Текст книги "Караван к Наташке (СИ)"

Автор книги: Илья Бриз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

В зале повисла тишина.

– А иначе совсем никак? – ужаснулась леди Варвара и, опомнившись, немедленно добавила «Ваше высочество».

– Увы – лоб в лоб моей маленькой армии многочисленные войска Лоусвилла не победить, – отрицательно покачал головой герцог.

Новую паузу неожиданно прервала баронесса:

– Вы, ваше высочество, теперь не просто имеете право бить врага любым самым неблагородным способом, а просто обязаны наказать подлеца, – убеждённо заявила женщина. – Историю вспять уже не вернуть, но если сейчас не покарать Лоусвилла, то весьма многие со слабой душонкой – а таковых на нашей Наташке, увы, хватает – почувствуют возможную безнаказанность и встанут на его дорожку.

Кирилл огляделся и с удивлением отметил что, в общем‑то, по своей сути кощунственную мысль, высказанную баронессой в своей весьма пафосной речи, поддерживают практически все. Ведь сказано же в заповедях божьих: «Не уязвляй врага своего непотребными способами, не становись ниже его». Но все равно считают, что герцог отныне имеет право бить в спину воинам презренного короля.

А к концу трапезы барон вместе с доброй половиной своего обширного семейства, включая даже старшую жену, вдруг выразил настойчивое желание вступить в Сангарскую армию. Кирилл, удивлённо переглянувшись с принцессой и братом, потянул из ножен Святой меч – об обязательной вассальной клятве добровольцы уже были проинформированы ранее.

Во дворе замка герцог с удовлетворением оглядел пополнение, наскоро обговорил с бароном, какие закупки необходимо сделать, вручил для этого аж три десятка золотых – собственных денежных запасов у Николы после уплаты ежегодного налога совсем не было – указал место и время, куда и когда надлежит прибыть отряду, и отправился догонять свою маленькую армию. Но за первым же поворотом дороги Кирилл вдруг остановил Занозу и, никому конкретно не адресуя, разразился вопросами:

– Кто‑нибудь понимает, что происходит?! Вначале достаточно насторожённая встреча. И всего через несколько часов они все вдруг воспылали чуть ли не любовью ко мне – ну ведь в глаза бросается! – и острым желанием помочь мне освободить Сангарию! Вот так вот с бухты–барахты? После простенькой беседы о справедливости?

Сразу ответа герцог не получил, но, когда уже двинулись дальше, Михаил сделал Сашке знак немного отстать – передовым дозором привычно шёл гепард с псами – и пристроился слева от брата. С другой стороны ехала принцесса.

– Знаешь, Кирюша, я теперь, кажется, начинаю понимать требование отца передать Святой меч и власть в герцогстве именно тебе. Ох и здорово же ты изменился за последнее время! – удивлённо высказался наследный герцог. – Рядом с тобой возникает какое‑то странно–возвышенное чувство – всей душой хочется помогать и служить!

– Мишка, перестань! Ты ж меня с пелёнок знаешь, – попытался парировать Кирилл. – Ну какой из меня монарх? Вынужденно Святой меч принял.

Михаил только пожал плечами, оставаясь при своём мнении.

Чуть позже, когда уже никто не мог слышать, леди Астория наклонилась ближе к герцогу и сказала:

– Похоже, это то самое чувство, которое испытывают все твои воины. Может быть, потому‑то наши девчонки и желают, во что бы то ни стало, попасть в твою постель?

***

– Я тут, понимаешь ли, стараюсь, осваиваю науки, которые надо будет преподать модификантам, – подполковник с гордостью указал рукой на кувшин, стоявший по центру зала на трехногой самодельной табуретке. Надо признать, что гордиться было чем – почти настоящая древняя амфора не протекала, была довольно тонкостенной и, как это ни странно, даже красивой. Упоминать, что это была далеко не первая попытка Затонова изготовить что‑либо с помощью гончарного круга, даже не вторая, а только где‑то из конца четвёртого десятка, не стоило.

