Текст книги "Неназываемый (СИ)"

Автор книги: Игорь Воробьёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Рассудив, что сейчас у меня всё равно нет никакой возможности помочь Ванорзу, я двинулся на северо-запад. Следовало торопиться, поэтому я старался идти максимально быстрым шагом. Лес был достаточно дремучим, но, к счастью, совсем уж глухие заросли, через которые я бы не мог протиснуться, пока не попадались, и я постоянно подгонял себя вперёд, идя напролом даже через те места, которые при других обстоятельствах обязательно обошёл бы.

Скоро стали сгущаться первые сумерки. Усталость от такой спешки давала о себе знать, ноги гудели, но останавливаться не хотелось, поэтому я достал из рюкзака полоску вяленого мяса и стал жевать её на ходу. Наступила ночь, и лес начал редеть: деревья отстояли всё дальше друг от друга, и листва густым пологом покрывала лишь их макушки, а у земли торчали сплошь голые ветви. Моё темнозрение представляло всё вокруг в чёрно-белых тонах, но даже и при такой палитре мне чудилось, будто окрас листьев становился всё более серым.

Было уже почти три часа ночи, когда я наконец-то выбрался на опушку. По левую сторону от меня лес уходил к северу, а справа простирался на восток едва ли не до горизонта. Впереди раскинулись топи: в заболоченной равнине виднелись отдельные кусты, кочки, и то тут, то там проглядывала вода. Повсюду пучками росла трава, кое-где взгляд ловил слабые гнилостные жёлто-зелёные огоньки, характерные для болота… в общем, впечатление создавалось вполне пристойное, ибо я ожидал увидеть куда более мрачную картину.

Тут я решил-таки немного передохнуть. Присев на торчащий неподалёку валун, полностью заросший болотным мхом, я отыскал в рюкзаке свёрток, в котором оказалось нечто похожее на пирожок или запеканку с мясом и овощами, и с удовольствием перекусил. Пока я ел, мне вспомнились слова Мора о мертвяках на болоте, поэтому, запив еду водой из бурдюка, я вытащил со дна рюкзака чёрную накидку и надел её вместо плаща, который свернул и убрал в рюкзак.

Если верить описанию, благодаря этой накидке нежить не будет ко мне агрессивна. Не знаю почему. Наверное, примет меня за своего или что-то вроде того. Осталось проверить на практике, как это работает. С такими мыслями я направился вперёд, вглубь болота.

Теперь передвигаться быстро не получалось: мне всё время приходилось нащупывать путь посохом, чтобы не провалиться в топь. За этим занятием я и не заметил, как прошло несколько часов, и, в очередной раз осмотревшись, чтобы выбрать дорогу, обратил внимание на то, как изменилось болото. Небо на востоке светлело, и теперь окружающий пейзаж выглядел довольно мрачно: редкий кустарник со скрюченными ветками, которые едва ли скрывала чахлая листва, травы почти не было, а непокрытые водой участки походили на торфяники, даже мох был каким-то серым и невзрачным.

Всё чаще на пути мне попадались холмики, присмотревшись к которым, я добивался появления всевозможных табличек, таких как «Болотный зомби, ур.11» или «Скелет тролля, ур.9». Поначалу я относился к ним с осторожностью, ожидая, что из-под земли вот-вот покажется означенный монстр, но ничего не происходило, мертвяки никак на меня не реагировали, всё было тихо и спокойно. В один момент мне пришлось даже пройти по такому бугорку, так как другого пути никак не удавалось отыскать, и после того как скелет и в этом случае не появился на поверхности, я перестал обращать на них внимание, разве что время от времени на глаза мне попадалось нечто совсем экзотическое, и тогда я ненадолго останавливался, чтобы посмотреть. Например, над небольшим участком, полностью покрытым водой, я заметил табличку: « Виверна зомби, ур.14», но, сколько ни всматривался, так и не смог ничего увидеть в глубине тёмной болотной водицы.

