Текст книги "Люди города Ура"

Автор книги: Игорь Дьяконов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)

Все это, конечно, могло выясниться лишь значительно позже. Пока же независимо от того, что и РимСин и Хаммурапи исторически делали, в сущности, одно и то же дело, в политическом плане между ними не могло не развиться роковое соперничество. [38]38
  Edzard. Die «Zweite Zwischenzeit», с. 180 и сл.


[Закрыть]Еще в 1787 г. Хаммурапи попытался нанести удар по Ларсе; несмотря на очень большие начальные успехи и то, что вавилонские войска стояли уже в одном переходе от Ларсы, кампания окончилась для Хаммурапи неудачей. Последующие годы Хаммурапи проводит в энергичной, тщательно продуманной дипломатической деятельности, выковывая союзы себе на помощь, а также – как уже рассказано – проводит весьма важные внутренние реформы. С РимСином поддерживались все время хорошие отношения. К новой схватке с престарелым царем Ларсы Хаммурапи пришел умудренный опытом, значительно увеличив свои боевые силы, а также (за счет огромного усиления государственного сектора экономики) приумножив свои материальные ресурсы. В 1764 г. Хаммурапи победил сильную коалицию соседнего с Месопотамией Элама и городов на р. Дияле вместе с горскими подкреплениями; при этом он смог полностью овладеть Эламом и впервые, бросая вызов Ларсе, объявил свое государство «Царством Шумера и Аккада». Обеспечив себе фланг со стороны реки Тигра и гор, Хаммурапи двинулся против РимСина и занял Ниппур, а на следующее лето подошел к стенам Ларсы.

С нисана (март – апрель) 1762 г. по событиям правления Хаммурапи стали датировать документы в Куталлу, с сивана (май – июнь) – в Ларсе и в Уре (UET V, 162, купля городского земельного участка). Чем кончил РимСин – неизвестно.

При Хаммурапи жизнь в Ларсе и Уре текла без особенно бурных событий. Некоторые дома, видимо, пострадали при взятии города, но затем были отремонтированы; в документах упоминаются те же люди, что и в последние годы РимСина, так что можно полагать, что большой резни учинено не было и в рабство население тоже массами не продавалось. В титулатуре Хаммурапи значится, что он «дал обилие Уру», «пощадил Ларсу и обновил храм Э-Баббар для (бога) Шамаша, своего союзника» (имеется в виду, что сам Шамаш помог Хаммурапи подчинить свой собственный город Ларсу) и «сохранил жизнь Уруку, дал воду обилия его людям, возвысил (храм) Э-Ану, накопил богатство для (божеств) Ану и Иштар». Хаммурапи распространил на Ларсу вавилонские порядки и, по-видимому, значительно расширил здесь государственные имения, переведя в категорию царских все храмовые земли, а также земли лиц, впервые целиком подчиненных государству (например, торговых агентов-сборщиков – tamkārūи ряда ремесленников), [39]39
  Торговые агенты-сборщики ( tamkārū) и при РимСине I были государственными служащими, однако, как полагают, в значительной мере были заняты своей частной деловой деятельностью.


[Закрыть]расселил своих воинов на бывшей территории Южного царства и т. п. Тем не менее Ларса сохранила некоторые местные правовые и административные особенности. Но если в северных городах, например в Сиппаре, а также в Ниппуре, деловая жизнь довольно бурно развивалась, то в Ларсе и Уре число частно-правовых документов продолжает падать.

Умер Хаммурапи в 1750 г. При его сыне Самсуилуне отношения с вавилонским государством тех кругов общества, которые были ущемлены реформами Хаммурапи (жречества, торговцев, частично ремесленников и др.), обострились; об аналогичных, но более мягких мерах РимСина было, очевидно, забыто, и в 1742 или 1741 г. вспыхивает восстание в пределах бывших царств Ларсы и Иссина – тем более опасное для Вавилона, что оно последовало сразу за вторжением горцев-касситов в Верхнюю Месопотамию. Восстание возглавил некто РимСин II – может быть, внук РимСина I, а может быть, самозванец; его поддержали племена идамáрац и ямутбала. Имя претендента на власть было его программой: можно не сомневаться, что строгости, наступившие при Хаммурапи, вызвали недовольство далеко не только в богатых слоях общества – не все жрецы и ремесленники были богаты, а пострадали так или иначе все, кого Хаммурапи из самостоятельных граждан-собственников превратил в царских слуг.

