Текст книги "Подводный саркофаг, или История никелированной совы (СИ)"

Автор книги: Игорь Волознев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 10

Ночью Силуянову приснился сон.

Будто поздним вечером он идёт за Вероникой, спешащей куда-то с хозяйственными сумками. Рядом маячат кладбищенские ворота, за которыми угадываются кресты и ограды. "Вероника Кирилловна, Вероника Кирилловна", – угрюмо талдычит он. Она не оборачивается, потом резко останавливается. Её лицо попадает в свет фонаря. "Десять тысяч долларов, немецкая работа!" – говорит она. "Я заплачу, – торопливо соглашается Силуянов. – Я прямо сейчас заплачу". Он блефует. Никаких денег у него нет, и потому он волнуется. Пот течёт по нему ручьями. Вероника удивляется: "Откуда вы достали такую большую сумму?" "Да уж достал, Вероника Кирилловна. Только ради вашего покойного отца".

Он говорит это, а у самого такое чувство, будто кто-то на него смотрит. Тот, кто прячется во мраке кладбища. От этого пристального сверлящего взгляда Силуянову неуютно.

"Значит, вы прямо сейчас готовы заплатить?" "Прямо сейчас. Только одно условие, Вероника Кирилловна. Я должен убедиться, что это та самая сова". "В каком смысле?" "Ну, та самая, которую мы с Кириллом купили на барахолке". "Что за вздор!" – говорит она. "Я должен сначала её осмотреть, подержать в руках", – настаивает Силуянов.

Он чувствует, что тот, кто следит за ним, постепенно приближается, и оттого его беспокойство нарастает. Он должен как можно скорее заполучить эту проклятую сову, пока тот, кто следит, не увёл её из-под самого его носа.

"Покажите мне её, Вероника Кирилловна, и я тут же её куплю. За десять тысяч долларов, как договаривались. Деньги тут, в кармане". Она колеблется. "Ну вот ещё, показывать. Я дам вам сову, а вы, того и гляди, убежите". "Не убегу, клянусь". "Ладно, так и быть".

Она оборачивается и кого-то зовёт. Подходит её лысый муж с рыбьими глазами, за ним толпа гостей с похорон. Старики с медалями и старухи недоверчиво пялятся на Силуянова и следят за каждым его движением.

Вероника достаёт из продуктовой сумки сову. "Ну, нате, смотрите". "Знаете ли, Вероника Кирилловна, та сова, которую мы покупали с вашим отцом, была с секретом. В ней были потайные кнопки. Я должен проверить, прежде чем деньги платить. Может, это другая сова. Может, в ней и нет никакого секрета". "Врёт, небось", – шепелявят старики. "Проверяйте, только быстрее", – говорит Вероника.

Сова оказывается в руках Силуянова и он начинает шарить по ней пальцами. Если он её откроет, произойдёт нечто очень важное. Он ещё сам не знает, что именно, но после этого всё сразу изменится. По-крайней мере, он избавится от слежки, которая его так беспокоит. Тот, кто за ним следит, уже близко, он стоит за спинами стариков и смотрит на него.

Нажимая на сову, Силуянов оглядывается по сторонам. Из полумрака выныривают какие-то бледные расплывчатые лица, похожие одно на другое. Почему не работают эти чертовы кнопки? – думает Силуянов. Механизм, что ль, заржавел? Он торопится. Сердце гулко стучит в груди, трудно дышать, не хватает воздуха. Он жмёт почти наощупь.

Неожиданно он чувствует, что следящий находится рядом, за его спиной. Силуянов каменеет, он не в состоянии повернуться. Впрочем, ему и не надо оборачиваться. Он и так знает, что это Белугин с Бортновским. Они здесь. Они явились за совой.

"Ну, что вы возитесь? – нетерпеливо говорит Вероника. – Врёте, небось, про секреты". "Конечно, врёт, – чуть ли не хором подтверждают старики. – Как бы не удрал с совой!"

Сова, наконец, раскрылась и все издают дружный вопль изумления, после чего устанавливается мёртвая тишина. Силуянов показывает всем кнопку. "Видите?" – говорит он и нажимает на неё. Секундная стрелка начинает движение по кругу. "Что это? – лепечет в замешательстве Вероника. – В сове ещё что-то есть?" "Есть, – говорит Силуянов. – Секреты ещё не кончились. У совы есть главный секрет!" "Какой?" "Минуту терпения".