– Неделями без передыху пашу, как папа Карло, а ты у компьютера сидишь, баклуши бьёшь или в своём огородике ковыряешься! – подполковник выставил указательный палец в сторону Сюзанны. – Капитан Мартинес, у вас совесть есть?

– Была где‑то, – деланно вздохнула девушка. – Пашенька, да не разоряйся ты так, ну все равно плохой из меня учитель. Был опыт… А у компа я больше пользы принесу. Делом я занимаюсь, поверь, весьма полезным. Исправляю огрехи «Генетик компани».

– Репликаторы все уже запущены, – удивился подполковник, присаживаясь рядом. Гнев его, конечно же, был демонстративным. – Разве можно ещё что‑то поправить в геноме модификантов?

– Нет, уже поздно. Но вот дать маленьким немного лучшие условия жизни… Ты в курсе, что предыдущая экспедиция сама собиралась заселять Наташку? – спросила в свою очередь девушка.

– Конечно, – кивнул Затонов. – Довлатов об этом не говорил, но даже дураку понятно, что они не просто так притащили сюда все необходимое оборудование. Если бы не облом с бешенным уровнем радиоактивности после неграмотно проведённого терраформирования, то наша экспедиция не потребовалась бы.

– Их архивы в файл–сервере просматривал?

– Нет, не вижу смысла перелопачивать такую гору информации. Ну что там может быть интересного?

– А я вот ознакомилась и не пожалела – нашла бесценный кладезь. Был в составе той экспедиции один весьма талантливый генный инженер Ицхак Барденштейн. Все что сделали потом люди Макнамары – развитие именно его идей и наработок или вообще откровенный плагиат. Хотя Барденштейн и не планировал привязку народа Наташки по образцу ментоснимка, но вот импринтинг животных для облечения освоения планеты модификантами – полностью его разработка. Как, кстати, и все основные изменения в организмах суперов. От коренной реконструкции репродуктивного аппарата до существенного расширения ментоканала мозга с определённым улучшением интеллектуальных возможностей. Кроме, разве что, второго комплекта почек, которые из крови радиоактивную гадость и лишние ионы тяжёлых металлов высасывают. Впрочем, речь не о воровстве интеллектуальной собственности Макнамарой у – надо это признать – самородка в области генной инженерии. У этого талантливого учёного было полно различных идей по биотехнологиям, зачастую почти доведённых до реализации. Разбрасывался Барденштейн много. Когда решение практически уже было найдено, забрасывал направление, как уже неинтересное ему. Вот я и попробовала все‑таки довести некоторые. По–моему нашим детишкам в будущем это должно в некоторой степени облегчить жизнь.

– Конкретнее, пожалуйста, – потребовал Затонов.

– Например, – задумалась ненадолго Сюзанна, видимо решая, с чего начать, – трубное дерево. Ствол полый, относительно мягкий, крона только на самом верху. Высыхает – получается довольно прочная труба. Обычно растёт медленно, но стоит позаботиться об удобрении, не забывая о металлах и катализаторе роста – смесь в определённой пропорции достаточно доступных ингредиентов – вымахивает на двадцать–тридцать метров за считанные дни. Правда, в этом случае ствол получается довольно тонкостенным, но после сушки скажем для обычного водопровода прочности все равно должно хватать. И ещё одно интересное свойство: можно наружными ограничениями – ну, как опалубка для бетона – направлять рост в нужную сторону. Хочешь – узлом завяжется, надо – спиралью.

– Выращивать трубы прямо по месту? – удивился подполковник.

– Не только трубы, но даже бочки или, скажем, валы – по расчётам можно передать приличный крутящий момент. Грубо говоря, у Барденштейна получилась довольно удачная комбинация прочной древесины с металлическим армированием. Ну, как у полиэтиленовых шлангов с сеткой внутри.

– Действительно, весьма интересно, – протянул Затонов. – А что ещё ты наколдовала в огороде?

– Пока только колдую, – улыбнулась Сюзанна, – месяц – это слишком мало, чтобы проверить большинство идей Ицхака Барденштейна. Но в реализации некоторых уже есть заметные сдвиги. Как тебе северная гевея с резко повышенным выходом сока?

