Текст книги "Подводный саркофаг, или История никелированной совы (СИ)"

Автор книги: Игорь Волознев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 15

Её звонок застал Барона за изучением записной книжники Мартынюка, обнаруженной в письменном столе.

– На даче? – переспросил он. – А она, случайно, не в Раменском?

– В Раменском, но конкретного адреса не сказал, опять заснул. Сейчас попробую его разбудить...

– Не надо. Тут есть адрес, даже написано, как проехать. Короче, жди нас в клубе, мы привезём ключи.

Не успел Барон закончить разговор, как в квартиру позвонили. Охотники за бриллиантами оцепенели.

– Менты? – в испуге зашептал Артём.

– Не может быть, – Барон тоже встревожился. – Пацаны сигнализацию отключили...

Звонок прозвучал снова. На этот раз дольше, требовательней.

Артём с Бароном вышли в прихожую. Артём, помешкав, подошёл к двери. Звонок не умолкал.

– Кто там? – пискнул Белявский.

– Санитарная служба! Откройте!

– Никого дома нет!

Но дверная ручка провернулась и дверь начала открываться. Артём только сейчас сообразил, что они с Бароном, входя в квартиру, забыли запереть дверь...

Осознав, однако, что это не милиция, Артём несколько успокоился. Он шагнул к двери, намереваясь в доступной форме объяснить незваному гостю, что уже слишком поздно для травли тараканов, как она раскрылась шире и он шарахнулся назад, испустив сдавленный вопль. За порогом, в своём грязном драповом пальто и в кепке, надвинутой на лоб, стоял кровавый старик из Люберец и смотрел на него волчьими, лихорадочно блестевшими глазами.

Завывая от страха, Артём бросился под защиту Барона.

– Это он, он... – забормотал он.

– А-а, я, кажется, догадываюсь! – Барон остановился посреди прихожей, засунул руки в карманы куртки и холодно улыбнулся. – Явился за совой, да?

Эта фраза поразила пришельца.

– Совой? – переспросил он. – Какой совой?

– Сам знаешь, какой.

Для Силуянова встреча с Артёмом тоже оказалась неожиданностью. Покинув в тот злосчастный вечер Люберцы, он провёл ночь в каком-то подвале с бомжами, а проснувшись на другой день, обнаружил, что здешние обитатели обчистили его карманы. Взяли даже кухонный нож. Но больше даже, чем исчезновение долларов и ножа, его взбесила пропажа листочка с адресом Мартынюка. Совершенно непонятно было, зачем он понадобился ворюгам. Впрочем, его отчаяние было недолгим. Измятый, втоптанный в грязь листок он нашёл в двух метрах от себя. Воры, видимо сообразив, что координаты какого-то Мартынюка им ни к чему, выкинули листок тут же, на месте кражи.

Силуянов приехал в Новые Черёмушки ещё днём, но в квартире никого не было. На его звонки в дверь никто не отзывался. Тогда он додумался прилепить в вестибюле объявление о визите санитарной службы, полагая, что под этим предлогом ему будет легче попасть в квартиру. А уж в квартире он собирался действовать жёстко. Если Мартынюк или кто-то из его домашних попытается преградить ему дорогу к передатчику, он снова совершит убийство. Ради ядерной кнопки он готов на всё, тем более возврата к прежней жизни ему уже нет. Мосты сожжены. На кухне он возьмёт нож, запугает им Мартынюка, вскроет передатчик и дважды нажмёт на кнопку. А там пусть его арестовывают, сажают, расстреливают – ему всё равно. Всё погибнет вместе с ним в атомном смерче.

Послонявшись около часа по окрестным пустырям, он снова проник в дом и снова позвонил в квартиру. Снова безрезультатно. Он возвращался через каждый час, проводя время на задворках какой-то стройки, среди бродяг. Они оказались добряками, угощали его сигаретами и бутылочным квасом с ближайшей помойки.

Вечером стало прохладнее, начал накрапывать дождь. Бродяги разожгли костёр. От протухшего кваса желудок Силуянова скручивали болезненные спазмы, но майор крепился, стискивал зубы и с мрачным удовольствием думал о том, что если он доберётся до передатчика, то все эти стройки, гаражи, заборы и дома сметёт взрывной волной. Весь город превратится в руины.

