Текст книги "Повесть о Сарыкейнек и Валехе"
Автор книги: Ильяс Эфендиев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
В обеденный перерыв из конторы я позвонил Мурадзаде.
– Здравствуйте, товарищ Мурадзаде. Говорит Валех...
– А-а, герой Валех? – шутливо приветствовал он меня. – Здравствуй, здравствуй. Как дела?
– Спасибо, все в порядке. Но...
– Что-нибудь опять случилось?
– Нет-нет, не беспокойтесь, – успокоил я его. – Никакого скандала.
Он рассмеялся и облегченно вздохнул – так мне, во всяком случае, показалось.
– Слушаю, – сказал он.
– Помните наш разговор?
– Неужели решился?
– Да.
– Хочешь юристом стать?
– Да, хочу.
– Прекрасно. Как говаривали наши отцы: куда желание, туда и цель. Очень хорошо. Сколько лет ты работаешь на стройке?
– Без малого два года.
– Бери характеристику с места работы. Мы дадим свою характеристику. И – с богом! Договорились?
– Да.
– Твоя невеста останется на стройке?
– Нет, она тоже будет поступать. На физико-математический.
– Добро. Как приедете в Баку, сразу дайте о себе знать. Договорились?
– Да. Большое спасибо, товарищ Мурадзаде. До свидания!
После разговора с Мурадзаде у меня будто крылья выросли. Но мне предстоял еще один разговор. С Сарыкейнек. Я верил, что она согласится со мной. Но знал – разговор будет нелегкий.
Так оно и произошло.
Собственно, к этому разговору внутренне она давно была готова. И все же...
– А поступим? – первое, о чем спросила она.– Ведь ты знаешь, поступить в институт в наши времена...
– Как раз в наши времена можно! – оборвал я ее.– Если в этом году не выдержим экзаменов, попытаем счастья в следующем году... Не такие уж мы старые.
– А если экзамены сдадим успешно, но... Ты понимаешь, о чем я говорю? Ведь обидно будет! И ничего тут fre поделаешь, ты сам понимаешь. – Она улыбнулась. – это посложнее, чем драка с вооруженными бандитами!
– Ты имеешь в виду блат? Был у меня, был об этом разговор с Мурадзаде. Так он, знаешь, отругал меня за такие мысли. Единственное, что от нас требуется экзамены сдать... Поняла?
Она кивнула. Помолчала. И задала следующий вопрос, которого я ждал:
– Ладно. Предположим, поступили. А где жить будем? Опять в общежитии? Я в одном, ты в другом.., Сколько можно? – У нее дрогнул голос.
– Снимем квартиру, – быстро ответил я, боясь, что она расплачется. – И товарищ Мурадзаде поможет...
– Сколько он может помогать нам... – горько улыбнулась она. – Не маленькие.
– Прекрасно. Я буду учиться и работать. А ты – учиться и вести домашнее хозяйство.
– А свадьба? – тихо спросила она, опустив голову.
– Справим скоро. Подумай, те деньги, что мы отложили на свадьбу, понадобятся нам на первых порах в городе. Ой как понадобятся! Потому не будем замышлять ничего грандиозного. Соберемся вечерком в кругу друзей...
Она молчала, крепко сжав мне руку.
– Чем говорить "мус... мус", лучше сразу сказать: "Мустафа"! В этом мире надо быть решительным, – продолжал я. – До каких пор мы будем связывать нашу свадьбу с получением квартиры, с мебелью...
– А может, мы поступим на заочное отделение? – сделала она последнюю робкую попытку. – Будем учиться, как Сарвар. А то, знаешь, мне жалко расставаться с этими местами. Я к ним так привыкла.
– Не в Америку же мы переезжаем! Сюда мы еще вернемся!.. Ну, а что касается заочного обучения, то, по-моему, если учиться, то учиться как следует. Без перерывов и отлучек... Того же мнения придерживается, между прочим, и Сарвар. Если бы не семья дяди, которой он помогает, он бы давно, по его словам, переехал в Баку и поступил на очное отделение...
Она молчала. Я взял ее за плечи, притянул к себе, посмотрел ей в глаза.
– Что с тобой, Сарышка? Раньше ты была не из тех, кто дует на воду, прежде чем отпить...
– Признаться, Валех-джан, боюсь я. Боюсь перемен. .. После того, что произошло с тобой, когда ты и уехал-то совсем недалеко – в совхоз Сабира... Думаю, не дай бог, опять попадем в какую-нибудь историю, Баку – город большой. .. чужой.
