Текст книги "Мастер для эльфийки, или приключения странствующего электрика (СИ)"

Автор книги: Игорь Осипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Гайка, испуганное лицо которой было бледным, а глаза большими-пребольшими, несколько раз мелко кивнула.

Я перехватил оружие поудобнее, а потом выругался и отскочил, схватив гномиху за руку. Из воды выскочила ещё одна тварь такая же тварь, вцепившись за голову умирающего осла, и тоже принялась дёргаться и рвать мясо зубами. На этот раз я смог разглядеть плавники и жабры. Тварь оказалась чудовищной щукой-мутантом, в которой было не менее пяти метров длины. Хорошо, что купаться не побежал, сожрали бы в один момент.

А щука, сообразив, что пытается утащить больше, чем это в её силах, замерла на мгновение и стала крутиться, как и первая, но куда более яростно. Голову она оторвала не с первого раза, а только перехватив жертву поудобнее и покрутившись сперва по часовой стрелке, а затем против.

Вокруг речного хищника, куда попадала кровь, забурлила вода. Это какие-то мелкие твари, похожие на жуков-плавунцов величиной со спичечный коробок, хватали крохи с чужого стола.

– Да ну на хрен, – пробурчал я, прижимая к себе дрожащую Гайку. Рядом с хмурыми лицами застыли гномы. Они тоже держали ружья, но стрелять смысла не было. Не эта, так другая тварь доест труп.

– Крокодил? – прищурившись, спросил Винт, нервно водя стволом ружья.

– Не, – покачал я головой, – это только в Африке крокодилы водятся. Фонящий лес искажает только тех тварей, что жили в нём изначально. А если в Африке есть свой такой лес, то ни за какие коврижки не отправлюсь туда.

Мы замолчали, продолжали наблюдать за кровавой трапезой.

– Назад! – внезапно закричал Шпунтик.

Вода поднялась волной, и на берег, отталкивая щуку, выскочил другой монстр, уцепившись за тушу. В огромном чёрном змее только по алым пятнам по бокам головы опознал чудовищного ужа. Значит, сейчас будет совсем уж неприятное зрелище.

Когда уж начал натягивать себя на труп осла, за моей спиной кого-то с шумом вырвало. А ещё кто-то тихо заскулил, с тем чтобы шлёпнуться на траву, как оброненный с телеги мешок с картошкой.

Я обернулся. Тошнило по традиции Кису, а без сознания валялась Рина. Пришлось мягко передать Гайку в руки Винта и сесть на колени возле эльфийского тела.

– Эй, – тихо позвал я, а потом позвал сестру: – Киса, если её поцелую, как в сказке про спящую красавцу, она очнётся?

Но младшая эльфийка не слышала, ибо её ещё раз вырвало.

Я осторожно похлопал по щекам девушки, и та вяло заморгала, а потом вдруг завизжала и начала отбиваться от меня руками и ногами, зажмурившись, словно это я змей, а она жертва.

– Всё, хватит. Тихо, – громко произнёс я.

Девушка сделала шумный вдох и уставилась на меня, часто дыша, и тут же поджала ноги.

– Человек, уходим! – закричал за моей спиной мастер Винт. – Живо уходим!

Я быстро оглянулся и выматерился. Всегда знал, что в воде живут куда более неприятные твари, чем на суше, но не думал, что мутант будет именно таким: белым и пушистым, а ещё очень опасным.

Громадный белый лебедь, весивший по моим прикидкам не меньше чем полтонны, пёр в нашу сторону, как катер, поднимая волну перед собой. Обычная-то лебёдушка очень агрессивно относится к гостям своего пруда и способен сломать кости собаке или лисе, а тут такое чудовище.

Чудовищный уж сразу же попятился, утаскивая добычу в воду, словно простую лягушку. А лебедь несколько раз долбанул тяжёлым клювом гада, и переключил своё внимание на нас.

– Бежим! – прокричал гном.

Я был с ним полностью согласен, так как не уверен, что смогу прихлопнуть такую птицу из своей двустволки.

– Чёрт, – проронил я, поправил ружьё за спиной и помог подняться Рине с земли. Девушка не сопротивлялась.

