Текст книги "Привычка убивать"

Автор книги: Игорь Зарубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

ДЕНЬ ПЯТЫЙ

Вторник. 11.42 – 13.20

Она звонила в квартиру Кокошиных уже пятый раз. В первый раз позвонила еще утром, в восемь часов. Потом в половине девятого, в девять, и так далее, через каждые полчаса. И все время было занято.

– Да ладно тебе, – вздохнул Левинсон. – Может, он просто трубку снял, чтобы ты его не доставала.

– Может быть. – Дежкина пожала плечами и в очередной раз попыталась сосредоточиться на бумагах.

«…Я считаю это нападение ярким выражением деятельности враждебных России разведок против истинно патриотических сил». Это было официальное заявление Худовского.

– Бред какой-то. – Она захлопнула папку и опять потянулась за телефонной трубкой.

– Да перестань. Ты же только что звонила, – сказал Левинсон, зевая. – Ну поживет этот пацан у тебя еще пару дней, пока его мамаша не объявится, потетешкает его твой Федя маленько. Ничего ведь страшного не случится?

– А если не объявится?

– Так еще лучше! – Левинсон засмеялся. – Себе оставите. Такие дети на дороге не валяются. Я тебе случай рассказывал, когда одну бабку чуть не посадили три года назад?

– Нет, что за случай? – Клава достала из ящика справочник и стала листать страницы.

– Да пропал грудной мальчик шести месяцев. Мать в магазине отошла на секунду от коляски, вернулась, а коляски нет. Ну она сразу в милицию, на ноги всех поставила, сама чуть не померла с горя.

– Я бы точно померла. – Клава наконец нашла то, что искала. Сняла трубку и стала набирать номер.

– Ну вот, – продолжал Левинсон. – А через час звонят из бюро находок. Пришла к ним какая-то бабка с коляской и говорит: «Вот примите. Нашла в магазине. Может, кто потерял или забыл. Жалко добру пропадать»…

– Подожди, не мешай… – Клавдия подняла палец. – Алло! Это отделение РОВД «Матвеевское»?.. Из прокуратуры вас беспокоят. Прокурор Дежкина. У меня к вам просьба. Кто у вас на Веерной участковый? Там проживает некий Смирнов Сергей Владимирович. Улица Веерная, дом… Ах, хорошо знаете? Ну вот и отлично. У него с самого утра занято, а я никак дозвониться не могу. Это очень важно. Не могли бы вы… Большое вам спасибо, будем очень признательны… – И она продиктовала ему свой номер.

– Дался тебе этот Смирнов… Ну так вот, приходит эта бабка в бюро находок…

– Привет всем! – В комнату влетел Игорь. – Представляете, я сегодня чуть в «КамАЗ» не врезался! Я по крайней левой полосе еду, у меня преимущество, а он по второй и налево поворачивает! Представляете?! Это же нарушение правил. Я как дал по тормозам. А мой инструктор…

– Привет, Дежкина! – в кабинет заглянула Люся-секретарша. – Видела, напротив в универмаге обалденные…

– Ну вот, а мой инструктор, – перебил Игорь, – как увидел этот «КамАЗ», сразу под сиденье полез и как закричит!..

– Подожди, – вмешался Левинсон. – Сначала я дорасскажу, сейчас моя очередь. Так, значит, приходит эта бабка…

– Ты же сама говорила – ищешь костюм элегантный! – обиделась Люся.

– Сам у себя? – вдруг спросила Клавдия секретаршу.

– У себя. Так ты костюмчик-то посмотришь?..

Перед кабинетом горпрокурора стояла целая очередь. Человек восемь выстроились у стеночки и лениво переминались с ноги на ногу.

– Куда? – вскрикнул кто-то, когда Клавдия взялась за ручку. – Сейчас моя очередь!

– Он меня еще не искал? – еле дыша спросила Дежкина.

– Нет.

– Ну слава Богу, слава Богу.

Она распахнула дверь и шагнула на мягкий ковер кабинета.

– Я занят. – Малютов поднял голову и грозно уставился на Клавдию.

– Здравствуйте, Игорь Иванович…

– Так-так, Клава. Ну как там, разобралась?