Восстание кончилось неудачно для Ура, и разгром, учиненный здесь Самсуилуной в 1739 г., – естественная грань той подвижной картины, которую мы собираемся нарисовать; она начинается с завоевания Ларсы и Ура Кудурмабугом для своих сыновей; о более ранних временах мы будем говорить мало, хотя отдельные документы из архивов, которые послужили нам источником, восходят еще к ранним царям Ларсы – Гунгунуму, Абисарихи, СамуЭлю, НурАдаду, Синиддинаму, Синэрибаму, Синикишаму и ЦиллиАдаду; но, если оставить в стороне некоторые экскурсы, город Ур этой книжки – это Ур при ВарадСине, РимСине I, Хаммурапи, Самсуилуне и РимСине II.

Глава II ЛЮДИ МЕСОПОТАМИИ: ВНЕШНИЙ ОБЛИК

Очень трудно говорить и читать о людях какой-либо исторической эпохи, не представляя себе, как они выглядели.

Физический тип жителей Двуречья был тот же, что и по сей день: это были смуглые люди с курчавыми или волнистыми черными волосами, с выпуклым или прямым носом и обильной растительностью на лице и на теле. Но чтобы представить их себе более живыми, целесообразно немного рассказать о модах того времени. Жизнь в ту пору, конечно, текла медленно, и одежда дедов и бабок могла вполне донашиваться внуками и внучками; к тому же она во многом определялась, с одной стороны, местными городскими обычаями, с другой – социальным положением тех, кто эту одежду носил. Но это не значит, – что мода не менялась – хотя и не так быстро, как в наше время. По головному убору, прическе и покрою одежды древневавилонское изображение часто можно датировать с точностью до одного-двух поколений.

Материалом для нас послужит изучение таких изображений – на резных печатях, терракотах, статуях и в росписях.

К этому материалу надо подходить с осторожностью, памятуя, что на печатях прежде всего изображались божества (или их статуи), которые, конечно, мыслились одетыми в древние, архаичные одежды; и хотя статуи в храмах одевалисьжрецами по-настоящему, как живые люди, но это не значит ни что такая божественная одежда в точности повторяла одежду живых людей того времени, ни что она правильно воспроизводила одежду даже и былых времен. То же касается одеяния героев, изображения которых тоже встречаются на печатях; по ним мы не можем судить о людях Нижней Месопотамии конца XIX – начала XVIII в. до н. э. Однако на печати нередко изображается и ее владелец, молящийся богу или богине или подводимый к главному богу или богине младшим, «личным» божеством молящегося. Здесь мы уже с некоторой долей уверенности можем предположить, что художник передал подлинную одежду самого владельца печати – по крайней мере ту, в которой считалось возможным представать пред лицом святыни.

Терракотовые рельефчики – очень обычные археологические памятники этой эпохи. Они – не что иное, как образа, вероятно водружавшиеся над домашним алтарем, чтобы перед ним молиться, а отчасти, возможно, и ex voto– дары, приносившиеся в храм за жизнь и благополучие дарителя или его близких. На терракотах, как и на печатях, по большей части изображены божества. Раскопщик Ура Л. Вулли [40]40
  UE VII, с. 172. В издании Вулли терракоты времени царства Ларсы не отделены от терракот времени I династии Иссина и III династии Ура; издано и несколько очень архаичных терракотовых образков, может быть все еще бытовавших в конце III – начале II тысячелетия до н. э. хотя возникших много раньше. Ср. также примеч. 129.


