Текст книги "Ханская дочь. Любовь в неволе"

Автор книги: Ине Лоренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)

2

Когда на следующий день Сирин со стоном открыла глаза, у нее было ощущение, будто в голове копошится сотня маленьких чертей с раскаленными вилами, а еще парочка в это время лупит изнутри молотом по черепу. Во рту, казалось, что-то протухло, а желудок словно вывернули наизнанку. Она перекатилась на другой бок, но на большее сил не хватило.

– Что, сынок, проснулся наконец? – услышала она Ванин голос.

– Что случилось? – спросила она хрипло.

– Ты вчера, кажись, многовато выпил.

– Чушь! Я вообще не пью водки, Аллах запретил все, что опьяняет! – Но тут она припомнила, как Кирилин вынудил ее выпить, и не один стакан – иначе ей пришлось бы сразиться с ним на дуэли. Теперь она даже пожалела, что отказалась от поединка, – хуже, чем сейчас, ей бы точно не было, если бы она, конечно, выжила. Сирин постаралась отогнать от себя эту мысль. – Я убью этого мерзавца! – Охваченная яростью, она попыталась подняться, но застонала от боли – по голове словно ударили.

– Осторожней, сынок! Если выпить столько, сколько ты вчера выпил, голова будто стеклянная становится. Кажется, вот-вот разобьется.

Но Сирин не успокаивалась:

– Я убью его! – в бессилии повторила она несколько раз и заскрежетала зубами.

– И кого ты собрался убить? – спросил Ваня.

– Кирилина! – Это прозвучало как ругательство. Сергей уже успел рассказать вахмистру о том, что произошло вчера вечером, а потому при виде искаженного от ярости лица Бахадура Ваня слегка испугался. Этот маленький татарин, хоть и выглядел не слишком внушительно, казался способным исполнить угрозу. Ваня успокаивающе поднял руку и попытался улыбнуться:

– Только не сейчас, сынок, хорошо? Сначала тебе надо успокоиться и прийти в себя, а о мести подумаешь потом. У меня тут кое-что есть, это быстро тебя поднимет.

Сирин прислушалась к себе и решила, что по сравнению с головной болью и тошнотой любое лекарство покажется ей сладким, словно молоко. Она требовательно протянула руку:

– Давай сюда!

Ваня, шаркая, прошлепал к шаткому столику, на котором они хранили кухонную утварь, и вернулся со стаканом белесой жидкости, в которой плавала какая-то мелко нарезанная трава.

– Только выпить надо одним глотком, это довольно противная штука.

Сирин схватила стакан и опрокинула в себя содержимое – и тут же взвыла от ярости и обиды:

– Это же водка!

Но было поздно, она уже все проглотила.

– Не только, – пытался Ваня ее утихомирить, – там еще кое-какие травы, для желудка полезные. Тмин, например, а еще аир, немножко чеснока, черный перец, имбирь, ну и еще кое-что. Вот увидишь, тебе полегчает.

Но она продолжала кричать:

– Ты меня обманул! – Тут она рыгнула и осеклась.

– Ну вот видишь, сынок! Сейчас вся эта дрянь выйдет наружу и получше будет. – Ваня усмехнулся, но все же виновато посмотрел на мальчика. Бахадур выглядел так, словно все еще размышлял, чем бы раскроить вахмистру череп.

Сирин и впрямь с трудом удержалась от этого, но не успела она присмотреть для своей затеи что-либо подходящее, как желудок снова скрутило, но внезапно тошнота прошла, и боль в голове тоже утихла. Сирин сделала несколько глубоких вдохов и поняла, что опасность умереть прямо сейчас ей уже не грозит.

– Спасибо. Мне уже лучше. Но Кирилину я отомщу, он от меня не уйдет.

Она встала и прошлась туда-сюда, потом оглядела конюшню:

– А где Сергей Васильевич?

– Ему сегодня утром приказали прибыть во дворец Апраксина, и он велел мне позаботиться о тебе, пока его не будет. – Ваня почти пожалел, что поднял Бахадура на ноги – боевой петушок распушил перья и, казалось, уже готов был вцепиться Кирилину в глотку. – В следующий раз, сынок, пей поменьше. Понимаешь, выпить как следует может только русский человек, татарам это не по зубам.

