Текст книги "Подводный саркофаг, или История никелированной совы (СИ)"

Автор книги: Игорь Волознев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Глава 24

Илья принюхался.

– Гады, газ пустили! Так я и знал! Отравить нас хотят!

Трясущийся от страха Перлин молчал, прижимаясь к стене.

– Хана нам, – просипел перепуганный Никита.

– Не ссы, прорвёмся! – рявкнул Илья. – Бей!

Они с Никитой подняли кушетку и обрушили её на дверь. Швабра выскочила из ручки, дверь распахнулась и приятели вместе с кушеткой ввалились в студию.

Барон только что поднялся с пола. Он всё ещё не мог вздохнуть полной грудью, перед глазами плыли круги. Увидев Никиту с Ильёй, достал пистолет.

– Стоять, – выдавил с усилием.

– Козёл, фуфло паршивое! – Илья с перекошенным лицом вытащил "Макарова", но Барон нажал на крючок раньше.

Треснул выстрел. Илья глухо вскрикнул, выронил пистолет и, схватившись за живот, согнулся пополам. Из-под его пальцев засочилась кровь.

Барон, глотнув газа, закашлялся с такой силой, что тоже выронил пистолет.

– Картина! – Никита озирался. – Где картина?

– Бог с ней, беги! – позеленевший от ужаса художник потянул его к двери, но Никита вырвался и бросился искать рембрандта.

Перлин хотел ещё что-то сказать, но горло сжал спазм, и он, обречённо махнув рукой, один устремился к лестнице.

Силуянов, кашляя и задыхаясь, добрался до двери первым. Внезапно она раскрылась сама и перед ним возникли двое в противогазных масках. Майор попятился, закрывая сову руками, споткнулся и покатился вниз, по дороге сбив с ног художника.

В глубине подвала загрохотали выстрелы. Это Никита, подобрав "Макарова", палил в Барона. Никита надрывно кашлял и дёргался, и потому, наверное, стреляя в наркоторговца с нескольких шагов, умудрился ни разу не попасть. Зато одна из пуль задела Перлина, остановившегося у лестницы. Художник вскрикнул и опустился на четвереньки.

Услышав выстрелы, Гарик с Романом немедленно развернулись и бросились наутёк.

Нож, пальцы Силуянова, рукава его пальто и глянцевая поверхность совы были заляпаны кровью, но майор ничего этого не замечал. Задыхаясь, весь оцепенев от накатившей на него боли в сердце, он вообще перестал что-либо замечать. Лишь через несколько секунд, когда основная боль схлынула, он вдруг осознал, что держит в руках передатчик.

"Не открою, – в отчаянии подумал он. – Нет, не открою".

Его пальцы заскользили по никелированной поверхности.

Он вздрогнул от неожиданности. Это чудо, но половинки совы разошлись!

Майор уже не мог дышать. Перед глазами сгущалась тьма. Застонав, он напряг зрение и зашарил по сове руками. На ядерную кнопку он наткнулся сразу и тут же нажал на неё. Сквозь вихрь, пляшущий в глазах, он разглядел зелёный огонёк. Теперь надо ждать шестьдесят секунд. "Неужели не дождусь, – мелькнуло в мыслях. – Неужели загнусь, околею... В самый решительный момент околею..."

Он выпрямился и шире раскрыл глаза, вглядываясь в раскрытые створки передатчика. Ему показалось, что он различает секундную стрелку. Сейчас она завершит круг, в передатчике тихонько щёлкнет и створки начнут смыкаться, но прежде, чем они сомкнутся, он должен ещё раз нажать на кнопку.

Он наклонился ниже к передатчику, чтобы расслышать щелчок. В этот момент на его голову обрушилась чья-то нога. Силуянов упал, выронил передатчик, но в следующее мгновение с неожиданной для него резвостью прыгнул за ним.

Дотянуться до передатчика он не успел. Сзади его схватили за шею.

– Это ты её пырнул, падла? – раздался над ухом срывающийся от спазм голос Барона.

Майор всё же ухитрился дотянуться до передатчика. Хронометр ещё тикал, зелёная лампа горела.

Барон нажал на крючок "беретты", но пистолет сухо щёлкнул. Патронов больше не было. Барон попытался выдернуть у Силуянова сову, но тот вцепился в неё мёртвой хваткой. Наркоторговец саданул его по затылку стволом пистолета. Удар вышел несильным, Силуянов не потерял сознания, но сову отпустил. Барон схватил её, и в этот момент его скрутил такой резкий спазм кашля, что он согнулся и выронил передатчик. Тот с грохотом отскочил к стене. Барон метнулся за ним, но Силуянов вцепился ему в куртку. Наркоторговец упал, потеряв равновесие.

