Текст книги "Подводный саркофаг, или История никелированной совы (СИ)"

Автор книги: Игорь Волознев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Вроде никого нет.

– Ох, Господи, с нами крестная сила, – гадалка сняла с вешалки плащ и последовала за ним.

Раиса Венедиктовна набирала номер пункта охраны, находившегося здесь же, в посёлке. Трубку на том конце, как нередко бывает в критические минуты, никто не брал.

"Матушка Акулина" постояла на крыльце, вглядываясь в окутанную дождём темень, а потом решительно направилась к машине. Её "Фольксваген" стоял в десятке метрах от крыльца, сразу за калиткой. Виктор Иванович раскрыл перед ней дверцу, а сам направился в обход машины, чтобы сесть с другой стороны.

Гадалка, нагруженная рулоном, плащом и совой, начала забираться в "Фольксваген", как вдруг сзади её кто-то с силой дёрнул. Ахнув, она обернулась и заголосила в ужасе: перед ней стоял тот самый старик, который только что заглядывал в окно!

– Отдай сову! – Он не сводил пылающих глаз со статуэтки. – Отдай, слышишь?

Его жёсткие пальцы вцепились "матушке" в плечо, но в эту минуту подоспел Виктор Иванович. Отработанным движением профессионального телохранителя он отжал силуяновские пальцы и, схватив за плечо, применил борцовский приём. Майор полетел на землю.

– Едемте быстрее, пока другие не появились, – Виктор Иванович помог гадалке забраться в машину.

На крыльцо вышла встревоженная Раиса Венедиктовна в пальто, шляпке и с зонтиком в руке. Оказавшись невольной свидетельницей короткой схватки Виктора Ивановича с агрессивным незнакомцем, она встревожилась ещё больше.

– Стойте! – крикнула она. – Стойте, матушка, подождите, я еду с вами!

Она поспешно заперла дом.

– Вы дозвонились до охраны? – спросил Виктор Иванович.

– Да, они обещали подойти.

Гремя ключами, Мартынюк сбежала с крыльца.

– Ну так и подождали бы их, – сказал Виктор Иванович.

– Когда ещё они придут, – ответила Раиса Венедиктовна. – А я не желаю оставаться одной, когда тут бродят всякие личности. Я еду с вами в Москву.

Виктор Иванович взглянул на гадалку. Та утвердительно кивнула. Раиса Венедиктовна открыла заднюю дверь. Едва она успела влезть, как "Фольксваген" тронулся. Ей пришлось захлопывать дверцу на ходу.

Не включая фар, машина покатила по едва заметной в сумерках дороге.

– Неспроста это, милая, – тоном знатока говорила гадалка. – Неспроста... Это духи шалят.

– Думаете, это всё из-за мужа? – спрашивала Раиса Венедиктовна, гладя, как растворяется в потёмках её дом.

– Не думаю, а точно знаю, что из-за него, – ответила гадалка и начала рассказывать: – У меня такое уже было. Я вот ездила в один дом заговаривать человека от порчи, так едва приступила к читке, такое началось...

– Что началось? – ужаснулась Раиса Венедиктовна.

– Бандиты прямо с потолка посыпались! – выпалила гадалка. – Один за другим! И откуда только взялись... – Она на несколько секунд умолкла, как бы давая спутнице вдуматься в её слова, а потом прибавила со значением: – Такое бывает только в особо тяжелых случаях, когда слишком испорчена карма. Значит, подействовала моя ворожба. Злится, ой злится нечистая сила...

Виктор Иванович решился включить фары. "Фольксваген" катил вдоль голых деревьев и заборов, за которыми временами слышался собачий лай. Ветер срывал с деревьев остатки пожухлой листвы и швырял прямо в стёкла машины. Дача Мартынюков осталась позади. "Матушка Акулина", раскинувшись на сиденье, вытирала платочком мокрое лицо.

Силуянов не стал дожидаться, когда ему нанесут удар по почке или заломят руку, проворно отпрянул и ринулся в темноту. Ветки кустарников цеплялись за полы его распахнутого пальто, сзади звучали голоса гадалки и хозяйки дачи. Он не вслушивался в них. В его мозгу билась только одна мысль: сова. Та самая, андроповская. Она снова явилась ему! Он видел её на расстоянии вытянутой руки!

– Товарищ Барон, товарищ Барон, сюда... – звал он задушенным голосом. – Тут сова... Она тут, я видел её...