– Ах ты, глупышка моя! – от души рассмеялся я.– Все будет в порядке. И с каких это пор Баку стал для пас чужим?
– Здесь мы с тобой в родной семье. Ко всему привыкли.
– Привыкнем и там!.. Мы же с малолетства приучены к Незнакомым людям. Сколько, помнишь, воспитателей сменилось у нас в детдоме, пока мы выросли?! Не кисни, Сарыкейнек, дорогая. Поехали! Все, поверь, будет хорошо!
.. .И вот позади последние дни, проведенные в поселке. Сборы в дорогу. Позади прощание со скалой Амира, с нашим "зимним дворцом", с Гюллюбеим-халой, которая всплакнула по случаю нашего отъезда, – впервые я видел эту славную веселую старушку в слезах...
.Мы на вокзале. Заняли свои места в вагоне. Вот-вот поезд тронется.
– Ребята, берегите себя! – кричит за окном вагона Сарвар. – Друг друга берегите... Валех, ты малость вспыльчив, водится такой грешок за тобой. Поспокойней будь там. Не лезь в драку!..
– Смотрите, без нас не обмывайте студенческие билеты, – машет рукой Придира Зейнал. – И новоселье без нас не справляйте!
– Ребята, город есть город... Если что понадобится– пишите. Обязательно пишите! – кричит Эльдар.
Поезд трогается. Какое-то время они все трое идут рядом с движущимся вагоном, потом бегут. Платформа кончается, и они остаются позади. Поезд набирает скорость. Вагонные колеса все быстрее, быстрее постукивают на стыках,
ЧАСТЬ II
Глава восьмая
НАШИ ГЕРОИ ПОСТУПАЮТ В ВУЗ
Валех
Не охотник я до всяких нежностей, но расставание со стройкой, со скалой Амира, с говорливой речкой и лесом, начинающимся сразу же за поселком, неожиданно оказалось тяжелым. Я видел, как Сарыкейнек переживает, и крепился, старался не показывать своих чувств.
Больше всего огорчало расставание с машиной. С товарищами по стройке я еще мог переписываться, мог разговаривать по телефону, видеться с ними и в Баку, С машиной – мне так казалось – прощался навсегда.
Получив расчет, я отвел машину в гараж, вымыл до блеска. Мыл и приговаривал про себя: "Моя верная и послушная, сколько я гонял тебя по горам-долам! И ни разу ты не подвела меня, не опозорила перед друзьями-товарищами, не оставила посреди дороги..."
Казалось, могучий "КрАЗ" слышит мои слова, понимает, что происходит в моем сердце.
Каналья Кериш из соседней бригады, увидев, с каким старанием я драю машину, сострил:
– Что, руль никак не отпускает от себя?
Но я так глянул в его сторону, что Кериш прикусил язык. Знал мой характер.
Еще, кажется, только вчера, когда из-за предательского наговора я оказался в тюрьме, мне так хотелось вернуться к ребятам, на стройку, в родные горы. Вернулся. А теперь – новая разлука. Нас ждал Баку.
Каково-то будет нам в большом городе, среди незнакомых людей?
Да... Поезд мчался, бодро постукивали колеса на стыках. И мне не сиделось на месте. Я то подходил к окну и, насвистывая, смотрел на пробегающие мимо поля, то садился рядом с Сарыкейнек, говорил ей что-то забавное, легкое. Сарыкейнек пыталась казаться беззаботной, но это ей мало удавалось.
– Послушай, – наконец взорвался я, – не в Исфаган едем, за тридевять земель. Хватит вздыхать! Не то... Не то закажу сейчас музыку вот этому зурначи. Пущусь в пляс прямо здесь, в купе.
А в нашем вагоне ехал зурначи, чтобы не соврать, килограммов за сто, в мохнатой шапке и сапогах, и с ним худущий, с выступающими на шее жилами барабанщик – бубнист.
Увидев надутое лицо зурначи, Сарыкейнек весело рассмеялась.
Вообще-то по натуре она была жизнерадостной, не из тех, кто унывает и сетует на трудности. И все же... женское сердце... Да и события последних месяцев вызвали излишнюю настороженность и нервозность. Понимая все это, я пытался как-то расшевелить, вырвать ее из этого состояния.