А лебедь решил развить успех и полез на сушу. Он упёрся грудью в берег, словно лодка носом, и растопырил крылья. Нет, такая туша взлететь не может, но он не для того развёл в стороны свои опахала. На каждом крыле оказались по три длинных когтистых пальца. Как у летучих мышей, только больше и сильнее.

Этот птиц вытянул вперёд длиннющую шею, совсем не по-лебединому низко загоготал и опустил крылья и, опираясь на них, как сказочный дракон, пополз на берег.

Нам ничего не оставалось, кроме как поспешно ретироваться. Но лебедь был весьма настырен. Он преследовал нас до самой поляны с фургонами.

Я тянул за руку эльфийку, а та держала сестру. Все мы ободрались о кусты, когда ломились сквозь них.

При виде приближающегося монстра запаниковали привязанные лошади. Они пытались вырваться и убежать, порой вставали на дыбы и хрипели. В карих лошадиных глазах отражался ужас.

Здесь и пригодился голем, которому был неведом страх. Механический великан приподнял железную оглоблю, неуклюже побежал навстречу лебедю и, размахнувшись ею, как битой, ударил. Птица приподнялась, и удар пришёлся на грудь. Перья смягчили прилетевшую железяку, но чудовище всё равно покачнулось, а затем с высоты двух с лишним метров обрушило на голема тяжёлый клюв. Раздался глухой звон, и механический великан даже присел.

Лебедь снова расправил крылья, оставшись стоять только на кривых перепончатых лапах, и нанёс ещё три удара подряд. На железных плечах голема появились вмятины. Он хоть и жестяной, но не с бронёй же.

Я грубо оттолкнул девушек к фургонам и достал бластер, отобранный от Кисы. На первый взгляд, им пользоваться было не сложнее, чем ружьём: кнопка включения заменяет предохранитель, а спусковой крючок на положенном месте.

После щелчка на торце рукояти загорелись огоньки и красный тлеющий значок молнии. Я шмыгнул носом, прицелился и нажал спусковой крючок.

Ничего не произошло. Лишь в несколько секунд с укоризной поморгала молния.

– Блин, – выругался я, – ведь заряжал же! Чёртова железяка!

Я сунул бластер за пояс.

В это время голем ещё раз ударил лебедя. На этот раз в шею. Гигантская птица замахала крыльями, норовя задеть противника.

И в этот момент гномы решили начать стрельбу. Загрохотали их малокалиберные ружья. Чтоб не отстать от спутников, я тоже скинул с плеча двустволку.

Но выстрелить не успел, так как голем удачно саданул лебедя в голову. Нет, не убил, но птица отпрянула, загоготала басом и принялась отступать к озеру, помогая себе крыльями для большей скорости.

– Фу, ушёл, – протянул я, чувствуя, как меня начинает легонько потряхивать. Меня всегда лихорадило после подобных моментов, а не во время самого процесса, когда наплывает, словно повышенное напряжение, адреналин в крови, напротив, собран и спокоен. А вот сейчас затрясло.

– Водки? – вдруг спросила Гайка, и я кивнул.

– Самую капелюшечку, к тушёночке. И этим барышням, наверное, тоже.

Теперь кивнула гномиха.

– Ну и уроды, – проворчал мастер Винт, – и это только окраина фонящего леса. Что же там глубже?

– Не знаю. Но выяснять не хочу.

Диалог оборвался на громком урчании желудков, отчего я со вздохом поглядел в сторону озера и подошёл к Гнедышу.

– Тише, красавец ты мой, тише.

Мерин испуганно водил ушами, но всё же дал себя погладить.

– Тише.

Я провёл рукой по шее коня и залез рукой в седельную сумку, достав четыре банки и мешок с сухарями.

– Так будем есть, не до разносолов, – пробурчал я и вытащил на свет свёрток с полотенцем.

– Вань-Вань, – внезапно протянула Рина. Я скосился на поджавшую губы эльфийку.

– Я что-то нажала, и пульки в траву высыпались, – продолжила она, а потом протянула мне револьвер, – Вот.

Взяв оружие, откинул барабан и уставился на одинокий патрон. Остальные, так понимаю, высыпались.

– Не беда, – пожал я плечами. – Всего-то новые снарядим и зарядим. А те попробуем найти. Помнишь, где они?

Рина кивнула и показала рукой в сторону озера.