– В смысле? – не поняла Дежкина.

– В смысле? – в свою очередь удивился Малютов. – С Худовским!

– Игорь Иванович, я пришла к вам… Я… У меня тут такое дело…

– Что такое? – насторожился Малютов. – Если давят, то ты только скажи. Раз-два, и все!

– Так точно… – Дежкина кивнула.

– Вот и отлично. Шагом марш работать.

– Есть. До свиданья.

И Клавдия послушно вышла из кабинета. Вышла и чуть не разревелась. Ну сколько можно бояться начальства? Это просто ужас какой-то!

– Ну что там, можно уже? – спросили из очереди.

– Нельзя! – гаркнула Клавдия и снова шагнула в кабинет.

Малютов опять поднял на нее свой грозный взгляд.

– Игорь Иванович, мне нужна ваша санкция…

– По какому поводу? – Малютов удивленно вскинул брови.

– Я тут недавно ребенка на улице подобрала.

– И что?

Клава села, не дожидаясь, пока Малютов сам предложит.

– А то, что его мать пропала. Я нашла его дом. Отец с ними не живет, отчим пьяница, а мать пропала без вести и не появляется. Причем ее шуба…

– Какая шуба, какой ребенок? Ничего не понимаю. Короче.

– Дело в том, что мать всегда ходит на работу в шубе – боится, что сожитель ее пропьет. В тот раз он пошел ее встречать, а ребенок тем временем вышел из дома и потерялся. Он говорит, что они звонили в милицию, соседей всех обошли, а я знаю, что в тот день никаких заявлений о пропаже детей в милицию не поступало, и соседи тоже говорят…

– Короче, в чем дело? – Малютов уже барабанил пальцами по столу – плохой знак.

– Убийство… – Клава наконец решилась произнести это страшное слово.

– Труп есть?

– Нет.

– Свидетели есть?

– Тоже нет. Но вы поймите…

– Заявление? – перебил главный.

– Нету.

– Тогда шагом марш заниматься своими делами.

– Но, Игорь Иванович…

– Все. – Малютов стукнул кулаком по столу. – У тебя сколько дел?

– Шесть, – вздохнула Клавдия.

– Если мало, то я еще парочку подброшу. И вообще, какие дети, какие шубы, какие соседи? Да если мы по поводу каждого пропавшего ребенка дело будем заводить…

– Женщины. Ребенок на месте. Его мать пропала, – поправила Дежкина.

– Тем более. Взрослая баба как-нибудь сама со своим мужем разберется. Свободна.

– Но, Игорь Иванович! – почти закричала Дежкина.

– Сво-бод-на!

Вторник. 13.23 – 15.49

– Так вот, значит. Приходит эта бабка в бюро находок с коляской и говорит…

– Ну как костюмчики, Дежкина?

– Клавдия Васильевна, я про «КамАЗ» не дорассказал…

– Ребята! – Клава плюхнулась в кресло. – А что, если вы все дадите мне немного поработать, а? Без обид.

– Что, так плохо? – спросил Левинсон, вставая со стула.

– Есть маленько…

Когда все наконец вымелись из кабинета, Клава опять схватила телефонную трубку и набрала номер.

– Алло. Это Дежкина из горпрокуратуры. По поводу трейлера… Ну как?.. Понятно. Скажите, а не мог он поехать по какой-нибудь другой трассе?.. Ясно. Если появится, сразу сообщите.

Клавдия снова вынула заявление Худовского.

В дверь осторожно заглянул Игорь.

– Можно?

– А ты-то чего ушел? – раздосадованно спросила Клавдия.

– Чтоб не мешать…

– Смешной, – улыбнулась Клавдия. – Ну как там твои дела с церковью? Что-нибудь раскопал?

– Раскопал, – гордо заявил Игорь. – Мне отец Сергий много поведал. И я даже, кажется, знаю, кто этот злодей.

– Кто?

– Батюшка мне про дьяка одного рассказал. Был у них там один дьячок – избил прихожанку за то, что в мини-юбке на литургию пришла.

– И какая связь?

– Прямая. Он же на батюшку зло затаил. Тот изгнал его из храма. Хотя сам батюшка на дьячка обиды не держит, даже защищает.