Накидка работала, и когда уже светало, я добрался до точки назначения, мерцающей на карте красным огоньком. Вот только местность здесь не отличалась ничем примечательным от всего остального пейзажа топей. Я остановился, опершись на посох, утёр пот со лба и осмотрелся внимательнее.

Кочки, пара торчащих из воды валунов, ни одного куста поблизости, лишь какой-то гнилой корявый пень или обломанный полузатопленный ствол исполинского дерева… ничего интересного. Я ожидал найти здесь какую-нибудь избушку, башню тёмного мага, в конце концов… а тут болото как болото. Где же искать обещанного мне учителя?

Кроме как исследовать торчащий из воды пенёк, мне ничего не приходило в голову, так что я стал пробираться к нему, что оказалось отнюдь не простой задачей – пришлось сделать крюк, ибо подход к этому толстому обрубку имелся лишь с одной стороны.

Наконец я подобрался к нему вплотную. В высоту обломанный ствол не превышал моего роста, а вот в ширину имел пару саженей. Из воды торчали толстые изогнутые корни. Заросшие мхом кочки как нарочно вели прямиком к небольшому зазору меж двух таких корней. Я нагнулся, чтобы посмотреть внимательней, и сразу увидел там знакомую матовую пелену, перекрывающую лаз, больше похожий на какую-то нору. Нет, он был достаточно широким, но вот чтобы добраться до него, необходимо было пролезть под корень, а сделать это представлялось возможным только на четвереньках.

Плёнка недвусмысленно указывала, что это и есть то самое место, которое я искал, так что, пожав плечами – наверняка этому есть какое-то объяснение, – я встал на карачки и пополз в дыру.

Глава 24

За пеленой было темно. Лаз неожиданно вёл в достаточно широкий туннель длиною в несколько метров, что казалось совершенно нелогичным, ибо пенёк не был таким большим. Но ползти по узловатой древесной поверхности долго не пришлось: лаз выходил в просторный круглый зал, в полумраке больше похожий на пещеру, скрытую под затейливым переплетением корней гигантского дерева.

Как только я выбрался из прохода и поднялся на ноги, дыру за моей спиной заполнили вытянувшиеся из пола корни. На первый взгляд, стены зала были однородными, однако, если присмотреться, можно было различить, что фактура тонких переплетённых корней немного выделялась на общем фоне. Это позволяло сделать вывод, что по периметру округлых стен имелись ещё подобные затянутые корнями проходы, причём размеры некоторых из них значительно превышали тот, через который пролез я.

Зал был пустым, если не считать маленького столика на длинной ножке, который своей необычной формой напоминал вытянувшуюся вверх корягу. Над ним в воздухе парил странный предмет, похожий на неуловимо меняющий очертания куб. При этом он переливался разными цветами, разгоняя тьму, царящую в пещере.

Перед столиком стоял пожилой мужчина в бесформенной серой накидке и водил руками над странным объектом, причём перетекающие очертания куба неуловимо менялись вслед за движениями его рук. Постоянное чередование светящихся цветов артефакта окрашивало одежду мужчины в причудливые тона, и в мечущихся по его морщинистому лицу тенях он показался мне очень старым. Длинные тонкие волосы до плеч и окладистая седая борода придавали ему ещё большую ветхость, даже некую дремучесть.

Стоило мне сделать несколько шагов в его направлении, как старик резко провёл левой рукой над многогранником, и тот, выстрелив по сторонам на доли секунды множеством прозрачных кубов, застыл, засветился ровным голубым цветом и приземлился на подставку, будучи похожим теперь на обычный светильник правильной кубической формы.

– Кансуз? – неуверенно спросил я.

– Он самый, – прокряхтел дед, не спеша обходя столик с кубом. – А ты, наверное, тот безымянный ученик, за которого так ратовал объявившийся мёртвый бог?

– Так и есть, – не растерялся я. – Мне очень нужно поскорее научиться магии!

– Ишь ты! – усмехнулся Кансуз, встав, подбоченясь, напротив меня. – Молодёжь! Вечная спешка… И куда же ты торопишься?

