Текст книги "Ханская дочь. Любовь в неволе"
Автор книги: Ине Лоренс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)
14
В следующие дни по лагерю ходили самые дикие слухи, которые каждый рассказчик норовил выдать за подлинную правду. Сирин быстро поняла, что все они отражают не больше чем желания и мечты того, кто их распространял или выдумывал. Крым и Османская империя обещали мягкую зиму и удовольствия, будоражащие воображение солдат. Те, кто хотел идти в Польшу, надеялись провести зиму в кругу если не дружеском, то, по крайней мере, менее чужеродном. Насильственно завербованные солдаты из Германии молились, чтобы Карл поскорее покинул эту бескрайнюю страну и поискал себе цель поближе к их дому. Франция, традиционный друг и союзник шведов, а также Австрия и Англия, которые вели с французами войну за испанское наследство, предлагали Северному Александру золото и земли, чтобы привлечь его на свою сторону. Россия их не интересовала, ибо, как Сирин слышала в Санкт-Петербурге, в глазах европейских держав была так ослаблена, что вряд ли в течение долгих лет окажется способна на что-то значительное.
Сирин не участвовала в этих разговорах. Интуиция подсказывала ей, что шведский король не выберет ни одну из обсуждаемых возможностей. Его лицо было столь сурово, что никто не мог разобрать, о чем он думает, а взгляд бесцветных глаз горел фанатизмом, внушавшим ей страх и заставлявшим искать любые возможности к бегству.
Четыре дня спустя после выступления прискакал вестовой из конного авангарда; влетев в лагерь, он на скаку натянул поводья так, что конь прямо перед королем осел на задние ноги.
– Сообщение от генерала Рооса! К нам приближается большой отряд казаков.
Окружающие ожидали, что король прикажет бить тревогу, но Карл довольно улыбнулся, как человек, чьи ожидания начали сбываться, и хлопнул курьера по плечу:
– Я ждал этого известия. Приветствуйте казаков от моего имени и как можно скорее приведите их ко мне!
Сирин, которая с другими сибиряками последовала за Кирилиным и стояла теперь среди королевских офицеров, услышала облегченный вздох Карла и недоуменный вопрос потиравшего лоб Ильгура:
– Что швед хочет делать с казаками? – Эти слова были произнесены тоном человека, который не может простить потомкам Ермака покорение Сибири.
– Заключить союз, что ж еще? – таинственно улыбнулся Шишкин, как будто знавший все замыслы короля. Было ясно, что Кирилин что-то сообщил ему.
Гвардейского капитана нередко вызывали к Карлу рассказать о положении внутри России, и он должен был знать гораздо больше, чем другие. Теперь Шишкин гордился тем, что он знал, и поглядывал на товарищей сверху вниз.
Ильгур пристал к нему с расспросами, но русский ответил уклончиво и предложил сибиряку самому посмотреть на казаков.
Сирин проскользнула, как обычно, между рядами сбежавшихся солдат, чтобы занять удобное для обзора место недалеко от короля. Вскоре раздались громкие крики, и коротким галопом навстречу войску вылетела группа казаков, вид у них был угрожающий. Кое-кто из солдат схватился за мушкет и приготовился сражаться, но знак короля заставил людей отойти назад и опустить оружие. Когда от толпы незнакомцев отделился один всадник, Карл XII подъехал к казакам и приветственно поднял руку. Предводитель казаков, немолодой человек с чисто выбритым лицом и длинными усами, был одет в роскошный красный плащ, синие шаровары и богатую соболью шапку. Он остановил лошадь рядом с королем и спешился, вынуждая сделать то же самое Карла. Тот приветственно протянул ему руку, но казак распростер объятья и обнял шведа, а затем расцеловал в обе щеки.
– Добро пожаловать, Ваше величество! Рад вас видеть. Задали же вы жару этому проклятому царю, хотя это еще ничего в сравнении с тем, что мы ему вместе устроим в следующем году, – сказал он.
– Кто этот человек? – спросила Сирин у стоявшего рядом Кирилина.
– Это гетман Украины и, как видишь, наш новый союзник. – Голос Кирилина звучал надменно, но было ясно, что капитан пребывает не в лучшем настроении.
Не успела она вымолвить хоть слово, как Карл XII повернулся, представляя войску своего нового гостя:
– Солдаты, приветствуйте нашего друга! Это Иван Мазепа, сейчас гетман, а вскорости – герцог Украины.
