Текст книги "Ханская дочь. Любовь в неволе"
Автор книги: Ине Лоренс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)
4
Первое удачное нападение на шведскую колонну положило начало целому ряду подобных набегов отряда Тарлова. Эти атаки стоили противнику еще трех пушек, несколько обозных телег и больше сотни убитых и раненых. Генерал Любекер, обеспокоенный происходящим, уже подумывал выставить фланговую защиту из тяжелой кавалерии, но в этом случае всадники продвигались бы вперед крайне медленно. С другой стороны, это сделает невозможным любое нападение, и русскому капитану придется считаться с тем, что шведы в любой момент могут обойти его отряд и взять в клещи.
Последняя атака оказалась неудачной – только благодаря везению конников Сергею удалось уйти от преследовавших их драгун. Капитан понял: пора разрабатывать новый план. Все его набеги до сих пор были для шведского войска булавочными уколами – они отнюдь не мешали противнику двигаться дальше на Петербург.
– Если нам в ближайшие пару дней не удастся задержать их или, по крайней мере, отвести в сторону от Санкт-Петербурга, городу пылать в огне, – сказал Сергей вечером Ване и Бахадуру.
– Было бы жаль… Такие красивые дома… – вздохнул Ваня.
Сирин только плечами пожала. Это была не ее война, так что не следовало и думать, как выиграть ее.
Сергей, впрочем, не замечал молчания вокруг, продолжая излагать свои мысли:
– Нужно, чтобы Любекер получил ложное донесение, где говорилось бы о ловушке возле Санкт-Петербурга, угрожающей потерей большей части войска.
Ваня взглянул на него с интересом, Сирин безучастно смотрела на огонь. Сергей подавил закипавшее раздражение, и стал размышлять. Немало кампаний провалилось из-за ошибок генерала – необходимо было вынудить Любекера совершить ошибку. Некоторое время Сергей просчитывал свои возможности. Лучше всего, если шведам в руки попадет письмо от имени Апраксина, а то и самого царя, но у него не было ни подобающей бумаги, ни печати – подлог мигом распознали бы. Единственное, что он мог сделать, чтобы обмануть неприятеля, – послать к шведам человека, который под видом перебежчика рассказал бы Любекеру правдоподобную легенду.
Сергей покачал головой, слишком уж безрассудной показалась ему поначалу эта идея, слишком уж велика вероятность на следующий день увидеть труп посла, раскачивающийся на придорожном дереве. С другой стороны, какая еще была возможность предотвратить взятие Санкт-Петербурга? Но кому Любекер поверит? Кому-то из его степняков? Вряд ли. Ваня никогда не отличался особым хладнокровием, к тому же он не выглядел человеком, которого мог бы отправить к вражескому генералу высокопоставленный предатель. А если он отправится сам – кто сможет держать в руках эту разнузданную ватагу азиатов? Солдаты ограничатся мародерством в ближайших деревнях, а потом подадутся на юг. Даже если он переживет встречу со шведами, это будет стоить ему чина, а то и головы. Единственный, кто оставался, – Бахадур.
Сергей внимательно поглядел на татарина и спросил себя: сможет ли этот мальчик перехитрить шведов? Бахадур был очень умен, да и хладнокровия ему не занимать. Он сумел бы выдать Любекеру и его генералам совершенно правдоподобную ложь. Но шведы были известными мастерами пыток, что они сделают с мальчиком, если затея Сергея провалится, лучше даже не думать. С другой стороны, Бахадур уже не раз доказал свою надежность, начиная с боя на «Святом Никодиме» и заканчивая нападением на колонну шведского войска, а его надменная и замкнутая манера могла ввести в заблуждение и Любекера.
С вымученной, виноватой улыбкой он повернулся к татарину:
– Бахадур, мне надо поговорить с тобой.
Сирин с удивлением взглянула на него.
– Мы не можем больше атаковать войска Любекера – его фланговые отряды перебьют нас. Нужно как-то заставить его повернуть. Ты сможешь отправиться в шведский лагерь и передать Любекеру ложные известия?
Сирин испугалась:
– То есть я должен так запросто прискакать к шведам и передать им письмо от тебя?
– Не письмо. Тебе придется передать им информацию на словах, и не от меня… – Сергей задумался, подыскивая правдоподобно звучащее имя, и ухмыльнулся, припомнив вероятных заговорщиков, с которыми ему пришлось познакомиться в Москве. Присутствовать на собраниях ему больше не доводилось, но имена высокопоставленных членов кружка он запомнил.