Пришедшие в себя старички зашептались, снова подступили к Силуянову. "Не верьте ему, отдайте сову нам". Это, похоже, сказал Бортновский. Или Белугин. А скорее всего – оба вместе. Их голоса раздаются глухо, их почти не слышно в общем шуме. Громко закаркала ворона, перекрывая все остальные звуки. Силуянов держит сову и почти не видит её сквозь пот, заливающий ему глаза. Секундная стрелка совсем неразличима, он лишь каким-то шестым чувством угадывает, что она завершает круг.

Кто-то пытается выхватить у него сову. Его вдруг осеняет, что минута прошла, он тычет пальцем в углубление, нащупывает кнопку, жмёт её и загорается красная лампа. В мутном тумане она кажется неотчётливым красным пятном. Все снова умолкают. "Десяти тысяч долларов за такую вещь мало!" – раздаётся в тишине голос Вероники или кого-то другого – для Силуянова это не имеет значения. Для него ничего уже не имеет значения. Он выпускает сову из рук. Её никто не подхватывает. Никому не нужная, она падает к его ногам.

Земля вдруг закачалась, и всё вокруг стало рушиться. Но вместо страха Силуянова охватывает торжество. Радость теснит ему грудь. Падают обломки, рассыпаются, словно сложенные из кубиков, огромные мрачные дома со светящимися квадратами окон. С новой, ужасающей силой начинает каркать ворона. Старики в панике разбегаются. Луч света на миг выхватывает из полумрака испуганное лицо Вероники. Показываются и пропадают Бортновский с Белугиным. Как две большие крысы, они шарахаются в сторону и их заваливает обломками. Обломки сыплются уже и на самого Силуянова. Он в ужасе, но не делает попытки бежать. Он остаётся на месте, глядя, как вокруг, как в замедленном кино, рассыпаются дома.

С этим двойственным ощущением – страха и ликования, он проснулся и резко сел на своём жёстком матраце, сбросив с себя пальто, служившее ему одеялом. Сквозь треснутое оконное стекло в комнату сочился бледный рассвет. Где-то на улице громко и надрывно каркала ворона.

Силуянов какое-то время сидел, тупо глядя перед собой. В эти первые секунды пробуждения он ещё находился в мире своего кошмара, в мире, где разом сгинули все его враги, начиная с Лигасова, Бортновского и Вероники и кончая власть предержащими "дерьмократами", террористами, проститутками, сутенёрами, американскими империалистами и прочей воровской нечистью, разъезжающей на иномарках. И приговор им всем, всему этому погрязшему в воровстве и разврате миру вынес не кто-нибудь, а он, Антон Силуянов.

Сознание того, что он может вынести такой приговор, наполняло его душу неизъяснимым торжеством. Сновидение ушло, сделавшись смутным воспоминанием, но чувство торжества не исчезло. Силуянов, весь переполненный им, встал, подошёл к окну и вдохнул полной грудью сырого туманного воздуха. Из окна были видны чахлые деревья, бараки, трубы, и надо всем этим висело низкое мглистое небо. Он накинул на плечи пальто и вышел в коридор. Там храпели бомжи, лёжа вповалку на полу. Из подвала неслась вонь от протухшего мяса – гастарбайтеры уже начали лепить пельмени. Спотыкаясь о спящих, Силуянов прошёлся по коридору.

– Всё это надо вычистить, – подумал он вслух. – Слишком много грязи. Грязь, грязь, кругом грязь. Вычистить надо.

Он понял, для чего ему нужна сова. С её помощью он самой судьбой призван положить конец всеобщей грязи и безумству. К сожалению, человечество, погрязшее в пороках, вряд ли погибнет в очистительной ядерной войне, но будет отброшено на много столетий назад. Людям придётся сызнова начинать путь к вершинам прогресса.

"Будем надеяться, – твердил себе Силуянов, расхаживая по полутёмному коридору, – будем надеяться, что во второй раз человечество не повторит прежних ошибок..."

Он чувствовал себя богом, выносящим смертный приговор всему миру, и задыхался от восторга. Он смотрел на храпевших бомжей и мысленно повторял, что погибнут все, не только эти недочеловеки. Погибнут спекулянты, которые когда-то надули его с билетами "МММ", милиционеры, регулярно останавливающие его у метро, риэлторы с их продажными нотариусами, обманувшая его молдаванка, сволочь Кирьяков, Бортновский, "дерьмократы", вообще все, кто ползает по этим серым улицам и даже знать не знает о существовании отставного майора войск связи Антона Силуянова.