Из-за угла забора ему навстречу выбежал наркоторговец.

– Сова? Она должна быть в доме!

– Её увозят, я видел... – Силуянов показывал рукой на отъезжавший "Фольксваген". – Я хотел отобрать, но мужчина меня толкнул... Сова там, клянусь! Это точно!

– Дашка, Артём! – Барон свистнул. – Быстро к машине!

Пока добежали до "Опеля", забились в кабину и Барон нажал на газ, "Фольксваген" успел скрыться из виду. "Опель" покатил в том же направлении.

Силуянов, всё ещё дрожа от возбуждения, рассказывал напарникам, как он увидел полную даму, которая с совой и большим рулоном бумаги садилась в машину.

– Эта была та самая статуэтка, клянусь! – повторял он. – Контейнер с бриллиантами!

– Вон они! – крикнула Дарья, выпрямившись на сиденье.

Где-то далеко, в тумане сеющегося дождя, мелькнул свет фар. Барон прибавил скорость. Свет начал приближаться, и вскоре показался "Фольксваген". Переваливаясь на ухабах, он неспешно катил по пустынной просёлочной дороге вдоль голых рощ, в которых гулял ветер.

В "Фольксвагене", как видно, заметили подозрительный автомобиль. Он покатил быстрее. "Опель" тоже поддал газу.

Когда машины достаточно сблизились, Барон заорал во всё горло:

– Стоять! На "Фольксвагене", стоять!

– Стоять! – хрипло подхватил Силуянов.

– Слышите, что вам говорят? – надрывался Барон.

"Фольксваген" не останавливался.

Мартынюк в панике оглядывалась.

– Это те самые... духи...

– Что им от нас надо? – пробормотал Виктор Иванович, беззвучно ругнувшись.

– Звони в милицию, – обернулась гадалка к сидевшей сзади Раисе Венедиктовне. – Или к охранникам твоим... Всё равно куда, но звони быстрей!

Шофёр вглядывался в полумрак.

– В такой глухомани милиции хрен дождёшься...

Раиса Венедиктовна, дрожа, достала сотовый телефон.

– Давай сову! – не выдержав, провопил Силуянов. – Сову давай сюда!

Барон, держа одну руку на руле, а другой сжимая "беретту", высунулся из машины.

– Слышали, что говорят? Давайте сюда железную сову!

Раиса Венедиктовна от неожиданности чуть не выронила телефон.

– Матушка, они хотят, чтобы вы отдали им статуэтку совы.

– На хрена им она? – Виктор Иванович ожесточённо крутил баранку. – И кругом, как назло, ни одного огня...

Дорога потянулась вдоль довольно крутого обрыва, заросшего кустами и деревьями. Внизу, едва различимая за стволами, поблёскивала речная гладь.

– Я же говорила, статуэтка притягивает к себе нечистую силу...

Словно подтверждая слова гадалки, сзади грохнул выстрел. Женщины невольно втянули головы в плечи.

Поражённая Раиса Венедиктовна во все глаза смотрела на свою спутницу. "Матушка Акулина" ещё тогда, в доме, чуть ли не с первого взгляда распознала в статуэтке нечто таинственное и зловещее, и теперь это чудесным образом подтверждалось!

– И что же делать? – пролепетала она. – Может, отдать её?

– Конечно, отдать, – сказала гадалка. – Пусть они её унесут с собой в преисподнюю.

– Останавливаться нельзя! – мельком обернувшись, крикнул Виктор Иванович. – Киньте её на ходу!

– Раиса, тебе там сподручнее, – Гадалка передала статуэтку Раисе Венедиктовне. – Перекрести её и выброси!

Виктор Иванович, наклонившись к окну, прокричал:

– Бросаем вашу сову!... Бросаем из окна!...

Силуянов в сильнейшем волнении привстал на сиденье.

– Товарищ Барон, сейчас они её бросят!

Раиса Венедиктовна открыла слева от себя дверь, перекрестила статуэтку и с силой швырнула её, стараясь, чтобы она упала на дорогу. Но сова, сверкнув никелированной поверхностью, полетела куда-то в заросли.

"Опель" резко затормозил.

– Может, ещё подсвечник бросим? – предложила Раиса Венедиктовна. – Пусть и его забирают.

– Погоди пока, – сказала гадалка.

– Они остановились! – крикнул шофёр, не сводивший глаз с зеркала заднего вида.