Сергей обнял Бахадура за плечи и привлек поближе к себе:
– Слушай меня внимательно. Твоя жизнь будет зависеть от того, поверят ли тебе шведы! Если они заподозрят обман, то наверняка примутся пытать тебя, чтобы вытрясти все, а уж замучить человека до смерти – на это они большие мастера.
У Сирин от страха свело мышцы спины, аж плечи заболели. Отчаянный замысел Сергея не вызывал у нее доверия, но она не имела права разрушить навязанный ей образ татарского воина, не боящегося ни шайтана, ни мук преисподней. Сирин смертельно побледнела, но ей ничего не оставалось, как согласно кивнуть.
– Что я должен рассказать шведам?
Голос прозвучал резко и хрипло, как воронье карканье, и она испугалась, что Сергей заметит ее страх, но он только кивнул и начал объяснять. Сирин внимательно вслушивалась, повторяла каждую мелочь и каждое имя, которое она должна будет упомянуть. Наконец она решила, что сумеет пересказать все, даже если ее разбудить среди ночи. Каждого из персонажей Сирин могла описать в подробностях, словно не пропускала мимо ушей ни одной светской сплетни. Кстати сказать, русские офицеры были не меньшими охотниками обсудить пикантную подробность из жизни ближнего своего, чем женщины ее племени, болтающие во время стирки.
– Яковлев, Лопухин, Кирилин, – повторяла она, когда Сергей наконец замолчал. Яковлев не был ей знаком, Лопухина Сирин тоже видела лишь издали. При имени Кирилина лицо Сирин перекосилось – вот уж кому она точно не желала ничего хорошего.
– Верно! У шведского короля шпионов на Руси предостаточно, а что они пропустят, то расскажут иноземные гости и посланники. Наверняка им известно и о замыслах генералов относительно войны. Некоторые европейские страны поддерживают шведов, передают им всю информацию. Хотя бы одно из имен, которые я назвал тебе, Любекеру должно быть знакомо.
Сергей глубоко вдохнул и покачал головой, словно желая еще раз обдумать свой план.
– Разумеется, солдаты Любекера не должны распознать в тебе прапорщика русской армии. Сменные вещи у тебя с собой? – Это был не столько вопрос, сколько утверждение, Сергей отлично знал, что вьючная лошадь Сирин изрядно нагружена.
Сирин согласно кивнула, хотя и не понимала пока, к чему он клонит.
– Надень парадный мундир – пускай шведы полюбуются, и возьми другую лошадь, твой жеребец чересчур приметен.
Сирин не хотелось оставлять коня – Златогривый превосходил резвостью любую шведскую лошадь и даже в таком болоте умудрялся отыскивать безопасную тропу. Но она понимала, что Сергей прав, и не собиралась спорить с ним. Пусть дружба их в последние недели несколько охладела, мнение Сергея значило для нее очень много, пожалуй, даже больше, чем того хотелось бы.
– Я все сделаю, Сергей Васильевич! – Это прозвучало почти клятвенно.
Неожиданно капитан улыбнулся ей, как мальчишка, провернувший удачную каверзу.
– Надеюсь! Если тебе не удастся заставить шведов свернуть и они разграбят и сожгут Петербург, царь нас всех побросает в этот костер.
Сирин невольно покачала головой:
– Если Санкт-Петербург так ему дорог, почему он не пошлет достаточно солдат для его защиты?
Сергей только горько рассмеялся:
– Петр Алексеевич – государь всея Руси, а не только Санкт-Петербурга. Необходимо перехватить основные силы шведов, прежде чем они дойдут до Москвы. Если столица падет, наша страна погибла. И большинство народов, которые сейчас находятся под рукой царя, не преминут этим воспользоваться. Начнутся восстания, мятежи, государство начнет разваливаться, а самый лакомый кусок заберут себе шведы.
Сирин уже была готова сказать, что ей все равно, что Россия чужая для нее страна, но она промолчала – почему-то не хотелось огорчать Сергея. Сирин ощущала неясную симпатию к этому человеку, которого должна была бы ненавидеть почти так же, как русского царя.
– Когда мне отправляться? – спросила она.
– Завтра утром. Придется тебе сделать крюк, чтобы появиться с другой стороны. Какую-то часть пути с тобой проедут Ваня, Кицак и кто-нибудь из солдат, но когда вы заметите, что шведы уже недалеко, им придется повернуть назад. – Сергей посмотрел на северо-запад, где солнце – тяжелый тусклый красный шар – грузно наваливалось на линию горизонта.
