Текст книги "Те Места, Где Королевская Охота [Книга 1] (СИ)"

Автор книги: Инна Кублицкая

Соавторы: Сергей Лифанов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Догадался, – бросил Рет – Ратус, не оборачиваясь. Он осторожно заворачивал булавку в носовой платок. И добавил довольно–таки зло: – Надо было сразу меня позвать! Наследила тут…

Алики все–таки решила обидеться и даже отвернулась, хотя это было глупо. Краем глаза она видела, что Рет – Ратус продолжает возиться возле стола с куклой. Ей, само собой, было интересно, но она не оборачивалась из принципа. Так продолжалось довольно долго. Наконец, что–то упало, Рет – Ратус пробормотал невнятное проклятие и что–то вроде «слишком темно», и отсвет свечи заметался по стенам.

– Подержите, сударыня, – услышала Алики и увидела протянутый ей подсвечник. Она автоматически приняла его, обернулась. Рет – Ратус заворачивал куклу в саван: – Пойдемте куда–нибудь, где можно сделать посветлее.

Алики молча повернулась, и тем же порядком они вернулись в коридор, а оттуда прошли в гостиную. Рет – Ратус положил куклу, перенес и расставил на столе несколько канделябров. Алики запалила их от своего подсвечника.

Сразу стало светло.

Рет – Ратус развернул куклу и несколько секунд вглядывался ей в лицо.

– Вы замечаете? – он посмотрел на Алики, и та нехотя, все еще демонстрируя обиду, подошла.

– Вы о чем?

– Вам не кажется, что кукла похожа на Прекрасную Герцогиню?

Алики небрежно хмыкнула.

– Я это заметила сразу, – сказала она. – Только больше она напоминает ту куклу, которую привез герцог.

Рет – Ратус поднял бровь, согласился:

– Пожалуй.

Он начал быстро раздевать куклу. Снял с нее платье, под которым оказалось даже белье; стащил его, снял туфельки. Внимательно оглядел место прокола, перевернув спиной вверх, прочел имя.

– Вы спрашивали меня об этой Амнис?

– Да. Никакой Амнис в «Имперском альманахе» нет.

– И не было, – согласился Рет – Ратус. – Лет, по крайней мере, десять. – Он посмотрел ступни куклы и добавил: – А кукла сделана четыре года назад.

Алики пригляделась и увидела выдавленные на розоватой пятке циферки. «Конечно, – подумала она запоздало, – ведь должны же они помечаться! Тогда легко будет узнать, кто ее сделал!»

Алики быстро начала рассказывать о своем сегодняшнем приключении. Рет – Ратус, слушавший поначалу рассеянно, отложил куклу, а когда Алики дошла до разговора с кукольным мастером, воскликнул недослушав:

– Проклятье! Вам надо было сразу рассказать мне все, а не заниматься самодеятельностью. У нас практически не осталось времени!

– Я боялась… Я думала, что вы в курсе дела, – сказала Алики. – Я подозревала вас. Я и сейчас еще вас подозреваю, – дерзко добавила она прямо ему в лицо.

Взгляд у Рет – Ратуса на мгновение стал таким, что Алики невольно сжалась в напряженный комок. Но в следующую секунду расслабилась и перевела дух: он отвернулся от нее, ловко завернул куклу в саван и схватил со стола колокольчик.

– Объяснимся позже, сейчас некогда, – сказал он тоном приказа. – А сейчас идите и оденьтесь. В то платье, в котором были днем. Вы едете со мной.

Алики хотела было сдерзить, но наткнувшись на тот самый взгляд, не посмела ослушаться.

В карете Рет – Ратус усадил ее на сидение напротив себя – рядом с ним лежала кукла, – заботливо прикрыл ее ноги пледом, и едва тронулись, велел повторить свой рассказ поподробнее. Алики повторила, стараясь не упустить ни малейшей подробности. Рет – Ратус не перебивал.

В конце, вслух повторив и посмотрев на свое приключение как будто со стороны, Алики не удержалась от самокритики:

– Если бы я хотя бы знала, что спрашивать! – досадливо воскликнула она. – Намерения у меня были, конечно, хорошие, только, как последняя дурочка из провинции, так ничего и не смогла узнать!