– Ты видела, как Мурадзаде влепил этим мерзавцам? – -говорил я о бывшем председателе колхоза Меджидове и бывшем следователе Юсифове. Закон для всех один...
– Конечно, – соглашалась Сарыкейнек. – Но ведь пока суд да дело, и нам досталось. Сколько ты хлебнул всего, сколько я наволновалась...
– Выходит, надо спрятаться, как черепаха под свой панцирь, и всего на свете бояться? -возражал я.
– Не за себя боюсь...
– Не за меня ли? Вот еще выдумала! Ты меня в мельничные жернова сунь вывернусь живым.
.. .Прямо с вокзала мы поехали к тетушке Джейран.
Договорились между собой, что вещи пока оставим у нее и пойдем в институтское общежитие. Ну, а если поступим, снимем комнату подешевле где-нибудь на окраине.
Но тетушка Джейран решила иначе.
– Никаких общежитии! – сказала она. – Только этого еще не хватало! Живите у меня.
Сколько мы ни отказывались, не помогло.
– И не стесните вы меня вовсе. Я в разъездах, квартира все равно пустует. Располагайтесь. Ребята вы славные. И мне будет с кем поболтать.
Говорилось все это искренне, от чистого сердца.
Мы и остались.
– Ну, чувствуйте себя как дома. А я поехала, – сказала тетушка Джейран, собираясь в рейс.
.. .Весь день провели мы в счастливом безделье.
Сарыкейнек хлопотала на кухне, нарезая хлеб, разливая чай, раскладывая еду по тарелкам. А я смотрел на нее и насмотреться не мог. Так все выходило у нее ладно да ловко.
А потом сидели, беспечно болтая о том о сем. И конечно, о нас самих. Поступим ли мы в институт или нет, а если поступим, то как будем жить? Ведь придется и учиться, и зарабатывать на жизнь...
– Может, сходим к Мурадзаде, – предложила Сарыкейнек. – Посоветуемся.
– Давай, – согласился я.
.. .Секретарша Мурадзаде, хорошенькая Говхар, встретила нас как старых друзей.
– У товарища Мурадзаде посетители, – сказала она. – Посидите немного.
Я достал папиросы, закурил. А Говхар, слышу, шепотом выспрашивает у Сарыкейнек, как мы устроились и была ли у нас свадьба...
– Добро пожаловать! – Мурадзаде вышел нам навстречу, поздоровался за руку сначала с Сарыкейнек, потом со мной. Усадил за приставной столик, сам сел рядом.
"Вели бы себя все вот так, просто, уважительно",– подумал я.
Товарищ Мурадзаде справился о нашем самочувствии, спросил, как подготовились к экзаменам, где живем...
– У тетушки Джейран? Передайте ей привет. Звоните после каждого экзамена, ладно?
.. .Когда мы вышли на улицу и влились в толпу по-городскому озабоченных, спешащих куда-то людей, мне показалось, что эти люди и сам город давно нам знакомы, будто мы родились и выросли здесь.
Баку я всегда любил. Часто думал о нем, о его бесконечных улицах, о море, набережной.
Но сегодня, пожалуй, впервые почувствовал себя в этом городе своим.
Взявшись за руки, мы долго бродили в пестрой толпе. Потом сдали документы – она в строительный, я – в университет, на юридический факультет. Уставшие, но довольные сделанным делом, вернулись домой.
.. .Настал первый день экзаменов.
Только-только мы разместились в аудитории, как преподаватель, смуглолицый, высокий мужчина, внимательно посмотрел на меня и очень громко спросил:
– Как фамилия? Я назвал себя.
– Откуда? Я сказал.
– Работал шофером самосвала? – переспросил преподаватель.
– Да, шофером.
– Что-то лицо знакомо. Уж не в газете ли видел я твой портрет?
– Было такое.
– Передовик?
– Работал неплохо. Но отметили по другому случаю. Я бандитов задержал.
– Бандитов? – переспросил преподаватель так, что все в аудитории уставились на меня. – А-а, припоминаю. .. Восемнадцатилетний шофер задержал двух рецидивистов, разоружил их и сдал властям. Статья, кажется, называлась "Случай в лесу"...
– Так это он? – с интересом переспросил второй педагог, принимавший экзамен.
А третий подозрительно сощурился:
– И что же, все так и было, как описано в газете?
– да – ответил я. – А вы что, газетам не верите?
Смуглолицый расхохотался. А третий педагог недобро покачал головой.