– Ты уверен, что хочешь пойти на это? – спросил он внезапно.
«Я уверена, что это последнее, чего мне хотелось бы», – пронеслось у Сирин в голове, но произнесла она совсем другие слова:
– Да, конечно! Надо же нам что-то делать, если не хотим, чтобы царь поджарил нас на углях Санкт-Петербурга!
Сергей сосредоточенно кивнул:
– Я на тебя полагаюсь, Бахадур! Тебе понадобится новое имя – что-нибудь звучное, что произведет впечатление на шведов. Какой-нибудь старинный боярский род вполне сгодится, а лучше даже кого-нибудь из Рюриковичей вспомнить. Сейчас подумаю… – Сергей задумался, внезапно лицо его озарила по-детски гордая и торжественная улыбка. – Бутурлин! То, что надо!
5
Сирин никогда еще не чувствовала себя такой напуганной и одинокой, как сегодня. Никогда, даже когда Зейна отдала ее русским. Как и в тот бесконечно далекий день, она ехала по дороге в пышном платье, пусть даже сейчас это был парадный мундир драгунского офицера, а не ее татарский наряд. Сможет ли она разыграть перед шведами русского офицера, да еще и предателя? Сирин была почти убеждена, что Любекер уличит ее во лжи и прикажет обойтись с ней соответственно. Чтобы отвлечься, Сирин разглядывала золотое кольцо на руке, из каких-то сентиментальных соображений Сергей возил эту вещицу с собой, хотя оно было ему мало. Продавать кольцо он не хотел, но сегодня расстался с ним без колебаний – украшение придавало Сирин солидности.
Девушка торопила ленивую лошадку туда, где шведские войска ждали, пока солдаты настилали гать. Она беззвучно шептала шведские слова, которым научил ее Пааво, впрочем, у финна и у самого выговор оставлял желать лучшего. Когда же Сирин пыталась поздороваться по-шведски, казалось, что у нее простужено горло. Она задалась вопросом: не обманул ли ее пленник, не научил ли словам, которые могут навлечь на нее подозрение или оскорбить шведского генерала?
Она настолько погрузилась в размышления, что не заметила отряд драгун, скрытый белыми гроздьями цветов какого-то кустарника. Шведы наблюдали за приближением всадника, держа ружья в боевой готовности.
Сирин подъехала совсем близко к зарослям, когда внезапно перед ней на тропинку выскочил бородатый офицер и крикнул:
– Стоять! Брось оружие!
Сирин, разумеется, не поняла ни слова, но интонация, а главное – направленное на нее ружье говорили сами за себя. Она осадила апатичную лошадку и подняла руки, с иронией наблюдая, как швед с опаской оглядывается по сторонам, чтобы проверить, одна ли она. Драгуны вышли из убежища, только когда окончательно убедились, что русский и в самом деле ехал в одиночестве. Они смотрели на нее с недоверием, с каким удовольствием они попросту пальнули бы в этого неизвестно откуда взявшегося всадника, не задавая лишних вопросов.
Лейтенант в линялом голубом мундире и старых штанах желтой кожи догадывался, впрочем, что убийству русского начальство не слишком обрадуется.
– Ты кто и чего тут ищешь?
По выражению его лица Сирин догадалась о смысле вопроса.
– Владимир Сафронович Бутурлин, мне необходимо срочно поговорить с генералом Любекером, – ответила она по-русски и прибавила несколько слов, услышанных от Пааво.
Лейтенант сморщил нос, словно заслышав тяжелый запах скотного двора, а затем холодно рассмеялся.
– Господин желает поговорить с генералом? Почему не с королем? – спросил он на сильно ломаном русском.
Сирин вздохнула – то, что швед хоть немного понимает русский, облегчало задачу.
– Потому что ваш король со своим войском находится в Белороссии!
– А что тебе нужно от нашего генерала? – спросил лейтенант уже несколько мягче.
– Приветствовать его от имени нескольких друзей, чьи имена мне не хотелось бы сейчас называть. – Показать облегчение было бы ошибкой, но тем не менее первая схватка осталась за ней. Швед потерял уверенность в себе и не осмелился дальше задавать вопросы.
Вместо этого он обратился к одному из подчиненных:
– Андерс, прими командование! Мне нужно сопровождать этого русского в штаб.