Я вздохнул и вытянул шею, выискивая чудовищ. Вроде тишина и благодать. Только летучие лягушки прыгали с ветки на ветку, ловя в полёте комаров. Почему-то вспомнилось, как я в шкуре древнего сиганул с небес. Вот если бы это был действительно я, то падал бы так же, раскорячившись, как эта лягушка.

Положив на траву полотенце и консервы, я ещё раз вздохнул, покрепче сжал ружьё и пошёл к зарослям ивняка и крапивы.

– Показывай, лампочка ты моя ясная, – пробормотал я.

Здравый смысл говорил, что не надо идти. Но мужское естество толкало вперёд вопреки страху, что называется, выпендриться. Они же беззащитные девушки, а я герой и, ваапче, телохранитель.

Благо, место оказалось всего в тридцати шагах от фургонов.

Рина, шедшая следом за мной, вскоре указала пальцем, но близость нужного места не радовала, ибо просыпавшиеся патроны валялись точняк между двумя гнилыми стволами, а там сновали муравьи. Не привычные рыжие лесные трудяги, а местные чудовища величиной с зажигалку. Крючковатые челюсти напрочь отбивали желание совать руку. И если не ошибаюсь, то вместо муравьиной кислоты, они прыскались чем-то покрепче. Во всяком случае, шрамы на коже от капелек остаются навсегда.

А ещё, муравьи-мутанты теплокровные, и если раздавить и приглядеться, у них красная кровь.

– Вот, – повторила Рина, заставим меня удручённо глядеть на патроны. Как говорится, близок локоть, а не укусишь.

К нам подтянулась и Киса, которая уже вскрыла одну из консервов и сейчас облизывала испачканные желтоватой сгущёнкой пальцы.

– Вань-Вань, а почему ты не говорил, что таскаешь с собой такую вкуснятину?

– Чтоб вы не сожрали, – пробурчал я и снова перевёл взгляд на патроны и деловито суетящихся муравьёв.

А что делать? Надо доставать.

Глава 16. Немного эльфийской магии

Снова заурчало в желудке, на этот раз у Рины.

Я оглянулся на облизывающую пальцы Кису и покачал головой.

– Это надо с хлебушком и чаем, а то плохо станет.

– Не станет, – ответила девушка и легонько повела рукой с оттопыренным мизинцем. – Как доставать будете?

– Сейчас придумаем, – пожал я плечами, а сам думал, как же эльфийку угораздило уронить патроны в самом подходящем месте. Нарочно не придумаешь.

Скривившись и почесав в затылке, я скинул с плеча ружьё и сунул ствол между коряг. Муравьи сразу же засуетились, задрали вверх распахнутые жвала и ядовитые жопки. В сторону внезапно возникшей угрозы полетели пахнущие электролитом струйки. Там, где они попадали на траву, зелень медленно чернела.

– Блин, – выругался я и убрал ружьё. – До ночи, что ли, ждать, чтоб спать улеглись?

Ствол тщательно вытер о палые листья. Надо будет его для верности содой обработать, а то окислится, или на кожу кислота попадёт. Не электролит, но всё же.

– Сейчас бы длинными щипцами, – вытянув шею, произнесла Рина. Забавно выглядит. Несуразности добавляли длинные уши, сквозь которые просвечивали падавшие на них сквозь листву солнечные зайчики. Тогда уши становились красные с тёмными прожилками. Блин, если всё же доведётся затащить в постель эльфийку, заставлю на голову тонкую вязаную шапку надеть или какой-нибудь тканевый ободок, а то, что это за секс, если на смех пробивает? Я её того, а у неё уши трясутся. Или подожмёт их, словно крольчиха, в самый интересный момент.

Представив такое, едва сдержался, чтоб не заржать, как конь. Нервы, сжатые адреналином в недавней стычке, высвободились из тисков и творили безобразие, толкая в глупое веселье. Ослика, конечно, жалко, но зато все остальные живы и здоровы.

– Чего смешного? – спросила Рина, перехватив мой взгляд и дотронувшись до кончика уха.

Я отвернулся и закусил кулак. Знала бы она, о чём я на самом деле думаю.

– Забавные жетончики, – выдал я, когда немного успокоился, переводя тему разговора.

– Справа или слева, – опустив руку на косы, спросила девушка.

– Слева, – буркнул я наугад, лишь бы хоть что-то ответить.