Зря я резко ответил, мелькнуло в голове. Как-никак экзаменатор... В груди вдруг поднялось смутное беспокойство.
Но когда объявили тему сочинения, я разом успокоился. Предстояло писать о Вагифе. С детства я горячо люблю Вагифа, многие его шошмы знаю наизусть...
Смуглолицый преподаватель расхаживал между рядами, посматривал в наши листки. Остановился возле меня. Наклонился и неожиданно тихо сказал:
– Здесь запятую пропустил, – и показал, где.
Не знаю, что меня удивило больше: то ли, что смуглолицый, оказывается, умеет говорить тихо, то ли, что он хочет помочь мне... Впоследствии я часто вспоминал этого доброжелательного, приветливого педагога.
В строительный институт я подоспел вовремя. Сарыкейнек как раз только что сдала сочинение и вышла в коридор.
– Ну как?
– Думаю, что справилась, – ответила она и поплевала через плечо. – Попался роман "Меч и перо". А это, сам знаешь...
Еще б не знать! Исторический роман Ордубады мы читали вслух долгими зимними вечерами. А потом Сарыкейнек еще пересказывала его содержание тетушке Гюллюбеим.
Наши сочинения оценили на "отлично"...
От экзамена к экзамену мы подходили все ближе и ближе к цели.
И вот позади последний день испытаний. Мы посту* пили!
Сарыкейнек радовалась бурно, открыто, я же старался быть сдержанным, невозмутимым.
– Ты что, не рад? – спрашивала Сарыкейнек. – Мы ж поступили, понимаешь! Стали студентами!
– А что тут особенного?
– Как что?! Ты же видел, сколько ребят срезалось! А мы...
Конечно, все это была бравада, и я был бесконечно благодарен судьбе, которая наконец повернулась к нам лицом. Но... есть в моем характере черта, странная и мешающая мне порой воспринимать яркие краски жизни, а именно: никакой успех, даже неожиданный, не приносил мне полного удовлетворения. Очень скоро он начинал казаться мне обычным, само собой разумеющимся фактом. Так со мной было тогда, когда я справился с таким опытным борцом, как заведующий хозяйством стройки. И тогда, когда поверг толстопузого Меджидова. И когда одолел рецидивистов в лесу... Единственным исключением была, пожалуй, Сарыкейнек. Ее любовь всегда обогревала и радовала меня.
Только после того как увидели свои фамилии в официальном, заверенном печатью списке принятых, дали телеграмму ребятам на стройку.
А потом прямым ходом к Мурадзаде.
– Молодцы! – сказал он, одаривая нас улыбкой. – Теперь пора и устраиваться. В городе... Могу помочь с общежитием.
– Опять общежитие? Нет! – решительно сказала Сарыкейнек.– Хотим снять комнату.
– А по карману ли? Мы промолчали.
– Вот что... – Мурадзаде устало потер виски, дел у него, судя по всему, хватало и без нас. – Вместо общежития, по-моему, можно выхлопотать комнатку. Временно. И не в новом доме, а из освобожденного фонда.
– Вот бы хорошо! – воскликнула Сарыкейнек. – Да хоть последнюю развалюху!
– Не спешите, – прервал ее Мурадзаде. – Может, я и ошибаюсь. Тут все должно быть по закону. Надо уточнить, что да как. Кажется, нужно ходатайство министерства, характеристики... Позвоните мне завтра... в конце дня.
Мурадзаде – человек слова. Узнал, поговорил, направил к начальнику горжилуправления Саламову. И посоветовал:
– Валех, ты человек обидчивый, горячий. А квартира – дело хлопотное. Если придется походить, не сердись, Ладно?
Я обещал с легким сердцем. Подумаешь, пустяки!
Знал бы я, как непросто будет сдержать это мое обещание.
Глава девятая КАК САЛАМОВ ДАЛ НАМ КВАРТИРУ
И вот мы в управлении.
В приемной Саламова оказалось многолюдно. Секретарша, вызывающе одетая блондинка, не обращая внимания на посетителей, красила губы.
– Можно пройти к товарищу Саламову? – спросила Сарыкейнек.
Секретарша не ответила. Я не выдержал:
– Разве не к вам обращаются?
Секретарша бросила на меня быстрый взгляд, отложила зеркальце, посмотрела еще раз.
– А Саламов занят.
– Когда освободится?