"Матушка" стала встряхивать пальцами, как бы отмахиваясь от преследователей.

– Тьфу, тьфу, сгинь, пропади, нечистая сила!

Только когда "Опель" скрылся за поворотом, она облегчённо вздохнула.

– Ф-у-у... Ну и муженёк у тебя... – Она достала платочек. – С его испорченной кармой придётся очень много работать...

Глава 17

Силуянов первым выскочил из машины. За ним вылезла Дарья.

– Сюда покатилась! – Он вломился в самую гущу кустарников и упал, поскользнувшись на мокрой листве.

– Нет, туда! – Дарья показывала на дерево у дороги. – Я видела, она откатилась туда!

– Она не могла откатиться туда, мы проехали пять метров от того места, – доказывал Белявский.

– Ищите все! Быстро! – кричал Барон.

Сам он пропустил момент падения статуэтки и теперь бестолково суетился, бегая вдоль обочины.

– Следи за стариком, а то найдёт и смоется, – шепнул он Артёму.

Силуянов спустился по крутому откосу на добрый десяток метров. Дождь утих. В мглистом воздухе висела сырая морось. Барон, оскальзываясь на мокрой листве, приблизился к нему.

– Ну что, нашёл?

– Пока нет... Но она могла дальше укатиться... – Силуянов оглядывался. – Я видел собственными глазами, она покатилась куда-то сюда...

– Тогда она здесь.

Четвёрка искателей, шаря по кустам, постепенно спускалась к берегу. Порыв ветра донёс до них запах дыма. Силуянов насторожился.

– Костёр где-то жгут.

– Ищи сову, – буркнул Барон.

– А если она закатилась в воду? – сказал Артём, искавший поблизости.

– Значит, в воду полезем, – сурово сказал наркоторговец. – Плавать умеешь?

– Не умею, клянусь!

Прочесав склон оврага до самой реки и ничего не найдя, искатели вернулись на дорогу и снова начали шарить по зарослям. Всё, однако, указывало на то, что сова укатилась вниз по склону, и, если не застряла в кустах, то, вполне возможно, ушла в воду у берега.

– Течение здесь медленное, к тому же сова тяжёлая, – рассуждала Дарья, вглядываясь в мутную реку. – Лежит где-нибудь тут, под ногами...

Разыскав сук, она сунула его в воду и достала до дна.

– Здесь неглубоко! – воскликнул Барон и обернулся к Артёму. – Тебе по грудь будет, так что не утонешь. Давай, раздевайся.

– Мне нырять? – изумился Артём.

– А что ты хотел? Сейчас не холодно, купальный сезон ещё не закрыт.

Белявский наклонился к нему:

– Старика заставим...

– У него сердце может остановиться в воде, возись с ним потом, – возразил Барон, – а ты молодой, для тебя это вроде как водная процедура.

Тяжко вздохнув, Артём принялся снимать с себя куртку.

Раздевался он долго. Склон, по которому могла укатиться сова, успели облазить раз пять, когда он, наконец, разделся до трусов. Потом он долго стоял у кромки воды, не решаясь нырнуть. Дарья зачерпнула воду в пригоршни и окатила его. Артём вскрикнул, поёжился, спустил в воду одну ногу, и тут Барон толкнул его, незаметно подкравшись сзади. Артём с шумом плюхнулся, подняв фонтан брызг.

– Ты ныряй, ныряй, – советовала ему Дарья

– Я ногами ощупываю дно, – сквозь зубы отвечал Белявский. – Если сова попадётся, я тут же узнаю...

Он зашагал по дну вдоль берега, прошёл метров пятьдесят вниз по реке, вернулся к исходной точке и прошёл столько же вверх. Сова под ноги не подворачивалась.

Между тем поиски охватывали всё новые участки склона. Барон, пройдя метров сто, вышел к пологому берегу, на котором стояло ветхое досчатое строение, похожее на шалаш. В прорехах теплился свет, над крышей поднимался дымок.

В шалаше, видимо, услышали его шаги. Чей-то сиплый голос крикнул:

– Лёха, чего ты там ходишь? Иди сюда!