– Натуральный каучук? – Павел даже рот от удивления открыл.

– Именно, милый мой, – довольная девушка протянула руку и аккуратно подвинула его нижнюю челюсть на место. – Есть ещё совершенно новые виды масляного и хлебного деревьев.

– Масляное дерево? – начал Затонов приходить в себя. – Но тунг ^[22]же ядовит?

– Тунговым деревом там и не пахнет. Барденштейн умудрился из обычного персика, что называется, выжать все соки. Только теперь они не сладкие, а сугубо жирные. Про каменный подвид я тебе уже рассказывала – должен быть весьма вкусный для модификантов деликатес, насыщенный металлами, А из плодов масляного дерева будут давить в приличном количестве растительный жир, пригодный не только для употребления в пищу, но и в качестве дизельного топлива. По расчётам, цетановое число должно быть в районе пятидесяти – пятидесяти пяти. Вот только проверить все это можно только после выращивания деревьев на самой Наташке.

– Теперь понятно для чего ты зонды на поверхность постоянно гоняешь, – задумчиво покачал головой подполковник. – А чем тебя здесь условия не устраивают?

– Во–первых, сила тяжести – там, – Сюзанна ткнула пальцем вверх. С учётом того что Олимп всегда был направлен одной стороной к планете, а лунная база находилась в центре этой стороны, то направление указывало на Наташку, – на одиннадцать процентов ускорение свободного падения больше. Спектр нашего Солнца, которое ты смоделировал здесь, все‑таки заметно теплее. Обратил внимание, что на планете все растения не столько буро–зеленые, а чуть голубоватые? Именно из‑за заметно более короткого спектра максимума солнечного излучения. Атмосфера у Наташки имеет несколько другую пропорцию азота и кислорода при более высоком давлении. И, наконец, самое главное – повышенная радиоактивность. Если все остальные параметры при желании можно получить и здесь – с воздухом, кстати, это в любом случае придётся сделать перед рождением детишек – то с радиацией я связываться принципиально не хочу! Пусть даже маленьким она не особо опасна, все равно не хочу.

«Н–да, – вздохнул про себя Затонов, – вот что тяга к материнству делает. Заботится Сюзи о будущих модификантах. Нам‑то здесь своих детей заводить, увы, нельзя ни в коем случае».

***

– Ваше высочество, разрешите обратиться? – соскочивший с коня воин лихо вскинул ладонь к виску. Положения строевого устава приживались в сангарской армии с некоторым трудом – не всем нравилась строжайшая дисциплина. Тяжелее всего было с дворянами, но постоянные требования старших начальников все‑таки заставили всех благородных соблюдать повсеместно насаждаемый воинский порядок.

Кирилл молча кивнул, отрываясь от карты.

– На передовой дозор вышло четыре человека. По виду – благородный и слуги. Старший требует немедленной встречи с вами.

– Зови, – коротко распорядился герцог, складывая самодельную десятикилометровку.

Воин повернулся и махнул кому‑то рукой. От группы конных вдали отделился один всадник, быстро подъехал, спешился и, подойдя ближе, начал с интересом разглядывать Кирилла. Мужчина был невысок, черты лица чуть грубоваты. Ничего особо примечательного. И одет в тёмные тона – только приглядевшись можно было определить отнюдь не дешёвую ткань. Возраст по внешнему виду при такой неброской внешности определить было невозможно – диапазон от тридцати до ста семидесяти. Вот только взгляд был какой‑то излишне внимательный. У юноши появилось ощущение, что его буквально ощупали эти блекло–голубые глаза.

– Чем могу быть полезен? – подсознательно поёживаясь, спросил герцог.

– Строго наоборот, ваше высочество, – вдруг тепло улыбнулся мужчина, – граф Илларион Котицкий к вашим услугам.