Секретарша пожала плечами и, достав пилочку, занялась ногтями.
Все, кто находился в приемной, молча наблюдали за тем, как она орудовала пилкой. У посетителей были покорные, потные лица и застывшие глаза.
Подождав немного, я снова подошел к секретарше, которая, достав конфеты, собралась пить чай.
– Нас направили к товарищу Саламову, вы понимаете? Товарищ Мурадзаде...
– Мы счастливы! – усмехнулась секретарша, не дослушав. – Но начальник занят. Вон, все ждут.
Я невольно обернулся и посмотрел на сидевших здесь бог знает сколько времени людей. Их лица показались мне еще более жалкими. Нет, ждать покорно и терпеливо, как они, я не мог.
Взяв Сарыкейнек за руку и не обращая внимания на блондинку, я открыл дверь кабинета.
Саламов, оплывший, грузный мужчина, говорил по телефону, судя по игривому тону – с женщиной.
"Ну и ну, – поразился я. – До чего человек этот похож на Меджидова!.."
Тут товарищ Саламов увидел нас.
– Чего лезете? – рявкнул он, прикрыв трубку ладонью.
– А вы потише, – ответил я. – И не лезем, товарищ Меджидов, а входим.
– Какой Меджидов, а?
– Извините, я оговорился. Нас направил товарищ Мурадзаде.
– Как ваша фамилия?
– Валех Эйваз оглы.
– А... – Саламов сбавил тон. – Товарищ Мурадзаде, верно, звонил... – И с улыбкой, адресованной то ли нам, то ли кому-то на другом конце провода, Саламов сказал в трубку: – Извини, у меня посетители.
Положив трубку, Саламов оглядел нас – сначала Сарыкейнек, потом меня.
– Где стоите в очереди на квартиру?
– В поселке строителей, – ответил я и назвал поселок.
– Ну и езжайте к себе. Мы-то при чем?
– Но речь идет о временном жилье, – напомнил я.– Вместо общежития... Товарищ Мурадзаде сказал: в порядке исключения так делают. По ходатайству Министерства строительства. Он вам звонил...
– Ах, да. Припоминаю, – улыбка снова показалась на мясистом круглом лице Саламова. – Верно, я обещал помочь. Но пока у меня ничего нет, да и документы на вас не пришли... Загляните дня через три.
.. .Через три дня мы снова были в кабинете Саламова.
– Слушаю вас, – сказал он холодно.
– Наши документы еще не получены?
– Какие документы? – Саламов говорил так, будто видел нас впервые.
– Ходатайство из министерства, характеристики...
– Какие характеристики?
– Послушайте, – взорвался я, – вы что, не узнали нас? Вам звонил Мурадзаде, помните?
– Ах, товарищ Мурадзаде,– прищурился Саламов.– Тут, знаете, столько народу ходит... Строят, строят, а все не хватает... – Саламов помолчал. – Так что же вы хотите?
– Как что? – удивился я. – Квартиру.
– Квартиру? – хмыкнул Саламов. – Москва не сразу строилась. Не месили, не лепили, готовое на дороге нашли... да еще кусок пожирнее выбираете?
– Если дадите пожирнее, не откажемся, – сказал я как можно более спокойно.
– Ну, а что касается "месить-лепить", то с помощью вот этих рук не один жилой дом построен! – Глаза Сарыкейнек загорелись гневом.
– Вот этих? – Саламов ухмыльнулся и хотел было взять руку Сарыкейнек в свои жирные ладони. Но Сары-кейнек, покраснев, отшатнулась.
_ Вот что... – нахмурился я. – Не принимайте нас за деревенских дурачков. Если не собираетесь помочь, так и скажите. Тогда мы снова обратимся к товарищу Мурадзаде.
_ Зачем сердишься, юноша? – сладко улыбнулся Саламов. – Ночей не сплю, думаю, как бы вам помочь. А вы, простите, кем приходитесь товарищу Мурадзаде?
– Никем.
– Ну да? – не поверил Саламов. – Иначе зачем же он хлопочет за вас?
– Очевидно, потому, что мы того заслуживаем, – ответила Сарыкейнек. – Вы спросили, я отвечаю. С товарищем Мурадзаде не состоим ни в каких родственных отношениях, мы – рабочие со стройки. Приехали в Баку по направлению министерства. Как нам сказали, имеем право на жилье...
– На общежитие, – сказал Саламов.