Затем лейтенант повернул коня и подал русскому знак следовать за ним. Офицер так и не смог решить – пленника он везет или гостя. Проехав две версты, они достигли наконец колонн шведского войска, которые по-прежнему неуклонно продвигались вперед. Разве что расстояние между отдельными отрядами стало меньше, а фланги охраняли гренадеры с ружьями.
Все смотрели на Сирин с удивлением и страхом – можно подумать, она была из племени людоедов – и пропускали их.
Теперь они ехали вдоль марширующей колонны. Внезапно к ним подошел богато одетый мужчина в темно-синем кафтане, щегольски повязанном шейном платке и в огромной шляпе, украшенной разноцветными перьями. На сапогах, доходивших почти до бедер, побрякивали серебряные шпоры, а на широком кожаном поясе висел кинжал, рукоятка была сделана из слоновой кости и украшена драгоценными камнями, но самым приметным в его внешности были кольца, которые он носил, надевая прямо поверх перчаток. В первый момент Сирин подумала, что это и есть генерал, и внутренне подобралась.
Мужчина недовольно оглядел лейтенанта:
– Что случилось, Нильсон? Почему вы не на посту?
Тот отсалютовал:
– Разрешите доложить, господин майор. Я схватил русского.
Мужчина, казалось, только что заметил Сирин:
– А почему ты ведешь его сюда, а не отдашь палачу?
Нильсон покачал головой:
– Это офицер. Он хочет говорить с генералом.
Майор, казалось, заинтересовался:
– И что такому, как ты, нужно от генерала Любекера? – По-русски он говорил чуть лучше, чем лейтенант.
Сирин сбросила с себя страх, словно грязное платье, и чувствовала только взвинченность. Она посмотрела на майора равнодушно и спокойно, как на докучливого караульного:
– Передать ему поклон от пары его добрых друзей… и предупредить генерала.
– О каких друзьях идет речь? И от чего ты хочешь предостеречь генерала?
– Об этом я буду говорить только с ним лично. – На мгновение Сирин испугалась, что зашла чересчур далеко, и поняла, что успех дела сейчас балансирует на лезвии ножа. Недовольный майор, казалось, готов прямо сейчас отдать ее палачу. Но он хмуро высморкался и ткнул пальцем в лейтенанта:
– Ты можешь возвращаться, Нильсон! А ты, русский, спешивайся.
Майор окликнул солдата в грязнейших штанах и приказал ему взять лошадь.
– Да хранит тебя Бог… – сказал швед пленнику, – если ты приехал только для того, чтобы отнимать время у генерала.
Сирин глубоко вздохнула, надеясь, что ее вскоре проведут к Любекеру, тогда не придется иметь дела с другими высокопоставленными офицерами. Майор отвел ее к месту, где расположился на привал авангард шведского войска.
Было видно, что топкая почва с трудом выдерживает гати даже без людей – опорные бревна на глазах уходили все глубже. Несколько офицеров, словно на острове, сгрудились на пятачке твердой земли – их окружала охрана из солдат с ружьями на изготовку. Командиры жарко говорили о чем-то, по всей видимости, обсуждали, стоит ли обогнуть этот участок болота или все дело только в том, чтобы взять более длинные сваи. Одеты они были почти так же роскошно, как и майор, сопровождавший ее. Впрочем, генерала Сирин отличила тотчас же – по его манере держаться, но главным образом по подобострастным лицам стоявших поблизости.
Одет Любекер был не столь нарядно, как ее конвоир, но все же генерал был весьма элегантен и подтянут. Синий мундир сидел на нем как влитой, кожаные, отблескивавшие лаком черные сапоги доходили до колен, на голове у него красовалась черная широкополая шляпа, украшенная единственным пером, на шее генерал носил толстую цепь с медальоном, через грудь наискосок шла широкая желтая перевязь, а на кожаном поясе покачивался кинжал.
Когда майор подошел к нему, генерал рассерженно обернулся, видимо, речь действительно шла о чем-то важном:
– Что случилось, Бергквист?
Майор отдал честь и угрожающе поглядел на Сирин – выражение его лица не сулило гостю ничего хорошего, если окажется, что генерала потревожили зря.
– Позвольте доложить, господин генерал. Этого русского взяли в плен здесь недалеко, он настаивает на разговоре с вами.
Любекер казался удивленным, все же прапорщик был не тот чин, который мог настаивать на встрече с генералом.