За гаражами выла собака. Бродяги ели сушёную рыбу. К ним то и дело подходили строители-гастарбайтеры. Силуянов, ни на кого не обращая внимания, сидел, смотрел на огонь и ждал, когда пройдёт очередной час. Ради того, чтобы увидеть поднявшийся над Москвой атомный гриб, стоило перетерпеть боль в желудке.

Каждый раз, подходя к дому Мартынюка, он уже издали начинал всматриваться в окна на одиннадцатом этаже. Они всё время были темны. Когда же, наконец, увидел, что они светятся, он до того взволновался, что даже не подумал о том, что время для визита представителя санитарной службы сейчас самое неподходящее. Одержимый жаждой всеобщей гибели, он не мог дотерпеть до утра.

– Ты, папаша, не слишком-то напрягайся, – тем же расслабленным тоном продолжал Барон. – Совы здесь нет.

Майор растерялся.

– Как – нет? – машинально буркнул он.

– А так, – Барон широко развёл руками. – Улетели брежневские бриллианты. Всё, их нет, забудь про них...

Смутная догадка забрезжила в мозгу бывшего гебиста.

– Откуда вы знаете про бриллианты? – спросил он, почти не разжимая зубов.

– В сове дочь Брежнева спрятала бриллианты, чтобы вывезти их за границу, ведь так? – ответил Барон. – Но у неё ничего не вышло. Её накрыли агенты Андропова, а сова с брюликами исчезла. А потом всплыла у него, – он кивнул на Артёма. – Вы решили воспользоваться неведением бедного мальчика и заграбастать камни, я правильно понимаю, папаша?

Силуянову всё стало ясно. Этот нагловатый белобрысый тип слово в слово повторил ложь, которую он выдал Кирьякову, чтобы выманить у него деньги. Он придумал тогда довольно стройную версию о бриллиантах, якобы спрятанных в статуэтку. В начале восьмидесятых о бриллиантовых аферах брежневской дочки и её любовника-циркача толковала вся Москва, Кирьяков наверняка тоже об этом слышал. Майор выдал эту ложь только один раз, когда нужно было заполучить адрес Мартынюка. Но они с Кирьяковым были одни в комнате. Значит, их подслушивали! Этот паскудный мальчишка, Артём, стоял за дверью и всё слышал! А скорее всего, он прятался за окном...

– Я первый нашёл сову, – процедил майор, ещё не зная толком, что говорить.

– Это не имеет значения, – Барон безмятежно улыбнулся. – А вот приближаться ко мне я бы не советовал, – на Силуянова наставилось дуло "беретты".

Майор замер, глядя на пистолет.

– Постойте, – выдохнул он. – Вы не знаете всего...

– Мы знаем достаточно, чтобы самим заняться этим делом, – Барон сделал ударение на слове "самим". – Ты лучше в него не суйся. Тем более тебя ищут менты за двойное убийство. Хочешь, чтобы мы прямо сейчас сдали тебя? Или сам уберёшься отсюда?

Силуянов вдруг засмеялся, оскалив щербатый рот.

– Нет, сынок, ментам ты меня не сдашь. Ты ведь проник сюда без ведома хозяев... Да и оружие у тебя есть. Это статья.

– Короче, папаша, неохота мне об тебя мараться, поэтому скажу сразу: не нашли мы тут никакой совы. А то пойди, посмотри, может, найдёшь.

Силуянов, не сводя с него пылающего взгляда, метнулся в спальню. Порыскал в кухне и в кабинете.

Барон следил за ним, поигрывая пистолетом.

– Ладно, заканчивай, нет времени. Сматываем, пока хозяева не вернулись, и разбегаемся в разные стороны.

Бывший гебист чувствовал, что молодчики не успокоятся. Сову они будут искать. И ведь найдут. Кровь из носу, а найдут!

– Послушайте меня, – заговорил он упавшим голосом. – Я вам врать не буду, я уже старик, у меня гипертония, ишемия, туберкулёз в последней стадии... Мне много денег не нужно... Если бы вы согласились уступить хотя бы пятую часть камешков, то я мог бы вам кое в чём помочь...

– Тебе бабки вообще ни к чему, – сказал наркоторговец. – Остаток дней проведёшь на зоне.

– Ты слушай, что тебе говорят! – перебил его Силуянов. – Я двадцать лет проработал в КГБ и знаю, что это за организация. А ты не знаешь. Это ведь не просто статуэтка, полная бриллиантов. Это секретный контейнер!