Котицкий? Эту фамилию Кирилл когда‑то уже слышал. Очень давно, ещё в детстве, сидя на коленях у отца, обратил внимание на его чуть понизившийся голос и почему‑то запомнил. О чем тогда говорили в кабинете правящего герцога, мальчик не понял, но вот фраза «Сведения от Котицкого, следовательно, верные» в памяти осталась.

– Извольте объясниться, граф.

Бросив короткий косой взгляд на стоящего рядом воина, мужчина вопросительно посмотрел на монарха. Хочет разговаривать один на один? Отпустив бойца, герцог погладил стоящего рядом напряжённого Зверюгу и, указав Котицкому на вход в шатёр, первым шагнул внутрь, прихватив со складного столика карту – не дело оставлять секретные документы с запланированным маршрутом движения войска без строгой охраны. Там, устроившись в кресле и опять успокаивающе потрепав холку гепарду, вернул вопросительный взгляд графу. Тот немедленно заговорил, чуть приглушив свой и так‑то не очень громкий голос:

– Я, ваше высочество, официально являясь подданным Антонио де Конолли, на самом деле всегда был предан сначала Иннокентию, а затем и Владиславу Сангарскому, выполняя некоторые их поручения.

– Теперь, стало быть, вы желаете служить мне? – не скрывая сомнений, спросил герцог.

– Именно так, ваше высочество, – с явной благожелательностью ответил граф.

– И я должен вам верить? Обоснуйте свою преданность герцогству и приведите хоть какие‑либо доказательства.

– Обоснование? Не очень деликатной вопрос, но вам, ваше высочество, я отвечу. Мы с вами в определённой степени родственники. Моя мать была второй женой камергера Азорского императора, графа Котицкого. Я, её единственный сын, родился после нескольких свиданий матушки с вашим дядюшкой Готлибом. Он в тот год учился в военной академии. Позже мать не стала скрывать от меня эту историю.

Дядька Готлиб? Весёлый был человек по рассказам других многочисленных родственников. Но у него, увы, подтверждение словам графа не получить – погиб ещё до рождения Кирилла.

– Ваше высочество доверяет барону Стоджеру? Он в курсе о моей службе предыдущим правящим герцогам Сангарии.

А вот это заявление уже в корне меняет дело!

– Паразит! – крикнул Кирилл, привычно хлопнув ладонью по бедру. Пёс ворвался в шатёр, чуть не порвав дверную занавесь, мотнул лохматой головой, оглядывая обстановку, убедился, что никакой опасности для хозяина не наблюдается, и преданно уставился на герцога. Услышав чёткий приказ «Вызови пол–ков–ни‑ка», быстро завилял хвостом и умчался.

Все ещё сомневаясь, юноша все‑таки указал графу на стоящий напротив стул:

– Садитесь, граф, и рассказывайте.

– Благодарю, ваше высочество. Что вас конкретно интересует?

– Соответственно, чем вы занимались для моего деда и отца.

– Вам, милорд, наверное, знаком такой термин, как «разведка». У Сангарии всегда были довольно напряжённые отношения со многими державами Европы. Маленькое, но сильное, отнюдь не бедное государство с неприступными границами. Ваши дед и отец желали быть всегда в курсе различных событий.

– Барития?! Почему вы не предупредили отца о коварных планах её короля? – вскочил на ноги герцог.

– Увы, ваше высочество, моя сеть агентов не такая уж большая, – развёл руками Котицкий. – А Лоусвилл всегда был достаточно скрытен. Вы должны понимать, что не все можно узнать заранее.

Кирилл, остывая, сел обратно в кресло. В это время в шатёр вошёл барон Стоджер.

– Вызывал, твоё высочество? – спросил он и увидел графа: – Илларион? Какими судьбами?

Они обнялись, хлопая друг друга по плечам. Полковник, оторвав, наконец, взгляд от гостя, обернулся к герцогу:

– Твоё высочество, разреши представить тебе преданного слугу Сангарии и твоих отца с дедом…

– Граф уже представился, – перебил Стоджера герцог, – у нас мало времени. Дневная стоянка скоро закончится, а привлекать лишнее внимание к гостю, задерживаясь здесь, как сами понимаете, не стоит.