Рина опустила глаза на украшения и принялась пояснять:

– Это знаки возраста. Ты, наверное, уже знаешь, эльфы гордятся возрастом. Чем старше, тем больше привилегий при равной белой чаше. Очень старые эльфы даже с плохой чашей пользуются уважением, просто потому, что тьма их опыта – тоже урок всем.

Девушка подхватила пальцем одну из бляшек, сделанную из желтоватого металла и с небольшим голубоватым самоцветом, инкрустированным в изделие, как в серьгу или перстень. На бляшке вычеканен и вытравлен чёрный символ.

– Это хир ноц. Пол ноца. На ваш переводится как половина от шестидесяти. Тридцать. Она сделана из золота, разведённого один к одному серебром.

Я улыбнулся и указал пальцем на один из четырёх серебряных кругляшков, похожих на монетку с отверстием и одной жирной чёрточкой.

– А это, наверное, одна шестидесятая ноц. Единичка.

– У нас так не говорят. Один, это всегда один. У нас все числа до десяти имеют свои собственные имена, – покачала головой девушка и продолжила: – Если сложить числа на керьяца, то есть жетонах для волос, то получится мой возраст. Мне тридцать четыре.

Я улыбнулся.

– Это древняя эльфийка в возрасте пяти веков будет украшена с ног до головы, как новогодняя ёлка? Ты же знаешь, что такое новогодняя ёлка?

– Знаю, – пробурчала Рина. – Этот обычай мы переняли у людей. Нет, конечно, можно украсить себя пятью сотнями жетонов, но, во-первых, так не принято. Это нарушение этикета, а во-вторых, эльфы редко доживают до трёхсот. В конце наш род ждёт стремительная старость, иссушающая тело и душу.

Рина замолчал, поджала губы и добавила:

– А полукровкам и того не дано. Эльфийская кровь сильна́, но не всеси́льна. К шестидесяти мои волосы станут седы, а к восьмидесяти я тоже начну стареть и вряд ли отмечу свой сто двадцатый день рождения. И всё из-за матери, – совсем понизив голос, закончила Рина, а потом вдруг спохватилась, мол, человеку это знать не нужно. Она повернулась к своей сестре и зло произнесла: – Учила бы магию, уже достала бы патроны.

Я тоже перевёл взгляд на Кису. Да, оказывается, Рина завидовала чистокровной сестре. Долгая молодость, триста лет жизни и огромные перспективы, которых сама лишена.

Младшенькая тут же надулась и поглядела на брёвна, под которыми сновали жгучие муравьи.

– Значит, до ночи, – пробурчал я. – Ну что ж, тогда займёмся тушёнкой.

– Я попробую, – тихо протянула Киса, подойдя к месту потери.

– Тушёнку?

– Нет. Попробую вытащить пульки.

Я вздохнул и зловредно проронил:

– Пульки в тире. А здесь патроны.

Киса недовольно дёрнула ухом, точь-в-точь как Гнедыш, которого муха укусила, и произнесла, но не по поводу «пулек»:

– Вань-Вань, принеси, пожалуйста, печку, еду и всё для оружия, а я пока начну.

Эльфийка развернулась и пошла к фургону.

Я пожал плечами и двинулся к своему мерину. Печка ни к чему, когда под ногами куча бесхозных берёзовых дров, зато чайник пригодится. Главное – снять с него свисток, а то все твари и разбойники, что поблизости есть, сбегутся. Стрельба, и то не так палевно будет. Мало ли кто стреляет. Охотников в округе много. По идее.

Взяв нужное, я вернулся. Киса тоже подошла, взяв с собой деревянные счёты, блокнот и карандаш. Причём, обычные земные, а не всякие там, с золотыми ноцами.

Хворост подобрал сам, как сам же и бересты надрал. Глянув на хмурую, но внимательно наблюдающую Рину, нарезал сыра, разложил сухари, открыл банки с тушёнкой. Береста быстро занялась от зажигалки, языки огня перекинулись с белых лоскутов коры на тонкие сухие веточки. Это хорошо, что дождя не было.

Когда закончил с обедом, и осталось только кипятка дождаться, разложил на втором полотенце набор для отливки пуль и закатки патронов, банку с порохом, мерник, капсюли и гильзы, выколотку и пинцет, пустые гильзы, ветошь, маслёнку.