Размечтавшись, он споткнулся о бомжа. Тот перестал храпеть и поднял голову. Увидев Силуянова, заматерился и запустил в него бутылкой.

– Ничего, скоро сдохнешь, – пообещал ему Силуянов, скрываясь в комнате.

– Сперва я тя покромсаю! – свирепо отозвался бомж.

– Сдохнешь, сдохнешь, – приоткрыв дверь, почти пропел Силуянов. – Все вы сдохнете! – И снова скрылся.

Люди рождены для страданий и смерти, рассуждал он, а значит, всё в мире бессмысленно и с ним надо кончать кардинально. Человечество должно сказать мне спасибо, что я прекращаю его страдания...

Он достал из-за батареи бутылку с остатками водки и допил их залпом. Его ликование сменилось ненавистью. Он погрозил двери кулаком и повторил, на этот раз сурово:

– Сдохнете все!

Какое-то время он сидел на матраце, глядя перед собой и шепча ругательства. Наконец встал, взял чайник и отправился на кухню.

В коридоре он задумался и едва не налетел на гастарбайтера, вышедшего с ведром из подвала. Ведро было наполнено вонючей жижей. Гастарбайтер крикнул: "Дорогу!" – и Силуянов шарахнулся. Рабочий вышел во двор и выплеснул жижу в уличную грязь.

– Лепите пельмени, лепите, – ухмыльнулся майор. – На том свете жрать их будете...

На кухне расхаживал Кирьяков в трусах и в майке, злой с похмелья.

– Что, ментура, так рано встал? – буркнул он.

– Думаю я, Женя, что мне делать с людьми, – сказал бывший гебист, зажигая свободную конфорку. – Крематорий им устроить, или оставить, пусть живут?

Кирьяков хмуро покосился на него.

– Ты что это задумал, ты, рожа ментовская?

– Да вот, подумываю кончить со всеми, а то слишком много людишек развелось.

Сосед понял его по-своему.

– Гнида, спалить нас вздумал? Если тебя подпалили, то пусть и другие горят, да? – Он схватил Силуянова за ворот пальто. – Ты, сука, думай, чё говоришь! Нам ведь, падла, новой жилплощади никто не даст! На улице очутимся! Я тя тогда своими руками, гада, задушу!

Силуянов закашлялся. Сердце его словно защемило прищепкой.

– Ты что, Женя, ты что... – задыхаясь, просипел майор. – Я же не то имел в виду...

Он нашарил табуретку и тяжело опустился на неё. Сердце стало понемногу отпускать.

– Я не то имел в виду...

– А хрен тя знает, – пробурчал Кирьяков и разбил на сковородку яйцо.

Кухня наполнилась громким шварканьем и запахом яичницы.

– Женя, выпьем сегодня с тобой? – заискивающе прохрипел Силуянов. – Я пенсию получил, деньги есть... За мой счёт выпьем...

Кирьяков посмотрел на него мутными глазами.

– Нравишься ты мне, ментура, не знаю – за что, а нравишься, – сказал он. – Если б не нравился, убил бы давно.

Силуянову вспомнился сегодняшний сон, в котором он так ловко провёл Веронику, и ему вдруг подумалось, что совсем не обязательно покупать сову. Достаточно попросить её у Вероники на пару минут. Ему и нужно-то всего две минуты, чтоб вскрыть передатчик и дважды нажать на кнопу. Он может даже вскрыть его на глазах у Вероники, как это было во сне. И деньги для этого не нужны. Скоро ему вообще не нужны будут деньги. Ни ему, ни кому другому.

Он достал из кармана несколько смятых десятирублевок.

– На, Женя. Всё равно скоро подыхать, так уж выпьем хоть.

– Вот за это я тебя люблю, мусорок, – заулыбался Кирьяков.

На столе появилась двухлитровая пластиковая бутыль, наполовину наполненная мутной желтоватой жидкостью. Силуянов, как бывало с ним много раз, напился до почти невменяемого состояния. На этот раз он не уполз к себе в комнату, а остался лежать на кухне.