Сказано это было с таким простодушием, что Сирин поневоле рассмеялась. Она не перестала злиться на Кирилина, но почувствовала, что после вчерашних приключений взяться за саблю просто не в состоянии, знала она и то, что ее воинское умение отнюдь не идеально – Кирилин наверняка умел обращаться с оружием гораздо лучше, иначе он не попал бы в гвардейский полк. Она осторожно опустилась обратно на тюфяк. Тем временем Ваня принес ей стакан чая с незнакомым пряным запахом. Со сдержанной гордостью в голосе он провозгласил, что добавил туда только травы и ни одного, даже самого маленького, глоточка водки. Выпив чай, Сирин поинтересовалась, для чего Апраксин вызвал Сергея.

– Скорее всего, наконец-то прибыли наши башкиры. Ну, теперь начнется дело, – пробормотал Ваня без энтузиазма.

Сирин задумчиво кивнула и спросила себя: а что теперь? Теперь она не заложница, а солдат царской армии. Перемена эта произошла не по ее воле, но не накладывает ли это особых обязательств перед царем?

Поразмыслив, она пришла к выводу, что это в конце концов ее жизнь. И никто, даже сам царь, не имеет права распоряжаться ею. Так не стоит ли использовать неожиданную свободу, оседлать жеребца и вернуться в Сибирь?

Сирин то так, то этак рисовала в воображении путь через Урал, когда наконец вернулся Сергей.

– Ого, ты уже поднялся! – удивился он, приметив сидящего в углу Бахадура.

Ваня самодовольно кивнул:

– Я влил в парня свое особенное лекарство, и ему помогло. Ну, Сергей Васильевич, и что губернатору от нас нужно?

Сергей только рукой махнул в ответ:

– С губернатором я так и не увиделся. Меня принял один из его советников и заявил, что у его превосходительства нет времени болтать попусту с людьми вроде меня. С завтрашнего дня мы поставлены надзирать за рабочими на строительстве укреплений, рабочие, видите ли, слишком нерадивы, их следует неустанно подгонять.

Ваня молча сплюнул в огонь:

– Я солдат, а не надсмотрщик!

– Думаешь, мне это нравится? Но так или иначе – это приказ губернатора. А он, как тебе известно, первый после царя. – На самом деле Сергей был вовсе не так раздосадован, а пожалуй что, даже немного рад, по крайней мере, новое занятие не оставляло времени бесцельно шататься по городу и размышлять о шведах.

Ваня безнадежно махнул рукой и заговорил о том, что его сейчас тревожило куда больше:

– Наш маленький забияка горит желанием отомстить Кирилину за его вчерашнюю проделку.

Сергей насмешливо поглядел на Бахадура:

– Ну, об этом забудь и думать! Я видел, как ты дрался на «Святом Никодиме». Для татарина это было вовсе неплохо, но против настоящего гвардейца тебе не выстоять, ты и ахнуть не успеешь, как Кирилин сделает из тебя шашлык.

Он был, несомненно, прав, и все же Сирин разозлилась не на шутку. Несмотря на головную боль, она резко вскочила:

– Ты, высокомерный русский осел! Я тебе покажу, как умеют драться татары! – Она выхватила саблю, отшвырнув ножны далеко в сторону.

Сергей покачал головой:

– Если бы речь шла о словесной схватке, я бы поставил на тебя, но сражение на саблях – совсем другое дело. Прежде чем ты сможешь помериться силой с Кирилиным, тебе нужно многому научиться, малыш.

– Я не малыш! – фыркнула в ответ Сирин, однако тон ее был уже менее вызывающим. – Но ты прав, выучки мне не хватает. Кто здесь может научить меня сражаться? Дома у меня были друзья, и мы могли упражняться вместе.

Сергей протянул ей руку:

– Здесь у тебя тоже есть друзья, например, Ваня и я. Думаю, мы вполне можем помочь тебе.