Загремело ликующее «арарр» – клич, которым шведы приветствовали друзей. Сирин сделала то же самое, словно и в самом деле была рада, а сама размышляла, что же означал мрачный взгляд Кирилина. Восточная Украина принадлежала Российской империи, однако Мазепа стремился свергнуть господство царя. С этого дня для него не было пути назад: если он не добьется своей цели, царский гнев сметет его. До сих пор гетман числился в Санкт-Петербурге вернейшим подданным и союзником Петра Алексеевича, и его измена могла настолько сильно ударить по царю, что могущество того пошатнулось бы. Эту измену, подумала Сирин, царь не оставит безнаказанной, даже если потерпит поражение.
Карл представил нового союзника своим генералам. Реншильд, Левенгаупт и Пипер были удивлены, но несказанно рады такой нежданной помощи. Шведское войско, завоевав Украину с помощью казаков, найдет провизию и военные запасы во владениях Мазепы.
Последующие дни показали, что появление Мазепы действительно увеличило боеспособность шведов. Его отряд в две тысячи казаков был ничтожно мал на фоне общей численности армии, но само их появление устраняло пораженческие настроения, царившие в армии Карла XII. Солдаты воодушевленно двигались маршем на юг, и песни, умолкшие в последние недели, вновь зазвучали. Теперь они могли смеяться над русскими разведчиками, которые день и ночь крутились вокруг, ведь с казаками Мазепы король получил подвижный отряд, который мог держать царскую конницу на приличном расстоянии.
Хотя украинские казаки действовали быстро, небольшие отряды русских разведчиков вновь и вновь отваживались приблизиться к войску почти на расстояние ружейного выстрела. Однажды под вечер один такой отряд вновь появился рядом с армейским обозом и сопровождал его на таком расстоянии, которое позволяло быстро уйти от преследования. Из обоза вражеские всадники выглядели не больше кошки, но при виде их сердце Сирин забилось быстрее: по масти лошадей и посадке всадников, а скорее интуитивно, она поняла, что это был Сергей и его степные конники.
С какой охотой она выехала бы им навстречу, чтобы вновь присоединиться к своим, но пули шведов выбьют ее из седла прежде, чем она преодолеет половину пути. Ей не оставалось ничего, кроме как просить Аллаха защитить ее друзей и умолять Божию Матерь Казанскую, которой всегда молился Сергей, не забывать его. Мулла в племени не разрешал молиться чужим истуканам, но Сергей был христианином, и просьбы к его святым могли иметь больший вес, чем молитва ее Богу.
Шишкин, который ехал поблизости, скривил лицо при виде всадников:
– Какое бесстыдство так донимать нас! Для чего тогда казаки Мазепы присоединились к нам? Им давно пора отогнать эту свору!
Король Карл, судя по всему, придерживался того же мнения и кивком предложил гетману вывести всадников для сражения. Казаки ускакали, но прежде чем они смогли настигнуть вражеский отряд, тот растворился в лесу. Погода сделала преследование невозможным: низко нависшее небо разверзлось и повалил густой снег.
Карл рассмеялся, когда на его непокрытую голову стали падать хлопья снега, и поднял руку, чтобы привлечь внимание солдат:
– Когда мы разбили русских под Нарвой, погода была еще хуже, и мы шли три дня подряд, не съев ни куска хлеба. Мы разобьем их и на этот раз, я клянусь вам!
– Само собой, Ваше величество, мы зададим русским жару! – крикнул задиристый гренадер и свирепо потряс мушкетом.
– Вот это правильно! – Карл снисходительно кивнул гренадеру и вновь поскакал в голову основной колонны, перед которой в полумиле двигался авангард Рооса. Шведы, привыкшие к суровому климату, радовались снегу, некоторые, словно мальчишки, выбегали на обочину, чтобы поиграть в снежки, и подставляли открытую грудь белым хлопьям. Дочь сибирских степей, Сирин чувствовала наступление долгой суровой зимы с ледяными ветрами, которые убьют любую не готовую к холодам жизнь.
15
Внезапно повернув на юг, шведы сбили своего противника с толку, и русские потеряли их след. Спустя несколько тревожных дней отряду Тарлова удалось обнаружить вражеский обоз, и капитан получил новое задание: выяснить причину неожиданного маневра Карла XII.