Приходили соседи и бомжи, готовили себе немудрящую еду, ели, пили, разговаривали и почти не обращали внимания на пьяного старика в драповом пальто. В конце концов на кухню явилась толстуха, жившая в этом же доме, и увела Силуянова в его комнату. Тот почти висел на ней, вращал осоловевшими глазами, скалился в усмешке и бормотал что-то про сову, кнопку и ядерные ракеты.

– До ядерных ракет допился, старый, – качала головой толстуха. – Пора тебе снова в больницу...

Загул отставного майора кончился тем, чем и все предыдущие: протрезвев, он обнаружил, что у него пропали деньги. С тяжёлой головой он долго искал их по комнате, выворачивал карманы, шарил за батареями и в дырках в стене, но не нашёл ни рубля.

Не в силах бороться с тошнотой, он отправился к Кирьякову и тот с готовностью и совершенно бесплатно налил ему стакан. Такая услужливость показалась Силуянову подозрительной.

– А не ты ли, Жень, у меня пенсию стащил?

– Ты что, Борисыч, как ты мог подумать про меня такое.

– Женя, побойся Бога!

– Не брал я, говорят тебе. Бомжары, небось, свистнули, когда ты на кухне валялся без задних ног.

– Я в карманах пенсию не держу, сам знаешь.

– А мне по хрену, где ты её держишь. Меня тут два дня не было, спроси у Таньки.

– Отдай хотя бы рублей двести! – взвыл майор. – Отдай, а то Бог тебя накажет!

– Жрёшь мою водяру на халяву и ещё поклёп на меня возводишь, – разозлился Кирьяков. – Вали отсюда, гнида ментовская!

Он спихнул Силуянова со стула и начал толкать к двери.

– Придётся идти в милицию писать заявление, – применил майор свой коронный аргумент, который обычно приберегал на самый крайний случай. – Со мной ведь никого, кроме тебя, не было... Кому ж стащить, как не тебе...

– Да пиши, падаль! У ментов только и дел, что бабки твои искать!

Силуянов взглянул на него волком и скрипнул зубами. Откладывать истребление мира больше не было никакой возможности. Народ совершенно обнаглел. Кругом одни воры.

Глава 11

Он ушёл к себе, улегся на матрац и лежал весь остаток дня, накрывшись пальто. Чувствовал себя плохо. Поднялся на ноги лишь на следующий день. Долго сидел в ванной, моясь и бреясь. В шестом часу вечера отправился на вокзал.

До дома на Комсомольском проспекте он добрался, когда уже смерклось. На домофоне подъезда набрал номер. На вопрос: "Кто там?" – смиренно осведомился, дома ли Вероника Кирилловна. "Ещё не пришла, – ответила домработница. – А кто это?" "Извините", – ответил Силуянов и отошёл к припаркованным машинам. Ему уже не впервой было стоять здесь, поджидая Белявскую.

Моросил дождь. Во дворе не было ни души. Редкие прохожие торопились скрыться в подъездах. Силуянов не сводил глаз с тёмной глубины арки, настораживаясь всякий раз, когда в ней кто-нибудь показывался или во двор въезжала машина.

Он видел, как приехал муж Вероники. Он приехал один, без жены, что не могло не порадовать бывшего гебиста. В присутствии мужа он вряд ли решился бы завести с Вероникой разговор о сове. Сама она появилась в одиннадцатом часу. Выгрузилась из такси с двумя сумками и сразу направилась к подъезду.

Он выступил из тени.

– Вероника Кирилловна...

Она мельком оглянулась и ускорила шаг.

– Я согласен с вашими условиями. Плачу десять тысяч долларов.

– Да бросьте заливать.

– Деньги я достал. Когда вам их передать?

Силуянов произнёс это так уверенно, что Белявская растерялась.

– Откуда у вас десять тысяч долларов? Вы всё пропили давно.

– Не всё. Я заложил в банк жилплощадь и получил десять тысяч долларов наличными, – лгал Силуянов твёрдым тоном.

За его комнатушку в люберецкой коммуналке ни один банк и тысячи долларов не дал бы, но Вероника, не имевшая никакого представления о его жилищных условиях, готова была поверить.

– Врёте, – сказала она не слишком уверенно. – И вообще не желаю с вами разговаривать. Я вас, кажется, предупреждала, чтобы вы не караулили меня.