Барон, которого по-настоящему звали Алексеем, изумился. Он подошёл к входу в шалаш и заглянул внутрь. Там было что-то вроде очага, сложенного из кирпичей, в нём горел огонь, и на расстеленной одежде сидело трое бродяг – двое мужчин и женщина. На появление Барона женщина никак не отреагировала, сидела, тупо глядя перед собой. Зато мужчины уставились на пришельца мутными глазами. Их возраст определить было трудно. Бородатые, грязные до черноты, с раздутыми лицами хронических алкоголиков, они даже внешне были похожи. В шалаше, помимо дыма, пахло мочой и водкой.

– Ты кто? – спросил тот из них, что пониже ростом и, видимо, постарше – в бороде его было много седины. – А, ничего, давай заходи. Хочешь, выпей с нами. Водочка тут у нас осталась.

– Водка – это хорошо, – сказал Барон. – Она сейчас понадобится, только не мне, а одному парню. Он купается в реке.

Бродяги засмеялись, как будто Барон сказал что-то очень смешное.

– Купается... Гы-гы-гы...

– Любит человек ночные заплывы, что в этом такого? А водочку я у вас, если не возражаете, даже куплю.

Бродяга помоложе поднял бутылку, в которой ещё оставалось грамм пятьдесят.

– Во, можешь взять. А только ты Лёху нашего не видел там?

– Нет, не видел, – Барон взял бутылку, понюхал, однако попробовать пойло на вкус не решился.

– У Лёхи с самого утра живот пучит, слопал, небось, что-нибудь не то, – объяснил словоохотливый седой. – Понос у него.

– Он уж сколько времени назад ушёл? – Обернулся к нему напарник. – Час, а то и больше?

– Наверно, под кустом свалился и дрыхнет, – сказал седой.

– Ладно, мужики, спасибо за водку, – Барон поспешил выйти из сарая на свежий воздух.

Молодой бродяга вышел за ним.

– Лёха! – крикнул он зычно, оглядываясь по сторонам. – Где ты тут?

Но вместо Лёхи из кустов выломился Силуянов.

– Какого ещё Лёху вам надо? – проворчал он.

– Да пацан наш сюда, в лесок, посрать пошёл, – бродяга кивнул на склон, где сообщники вели поиски совы.

Майор несколько секунд стоял, пристально разглядывая алкаша.

– Сюда? – переспросил он. – И давно?

– Уже час, наверно. Вообще, кто его знает, часов у нас нет...

Барон зашагал по берегу.

– Товарищ Барон, можно вас на минуточку? – закричал Силуянов.

– Что ещё? – Тот обернулся.

– Подите сюда... Вот этот человек утверждает, – гебист показал на бомжа, – что какой-то Лёха уже час как должен быть в этих местах.

– Ну да, – рассеянно ответил наркоторговец.

– А это значит, что он мог видеть, как упала сова! – зашептал Силуянов ему на ухо. – Мог!

Барон вздрогнул и огляделся внимательнее. Действительно, Лёха мог не только видеть, как статуэтка покатилась по склону, но и подобрать её. Он даже удивился, как такая простая мысль сразу не пришла ему в голову.

Он помолчал, потом подступил к бродяге.

– Лёха, стало быть, здесь?

– Ну да.

– Мы тут уже целый час шмонаем, а никакого Лёхи не видели!

Бродяга пожал плечами.

– Ну, не знаю...

Силуянов знаками отозвал Барона в сторону.

– Точно, этот Лёха мог увести сову... Я в самую первую минуту, когда только начал спускаться в овраг, услышал шорох... Как будто кто-то был рядом... Какой-то человек... Но у меня тогда глаза ещё не пригляделись к темноте, да тут я поскользнулся, а когда встал, то уже ничего больше подозрительного не было.

– Что ж ты раньше не сказал!

– Я думал, показалось. Если б этот мужик не сказал про Лёху, я бы до сих пор не вспомнил. А там точно кто-то был! Он-то и увёл сову!

Из шалаша вышел седобородый бродяга.

– Кто такой Лёха? – подступил Барон к обоим. – Что за тип? Вы давно его знаете?

– Он местный, из Раменского, – сказал седобородый. – У него и жена там живёт... Бывшая...

– Где живёт? Адрес!

Бродяги переглянулись.

– Не знаем мы адреса... – сказал седой. – Он к ней и не ходит никогда...

– Вот что, мужики, – Барон знаком велел им приблизиться. – Мы тут проезжали поверху, и у нас из машины выскочила одна штуковина. Это статуэтка совы, вот такая, примерно, – он показал. – Простая железная статуэтка, вся цена ей – двести рублей, но она не наша, понимаете, в чём дело? Мы её получили на время и должны вернуть людям! А ваш Лёха, паскуда, её увёл!