– Почему? – совершенно естественно возразил Рет – Ратус. – Ваша поездка, как, впрочем, и другие поступки, хотя порой и вправду отдают провинциальщиной, но, с моей точки зрения, определенно характеризуют вас, как умную и предприимчивую девицу. На вашем месте я, пожалуй, действовал бы примерно так же. Правда, добился бы, несомненно, бульшего, – прибавил он с усмешкой. – Ну, да опыт дело наживное.

Грубоватая похвала Рет – Ратуса польстила Алики не меньше, чем комплимент. Она даже кокетливо попыталась возразить:

– Но ведь я же не сказала вам сразу о своей находке…

– И правильно сделали, – кивнул Рет – Ратус, – раз подозревали меня в чем–то. Это, конечно, усложняет дальнейшие действия, но все же вы поступили верно. Скоро вы убедитесь в моей лояльности и в том, что я не хотел сделать плохо ни вам, ни нашей милой Наоре. Очень скоро, – сказал он, глянув в окошко, – мы уже почти приехали.

Алики тоже подняла занавеску со своего окошка. Карета подъезжала к воротам большого парка, и навстречу ей от ворот спешил человек в темном плаще, видимо привратник. Кучер что–то крикнул ему, и человек, резко остановившись, махнул рукой назад. Ворота тут же стали открываться. Почти не останавливаясь, карета въехала в парк и по просторной аллее покатила к виднеющемуся в его глубине старинному дворцу. Окна дворца, несмотря на поздний час, были ярко освещены, а на пандусном крыльце и на площадке возле него стояло несколько богато украшенных карет. Одна, самая шикарная, пожалуй, пошикарнее даже, чем дормез герцога Садала, стояла прямо возле дверей.

– Кажется, успели, – задумчиво сказал Рет – Ратус, и, едва карета остановилась, быстро выскользнул из распахнутой двери. Алики, хотя он ее и не приглашал, скинула с коленей полог и поспешила следом.

В то же момент двери распахнулись, и ливрейный слуга, разодетый так, что фальшивого золота на его галунах хватило бы на украшение средних размеров Весеннего дерева, согнувшись пополам в поклоне, пропустил на улицу пожилого и, судя по глубине поклона, весьма важного вельможу, одетого не в пример скромнее лакея. Алики сразу же узнала того господина, что приезжал с герцогом в тот день, когда привезли куклу.

Рет – Ратус тотчас же бросился ему наперерез.

– Прошу прощения, ваше высочество! – склонился он, как отметила Алики, несколько менее, чем слуга. – Не могли ли бы вы уделить мне несколько минут вашего времени?

Вельможа остановился и, с неудовольствием глянув на него, потом на Алики, сварливо произнес в затылок Рет – Ратусу:

– Ну что там у вас? Ваш план сорвался?

Рет – Ратус тут же выпрямился.

– Отнюдь нет, ваше высочество. Мой план развивается вполне удовлетворительно. Но открылись некоторые обстоятельства. – Он сделал паузу, повторил значительно: – Очень важные обстоятельства, – и многозначительно замолчал.

Вельможа пожевал губами, снова покосился на Алики, спросил:

– Кто эта дама?

Ответ был незамедлительным и слегка неожиданным для Алики:

– Эта дама состоит в моей коллегии и некоторое время в этом качестве исполняла обязанности компаньонки известной вам госпожи Н. – Он так подчеркнуто произнес это «госпожи Н», что Алики поняла, что Рет – Ратусу не хочется называть имени Наоры при посторонних – слугах и кучерах. – Именно благодаря ей и открылись вышеупомянутые обстоятельства.

Вельможа поморщился, и от этого его лицо стало похоже на мешок с брюквой; что именно так ему не понравилось, было непонятно.

– Это так важно? – буркнул он.

– Иначе бы я не осмелился вас побеспокоить, – ответил Рет – Ратус.

Вельможа снова пожевал губами и нехотя уступил:

– Что ж, вернемся в дом. В вашем распоряжении пятнадцать минут.

Он повернулся и прошел мимо так и не разогнувшего ливрейную спину лакея. Рет – Ратус, кивнув Алики, прошмыгнул за ним.