– В общежитии уже пожили, хватит. К тому же мы хотим пожениться...
– Ах, вы еще не женаты? – Саламов опять глянул на Сарыкейнек.
– Поженимся, как только узнаем, что квартира есть. Теперь вам все понятно?
Не обидевшись на мой резкий тон, Саламов достал платок, вытер пот с жирного лица.
– Сейчас у меня нет ничего подходящего. Зайдите дня через три.
– Через три дня в котором часу? – спросил я.
– А ты пунктуальный, – ухмыльнулся Саламов. И добавил: – В двенадцать.
Когда мы вышли, Сарыкейнек вдруг рассмеялась:
– Вспомнила, как ты Саламову сказал – "товарищ Меджидов". У него от удивления аж глаза полезли на лоб.
– Я нарочно.
– Я так и поняла. Чтобы сбить спесь... А он и вправду на Меджидова похож.
– Боюсь не только внешне.
– Ты так считаешь?
– Не видишь, как он себя ведет? Люди толкутся в приемной, он в это время любезничает по телефону.., Одного не пойму, отчего эти люди терпят такое обращение с собой? Почему не ворвутся к нему в кабинет и не зададут ему перца?
– Все просто. Боятся, Саламов рассердится, не даст квартиры, – с женской рассудительностью объяснила Сарыкейнек.
.. .Вечером мы пили чай на балконе. Квартира тетушки Джейран была на четвертом этаже, и с балкона открывался прекрасный вид на город.
Звезды, высыпавшие на небе, казалось, переглядывались с огнями города. Пунктирно тянулись уличные фонари, обозначая линии улиц. Вдоль этих линий двигались огоньки машин. Огни светились и в море. Желтые, зеленые, красные блики дрожали на волнах. С моря дул ровный прохладный ветерок, приятный после дневного зноя.
Сарыкейнек смотрела в сторону подсвеченной прожекторами Девичьей башни. Чувствовалось, что мысли ее блуждали где-то далеко-далеко.
– Валех, послушай,– сказала она наконец. – А интересно, насколько легенда о девушке, дочери хана, которая бросилась с башни и разбилась, достоверна?
– Легенда есть легенда, – ответил я. – Разве может отец влюбиться в собственную дочь? Случись такое, будь этот человек не ханом – самим шахом, народ растерзал бы его.
– Ну, а башню-то зачем построили?
– Затем же, зачем построили крепость Эрк, Шушинскую крепость. Защищаться от врагов.
Мы помолчали, глядя на вечерний город.
– Случись кому из наших предков ожить, да прийти в жилищное управление, да увидеть всех этих безмолвных просителей квартир у кабинета Саламова, он не поверил бы своим глазам. Ведь, столкнувшись с несправедливостью, наши предки не трусили, а брались за меч.
– Положим, – заметила Сарыкейнек, – твой оживший предок мог увидеть не только недотеп у дверей бюрократа, но и тебя, Сарвара, товарища Мурадзаде, тетушку Джейран. При этом он не огорчился бы, а совсем наоборот...
Что говорить, по душе мне пришлись эти слова моей рассудительной невесты. Наши предки действительно не унесли с собой в могилу всю свою храбрость, стойкость, мужество.
Через три дня, ровно в двенадцать, как и условились, мы были в управлении. Секретарша равнодушно сказала:
– Начальник будет после перерыва.
– Но ведь он сам назначил время. Блондинка пожала плечами:
– Не знаю, что он вам назначал. Его нет... Не верите, сами посмотрите. – И хладнокровно принялась размешивать в стакане чай.
Мы вышли и до двух (в два кончался перерыв) бродили по улицам.
В два, однако, Саламов не появился. Прошел час, Саламова не было. Сарыкейнек сбегала в ближайшую булочную. Прямо в приемной, сидя напротив жующей секретарши, перекусили и мы. Саламов как в воду канул. Стенные часы пробили шесть. Иронически глянув на нас, секретарша прибрала на столе, оделась и ушла. Саламов так и не явился.
На следующий день с утра мы снова были в управлении. Нас встретили знакомые лица посетителей.
Дверь в кабинет Саламова была открыта, и мы увидели, что он еще не пожаловал.
Мы стали ждать. Ждали час. Саламов не приходил. Ждали два. Саламова все не было. Наконец, когда часы пробили двенадцать, в дверях показался Саламов.