Обитатели шалаша кивали. Из зарослей вышла Дарья, однако близко подходить не стала, почуяв исходивший от бродяг крепкий запах.

– Лёха, наверно, в город пошёл, – сообразил бродяга помоложе. – Загонит вашу сову, а бабки пропьёт. В одиночку пропьёт, – прибавил он, взглянув на седого. – Он только о себе и думает, твой Лёха. С людьми никогда не поделится. Даже пузыря тебе с тех бабок не купит, вот попомнишь мои слова!

– Короче, куда конкретно он мог пойти? – нетерпеливо спросил Барон.

– В город, сову загонять, – повторил бродяга.

– Кому загонять? – чуть ли не в один голос спросили Барон и Силуянов.

Бомжи несколько минут мялись, чесались, переглядывались, пожимали плечами, пока, наконец, седой не пробормотал что-то про свалку, на которой у Алексея вроде бы были знакомые.

– Поехали! – крикнул Барон.

Артём уже вылез из воды и стоял на берегу, дрожа и растираясь майкой. Барон протянул ему бутылку.

– На, согрейся.

Артём принюхался к горлышку и поморщился.

– Пей, и быстрей одевайся, – сказал Барон.

Белявский отпил глоток, а когда наркоторговец отвернулся, с отвращением выбросил бутылку с остатками пойла.

Через десять минут искатели совы вместе с обоими бомжами поднялись к машине. Узнав, что бродяги поедут с ними, Дарья недовольно фыркнула:

– После них в машине дезинфекцию надо делать!

– Я же говорил, тебе лучше было остаться в клубе, – прошипел Барон.

Один из бомжей не поместился на сиденье, и наркоторговец велел ему сесть под ногами у остальных.

– Сейчас покажете, как доехать до свалки, – сказал он, берясь за руль.

Глава 18

Несмотря на открытые окна, запах сивухи и человеческой нечистоты, распространившийся по салону «Опеля», не улетучивался, а только крепчал. Дарья приложила к носу платочек.

– И далеко ехать? – спросил Артём.

– Нет, на машине недалеко будет, – отозвался седой.

Утомлённый хождениями по оврагу, Силуянов почти сразу заснул. Барон начал расспрашивать бродяг об Алексее, заодно познакомился с ними. Обладатель седой бороды попросил называть себя Вовой. Молодой бомж назвался Челюскиным. Уточнять, кличка это или настоящая фамилия, наркоторговец не стал.

Вова вспомнил, что Алексей иногда наведывается в подвал одного дома на окраине Раменского. Там у него когда-то была квартира и остались знакомые.

– Значит, не найдём его на свалке – поедем туда, – решил Барон.

За поворотом показались городские огни, но бродяги показывали не на них, а куда-то правее. Видимо, там и находилась свалка.

Вся поездка заняла не больше десяти минут. Покружив с зажжёнными фарами среди каких-то заборов и сараев, "Опель" остановился на окраине просторного пустыря. Рассвет ещё и не думал заниматься. Небо было тёмным и хмурым, затянутым облаками. Под стать ему выглядела местность вокруг. Если б не огни в отдалении, можно было подумать, что находишься на необитаемом краю света.

Оставив Дарью и спящего Силуянова в машине, Барон с Артёмом направились вслед за бомжами по чуть заметной тропке в обход пологого холма.

Бродяги знали, где искать. Вскоре компания набрела на хибару, в которой, как выяснилось, ночевали местные искатели дармовых ценностей. Барон бесцеремонно ввалился в неё и, оглядевшись в кромешной тьме, поджёг подвернувшийся лист бумаги. При свете этого факела охотники за бриллиантами увидели трёх спавших вповалку мужчин. Судя по крепкому запаху спиртного, все были мертвецки пьяны.

Спутники Барона, тоже заглянув сюда, сразу определили, что Алексея тут нет.

– Наверно, он у Савельича, – сказал Челюскин.

– Какого Савельича? – спросил Барон, затаптывая горящую газету.

– А есть тут один мужик, его все знают...

По его словам, Савельич был чуть ли не самым главным на свалке. Все, кто здесь роются, несут продавать найденное ему. По слухам, он не брезгует и скупкой краденого.