– А мы думали – не секретный, – с ухмылкой съязвил Барон.

– Нужно знать способ его вскрытия, – продолжал Силуянов, многозначительно понизив голос. – На сове есть секретные кнопки, которые надо нажимать в определённой последовательности. А если вы её пилкой будете резать, то так шарахнет, что вы не то что сову с бриллиантами – своих кишок не найдёте...

И он заговорил о всевозможных уловках и ловушках, на которые так горазды спецслужбы, старающиеся сохранить свои секреты. Он рассказывал о сверхтоксичных ядах, миниатюрных взрывателях, распылителях вредоносных бактерий, устройствах, способных взрываться при неумелом обращении с собой. Видя интерес искателей бриллиантов, Силуянов врал вдохновенно. Главное для него было – не дать помарки, не сбиться. Малейшая запинка могла вызвать недоверие. Совы в квартире, похоже, действительно не было, значит, всё резко осложнялось. Ему одному продолжать поиски не под силу. У него нет ни денег, ни возможностей, к тому же его ищет милиция. Поэтому надо во что бы то ни стало добиться того, чтобы эти парни заинтересовались его персоной и приняли в компанию.

– Бриллианты – это улика против Галины Леонидовны Брежневой, а косвенно, через неё, против самого генсека, понимаете? – втолковывал он своим молодым слушателям. – Если найдут камни – полетят многие головы. Поэтому и предусмотрен вариант самопроизвольного уничтожения контейнера вместе с бриллиантами и теми, кто попытается их достать. Контейнер снабжён зарядом пластида с взрывателем, и не исключено, что ещё и баллончиком с газом. Чуть начнёшь неправильно открывать – дунет таким ветерком, что умрёшь мгновенно. Мгновенно, понимаете? Контейнер делали для очень серьёзных людей, и для дел он предназначался серьёзных!

– Как же, в таком случае, он оказался в его квартире? – спросил Барон, показывая на Артёма.

– Я же тебе говорил... – начал тот, но Барон перебил:

– Путь он скажет.

– А что я могу сказать? – Силуянов пожал плечами. – Мне известно только, что контейнер собирались переправить за границу, но в самый последний момент он был конфискован у мужа Галины – генерала Чурбанова. На месте вскрывать контейнер, по понятным причинам, не стали, отправили в комитет, но туда он не доехал. Исчез по дороге. А как он попал к адмиралу Дыбову, которого я хорошо знал, царствие ему небесное, – мне неизвестно. О контейнере вообще знал только очень ограниченный круг лиц.

– Так всё-таки, откуда ты знаешь, что в контейнере брюлики? – спросил Барон. – Может, он пустой?

– Я знаю, сколько сова должна весить в пустом состоянии, а сколько – в полном, – соврал Силуянов. – Я ведь, ещё когда был у них в гостях, – он оглянулся на Белявского, – брал её в руки! Она битком набита бриллиантами!

– А может, не бриллиантами?

– Чурбанов на допросе признался, что в контейнере одних гранёных алмазов на кило шестьсот грамм живого веса, – воскликнул майор, разыгрывая негодование, – и среди них несколько очень крупных, представляющих громадную ценность! Плюс изумруды и рубины в неустановленном количестве!

– И что же, сову потом никто не искал? – поинтересовался Артём.

– Поиски были недолгими, – ответил Силуянов. – Их прекратили, логично решив, что тот, кто её нашёл, погиб при вскрытии. Взорвался, либо отравился газом... Я уже стар, и много мне не надо... – Его тон снова сделался жалостливым. – Так уж и быть, всего за несколько камушков я мог бы помочь вам открыть контейнер... Пять-шесть камушков... Ну, хотя бы два камушка – разве это много, чтобы гарантировать себя от неприятных сюрпризов? Камней там целая прорва...

– Он хочет, чтобы мы взяли его в команду, – пробормотал Артём.

– Я старый комитетчик, – говорил майор. – У меня такой опыт, какой вам и не снился... В случае необходимости я всегда могу дать дельный совет...

– Короче, всё ясно, – Барон, решившись, тряхнул головой. – Лады. Дадим тебе два камешка, но только в том случае, если, во-первых, они там есть...

– Есть, есть! – радостно закивал Силуянов.

– А во-вторых, если сова и правда открывается так, как ты говоришь – секретными кнопками.