Ваня огорченно покачал головой:

– Полно, Сергей Васильевич, в драке я, может, и неплох, но для дуэли не гожусь. Тут нужна легкая рука и острый глаз.

– Не скромничай, старина! Ты совсем не так плох, но начну, пожалуй, я. Ты готов?

Сирин кивнула, зачарованно наблюдая, как он сбросил с себя мундир и обнажил саблю. Головная боль моментально утихла, будто ее и не было, желудок тоже перестал беспокоить. Сергей отсалютовал саблей на европейский манер.

– Повторяй за мной, иначе противник сразу поймет, что перед ним азиатский дикарь.

Его снисходительный тон раздражал Сирин, но она все же послушалась и повторила приветствие, движение вышло ловким и элегантным – Сергей удовлетворенно кивнул:

– Неплохо! Глядишь, из тебя и выйдет что хорошее. Теперь атакуй меня!

Повторять дважды было бы излишним. Сирин скользнула к нему с быстротой молнии и сделала резкий выпад, так что Сергею пришлось поспешно защищаться. Не успел он ответить контрвыпадом, как татарский клинок вновь рассек воздух совсем рядом. Помещение было тесным и, отступая, Сергей споткнулся о перегородку, отделявшую лошадиные стойла, и упал прямо под ноги Мошке. К счастью, его жеребец был не из пугливых и не принялся лягаться. Разозлившись на себя и на то, что он явно недооценил татарина, Сергей вскочил и бросился в атаку. Удары сыпались градом, так что Сирин чуть не выпустила саблю из рук, слабость – последствие вчерашней попойки – явно сказывалась, но она не намерена была сдаваться. Сирин ожесточенно защищалась, ловко используя малейшие прорехи в обороне противника, чтобы нанести ответный удар. Ваня наблюдал за поединком со все возрастающей тревогой – казалось, тренировка вот-вот перерастет в настоящую схватку. Наконец Тарлов хитрым приемом обезоружил ее и остановил острие клинка прямо у горла Сирин. Бой окончился. Сергей улыбнулся и облегченно выдохнул:

– Ну? Признаешь себя побежденным?

Сирин покосилась на свою саблю, дотянуться до которой не могла при всем желании, и опустила плечи.

– Ты победил, но ты намного сильнее меня.

– Поверь мне, малыш, Кирилин ничуть не слабее. Тебе придется немало заниматься, чтобы сразиться с ним на равных. Скорость реакции у тебя отменная, а технику боя я тебе еще преподам – тогда есть шанс, что он не изрубит тебя в куски. Положим, несколько раз тебе удалось меня потеснить, но давай договоримся, что в следующий раз ты умеришь свой пыл – мне было бы жаль ненароком задеть тебя. – В голосе Сергея прозвучало невольное уважение, для Сирин оно пролилась медом на сердце.

Ее радовало, что Сергей оценил способность ее народа сражаться. Монгур-хан, а тем более Кицак, владевший саблей еще ловчее ее отца, конечно, доказали бы Тарлову, что татары сражаются лучше, чем русские. Но в схватке насмерть капитан, пожалуй, оказался бы для обоих достойным противником. Она сама училась сражаться сначала с младшими мальчиками, которые удивлялись ее сноровке и в то же время радовались, что удар ее куда слабее, чем у старших товарищей, выглядевших уже почти мужчинами и порой преподносивших малышам болезненные уроки. Наконец она выучилась так владеть оружием, что отваживалась на поединки со сверстниками и даже один раз победила. Другой девчонке они не преминули бы отомстить, но поколотить дочь хана все же не осмеливались, пусть даже мать ее была жалкой рабыней.

Сергей откашлялся, напомнив, что все еще ждет ответа.

– Для начала неплохо, но в следующий раз будет лучше, – сказала Сирин таким тоном, будто это она была учителем, а он – учеником. Сергей и Ваня расхохотались.

Вахмистр, впрочем, быстро посерьезнел и дернул Сергея за рукав:

– Мастерство нашего юного князя – не единственная проблема, капитан. С тех пор как мы вернулись из Сибири, у вас нет денщика. Вернись мы в наш полк, вы могли бы взять прежнего или определить на эту должность кого другого. Но если нам действительно пришлют ораву степняков, тут вряд ли кто сгодится.