Вытирая пот с разгоряченного лица, на ходу бросил:
– Сегодня не принимаю. – И прошел в кабинет. Я решительно шагнул следом.
– Товарищ Саламов, это не дело – людей обманывать. Вчера мы пришли в двенадцать, как условились. Вас не было.
– Вот как, оказывается, я должен перед вами отчитываться?
– А почему бы нет? Ведь вы работаете в Совете народных депутатов...
– Извольте, именно в горсовете я и был. На сессии.
– И что же, назначая нам время, вы не знали о сессии горсовета?
– Вот что, племянничек, приходи завтра.
– Я вашими "завтра" сыт по горло... Почему вы не можете решить наш вопрос сейчас?
– Сейчас я ухожу. Нет времени. После выходного приходите, что-нибудь придумаем. – И вышел из кабинета.
Мы с Сарыкейнек невесело переглянулись.
"Если придется походить, не сердись", – вспомнил я слова товарища Мурадэаде.
Знал бы я, что хождение так затянется, – не ходил бы совсем.
– Не нервничай, Валех, – взяла меня под руку Caрыкейнек. – Видно, решить наш вопрос не так-то легко...
– Когда снега навалило в горах по пояс, – вспыхнул я, – все дороги замело, а на стройку нужно было возить камень, чтобы работа не остановилась, чтобы жилые дома строились, – жилые, к слову сказать, для людей! – что же, мы камень разве не возили? Не делали разве по несколько рейсов в день по скользким дорогам?!
– Ну, успокойся, – гладила меня по руке Сарыкей-нек. – Все наладится. Конечно, любой вопрос, даже трудный, можно решить...
– По-мужски, – добавил я. – Ведь в волоките, в пустых обещаниях, напрасных хождениях по канцеляриям есть что-то противоестественное для мужчины. И вообще. .. от всего этого, право же, у меня в голове все перемешалось. Вместо мыслей болтушка какая-то.
В понедельник мы снова пришли в управление. Те же люди в приемной. Та же секретарша, пьющая чай – на этот раз с пирожным.
– Саламов здесь? – Свой вопрос я умышленно адресовал одному из посетителей, не секретарше.
– Тут, – ответил проситель.
Но присутствие Саламова и на этот раз не сдвинуло с мертвой точки дела. Теперь, оказывается, была загвоздка в некоем Керимове.
– Никогда-то его Нет на месте. Завтра приходи, племянник...– отрезал Саламов.
После трех "завтра" Керимов нашелся. Это оказался долговязый, худой мужчина, который уверенно, без разрешения вошел и молча уставился на Саламова.
– Вот что, Керимов. Покажи квартиру на Девятой Параллельной этим ребятам, – Саламов кивнул на нас.
– А тот... как? – спросил Керимов, даже не посмотрев на нас.
– Пусть подождет. Пока... Их Мурадзаде прислал, ты понял?
Тут Керимов наконец глянул на нас.
– Я не возражаю,– сказал он, затянувшись и выдохнув табачный дым. – Но тому ты все сам объяснишь.
– Я бы не хотел. Придумай что-нибудь, а? – Саламов просительно посмотрел на Керимова, так что посторонний и не понял бы, кто тут начальник, кто подчиненный.
Керимов повернулся и вышел.
– Идите, идите за ним, – поторопил нас Саламов. – Не упускайте. А то опять искать будем...
Ничего не понимая, мы поспешно выскочили из кабинета за Керимовым.
Керимов шел, раскачиваясь, как верблюд, и уставившись в землю.
– "Придумай что-нибудь сам..." Ишь, дурака нашел. Мерзавец, ловкач! У одного отнимает, другому дает. Всем обещает, а когда отказывать – Керимов. Дудки!
Зло цедя слова, Керимов размашисто шагал, мы еле поспевали за ним.
– Послушай, – вдруг остановился он. – Если ты возьмешь такси, не обеднеешь, правда?
– Пожалуйста, – ответил я. – Только не говорите с нами в таком тоне. Если Саламов что-то делает не так, разве мы виноваты?
– Жулик он... Всех надувает! – бросил Керимов, садясь в такси.
Мы доехали до окраины города. Через старые покосившиеся ворота попали в тесный, запущенный дворик. Асфальт здесь потрескался, в щели пробивалась трава. Во дворе друг против друга стояли два ветхих строения. В глубине виднелась грубо сбитая уборная, из которой вышел бритоголовый старик.
Старик уставился на нас, потом на Керимова.
