Текст книги "Мастер для эльфийки, или приключения странствующего электрика (СИ)"
Автор книги: Игорь Осипов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Гномы увидели её, переглянусь. Старший легонько кивнул, и дева достала из сумки ещё одну чашку, в которую положила кашу с мясом.
Кириин, не отрывая взгляда от еды, гордо приподняла подбородок и медленно, словно на тонком льду прошла к столу. Села. Взяла ложку. И стараясь, чтоб движения не выглядели торопливыми, зачерпнула.
– Я бы этого не делал, – раздался со стороны голос человека.
Кириин повернула голову. Мастер уже справился с аккумулятором и сейчас прислонился к фургону, ковыряясь ложкой в консервной банке.
– Что не делал?
– Не ел бы, – указав ложкой на гномий стол, ответил человек.
Кровь прилила к лицу девушки. Что он себе позволяет? Хочу и буду есть.
Кириин медленно и, изображая величие, повернулась и поглядела на гномов, которые уже вовсю уплетали кашу, а затем отправила еду в рот.
В следующий миг язык и горло словно кипятком обожгло. Из глаз хлынули слёзы. Напрочь пропало дыхание.
Эльфийка выронила ложку и схватила со стола стакан.
– Ой, бли-и-ин, – снова послышался голос человека, а Кириин уже понимала, что пьёт не воду.
Девушка только и успела встать и отойти на несколько шагов сторону, как её скрутило и вырвало. Водка хлынула вперемешку с чрезмерно приправленной красным перцем кашей.
Такого позора она никогда не испытывала. Казалось, даже конь человека смотрит на неё с усмешкой. А уже коротышки и не скрывали своих улыбок.
– На, выпей, – произнёс человек, протягивая флягу.
– Что… что это? – пытаясь продохнуть через силу, спросила Кириин.
– Сладкий чай.
– Что, она уже съела?! – послышался голос сестры, вынырнувшей из леса с горстью ягод на большом листе лопуха.
– Ещё одно дитя леса, – пробурчал человек. – Эльфы, мать их, создания природы.
Он сделал шаг к Митэ-Эр-Кисан и ударил рукой снизу по листу. Ягоды разлетелись в разные стороны, словно драгоценные камни.
– Ты что делаешь?! – завопила сестра, стоя с пустым листом в ладонях.
– Живо два пальца в рот, а потом активированный уголь. Надеюсь, ты немного съела? А то там и несъедобные есть.
– Это не наш лес, не эльфийский, человеческий, – произнесла Кириин вместо Миты.
Да, именно так склоняется имя младшей на человеческом языке. Не Мите, не Мити, а только Митэ и Миты. А имя это на языке северных гайю значило «Сияние».
А саму Кириин уже начинало шатать от голода и выпитой на пустой желудок водки.
– Да? – огрызнулся человек. – И за пятьсот лет вы не удосужились его изучить?
Девушка провела рукой, вытирая под носом. И всё-таки это была кровь, а не споли. От волнения не выдержали сосуды.
Пальцы в очередной раз пощупали пистолет в сумке. Хмель ударил в голову, и пришло то, что люди называют «море по колено, горы по плечо».
– Успею, это я всегда успею, но не сейчас, – едва слышно прошептала она.
Кириин выпрямилась. У гномов она точно не будет больше ничего просить, но вот попросить помощи у человека, который связан с тобой клятвой… Вот только он не станет делать, если на него накричать. Значит, нужно пойти в обход, нужно проявить терпение.
Девушка качнулась и сделал шаг.
– Вань-Вань, ты же не хочешь, чтоб я умерла?
Человек приподнял брови и криво улыбнулся.
– Слушай, не надо истерик. Мне одной пощёчины хватило. Я ведь едва сдержался, чтоб ответку не дать. А это то же самое, что дочь мэра ударить. Меня бы потом нашли в лесу связанным и избитым. Ты лучше прямо скажи чего хочешь.
Кириин помимо воли глянула на опустевшую консерву в руках человека и сглотнула слюну. Рядом раздалось урчание желудка сестры. Тот мельком проследил за взглядом.
– Не, тушняк не продам. У меня у самого впритык.
Человек посмотрел глаза в глаза Кириин, вздохнул и провёл рукам по голове.