– Кто ты такой и чего тебе надо? – спросил он Сирин по-русски, говорил генерал с сильным акцентом, но довольно уверенно.
– Меня зовут Владимир Сафронович Бутурлин. Мне поручили приветствовать вас от имени людей, которых я могу назвать только наедине, – ответила Сирин, стараясь говорить как можно спокойнее.
Любекер некоторое время стоял в нерешительности, потом кивнул:
– Заберите у него оружие и обыщите – нет ли где спрятанного кинжала, – приказал он Бергквисту. Тот подозвал двух солдат, они забрали саблю Сирин и обыскали ее. Рука одного из них скользнула прямо по ее туго перевязанной груди, но солдат ничего не заметил. Сирин призвала на помощь все самообладание, чтобы не выдать себя неуместным испугом. Солдаты отрапортовали Бергквисту что-то, что должно было, по-видимому, означать, что оружия не найдено.
– Хорошо. Иди за мной, – Любекер отошел на несколько шагов в сторону. – Теперь говори, зачем ты прибыл.
Сирин быстро перебрала в уме имена, которые называл Сергей:
– Я… должен… должен передать вам поклон от майора Лопухина и полковника Яковлева, ваших добрых друзей.
Имена эти ничего не говорили генералу, но ему было известно, что в России далеко не все согласны с идеями Петра, в том числе и некоторые военные. Кроме того, о роде Бутурлиных он был наслышан. Этот боярский род утверждал, что ведет свое происхождение от Владимира Мономаха, а через него – от Рюрика, а значит, вполне может соперничать в знатности с Романовыми. А предки нынешнего царя были одной из боковых ветвей династии Рюриковичей, да и это родство находилось под сомнением.
Поэтому имя нежданного гостя пробудило в Любекере любопытство, несколько усыпив его постоянное недоверие.
– И чего же хотят эти господа?
– Предупредить вас, – ответила Сирин. – Если вы и дальше продолжите путь прямо на Петербург, то скоро попадете в засаду.
– В засаду? – Любекер скептически улыбнулся.
Сирин кивнула:
– Так точно! Царь, черт бы его побрал, приказал укрепить город. Он даже корабли для этого использовал.
– Корабли? – удивился генерал.
– Да! Царь называет их «плавучие бастионы» и утверждает, что их пушки заставят вашу милость отступить. В Санкт-Петербурге множество кораблей, которые способны за короткое время переместиться из одного конца города в другой – по Неве или каналам. Кроме того, эти иноземцы, голландцы, как они себя называют, прислали ему в помощь два очень больших корабля.
– Каналы? – Слово это, по-видимому, не очень понравилось Любекеру.
Сирин кивнула и объяснила генералу, что царь приказал князю Апраксину прорыть в определенных местах каналы такой ширины и глубины, чтобы там мог пройти корабль.
– А русская северная армия тем временем готовится обойти вас с тыла и не пустить назад – ловушка захлопнется, – закончила она.
На губах Любекера появилась задумчивая улыбка, будто он что-то знал о командующем этой северной армией, чего не знал Тарлов.
Но Сирин продолжала говорить, и улыбка тут же исчезла.
– Царь лично принял командование этой армией, чтобы защитить город, названный в честь его небесного покровителя.
– Что ты сказал? Разве командует ей не генерал Горовцев? – Голос Любекера прозвучал резко и громко, а фраза заставила близстоящих офицеров насторожиться.
Сирин повторила свои слова и продолжала рассказ о том, что царь велел построить на берегах Ладожского озера множество плотов и барж, чтобы затем спуститься на них вниз по Неве.
– Он хочет зайти вашей армии в тыл, понимаете? А если Петр разобьет армию и обратит ее в бегство, солдаты воспрянут духом и смогут помериться силами с вашим королем, – добавила она.
– Чертовски дурные вести! – пробормотал Любекер, не замечая, он продолжал говорить по-русски. Сирин разобрала его слова и мысленно потерла руки, кажется, рыбка все-таки клюнула. Генерал задал ей еще несколько вопросов, она отвечала частично со слов Сергея, частично по собственному разумению. Любекер, как и всякий европеец, не мог избавиться от некоторого презрения к русским, а зря, иначе он давно заметил бы, что разговаривает с ним не отпрыск старинного боярского рода, а мошенник и пройдоха. Но он тоже считал русских дикарями, наполовину татарами, а потому принял рассказ Сирин за чистую монету. Когда она закончила, Любекер уже взволнованно теребил свою небольшую бородку и, скривившись, кивал в такт словам лже-Бутурлина.