– Это что? – тихо спросила Рина, разглядывающая набор.

– Если я подойду к грядке и спрошу что нужно, чтоб вырастить редиску, то ты тоже разложишь лопатки, тяпки, лейки, удобрения и семена. Так и здесь, – ответил я, проведя ладонью над имуществом.

– Поняла, – пробурчала девушка, но по её грустным глазам читалось, что она ни хрена не поняла.

Торопить события я не стал, так как объяснять что-то для двух барышень по очереди, да ещё и на голодный желудок, так себе перспектива. А Киса положила счёты на землю и осторожно склонилась над зазором в стволах. Девушка вытянула руки и сложила на них пальцы щепотью, словно сжимала что-то очень тонкое и хрупкое.

Я улыбнулся, а когда вдруг в руках девушки возникла тончайшая светящаяся спица, вскочил и подошёл, встав за спиной у эльфийки.

– Вань-Вань, не дыши в ухо, – пробурчала Киса, заставив меня снова нервно хохотнуть. Но всё же отошёл и встал немного в стороне, вытягивая шею, чтоб было всё видно.

Девушка водила этой спицей, которая теперь была похожа на лучик солнечного света, просочившийся сквозь проделанную иголкой в листе дырочку. И лучик отломили о бумаги и направили на один из патронов.

– Во-о-от, – прошептала она, а потом выругалась.

Муравьи тоже увидели эту солнечную спицу и пытались укусить, но челюсти проходили насквозь.

Я почувствовал, как рядом со мной встала Рина, тоже разглядывая действия сестры.

Наконец, Киса совладала с лучиком и создала ещё один. Его она тоже направила на патрон так, чтобы лучики пересеклись на нём.

После создала и третий луч. Все три луча теперь расходились от вершины патрона в разные стороны, как полуметровые куски проволоки, воткнутые в глину.

– Фух, – произнесла она и вытерла пот со лба. По ней было видно, что действо не из самых лёгких, словно не солнечным светом ворочила, а железным ломом. – Я указала предмет, теперь буду доставать.

Киса провела руками в воздухе, вытаскивая из пустоты ещё один лучик, но на этот раз не желтовато-белый, а красный с одного конца и синий с другого. Девушка, запыхтев, как после быстрого бега или яркого секса…

Я плотно зажмурился и потёр переносицу. Опять о сексе. Надо будет в большом городе сходить куда-нибудь в кабак, задружить на ночь с какой-нибудь девчонкой. От эльфиек точно ничего не дождусь.

А эльфийка, запыхтев, вставила цветную струну синим концом вверх в то же место, куда и три другие.

За спиной уже трещал костёр, и я, чтоб не пропустить зрелище, со всех ног метнулся и повесил чайник на крючок, свисающий с подкопчённой треноги. Потом поторопился обратно.

Девушки глянули на меня. Киса снова издала «фух», села на траву и достала блокнот, оказавшийся обычным, в клеточку.

– Вань-Вань, сколько весит пулька?

– Патрон?

– Да, патрон.

– Примерно десять грамм.

Киса принялась считать столбиком. Причём, не своим счётом по шестьдесят, а людским – десятками.

– Рина, – позвал я старшенькую, – а у вас есть числа, типа, без десяти шестьдесят? Ну, как у нас про время говорят. Ну там, без десяти двенадцать.

Девушка дёрнулась, словно током ударило.

– Символами обратного счёта на могилах пишут. Не дожил до старости столько-то. Написать так про живого – либо оскорбление, либо угроза, что ты с ним расправишься.

Я вздохнул и отвёл взгляд.

Тем временем Киса поставила точку в расчётах и подошла к волшебным стрункам. Девушка протянула руку ладонью вверх и провела вдоль цветного лучика.

Патрон дёрнулся. Подскочил на несколько сантиметров и закатился под соседний листок. Зато снова забеспокоились муравьи.

Эльфийка насупилась, выругалась на своём и пояснила по-русски:

– Ошиблась в запятых. Придётся всё сначала.

Я криво улыбнулся и качнул головой, мол, чудеса.

– А я думал, что это раз, и всё.

Киса промолчала, зато забурчала Рина:

– Для «раз, и всё» надо долго тренироваться, а ей лень. Ей хочется всё и сразу, и чтоб без усилий. Как лист на ветру поймать.