– Я вас, эльфов, не понимаю. То ругаешься, то ходишь, как кошка вокруг миски.
– Вань-Вань, – девушка запнулась, не решаясь сделать шаг через свою гордость, а потом поморщилась, словно вот-вот босиком на битое стекло ступит, и продолжила: – ты научи делать еду. И ты с оружием обещал научить обращаться.
– Делать еду? А-а-а, это я легко, лампочка ты моя ясная. Пальцем тыкать – не мешки ворочать. Показывай, что у тебя есть.
– В фургоне, – тихо произнесла Кириин.
Человек снова вздохнул и пошёл к повозке.
– Показывай запасы.
* * *
– Никогда не пойму этих эльфов, – пробормотал я, глядя на припасы. Ни тебе консерв, ни сушёного или вяленого. Вся еда была условно живой, если не считать муки, сделанной из каких-то сладковатых бобов. Из знакомого только пшеница. Необычными были орехи в мягкой скорлупе, которые стоит только разломить, как изнутри выскакивает, как пружинка, толстый белёсый росток двумя широкими листками. Его полагалось варить с мясом.
И вот это мясо поразило больше всего. Неподвижные тушки непонятных розовых созданий, похожих на эмбрионы ящериц-бройлеров. Без глаз, с полупрозрачной кожей, с прилипшим к брюху желтком. Тушка весом около двух кило была живая, хотя и неподвижная.
Имелись странные сухопутные двустворчатые моллюски, которых эльфы приноровились выращивать, подсаживая на земные деревья. В основном берёзы. Эти устрицы впивались длинными отростками в ствол и тянули соки из растения. Потом устрицы срезали толстыми ножами, и до сих пор на некоторых раковинах виднелись клочки бересты.
Кроме этого, в толстом мешке лежали жирные личинки, совсем как у майских жуков, только каждый размером с ладонь. А чем являлись похожие на ягоды облепихи гладкие и овальные штучки, даже представить боялся. Но мог предположить, что это икра, так как внутри плавали шарики желтка с тощими черноглазыми головастиками.
Я чесал в затылке, соображая, что из этого можно приготовить. Аж азарт взял. Никогда не делал эльфийскую яичницу, так как в обычных закусочных еду длинноухих не подавали, а дорогие рестораны я не посещал.
– Бери бройлера, – неуверенно протянул я, указав пальцем на ящера, а затем поглядел на девушку. – Тебе бы переодеться, а то в красивом платье испачкаешься.
Рина отчего-то дёрнулась, словно я задел за живое, как рыбу острогой, но тут же взяла себя в руки.
А я пожал плечами.
– Впрочем, как хочешь. Если у вас принято в вечернем наряде потроха разделывать, то дерзай, мне всё равно. Тебе стирать, не мне.
– Всё равно? – переспросила Рина, замерев на месте. – Ты хочешь сказать, что тебе нет дела до моих ошибок?
– Да мне пофиг. Это твои ошибки, а не мои, если только не мне твои косяки исправлять. А то вон, с твоей сестрёнкой уже влип по самые уши.
Эльфийка продолжала таращиться на бройлера, зависнув в своих мыслях.
– Не стой, – пробурчал я, – а то ночь скоро, при луне неудобно готовить.
Рина кинула и поглядела на меня, каким-то странным взглядом.
– Тебе действительно всё равно?
– Ты про что?
– Ошибки, – тихо выдавила она из себя и мельком глянула на сестру, которая разбирала вещи, давясь пересолёным гномьим сыром с плесенью.
– Пофиг, – улыбнулся я и протянул девушке топор. – Руби ему голову.
– Кому?
– Бройлеру.
Рина проморгалась, словно только что очнулась ото сна, и уставилась на существо.
– Я… я не смогу.
– А я не буду. Но мы его сейчас с картошкой отварим. Ты картошку чистить умеешь?
Девушка покачала головой.
– Не беда, научим, – произнёс я, надеясь, что с пистолетом будет проще. А ведь там не только стрельба, но и чистка и смазка, а также отливка пуль и снаряжение патронов.
Глава 14. Слишком много адреналина
Светлело. Утро выдалось слегка прохладным, туманным. Никаких мутантов, на наше счастье, больше не было. Хотя до фонящего леса в этих местах всего десяток кэ-мэ по прямой. Не любят уроды из своего болота выползать, хотя, казалось бы, им обычную беззащитную живность жрать проще некуда. В чёрных лесах они всё нормальное зверьё выбили и охотятся друг на друга.