И граф, и барон понимали. Поэтому сначала полковник подтвердил стопроцентную лояльность сэра Котицкого, а затем, после принесения клятвы верности на Святом мече, новый вассал герцога доложил имеющегося у него информацию:

– Похоже, ваше высочество, Лоусвилл – умная, надо признать, сволочь – воспринял вас и ваше небольшое войско вполне серьёзно. Во всяком случае, объявлен дополнительный набор в армию, увеличено почти на двадцать процентов содержание воинов. Одновременно отмечено снижение продажи железа торговым караванам, что привело к резкому росту цен на этот стратегический ресурс.

– Монополист хренов! – ругнулся герцог.

– Увы, ваше высочество, – развёл руками граф, делая вид, что не слышал из уст своего сюзерена неподобающего слова, – раньше Сангарские герцоги ограничивали аппетиты Баритии, своими поставками весьма качественного железа сбивая цену. А теперь, в результате спекулятивной финансовой политики презренного короля, грядёт общее повышение цен на любые товары, то есть заметное снижение активности купцов.

«Первый экономический кризис в Европе? – задумался Кирилл, останавливая жестом речь сэра Котицкого. – Этого только ещё не хватало! Ведь ударит кризис в первую очередь по беднейшим слоям населения – смерды будут голодать и в результате, дохнуть. А ведь они в потенциале – будущие строители, рабочие и инженеры моей индустрии. Народ, который необходимо сейчас сберечь. Одна надежда – инерционность в средневековой экономике огромна. Мы должны успеть устранить Лоусвилла до начала голода».

– Сколько у нас времени? – спросил, подняв взгляд на графа.

– Не знаю… Может года два, – с сомнением произнёс сэр Котицкий, – может быть, даже три, но никак не больше, ваше высочество. Потом все рухнет и начнётся ужасающий голод. Север ойкумены не может существовать без продуктов Срединной империи, а та, в свою очередь, без товаров севера. Впрочем, как и степной народ юга Европы.

«Точно такие же выводы, как и у меня» – удовлетворённо кивнул головой герцог.

В этот момент в шатёр ввалились чем‑то развеселённые леди Астория с Михаилом в сопровождении Сашки. Увидев нового человека и напряжённые лица, мгновенно затихли. Полковник по кивку Кирилла представил графа их высочествам и после небольшой заминки с необходимым тактом объяснил о нежелательности распространения информации о новом вассале Сангарии.

– Хватит расшаркиваться, – бесцеремонно поторопил герцог и вновь посмотрел на Котицкого:

– Антонио–третий понимает ситуацию?

– Несомненно, ваше высочество, – кивнул граф. – Насколько мне известно, его императорское величие, не имея возможности в открытую противодействовать Лоусвиллу, намерен сделать все возможное, чтобы сократить срок правления этого короля до минимума. В частности, отдано негласное распоряжение саботировать поставки соли в Баритию даже по уже заключённым контрактам и любыми способами избегать подписания новых.

Ай да Антонио! Молодец! Решил ударить по самому слабому месту королевства. Впрочем, как и Сангарии. Лишь бы Лоусвилл не нашёл тайного хранилища, куда столетиями свозились излишки соли, закупаемой герцогством с определённым запасом. Хотя откуда он о хранилище узнает? Мне самому‑то точное местонахождение пещеры на востоке от Райской долины неизвестно. Только ориентиры, вкратце поведанные отцом. А дорога к маленьким баритским соляным копям проходит мимо Чёрного леса. Есть о чем поразмыслить.

– Спасибо за информацию граф, – поблагодарил Кирилл. – Жду от вас подробный письменный отчёт. Мы перед маршем на территорию противника будем вынуждены на несколько дней задержаться вот здесь, – герцог подтянул карту, развернул и указал на ней место. – Надеюсь, у вас найдутся доверенные люди для пересылки сообщений? Хотя… – герцог ненадолго задумался, хмыкнул и подозвал Сашку. Тот, с похвальным старанием изучая математику, увлёкся в последнее время криптографией, – вот этот молодой человек объяснит вам, как можно сделать любые письменные сообщения недоступными для прочтения посторонними.