Силуянов торжествующе засмеялся.

– Вы сами убедитесь! На ней пять кнопок! Непосвящённый может искать их очень долго, а даже если и найдёт, не откроет, потому что надо знать последовательность нажатий. Иначе можно взлететь на воздух!

– Пусть отдаст нож, – сказал Артём. – А то кто его знает, что у него на уме. Возьмёт и пырнёт, как тех мужиков...

– Да, ты ножичек отдай, – Барон снова наставил на майора пистолет. – Это для твоего же спокойствия.

– Нет у меня ножа, – ответил Силуянов, широко раскрывая полы пальто. – У меня вообще ничего нет.

– И долларов нет? – спросил Артём.

– И долларов. Всё украли.

– Обыщи его, – велел Барон.

Артём обхлопал карманы бывшего гебиста.

– Нет, ничего нет...

Силуянов стоял, растопырив руки, и улыбался щербатым ртом.

– А ты шустрый малый, – он подмигнул Артёму и погрозил ему пальцем. – Но подслушивать за окнами нехорошо. Тебя ведь этому не учили в школе?

– Скажи спасибо, что сразу не настучал на тебя ментам, – проворчал Артём.

– Спасибо, – ответил Силуянов, отвешивая насмешливый поклон. – За добрые дела я всегда говорю "спасибо".

Барон, ещё раз смерив взглядом его нескладную фигуру, убрал пистолет в карман и велел Артёму привести в порядок квартиру.

– Да-да, всё здесь надо убрать, – угодливо подтвердил майор. – Чтобы никто ничего не заметил. Это очень правильно.

– У тебя не спросили, – проворчал Белявский, отправляясь в поход по комнатам.

Силуянов стоял посреди прихожей, выжидательно глядя на наркоторговца.

– Значит, так, – сказал Барон. – Сейчас дай мне свои координаты. Как найдём сову, я сразу тебя разыщу.

– То есть, как – разыщу?

Силуянов заволновался. Перспектива быть отстраненным, даже временно, от поисков совы ему совсем не нравилась.

– Я с вами буду. Мы все одна команда, так мы договаривались?

– Мы никак ещё не договаривались! – отозвался Артём из гостиной.

– Тебя ментура ищет по всей Москве, – сказал Барон. – Небось и рожа твоя у них есть, и пальцы. И ты хочешь, чтобы мы с тобой повсюду таскались?

– Нет-нет, я с вами! Иначе не пойдёт!

Испуганный и жалкий вид гебиста убедил Барона лучше любых доводов, что дело затеяно не зря. В сове несомненно были бриллианты. Он даже похлопал Силуянова по плечу.

– Ну ладно, ладно, поедешь с нами, – сказал он и обернулся к Артёму: – Долго ты ещё?

Тот вышел в прихожую.

– Всё. Полный ажур.

– Он едет с нами, – Барон кивнул на Силуянова. – Может, уже этой ночью сова будет у нас.

– Ты хочешь прямо сейчас двинуть в Раменское? – спросил Артём.

– А чего тянуть? Заедем в клуб, а оттуда сразу рванём туда.

– Правильно, – поддакнул Силуянов.

Выходя из квартиры последним, Барон ещё раз огляделся. Все вещи были поставлены на свои места. Он запер дверь на три замка.

– Только ты, папаша, из машины не высовывайся, – предупредил он. – А то, не дай Бог, менты твою рожу засекут!

– Меня не узнают, – торопливо заверил его гебист. – Я уже три дня не брился, кто меня узнает?

– Тебе бы ещё и вымыться не мешало.

В машине Барон с Артёмом сели впереди, Силуянов устроился сзади.

– Значит, сегодня мы её и возьмём? – спросил Силуянов, озираясь. – Прямо сейчас? А где она?

– Неважно, – буркнул Барон, берясь за руль. – Но только учти: если не откроешь её своими кнопками – хрен чего получишь.

– Открою, открою, можете не сомневаться, – отставной майор сказал это с такой дрожью, что даже Артём понял: старик не врёт. – Кепку проглочу, если сова не открывается потайными кнопками!

У входа в клуб Барон вклинил свой "Опель" в свободное место между припаркованными машинами. Фасад "Парамарибо" светился неоном, его мертвенный блеск лежал на глянцевых боках иномарок.