Жиденький предрассветный туман волнами тёк вдоль приподнятой на метр над обочиной, куда мы сошли, дороги древних.
От кружки с водой поднимался пар, и я с шелестом водил опасную бритву по коже, сбривая трёхдневную щетину. Безопасная лучше, но на неё денег не напасёшься, а этой, если кожу распарить, можно долго пользоваться. Поточить на ремне и дальше бриться.
В небольшом квадратном зеркальце отражалось невыспанное лицо. Под утро замёрз и проснулся. Да и вообще, когда один был, то вставал ближе к пяти утра, ехал на Гнедыше или же вёл его под узду по прохладе, а уже днём, во время привала, досыпал свои сны. Днём уже тепло. Да и коню жарко в летний полдень тащить меня на хребте. Но сейчас мой внутренний будильник сбился, и я не выспался.
Гномы тоже уже не спали, но те всегда делили сутки поровну. Спят четыре часа днём, четыре ночью. Им в подземелье так удобнее. Гайка разогревала на газовой плите кашу, а Винтик и Шпунтик опять возились с големом, открыв капот на спине. Я сколько ни глядел, нихрена не понял, как это механический великан работает. И главное, чем он думает.
Но главная проблема была не в этом. Не смогла Рина зарубить то пищевое создание. Пришлось самому взять в руки топор и оттяпать ящеру башку. Обе эльфийки, видя хлынувшую кровищу и дёргающееся отдельно от головы создание, разом рухнули в обморок. Они бы ещё на петуха, бегающего по двору без думалки, поглядели, точно бы по ночам спать перестали.
Повозившись на ночь глядя ножом при свете тусклой лампы, получил в итоге неплохую, похожую на куриный суп похлёбку. Никогда не ел ящера. Лягушек и змей приходилось, а такой вот гадости – нет.
Котелок сейчас стоял возле зелёного фургона, прикрытый крышкой. Что удивительно, гномы, легко трескавшие непереваримую человеческим и эльфийским желудком еду, отказались от экзотики, а сёстры, напротив, брезгливо выковыривали из супа морковку и лук.
Сейчас эльфийки спали, плотно укутавшись в одеяла, словно в коконы. Я надеялся ещё раз увидеть их нагишом, но длинноухие гусенички ни разу не выползли на холодный воздух.
Гнедыш валялся неосёдланным на траве. Эта ленивая скотина лишь сонно моргала и изредка трясла хвостом, сгоняя мошкару с боков.
Побрившись, я сел на раскладной стульчик, позаимствованный из фургона эльфов, и потянулся к сумке, где был простенький одеколон, а заглянув внутрь, нахмурился. Среди вещей едва заметно тлел красный уголёк. Это был дневник древнего, на котором сквозь поверхность пульсировал значок в виде кружка на короткой ножке.
– Странно, – пробурчал я, повертел прибор в руке, бросил взгляд на гномов, ругающихся на своём языке и копошащихся в потрохах голема, а потом нацепил подковку дневника на ухо.
«Сбой позиционирования», – сухо протараторил стервозный женский голос.
Сразу за этим утро, поле, далёкий лес, повозка и гномы растворились в сером мареве, из которого выплыло… Собственно, я не понял, что это, зато услышал другой, кричащий сквозь какой-то нестерпимо громкий свист голос: «Очередной, пошёл!»
Не мелькнуло и секунды, как я, оказавшись в шкуре рассказчика, бросился к двери и прыгнул. А там не было ничего. Лишь облака, плывущие далеко внизу и крошечные реки, деревья и поля, словно нарисованная карта, на которую смотрю сверху, ожила.
И на эту карту, где квадратики полей перемежались с колками берёз и были рассечены, длинными лесополосами и узенькими просёлочными дорогами, я начал падать, раскинув руки и чувствуя, как ветер принялся рвать мою одежду. Ощущение приближающейся бездны сжало мою душу в кулаке до хруста это самой души, до боли в онемевшем горле. Когда понял, что падаю с неба на землю, чуть в сознание не потерял от ужаса. И так-то высоты боялся, а здесь даже птиц нет, высоковато для них.