– Другой покупатель нашелся, да? – зло прищурился он. – Богаче, чем повар Габиб?
Керимов, не ответив, достал ключ.
А старик, поднимаясь по скрипучей лестнице двухэтажного дома, что-то бормотал под нос. Впоследствии мы узнали, что старика звали Агабашир, что в молодости он был головорезом, кочи. И ему принадлежали и этот и несколько окрестных домов...
Керимов повернул ключ в замке, открыл дверь, и в нос ударил застоявшийся запах тлена и сырости. Внутри постройка оказалась еще теснее, чем это можно было предположить. Дощатая перегородка делила надвое комнату площадью метров одиннадцать-двенадцать. Тут же находилась крохотная, с земляным полом кухня. В пустой комнате стоял старый поломанный стол.
Молча мы смотрели на убогое жилище.
– Ну... Что скажете? – спросил Керимов.
– Мы подумаем, – ответил я.
Керимов запер дверь, положил ключ в карман. Когда мы вышли на улицу, он огляделся по сторонам и доверительно сказал:
– Вы, я вижу, ребята молодые. Не знаете, что к чему. Раз за вас просил такой человек, как товарищ Мурадзаде, вы можете получить квартиру и получше. Я вам дело говорю. – Керимов снова огляделся. – А Саламов, между нами, – бандит. Пользуется вашей доверчивостью. Надувает.
– Как это – надувает? – спросил я.
– Э-э, буду я вам все рассказывать! Вы квартиру получаете, а меня в скандал хотите втравить?.. Не знаете, как людей надувают, да?
И, раскачиваясь, как верблюд, Керимов пошел дальше.
Мы возвратились к себе пешком.
– Честно говоря, я даже не предполагал, что в Баку еще сохранились такие развалины, – нарушил я молчание.
– С квартирой нам и раньше не везло, и теперь не везет, – вздохнула Сарыкейнек. – Что поделаешь, не судьба!
– Ну, это ты брось, – рассердился я. – Не тебе, как старухе, жаловаться на судьбу. И не дело – унывать по пустякам.
– Квартира – не пустяки.
– Какая б плохая она ни была, все лучше, чем общежитие,– напомнил я. Знаешь, давай возьмем и отремонтируем ее сами. Немного цемента, извести найдем, ну, а руки... Руки, слава богу, свои!
– А может, попросим Мурадзаде? Если уж дают квартиру, пусть дадут получше, Керимов прав.
– Нет. Во-первых, как ты знаешь, Мурадзаде только что уехал в отпуск, долго ждать, а во-вторых... Сарыш, я не узнаю тебя. С каких это пор мы стали уповать на постороннюю поддержку? В чем, в чем, а в беспомощности нас, по-моему, не упрекнешь!
Сарыкейнек печально и несколько виновато улыбнулась.
– Знаешь, Валех, ты прав, сколько Мурадзаде может нас опекать?! Давай соглашаться на эту квартиру. Побелим, вымоем – руки не отвалятся.
Глава десятая
МЫ УСТРАИВАЕМСЯ НА НОВОМ МЕСТЕ
Сарыкейнек
И вот снова наступили наши рабочие дни.
Встав пораньше, мы спешили на свою – уже свою! -" Девятую Параллельную приводить в порядок квартиру. Потом надо было бежать в институт.
Начав уборку, мы столкнулись с удивительной штукой. В ящиках старого полуразвалившегося стола обнаружили кости. Когда я увидела их, у меня мурашки щи бежали по коже.
Все объяснилось просто.
– Тут жил мужчина, который изготавливал чучела для школ, – объяснила Санубар, дочь того самого бритоголового старика, которого мы встретили в первый день. Девушка славная, приветливая, только не в меру пугливая. Даже разговаривая с нами, Санубар то и дело оглядывалась на свои окна.
И еще нас ожидала неприятность – появление огромных крыс. Когда мы принялись за уборку, эти крысы повылезали из дыр в дощатом полу и нагло уставились на нас.
Валех поначалу швырял в них камнями, нервничал. Но я успокоила его и предложила не воевать с крысами, а заделать дыры в полу. Мы так и сделали. Принесли извести, цемента, песка. Разбив несколько бутылок, закидали в дыры осколки стекла и тщательно зацементировали. Потом аккуратно заштукатурили стены, хорошенько побелили их, примешав к извести, дабы не брызгалась, со* ли. Покрасили полы...