– Мои друзья в беде, – честно ответил я, – каждая минута на счету…

– Достойная цель… – немного пренебрежительно отозвался дед, пристально осматривая меня. Его цепкие глаза, казалось, препарировали меня, заглядывая в самое нутро, от такого взгляда становилось не по себе. – Вот только обучение магии – дело непростое…

Жестом пригласив меня за собой, Канзус пошёл к стене, на ходу сделав резкий взмах рукой, в результате чего корни одного из проходов зашевелились и начали втягиваться в пол.

– Магия имеет различные свойства и происхождение, – говорил он, ступая в открывшийся проход. – Есть божественная магия, которая поступает напрямую от богов к жрецам. Её сила зависит от чистоты канала связи адепта с его божеством, и на неё не влияют такие материальные преграды, как доспехи. Я так понимаю, это не про тебя, иначе бы Мор не послал тебя ко мне.

За открывшейся дверью была небольшая уютная комната. У древесной стены справа находилась кровать, напротив входа горел очаг, а у выроста из левой стены стояли два кресла, всё из таких же переплетённых друг с другом корней. Кансуз, кряхтя, уселся в кресло поближе к огню, а мне махнул рукой на другое.

– Возможно получить силу не только от божественных сущностей, но и от планарных существ попроще, – старик продолжил неторопливый рассказ. – Это уже близко к шаманизму, если мы имеем в виду различных духов, или к совсем уже дикому поклонению демонам. Обычной практикой в таких случаях является заключение своеобразных пактов, а потому и магия, и особенности выстроенного канала для получения силы здесь очень разнятся… Разновидностью такой божественной магии пользуются друиды, которые черпают силу от различных духов природы и придерживаются принципов равновесия. Но не будем уходить в дебри, потому что это тоже тебе не подходит, ведь никакой такой сущности у тебя нет на примете, так?

Я кивнул.

– Ещё следует упомянуть собственную силу, которую некоторые уникумы черпают из своих материальных тел. По сути, это тоже магия. Развитие таких сил требует жёсткой дисциплины и очень длительного времени. В основном что-то подобное практикуют монахи. Эту силу называют псионикой, и из-за твоей торопливости она тоже не подойдёт. Остаётся арканная магия. Прежде чем начинать разбираться в её различных типах, нужно выбрать метод подхода к использованию силы. Пользователи арканной магии делятся на два типа. Первые – это те, кто пытается самостоятельно разобраться в принципах магии, изучить методики заклинаний и применить их для себя или даже разработать новые. Другими словами, они используют свой интеллект. Вторые – те, кто пытается развить спонтанные механизмы собственной сущности, чтобы использовать заклинания благодаря своему инстинкту, некоей натуральной притягательности, то есть харизме. Первых в простонародье называют магами или волшебниками, вторых – чародеями или заклинателями. Что тебе больше по душе?

Я задумался. Было не очень понятно, как харизма могла влиять на владение магией… я больше представлял себе магов как неких учёных, постигающих тайны магии посредством силы своего ума. Наверное, лучше всего мне подходило именно это: я хотел разобраться сам и достичь понимания сути происходящих процессов, а не приманивать силу незаурядностью своего характера. Как-то не считал я себя харизматичной личностью.

– Думаю, интеллект – это более важный для меня параметр, – наконец выдал я; пока я размышлял, старик грел у огня руки, пытливо на меня поглядывая. – Я хочу понимать, что я делаю, и быть единственным хозяином своей силы.