Больше он не встал. Силуянов вонзил нож ему в спину, потом в бок, под печень. Барон нашёл в себе силы лишь медленно обернуться и посмотреть на гебиста стекленеющими глазами.

Никита с картиной под мышкой тщетно пытался выйти из загазованного подвала. Входная дверь была закрыта снаружи и не поддавалась на его отчаянные попытки открыть её. Он бил по ней кулаком.

– Кто там держит? Откройте! Откройте! – хрипел он задушенно.

Перлин тоже подбирался к двери. Он полз на четвереньках, оставляя на ступенях кровь. Не одолев и половины лестницы, он скатился вниз и замер, уткнувшись носом в пол.

Барон дёргался в конвульсиях. Его вытянутая нога непроизвольно толкнула передатчик, словно умирающий стремился не подпустить убийцу к заветной кнопке. Теряющий силы гебист перелез через Барона, как через бревно. Передатчик был раскрыт, хотя минута давно прошла. Цепенеющее сознание Силуянова никак не прореагировало на эту странность. Он придвинул передатчик к себе, нащупал ядерную кнопку и надавил на неё. Зелёная лампа почему-то не зажглась. Силуянов напряг зрение, наклонился к сове почти вплотную и снова надавил на кнопку. Лампа не загорелась. Он защёлкал кнопкой. Всё было бесполезно.

Одной из последних мыслей, пришедших ему, была та, что, может быть, он всё-таки нажал во второй раз. Красная лампа загоралась, послав приказ на подлодку, но он не успел этого заметить, потому что его отвлёк Барон. Вглядываясь в приёмник слезящимися глазами, он пытался различить хоть что-нибудь перед собой, но туман только сгущался. Пальцы, ощупывая половинки передатчика, углубление с ядерной кнопкой и циферблат хронометра, пытались что-то отыскать. Наконец нашли. Штырёк антенны был сломан. Вместо него торчал обломок с шероховатым концом. Это значило, что передатчик испорчен... Он уже не мог послать сигнал...

А тут ещё, словно в насмешку над ним, створки совы начали закрываться, едва не прищемив ему палец. Силуянов испытал потрясение, подобное оглушительному удару. Энергия, до той минуты поддерживавшая его силы, разом иссякла. На него навалилась тяжесть. Он судорожно втянул в себя горячий, полный режущих осколков воздух, задохнулся в нём и затих навсегда.

У входной двери наглотавшийся газа Никита опустился на корточки, завалился набок и, не удержавшись, скатился с лестницы.

А ещё через пару минут в подвал снова заглянули молодчики в масках.

– Все отрубились, – сказал Артём и сделал жест, призывая идти за собой. – Сова где-то здесь, пошли!

Гарик с Романом мешкали, боясь спуститься в дымную темень. Белявский пошёл первым.

Вглядываясь в полумрак, он сошёл по ступенькам, перешагнул через распластанного Никиту и увидел Силуянова. Старик лежал скрючившись, с раскрытыми глазами, перекошенное лицо мертвенно синело. Чутьё подсказало Артёму, что где-то тут должна быть и сова. Оно его не обмануло. Старик прижимал статуэтку к себе. Его пальцы и сова были заляпаны кровью.

Брезгуя, Артём ногой попытался оттолкнуть от него статуэтку, но застывшие пальцы не желали выпускать добычу. Артёму пришлось наклониться и чуть ли не силой вырвать сову из рук убийцы.

Гарик с Романом поджидали его снаружи. Они с невольным содроганием уставились на кровавый трофей.

– Драчка за неё была нешуточная, – всё ещё дрожа, сообщил Белявский. – Подвал полон трупов!

– Тогда надо смываться быстро, – и Роман первым устремился к машине.

Они с Гариком залезли в "Ауди", Артём сел в "пятёрку" и все покатили в Москву. Если у кого-то из сообщников Артёма и оставались сомнения, то теперь, после жуткого происшествия в подвале, после стрельбы, трупов и крови никто больше не сомневался, что бриллианты в сове действительно есть.

По дороге Гарик связался по сотовому с Артёмом и предложил ехать к нему в гараж. У него там имеются пилки, тиски, электродрель и всё что нужно, чтобы открыть статуэтку.

– Там же и брюлики поделим, – прибавил он.

– Мне сорок процентов, как договаривались, – сказал Артём и застонал прямо в микрофон: – Ммм... чёрт... Живот прихватило...

В гараже, когда Гарик достал инструменты и приятели приготовились резать сову, он заявил, что ему срочно нужно в туалет.

– А туалета нет, – засмеялся Гарик. – В овражек сходи, тут недалеко. Там всё равно никого не бывает.