Клавдия улыбнулась. Игорь говорил какими-то непривычными для прокуратуры словами. Видно, беседа со священником произвела на него сильное впечатление.

– И вы правы оказались, как всегда, – потупился парень.

– В чем? – не поняла Клавдия.

– Зря я, конечно, батюшку сюда вызвал. Стыдно…

«А еще ничего, – подумала Клавдия, – еще не очерствел парень».

– А у вас что нового? Отыскали мамашу своего найденыша?

Клава не ответила. Только развела руками.

– Понятно. – Игорь кивнул. – Может, чем помочь?

– Чем ты мне можешь помочь? Я и сама… Алло! – Она схватила трубку неожиданно зазвонившего телефона. – Следователь Дежкина.

– Лейтенант милиции Шаник вас беспокоит.

– Кто? – Клава не поняла.

– Лейтенант Шаник. По поводу квартиры Кокошиных. Я участковый. Вы ведь сами просили выяснить.

– Ах да, конечно! – обрадовалась Дежкина.

– В квартире гражданки Кокошиной никого не оказалось. К тому же соседи жаловались на течь с потолка.

– Вы что, обыск у него устроили? – испугалась Клавдия.

– Проверку, – поправил участковый. – Я же сказал – течь с потолка. У нас и жалоба есть.

– Ну и что вы обнаружили?

– Гражданин Смирнов Сергей Владимирович исчез. Судя по всему, съехал с места проживания.

– Как это?

– Нами обнаружено… Вернее, не обнаружено. Не обнаружено никаких вещей, принадлежавших вышеупомянутому гражданину Смирнову. Также нет его документов и всего остального.

– Понятно, – сказала Дежкина. Все-таки участковый произвел настоящий обыск. – А шуба Кокошиной на месте?

– Шуба на месте, товарищ следователь. Но, возможно, что-то пропало из гаража, который принадлежит бывшему супругу гражданки Кокошиной, гражданину Кокошину Никите Валентиновичу.

– Вы что, и гараж вскрывали?! – охнула Клавдия.

– Так точно. Но там только садовый инвентарь. На одной из лопат обнаружена довольно свежая земля.

«Свежая земля, – вдруг лихорадочно заработала Клавдина мысль. – Ну и что?.. А то, что в такое время года мало кто соберется работать на даче. Интересно, что же они тогда копали?»

– Это все? – спросила Клава.

– Линия была все время занята потому, что гражданин Смирнов уронил на пол телефонный аппарат. Теперь все.

«Такие вот дела. Чем дальше в лес, тем больше дров».

– А я сегодня вашего мужа видел, – неожиданно сказал Порогин.

– Да? Ты что, в Коломенском был? – машинально поинтересовалась Клава.

– Почему? На Тверской. – Игорь глядел куда-то в сторону.

– Ну и… Хоть не поругались опять из-за политики? – попыталась отшутиться Клавдия, но вдруг поняла: ее тревога была не о Витиной маме, не по поводу странного исчезновения почти всех родных мальчика. Ее мучили тяжелые предчувствия в отношении собственной семьи.

– Да я и подходить не стал. – Игорь вдруг поднялся и шагнул к двери. – Ох, у меня еще дел куча…

– Постой. – Клава пристально посмотрела ему в глаза. – А ну давай выкладывай, к чему это ты клонишь.

– Ни к чему я не клоню. Просто говорю, что видел сегодня вашего…

– Мужа. Это я уже слышала. Вот только зачем ты мне все это говоришь?

– Да просто сказал, и все…

– Терпеть не могу сплетников, – тихо сказала Клавдия, – особенно мужиков.

– Я не сплетничаю, – вспыхнул Игорь и пулей вылетел из кабинета.

Клавдия даже не замечала, что сжимает в руке заявление Худовского, от чего бумажка превратилась в плотный комок.

Это ужасно…

Это словно тебе дали под дых, ты согнулась и хватаешь ртом воздух, а вдохнуть не получается. Вокруг собрались зеваки и смотрят с интересом, свалишься ты или выпрямишься?

Такого стыда Клавдия не испытывала. Такого удара она не ждала. Вернее, удары на нее, бывало, сыпались, и довольно увесистые, но никогда ее не били самые близкие. Это особенно больно.