Они шли на расстоянии меньше версты от шведов в полной готовности скрыться в подлеске, если враг предпримет попытку атаковать их. В подзорную трубу Сергей наблюдал за марширующими колоннами, которые бодро шли вперед, словно цель их лежала всего в нескольких днях пути.
Число шведов, несмотря на потери главной армии при Головчине и в нескольких мелких столкновениях, было устрашающе велико. Хотя части Левенгаупта были разбиты, уцелевшие пополнили ряды войска. Солдаты провели в походе больше восьми лет, но, казалось, ничуть не устали от бесконечных сражений, хотя кое-кто из ветеранов участвовал еще в войне против Дании и в битве при Нарве.
– Устрашающая картина, не находишь, Сергей Васильевич? – Степан Раскин, недавно присоединившийся к отряду Сергея с пикетом драгун, не скрывал страха перед превосходящим врагом, которого, казалось, ничто не остановит.
Его друг Тиренко содрогнулся:
– Это войско нам никогда не разбить. Может быть, выиграем баталию-другую у генералов Карла, но битву с ним самим мы проиграем!
– Придержите языки! – возмутился Сергей. – Россия до сих пор всегда выстаивала против любого врага, мы еще увидим поражение шведов!
Раскин и Тиренко переглянулись, и их взгляды выразили одно и то же: Сергей был одержим этой войной.
В этот момент к Сергею подъехал Кицак и махнул рукой вперед:
– Там едет С… Бахадур!
– Где? – спросил Сергей и дрожащей рукой направил подзорную трубу в сторону, куда указывал Кицак. Он увидел Бахадура так отчетливо, словно юноша стоял перед ним.
Татарин выглядел изнуренным, он спал с лица, словно его что-то мучило. Грязный кафтан, зияющая на плече дыра – видимо, он был ранен. Внезапно он поглядел в их сторону и как будто в знак приветствия поднял руку, потом ссутулился и взял за повод Златогривого.
Сергей резко обернулся к Кицаку:
– Как считаешь, у нас есть шанс ночью вытащить Бахадура из шведского лагеря?
– Нет, никакого. Это не зазнавшиеся войска Любекера, а солдаты, уже испытавшие на себе зубы и когти русского медведя, они куда бдительнее, чем на Севере, уже потому, что здесь на них смотрит король.
Сергею было ясно, что Кицак прав, и все-таки он не мог отказаться от мысли выкрасть Бахадура у шведов. При этом не было никакой уверенности, что юноша хочет, чтобы его освободили, а вот сам капитан на этом деле может только нажить неприятностей, ничего больше. Кроме того, наступающая зима делала невозможным тайное возвращение в Сибирь. Наконец, потом, когда Бахадур будет искать место для постоя или захочет купить себе еды, его можно будет захватить и увезти. Сергей обдумывал ситуацию так и иначе, и все выходило, что сейчас юноше лучше оставаться у шведов.
– Вы видели тех вон казаков, Сергей Васильевич? – Голос Вани вернул Сергея к действительности, и он повел подзорной трубой, пока не увидел всадников, явно отличавшихся от шведских драгун. Это были украинские казаки и запорожцы. Их предводитель показался Сергею знакомым. Несколько лет назад он видел Ивана Мазепу, и теперь капитан не мог не узнать это в высшей степени примечательное лицо. Сергею показалось, что сердце его сжала ледяная рука, и он осел в седле, бессильно опустив подзорную трубу.
Мазепа предал царя и переметнулся к шведам! Поражение России было предопределено, это ясно как божий день – гетман был одним из самых верных людей Петра Алексеевича, и тот осыпал его гораздо большими почестями и благами, чем любого другого местного владыку. Царь поддерживал его во всем: когда к Петру явился казак, обвинявший гетмана в измене, государь приказал заковать его в цепи и отослать к Мазепе. Смерть этого человека была, по рассказам, страшна и, как теперь понимал Сергей, невыносимо горька. Оказалось, что казак оставался верным слугой царя, тогда как Мазепа, несмотря на все свои заверения в преданности, уже вынашивал измену.
– Чтоб ему провалиться ко всем чертям! – выругался он, горящими глазами глядя на Мазепу. Тот, ничего не подозревая, отдавал своим людям какие-то приказы. Несомненно, речь шла о его степном отряде. Сергей подавил желание еще раз взглянуть на Бахадура, сложил подзорную трубу и быстро спрятал ее в седельную сумку.