Дом был подстать галунам прислуги, но даже на беглый взгляд в нем чувствовалась солидность хозяина–вельможи. Чтобы сэкономить время, вельможа – как уже знала Алики, сам бывший канцлер, – повел их не наверх в апартаменты, а в приютившийся прямо под парадной лестницей маленький кабинет. Слуг он отослал одним мановением руки, кивком указал Алики садиться, грузно опустился в кресло сам и тяжелым взглядом уставился на Рет – Ратуса.

– Вскрывшиеся обстоятельства делают мой план нецелесообразным, – быстро начал говорить тот. – У меня возникли подозрения, что дама, ради которой мы все затеяли, ведет свою игру. Она не хочет участвовать в церемонии из каких–то других соображений. В доме, который, был предоставлен для проживания госпожи Н и который, как вы знаете, в свое время принадлежал родственнице нашей дамы, была обнаружена более чем странная находка. Вот эта девушка, – он повел рукой в сторону Алики, но вельможа даже не глянул на нее, и обворожительно скромная улыбка пропала даром, – нашла карамельную куклу, подвергшуюся некротическому магическому ритуалу.

– Подробнее, – потребовал вельможа.

Рет – Ратус сухо и четко, но на удивление подробно описал находку, не забыв упомянуть явное сходство куклы с так и не названной по имени дамой, отметив при этом, что кукла, однако, наречена именем некоей Амнис. Канцлер слушал внимательно, хотя самого Рет – Ратуса, похоже, не замечал. Когда тот замолчал, канцлер, пожевав толстыми губами воздух, уточнил:

– Вы уверены, что куклу не трогали со времени проведения ритуала?

– Уверен, что нет, – твердо сказал Рет – Ратус.

– Глупо, – произнес канцлер скорее своим мыслям, чем обращаясь к кому–то.

Рет – Ратус его, кажется, отлично понял.

– Глупо, – согласился он. – Но мы не знаем всех обстоятельств.

Канцлер не ответил. Отпущенные им на разговор пятнадцать минут давно истекли, но канцлер, похоже, об этом забыл. Из чего Алики заключила, что ее открытие имеет очень – очень! – важное значение, раз из–за него такой вельможа готов потратить свое драгоценное время.

– Вы до конца понимаете, какое обвинение вы бросаете… этой даме? – таким голосом канцлер, наверное, в свое время подтверждал приговоры убийцам детей и изменникам государства. Алики даже стало зябко, но Рет – Ратусу этот тон был хорошо знаком. Поэтому ответил он, нисколько не смутившись:

– Понимаю.

– Что ж. Тогда действуйте. – Канцлер грузно поднялся с кресла. – В Алкосе и в Арафе действуйте по своему разумению.

– Там мне понадобятся чрезвычайные полномочия, – сказал Рет – Ратус. – Мое теперешнее положение не дает мне возможности…

– Да. Понимаю, – остановил его канцлер. Он полез куда–то под плащ, достал великолепной кожи небольшой бювар и, раскрыв его, долго выискивал там что–то, вынул несколько листков бумаги и, дальнозорко проглядев каждую, отделил один из них и двумя пальцами протянул Рет – Ратусу: – Этого, думаю, будет довольно.

Рет – Ратус мельком глянул на лист. Там знакомым ему твердым почерком было выведено: «То, что делает представитель сего, сделано по моему указанию и во благо Империи» и стоял не менее знакомый росчерк.

– Более чем, – сказал он, аккуратно укладывая листок в свой бумажник.

– Тогда вы свободны, – бросил канцлер. И буркнул: – У вас, Рет – Ратус, есть одно замечательное свойство: вы отлично умеете испортить настроение.

– Не я, ваше высочество, – отозвался Рет – Ратус, остановившись уже почти в самых дверях, – обстоятельства…

Уже в карете Алики несмело спросила:

– Бумага, которую дал его высочество, так уж много значит? Ведь он всего лишь бывший канцлер.

Рет – Ратус усмехнулся.

– Иногда подпись бывшего канцлера значит больше, чем подпись канцлера действующего. Но вы ошибаетесь. На этой бумаге подпись вовсе не его высочества князя Беруджи.