– Ой-ой-ой, сама сидишь над грядками и тренируешься, а толку нет, – съязвила Киса. – Грибная королева. Сама скоро плесенью пойдёшь.

Между девушками опять опасно загудело высокое напряжение. Что хоть как-то его заземлить, я сделал радостную рожу и махнул в сторону костра.

– Барышни, чайник закипел, тушёнка согрелась.

Сёстры отвернулись друг от друга. Киса немного помолчала и ответила:

– Я ещё раз попробую достать.

Рина слегка скривилась, а потом неспешно подошла к костру и принюхалась к горячей тушёнке.

– С хлебом, – произнёс я, сев рядом. Мне было интересно, что делает младшая, но и старшую из вида тоже не хотел упускать.

– Она из чего?

– Говядина.

Рина отломила сухарик, макнула в жижку и отправила в рот. Захрустело. Девушка скривилась.

– Надо подольше подержать, чтоб размок, – пояснил я и взял другую банку. Пришлось наглядно показывать, как маленькому ребёнку, что делать с походной едой.

– Невкусная, – пробурчала Рина.

Я вздохнул.

– Не хочешь, не ешь. Мне больше достанется, – сорвались с губ злые слова.

Вот честно, не собираюсь никого уговаривать. Не нравится моя еда, пусть идёт на все четыре стороны фонящим лесом и сама добывает себе орехи и ягоды. Может, быстрее откажется от приключений. Пусть только неустойку выплатит за месяц, раз в главные вызвалась.

Желудок у Рины снова заурчал, борясь с зазнайством и эльфийской гордостью. Потому девушка взяла другую банку – со сгущёнкой. И осторожно подцепила ложечкой густую массу. Попробовав, застыла на секундочку-другую и, состроив снисходительную физиономию, зачерпнула ещё, но видно же, что слюнки побежали.

– Неплохо, – выдала она резюме.

– Много нельзя. Задница слипнется, – снова пробурчал я, ковырнул веткой костёр, сунул в банку с тушёнкой вилку, встал и направился к Кисе. Там всяко интереснее.

А мясо было обычное. Перец, соль, лавровый лист. Что ей не так?

Дойдя до младшей, встал и начал разглядывать. Девушка опять считала в столбик быстрым кривым почерком, делая рядом с обычными цифрами пометки на эльфийском письме. Из оброненного патрона уже торчал комплект сотканных из света струнок.

Киса подняла на меня глаза и страдальчески вздохнула.

– Не люблю считать.

– Таблицу умножения тоже не любишь? – ухмыльнулся я.

Девушка поморщилась, как школьница на уроке математики.

– Что не так?

– Семью семь будет сорок девять, а не сорок семь.

Эльфийка тихо выругалась на своём, надулась и принялась пересчитывать свою задачку. Вскоре со вздохом встала и подошла к стрункам и повторила жест ладонью.

Патрон подпрыгнул вверх на два метра. Киса тихо взвизгнула, закрывшись руками, а я подхватил патрончик на лету, чтоб тот не упал куда-нибудь ещё. Из мышиной норы доставать посложнее будет.

– Фух, – проронила Киса и принюхалась, а потом взяла у меня из рук банку с тушёнкой и подцепила кусок мяса, капнув на траву подлив. – Гадость, – скривилась она, но продолжила жевать жёсткий кусок.

Я махнул рукой и вернулся к костру. Там чуточку отодвинул горящий хворост, сгрёб палкой в кучу угли и кинул несколько картофелин. Всё равно эти дуры есть не будут.

Однако, расправившись со сгущёнкой, Рина принюхалась к костру.

– Вот только попробуй украсть мою еду, не буду учить револьверу.

Эльфийка поджала губы и повернулась к разложенному снаряжению и оружию. Она прикрыла глаза и несколько секунд сидела неподвижно, а потом произнесла:

– Пожалуйста, научи. Не хочу быть обузой.

– Вставай, – скомандовал я и сунул в рот сухарь.

Девушка взяла револьвер, поднялась и выпрямилась. Она вытянула руку с зажатым в ней оружием в сторону толстого поваленного ствола, покрытого разноцветной плесенью и пушистыми клочками мха, и немного коряво прицелилась.

– Не так, – произнёс я и принялся пояснять. – Если тебе важен просто выстрел в ту сторону, то сойдёт. В бронееда попасть может и получится. Если важна точность, то повернись вполоборота и держи руку ровнее.