***

– Видишь? – благожелательно спросила Сюзанна.

– Не слепой ещё, – недовольно пробурчал подполковник. – Два графика. Синяя прямая, поднимающаяся под сорок пять градусов и красная нелинейная кривая над ней, хотя оба графика начинаются в нулевой точке отсчёта.

– Это примерное соответствие возраста земных детишек и модификантов. Точнее, не столько возраста, как уровня умственного развития. В год они почти как трехгодовалые земляне, в два как восьмилетки, а к десяти по способности мыслить и объёму накопленной информации практически как совершеннолетние граждане Земли. Разве что менталитет по–прежнему будет типично детским. Нормальная половая зрелость, то есть физиологическая способность иметь детей, наступает для девушек не ранее двадцати. А вот юноши способны зачать ребёнка уже в семнадцать–восемнадцать, хотя полностью мужчинами с точки зрения физической силы и выносливости становятся только к двадцати пяти.

– Интересное наблюдение, – вяло кивнул Затонов, – к чему это ты?

Вчера до Павла окончательно дошло, что у него никогда не будет своих детей. И совершенно не потому, что физиологически неспособен. Ну нет здесь у обычных человеческих детей будущего. Спуск на Наташку простым людям из‑за радиации категорически противопоказан. Провести всю жизнь здесь, в этой маленькой долине под поверхностью луны? Обречь на затворничество без возможности какого‑либо нормального общения с себе подобными? Следовательно, заводить детей, заранее зная, что у них нет будущего – идиотизм. И теперь эти мысли, сколько бы подполковник не гнал их от себя, буквально угнетали его.

– К чему? – повторила вопрос Сюзанна. – К вопросу о воспитании модификантов. Крайний срок отправки их на поверхность планеты – семь–восемь месяцев. Но желательно чуть раньше – в районе полугода.

– Почему? – Затонов все ещё не мог понять подоплёки разговора.

– Где‑то с девяти месяцев мозг детишек разовьётся достаточно, чтобы начала действовать привязка по образцу ментоснимка, заложенного в их геном. А меня как‑то совсем не прельщает стать сходу объектом их поклонения, – грустно резюмировала девушка. – Надеюсь, и без наведённого импринтинга они будут придерживаться наших советов.

– Меня тоже не прельщает, – подтвердил её мнение мгновенно въехавший Павел. – Тогда, получается, даже связываться с ними по фону будет ни в коем случае нельзя? – и тут же сам себя опроверг: – Нет, все‑таки можно – полоса канала связи слишком узкая, чтобы нормально передать особенности ментоотпечатка. Следовательно, болтать по видеофону можно будет без ограничений.

Встал из‑за стола, привычно поблагодарил за отменный завтрак – сегодня готовила Сюзанна – хотя, если честно, из‑за гнетущих мыслей совершенно не почувствовал вкуса. Встал и отправился на другой конец маленькой долины к самодельному горну.

Кузнечное дело оказалось жутко интересным. Осваивая разные методы обработки горячего металла и вдоволь намахавшись кувалдой, подполковник наконец‑то избавился от дурного настроения.

За ужином даже похвастался, что скоро сможет даже в рамках таких примитивных технологий получить булатную сталь. В конце концов, на Земле археология зафиксировала отдельные образцы изделий из рафинированной стали аж за тысячу триста лет до нашей эры. У Сюзанны настроение тоже было приподнятым – в экспериментах с растениями на поверхности Наташки наметился явный путь к успеху. Только вот уже поздним вечером…

– Пашенька, я тоже хочу… – тихо прошептала девушка, только–только отдышавшись после бурных ласк.

– Чего, моя хорошая? – спросил Затонов, освобождаясь от приятной полудрёмы.

– Неужели ты не понимаешь? Или я для тебя только станок для траханья? – со злостью вдруг выкрикнула она.