– Чья же?

– Его Императорского Величества, – спокойно ответил Рет – Ратус.

11

Алики чуть не задохнулась от изумления. Небеса! Бумага с чрезвычайными полномочиями от Самого Императора!.. Да человек, имеющий при себе такое письмо, обладает ТАКОЙ властью, что иному герцогу и не снилась!

Карета тем временем катила куда–то по темному городу, едва расцвеченному редкими уличными фонарями и не менее редкими окнами. Свет их терялся в обширных пространствах садов и парков. Экипажи редко попадались навстречу, прохожих на улицах почти не было

– Вот не думала, что в Столице так темно и пусто по ночам, _ заметила Алики.

– Во–первых, не всегда, – ответил Рет – Ратус, – а во–вторых, сегодня просто особенная ночь, вы забыли?

– Последняя ночь зимы? _ пожала плечами Алики. – Так что? У нас наоборот, все не спят, к празднику готовятся, пьют–гуляют впрок…

– Это у вас. А у нас, в Столице, как вы догадываетесь, полно знати и вельмож. Так вот они почти все уже уехали в Арафу. Те, кто хочет, чтобы их считали такими же знатными, как удостоенные Высочайшего приглашения, разъехались по загородным имениям. А прочие просто загодя отсыпаются перед предстоящим карнавалом, припасают сил для праздников… – Рет – Ратус от души засмеялся. – Но самое забавное, что в общем–то все ведь все знают: кто приглашен, кто нет. Списки даже в газетах публикуются. Но, видимо, традиция, один из ритуалов праздника. Впрочем, мы сейчас не в центре города. Это кварталы традиционно тихие, здесь живут простые обыватели.

– А куда мы едем? – поинтересовалась Алики.

– Вы же слышали, что я сказал его высочеству, – ответил Рет – Ратус. – Вы из моей коллегии. Благодаря вам у нас появилось срочное дело. Вот мы и едем им заниматься.

– Я из вашей коллегии?

– Да.

– Вот не знала, _ пожала плечами Алики.

– Что вы из моей коллегии?

– Нет, что у вас есть коллегия.

– Теперь знаете.

– И давно?

– Что именно?

– Давно я работаю в вашей коллегии?

– Вообще–то с тех пор, как попали к нам в карету, там, возле почтовой станции. А формально вот уже больше часа.

– А у меня вы спросить не забыли?

– А вы против?

Они замолчали. Алики задумалась о том, действительно ли она хочет работать в этой таинственной коллегии Рет – Ратуса, что это за коллегия и чем она занимается. Не только ведь поставкой девушек–двойников прекрасным герцогиням, симпатичным княжнам и прочим прелестным баронессам. Наверняка нет. Тут что–то более серьезное. Возможно, даже романтическое. Во всяком случае – таинственное и загадочное. Поистине сегодня особенная ночь!

Хорошенько, впрочем, дать волю своей фантазии, Алики не успела. Карета приостановилась возле обыкновенного, ничем не приметного здания, зажатого с обеих сторон стенами точно таких же обыкновенных и неприметных зданий и отличающегося от них только тем, что в нем не горело ни одного окна; потом свернула в едва освещенную одиноким фонарем арку; гулко прогрохотали копыта, словно карета проехала по недлинному тоннелю, и они остановились в совсем уж темном дворе.

– Идемте, – скомандовал Рет – Ратус и первым вышел из кареты. Он постучал в дверь, возле которой светилось одинокое окошко, кто–то выглянул в небольшую амбразуру, и с той стороны двери задвигались засовы.

Не успела Алики толком оглядеться – впрочем, смотреть в колодце–дворе было не на что: стены да кусок серого неба вверху, – как оказалась внутри, возле обыкновенной лестницы, каких полно в дешевых меблированных домах, но не в пример чистой и даже застланной ковром. Тут было к тому же довольно светло.

– Добрая ночь, сударь, – приветствовал Рет – Ратуса привратник, оказавшийся на удивление молодым мужчиной, крепким и подтянутым – разве что немного заспанным. Рет – Ратус кивнул в ответ и, не задерживаясь, стал подниматься по лестнице. Алики вынуждена была последовать за ним.