[Закрыть]разделяет терракоты с одиночными антропоморфными фигурами на изображения богов и изображения людей – по тому формальному признаку, что одни фигуры носят рогатую тиару, характерный атрибут богов в Месопотамии ( agē ilūti[m]), [41]41
  Agē qarnī sīrāti agē bēlūti simat ilūti– «тиара (из) священных рогов, тиара владычества, подобающая божественности» – надпись Агума II, конец XVI в. до н. э., 5 R 33 III 50 и сл. Обсуждаемые термины со ссылками на подлинные тексты можно, как правило, найти в больших словарях аккадского языка – CAD и AHw. В словарях расписаны, в частности, и древние шумеро-аккадские лексикологические пособия, о которых см.: Дьяконов И. М. Вавилонская филология. – История лингвистических учений. Ч. 1. М. – Л., 1980. См. также: Salonen A. Die Möbel des alten Mesopotamien. – AASF. Ser. В., Bd. 127, 1963; он же. Die Hausgeräte der alten Mesopotamien I. – AASF. Ser. B, № 139, 1965; II, ibid., B, 144. Helsinki, 1966; 3) Die Kleider der alten Mesopotamier. – AASF. Ser. B, Bd. 157. Helsinki, 1969.


[Закрыть]другие – нет, В самом деле, большинство обнаженных женских фигурок и некоторые другие не только не имеют рогатой «тиары божественности», но и держат руки сложенными, как полагалось на молитве. Однако, если мы обратимся к статуэткам божеств Ниншубур (UE VII, табл. 58а = U. 16960) и Хендурсанга (UE VII, табл. 55b, 56а = U. 16425, 16424), найденным на месте их святилищ («Патерностер роу, 1» и «Церковный переулок, 4» – см. об этих названиях улиц в гл. III), мы обнаружим, что оба божества не носят рогатой тиары и держат руки сложенными для молитвы. Очевидно, младшие божества, главной ролью которых было предстательствовать за своих почитателей перед великими богами, могли изображаться и как люди – без тиары божественности и в позе адоранта. То же, вероятно, относится и к героям-предкам (имена которых в текстах пишутся со знаком-детерминативом божеств и которые считались причисленными к их лику). Заметим, что на терракотах со сценами священного брака (UE VII, с. 82 и сл., № 161, 162, 163? 174, 175) одна из фигур (божество) носит рогатую тиару, другая (жрица или жрец) – нет.

Наряду с терракотовыми рельефчиками-образками мы встречаем еще несколько типов терракотовых рельефов. Это, во-первых, рельефы с изображением мифологических и ритуальных сцен (убиение чудовища Хумбабы героями Гильгамешем и Энкиду; священный брак; посвящение в жрицы; ритуальный танец и т. п.), иногда также сцен, кажущихся бытовыми, но в действительности, надо думать, также передающих какие-то моменты ритуала или мифа (например, сцены борьбы). Несомненно, такие терракоты тоже должны рассматриваться как образки.

Во-вторых, близки к этим сценам терракотовые рельефчики с изображением музыкантов, шутов, плясуний, ремесленников и т. п. Вряд ли их можно рассматривать как образки в смысле прямых объектов поклонения. Но возможно, что они изображали служителей божества и их изображения могли окружать главный, культовый терракотовый образ или статуэтку божества. К сожалению, установить это невозможно – ни один рельеф не был найден в Уре in situ(на своем первоначальном месте). Вероятно, они были сорваны с алтарей и стен завоевателями или, напротив, как объекты культа вынесены из разрушенных домов после разгрома города.

В-третьих, имелись терракотовые, иногда каменные и пастовые [42]42
  Спекшийся конгломерат стеклообразующих веществ, создающийся при нагреве до 1100°—1200°, предшественник стекла.


[Закрыть]головки, маски или фигурки демонов. Считается, что их помещали над дверьми или у дверей в качестве оберегов (апотропеев) от злых духов.

Ниже мы коснемся в тексте этой книги тех терракот из Ура и его окрестностей, которые найдены в жилых домах и иллюстрируют жизнь именно их обитателей. Как источник сведений об одежде и обычаях жителей Месопотамии времени царства Ларсы в этой главе мы используем и остальные урские терракоты (а также аналогичные предметы с других городищ).