И вдруг всё оборвалось. Я снова оказался на раскладном стульчике возле фургона, и меня трясла за плечи Гайка.
– Вань-Вань, очнись.
Гномиха держала во второй руке снятый с моего уха дневник древнего. Её спутники застыли со взволнованными взглядами рядом с големом. Из повозки показались головы испуганных эльфиек. И даже Гнедыш приподнялся с земли и растерянно водил ушами.
– Вань-Вань, что случилось? Ты орал, словно тебя варили живьём.
Я же очень часто дышал и прямо-таки слышал, как бьётся моё сердце.
Лишь через несколько мгновений, которые провёл, таращась на лицо гномихи, я кивнул, встал на ватных ногах и взялся рукой за ширинку.
– Сухой. Чистый, – еле выдавил из себя осипшим голосом, а потом сглотнул слюну, поднял глаза к небу, где высоко-высоко бежали облака. – Живой.
Опустив глаза на Гайку, я добавил:
– У тебя водка не закончилась?
Гномиха быстро сбегала к своему столу и принесла мне большой стакан, который я выпил залпом и даже не поморщился.
– Ты в порядке?
Я кивнул, взял у неё дневник и снова нацепил на ухо. Рассказчик словно решил поиздеваться надо мной и начал прыжок с неба заново.
«Очередной, пошёл!»
Пришлось приложить все силы, чтоб не заорать. Я постоянно цеплялся за спасительную мысль, что это чужие воспоминания, а мертвецы мемуары не пишут. Но зато вспомнилось, что древние могли собрать человека по кускам и вытащить с того света. Что-то не хотелось пережить ощущения, как меня будут склевать клеем и сшивать после того, как соскребут с земли совочком для золы или мусора.
А там ещё деревья с острыми ветвями.
В общем, было страшно, но я постарался держаться. Я же мужик.
Потом дёрнуло. Древний задрал голову, дав рассмотреть возникший над головой прямоугольный кусок ткани, натянутый, как парус во время шторма. И так же, как парус, ткань держалась на тонких, но удивительно прочных верёвках.
Тем временем земля быстро приближалась. Древний свёл вместе полусогнутые ноги и непрерывно глядел вниз. В миг прикосновения к траве я попытался зажмуриться, но это не моё тело, и я не смог.
Удар. Кувырок.
– На земле! – прокричал кому-то древний, начав быстро сматывать небесный парус, словно прачка высохшую простыню.
Рассказчик щёлкнул крепежами на лямках и быстро скинул рюкзак, в котором прятался небесный парус. Я знал, что для этого куска ткани должно быть своё собственное название, но не мог вспомнить.
В то же время древний вскинул оружие. Это был не бластер, как я ожидал, но и не обычное ружьё. Что-то воронённое с многочисленными приблудами. Безошибочно угадывались только ствол, приклад и спусковой крючок.
– По штатным номерам расчитайсь! – снова прокричал древний. Ему в ответ прямо над ухом раздались перемешанный с шипением голоса. Двадцатый закончил фразой: «На земле. Расчёт окончен».
– Отлично.
Древний задрал голову к небу, а там на небесных парусах спускались ещё. Но не люди. Что это, удалось разглядеть не сразу. А понять, ещё позже.
С небольшим хлопком парус отцепился от вещи, давая получше рассмотреть. Если бы сейчас мог, то почесал бы затылок, но увы, не мог. Если бы мотоцикл мог зачать от страуса, то рождённое от этой связи дитя, выглядело именно так. Нет колёс, но зато в наличии две длинные мускулистые ноги. И большой рюкзак, притороченный позади седла.
Древний быстро подошёл, щёлкнул выключателем и заскочил в мотоциклетное седло. На приборном щитке загорелись лампочки и цифры, а транспортное средство привстало, подняв седока повыше. Рассказчик огляделся и положил руки на руль и покрутил рукоять. Мутант мопеда и страуса почти бесшумно, если не считать топота ног, начал набирать скорость. Седоку даже пришлось привстать, как на коне в стременах.
Замелькали под длинными ногами травы и кустарники. Но бег длился недолго, так как, обогнув берёзовый колок, древний выскочил на поляну, где его ждали другие. Я понял это по таким же уродцам. Люди были одеты в пятнистую зелёную одежду и вооружены.