Только тут она обратила внимание на собственную руку и стала поспешно расправлять заявление. Ненароком порвала. И уже слезы готовы были брызнуть из глаз, как – телефонный звонок. Клавдия ухватилась за трубку, будто тонущий за соломинку.

Звонила Ирина Юрьевна, бабушка Вити.

– Здравствуйте, Клавдия Васильевна. Как там мой внучек поживает?

– Здравствуйте, Ирина Юрьевна! Все в порядке. Никто не звонил?

– Никто не звонил, никто не появлялся. Это я у вас хотела спросить, может, вы чего нового разузнали. Раскололся этот пьяница? Что он с Ниной сделал? Говорила я ей: «Не делай глупостей, не расставайся с Никитой. Потерпи, перебродит», – так нет ведь, захотелось ей с артистом красивой жизни поискать. Ну и где она, эта красивая жизнь? Докатились до того, что ребенок по чужим людям мыкается!

– Это точно. Ирина Юрьевна, а может, вы его возьмете? Он вас знает, любит и…

– Да как же я могу его взять? – возмутилась бабушка. – Вы знаете, какая у меня пенсия? Тут бы самой кое-как прокормиться. Вот если бы мне кто-нибудь денег немного подкинул, то…

– У вас все? – грубо перебила ее Клавдия.

– Я говорю, если бы мне кто-нибудь денег подкинул, – попыталась еще раз намекнуть бабушка.

– Простите, у меня очень много дел, – отрезала Клавдия и положила трубку.

Теперь уже плакать не хотелось. От злости Клавдия никогда не хотела плакать. Только от обиды…

ДЕНЬ ШЕСТОЙ

Среда. 9.43 – 11.51

Начальника следственного отдела прокуратуры в отличие от самого Малютова подчиненные и за начальника, собственно, не держали. Так, коллега, трудяга, свой парень, душа-человек. Василий Иванович Чепко, то ли благодаря своим юмористическим Ф. И. О., то ли в силу легкого и веселого характера, среди «важняков», следователей и криминалистов имел прозвище, разумеется, «Чапай». Он даже был похож на легендарного красного командира, во всяком случае хитроватым, лукавым мужицким нравом весьма напоминал. Василий Иванович о своем прозвище знал и, кажется, в глубине души им гордился.

– Игорек, – заглянул он в кабинет, – свободен сейчас?

– Свободен, – ответил Порогин, хотя свободным он, конечно, не был – писал отчеты. Просто не скажешь же своему непосредственному начальнику: занят, зайди попозже.

– А ноги как, не болят? – серьезно спросил Чапай.

Игорь, еще не привыкший к манере Чапая, испуганно посмотрел на свои ноги и замотал головой:

– Нет, а что?

– И руки здоровы? – поинтересовался Чапай.

– Здоровы…

– Тогда бери ноги в руки и скачи на улицу Академика Пилюгина.

– Зачем?

– Убийство. Женщину мертвую нашли. Такая, хлопчик, беда.

Чапай еще постоял, хмуро глядя в пол, потом спросил:

– А Клавдия Васильевна?

– Она в милиции. Поймали там тех, кто Худовского избивал.

– Ага. Ну пусть. Пусть. – И Чапай скрылся.

Игоря аж подбросило на стуле. Вот оно! Вот это настоящее! Тут он сам будет вертеться! Тут он сам поведет! Теперь уж Клавдия Васильевна не посмотрит на него снисходительно.

От мысли о Дежкиной сердце Игоря привычно обмякло. А лицо вспыхнуло румянцем, потому что снова вспомнился вчерашний разговор. По-дурацки получилось. Он вовсе не собирался сплетничать о Федоре Ивановиче. А получилось, что так мелко нагадил.

Впрочем, почему это он должен чувствовать себя виноватым? Он что, неправду сказал? Он даже не всю правду вывалил. Федор Иванович-то шел под руку с какой женщиной, при этом довольно весело улыбался и все норовил что-то на ушко этой женщине шепнуть. Этого Игорь не сказал. А не мешало бы.

Просто ему очень обидно было за Клавдию Васильевну.