Мы уже упоминали, что на большинстве терракот (и отчасти на печатях), по-видимому, грубо воспроизведены культовые статуи соответствующих божеств, стоявшие в их храмах. Иногда находят и подлинные статуэтки или части статуэток. Помимо божеств они изображают дарителей и молящихся. Предполагалось, что, заменяя то лицо, которое ее посвятило, такая фигурка сможет непрерывно находиться перед лицом божества и тем самым непрерывно возносить к нему молитвы. В отличие от Египта, где статуя служила обиталищем для одной из предполагавшихся в умершем человеческом теле магических «сущностей», которая, периодически возвращаясь, должна была узнавать свою оболочку, здесь не было необходимости в непременном отождествлении лица. Поэтому скульптура передавала скорее общий тип, чем портрет человека; но есть основание предполагать, что человек изображался в реальных, свойственных ему одеждах – конечно, и в данном случае парадных, таких, в каких можно было войти в храм. К сожалению, статуи в храмах могли ставить почти исключительно цари или только самые высокопоставленные из нецарственных особ.

Большая роспись сохранилась от этого времени только одна, и то не из царства Ларсы, а из Мари, севернее. [43]43
  См. цветные репродукции: Parrot A. Sumer – L'Universe des formes. Collection dirigee par A. Malraux et G. Salles. P., 1960, рис. 342–348. Эта книга является одним из наилучших первоначальных пособий для изучения шумеро-вавилонской одежды и прически по памятникам. Значительно менее надежны, но более полны реконструкции, изданные Иракским директоратом древностей в кн.: Costumes of Iraq. Vol. 1–2. Baghdad, 1967 (выполнены Субхи Анвар Рашидом и Габриэллой Шульйок). Хорошие реконструкции сделаны М. В. Гореликом для I полутома «Истории древнего Востока» под ред. М. А. Коростовцева. I. М., 1980. Однако в них есть и ошибки: так, на табл. 124 (гл. VIII) изображена целая группа жриц в «рогатых тиарах» божеств, между тем как в источниках нет данных о ношении такого убора людьми, даже и жрицами; кроме того, такого количества жриц одновременно при богослужении не бывало; на табл. 98 (V) скоморохи и плясуны (из свиты богини Иштар?) показаны во дворе частного дома, что также маловероятно.


[Закрыть]Это культовое изображение, и в отношении его верно все то, что сказано о резьбе на печатях, о терракотах и статуях. Однако в углу этой росписи сохранилась вполне реалистическая сценка уборки фиников, и, хотя и эта сценка, несомненно, имеет культовое значение, нет сомнений в том, что на ней правильно изображены и приемы уборки, и одежды убирающих.

Многие скульптурные и мозаичные изображения божества и людей дошли до нас (от конца III – начала II тысячелетия до н. э.) также не из Нижней Месопотамии, а из Средней – из Мари. Другой изобразительный материал – терракоты, печати – происходит тоже не только из Ларсы и Ура, но и из Ниппура, Иссина, Сиппара или с неуточненных городищ. Поэтому настоящий очерк одежды старовавилонского периода относится, по существу, ко всему аккадскому югу того времени – от Мари до лагуны Персидского залива.

К сожалению, у нас мало надежных изображений обыкновенных женщин вне культовой обстановки, а также совсем мало изображений детей, кроме грудных.

Тем не менее и тот материал, какой есть, – с разумным привлечением хозяйственных и других текстов, связанных с одеждой, обувью, головными уборами и пр., – позволяет с некоторой степенью достоверности судить о модах старовавилонских царств – Ларсы и соседних – для всей эпохи от Гунгунума до Самсуилуны.

Мы знаем, что собственно нижнего белья не носили ни мужчины, ни женщины (разве что в очень холодную погоду); последние лишь при менструации носили особую тряпку или повязку, [44]44
  Ulāp dāmi, шум. túg-níg-dará-úš, Hh XIX, 302, MSL X, с. 136.
  Ulāp dāmiназывалась также вообще грязная тряпка, ср. пословицу «Мудрый одет в одежду чести ( subāt balti), дурак носит ulāp dāmi», BWL, с. 228. Ср. также ulāp sūni– «повязка лона». Hh XIX, 303. Редко поддевавшаяся нижняя одежда (шерстяная обертка?), по-видимому, называлась šag-túg.