– Мой стаутер сломал ногу, – заявил один из людей, заметив появление меня в личине древнего.
Взгляд скользнул по бегуну. Конечность мопеда была вывернута. Из совершенно не кровоточащей раны торчала железная кость и белые лохмотья мяса. Почему-то вспомнился страж руин, у которого тоже поле попадания из бластера тоже торчали раскалённый сустав и обугленный, воняющее палёной плотью мышцы.
– Добьём, как хромую лошадь? – с лёгкой ухмылкой спросил один из солдат, а именно солдатами они и были.
– Нет, – произнёс древний, и стало понятно, что именно он принимает решения, – значит так, нам важна скорость, остаёшься здесь. Остальные, за мной.
Отряд повскакивал на страутеров. Снова замелькала растительность. На этот раз путь был долгим, и успокоившись после падения с неба, я смог понаблюдать за окружающим миром. Поразило изрезанное белыми шрамами небо. У нас такого нет.
Долго ли коротко ли, как говорится в сказках. Но мы высочили к большому дому на краю посёлка, рядом с которым валялись истерзанные людские тела. Не бедный был домик. Двухэтажный. Будь он в старом пригороде, сказал бы, что там богачи жили.
– Не успели! – прокричал один из солдат.
– Не отвлекаемся! – прокричал мой рассказчик, начав указывать рукой. – Ты осмотри людей, может, кто ещё жив. Ты разверни снайперку. Вы двое на отрезную позицию. Нам не известно, сколько машин поразил вирус.
– Да уж. Вымогательство денег через контроль домашних роботов зашло слишком далеко. Это пойдёт уже не по статье мошенничество и грабёж, а убийство и терроризм, – проворчал один из солдат.
Рассказчик спрыгнул страутера и щёлкнул предохранителем на оружии.
– За мной.
В этот момент из-за дома выскочил с окровавленной мордой здоровенный пёс размером с телёнка.
Солдаты без каких-либо раскачиваний открыли огонь. Но мохнатая зверюга даже не думала умирать. Сквозь стрельбу и кашляющий лай слышались звяканье пуль о сталь и визг рикошета.
– Сука! – заорал кто-то рядом. – Это страж кибер.
Зато стоящий позади боец прицелился из орудия с толстым-толстым стволом и нажал на спусковой крючок. Ни дыма, ни пламени, ни отдачи. Но пёс дёрнулся, словно пострелянный, дважды кувырнулся в пыли и замер у ног солдата.
– Добранные богатеи, всё им уродов подавай, – пробурчал боец, а потом резко обернулся и снова открыл огонь.
Отряд рассыпался и вскинул оружие, но человекоподобное существо, от которого сейчас в разные стороны летели клочья белого мяса, резины и пластика, оказалось гораздо хлипче пса. Оно упало на тщательно ухоженную дорожку, и задымилось, а руке был зажат кухонный нож.
– Пацаны, отходим! – громко закричал рассказчик, а я видел большую, блестящую в свете солнца и неимоверно дорогую машину, несущуюся на людей по асфальтированной дороге между особняками богатеев. И за рулём машины никто не сидел. А из дворов выскакивали и выскакивали ожившие куклы и мохнатые уродцы.
Когда до машины осталось всего полсотни метров, солдаты и древний мир растаяли. Перед глазами возникло встревоженное лицо Гайки.
– Со мной всё нормально, – протараторил я, часто дыша. До сих пор не мог отойти от того напора адреналина, который во мне выплеснулся сперва после падения с неба, потом на быстрой поездке на сраутерах, а под конец от стычки с созданиями. И оказывается, тот страж руин – тоже машина. Древняя обезумевшая машина, сделанная в виде мохнатого громилы с мордой летучей мыши.
– Всё нормально, – повторил я и попытался снова нацепить на себя дневник, но меня остановили. Я сглотнул и протяжно выдохнул, переводя дыхание. Внутри колотилось сердце.
И только сейчас заметил, что все суетились и собирали вещи. Даже эльфийки сгребали в охапку котелки, полотенца и раскладные стульчики.
– Что случилось?
– Ветер донёс голоса, – ответила мне Киса. – Я узнала один из них. Это разбойник, который искал нас сперва в трактире, потом в общине клана Барсука. Сейчас с ним много голосов.