– Как? – обернувшись, спросила эльфийка.

Я вздохнул и подошёл ближе. Поправил локоть. Приобнял и повернул торс. Сжал её ладонь с пистолетом своей.

– Взведём курок. А теперь плавно нажимаем на спусковой крючок.

Револьвер громко щёлкнул, а девушка, которая стояла и часто дышала, не оборачиваясь, произнесла:

– Не выстрелил.

– Конечно, – усмехнулся я, – ты же патроны выронила.

– Но ведь один остался.

– Лампочка ты моя ясная, – пробормотал я. – В том-то и суть русской рулетки, что один патрон, ещё не значит выстрел. Патрон сейчас не напротив ствола, если приглядишься, увидишь это.

Я улыбнулся и сделал глубокий вдох. Рина не пахла потом и грязью, лишь незнакомыми цветами. Эльфийка, блин.

Захотелось сделать какую-нибудь смешную глупость, вот просто так, без объяснения причин, к тому же зачесался нос, и ничего больше не придумал, кроме как несколько раз коснуться кончиком носа длинного эльфийского ушка.

– Револьвер с самовзводом. Если надо несколько раз быстро выстелить примерно в сторону мишени, просто часто жми спусковой крючок, но точность пострадает.

Я отпустил ладонь девушки и отошёл. А Рина так и осталась стоять, лишь опустила руку с оружием, направив ствол в землю.

– Вань-Вань! – раздался громкий крик младшей сестры. – Подойди! Глянь!

Я быстро шагнул к костру, подобрал прутик и ткнул в одну из картошин. Убедившись, что ещё не готово, направился к Кисе.

Однако, проходя мимо Рины, услышал тихое бормотание на эльфийском.

– Чего? – переспросила я, не поняв ни слова, хотя девушка явно обращалась ко мне.

При этом лицо и уши Рины были пунцовые, лицо приобрело растерянный вид, а глаза глядели в пустоту.

– Человек, больше не надо таких шуток.

– Ты про русскую рулетку?

– Нет. Больше не трогай моё ухо. У эльфов это наравне с поцелуем. Скажи, что ты не знал. Скажи, что это по ошибке.

Я вздохнул, неловко пожал плечами, отвернулся от девушки и пошёл к Кисе. Не знал, что ответить. А неправильный ответ может спровоцировать эльфийку на глупость.

– Вань-Вань! – громко повторила младшая. – Я здесь какую-то дверь под землю нашла.

Глава 17. Боль из машины

Не знаю, что там за дверь в земле, но когда мы подошли ближе, то эльфийка водила рукой вдоль цветного лучика, а между стволов, вороша прошлогодние бурые листья, подпрыгивало немного ржавое железное кольцо. Оно было прикреплено к чему-то, похожему на крышку погреба, сбитую из грубо ошкуренных лиственничных досок. Всю крышку покрывал ровный слой листвы и мелких веточек, словно кто-то специально присыпал.

Я почесал в затылке и оглядел стволы. До этого не придал значения, но упавшие от времени выворотни не имели ям рядом со своим корнями, торчащим в разные стороны, как щупальца диковинной твари. А это значит, что деревья были принесены сюда намеренно. Не искатель я, а будь им, сразу бы заприметил эту нестыковку. Значит, этот погреб спрятан от глаз вот таких же случайных прохожих.

Вот только брёвна руками не сдвинешь, нужны либо лебёдки, либо несколько тяжеловоз, либо иное средство.

– Сейчас приду, – произнёс я и проскользнул мимо пунцовой Рины в сторону мирно беседующих гномов.

При моём приближении они дружно оглянулись.

– Друзья, не одолжите ненадолго вашего голема?

– Зачем? – хрипло спросил гном, отхлебнув какого-то их подземного варева, от которого у меня даже за пять шагов дух перехватило.

– Там, кажется, первые сокровища нашли.

– Так что ж ты молчал? – сразу улыбнулся гном.

Он потянулся, отложил свою чашку и соскочил с низенького стульчика. А потом щёлкнул пальцем.

Механический великан словно нехотя направился в указанную мной сторону. Гномы быстро скидали в кучу грязную посуду и поторопились за своим помощником, обогнав того у самых брёвен.