Сергей кивнул. Многое он уже привык делать сам, а если возникала острая нужда, на помощь приходил Ваня. Но в военное время им обоим будет не до хлопот по хозяйству.

– Значит, придется поискать кого-нибудь. В конце концов, не могу же я сам чистить сапоги.

Сирин чуть было не прыснула, как девчонка, но сдержалась. Именно этим Сергей занимался не далее чем вчера утром. Нет, все же русские – очень смешные люди, то, что можно спокойно делать дома, ни в коем случае нельзя делать прилюдно. А уж их забавные приветствия! Казалось, военного оценивали по тому, как он умеет щелкнуть каблуками, а не по его боевым заслугам. Она шутки ради попыталась повторить это приветствие и к немалому своему удивлению услышала похвалу:

– Браво, Бахадур! Извини, я все забывал научить тебя правильно отдавать честь, а это ведь главное.

Сирин поперхнулась:

– Ты имеешь в виду, я должна все время так делать?

– Конечно! Но я вижу, ты не осрамишься. Нет, все же замечательно, что у тебя такая светлая голова.

Сергей хлопнул своего прапорщика по плечу. Ваня смотрел на это с довольным видом.

– Да уж, сынок, в ловкости и изяществе тебе не откажешь – тут многие позавидовать могут. Через пару лет отпустишь усы и станешь образцовым офицером.

Сирин представила себя с усами и рассмеялась, мужчины тоже улыбнулись, а Ваня от полноты души сгреб татарина за плечи, притянул к себе и расцеловал в обе щеки:

– Рад знакомству с таким бравым молодчиком!

Он смотрел на нее с такой сердечной добротой, что Сирин растрогалась и глубоко вздохнула. Сейчас она могла только поблагодарить Аллаха за щедроты его – он послал ей знакомство с этими замечательными людьми. Попади она в распоряжение кого другого – хоть того же Кирилина, – и жизнь наверняка показалась бы ей адом. Подумав о нем, она поклялась, что не позволит ему во второй раз провести ее так же, как вчера.

3

Встреча с Кирилиным не заставила себя долго ждать.

Сирин вовсе не собиралась сопровождать Тарлова в дом Раскина, но в конце концов капитан убедил ее присоединиться. Едва она вошла в зал, как тут же заметила Кирилина, казалось, он только и поджидал ее, чтобы продолжить свои вчерашние издевательства. Увидев Бахадура, он оскалился и махнул в его сторону:

– Капитан Тарлов, я слышал, вашего татарина возвели в чин прапорщика. Почему же он не носит армейский мундир?

Шишкин, стоявший рядом, привычно подхватил:

– Да! Именно! Своим варварским нарядом этот дикарь оскорбляет честь нашей славной армии!

Сергей смерил обоих злым взглядом и повернулся к Бахадуру. В голубых сапогах из козьей кожи, красных шароварах, собольей шапочке и каракулевом плаще, взамен того, что пострадал в битве на «Святом Никодиме», татарин имел роскошный вид, но драгунского прапорщика он и в самом деле напоминал мало.

Раскин, хозяин дома, видимо, успел уже основательно набраться и говорил не совсем отчетливо:

– Не хочецца мне этт-та признавать, но К-к-кири-лин прав. Прав! Бахад-д-дуру срочно нужен мундир. В таком виде ему никак нельзя п-появиться перед царем и перед губернатором. Апраксин его в порошок сотрет, в порошок… если увидит, вот что я вам скажу!

Сирин застыла, рука легла на эфес сабли, но Сергей мертвой хваткой сжал ее локоть:

– Спокойно, друг мой! Тебе и в самом деле нужен мундир, жаль только, что я сам не позаботился об этом раньше.

Татарское платье было для Сирин частью ее самой, она носила его вовсе не для того, чтобы подчеркнуть свою принадлежность к одному из сибирских народов. А теперь русские хотят отобрать у нее последнее, что связывает ее с родиной. Сирин почувствовала, как ненавидит она эти самодовольные сытые лица вокруг, сердилась она и по другому поводу – зачем позволила уговорить себя прийти сюда.