[Закрыть]что было связано с поверьем, будто менструирующая женщина нечиста и даже ее прикосновение губит хлеб и плодовые деревья на корню, вследствие чего на свои «нечистые» дни женщина не допускалась ни до каких работ и, по всей вероятности, сидела взаперти в темном помещении. [45]45
  Ср. в нововавилонских законах следующее постановление: «Женщина, которая совершила (очистительный) обряд ( nēpešu) или очищение ( takpīrtu) в поле человека, с у[лицы] или <…> над очагом, или где бы то ни было, – доход с деревьев, с[реди кото]рых она совершила очищение, она должна отдать хозяину поля (из расчета) 3 на 1 <…> она должна отдать (в восполнение) уменьшения (дохода), которое случится в поле (из расчета) 3 на 1». Нововавилонский сборник судебных решений. – ВДИ. 1952, 4 (= ЗВАХ II), с. 399–400, § 7. Ср.: Driver and Miles. The Babylonian Laws. Vol. 2. Oxf., 1955, c. 338–339, где этот отрывок был неправильно понят.
  Даже женщин-илоток, трудившихся от зари до зари и без выходных дней в рабочих отрядах цареко-храмовых хозяйств III династии Ура, снимали с работы на время менструации, конечно, не ради отдыха, а ради ритуальной защиты полей. См.: Струве В. В. Новые данные об организации труда общества Шумера. – СВ, VI. М.—Д., 1949, с. 160–161.


[Закрыть]Но как мужчины, так и женщины до самой смерти не снимали с талии надевавшегося на голое тело магического двойного шнурка или перевязи (предположительно именно эта перевязь называлась dīdā). [46]46
  Предполагается, что женщины пропускали dīdāтакже и между ног, однако изображений таких мне неизвестно. См. CAD s. v., где, однако, дано менее определенное толкование этого термина, ср. также изобразительный материал, например: Parrot. Sumer, рис. 299: обнаженная женщина – богиня? – в «воротнике» из бус и с двойным шнуром на теле ниже пупка; рис. 368 – обнаженное чудовище Хумбаба (?) с такой же двойной перевязью; Seibert I. Die Frau im Alten Orient. Lpz., 1973, рис. 18, внизу: женщина in coïtuв двойном шнуре (III тысячелетие до н. э.); там же, с. 26–27, та же ситуация, но без шнура; там же, с. 34: обнаженная женщина в высокой прическе, играющая на лире для плясуна, без шнура (служители богини Иштар?). В каталоге терракот из Ура (UE VII, с. 65–69) большинство обнаженных фигурок женщин (богинь?), не считая архаических, – в двойном шнуре и все – в бусах; ср. также обнаженные мужские фигурки № 71 (итифаллическая! Ясно видно, что надет двойной шнур, а не перевязь, как в некоторых других случаях); 112 (перевязь), 116; в сцене священного брака № 175 жрец одет, богиня обнажена, но в двойном шнуре; однако в сцене «жертвоприношения» жрицы = qadištum№ 181 последняя без шнура. В «Эпосе о Гильгамеше», НВ, I, IV, 8, блудница, прежде чем предаться любви, развязывает dīdā.


[Закрыть]

Основной одеждой мужчины [47]47
  См. помимо источников, указываемых далее в примечаниях, также прилагаемые иллюстрации с указанием на источник в подписях.


[Закрыть]были туника и набедренная повязка. Туника была рубашкой-безрукавкой или с очень короткими рукавами, в талию, из овечьей шерсти, [48]48
  О материале судим по хозяйственным текстам, где полотно упоминается в связи со всякого рода одеждами гораздо реже, чем шерсть. Шерсть входила в нормальный рацион как свободного, так и несвободного вавилонянина или ларсянина. Туника, как и некоторые другие одежды, требовала выкройки; существовали специальные портные ( ^LÚtug-dug ₈, ^LÚtúg).


[Закрыть]беленной на солнце. Мужчины носили ее значительно выше колен, ворот мог быть с вышитым кантом ( birmu[m]) или гладким. Ко II тысячелетию до н. э. туника стала распространенной одеждой, в том числе и для работы, [49]49
  См., например, сборщиков фиников на росписи из Мари ( Parrot. Sumer, рис. 346; туника едва прикрывает бедра).


[Закрыть]однако она требовала приложения хотя бы простейшего, но все же портняжного искусства, а поэтому более древний набедренник по-прежнему успешно с ней конкурировал и был даже более распространен.