Артём только этого и ждал.

– Ладно, тогда начинайте без меня, а я постараюсь по-быстрому... Смотрите, камни не повредите своими пилками!

В овраг, однако, он спускаться не стал. Направился к поросшему деревцами холму, который возвышался рядом с гаражами. Поднявшись на вершину и убедившись, что отсюда отлично видны окрестные дворы, а главное – гаражи, он уселся на сломанное дерево и стал ждать.

Гараж Гарика был вторым справа. Белявский сидел, не спуская с него глаз. На ум приходили рассказы старика о смертельных ловушках, которые устраивали гебисты для неопытных взломщиков секретной аппаратуры. "Взрыв или ядовитый газ? – думал Артём, замирая от ужаса и какого-то радостного волнения. – Взрыв или газ? Нет, всё-таки, скорее, взрыв..." Приятелей, которые имели шанс взлететь на воздух или отравиться, ему было нисколько не жаль. Наоборот – он был доволен, что так ловко их подставил. Он и "пятёрку" свою спас – припарковал её в ста метрах от гарикова гаража. Если они благополучно вскроют сову, не взорвутся и не отравятся, то он присоединится к делёжке, а если угробятся – то, по-крайней мере, он сам останется жив.

Накрапывал дождь. Летевшие капли не доставляли удовольствия, особенно в сочетании с ветром, свободно гулявшим по холму. Продрогший Артём, видя, что гараж не взрывается, начал склоняться к версии о ядовитом газе. Он вынул из кармана и осмотрел противогазную маску. Не исключено, что ему придётся снова воспользоваться ею. Представив, как он входит в гараж и видит Гарика с Романом бездыханными, неподвижно лежащими на полу, он подумал, что это, может быть, и к лучшему. Тогда он совершенно спокойно заберёт сову и, уже ничего не опасаясь, вскроет её где-нибудь в укромном месте.

Он достал телефон. Услышав голос приятеля, он даже встал с дерева от удивления.

– Трудимся в поте лица, пилим, сменяем друг друга, – сообщил Гарик. – А ты как? Всё заседаешь?

– Ой, заседаю, не говори... Жидкий понос... Так когда вы распилите?

– Не знаем ещё.

– Пилите осторожнее, камни не повредите!

– Пилим, а никакого толку, – чувствовалось, что Гарик раздосадован. – Внутри что-то есть, но на алмазы не похоже.

– Там ещё должны быть рубины и изумруды!

– Слушай, а твой кагебешник ничего не напутал? Тут только металлическая пыль!

– Значит, вы ещё не добрались до камней.

– Ни хрена себе – не добрались! Уже полсовы распилили!

– Пилите, пилите, блин!

Глава 25

Родионов велел офицерам и мичманам, не занятым на вахте, срочно собраться в ленинской комнате. Все уже знали, что сегодня дважды с небольшим интервалом следовала команда «ракеты к бою», но приказа к пуску так и не поступило. Взволнованные подводники ждали, что скажет по этому поводу капитан.

Кратко сообщив о сигналах из Оперативного Центра, Родионов умолк. В комнате воцарилась тишина.

– Товарищи, как вам известно, до завершения нашей боевой вахты осталось четыре года, – продолжал капитан. – В июне 2008-го мы выходим в открытый океан и берём курс на Находку. Так что, возможно, этой сигнализацией нам дают понять, что нас ждут... – Он снова выдержал паузу. – Но есть и другое объяснение. Вчера в своей политинформации товарищ Куприяшин очень правильно сказал, что, по всей вероятности, Советский Союз и всё мировое социалистическое сообщество вступили в решающую стадию борьбы с загнивающим капитализмом. А это значит, что нас призывают к удвоению, утроению бдительности. В оставшиеся четыре года мы ни в коем случае не должны расслабляться!

– И прекратить каждый вечер распевать похабные песни, как это позволяют себе некоторые, – вставил Одинцов. – Такое пение расхолаживает в моральном плане!

– Правильно, петь надо только патриотическое, – согласился с ним Родионов.

Поскольку по поводу сигналов сказать больше было нечего, разговор свернул на расшатавшуюся дисциплину и укрепление бдительности.

После сигналов жизнь на подлодке внешне как будто не изменилась. Моряки по-прежнему стояли на вахте, проводили учения, слушали политинформации, выходили за борт. Но все были взволнованы, напряжены и чего-то ждали. Чего-то очень важного. Даже солнце в эти тревожные дни, словно чувствуя общее настроение, скрывалось в облаках.