– Я знаю од-д-ного француцского па-артного неподалеку, уж он-то сошьет нашему та-ра… татарину подходящий мундир, – заикаясь, предложил Раскин. Вокруг раздались возгласы одобрения.

Сергей покачал головой. Французы, конечно, шьют замечательно, но берут уж очень дорого, однако Раскин, отпрыск богатой семьи, как и его приятели, об этом не задумывался. Подхватив Бахадура под руки, они потащили его к двери. Через несколько минут они уже ввалились в мастерскую, оторвав портного от работы. Комната была настолько маленькой, что все они едва помещались в ней. Раскин протиснулся вперед и, надменно задрав голову, обратился к сердитому хозяину:

– Нам нужен мундир для нашего татарского друга, и побыстрее!

Портной увидел, что большинство его нежданных гостей пьяны и соображают с трудом, и испугался – попробуй он только сделать что-нибудь не так, и эти молодцы вмиг разнесут мастерскую, а то и всю квартиру.

– Я готов снять мерку с молодого господина и непременно пришлю мундир, как только он будет готов, – ответил он покорно в надежде, что эта шумная ватага наконец-то уберется из его дома.

Бахадура вытолкнули вперед, Тарлов попросил его снять плащ.

Внутренне содрогнувшись, Сирин послушалась и застыла перед портным, который, вооружившись меркой, принялся за работу. Сейчас ее мошенничество раскроется, думала Сирин и с ужасом ждала, что француз вот-вот произнесет что-нибудь неподходящее и выдаст ее.

Но все прошло гладко. Портной смерил ее затянутую грудь, не заметив ничего необычного. Он тщательно записал все цифры на грифельной дощечке, а затем поинтересовался именем заказчика. Сирин все еще пребывала в оцепенении, а потому ответил за нее Тарлов:

– Бахадур Бахадуров, прапорщик царской армии.

Француз от изумления выпучил глаза:

– Ах, так это вы тот молодой господин, который спас жизнь Его величеству? Это большая честь для меня! – Впрочем, на лице портного читалось, что одной честью сыт не будешь, а потому он решил осведомиться: – Желаете заплатить сейчас или прислать счет вместе с заказом?

– Заплатить? – Сирин нахмурилась. Она вовсе не собиралась тратить деньги, которыми ее когда-то снабдила Зейна, чтобы купить себе русское платье. Это золото предназначалось для возвращения на родину.

Сергей в задумчивости потер переносицу:

– Видите ли, это некоторая проблема сейчас… До сего дня Бахадур не получал ни копейки жалованья. Когда следует оплатить счет?

– У татарина должны быть деньги, иначе остальные заложники не напали бы на него! – выкрикнул Кирилин.

– Возможно, у него и найдется пара копеек на водку, но для того чтобы оплатить работу мастера, этого не хватит.

– Но он не может ходить без мундира! – Кирилин явно радовался тому, что Тарлов и его юный приятель оказались в таком щекотливом положении.

В глазах Степана Раскина заплясали чертики, он, как и остальные молодые офицеры, недолюбливал Кирилина, и вот теперь ему выпал замечательный случай уязвить гвардейца:

– Вы, Олег Федорович, несомненно, правы, Бахадур не может показаться нам на глаза без мундира.

Портной, чувствуя, что дело неладно, принялся причитать:

– Я не могу работать задаром! Ткань стоит дорого, знаете ли, особенно в нынешнее тяжелое время, когда все дорожает. Я уже не знаю, на что мне прокормить семью!

Раскин со смехом похлопал щуплого человечка по плечу:

– Не бойся, получишь ты свои деньги. – Окружающим на мгновение показалось, что Раскин готов заплатить из своего кармана, но тот с ехидной усмешкой повернулся к Кирилину: – Да это же была твоя идея – сшить Бахадуру мундир, тебе, выходит, и отдуваться…

– С чего бы это? – Кирилин посмотрел на Раскина с жалостью, как на душевнобольного.

Но те из офицеров, кто не служил в гвардии его высочества, поспешно ухватились за возможность подложить свинью самоуверенному капитану. Из толпы раздались выкрики в поддержку Раскина.