Я прислушался, но ничего не услышал, а потом скосился на большие эльфийские уши. Таким ушам можно верить, а когда и Рина кивнула, соглашаясь с сестрой, скривился.
– Я тоже слышала много голосов. Что будем делать? – спросила старшая эльфийка.
Девушки замерли, испуганно пожирая меня взглядами, а я обернулся на гномов.
– Парни, вы с нами, или сами по себе? Разбойники не вас ищут.
Винт лениво повёл одним плечом.
– Поиски сокровищ всегда опасны. Я думаю, надо попытаться принять бой. Если не совсем дурни, отступят.
– Я тоже за бой, – хмыкнул Шпунтик.
– Не уверен, – пробурчал я. – Мы на обочине старой дороги. Если они появятся сверху и залягут, то не спеша перестреляют, как тетеревов на охоте. К тому же мы связаны обозом и двумя бесполезными девушками.
– Соглашусь, – вклинилась в рассуждения Гайка, – кого-нибудь да подстрелят. Мы не имеем такой роскоши, как возможности тащить раненых и хоронить убитых.
Я медленно запустил пятерню в волосы и закрыл глаза. Почему-то вспомнился древний с парнями. Там точно трусов не было, но столкнувшись с более сильным противником, решили отступить.
– Уходим, – проронил я.
– Да куда уходить? – со злой усмешкой на лице развёл руками Винт. – До ближайшего села день пути. Сколько камню не катиться дальше ямки не убежит, – прорычал он гномью поговорку.
– Полями и по краю лесов, подальше от дороги, – выдал я.
– Нам, гномам, в лес? С эльфийками, которые леса не знают? С электриком. Ты член гильдии мастеровых, а не стражник или солдат. Даже не сталкер.
Я опустил руку и поглядел на заросли.
– Да, в лес. В фонящий лес.
– Ты сдурел?! – заорала Киса и тут же торопливо зажала себе рот, боясь, что недруги услышат.
– Нет, нас там не будут искать, а мы самым краем пройдём. Только сперва сменим тактику. Винт, пусть голем потащит за оглобли эльфийский фургон. Девушек посадим в сёдла. Это куда безопаснее, чем опять вытаскивать их из повозки. Вы-то сами быстро распряжёте тяжеловозов.
– Мы нне умеем верхцом, – проговорила Рина, у которой от волнения прорезался акцент.
– Я поведу под узды. Так что ничего страшного. Главное в поводьях и стременах не запутайтесь, если лошадь понесёт.
– У тебя не мозги, а галька, – пробурчал Винт, но подбежал к голому и захлопнул капот на его спине, – бочки куда совать?
– Вот вместо эльфиек и суй в фургон.
– Там моё сцэкло, – тихо возмутилась Рина.
– Тогда привяжи к седлу. Плевал я на стекло, главное, что сами целы были, а без воды и газа сами взвоете, – огрызнулся я. – Живо вытаскивайте всё хрупкое.
Девушки бросились к повозке, а я принялся высвобождать их лошадей. Хорошо, что благоразумный Кор додумался в багажник фургона сёдла кинуть. И хотя они были неженские, сейчас выбирать не приходилось.
Вскоре под оханья и эльфийскую ругань механический великан засунул газовые баллоны и бочку с водой внутрь повозки, а затем схватился за оглобли.
– Вань-Вань, мы не умеем в седле, – протараторила Рина.
Я тихо выругался, смерил взглядом лёгоньких девушек, схватил свои седельные сумки и подцепил на чужую лошадь, а затем скомандовал:
– Живо на Гнедыша, надеюсь, этот Боливар вытянет троих.
– А кто такой Боливар?
– Конь сказочный. Решал, кому жить, а кому умереть.
– Говорящий? – с кривой ухмылкой переспросила Рина.
– Наверное, – пробурчал я и вскочил в седло первым. Потом помог забраться девчатам и подхватил их скакунов под узды. Неудобно, конечно, править конём одной рукой, да ещё и тянуть парочку, но хочешь жить, не так извратишься.
– Все готовы? – прокричал я, а потом слегка поддал Гнедыша под бока, направляя к чернеющему на горизонте фонящему лесу.