В трёх десятках метров от первой хибары обнаружилась вторая, более добротная на вид, с трубой, из которой вился дымок, и с застеклённым окном. Савельич – невысокий сухощавый мужчина средних лет, на удивление трезвый, чисто выбритый и совсем не похожий на бомжа, – не спал, несмотря на поздний час. Он сидел за столом, разглядывая разложенные перед ним детали от радиоприёмника. В хибаре находился ещё один обитатель, но тот храпел, лёжа у стены.

Едва Барон начал расспрашивать, как Савельич сразу заявил, что Алексей тут не появлялся.

– В подвал, стало быть, пошёл, – сказал Вова. – Там он.

Когда искатели подъехали к старой панельной пятиэтажке, Силуянов проснулся. Начал было вылезать вслед за остальными, но Барон велел ему оставаться в машине.

– Найдём сову – принесу, не беспокойся.

Майор кивнул. Конечно, без него им сову не открыть. Передатчик так или иначе должен попасть к нему в руки.

Почти все окна в доме были темны. Перед подъездом тускло горел фонарь, жёлтым пятном отражаясь на мокром асфальте. Силуянов проследил глазами, как компания подошла к зданию с торца и спустилась к подвальной двери.

Дарья, тоже оставшаяся в машине, закурила сигаретку.

– Вы, говорят, работали в солидном учреждении? – спросила она, посмотрев на майора сквозь полуопущенные ресницы.

– В КГБ, – ответил Силуянов.

– Да? А что это?

Он взглянул на неё негодующе – не знает, что такое КГБ! Потом спохватился. Конечно, она может не знать. В те годы, когда существовала всесильная тайная полиция, она была ещё несмышленой девчонкой.

– КГБ – это Комитет Государственной Безопасности, – объяснил он. – Организация занималась контрразведкой и наблюдением за гражданами, особенно следила за валютчиками и расхитителями ценностей. Раньше, я вам скажу, с этим было строго. Не то, что сейчас... Сейчас каждый ворует сколько влезет, а властям до этого дела нет...

И он пустился в рассуждения на свою любимую тему – о продаже родины, об олигархах и демократах, о воровстве и нищете. Говорил долго и нудно. Дарья, выдыхая дым, смотрела на него и недоумевала, как этот бомж мог когда-то занимать важный пост и быть связан с бриллиантами. Такому самое место в подземном переходе, среди попрошаек.

– Всему этому должен наступить конец, – вдруг как-то по-особенному громко и значительно проговорил Силуянов. – И он наступит!

– Что вы говорите? – равнодушно отозвалась Дарья, движениями пальца стряхивая пепел за окно. – И долго ещё ждать?

– Недолго, – Силуянов перевёл взгляд на её грудь. – Всё погибнет, всё пожрёт огонь.

"И твоё тело тоже", – мысленно прибавил он, плотоядно улыбнувшись, как будто был тем самым огнём, который пожрёт её тело.

От его полубезумного взгляда по спине у Дарьи пробежал холодок.

Дверь подвала была заперта. Челюскину пришлось долго звать кого-то через узкое окошко. Наконец дверь открылась. Рослый нетрезвый субъект, едва видимый в полумраке, сообщил, что Лёха только что был здесь, а потом ушёл.

– Куда? – спросил Барон.

– Слышь? – Субъект повернулся к кому-то. – Куда Лёха пошёл?

– За пузырём вроде, – отозвался из темноты прокуренный бас.

Кто-то щёлкнул выключателем, и в подвале зажглась лампа, заставив искателей совы на секунду зажмуриться от яркого света.

Лампа осветила часть просторного помещения с многочисленными трубами, на которых висело тряпьё. Тряпьё валялось и на полу. Тут же, среди газет с остатками закуски, лежало вповалку человек пять бродяг.

Барон с Артёмом уже успели привыкнуть к запахам перегара и мочи, составлявших непременный атрибут всех обиталищ бомжей, но здесь ещё пахло гнилыми арбузами. Арбузные корки валялись повсюду.

– Завелись деньги у мужика, вот и пошёл, – прибавил обладатель баса – бородатый темнолицый бродяга, сидевший у стены. – Теперь будем гулять.

– Думаешь, он тебе нальёт? – скептически хмыкнул Челюскин.

Откуда-то с истошным визгом выскочила кошка. Преследуемая другой кошкой, она шмыгнула у самых ног Барона и метнулась в раскрытую дверь. Только сейчас Артём заметил, что кошек здесь гораздо больше, чем людей.