Кирилин, пылая яростью, уже повернулся и начал было проталкиваться к выходу, но Шишкин схватил его за рукав и зашептал на ухо:

– Не глупите, Олег Федорович! Неужто хотите, чтобы завтра над вами потешались все солдаты Петербургского гарнизона?

– Думаешь, меня заботят эти сплетни? – бросил Кирилин высокомерно, но вместе с тем чувствуя, что попался в яму, которую сам же вырыл Тарлову и татарину. Откажись он сейчас платить – молва об этом еще долго не утихнет, что может сорвать его планы на головокружительную карьеру. Лучше уж сделать хорошую мину при плохой игре и выложить-таки несколько рублей за мундир для чертова татарина – конечно, насмешек и тут не избежать, зато в нем будут видеть доброго малого.

Придя к такому выводу, Кирилин постарался улыбнуться как можно снисходительней и потянулся за кошельком:

– Ну что ж, татарин, думаю, в жизни своей не видел золотого рубля, не то что в руках держал. И вам, Сергей Васильевич, папенька-истопник, думается, тоже наследства не оставил. Так уж и быть, раскошелюсь на пару рублей – авось не обеднею.

Высокомерный тон его подстегнул Раскина. Он подмигнул приятелям и, скорчив озорную рожу, повернулся к Кирилину:

– С одним мундиром каши не сваришь, Олег Федорович. А как же Бахадур обойдется без парадной формы для приемов и смотров? А полевой мундир? – тут понадобится минимум два комплекта! Как вы считаете, друзья?

– Да, точно! Без этого никак! – с энтузиазмом поддакнул Семен Тиренко.

В ярости Кирилин не мог решиться – вызвать обоих на дуэль или для начала отвесить им по паре пощечин. Но офицеры перешептывались все громче, поглядывая на него злорадно и с ехидством. Кирилин понял, что в случае драки на его сторону не встанет никто – три гвардейца, затесавшихся в толпу, сделали вид, будто незнакомы с ним.

– Лучше будет заплатить, Олег Федорович, – настойчиво прошептал ему Шишкин.

Еще несколько мгновений Кирилин боролся с собой, затем отсчитал требуемую сумму, бросил на стол и вышел, кипя от злости. Шишкин кинулся за ним и догнал капитана уже на улице:

– Вы глупец, Олег Федорович! Ну зачем так злить людей? Теперь все будут убеждены, что вы решили отыграться на этом смешном татарском мальчике за то, что не удалось утереть нос Тарлову. Да если бы меня назвали мужелюбцем, я бы обнажил саблю прямо здесь, хоть это и запрещено!

– Да уж, в отличие от этого жалкого отпрыска какого-то истопника, ты, по крайней мере, человек благородный и понятие о чести имеешь. А что касается мальчишки… – Кирилин запнулся. – На татарина мне наплевать. Я рассчитывал задеть Тарлова и разозлить его, чтобы он сам напал на меня, тогда я буду вправе раскроить ему череп.

– Для чего? Неужели только из-за того, что он сын слуги? – с удивлением спросил Шишкин.

Кирилин яростно замотал головой:

– Не в том дело. Проклятое сибирское восстание! Он внушил этому бирюку степному, полковнику Мендарчуку, что он все сделал для подавления бунта, а я, дескать, только бездельничал и пьянствовал. Иначе почему, как ты думаешь, царь принял его в Петербурге, словно своего лучшего друга?

– При следующем царе все переменится! Алексей Петрович вас не забудет. Так стоит ли связываться с этой публикой? Подумайте о будущем – новая заря уже встает над горизонтом. Звезда Петра скоро закатится, а с нею вместе падут и Тарлов, и его дружок татарин.

– Однако эта свинья стоила мне изрядного количества денег! – с сожалением произнес Кирилин.

Шишкин со смехом обнял его за плечи:

– Когда Алексей Петрович станет царем, мы будем купаться в золоте. И что нам тогда эти несчастные несколько рублей?

– С этим не поспоришь. Но с Тарловым я еще посчитаюсь, и с татарчонком тоже, клянусь!