Впрочем, если уж совсем честно, Игорь понимал, что вступил на какую-то скользкую тропу условностей, на которой понятия «правда» и «ложь» становились весьма размытыми. И обычная честность превращалась в подлость. И наоборот – сокрытие правды становилось благородством.

Конечно, ему бы сейчас дождаться Клавдию Васильевну и поговорить с ней начистоту, но мог ли он усидеть в кабинете, если где-то там трудилась следственная бригада, а его ждали как манну небесную.

Нет, ждать Игорь не мог. Да он и не ждал.

Дежурный «рафик» уже катил его по слякотным улицам Москвы.

– А где эта Академика Пилюгина? – спросил Игорь водителя.

– Немецкое консульство, – начал перечислять водитель, – парк-отель «Лагуна», Воронцовский парк…

«Господи! – дошло до Игоря. – Церковь святой Троицы в Воронцове! С ума сойти! А если это убийство связано с ограблением?! А что, вполне может быть…»

Среда. 8.12 – 14.03

С утра Федор ускакал рано. Только чмокнул в щеку.

Вечером тоже пришел поздно и уставший.

Клавдию даже странным образом радовало это обстоятельство. Она понимала, что поговорить начистоту с мужем так или иначе придется. Но до чего же не хотелось.

Витю пришлось оставлять на этот раз с Максом. Тот согласился без возражений. И вообще, ощущал себя, видно, настоящим старшим братом. Согласитесь, что с сестренкой это редко получается. Что эти девчонки понимают?

А Клавдия, не заезжая в прокуратуру, отправилась в знакомое РОВД, откуда сообщили, что пойманы хулиганы, избившие Худовского. Только звякнула Игорю, что появится после обеда.

Точно, рокеры.

Клавдия отметила, что про себя называет этих великовозрастных инфантилов так же, как Низовцева, вкладывая в это слово стариковское презрение.

Это были акселераты – рост у обоих под два метра, румяные, прыщавые морды, голубые, бестолковые глазенки и ломающиеся голоса.

Клавдия решила, что дело тут простенькое, этих двух дурачков она быстро допросит, а там поглядит – на пятнадцать суток их сажать или раскрутить на «хулиганку».

Честно говоря, вся эта история с Худовским была сейчас ох как некстати. Она была каким-то мелким раздражающим зудом в странной сгущающейся тишине, которую Клавдия ощущала вокруг себя почти физически. О! Эту тишину Дежкина знала. Как там говорится в поэтических банальностях – тишина перед бурей? Нет, это была другая тишина. Вязкая и настораживающая, из которой потом обязательно вылеплялось – именно это Клавдия знала точно – нечто гадкое, мерзкое, тяжелое, бьющее по самой твоей жизни, бьющее безжалостно и жестоко…

Клавдии надо было быть готовой к этим ударам, а она сидела в обшарпанной комнате райотдела и слушала гнусаво ноющий голос одного из рокеров по имени Лешенька, который однообразно спрашивал:

– А че-о мне за это бу-удет?

В этой тишине Клавдия, как никогда, чувствовала себя уставшей и беспомощной. Силы куда-то растекались, наваливались безразличие и обреченность. Клавдия силилась взять себя в руки, собраться, сцепить зубы, сжать кулаки, а получалось, что она просто делает самой себе больно.

– Я не зна-ал, что это Худо-овский, – продолжал ныть Лешенька, по-кроличьи заглядывая в глаза следовательнице.

– Как же не знал, Лешенька? – спросила Клавдия. – Ты же говорил, что ненавидишь его политические взгляды, что не позволишь ему стать Президентом.

– Каким Президентом? – вполне натурально вытаращил глаза недоросль.

– Президентом России…

Лешенька открыл рот и долго смотрел на Клавдию, словно она сейчас показала ему какой-то удивительный фокус.

– А он че, Президент? – наконец спросил рокер.

– Нет, но будет баллотироваться. Поэтому, Лешенька, твои действия можно квалифицировать как политический терроризм, – устало пошутила Клавдия.

– А кто Президент? – после долгого молчания спросил недоросль.

Клавдия подумала, что шутить пацан не умеет, но, взглянув на Лешеньку попристальнее, поняла, к своему ужасу, что тот вовсе не шутит.