– Возвращаемся! Если не хотите, чтобы нас догнали, шевелитесь быстрее, – скомандовал Сергей, вскочил на Мошку и дал ему шпоры. Кицак уже был рядом, переложив поводья в левую руку, он положил правую на приклад карабина и спросил:
– Сделаем ребятам небольшой подарочек?
Сергей покачал головой:
– Нет, это лишнее. Кроме того, новости, которые надо передать царю, чересчур важны, чтобы рисковать ими ради лишней пары зарубок на прикладе. Не беспокойся, твоя громовая трубка еще не раз поразит предателей вроде тех, что у нас за спиной. – Он использовал выражение, которым калмыки называют карабины и мушкеты, поскольку выговорить русские слова им слишком трудно.
Кицак оскалился, поднял карабин и на полном скаку прицелился назад, ударил выстрел, и казак, скакавший рядом с Мазепой, вскинул руки и сполз с седла.
– Проклятие, промазал! – раздосадованно воскликнул татарин.
Раскин восхищенно рассмеялся.
– Но ты же попал?
– Да, но не в того, в кого хотел, – недовольно бросил Кицак и сильно ударил лошадь пятками, чтобы, в свою очередь, не оказаться на мушке у преследователя. Они не проскакали и версты, когда небо потемнело и начался сильный снегопад, так что Сергей даже не видел весь отряд целиком. Перекликающиеся голоса и храп лошадей подсказывали Сергею, что люди следуют за ним. Какое-то время он продолжал сохранять направление бегства, пока не убедился, что снежная буря надежно укрыла отряд от глаз преследователей, а потом сделал крюк. Все более густая метель была его союзницей: она тотчас же заметала следы подков. Несколько раз сменив направление движения, они могли быть уверены, что казаки не настигнут их, даже если захотят.
Затем они так быстро, как позволял падающий стеной снег, двинулись к месту, где можно было ожидать появления русских передовых постов. Сергей не мог затягивать с отправкой донесения, но все-таки приказал беречь лошадей: опасность наткнуться на предателей украинцев или рыскающих в поисках поживы шведских драгун по-прежнему сохранялась.
16
Отряд Сергея достиг расположения русских войск возле деревни Прудки на Смоленской дороге. Как он и надеялся, там же был и царь, прибывший на совещание с генералами Меншиковым и Репниным. Когда караул доложил о прибывших, все трое, несмотря на сильный снегопад, вышли встречать отряд.
– Вы нашли проклятых шведов? – спросил царь, прежде чем Сергей успел отдать честь.
Капитан ответил незамедлительно:
– Да, Ваше величество. Они движутся маршем на юг, намереваясь зимовать на Украине.
Меншиков недоверчиво фыркнул:
– На Украине? И что они там надеются получить, кроме кровавых соплей? Казаки Мазепы зададут им трепку.
– Этого-то, к сожалению, не случится, – ответил Сергей, совершенно забывая о почтении, которое обязан питать к высшему военачальнику и лучшему другу царя, – Мазепа перешел на сторону шведов.
– Бред! Я в это не верю. – В голосе Петра прозвучала неприкрытая угроза.
– К сожалению, это правда, Ваше величество. Я был совсем рядом со шведским обозом и, без сомнения, узнал гетмана, с ним две или три тысячи казаков, – ответил Сергей.
Какое-то время было слышно только тяжелое дыхание царя, и Сергей видел, как глаза у него от ярости наливаются слезами. Наконец Петр утер лицо рукавом и заскрежетал зубами так, что у присутствующих пробежал холодок по спине.
– Надо было прислушаться к тем, кто называл Мазепу предателем! Но он принес мне присягу на священном знамени украинского казачества, и я ему слепо доверился. Он еще горько пожалеет, что нарушил клятву! Теперь мне ясно, что задумал Карл: он хочет дойти до Батурина, чтобы пополнить припасы в столице гетманства, а ведь все эти запасы Мазепа приобрел по моему приказу на мои деньги и на моих мануфактурах. Нет, они не должны попасть в руки шведов! Меншиков! – крикнул царь и, круто повернувшись, столкнулся с князем чуть ли не лицом к лицу. – Алексашка, вели трубить сбор драгунам и скачи на юг. Не допусти, чтобы украинские казаки и запорожцы присоединились к изменнику Мазепе, иначе Россия погибнет.
Меншиков коротко кивнул:
– Если смогу помешать, новые казаки к Мазепе и Карлу не перебегут. Дозволь ехать, и я сделаю все возможное.