– Будешь моим гостем, пока все не прояснится. Бергквист, позаботьтесь, чтобы князя Бутурлина получше разместили и чтобы он ни в чем не нуждался, но надзор не снимайте, и лагерь он покидать не должен!
Майор подошел к лжекнязю и вежливо попросил следовать за ним.
Сирин поняла, что план Сергея удался только наполовину.
Как и он, Сирин была убеждена, что выбраться ночью из лагеря и побродить пару дней по незнакомой местности, пока солдаты их отряда не придут ей на помощь, – дело плевое. Но два высоченных гренадера, которых Бергквист приставил охранять ее, выглядели так, словно не дадут ей сходить одной даже в отхожее место, и это была вторая проблема. До того ей при помощи Кицака удавалось скрывать пол, но тут Сирин осталась совсем одна, в окружении вражеских солдат, от чьего недоверия просто воздух звенел. Ей почти удалось выполнить поручение Тарлова, но в результате она оказалась пленницей и не имела ни малейшего понятия, что теперь делать.
Любекер же тем временем вернулся к своим офицерам – те с любопытством и тревогой ждали, когда генерал расскажет им, о чем они говорили с этим странным русским.
Впрочем, беда не приходит одна. Майор инженерных войск, ответственный за прокладку гатей, подошел к ним и отдал честь:
– Прошу прощения, господин генерал, но я не советовал бы прокладывать дорогу напрямую через топь. Я проехал вперед и обнаружил, что впереди еще несколько миль трясины и озер. Боюсь, наших запасов досок, бревен и жердей не хватит.
– Содерстрем прав, – подтвердил офицер артиллерии. – Мы потеряли в трясине восемь боевых орудий во время набега проклятых русских татар и еще три в результате несчастного случая. Если мы и дальше будем так рисковать, то войдем в Петербург безоружные.
Любекер кивнул. Эта мысль несколько последних дней была и его кошмаром. Подойди они к Петербургу с недостаточным количеством артиллерии, и огонь крепостных пушек уничтожит их. А теперь надо было принимать в расчет еще и корабельные пушки, и два голландских корабля, о которых говорил этот Бутурлин. И пусть единственная их защита – сосновые борта, корабельная артиллерия скорострельна и разрушительна, в этом его орудия, конечно, уступают.
– Какого калибра [14]14
Калибр орудия определялся по весу чугунного ядра. Двадцатичетырехфунтовое орудие имело массу ядра 11,76 кг, а калибр 152 мм; тридцатишестифунтовое имело массу ядра 17,64 кг, а калибр 174 мм.
[Закрыть]орудия на голландских линейных кораблях? – спросил он, не прислушиваясь к подчиненным. Офицеры ошарашенно смотрели на него, перетаптываясь с ноги на ногу. Любекер многозначительно кашлянул, и наконец кто-то решился ответить:
– Около тридцати двадцатичетырехфунтовых, почти столько же тридцатишестифунтовых и несколько малых орудий.
Любекера передернуло. При таком соотношении сил ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы войско попало под обстрел Балтийского флота, а уж тем паче оказалось в клещах между флотом и Северной армией, которой командует сам царь. Непроходимое болото, преграждавшее путь на Петербург, показалось ему сейчас знаком свыше. С каким облегчением он посоветовался бы с королем и получил от него новый приказ. Карл XII умел воевать с русскими, но сейчас вся ответственность лежала на Любекере, решение надо было принимать самому.
– Мы не пойдем дальше на Петербург. Придется повернуть на юг и захватить сначала Нотебург.
Чтобы показать свою уверенность в том, что крепость будет взята, генерал использовал старое шведское имя Шлиссельбурга [15]15
Шлиссельбург – крепость, расположенная на острове, где Нева вытекает из Ладожского озера, при шведах называлась Нотебург.
[Закрыть].
Любекер приободрился, ему удалось даже улыбнуться:
– Русский царь попытался загнать нашу армию в ловушку, но, к счастью, нас предупредили. Сначала мы разобьем русскую Северную армию, а потом уже повернем к Санкт-Петербургу. Как вы думаете, нам следует переименовать город – Карлсбург или Карлсхамн?
Офицеры принужденно засмеялись, но по некоторым было заметно, что план генерала им не по вкусу.