Её замешательство было вызвано прежде всего тем, что статуэтки в доме уже не было. Она подарила её декану факультета, в котором учился Артём, причём произошло это ещё до похорон матери. Поэтому на кладбище, чтобы раз и навсегда отвязаться от Силуянова, она и назвала такую несуразную цену – десять тысяч долларов. На самом деле она понимала, что металлическая птица вряд ли стоила приличных денег. Наверное, со временем, поддавшись настойчивым уговорам Силуянова, она и продала бы ему сову по дешёвке, но тут появился этот Мартынюк. Он лично приехал на квартиру Белявских и долго говорил с Вероникой. Сыну за неуспеваемость и регулярные прогулы грозило отчисление, и ей пришлось выдать декану круглую сумму за то, чтобы её оболтуса оставили в институте.

Мартынюк вёл себя в квартире Белявских бесцеремонно. Обнаружив в баре бутылку английского коньяка, тут же её выпросил. Понравился запах духов, и Веронике пришлось презентовать ему пузырёк. Увидев в шкафу никелированную сову, он вспомнил, что его супруга коллекционирует статуэтки птиц. Вероника вручила ему и сову, мысленно благодаря Бога за то, что отцовские ордена заперты в ящике стола, а то этот лощёный субъект потребовал бы и их. После его ухода она долго кипятилась и кричала на сына, грозя ему всеми карами, какие только могла придумать.

– Ради памяти о вашем покойном отце на любые жертвы готов, – трагически возвестил Силуянов. – Вынесите мне сову, я тут же рассчитаюсь с вами и кончим с этим.

– А вы покажите мне эти десять тысяч долларов, – потребовала Белявская. – Покажите!

– Сначала я должен убедиться, что это та самая сова, – ответил майор. – В ней есть секретные кнопки. Она раскрывается. Поэтому я должен...

– Нету там никаких кнопок, – перебила его Белявская.

– Они замаскированы под оперение. Вынесете мне сову, хотя бы на пару минут. Если я её открою, вы сразу получите деньги.

– Прямо тут? – Вероника недоверчиво прищурила глаз.

– Прямо тут.

– Сперва покажите деньги.

– Нет, сперва сова.

– Сперва деньги, хотя бы из ваших рук! – настаивала Вероника.

– Я их сегодня в банке получил!

– Так выньте, покажите.

– Здесь они, при мне.

– Покажите!

– Здесь, говорят вам, в этом кармане!

– Ага, вот видите!

Белявская облегчённо перевела дыхание, признаваясь себе, что померла бы от досады, если бы этот бродяга действительно вытащил из кармана пачку долларов.

– У вас ничего нет, так бы сразу и сказали, – она нажала на кнопки домофона. – Костя, это я, открой!

Замок щёлкнул, открываясь.

– Вероника Кирилловна, на две минуты, только на две минуты! – Силуянов в волнении шагнул за ней.

– Не преследуйте меня, а то закричу! – взвизгнула она. – Вы, оказывается, не только алкаш и ворюга, вы ещё и лгун!

– Вероника Кирилловна...

– Не желаю больше с вами разговаривать! Уйдите отсюда и чтоб я вас больше не видела!

Это уже донеслось из-за двери, которая захлопнулась перед носом отставного майора. Как он хотел в эти минуты нажать на ядерную кнопку, чтобы в огне атомной войны сгорела и эта "змея", как мысленно называл он обладательницу передатчика! Он стонал, называя себя последним кретином. Ещё совсем недавно он держал передатчик в руках, раскрыл его и даже нажал на ядерную кнопку. Почему он тогда не нажал во второй раз, чтобы зажглась красная лампа?...

Он шёл к арке, когда ему навстречу во двор лихо въехали "Жигули" и, обдав его брызгами, затормозили напротив вероникиного подъезда. В парне, который вылез из машины, майор узнал Артёма.

– Постойте, молодой человек! – задыхаясь, закричал он. – Постойте... Извините ради Бога... Вы меня, наверно, помните...

Юноша всмотрелся в худощавое землистое лицо Силуянова.

– Я был у вас, когда поминали покойного Кирилла Николаевича, царствие ему небесное...

– Конечно, я вас помню, – сказал Артём, пряча брезгливую усмешку. – Ещё бы вас не помнить.

Силуянов подобострастно улыбнулся.

– Видите ли, молодой человек, – торопливо продолжал он, переводя дыхание. – Узнав о смерти Зинаиды Михайловны, которую я очень уважал, я подумал, что, может быть, мне удастся получить что-нибудь из вещей, принадлежавших Кириллу Николаевичу, с которым я прослужил много лет... Исключительно ради памяти о нём...