– Я думал, ты уже уехал! – Несмотря на всю сложность ситуации, Петр не упускал случая пошутить.
Он безрадостно улыбнулся и хлопнул Сергея по плечу:
– Ты все правильно сделал, Тарлов! Я рад, что когда-то согласился с Меншиковым и твоя голова все еще при тебе. Теперь поешь и отдохни, а рано утром поедешь с ним на юг спасать Украину для России.
– С охотой! – гордо ответил Сергей. Идя в сторону лагерной кухни, он невольно задавался вопросом: что же произошло в тот день, когда его сначала арестовали, а потом напоили?
Часть 7
Полтава
1
Сирин посмотрела вниз на укрепленный город, несколько недель бедствовавший в кольце осады, и уже не в первый раз спросила себя: неужели Карла наконец-то покинуло его сказочное везение? На складах за укрепленными стенами было все, в чем шведы испытывали столь острую нужду, начиная с продуктов и пороха и заканчивая мундирным сукном и обувью. До сих пор русские ожесточенно оборонялись, делая все, чтобы доверенные им военные запасы не попали в руки врага.
Раздался залп одного из шведских осадных орудий, звук оказался неожиданно слабым и глухим – даже осажденным стало очевидно, что пороху, еще оставшемуся у шведов, зима не пошла на пользу. Звук всколыхнул в Сирин воспоминания о событиях последних шести месяцев. Она поежилась и поблагодарила Аллаха и Богородицу, которой молился Сергей, за то, что пока еще жива.
К началу зимы шведы еще верили, что идут в дружественную страну, в которой их встретят как союзников и друзей, – это заблуждение для многих оказалось смертельным. Сирин вспомнила потрясение в глазах генералов и каменное лицо Карла, когда они увидели дымящиеся развалины Батурина. Вовремя бежавшие и потому спасшиеся от истребления жители рассказали гетману, что князь Меншиков внезапно напал на город с большой армией, не оставив им времени на организацию сопротивления. И, вместо того чтобы укрепиться в Батурине, русский генерал приказал своим людям забрать с собой все, что можно было увезти, а город предал огню.
Солдаты исполнили приказ со всей тщательностью, к которой их приучил царь, и ушли за несколько часов до появления шведов. Несмотря на охватившую его ярость, Карл запретил своим генералам преследовать русских – их конные отряды были мобильнее его кавалерии, а он не желал разделять армию и жертвовать часть сил на бесплодное преследование.
Сначала король счел маневр русских только дерзким выпадом, но последовавшие за этим недели и месяцы превратились для шведской армии в непрекращающийся кошмар.
Наступившая зима оказалась необычайно суровой, и Сирин не раз приходилось отбиваться от желающих присвоить ее теплую шинель, дело дошло до вооруженных стычек – так, она убила одного шведа и одного из людей Кирилина.
Запасы продовольствия в шведском войске подошли к концу еще во время марша на Украину, в лагере царил голод: съели все, что хоть как-то годилось в пищу. В конце концов солдаты стали варить даже кожу своих сапог, заматывая ноги тряпками. У многих отмерзали пальцы, у других – уши и носы, а кое-кто потерял свою мужскую гордость. Тысячи пали от болезней, голода и упадка сил, большинство же погубили холода.
Сирин пришлось применить все навыки и знания дочери степи, чтобы избежать смерти от голода и холода. Еще ребенком она узнала, как отыскать место, где снег не так глубок, и выкопать оттуда съедобные корешки и клубни. Но прошло немного времени, и этому научились многие – ей приходилось отыскивать все новые и новые источники пищи. Сирин ела мох и кору деревьев, научилась разрывать замерзшую землю в тех местах, где она трескалась от холода, добираясь до зимних запасов, сделанных полевками и сурками. Порой ей удавалось застать и само животное в его «кладовке», а в разрытой земле попадались личинки и черви. Девушка плела простые силки, которыми ловила мышей и мелких лесных животных, или просто вытаскивала их из нор и тут же на месте съедала сырыми, – приносить добычу в лагерь, полный голодных мужчин, было рискованно. Так ей удавалось питаться лучше, чем шведы или люди Кирилина, из которых погибли почти треть. Ильгур и оба его лучших друга тоже питались более или менее неплохо: Бедр проявлял необычайную находчивость, обеспечивая едой их и себя.