Сонное настроение вылетело из подполковника мгновенно: грубо ругающаяся ни с того, ни с сего Сюзанна – это серьёзно. Он повернулся всем телом к девушке, вгляделся в пылающие гневом глаза – обычно серые, сейчас, под слабым светом ночной Наташки с огромного монитора, они потемнели почти до непроницаемой черноты – успокаивающе погладил по плечу и, стараясь придать голосу максимально ласковые интонации, попытался успокоить:

– Милая, увы, но я действительно не понимаю тебя. Ты же знаешь, что сделаю все возможное для твоего счастья. Объясни, пожалуйста, чего же ты хочешь, и я постараюсь…

– Ребёночка, – опять возвращаясь к шёпоту, протянула она.

Затонов услышал и откинулся на спину, не в силах смотреть в её тёмные сейчас глаза. Как будто он сам не желал того же?! Как приходили мысли о своих детях, так он немедленно гнал их, специально изыскивая ещё какую‑нибудь срочную работу. Спасение от неосуществимых желаний – только напряжённая пахота. Эту формулу он вывел для себя давным давно. А Сюзанна… Мачеха–природа заложила в женщин зов к продолжению рода в значительно большей степени.

– Ну и какое будущее нашего ребёнка может ожидать здесь – под лунной поверхностью? В недосягаемости до себе подобных? – жёстко, может быть слишком жёстко спросил подполковник, не поворачивая головы.

Так и лежал, уставившись невидящим взглядом в потолок, пока не услышал тихие всхлипывания. Повернулся и стал осторожно поглаживать. Она немедленно придвинулась, положила голову ему на грудь, обильно увлажняя текущими без остановки слезами, и жалобно проскулила:

– Так хочется маленького…

Он гладил плачущую женщину по дрожащей спине, чувствуя, как у самого разрывается сердце.

Сюзанна неожиданно подняла голову, вскинулась, вырываясь из его рук. Её взгляд… Слезы высохли, как по мановению волшебной палочки, глаза пылали яростью. Прыжком, откинув простынь, взлетела с постели, ринулась к письменному столу, выдернула ящик, схватила ленту ментоинтерфейса, натянула её на голову и, совершенно не обращая внимания на громко стукнувшийся об пол ящик и раскатывающуюся из него разную мелочёвку, села на постель напротив окна–монитора.

– Сюзи! – воскликнул Затонов.

– Не мешай! – приказала она, выставив в запрещающем жесте руку.

Изображение Наташки на огромном экране немедленно сменилось на длинные ряды строчек. Формулы генной инженерии менялись с невообразимой быстротой.

Павел тоже поднялся – сейчас он почему‑то очень хотел увидеть её не со спины.

Почти неподвижная как статуя, нагая Сюзанна сидела на самом краю постели, упёршись руками в разведённые колени. Только устремлённые к монитору груди часто–часто вздымались, а зрачки серых глаз на замершем лице бегали, следя за появляющимися на экране новыми летящими строчками. Казалось, девушка сама хочет оказаться там, внутри монитора среди этих бесчисленных формул.

Затонов вдруг поразился, какая она сейчас целеустремлённая, вдохновлённая непонятно чем. Напоминает саму себя – ту, что была возбуждённой до предела во время боя с генаями.

Краем глаза заметив какое‑то изменение на экране, Павел посмотрел туда. Строчки побежали заметно медленнее, нарисовалась и исчезла пара непонятных таблиц, затем вспыхнули цветные объёмные графики – тянущиеся куда‑то переплетающиеся линии казались живыми. Потом растаяли и графики – на мониторе опять все быстрее и быстрее побежали формулы, наполняясь числами. В какой‑то момент показалось, что разогнавшись ещё быстрее, они вылетят за пределы экрана, но неожиданно строчки остановились, как будто ударившись о неодолимую преграду. Последняя формула вдруг разрослась, вытесняя все остальные, обзавелась широкой рамкой и, окрашиваясь в переливающиеся цвета радуги, обзавелась снизу тремя жирными подчёркивающими линиями.