Они поднялись во второй этаж, свернули направо и прошли мимо нескольких одинаково казенных даже с виду дверей. Одну из них Рет – Ратус толкнул и по–хозяйски вошел. Алики остановилась в дверях.

Это была небольшая приемная, на кожаном диване кто–то спал, укутавшись в медвежью доху. Рет – Ратус шагнул к нему и тряхнул спящего за плечо:

– Просыпайся! Ты, надеюсь, одет? У нас дама.

Спящий тут же откинул свое покрывало, сел. Выглядел он так, что Алики подумала, будто он не спал, а притворялся спящим. Только небольшой беспорядок в одежде да всклокоченные волосы говорили об обратном. Впрочем, не прошло и минуты, как сапоги были обуты, жилет застегнут, черная куртка какого–то полувоенного вида ладно обтянула широкие плечи, а густые светлые волосы были аккуратно приглажены.

– Здравия желаю, господин эрст–резидент! – приветствовал он Рет – Ратуса. – Добрый вечер, сударыня, прошу простить… – Во взгляде голубых глаз блеснуло любопытство.

– Не до политесов, Саир, очень срочное дело! – резко оборвал его Рет – Ратус. – Идем в кабинет. – Он уже распахнул вторую дверь, противоположную первой. Обернулся к Алики. – Погрейтесь пока здесь, сударыня, – и скрылся.

Молодой адъютант – а кто же это еще мог быть? – тут же бросился следом.

– Кто у нас сегодня под рукой? – донеслось до Алики. Голос Рет – Ратуса был сух и деловит.

– Да сегодня посвободнее… – еще услышала Алики, прежде чем дверь закрылась. Можно было бы, конечно, и подслушать дальнейшее, но Алики поборола в себе любопытство и просто огляделась вокруг.

Да, это была явно приемная, скромная, скупо и деловито обставленная. Кожаный диван, канцелярский стол под плотно занавешенным окном с соответствующими принадлежностями на нем, в углу – громоздкий железный ящик с большущим колесом на двери вместо ручки и какими–то кнопками – сейф, несколько мягких кожаных же стульев вдоль стены – для ожидающих, надо полагать, красивые напольные часы, показывающие четверть второго ночи (ничего себе «добрый вечер, сударыня»!), разлапистая вешалка возле двери, на которой сейчас – когда успел? – висела одиноко та самая доха. И довольно тепло от притулившейся в уголке печи – видимо, черномундирный белобрысый адъютант недавно подкладывал угля.

Алики расстегнулась, подошла к печке, приоткрыла дверцу и, подкинув еще совок угля из стоящей возле корзины, протянула к огню зябкие еще руки. Стало светлее, хотя и без того в канделябрах горело по три толстых свечи. Хм, а с улицы казалось, что в окнах темно… И со двора тоже…

Алики чуть отодвинула штору. За ней был глухой ставень. Так, так…

Алики опустилась на ближайший стул и в очередной раз собралась подумать. Но тепло, по видимости, сыграло с ней злую шутку – она задремала. Во всяком случае, когда она открыла глаза, Рет – Ратус выходил из кабинета в сопровождении двух каких–то незнакомых ей людей; вид у всех троих был на удивление деловитый.

– Ага, – сказал Рет – Ратус, словно сейчас вспомнив об Алики. Он обернулся к стоящему за его спиной адъютанту: – Саир, занеси эту юную особу в наши ведомости. Пусть пройдет задним числом… скажем, две недели назад.

– Слушаю, господин эрст–резидент! – отозвался белобрысый, но Рет – Ратуса уже снова скрылся за дверью, а его спутников в приемной уже не было.

Часы деликатно пробили два раза, и, не менее деликатно кашлянув, адъютант поинтересовался:

– Не потрудитесь назвать ваше имя, сударыня?