– Ты не знаешь, кто у нас Президент? – осторожно спросила она. Так, на всякий случай. Чтобы парень не знал, кто в России Президент, – в такую дикость поверить было невозможно.

– Горбачев? – обрадовался собственной догадливости Лешенька.

– Ну ладно дурачиться, – оборвала его Клавдия. – Ты все прекрасно знаешь…

– А! – раскусил Клавдину «хитрость» недоросль. – На пушку берете? У нас нет Президента! Да?

Клавдии вдруг стало весело. Если пацан ваньку валяет, то вполне натурально. А если действительно не знает – абсурд, конечно, но вдруг, – то он, наверное, единственный такой в мире.

– Ельцин. Это тебе что-то говорит? – спросила она.

– А как же! – сразу ответил недоросль. Так отвечают на вопрос учителя круглые двоечники – уверенно, тупо и безапелляционно.

– Ну?

– Он этот, – не терял уверенности пацан, – как его… Теннисист…

Видно, Лешенька всерьез вознамерился убедить Клавдию в своей феноменальности.

Так до конца и не поверив, что рокер настолько далек от политики, Клавдия выведала у него, что били они Худовского за то, что приставал на дискотеке к их Туловищу.

– К Туловищу? – не поняла Клавдия.

– Сами у нее спросите… Жека Симонова…

– Так она, значит… Туловище?

Да, открытий для Клавдии было немало.

Но каково же было ее разочарование, когда оказалось что второй рокер – Васенька – от политики еще более далек. Он заявил, что его содержат в темной камере и плохо кормят, поэтому он будет просить политического убежища в Чечне.

Клавдия поняла, что эту речь ему подсказал кто-то из веселых сокамерников, потому что объяснить, что это за государство Чечня и где находится, Васенька не мог, хотя предполагал, что между Германией и Австралией.

И смех и грех.

Он тоже настаивал на версии, что Худовский приставал к их Мартышке и даже хватал ее за уши.

Клавдия поняла, что все слова рокеров надо переводить на русский, поэтому спросила и про мартышку и про уши. Оказалось, что это снова девушка, которую хватали, извините, за груди.

– Да почему же – уши? – недоумевала Клавдия.

– Висят, как у спаниеля, – покраснев, буркнул Васенька. Нет, краснеть они еще умели.

Как из сумасшедшего дома вышла Клавдия из райотдела. Как ни странно, настроение ее улучшилось. Во всяком случае, смешного она узнала много.

С покоем в душе подумала, что ее-то Ленка совсем другая. Значит, не вся молодежь – эти двое.

Но потом вспомнила, как однажды застукала собственную дочь под сильным наркотическим дурманом, сердце сжалось.

У Васеньки на груди болтался крестик с распятым Христом. Выведет ли Он пацанов и девчонок из этого болота и мрака?

Оставалось только надеяться.

И еще Клавдия поняла, что о политических мотивах в этой драке и говорить не приходится…

Среда. 14.35 – 16.51

Игоря не было, зато, как только Клавдия вошла в кабинет, откуда ни возьмись – Левинсон.

– Так-так-так! Уже вся прокуратура гудит – у Дежкиной младенец – не в мать, не в отца, а в заезжего молодца! Нашлись родители?

– Нет, наоборот, все пропали в одночасье. Бабушка вот только – за воспитание собственного внука денег просит.

– Так-так-так! Кстати о птичках, – поднял вверх палец пресс-секретарь. – У Семенова дело по притону, не слыхала? Ну что ты – обхохочешься! Сидят, представь себе, наркоманы, накачались до одури. И одна девица решила, что уже может летать. Вот она рвется выпрыгнуть в окно, а хозяин еще понимает что-то, удерживает ее. Решил, что, если он ее догола разденет, ей стыдно будет в окно выпрыгивать на улицу. Согласись, своя логика в этом есть. Но девушка окончательно стыд потеряла – хочу, дескать, летать. Тогда хозяин ее веревкой за ногу к батарее привязал и вернулся к друганам. Не успели они еще «косячок» забить, как слышат вдруг звон разбитого стекла: девицы нет, обратно в разбитое окно только обрывок веревки залетает. Подбежали – на асфальте никого, значит, уже нашли «птичку». Ну, вмиг протрезвели все. Дрожат, шугаются, как вдруг звонок в дверь. Хозяин понимает, что уже за ним пришли, на негнущихся плетется к двери, а там – два алкаша. Держат под руки эту девицу и говорят – вернете нам бутылку, отдадим девицу.