Молодой человек смотрел на него сначала с недоумением, а потом, сообразив, что Силуянов согласен заплатить за память о контр-адмирале деньги, очень оживился, тем более никаких проблем с продажей дедушкиных вещей не предвиделось. Сразу после смерти бабушки мать занялась капитальной перестановкой мебели в квартире, решив освободить "мемориальную комнату" от громоздких шкафов и устроить в ней рабочий кабинет, в котором могла бы вести частный приём больных. Шкафы, приготовленные к выбросу на помойку, стояли в коридоре, а дедушкины вещи и фотографии уже неделю пылились на антресоли.

– Короче, что вы хотите из его вещей? – деловито осведомился он.

– Сову. У Зинаиды Михайловны хранилась никелированная сова.

Артём кивнул.

– Знаю такую. Но мне придётся её вынести тайком, а это, сами понимаете, нарываться на неприятности.

– Я дам вам за неё пять тысяч долларов, – торжественно объявил Силуянов.

Этот довод Артёма сразил.

– Когда будут бабки?

– А чего тянуть. Прямо сейчас дам.

– Тогда ждите, – и Артём со всех ног припустился к подъезду.

Силуянов довольно потирал руки. Пацан настолько ошалел от счастья, услышав про пять тысяч долларов, что даже не потребовал показать деньги. Радостно смеясь, майор уселся на скамейку.

Сейчас малец притащит сову, и он, сказав, что должен её сначала осмотреть, возьмет её в руки. Артём онемеет от изумления, когда сова раскроется. Силуянов прямо на его глазах дважды нажмёт на ядерную кнопку.

Он довольно смеялся, воображая эту сцену. Вспыхивает зелёная лампа, потом красная. Где-то в Тихом океане сделан залп ядерными ракетами. Через считанные секунды половина Америки взлетает на воздух. "А теперь гоните бабки", – скажет этот юный дурак. "Зачем тебе бабки, когда жить тебе осталось считанные часы, а может, минуты?" – смеясь, ответит Силуянов. "Чего вы лажу порете? Гоните бабки или сову назад!" "Да забирай, на хрен она уже кому нужна!"

Силуянов размечтался. Пожалуй, этой ночью он не поедет к себе в Люберцы. Он отправится на Красную площадь и там будет ждать ослепительного, ужасающего фейерверка...

– Слышите? – раздался над ухом громкий голос.

Майор вздрогнул и выпрямился на скамейке. Он сам не заметил, как задремал.

Перед ним стоял Артём с объёмистым рюкзаком.

– Ну что, принёс? – прохрипел заволновавшийся Силуянов.

– Тут, понимаете, небольшая накладка, – парень замялся. – Совы нет. Мамаша её уже сбагрила...

– Как – сбагрила? – ужаснулся Силуянов.

– Фигня, я вместо неё много чего другого принёс, – Артём поставил рюкзак на скамейку и принялся извлекать из него предметы, долгие годы бережно хранившиеся в шкафах. – Всё дедово, вы не сомневайтесь...

Фляжки, фонарики, жестяные стаканы, фуражка, планшет, бинокли и прочая контр-адмиральская атрибутика, включая треснутый кокосовый орех и кубок за победу в спортивных состязаниях, были вывалены на скамейку без всякого почтения. Здесь было всё, кроме орденов, за которыми мать следила в оба глаза.

– Я даже фотки кое-какие прихватил, – прибавил он, ухмыляясь. – Отдам их задаром, если хотите. В качестве бесплатного приложения.

Силуянов не мог прийти в себя. Он молча смотрел, как молодой Белявский раскладывает перед ним дедову рухлядь.

– Мне нужна сова, – просипел наконец майор, задрожав всем телом. – Сова!

– Нету её, я же объясняю. Как будто мне жалко. Мамаша её отдала...

– Кому?

– Да знакомому одному...

Артём буквально полчаса назад узнал от домработницы, что матери пришлось подарить статуэтку Мартынюку в уплату за продолжение его учёбы, но рассказывать об этом незнакомцу посчитал неудобным.

– А вот, возьмите бинокль. Всего за "штуку" баксов уступлю. Дед с ним в кругосветку ходил!

– Не надо, – выдавил Силуянов.

– Смотрите: бинокль, флягу, кортик и орех уступлю за две тысячи баксов. Плюс фотографии.