Алики назвалась, ответила, что относится к мещанскому сословию, назвала место и время рождения. Все эти сведения были записаны красивым адъютантским каллиграфическим почерком в большой толстой книге. После чего из железного ящика с колесом с кнопками при помощи замысловатого ключа и нескольких мудреных манипуляций – пол–оборота туда, поворот ключа, нажатие на кнопки (какие – невидно, загораживает спина), оборот обратно и снова немного назад, второй поворот ключа – из–за неожиданно толстой дверцы была извлечена еще одна книга, скорее тетрадь, в которой Алики расписалась. А когда она подняла глаза, перед ней стояли два небольших, но даже по виду увесистых кошеля.

На ее немой вопрос совершавший обратные манипуляции с ящиком адъютант с улыбкой ответил:

– Ваше жалование за две недели, сударыня. Как распорядился господин эрст–резидент. – И добавил вполне официально: – Когда закончится акция, зайдете уладить все оставшиеся формальности.

Тем временем мимо них то и дело проходили люди – в кабинет к Рет – Ратусу и обратно. И откуда их только столько взялось ночью в казавшемся пустом доме?! Причем почти все были не то чтобы в военном, а как бы в полувоенном, и даже самые из них партикулярные отличались выправкой и особой четкостью движений. Ну конечно, «господин эрст–резидент»! Алики хоть и не сильно разбиралась в табели о рангах, но догадалась, что это как минимум чин тайной полиции. И чин не малый, сродни генеральскому…

Алики смотрела на это мелькание из своего тихого уголка возле теплой печки. Мысли все никак не выстраивались во что–то более–менее сообразное. Произошедшее с ней в этот день и в эту «особенную» ночь было слишком необычно и неожиданно. Слишком уж много впечатлений, переживаний. Слишком…

Нет, решила Алики, так не пойдет. Пусть пока будет, как будет, а обдумывать все это хорошенько она будем потом. Как это выразился симпатичный адъютант: «Закончится акция, зайдете уладить оставшиеся формальности». Вот именно. Закончится эта акция, тогда и разберемся, на какие это грабли она умудрилась наступить по глупости. А пока…

Снова кто–то торопливо вышел из кабинета, что–то негромко сказал адъютанту, и тот полез в железный шкаф, извлек из него что–то тяжелое в кожаном футляре. Пока он возился, вышедший нетерпеливо постукивал пальцами по столу и слегка косился на Алики, но едва адъютант передал ему это нечто в футляре, потерял к девушке всякий интерес и выскочил за дверь; Алики услышала, как он топочет, сбегая по лестнице.

И в тот же миг из кабинета вышел Рет – Ратус.

Он был полностью одет, и Алики поднялась со своего стула.

– Пойдемте, Алики, – сказал он.

Алики послушно спустилась за ним, вышла на улицу и села в карету. По дороге им опять никто не встретился, хотя присутствие в доме людей теперь ощущалось: свет выбивался из–под некоторых дверей, слышались шаги, голоса… Однако окна на фасаде по–прежнему были темны.

Едва карета выехала из двора–колодца, Рет – Ратус укрыл ее ноги полостью и предложил:

– Попробуйте поспать, Алики. Боюсь, в ближайшие сутки у нас вряд ли еще найдется для этого время.

Алики задремала бы и без его совета. Глаза у нее смыкались, и она просто согласно кивнула головой.

Сквозь сон она слышала, как карета остановилась, качнулась, когда Рет – Ратус вышел из нее, и, как ей показалось, сразу же качнулась еще дважды, когда Рет – Ратус и какой–то человек, до странного знакомый, сели в карету обратно (между тем эти два события разделяли добрых полчаса). Алики открыла глаза – или ей показалось, что она открыла глаза, – и увидела напротив себя кукольного мастера, который смотрел на нее с немым изумлением…

…И тут же зазвучала карамельная окарина…

…А Рет – Ратус и мастер о чем–то негромко заговорили…

…И Рет – Ратус пересел на передние сидение и развернул на кукле лиловый саван…

…И кукла улыбнулась ему губами Наоры…

…А мастер, не веря своим глазам, рассматривал пробитое в кукле отверстие…

– …Прекрасная Герцогиня… – услышала Алики и улыбнулась.

…В огромном блистающем зале улыбающаяся Наора танцевала с серьезным и сосредоточенным Рет – Ратусом, а смеющаяся Алики с веселым и загадочным кукольным мастером…

…И герцог играл им на окарине…