И даже несмотря на спешку, мне было приятно ощутить на своём поясе девичьи руки. Как зелёному юнцу, чес слово. Аж плечи развернулись, как у былинного богатыря.
А из памяти само собой всплыло имя того древнего, чью жизнь я сейчас иногда проживаю. Имя обронил один из его спутников во время стычки с десантом кланов.
Звали его, кажись, Никита.
Глава 15. Неравный бой и весовые категории
– Всё, – произнёс я, оглядываясь назад, – добрались-таки до фонящего леса.
Погони, вроде бы, не наблюдалось. Но за густым кустарником её не очень-то и видно будет.
– А как ты узнал, что мы добрались до этого леса. Деревья везде одинаковые, – вытягивая шею, спросила Рина. Она по-прежнему держалась за меня одной рукой, а другой придерживала Грелку.
Я криво ухмыльнулся и стряхнул с ботинка мелкого древесного рака, норовящего откушать шнурки. Подобные уродцы только в фонящем лесу и обитают. А именно этот зацепился за ногу, когда Гнедыш нехотя огибал ближайший малинник. Прямо с веток переполз, как клещ. И по правде говоря, рининой Грелке среди выползков фонящего самое место.
В общем, мы удалились от старой дороги на десяток километров, и теперь требовалась передышка. Небольшую полянку, поросшую костяникой и разнотравьем, окружали берёзки, среди которых виднелись словно клочки тьмы на фоне воздушных белых стволов, небольшие треугольные ёлки.
Остановились, при этом, удачно. Неподалёку, метрах в ста, было достаточно большое озеро, поросшее по кругу редким ивняком. Вода зеленела от круглых листьев кувшинок и пятен ряски. Из плохого: сыро и многочисленные комары. Назойливые насекомые хоть и не были порождениями фонящего леса, но очень хорошо вписывались в перечень местных чудовищ и крови могли попортить изрядно.
Добрались с трудом. Голем то с воем гидравлики тянул зелёный фургон, то бросал его и толкал тёмный, гномий, то откидывал коряги. Виной тому – валежник, который народ не собирал, боясь чудовищ фонящего леса. Возле самой дорогие древних лесочки и полянки вычищены, словно граблями, так как путники экономили драгоценный газ и керосин.
Эльфийские кони, которых я вёл за собой, позвякивали, обвешанные стеклянными банками, колбами и пробирками, как ёлка новогодними игрушками. До сих пор не понимал, зачем они Рине.
– Есть хочется, – подала голос Киса.
– Угу, – поддакнула ей Рина, грустно пробормотав что-то на своём, а следом я услышал урчание пустого желудка.
– Нет. Сперва основы оружейного дела, а потом уже обед. Для этого дела я выдам из своих последних запасов.
– Опять сушёную рыбу? – возмутилась Киса, и тут же ойкнула, так как чуть не свалилась с коня.
– Нет, кашу из топора, – пробурчал я в ответ и добавил: – Спускаемся потихоньку.
За спиной послышалось шушуканье девчат.
– А каша из топора, это как? – неуверенным голосом спросила Рина.
Я сперва хотел съязвить, а потом замер и едва сдержался, чтобы не расплыться в улыбке и воодушевлённо протянул:
– Вы не знаете этот рецепт?
– Из топора? – послышался хриплый голос мастера Винта. – Бред.
– И вы то-о-оже не знаете? У-у-у-у. Буду урок проводить. Вкуснейшая каша получится. Но сначала сдай бластер, – произнёс я, повернувшись в седле и поглядев на Кису. – А то я видел, как ты стреляешь. Чуть меня не поджарила.
– Я нечаянно, – пожала плечами эльфийка, мол, ничего же не случилось, значит, и ругать не за что.
– Сползаем, – повторил я и осторожно, чтоб не задеть девушек ботинком, перекинул ногу.
Спрыгнувшая с Гнедыша Киса нехотя протянула мне чудесное оружие. При этом на её лице было такое выражение, словно я у маленького ребёнка соску-пустышку отнял. Алые губки надуты, а сама глядит исподлобья, как на бяку.
Я же помог сёстрам спешиться и достал из мешочка револьвер и вручил вместо бластера. Эльфийка поморщилась при виде новой игрушки.