Артём с ключами от квартиры Мартынюка вошёл в безлюдный холл. Где-то звучала музыка. Он направился к лестнице. В зеркалах слева от него на секунду отразилась внутренность бара с лениво извивающейся стриптизёршей.

Предупреждённая телефонным звонком, Дарья встретила его в коридоре третьего этажа.

– Барон велел тебе оставаться с ним до утра, – прошептал Артём, передавая ей ключи. – А то утром проснётся, увидит, что тебя нет, и неизвестно что подумает.

– Ничего он не подумает. Я же ничего у него не украла. Ключи я сейчас положу обратно в пиджак...

– Если сова на даче, то мы и без тебя её возьмём, – пытался уговорить её Артём, но она не желала слушать.

– Я еду с вами. Иначе я с ума сойду от волнения!

Она вернулась в номер. Мартынюк спал, разметавшись на кровати. Одна его нога свесилась на пол, рот раскрыт. Дарья засунула ключи в пиджак, огляделась, увидела недопитый бокал и выплеснула остатки вина со снотворным в форточку. Потом принялась будить Мартынюка.

– Дорогой, я ухожу! Мне надо уходить!

– А? Что? – Он силился разлепить ресницы.

– Мне надо уходить!

– А? – И Мартынюк снова захрапел.

Увидев Дарью, выходящую из клуба вместе с Артёмом, Барон высунулся из машины.

– Я велел тебе оставаться!

– Но это совершенно ни к чему, – возразила она. – А это кто?

– Случайно встретились на квартире Мартынюка, – сказал Барон. – Тоже охотится за совой... Сова вроде бы с секретным механизмом, а он знает, как его открыть.

Разглядывая Силуянова, Дарья брезгливо морщилась.

– Бывший сотрудник спецслужб, между прочим, – заметил Артём.

– Спецслужб? А почему от него воняет, как от бомжа? Он что, не моется?

– А это ты у него спроси.

Силуянов оскалился в улыбке.

– Видите ли, сударыня, в последние дни на меня обрушились страшные несчастья. Я остался без близких мне людей, без денег, без крыши над головой...

– Ладно, всё ясно, – оборвал его Барон.

"Опель" покатил по ночным улицам.

– Надо ещё разобраться, какая там за дача... – говорил наркоторговец, не отрывая глаз от дороги. – Хорошо, если просто домик с заборчиком, а то, может, домина с железными дверями...

Силуянов смотрел на проплывающие огни, на дома, на встречные машины, и постепенно погружался в сладкие, навевающие сон мысли о том, что скоро всё это будет засыпано радиоактивным пеплом. Миллионы людей уйдут в небытие. Здесь будет пустыня.

"А то живёшь в грязи, пресмыкаешься перед всякой мразью... Лучше загнусь... И всех этих людишек с собой заберу... – Глаза его закрылись. – Сову они мне доставят... На блюдечке принесут с голубой каёмочкой... Потому что жадны..."

Очнулся он оттого, что белобрысый молодчик протягивал ему сову. За то время, пока он спал, расторопные сообщники успели раздобыть передатчик!

"Если ты набрехал про секретные кнопки – плохо тебе придётся", – говорит блондин.

"Есть кнопки, есть, сейчас открою..."

Силуянов ощупывает сову со сладострастным придыханием и, замирая от восторга, начинает давить на кнопки.

В кабину "Опеля" проникает желтоватый свет уличного фонаря. Троица напряжённо следит за его действиями. А у него всё в душе поёт.

"Будут вам бриллианты, как же, сейчас будут..." – думает майор, нажимая последнюю, пятую кнопку.

Передатчик раскрывается. Силуянов нащупывает главную кнопку и несколько секунд нежно, как бугорок клитора, ласкает её, а потом с силой нажимает. Загорается зелёная лампа. Стрелка хронометра бежит по кругу. Трое жадных до денег кретинов с интересом ждут продолжения. Стрелка совершает полный круг. Силуянов абсолютно спокойно, с какой-то прозрачной пустотой в голове, снова нажимает на кнопку. Вспыхивает красная лампа. Команда к ядерному залпу принята на подлодке.

"Ну, и где бриллианты?" – нетерпеливо спрашивает сынок Вероники.

"А нету бриллиантов, миленький мой, – смеётся ему в лицо Силуянов. – И не будет. Всё. Концерт окончен".