Клавдия серьезно кивала, словно слушала Левинсона.

– А оказалось, – продолжил пресс-секретарь, – что этажом ниже эти самые алкаши с трудом наскребли на бутылку, только успели поставить ее на стол и сесть, как окно разбивается и прямо на стол падает с неба голая девушка. Сносит, естественно, все со стола и лежит такая соблазнительная, только кое-где поцарапанная. Но алкашам было не до секса, они девушку вернули, а поскольку наркоманы им вместо портвешка какое-то «Чинзано» на радостях сунули, алкаши возьми и пожалуйся участковому. Тот притончик-то и накрыл.

К концу своего повествования Левинсон уже просто задыхался от смеха. Клавдия тоже поневоле улыбалась, хотя соль истории до нее не дошла. Совсем о другом она сейчас думала.

– Нет, ну ты представляешь? – хохотал Левинсон.

– Представляю, – кивнула Клавдия, – только я не поняла, почему – кстати?

– Что почему – кстати, – осекся Левинсон.

– Ну, я тебе рассказала про Витю Кокошина и его бабушку, а ты сказал – кстати…

– Правда? – задумался пресс-секретарь. – Странно. А кстати…

Дверь распахнулась так, словно в нее сейчас войдет целая рота солдат. Но вошел один Игорь. А вид у него был как у целого полка. Очень значительный.

Левинсон не закончил свою мысль. Но тут же нашел новую.

– Так-так-так… Что-то случилось невероятное. Игорь поймал Брынцалова, спекулирующего трамвайными талончиками, да? Нет? Зюганов оказался женщиной? Тоже нет? Наверное, Лужков сносит Кремль, чтобы построить оптовый рынок. Ну, тогда я не знаю…

– Я расследую убийство, – высокомерно пропустил шуточки мимо ушей Игорь.

– Сочувствую, – сказал Левинсон. – Ну ладно, ребята, мне пора.

Левинсон испарился, а Игорь долгим взглядом сверлил Клавдию, пока не произнес:

– Сейчас не до обид, Клавдия Васильевна.

– Может быть, – пожала плечами Дежкина.

Игорь еще помолчал:

– Ну ладно, извините, я не нарочно, – наконец выдавил он.

– Забудь, – тут же смягчилась Клавдия.

Игорь облегченно вздохнул и затараторил:

– А мне в самом деле убийство досталось. Женщина. И знаете где, в Воронцовском парке. Ну! Там же церковь та самая!

– А… Да-да…

– У меня три версии есть. Все три просто гениальные. Значит, первая такая…

– Нет, – сказала вдруг Клавдия. – Не надо, Игорек. Попробуй сам. Ты уже сам можешь.

Игорь не обиделся. Наоборот, он вдруг расплылся в радостной мальчишеской улыбке.

– Правда, вы так думаете?! Вы честно?!

– Разумеется. Только вот с версиями… Если все три гениальные, то ни одна из них не верна. Впрочем, не знаю… Думай сам.

– Я буду! Я думаю! – пристукнул кулаком по столу Порогин. – Я найду гада!..

Среда. 21.17 – 23.42

До вечера Клавдия просидела над бумагами, словно специально тянула время. Во-первых, бумаг этих было действительно много, во-вторых, почему-то не хотелось идти домой. А в-третьих, Клавдия так и не решила, подавать в розыск на Нину Кокошину или еще подождать.

Ну если с первой и последней причиной все было более или менее ясно, то вторая объяснялась не так просто. Если раньше Клавдия бежала домой, чтобы побыстрее прижать к себе маленькое тело Витеньки, услышать его картавую, но такую взрослую речь, накормить малыша, искупать… То теперь ей все труднее было встречаться с мальчиком глазами. Потому что ответить на его вопросы о маме было нечего.

Но была и другая причина – Федор.