– Мне нужна сова! – зарычал бывший гебист.

Парень вздохнул и обречённо махнул рукой.

– Ладно, уговорили. Ох, чувствую, достанется мне, ну да ладно. Берите за пять "штук" зеленью всё. Я же вижу, вам надо.

– Ни хрена мне не надо! – разозлился Силуянов. – Сову давай!

– За четыре тыщи уступлю, – сбавил цену Артём.

Силуянов молчал целую минуту, собираясь с мыслями. В конце концов он пришёл к выводу, что парень падок до денег и вряд ли стал бы утаивать от него дешёвую металлическую безделушку. Скорее всего, он говорит правду. Вероника её кому-то отдала.

– Слушай Артём, – заговорил он, придвигаясь к юноше. – Так всё-таки, куда мать сову дела? Продала её, да? А может, в комиссионку сдала?

Видя, что покупатель попался разборчивый, Артём сник.

– Что вы всё – сова, сова, – пробурчал он. – Смотрите, тут сколько всего. И отдаю дёшево. Три "штуки", последняя цена.

– Не надо мне этого барахла и задаром. Сова нужна. Я готов заплатить за информацию о ней, если она будет правдивой.

В глазах парня мелькнул интерес. Однако он колебался. Артём, в последнее время подсевший на амфетамин, очень нуждался в деньгах и готов был продать что угодно. Пожелай Силуянов получить дедовы ордена, он и их вынес бы, несмотря на строжайший запрет. Однако давать телефон и домашний адрес Мартынюка ему было боязно. Неизвестно, как поведёт себя с деканом этот странный тип, похожий на бомжа. Вдруг всё обернётся крупным скандалом и он с треском вылетит из института?

– И сколько вы заплатите за информацию? – поинтересовался он на всякий случай.

– Сто долларов дам, – не моргнув глазом, пообещал Силуянов. – Ты мне даёшь адрес и телефон владельца совы, а я тебе бабки. И смотри, без обмана. Я знаю, как тебя найти!

Предложение показалось Артёму заманчивым.

– Пятьсот, – сказал он.

– Договорились. Так кто купил сову?

"Ты мне только адресок дай, а вместо денег кукиш тебе с маслом", – подумал майор.

– Не купил, а получил в подарок, – сказал Артём. – Но я могу достать его координаты только когда матери дома не будет. Например, завтра днём.

Он мог бы и сейчас зайти в комнату родителей и извлечь из ящика письменного стола записную книжку, где в числе прочих имелись адрес и телефон Мартынюка, но слишком велики были шансы, что его застукают. Лучше было, конечно, проделать это днём.

– Завтра, так завтра, – согласился Силуянов.

– Только вы мне сейчас выдайте пару сотен баксов в задаток, – попросил Артём.

Майор сделал решительный жест.

– Будет информация – будут бабки!

– Нет, такой вариант меня не устраивает, – заартачился вдруг Белявский. – Думаете, так просто – достать координаты того мужика? Я же тоже рискую! Выдайте хотя бы сотню... Будет у вас адрес, чего вы волнуетесь...

– Деньги против информации, – стоял на своём Силуянов.

Артём, складывавший вещи в обратно рюкзак, пристально посмотрел на майора.

– Продинамить хотите?

Силуянов набычился.

– Ты за кого меня принимаешь?...

Артём поспешно собрал вещи, отошёл с рюкзаком от скамейки и заявил с нагловатыми интонациями:

– Да я уж вижу, продинамить хотите. Что вам стоит отломить сотню?

"Весь в мамашу, гадёныш", – с ненавистью подумал Силуянов, а вслух сказал:

– Ты ещё условия ставить будешь, да?

– Так это вам нужно, а не мне!

Силуянов какое-то время молчал, отдуваясь и соображая, что ответить. Но мысли в больной голове путались и ничего толкового не приходило. Он лишь сказал:

– Значит, завтра достанешь информацию.

– Сто баксов сейчас.

Силуянов, кряхтя, поднялся со скамейки.

– Приезжай ко мне завтра с адресом того мужика, – сказал он, морщась от мучительных вспышек боли в голове. – Выдам тебе пятьсот долларов, а сейчас нечего. Бегай за тобой потом...

Артём, осознав всю беспочвенность своих притязаний на сто долларов, кивнул.

– Ну, лады. Завтра так завтра. Где вас найти?