– Точно, сокровища. Отсюда чую, – произнёс Винт. У гнома загорелись глаза, и он забегал туда-сюда, рассматривая преграду, а потом начал указывать пальцем и отдавать распоряжения короткими фразами.

Голем немного постоял, словно переваривая сказанное, и только после отборного напутственного мата подошёл к стволам. Он ухватился за тяжесть обеими руками, где-то у его утробе загудели насосы, и брёвна сдвинулась с места.

Вскоре «дверь под землю» освободилась, но осталась одна загвоздка – те самые муравьи, из-за которых мы не могли просто так достать оброненные патроны. Сейчас было не до самих патронов, но вот чтоб открыть крышку погреба, пришлось дать в руки голему верёвку с крюком, зацепить за железную петлю. Великан потянул за крюк, как рыбак, вытаскивающий большого сома из воды. Оказалось, что там ещё и амбарный замок прицеплен. В итоге, после неравной борьбы чугуниевого силача и скобяных изделий, выиграл первый. Замок остался цел, но зато скоба со стоном ржавых гвоздей оторвалась от дерева.

Петля просвистела над головами.

Это гномам хорошо, они низенькие, даже пригибаться не надо было, а вот мне пришлось уворачиваться.

Глазам предстал глубокий погреб, совсем как у сельских жителей.

– Я первый, – быстро пробасил Винт, сунув голову в распахнутый створ.

– Да флаг тебе в руки, житель подземелья, – улыбнулся я. – Не удивлюсь, если там себе ночлежку устроите, кроты-переростки.

Тихо хихикнула Киса, поддержав моё ехидство. Мастер Винт скривился, но не ничего ответил. Он ещё глубже сунулся в проём, вглядываясь в темноту.

– Лестница, – наконец выдал он, достал из-за пазухи тонкую пластмассовую трубочку, которую согнул до хруста и потряс.

– Святые электроны, – крякнул я, с любопытством разгадывая вещицу, которая быстро разгорелась призрачным зеленоватым свечением. – Давно такого не видел. Гномья работа?

Мастер Винт покачал головой, кинул трубочку в погреб и прищурился. Химический светильник упал на землю на глубине трёх человеческих ростов.

– Неглубоко. Но подземелье широкое. Пользуются им не один год. Много старых следов, – выдал итоги осмотра старший гном, а потом выпрямился и отряхнул ладони друг о друга, и добавил: – Светильник – эльфийская работа. На что-то и длинноухие годятся. В подземельях иногда вредно для здоровья зажигать открытый огонь. Электрическая искра тоже нежелательна, метан может взорваться. Вот такие светильники выручают.

Я оглянулся на хмурую Рину, которая тоже подошла к погребу. А та демонстративно задрала нос и отвернулась, мол, будет всякое быдло с поцелуями лезть. Да и хрен на неё, как подуется, так и успокоится.

В это время Винт достал из-за пазухи вязанку крохотных склянок, у которых шнурок был продет через колечки, приделанные к пробкам. Он быстро скрутил затычки, выудил из кармана спички и леску с небольшим зажимом и стал по очереди макать спички в пузырьки и опускать на леске в погреб. А когда вытаскивал, внимательно разглядывал и довольно крякал.

– Это зачем? – спросил я, распираемый любопытством. В поход с гномами не ходил, и таких тонкостей раньше не видел.

– Это реактивы на яды и газы, – наставительно пояснил мастер Винт и принялся затыкать пузырьки. – Жить будем, – выдал наконец гном. Он обернулся на голема, бросив короткую фразу вроде «Стеречь», вдохнул поглубже и ловко нырнул в проём. Мдя, сразу видно, что всякие разные норы – это естественная среда обитания коротышек.

– Спускайтесь! – прокричал он, и вслед за старшим нырнули Шпунтик с Гайкой.

Я не стал лезть, а вернулся за ружьём, заодно сложив в сумку револьверы и принадлежности к ним, ибо негоже бросать оружие, и только потом стал спускаться.

Пахло сыростью и плесенью. Было прохладно как в обычном погребе. Глаза не сразу привыкли к темноте, зато потом увидел грубо сбитые стеллажи, на которых было навалено много разного хлама. Особняком стоял большой, обитый жестью сундук. На перегородках висели таблички с аккуратными заметками карандашом.