трусившей шагом лошади опять натянулась и лишь боязнь падения, после которого трудно подниматься, удержала Роксану на ногах. Больше падения ее пугал свист бича, которым пока для острастки подбадривал ее коренастый чернобородый Аникей. Самый разговорчивый из разбойников, коих Роксана насчитала двенадцать. Тех, кого ей посчитать не дали, накрыла земля на вершине холма, обильно политая кровью. Раненные ехали в седлах. По жгучим взглядам, что бросали они на кочевника, Роксана понимала: стоит Аникею отвернуться и Ханаан-дэя ждет незавидная участь. Его, и так с трудом цепляющегося за жизнь, попросту разорвут на части. Что удерживало Аникея от того, чтобы не пойти у них на поводу, Роксана не знала. Но безусловно что-то останавливало его всякий раз, когда бич, набрав скорость вместо того, чтобы резануть по телу, вспарывал землю у ног кочевника.

Ей приходилось туго. От усталости девушка часто теряла представление о реальности и тогда дорога, как норовистая лошадь стремящаяся бросить ее на землю, казалась порождением сна.

Несравнимо больше боли доставлял Роксане даже мимолетный взгляд, брошенный в сторону кочевника. Ему приходилось несравнимо хуже. Рана, закрывшаяся за ночь, открылась вновь. От постоянного движения кровь текла не переставая. Роксана до боли сжимала зубы и с ужасом понимала: долгой дороги ему не пережить. Если так пойдет дальше, разбойники потащат на веревке его труп.

То и дело кочевник впадал в забытье. Стоило ему опуститься на колени, как какая-то сила поднимала его на ноги. Каурая лошадка, послушная и забитая, на удивленье остро чувствовала его состояние. Она тотчас останавливалась, давая кочевнику возможность утвердиться на ногах. Несмотря на звонкий удар плетью, она не трогалась с места. Всадник – худой подвижный человек с постоянно дергающимся глазом, прижимал к груди раненную руку. На остановки лошади он реагировал болезненно: плетью и руганью пытался добиться послушания. Лошадка безропотно сносила наказание. Только дрожала, терпеливо дожидаясь, пока кочевник придет в себя и встанет на ноги.

Роксана пыталась учиться у кочевника выносливости. Каждый раз, глядя на него с болью в сердце понимала: ей никогда не достичь таких высот. Выносливость кочевника, на ее взгляд граничила с безумием. Ни стона, ни вскрика, ни слова – даже на зыбкой грани между явью и сном он оставался самим собой. Его могла изменить только смерть.

И она не замедлила появиться.

Каурая лошадка стояла. Она вздрагивала от каждого удара плети, но не двигалась с места. Кочевник лежал на земле, разбитой копытами лошадей. На неподвижном теле медленно оседала пыль.

Впервые с тех пор, как погибли отец и мать Роксане стало беспросветно, до бесчувствия тоскливо. Она закрыла глаза и опустилась на колени. Вся борьба, гордость, стремление сохранить каплю человеческого достоинства в незавидном положении, спасение Леона – все потеряло смысл. Бег по кругу без начала и конца, с единственным выходом – в мир иной.

Однажды, очень давно, Роксана наблюдала за тем, как Шанан-дэй пытался покорить лошадь, прежде принадлежавшую другому хозяину. Он долго гонял ее по кругу, хлестал плетью, пытаясь сломить дух. Скоро он выдохся и признал себя побежденным. А лошадь продолжала бегать по кругу. Изо рта капала кровавая пена, кожа блестела от пота. Роксана видела, как живые лиловые глаза, в которых до последнего мгновенья светилась гордость, постепенно становились мертвыми. Как подогнулись на бегу передние ноги и лошадь стала заваливаться на бок. Она хрипела перед смертью – Шанан-дэй не услышал от нее жалобного ржания. Он стегнул себя плетью, разорвав голенище сапога, и хромая, пошел прочь. За его спиной, в загоне, орошенном кровавой пеной, умирала непокоренная лошадь.

Роксана, сидя на коленях с закрытыми глазами, чувствовала себя той же лошадью, загнанной бессмысленным бегством по кругу.

– Что там, Кириан, степняк сдох? – нетерпеливый Аникей соскочил с лошади.

– Сейчас гляну, – Кириан, придерживая раненную руку подошел к кочевнику. – Они, степняки, живучие. И хитрые. Такой притворится мертвым, а потом в горло вопьется, чтобы хоть кого с собой на тот свет забрать…

– От тебя много и не требуется, – перебил его Аникей. – Глянь только, жив он или уже того.

Кириан с опаской опустился перед кочевником на колено. Подъехавший всадник на всякий случай зарядил лук.

– Жив, сука, – разочарованно протянул Кириан.

– Ты, это, – Аникей кивнул головой, подавая кому-то знак. – Лошадь, что от Тория осталась, приведи сюда. Брось эту сволочь степную через седло. Не довезем.

– Ну и…, – начал Кириан, но не договорил.

– Я сказал. Делай, что говорю.

Кочевника перебросили через седло и лошадь, отдохнувшая без седока, споро затрусила по дороге.

– Живучий, гад, оказался. Я думал, сдохнет, – бурчал Кириан, устраиваясь в седле.

Только эта новость заставила Роксану подняться на ноги.