Он получает ощутительный тычок в плечо. Сова вываливается у него из рук и всё смешивается перед глазами. Его трясут.

– Хватит спать, приехали!

Артём ещё раз пихнул Силуянова. Тот разлепил ресницы, окончательно просыпаясь.

За окнами по-прежнему ночь. Они все сидят в машине, которая стоит на дороге, больше похожей на широкую тропу. В отдалении виднеются одноэтажные домики. Там горит фонарь, подсвечивая забор и черепичную крышу.

Приглядевшись, Силуянов заметил, что окна ближайшего дома слабо освещены.

– Вылезаем, – скомандовал Барон. – Всем слушать меня и никакой самодеятельности!

Силуянов выбрался из машины последним. В лицо сразу впился пронизывающий ветер с мелким дождём. Вокруг смутно шевелились и скрипели облетевшие деревья.

Глава 16

В форточку ударил сквозняк, с грохотом распахнулась оконная рама и где-то на кухне хлопнула дверь. Обе женщины, сидевшие за столом, невольно вздрогнули.

– Пойду закрою окно, – пробормотала хозяйка дачи – Раиса Венедиктовна Мартынюк, немолодая полнеющая женщина с завитыми, крашеными под тёмный каштан волосами, одетая по случаю приезда гадалки в строгое тёмное платье.

Она захлопнула раму и на несколько секунд задержалась у окна, всматриваясь в голые деревья, чернеющие на фоне бледно-синего ночного неба.

– Ещё две свечи зажги, – велела гадалка. – Пусть их будет пять. Расставим на углах пентаграммы.

Электричества, по её требованию, хозяйка не включала. Комнату озаряли свечи. Раиса Венедиктовна зажгла ещё две и вернулась с ними к столу.

Гадалка развернула на клеенчатой скатерти ватманский лист с нарисованными кругами и большим пятиугольником, и принялась деловито прикреплять его к клеёнке скотчем. Лучи и середина пятиугольника были сплошь испещрены какими-то закорючками, сюда же были наклеены маленькие цветные картинки с изображением знаков зодиака. От частого употребления всё это поблёкло, лист был во вмятинах и сальных пятнах.

– Дождь идёт уже целую неделю, – со вздохом сказала Раиса Венедиктовна, усаживаясь за стол. – Скорей бы снег выпал, что ли. А то надоела грязь.

– Ненастье как раз к лучшему для нашего сегодняшнего дела, – сказала гадалка – полная, очень бледная женщина лет сорока, с тёмной вязаной шалью на плечах. Её глянцевые чёрные волосы были собраны сзади в пучок и подоткнуты булавкой с серебряной змейкой, на лице сверкали маленькие очки, палец левой руки украшал перстень с крупным синим камнем.

– А это что? – спросила Раиса Венедиктовна, глядя на закорючки.

– Каббалистические символы особого назначения, – пояснила гадалка. – Их используют только в тех случаях, когда надо оказать на кого-то воздействие.

– А его, правда, можно оказать?

Гадалка посмотрела на нее недовольно.

– Я заговариваю со стопроцентной гарантией. Не подействует – вернёшь деньги. Кстати, они нам сейчас понадобятся.

– Но я же вам дала...

– Ещё нужны. У вашего мужа, дорогая моя, очень испорченная карма. Над ней надо много работать.

Хозяйка, подавляя вздох, снова встала и направилась к шкафу, где у неё хранились деньги.

– А сколько нужно?

– Погоди, дай сообразить... – Гадалка поставила в центр пентаграммы стеклянный шарик и вгляделась в него. – На его ауре я вижу тёмно-лиловые полосы. Это самое худшее, что можно ожидать... Тёмно-лиловые, почти чёрные... – Она понизила голос и начала делать рукой пассы. – Чего ты там канителишься? – Кинула быстрый взгляд на хозяйку. – Сколько у тебя?

– Шестьсот долларов и... рублей тысяч двенадцать.

– Всё неси сюда. Маловато для исправления такой кармы, ну да ладно. Буду работать. Но только для тебя. Для другой бы и в жизнь не взялась, а для тебя сделаю.

Раиса Венедиктовна передала ей деньги.