– Очень правильные слова! – расхохотался Кансуз. – Согласен, этот подход больше сочетается с твоей непростой сущностью… Тогда перейдём к различным видам арканной магии. Сперва имеются маги-элементалисты. Есть, конечно, некоторые уникумы-универсалы, но в основном эти волшебники специализируются на определённой стихии, используя свою природную склонность к одной из них. Естественно, определённых высот они могут достичь только в выбранной стихии, хотя могут использовать заклинания и других стихий, за исключением противоположной. Всего стихий четыре: земля, воздух, вода и огонь; им же соответствуют наносящие урон энергии: кислота, электричество, холод и пламя. Есть ещё один тип урона: звуковой, поэтому элементалисты часто используют в своих выкладках пентаграммы. Однако мои исследования показывают, что эта энергетика больше присуща псионикам, ибо связана с вибрациями воздуха, так что я бы не стал назвать это полноценной стихией. Ну и не стоит забывать про чистую позитивную или негативную энергии – их все относят к свету и тьме, примешивая сюда религиозное понимание добра и зла, поэтому вырывают их из контекста стихийной магии… Хочешь стать стихийным магом?

Я снова задумался. Да, именно так мне представлялись классические маги: швыряющими огненные шары, выпускающими молнии из рук или обрушивающими на врагов град острых сосулек. Однако меня смущало то, что выбор одной стихии ограничивал спектр возможных заклинаний.

– Мне не хотелось бы ограничивать свои силы, – честно озвучил я свои сомнения. – Да и никакой особой общности с той или иной стихией я в себе не чувствую.

– Тут ты ошибаешься, – довольно рассмеялся дед. – Общность у тебя как раз есть… но об этом позже. Кстати, если выбирать стихийную магию, ты вполне можешь стать универсалом, подумай об этом, – Кансуз прокашлялся и продолжил. – Далее идёт разделение арканной магии на школы. Давным-давно это был классический подход к изучению магии в большинстве академий Оминариса. Элементалисты больше походили на жрецов, создавших в своих башнях узкие круги поклонения стихийным богам… хотя это позволило им пережить войну. А вот все классические учебные центры были уничтожены. Так что арканную магию вполне можно назвать нынче тайной. Хотя наверняка среди саэлин продолжают существовать какие-нибудь академии, не знаю… Так вот, классический подход делит магию на восемь школ: Ограждение или Абхурация, Заклятие или Конхурация, Прорицание или Адивинация, Очарование или Энкантация, Вызов или Эвокация, Иллюзия или Аллюцинация, Некромантия или Нигроманция и Преобразование или Трансмутация. Обычно ученик выбирал одну из школ для специализации, получая запрещение на две других, но чаще студенты изучали всего понемножку. Как тебе такое?

– Боюсь, я ничего не знаю о сути перечисленных школ, кроме разве того, что можно понять по их названиям, – мне не пришлось долго думать, чтобы дать ответ. – Хотя такой, несомненно, разработанный подход к классификации заклинаний мне больше нравится… Но опять же, я совсем не знаю, что выбрать. Вы, похоже, видите меня гораздо глубже, поэтому, может быть, выберите сами то, что считаете наиболее мне подходящим?

– Хорошо! – кивнул Кансуз, такие слова ему явно понравились. – Я вижу в тебе склонность к негативной энергии, не зря ты приглянулся мёртвому богу. Вот только структура твоей сущности очень странная… даже не знаю, как это объяснить. С одной стороны, она сквозит пустотой, будто какая-то огромная мощь выжгла из неё громадные куски, но с другой – она не теряет целостности, что в принципе невозможно. Общность с тьмой заметна сразу, но в то же время я не вижу, чтобы свет вызывал какое-то особое отторжение. Ты вполне способен канализировать самые мощные энергетические потоки любого типа, твои каналы разработаны и открыты, как бывает только после многолетней практики или после вознесения… В этом смысле ты похож на падшего бога, вот только в тебе нет ни капли божественной энергии, а сохранить такую структуру сущности после низвержения тоже невозможно; ты очень интересная загадка! Возможно, духовная матрица иномирца, внедрённая в воплощённое материальное тело, позволяет удерживать такую структуру, но я первый раз встречаю нечто подобное. Ты уникален, – как-то обыденно сделал вывод дед. – И у меня есть для тебя методика под стать. Лучше всего тебе подойдёт стезя Мастера Негативной Энергии, проще говоря, Некромастера. Это вообще очень редкий класс, лично я последний раз обучал такого уникума ещё до войны… и не слышал, чтобы за последнее время появлялся хоть кто-то похожий. Даже простые некроманты после гибели Морана стали довольно редки, а вот мага, опирающегося на негативную энергию, однако способного к любой магии без ограничений, в том числе и к позитивной, этот мир, я уверен, не видел уже давно… Буду рад помочь тебе встряхнуть застоявшееся болото! – Кансуз радостно рассмеялся.