Ожившая Сюзанна – напряжённая поза куда‑то стекла – отпрянула от монитора, стянула с головы ленту интерфейса, гася экран, все ещё невидящими глазами посмотрела на Затонова, опять заревела, при этом расцветая улыбкой, и счастливо заявила:

– Пашка, я дура! Я – непроходимая дура!

Ничего не понимающий подполковник подскочил к ней, прижал к груди, начал гладить по плечам, по спине, одновременно прикидывая, где взять и как незаметно вогнать дозу транквилизатора – может быть, ещё удастся вернуть обратно поехавшую крышу любимой?

Сюзанна оттолкнула его и, размазывая слезы по лицу, начала что‑то быстро–быстро тараторить. Подполковник придвинулся и, тряся за плечи одновременно ревущую и радостно улыбающуюся женщину, попросил:

– Сюзи, родная, ну пожалуйста, приди в себя.

Она перестала говорить, в глазах появилась осмысленность. Девушка прижалась к его груди и наконец‑то вполне разборчиво прошептала:

– Пашенька, не ругайся. Просто я теперь знаю, как сделать, чтобы у нашего ребёнка было будущее.

А он… Он почему‑то сразу ей поверил. Может быть потому, что в глубине души очень уж хотелось верить в несбыточное?

***

На место стоянки перед броском в Баритию, намеченное ещё в Санкт–Михаэле, Сангарская армия прибыла на двое суток раньше. График движения, составленный бароном Стоджером ещё на первой стоянке, совершенно не учитывал насаждаемую Кириллом жёсткую дисциплину и резкое снижение потерь времени на приготовление пищи. Несмотря даже на намеренное уменьшение суточных переходов, средний темп движения оказался все‑таки довольно высоким. Встреча с отрядом, который должен был сформировать барон Быстров в Конолтауне из сангарских дворян, азорских воинов и добровольцев, была назначена на вполне определённую дату. Оставалось ещё пять суток. А вот долго стоять всего в сотне километров от границы Баритии даже в дружественной империи Антонио–третьего было никак нельзя. Давать возможность лазутчикам Лоусвилла заранее предупредить короля о приближении Сангарской армии не стоило.

Герцог, недолго думая, объявил войску сутки отдыха. Рядовым воинам, но никак не командирам. Остро требовалось уточнить планируемые во время стоянки закупки и назначить людей, которые будут этим заниматься. Создать необходимые для войска запасы минимум месяцев на семь–восемь – та ещё задача. Впрочем, опытных командиров, надо признать, у Кирилла хватало. Поэтому определённые надежды успеть подготовиться к маршу в Баритию все‑таки были.

«Армия держится на командовании и… интендантах» – всплыла из подсознания цитата. А это ещё откуда? Опять из снов?

Вакантное в начале марша место главного интенданта Сангарской армии ныне прочно занимала… леди Вероника. Нянька–служанка принцессы, взятая в поход для руководства слугами герцога, оказалась как будто создана для руководства военной службой снабжения. Своим цепким взглядом графиня ещё в один из первых дней движения обратила внимание на изношенную обувь большей части воинов, пришедших из герцогства, и немедленно указала на это упущение Кириллу.

– Леди, инициатива, как известно, наказуема! – хмыкнул парень и отсыпал ей горсть золотых.

Пришлось девушке самой устранять указанный ею недостаток, мотаясь по деревням вдоль тракта и скупая все подходящие сапоги. Представленный через несколько дней отчёт отличался несколько меньшими цифрами, чем затребовано было первоначально. Затем было другое подобное задание, третье… Потом герцог просто спихнул все заботы по снабжению армии на графиню, присвоив ей звание аж целого лейтенанта. В штабе такое резкое повышение статуса бывшей служанки особого противодействия не вызвало – желающих занять весьма хлопотную должность интенданта не было. Но вот инструктировать леди Чистопрудникову, не объясняя причин необходимости закупок какого‑то конкретного материала, было сложно. Ну не говорить же ей, что для нитрирования годятся почти любые растительные волокна. И вообще, что это такое – нитрирование.