– На вас, матушка Акулина, одна надежда. А то он и думать обо мне забыл... – Она подсела к столу, подперла подбородок рукой и плачущим голосом принялась повторять то, что ворожея уже много раз слышала от неё: – Пятьдесят пять уже, а всё не может угомониться... За каждой юбкой бегает... С молоденькими заигрывает... Мне уж даже соседи об этом говорят. Вон, на прошлой неделе, соседка, Тамара, видела, как он вылезал из машины с какой-то малолеткой... Уму непостижимо! Я бы на развод продала, так жалко же... У нас сын, сколько добра нажито...

– Да, добра нажили, – "матушка Акулина" окинула взглядом шкафы, за стёклами которых при свете свечей поблескивал фарфор, сверкали фужеры, белели фаянсовые орлы и попугаи.

– Изменяет со всеми... – чуть ли не в слезах говорила хозяйка. – А заговоришь с ним на эту тему – сразу кричит, что я вмешиваюсь в его личную жизнь. Ты, говорит, тоже заведи себе любовника. В Европе, говорит, только так и живут...

Взгляд гадалки задержался на металлической сове.

– Её в прошлый раз у тебя не было.

– Муж недавно принёс откуда-то. Он знает, что я собираю птиц...

– Эта сова принесет тебе несчастье, – сурово объявила "матушка". – В ней чёрная сила. Она и на мужа твоего повлияет, и на тебя. Ты лучше отдай её мне.

– Да возьмите, какой разговор, – с готовностью согласилась Мартынюк. – Я и сама чувствую: что-то не то. Голова болит... Не иначе, от неё...

– От неё, – подтвердила гадалка. – У меня в кабинете ей самое место. Я её чёрную силу ограничу... И вон тот подсвечник отдай. Из его завитков складывается знак.

– Где? Какой? – Хозяйка испуганно огляделась.

– Вон тот, на тумбочке. Его завитки складываются в символ каббалы, притягивающий нечистую силу.

– Надо же, а он у меня сто лет стоит!

– Вот, может, твои несчастья от него и происходят.

– Тогда уж... Возьмите и его тоже... – проговорила Раиса Венедиктовна упавшим голосом.

– Чувствую, не только карму, но и жилище твоё надо очищать, – "матушка Акулина" озиралась, высматривая, что бы ещё прибрать.

– Жилище очистите потом, а сейчас мужа приворожите, – робко попросила хозяйка.

– Не волнуйся, дорогая, с этой ночи он будет думать только о тебе. Ещё хуже случаи бывали, а ничего, после моего приворота всё образовывалось... Да, – вспомнила она, – фотографию его приготовила?

– Давно приготовила, – Мартынюк протянула ей конверт со снимком. – Осторожней, матушка, в конверте волосы. Собрала с подушки, как вы велели... Вы, вроде бы, говорили, что хватит одного волоса?

– Хватит, но чем больше, тем лучше, – гадалка положила перед собой фотографию, высыпала на неё волосы. – А теперь подавай сюда свечи.

Хозяйка начала передавать ей один за другим бронзовые подсвечники с горящими свечами. "Матушка" ставила их на лучи пентаграммы.

– Далёко еще до двенадцати? – деловито осведомилась она.

Раиса Венедиктовна посмотрела на часы.

– Через десять минут пробьёт.

– Ворожить начнём ровно в полночь, а сейчас подождём пока.

В дверь просунулся седоватый крепыш в строгом чёрном костюме и галстуке, с большой бутылью в руках, на четверть наполненной водой. Раиса Венедиктовна знала о нём только то, что его зовут Виктор Иванович и что он шофёр и помощник "матушки Акулины".

– Святая вода не нужна? – спросил он.

– Нужна, нужна, хорошо, что не забыл! – Гадалка торопливо встала из-за стола и взяла у Виктора Ивановича бутыль. – Ступай, жди меня на кухне.

Она принялась прыскать водой по углам, что-то бормоча. Закончив с этим занятием, вернулась к столу.

Раиса Венедиктовна сидела молча, помаргивая своими близорукими глазами. Гадалка тоже молчала.

За окнами с особенной силой взвизгнул ветер, ударив в оконные рамы.

– Ничего, ничего... – прошептала гадалка. – Ненастье – это хорошо для ворожбы... Крепче выйдет...

Из-за двери донёсся глухой звон настенных часов, и гадалка вскинула над столом руки.

– Начинаем, – проговорила она торжественно и принялась двигать по пентаграмме фотографию. – Вернись, вернись к рабе Божией Раисе, услышь мой зов, услышь, услышь... – Она умолкла и в комнате настала тишина, прерываемая лишь шорохами деревьев за окнами.