– Отлично! – мне передалась часть его энтузиазма. – Научите меня самому основному; у меня есть на это только день-два!

Старик перестал смеяться и, прищурившись, уставился на меня.

– Да я и за две недели не успею тебя ничему толком обучить! – рявкнул он. – Учитывая, что время здесь, в этом моём убежище, течёт в три раза медленнее, снаружи пройдёт минимум четыре дня, пока ты научишься хоть каким-то заклинаниям.

Такие слова здорово огорошили меня. Впервые я понадеялся на игровую механику, думал, приду к учителю и сходу получу первый уровень мага… Четыре дня. Значит, на всё про всё оставалось максимум три. А тут только до Фугира было дня два пути. При таком раскладе можно забыть о попытках помешать русским…

– Так не пойдёт, – твёрдо сказал я, порываясь встать. – Я вернусь позже, после того, как попытаюсь спасти друзей и хоть как-то помешать врагам.

– Погоди, – внимательно наблюдавший за моими раздумьями дед махнул рукой, и меня откинуло обратно на спинку кресла. – Есть один вариант… и очень может быть, что у тебя получится.

– Я готов на всё! – с решимостью заявил я.

– Никогда больше не обещай подобного, – поморщился Кансуз. – У меня есть здесь ещё один пласт подпространства. Экспериментировал с сжатием времени, хотел выяснить, насколько максимально могу его замедлить. Получилось в десять раз. То есть за десять дней там, здесь проходит один. А если учитывать, что за три здесь, в материальном плане проходит лишь один… в теории у тебя может быть месяц времени на обучение. Но только если ты сдюжишь. Я не могу находиться в том кармане больше пары часов. Обычного смертного должно разорвать через день-два… Я экспериментировал с разной болотной живностью, и рекорд поставил один бобёр – он продержался 11 дней.

– Я готов попробовать, – после недавнего опыта смерть меня не страшила.

– Вот и отлично, – Кансуз кивнул, будто ожидал такого ответа, и направился к выходу из комнаты; я пошёл вслед за ним.

– Каждый день я буду тебя обследовать, – сообщил мне дед на ходу. Он явно был очень рад предстоящему новому эксперименту. – Если замечу чего – будешь выходить отдыхать.

Вернувшись в зал, Кансуз взмахом руки заставил корни открыть ещё один проход. Похожий на дверной проём, он был перекрыт тёмной плёнкой, по которой, казалось, пробегали мелкие белые искорки.

– Для начала надо создать тебе нужные условия, – дед выудил из-под своей накидки горсть каких-то щепок, что-то пошептал над ними и бросил перед собой.

Щепки сначала неподвижно повисли в воздухе, а потом, будто подхваченные вихрем, начали кружиться одна за другой. Я успел насчитать двенадцать таких щепок до того момента, как, по жесту руки Кансуза, они полетели за пелену. Дед проделал ещё какие-то пассы руками, и рядом с нами корни со скрипом вытянули из пола небольшой сундук…

– Хватай его и пошли, – скомандовал учитель и первым шагнул за пелену.

Я не без усилий оторвал сундук от держащих его корней, которые, извиваясь словно змеи, начали втягиваться обратно в пол, и поспешил за стариком.

Глава 25

Пройдя сквозь искрящуюся пелену, мы оказались на идеально ровной поляне с аккуратно подстриженной травой, сразу же напомнившей мне покрытие футбольного поля. В десятке метров впереди возвышался добротный одноэтажный дом, своим опрятным видом лишь усиливающий ощущение нереальности окружающего.