– Зачем он вам? – поинтересовался рослый алкаш. – Чего вам, ваще, надо?

– Ты потише, а то кошек распугаешь, – спокойно ответил Барон и повёл плечом, как бы ненароком отводя борт куртки и показывая кобуру. – Алексей мне по делу нужен, понял?

– Понял, – сразу стушевался рослый. – Он сказал, что за водкой сходит. Щас придёт.

– Он к тому ларьку, что ль, пошёл, у стройки? – спросил у него Вова.

– Да туда, куда ж ещё.

– Пошли, посмотрим, – обернулся Барон к Вове с Челюскиным. – Покажете, где ларёк.

– Да туда идти две минуты, – наперебой заговорили бомжи, – отсюда прямо по дороге, а там увидишь!

Им, как видно, очень не хотелось покидать тёплый подвал. Вова так и вовсе уселся на диван, от которого осталось только ободранное сиденье, и начал устраиваться на нём, собираясь прилечь.

– Ладно, – решил Барон, – схожу один. У стройки, говорите?

– Да, где поворот на улицу... Круглосуточно работает...

Барон отвёл Артёма в сторону.

– Проследи, чтоб эти двое не смылись, – прошептал он, – а то мы этого Лёху вообще не найдём...

– Что, мне здесь остаться? – Белявский тревожно огляделся. – Одному?

– Не ссы, они тебя не тронут, – сказал Барон и повернулся к Челюскину. – Значит, на Алексее кожаная куртка?

– Кожаная, кожаная, – закивал тот, – вся такая потёртая...

– У него ещё фингал под глазом, – прибавил Вова.

Наркоторговец вышел из подвала и, сориентировавшись, направился в сторону подъёмного крана, маячившего на фоне серого неба.

Освещённый ларёк был виден издалека. Барон заглянул в окошко.

– Девушка, вы сейчас не видели мужичка, такого, в кожаной куртке, с синяком под глазом?

– С синяком? Видела, – охотно откликнулась продавщица. – Я ему говорю: куда ж тебе ещё водки, на ногах еле стоишь...

– Куда он пошёл?

– А Бог его знает. Мне отсюда не видно.

Барон, замычав от досады, огляделся и направился было назад, но, не пройдя и двух метров, остановился. Рядом виднелся небольшой сквер. Единственный фонарь освещал голые деревья, раскачивающиеся на ветру, и пару скамеек. Барону подумалось, что во всей округе это, пожалуй, единственное место, где можно спокойно присесть и выпить.

Чутьё его не обмануло. Подходя к скамейке, он увидел лежавшего возле неё человека. Рядом тускло блестела откатившаяся бутылка.

У барона перехватило дыхание, когда он разглядел потёртую куртку из искусственной кожи. Он перевернул лежавшего на спину. Щетинистое, тёмное от грязи лицо с чернотой вокруг правого глаза запрокинулось. Мужчина спал. Судя по исходившему от него сильному запаху спиртного, он был пьян мертвецки.

Несомненно, это был Алексей. Но совы при нём не было. Барон ударил его по щеке. Потом ещё раз. Оплеухи не действовали. С таким же успехом можно было будить покойника. Барон осмотрел бутылку. Поллитровка была опустошена больше чем на три четверти.

Он созвонился с Артёмом, и вскоре тот явился вместе с Челюскиным. Бомж сразу признал в спавшем Алексея.

– Его теперь не добудишься, – он качал головой. – И думать нечего. Любит глушить водку в одиночку, а это до добра не доводит, я сколько раз ему говорил.

– Совы нет! – рявкнул раздраженный Барон. – Куда он мог её деть?

– Да сплавил кому-то, а на деньги пьёт.

Барон наконец догадался обшарить карманы спавшего. Нашёл мокрую пачку сигарет, зажигалку, мелочь и нескольких смятых купюр.

– Точно, сплавил, – повторил Челюскин. – А то откуда у него деньги. У него они вообще редко бывают.

Барон снова принялся будить пьяного. Его усилия привели лишь к тому, что Алексей пару раз что-то невнятно проревел. Челюскин убеждал оставить мужика в покое. Теперь он будет спать весь день, а когда проснётся, вряд ли что-нибудь вспомнит.

– Такое с ним часто бывает, – говорил бомж. – Дурной человек. Совсем непутёвый. Пропадёт...