В руках у гадалки появились булавки.

– Выведем из него измену. Из самой его души сокровенной...

Она с размаху всадила острие булавки прямо в голову изображенному на фотографии Мартынюку. Раиса Венедиктовна ахнула.

– Изыди, измена, и вы, силы тьмы, овладевшие его сердцем! – воскликнула гадалка и воткнула вторую булавку в сердце изображенного. – И вы, силы соблазна и похоти, изыдите, и пусть в его душе останется только верность рабе Божией Раисе!

Третью булавку она воткнула сфотографированному Мартынюку пониже живота. Раиса Венедиктовна в волнении сложила руки на груди.

Гадалка, скорчив болезненную гримасу, стала раскачиваться из стороны в сторону.

– Чую, ох, чую, скверна из него исходит... Много в нём скверны накопилось, и вся она исходит под воздействием Сатурна... А теперь мы переместим его в Дом Юпитера... – Она принялась двигать фотографию по пентаграмме. – О Господи, ещё больше нечисти из него повалило...

– Больше?

– Нечистый дух! – завопила гадалка, обращая взор к потолку и начиная лихорадочно креститься. – Из мужа твоего изошёл нечистый дух! Дух измены и похоти! Он здесь, рядом с нами!

– Кто? Муж?

– Нет, дух, который изошёл из него! Он здесь, в этой комнате! Он глядит на нас!... Хочет броситься, вцепиться, аки кровожадный пёс, в чью-нибудь душу... Я вижу его горящие глаза...

Гадалка вскрикнула, всплеснув руками. Вслед за ней, боясь невидимого духа, вскрикнула хозяйка. Гадалка дрожащей рукой снова двинула исколотое булавками фото по пентаграмме.

– Он ещё не ушёл... – прошептала она. – Он здесь... Чувствуешь, как он давит на грудь?

– Чувствую, чувствую! – взвинченно закричала Раиса Венедиктовна.

– Не хочет уходить. Смотрит на нас, горят его глаза...

Гадалка заёрзала на стуле и стала оглядываться, как будто в поисках нечистого духа. Огляделась и Раиса Венедиктовна.

Вдруг обе они взвизгнули и привстали со стульев. В тёмном окне, почти прижавшись к стеклу, бледнело небритое стариковское лицо с глубоко запавшими пронзительными глазами. Раиса Венедиктовна, ахнув, снова упала на стул.

– Кто это? – спросила "матушка Акулина", подходя к окну.

Но незнакомец уже скрылся.

– Кто это мог быть? Ты его знаешь?

– Нет, – замотала головой хозяйка. – Впервые вижу. Может, это... дух?

– Виктор! – крикнула гадалка. – Виктор, милый, возле дома кто-то шатается! Поди, глянь!

Виктор Иванович вышел из дома. Через пару минут вернулся, встревоженный.

– Тут, вроде, двое или трое каких-то типов, – сообщил он. – Как увидели меня – сразу удрали в кусты. Не нравится мне это.

На кухне стукнула рама. Виктор Иванович бросился туда.

– Опять они, – вернулся он в комнату, тяжело дыша. – Похоже, в окно хотели залезть.

– Вот что, миленькая моя, – "матушка Акулина" принялась торопливо отлеплять ватман от стола. – На сегодня закончим, мне надо срочно уезжать. Мы и так сделали добрую половину дела...

– Уже всё? – всплеснула руками Мартынюк.

– А ты что хотела? Нечистые люди появились тут неспроста. Это карма твоего мужа действует. Крепкий он у тебя орешек! Над его кармой надо много работать... Виктор! Виктор!

– Я тут!

– Проводишь меня до машины.

Раиса Венедиктовна засуетилась.

– Позвоню в пункт охраны, здесь недалеко...

– Позвони, это иногда их усмиряет.

Гадалка свернула лист в рулон, сунула его себе под мышку, в другую руку взяла статуэтку совы и направилась к двери.

– Виктор, вон тот подсвечник возьми! – крикнула она на ходу. – Да не этот, а вон тот, покрупнее, с завитушками! Открой дверь, не видишь, у меня руки заняты?

Виктор Иванович торопливо забежал вперёд и раскрыл входную дверь. Спустился с крыльца. Огляделся.