Кансуз, не церемонясь, зашагал к крыльцу, ведущему на небольшую террасу перед входной дверью, а я последовал за ним, неся сундук, который оказался довольно-таки тяжёлым. Возле дома я обернулся; с этой стороны проход выглядел, как тёмный матовый овал, висящий в воздухе. Если бы не периодически пробегающие по нему волны, он походил бы на большое зеркало…

За входной дверью находился весьма широкий зал, где стояли диван, большой круглый стол со стульями, несколько шкафов. К одной из стен примыкал камин. Четыре двери вели из зала в другие комнаты.

– Ставь сюда, – указал мне дед, подойдя к столу.

Я осторожно поставил сундук, стараясь не сильно повредить поверхности стола, но Кансуз, не обращая на это никакого внимания, откинул обитую железными заклёпками крышку и стал доставать из него книги, небрежно раскидывая их вокруг сундука. Книги эти выглядели очень солидно, у большинства имелся твёрдый переплёт, многие были обтянуты кожей, а некоторые вдобавок имели затейливые застёжки.

– Прежде чем учиться магии, – пояснил старик, перекладывая книги с места на место, видимо, ища нужную, – тебе необходимо уметь читать, писать и разговаривать по крайней мере на двух языках. Первым делом нужно понимать старый язык людей – фатрод. Сейчас его называют тёмным языком, и усилиями церкви осталось очень мало тех, кто им владеет. Лишь каэльт сохранил руническую традицию…

Кансуз наконец нашёл искомый фолиант и протянул его мне. Книга так и дышала ветхостью. Я осторожно расстегнул застёжки и открыл обложку. Страницы были толстыми, пожелтевшими, и на ощупь казались какими-то маслянистыми. На первой же странице ровными рядами выстроились руны. Три ряда по восемь.

– Твоим первым заданием, – дед заметил, что я разглядываю таблицу, – будет зарисовать и запомнить эти руны. – Кансуз извлёк из сундука стопку листов, несколько тонких металлических стержней и маленькую железную коробочку. – Завтра я расскажу тебе, как они называются, как произносятся и как складываются. Потом тебе останется заучить правила и значения слов, большая часть из которых есть в этой книге. Следующим шагом будет оминус – язык, созданный новыми богами. Они собрали различные элементы из наиболее развитых культур на момент их пришествия и сконструировали достаточно запутанный язык, который теперь является основным. Но мало того, что им пользуются повсеместно, так ещё и большинство книг по магии и даже заклинания используют его структуру, – дед протянул мне ещё один томик, не уступающий по толщине первому, но выглядел он гораздо новее и был больше похож на привычные для меня книги.

Здесь не было застёжек, а страницы на ощупь казались бумажными. Вязь иероглифов на первых двух страницах располагалась ровными линиями строк, будто была напечатана. Я даже приблизил книгу к глазам, пытаясь разглядеть зазоры краски между отдельными знаками. На развороте третьей страницы я обнаружил таблицу, где были выделены отдельные иероглифы. Я насчитал четыре столбца и восемь линий на каждой странице.

– С ним будет сложнее, – кивнул дед, вторя моим мыслям, и продолжал рассказывать, копаясь в куче книг. – Это один из первых учебников, и в нём описаны правила упрощённой записи текстов. 64 базовых сочетания, которые читаются слогами и позволяют записать любые иероглифы. Сейчас наверняка кое-что уже поменялось, но не настолько – вполне хватит, чтобы разобраться на первых порах. Но это что касается правил письма и обыденных форм для простонародья: книга содержит порядка двух тысяч самых распространённых слов. Но тебе будет важнее вот это, – Кансуз шлёпнул об стол книгой, которая была раза в два толще всех остальных. – Это экземпляр, предназначенный для обучения жрецов; не спрашивай, как я его достал; говорят, сам Оум создал оригинал, с которого составлялись эти первые копии. Уверен, он наиболее полный из существующих. Там собраны более 60 тысяч оригинальных иероглифов, многие из которых и поныне доступны для обучения только духовенства и высшей аристократии саэлин. Именно по структуре этих иероглифов современные маги строят свои заклинания, и должен признать: практика показала, что, правильно составленные, они получаются гораздо более сильными и стабильными, чем рунические. Хотя в сложности структуры имеются и свои минусы… Только когда ты будешь хотя бы на среднем уровне владеть этими двумя языками, мы можем приступать непосредственно к магии. Тут есть ещё учебники по каэльту, клинописи зеленокожих, узелковому языку друидов… – Кансуз довольно похлопал по сундуку, – но если ты торопишься, лучше не тратить на это время.