– Может, размер и имеет значение, но тебе лучше с маленького начинать. Вот научишься крохотную писюльку в руках держать, тогда и большой штуке поговорим, – произнёс я, а девушка покраснела и зыркнула на меня так, словно речь шла не об огнестреле, а чем-то неприличном.
Рина же почему-то хихикнула и с неким злорадством посмотрела на сестру.
В это время гномы достали тенты, котлы и газовые баллоны. Причём котлов два: один под жутко острую гномью похлёбку, а второй для каши из топора.
– Чую острые камни, – пробурчал мастер Винт. – Риджинх! – громко позвал он своего подмастерье. – Поставь голема с тяжёлой железякой охранять нас от чего-нибудь внезапного и большого.
Младший гном, который Шпунтик, угукнул и принялся объяснять механическому великану задачу, делая это короткими рублеными фразами по два-три слова на своём каркающе-шипящем наречии. Иногда повторял команды по несколько раз.
Я с любопытством поглядывал на эту парочку, ведь, несмотря на то, что хорошо знаком с подземным народом, некоторые вещи остались тайной. Особенно интересовал голем. Вот чем этот механический великан думает? Можно было бы списать на магию, но даже в магии существуют правила и основные понятия. Даже в электричестве есть основы, которые не сразу понимаешь.
Ещё в детстве, в гильдейской школе, старый учитель рассказывал нам: «Дети, есть ток ровненький, а есть волнистый».
Мы дружно осаждали его вопросами, не понимая сути, тогда учитель доставал деревянные макеты и показывал.
«Дети, ровненький ток бежит как ручей или река. И его можно приручить, направив на катушку, как ту же реку на водяное колесо».
Старик лил из кувшина воду в небольшой берёзовый жёлоб, а та текла на лопасти изображающего электромотор колеса, начиная крутить и колесо и небольшие, выточенные из сосны шестерни.
«А волнистый ток?», – орали мы.
Тогда учитель брал таз с водой, опускал туда обычный унитазный поплавок и качал ёмкость, создавая волны. Поплавок, приделанный к рычажку, поднимался и опускался, тоже двигал шестерёнки, а в конце цепочки механизмов стоял храповик, который с щелчками и скрипом заставлял двигаться шестерни только в одну сторону.
«А это, дети, выпрямитель», – поднимал он палец к потолку в назидательном жесте.
Мы облепляли учителя со всех сторон, а он хитро щурился и улыбался. С тех пор я представлял электрический ток в виде ручья из светящейся силы.
И в магии тоже должно быть что-то такое. Что-то доступное детям в школе волшебства, понятно и простое.
Я вздохнул, проводил взглядом Гайку, которая потянула своего ослика в сторону озера, а потом махнул рукой.
– Лампочки вы мои ясные, собирайте дрова. Сейчас разогреем тушняк и по-быстрому с хлебушком поедим. К нему вскипятим чаёк.
– Дрова? – переспросила Рина. – А газ?
– Сэкономим, – улыбнулся я в ответ.
Сёстры сразу надулись. Неженки, им лишь бы блага цивилизации подавай.
Криво ухмыльнувшись, я похлопал по сумке с припасами. А в следующую секунду со стороны озера раздался протяжный крик Гайки.
Все на мгновение замерли, а потом два гнома бросились в кусты. Я тоже подхватил своё ружьё и сломя голову помчался, обогнав коротышек у самой воды. Всё же у обычного человека с более длинными ногами преимущество в беге значительно.
Гайка стояла на берегу, пытаясь удержать осла, которому в ногу вцепилась громадная тварь, торчащая из воды наполовину. Зеленоватая в мелкую светлую крапинку зубастая тварь дёргала вытянутой головой, а хвостом вздымала тучи брызг, отчего схваченный осёл орал от боли на всю округу.
– Помогите! – завизжала Гайка и перешла на свою речь. Сил у неё явно не хватало, чтоб отбить скотину у речного хищника.
Вдруг чудовище извернулось дугой и крутанулось вокруг своей оси. Берег залило потоками крови. Осёл, у которого заживо оторвали переднюю ногу, упал на скользкий берег. Он ещё был жив, но пребывал в состоянии шока от боли и кровопотери.
– Надо добить, – проронил я, поднимая ружьё и подходя поближе к ослу.