Воцарившиеся в пещере сумерки вызывали у всех дискомфорт и угнетали не меньше неопределённости, вызванной странными сигналами. Возможно, именно эти сигналы спровоцировали сердечные приступы у двух моряков, закончившиеся их смертью, а если прибавить к этому смерть от рака ещё одного моряка, которая произошла несколько недель назад, то нынешний год оказался весьма тяжёлым. Не стало в этом году и кроликов. Они погибли все разом, за считанные часы. Судовой врач констатировал отравление. Экипажу пришлось перейти исключительно на океаническую диету. Позднее выяснилось, что в собранные водоросли затесалась ядовитая травка, не замеченная сборщиками.

Большинство надеялось, что к 2008 году подлодка не сделает рокового залпа, но сейчас, после этих сигналов, моряки уже сомневались в мирном исходе. Дни шли, новых сигналов не поступало, и атмосфера на субмарине стала понемногу разряжаться. Бодрее запел хор. По коридорам разносились его басовитые голоса:

Будет людям счастье,

Счастье на века,

У советской власти

Сила велика.

Сегодня мы не на параде,

А к коммунизму на пути,

В коммунистической бригаде

С нами Ленин впереди...

Мичман Ересько энергично дирижировал, притоптывал ногами и подпевал.

Пение слышалось даже на мостике, куда моряки поднимались в ожидании солнца. Разговоры здесь, как правило, велись о Большой Земле. О том, кто там остался из близких, кто кого ждёт, а кто кого – нет, и какая жизнь сейчас за пределами подводной пещеры. Почти всегда такие разговоры сворачивали на политику, особенно если на мостике находился Боборенков.

– Социализм уже установился на всей планете, кроме США и, может быть, некоторых стран Западной Европы, – говорил он. – Африка – страна угнетённая, она в первую очередь сбросила с себя оковы капитализма. Латинская Америка тоже перешла в социалистический лагерь...

– А Китай? – спросили у него. – Там же оппортунисты, хунвейбины!

– Оппортунизм долго продолжаться не может, – уверенно отвечал Боборенков. – В Китае рабочие и крестьяне за эти годы уже распознали, кто их враг, а кто друг, и пошли правильным курсом. То же самое в странах Азии, в Индии, Арабском Востоке. У меня только вызывают сомнение Австралия с Новой Зеландией, уж очень в них сильны позиции капитала, но наверняка и там произошли классовые революции.

– Значит, только США остались?

– Ещё Англия и ФРГ. Капитализм в них силён, но он обречён научно. Вы понимаете, что такое "научно"?

– А что?

– Прочтите Маркса-Энгельса, "Империализм как высшая стадия капитализма" Ленина, тогда узнаете.

Пожилой матрос Зданевич качал головой.

– Капитализм в Америке будет сопротивляться изо всех сил. Как бы он в предсмертной агонии не развязал ядерный конфликт!

– Думаешь, может развязать? – спросил у него Самойленко.

– Запросто. Капиталисты в Америке поймут, что всё для них кончено, и с отчаяния устроят себе атомное харакири, а заодно и всему миру...

– Они хоть и буржуи, но у них тоже дети есть, – сомневался Самойленко. – Зачем им харакири всему миру устраивать?

– Рабочий класс Америки не допустит ядерного конфликта, – убеждённо сказал Боборенков. – И Советский Союз ему в этом поможет. Но борьба предстоит нелегкая, об этом ещё Маркс с Энгельсом писали...

– А по-моему, к нашему возвращению капитализма в Америке уже не будет, – вмешался в разговор мичман Глушко.

– А вдруг будет? – возразил Самойленко.

– Я тоже думаю, что будет, – сказал Боборенков, – но можете не сомневаться: в окружении мирового соцлагеря он долго не протянет. Существовать ему осталось от силы лет восемь. Ну, десять.

– Эх, вам капитализм, а мне картошечка жареная с помидорчиками по ночам снится! – брякнул одноногий Андрианов.

– Только не надо про картошечку с помидорчиками! – закричало несколько голосов.

В этот момент жерло озарилось. Взгляды моряков устремились на свод просторной пещеры, залитый яркими золотистыми лучами.

– Наконец-то солнце, – сказал Андрианов.

Все умолкли. В тишине слышнее стало пение далёкого хора:

Если дали слово -

Мы не подведём,

Солнце жизни новой

На земле зажжём...

– Солнце коммунизма... – задумавшись, прошептал Глушко.

Субмарина почти не шевелилась на чёрной неподвижной воде.

2003 год

Роман выпущен издательством «Эксмо» в 2006 году под названием «Подводный саркофаг», серия «Русский бестселлер». Вместо фамилии автора значился псевдоним «Игорь Волгин»

Отредактировано автором в 2018 году