Я заметил, что у старика всё чаще подёргивались веки и он нетерпеливо переступал с ноги на ногу, будто нехорошо себя чувствовал и хотел поскорее уйти. Я же, прислушавшись к своим ощущениям, не заметил ни тени недомогания или дискомфорта.

– Ладно, занимайся, – Кансуз торопливо похлопал меня по плечу и двинулся к выходу. – Если проголодаешься, на кухне есть продукты.

С этими словами дед чуть ли не выскочил из дома и заспешил к овалу перехода. Я подошёл к окну и как раз увидел момент, как учитель с прытью, никак не соответствующей его благообразной наружности, запрыгивает в тёмную пелену. Ещё немного постояв у окна, я пожал плечами и пошёл знакомиться с жилищем.

За тремя дверьми нашлись одинаковые спальни с широкими кроватями, а за четвёртой оказалась кухня. Из неё имелся другой выход на противоположную сторону дома, где я обнаружил пристройку с туалетом, устроенным, видимо, прямо поверх выгребной ямы.

Я вернулся в дом и, пошарив по кухне, обнаружил под столом ведро с водой, рядом с печью имелся отсек для дров, в одном шкафу нашлась посуда, а в другом – продукты, причём я даже отыскал дверцу в ледник, где хранилось много кусков мяса.

Есть мне не хотелось, усталости я тоже, как ни странно, не чувствовал, поэтому отправился в комнату рядом с кухней и переоделся, убрав рюкзак в тумбочку рядом с кроватью. Затем, опираясь на посох, я вернулся в зал, пододвинул к столу стул и сел разбираться с книгами.

Первой я открыл книгу с рунами. Несмотря на то, что я понятия не имел, как произносится каждая руна, лишь посмотрев на них, я с уже знакомым свербением в мозгах начинал понимать их значение. Заучить все 24 было достаточно просто, хотя постоянный скрежет внутри черепа вызывал постепенно нарастающую головную боль. Через какое-то время я нашёл способ немного снизить её: запомнив несколько рун, я отводил взгляд от книги, представляя их мысленно. Таким образом свербение пропадало, и я отдыхал, лишь изредка бросая взгляд на разворот с таблицей, чтобы удостовериться в правильности запоминаемых форм.

Когда я уже несколько раз прошёлся по всему списку, убедившись, что правильно и твёрдо всё запомнил, я начал листать книгу. Достаточно долгое время заполненные рунами страницы казались мне какой-то бессмыслицей, даже несмотря на то, что я понимал большинство отдельно взятых знаков. Потом меня осенило: а что, если тут другой порядок чтения? До сих пор я пытался понять смысл рун, читая их строками слева направо и сверху вниз. Перепробовав различные варианты, я пришёл к выводу, что читать следует столбцами сверху вниз и двигаясь слева направо.

Так у меня стало получаться лучше. Примерно до середины книги описывались различные правила использования рун, а потом следовал перечень слов, которые складывались из нескольких рун. Потихоньку я начал понимать смысл многих фраз, не испытывая надоедливого свербения, и это лишь подогревало мой интерес. Выяснилось, что для обозначения пола в именах использовались две руны: Ан – мужчина, руна, похожая на два сцепленных вершинами треугольника, лежащих в горизонтальной плоскости на букве М, эдакая поваленная остроконечная восьмёрка с ножками, и Ни – женщина, руна, похожая на ромб. Теперь мне стали понятны вариации с именами старых богов. Видимо, со временем и по мере исчезновения носителей рунной традиции эти правила забылись, руны-окончания затерялись, и в памяти остались лишь упрощённые версии имён.