Зря Игорь просил прощения. Ничего нового он про мужа не сообщил. Клавдия и сама прекрасно чувствовала – что-то не так. Давно чувствовала. И, как это часто бывает с нами, закрывала глаза, авось уляжется, авось как-то само рассосется…

В какой-то момент ее мрачные мысли стал отвлекать энтузиазм Порогина. Он делал сразу по нескольку звонков, наводил справки, кому-то давал поручения, советовал и даже распекал.

«А ведь вот парень, давно в меня влюблен, – подумала вдруг Дежкина. – Я-то поначалу думала – так, ерунда, юношеская романтичность. А выходит – нет. Игорь и словом не обмолвился, а ведь это чего-то стоит. Молчать и ждать. Я бы в его возрасте не выдержала».

У Клавдии сжалось сердце от жалости к Игорю. И от стыда.

Как она когда-то таяла по Чубаристову. Как мучилась, когда после их первой любовной ночи Виктор вдруг перестал ее даже замечать. Как болело тогда все внутри, как тонко чувствовалась эта боль. И как смертельно. Что за страшные мысли приходили ей в голову! Как хотела она сочувствия, тихого разговора и понимания…

Что же случилось потом? Когда она успела так очерстветь? Почему она спокойно и даже с тайным наслаждением следит за Игорем, отмечая невнимательным взглядом его робкие попытки обратить на себя ее внимание?

Вот теперь ее ударило, и она стала замечать. А раньше?

«Это боль делает нас добрее, – подумала Клавдия с досадой. – Или нас надо все время бить, чтоб мы любили друг друга?»

– Игорь, – тихо сказала она.

Тот вскинул голову. Что-то в ее голосе заставило парня затаить дыхание.

– Прости меня, Игорек… – Клавдия помотала головой.

– Да вы что?.. За что?.. – залепетал Игорь.

– За то, что я уже старая…

Игорь вскочил. Игорь сел. Снова встал и даже шагнул к столу Клавдии:

– Вы не смеете так говорить, вы не старая… Вы!.. Вы самая!.. – У Порогина задрожали губы, и он выбежал из кабинета.

Витя сидел в прихожей на стульчике и смотрел на Клавдию тихим и каким-то грустным взглядом. Он даже ничего не спросил. Он ждал.

И Клавдия вдруг улыбнулась.

– А у меня новости хорошие! – бодро сказала она. – Ну, Витюшка, догадайся какие?

Мальчик не посмел назвать самую ожидаемую новость. Только глаза стали яркими.

Макс выглянул из своей комнаты.

– Какие новости?!

– Скоро Витина мама найдется, – не очень ловко вывернулась Клавдия.

Макс уловил этот момент и вовремя подыграл.

– Да ты что?! – воскликнул он радостно. – Правда?!

– Правда! – уже увереннее кивнула Клавдия.

Если бы она знала в этот момент, что была абсолютно права. Наверное, когда мы хотим доставить людям радость, мы всегда правы.

– А где, тетя Куава?! Где мамка?! – наконец разделил радость своих обманщиков Витя.

– Секрет, – подмигнула Клавдия. – Подожди немного – и все узнаешь.

И Витя запасся терпением.

Клавдия видела, как мальчишка сам себя держал за язык, чтобы не спрашивать о матери, и уже ругала себя за минутную слабость, за ложь, но разочаровывать мальчишку у нее не было сил.

Только когда уже ложился спать, Витя не выдержал:

– Ну, хоть бы чуточку скажи, – шепнул он Клавдии на ухо.

– Ты мой сладенький, – умилилась Клавдия. – Завтра все узнаешь.

Не успел Витя уснуть, как действительно раздался телефонный звонок и мужской голос спросил:

– Дежкина? Клавдия Васильевна?

– Да, это я, – отказавшим вдруг голосом ответила Клавдия.

– Кокошин Никита я. Я из рейса вернулся вот только. У вас мой сын?..

Клавдия уснуть не могла долго. Во-первых, завтра все выяснится, думала она. Только вот что выяснится?

А во-вторых, она ждала Федора.

Муж вернулся поздно. На цыпочках пробрался в спальню, бесшумно разделся и лег.

Клавдия лежала с закрытыми глазами и слышала, как он поворочался немного и уснул…