Ветер продувал сквер насквозь. Начался дождь. Артём стоял с поднятым воротником. Его тело сводила дрожь, стучали зубы. Барон купил в ларьке пару бутылок водки и вместе с Челюскиным и Артёмом потащил бесчувственного Алексея в подвал. Там он выдал водку бомжам, выпил сам за компанию и, велев следить за спящим "в оба глаза", вышел с Артёмом на улицу.

У машины остановился.

– Оставлять это дело нельзя, – сказал он. – Надо искать. Сейчас искать, по горячим следам.

– Но его не разбудишь, – возразил Белявский.

– Попробуем задействовать медицину.

Барон залез в машину и начал обзванивать знакомых врачей. Его интересовало, как можно быстро привести в чувство пьяного. Видимо, их советы его не устроили и он начал требовать, чтобы они сами приехали сюда.

В пятом часу утра к пятиэтажке начали съезжаться эскулапы. Все они принадлежали к числу его постоянных клиентов, которые ради лишней дозы готовы были ехать куда угодно. Первыми подкатили на иномарке два ещё довольно молодых врача. Через полчаса подъехал на разбитой "четвёрке" третий, постарше. Первые двое будили Алексея при помощи холодной воды, нашатыря и энергичного массажа. Третий, захвативший с собой сумку с медицинскими принадлежностями, вколол ему какой-то препарат. Пьяный задёргался, тревожно заметался, но не проснулся.

Барон ходил по подвалу, беспокоя кошек.

– Ну что, Михалыч, – время от времени обращался он к старшему из докторов. – Никак?

– Очень тяжёлый случай, – тот качал головой. – По-настоящему его надо положить в больницу и долго лечить.

– Нах больницу! Пусть оклемается хотя бы на час и вспомнит, куда дел украденное. Увёл у меня из машины антикварную вещь, паразит, и слинял!

– Ну, на час-то он у нас оклемается, нет проблем, – заверил Михалыч.

Однако случай оказался труднее, чем он предполагал. Алексей очнулся всего на пять минут и, не успев ничего толком сказать, снова впал в забытьё. На этот раз, как определили врачи, это был не сон, а обморок.

– Вы его залечите до смерти своими уколами, – скрежетал наркоторговец.

– Ничего страшного, – отвечал врач. – Обморок не будет продолжительным...

Барон позволил себе на короткое время заснуть, а когда проснулся, за подвальными окнами было уже светло. Алексей пришёл в себя, сидел на матраце и блаженно улыбался, а доктора усердно растирали ему спину и грудь. У стены на диване спал, свернувшись калачиком, Артём, а у его колен, тоже свернувшись, спала кошка.

– Я же говорил – нет проблем, – сказал Михалыч, увидев, что наркоторговец проснулся. – Пациент как огурчик!

Барон взял Алексея за горло.

– Ты, гнида, я тебя щас по стенке размажу! Куда сову дел?

– К-какую сову? – запинаясь, пробормотал тот.

– Пургу не гони! Где сова? Кому ты её загнал? – Согнутыми пальцами он резко ударил алкаша в солнечное сплетение, и тот взвыл от боли. – Где, тебя спрашивают?

– Не знаю. Правда, мужики, без балды... Мамой клянусь...

– Сейчас тебе будет "мама". Подержите его, – сказал он докторам.

Те заломили Алексею руки. Барон поднес горящую зажигалку к его груди.

– Осторожнее, – шепнул Михалыч. – Может опять потерять сознание.

– Я его вообще, падлу, урою! – разъярённый Барон ткнул огоньком бомжу в грудь. – Значит, не знаешь?

– А-а-а! – истошно завопил выпивоха. – Скажу, всё скажу! Савельичу я её отдал за полторы сотни!

От его крика проснулся Артём и сел на диване, спросонья тряся головой.

– Савельичу? – Барон оглянулся на Вову с Челюскиным. – Тому самому, что ли?

– Да, небось, тому самому, кому же ещё, – кивнул Челюскин.

– Едем! – гаркнул Барон.

Но доктора отправляться к какому-то Савельичу не желали. Вспомнив о неотложных делах в Москве, они потребовали у Барона плату за их труды. Тот раздал им упаковки с дозами. Алексея, еле передвигавшего ноги, он с помощью Артёма и Челюскина вывел на улицу и усадил в "Опель". Челюскину тоже велел садиться в машину.