Когда головная боль стала совсем уж непереносимой, я решил отдохнуть. Несмотря на все мои хитрости, следующим за свербением знанием приходилось пользоваться, и усталость накапливалась. Кстати, сколько времени прошло? Таймер в нижнем правом углу моего поля зрения остановился: видимо, произошёл какой-то сбой, или же он по-прежнему фиксировал реальное время снаружи. Я старался сориентироваться, прислушиваясь к своим ощущениям, и подошёл к окну. Есть не хотелось, как не хотелось и спать или даже справить нужду… однако я был уверен, что довольно долго просидел за книгами и времени должно было пройти достаточно.

За окном было всё так же светло, как и в ту минуту, когда я только прибыл сюда. Я вышел на крыльцо и осмотрелся: светло-голубое небо, солнца не было, но если судить по тени, то оно должно было бы находиться точно над головой. Ровная зелёная поверхность газона расстилалась вокруг насколько хватало глаз.

Пожав плечами, я рассудил, что коли уж моё тело никак меня не беспокоит, если не считать головной боли, то надо продолжать занятия, поэтому вернулся к столу. Задание учителя следовало выполнить до конца, так что я отрыл железную коробочку, внутри которой оказался резервуар с чернилами, макнул туда железное перо, попутно заметив, что оно имело у острия хитроумный вырез для удержания краски, и начал по памяти рисовать руны.

Выведя на листе все 24, я сверился с книгой и с удовлетворением убедился, что не ошибся ни разу. Для закрепления я исписал ещё несколько листов, меняя порядок рун и используя правила составления, о которых узнал в книге, стараясь придать забавный смысл получающимся столбцам.

Но рисование мне быстро наскучило, так что я попытался записать первый пришедший мне в голову текст: «Тьма. Сплошная темнота вокруг…» Это оказалось гораздо сложнее, чем представлялось сначала, и мне пришлось то и дело листать книгу, пытаясь выразить нужные мне понятия с помощью достаточно ограниченного словарного запаса.

За этим делом меня и застал Кансуз, внезапно открывший входную дверь. Я с удивлением посмотрел на него, оторвавшись от письма.

– Живой, – довольно констатировал учитель, подходя к столу. Положив левую руку мне на лоб, правой он выхватил листок из исписанной стопки.

– Вы уже вернулись? – другого вопроса мне не пришло в голову.

– Так уже сутки прошли, – улыбнулся Кансуз, но тут же его лицо опять приняло серьёзное выражение, и он схватил ещё один лист. – Ты изучал руны раньше?

– Нет, – ответил я. – Но я сумел разобраться… Не знаю только, как они произносятся.

– Это поправимо, – кивнул головой дед, пододвигая к себе стул. – Слушай…

Кансуз произнёс все руны, а затем торопливо начал заставлять меня их повторять. Оказалось, что даже те руны Ан и Ни, до произношения которых я смог догадаться, читались не совсем так, как я их понял: произносить их следовало с небольшим придыханием, отчего на слух они становились очень похожими на Хан и Хни. Всё то время, что учитель строго заставлял меня снова и снова повторять произношение рун, я замечал в его глазах растущее удивление, которое он весьма искусно пытался скрыть. Хотя за пытливостью, с которой он на меня смотрел, я замечал также изрядную долю удовлетворения и даже некоторого облегчения. Видимо, он был доволен моими успехами и рад, что его опасения относительно моей безопасности в этом месте не оправдались и со мною ничего не случилось. А я всё также не испытывал никаких неприятных ощущений от пребывания здесь. Правда, какой-то лёгкости и комфорта тоже не было, я чувствовал себя весьма противоречиво.