Возможно, зима унесла бы меньше жизней, думала Сирин, если бы Карл не медлил поставить войско на зимние квартиры. Несмотря на холода, он неделями водил войско по занесенной снегом стране, надеясь, что казаки, как обещал Мазепа, взбунтуются против царя и снабдят его припасами. Но вместо этого украинские города закрывали перед ним ворота, а на равнине прятались сами и прятали свои припасы от его войск. Король слишком поздно понял, что так не может продолжаться дальше. Солдаты рассказывали, что король впервые осознал всю серьезность положения, когда во время обхода караулов натолкнулся на гренадера, который не отсалютовал ему. На окрик солдат не отозвался, и разъяренный король нанес ему мощный удар – солдат упал как подкошенный, только в этот момент Карл и его спутники поняли, что гренадер просто замерз на посту.
Сирин отбросила воспоминания и снова посмотрела на город, на башнях которого, словно в насмешку над шведами, развевалось царское знамя. Гарнизон крепости был смехотворно мал в сравнении с сильной, несмотря на все потери, шведской армией, но у осаждающих больше не было пороха, а без артиллерии проникнуть за стены города было невозможно.
Попытка глубокой ночью взорвать ворота, заложив у подножия стены бочонок с порохом, потерпела крах: порох не загорелся, а защитники теперь с удвоенной бдительностью следили, чтобы шведы не приближались к надвратным башням.
Ильгур подошел к Сирин и сплюнул в сторону города.
– Эй, Бахадур, что так уставился? Думаешь, от твоего взгляда стена рухнет?
Сирин скривила рот и подбоченилась:
– Мои взгляды помогут не меньше, чем шведские пушки.
– Ты прав, нет никакого смысла и дальше осаждать Полтаву. Шведы не могут штурмовать город – их солдаты полягут на склонах от картечного огня. Пороха для пушек нет. Голод продолжается, у русских и казаков за стенами припасов куда больше, чем у нас. Королю уже давно следовало бы отвести войска в Османскую империю или в Крым, чтобы перевооружиться и возобновить войну против царя совместно с турками и татарами, – болтал Ильгур, повторяя то, о чем говорили шведские офицеры, когда короля не было поблизости. Сказать Карлу правду в лицо никто не осмеливался с тех пор, как он разжаловал советника, высказавшего свои соображения при свидетелях. Швед хотел одолеть Петра своими силами, не желая ни с кем делить славу.
Сирин выпятила нижнюю губу:
– Предложи это королю.
Ильгур ответил крепким русским ругательством, которому он выучился у гренадеров Кирилина, от таких слов любая женщина покраснела бы, но Сирин только головой покачала и спросила себя, почему мужчины становятся такими грубиянами, когда у них что-то не удается.
– Меня послали за тобой, – неожиданно сказал Ильгур. – Кирилин вернулся от короля и намерен поговорить со всеми нами.
По лицу сына эмира Сирин заметила, что разговор их предводителя с королем, видимо, окончился не слишком успешно, и ей стало любопытно, о чем намерен говорить Кирилин, поэтому она пошла вслед за Ильгуром в отведенную им часть лагеря.
Рота Кирилина уже насчитывала менее пятидесяти человек, но, по крайней мере, с ними уже обращались как с союзниками, а не как с пленными. Им вернули оружие, и все они, в том числе и сибиряки, приступили к нормальной полевой службе. Ильгур стал унтер-офицером, а Сирин и здесь получила чин прапорщика. Впрочем, равные в чине русские поглядывали на нее с ревностью, недовольные тем, что Кирилин включил татарского мальчишку в узкий круг доверенных людей. Но для Сирин такое почти фамильярное обращение бывшего гренадерского капитана было не признанием, а лишь еще одним источником неприятностей – ежедневно ей приходилось выслушивать пьяную болтовню человека, все больше внушавшего ей отвращение.
Кирилин был не единственным, кто ни часу не оставался трезв, – в лагере было более чем достаточно спиртного, чтобы обеспечить всех. Это был не аквавит, которому шведы приписывали медицинские свойства, а русская водка – не так давно отряд фуражиров обнаружил плохо замаскированный тайник с большим количеством бутылок, и голодные солдаты напивались с самого утра, весь день шатаясь по лагерю. Однако большую часть добычи присвоили себе офицеры, и с дисциплиной в шведском войске стало совсем плохо. Сирин была уверена, что тайник, слегка лишь прикрытый хворостом и тающим снегом, был оставлен специально, чтобы его обнаружили: в интересах русских было использовать любые средства для борьбы с врагом.