Набедренник назывался словом, обозначавшим вплоть до середины II тысячелетия до н. э., т. е. до выхода набедренника из моды, также и одежду и ткань вообще, – subātu[m]. Это было полотнище, чаще всего шерстяной ткани, с бахромой с одной стороны или без бахромы. Бахрома или край одежды ( sissiktu[m]) имела, видимо, ритуальное значение; она могла прикладываться к глиняной табличке вместо печати. Ширина полотнища ткани в простейшем случае определялась размером малого ручного горизонтального или большого вертикального станка (минимальная ширина была 2 локтя, или 1 м; полотнище могло складываться вдвое или в несколько раз). Полотнище нераскроенной ткани, вероятно, называлось qutānu[m] [50]50
  См. CAD s. v., где, однако, дано менее определенное толкование термина. Это же слово (в чтении qutānu[m]), сопоставлялось с греч. χιτων, др. – евр. ketōnät, kuttōnät«полотняный хитон, туника», но в настоящее время это толкование не принимается большинством исследователей. Ткань для qutānu[m]была более тонкой, чем для обычного subātu[m], и образовавшиеся на ней узелки выщипывались (см. CAD s. v. subātu).


[Закрыть]и было прямоугольное, как сошло с ткацкого станка, только подрубленное; ткались и совсем узкие ленты для различного рода перевязей ( kusītu[m]). Существовали и выкройки; например, при III династии (очень редко позже) носили и набедренники в форме юбки, [51]51
  См. изображение евнуха-арфиста (певчего gala?) и скомороха, вероятно, из культа Иштар, Parrot. Sumer, рис. 359, В и С.


[Закрыть]часто сзади более длинные (1 м). Это не может быть объяснено тем, что сзади полотнище висело ровнее, чем спереди, и предполагает выкройку и, может быть, сшивание полотнищ.

2. Надевание мужской и женской одежды. XXII в. до н. э. Лагаш. Реконструкция М. В. Горелика на основании скульптур

3. Одежды вавилонян XIX–XVIII вв. до н. э. (реконструкция М. В. Горелика):

1– жрец в парадной одежде. Изображение на терракоте; 2– знатный мужчина. Лагаш. Изображение на терракоте;  3– знатная женщина или царевна, начало XVIII в. до н. э. Мари. Со скульптуры; 4– вавилонянин. XVIII в. до н. э., изображение на стеле; 5– дворцовый работник. Начало XVIII в. до н. э. Мари. Стенная роспись

Длина полотнищ могла быть различной – вероятно, от четырех до семи или девяти локтей; его чаще всего просто обматывали вокруг бедер (обычно на голое тело, но иногда поверх туники), и тогда, как правило, оно закреплялось поясом ( šibbu, nēbehu, husānu) в виде длинного шнура с кисточкой (впрочем, плотно скатанный вверху на талии набедренник можно было носить и без пояса). [52]52
  См.: Parrot. Sumer, рис. 359A (музыкант, пояс с кисточкой), рис. 360 (погонщик быка-зебу из долины р. Диялы, скатанное полотнище); рис. 359, D и Е (борцы, плотники и многие другие).


[Закрыть]

4. Эламский или вавилонский юноша-подросток. Пластинка слоновой кости (реконструкция М. В. Горелика)

Но более длинное полотнище – subātu[m], особенно сшитое из нескольких «узких» полос, могло представлять собой нечто более роскошное и замысловатое; например, обмотав один конец трехметрового (в 6 локтей) куска ткани вокруг бедер, мужчина складывал оставшуюся часть пополам вдоль и пропускал спереди назад справа под мышку и затем перебрасывал конец ткани сзади через левое плечо; тогда если ткань была достаточно широка, [53]53
  В ашшурской торговле в Малой Азии ( Veenhof К. Aspects of Old Assyrian Trade and its Terminology. Leiden, 1972) распространены были очень широкие ткани – до 8 локтей (4 м) и длиной 20 и более локтей, что указывает либо на сшивание полотнищ, либо на вертикальный ткацкий станок. В нижнемесопотамской одежде применялись куски длиной 6 или 8 локтей и шириной 2–3 локтя ( Houston, Mary G. Ancient Egyptian, Mesopotamian and Persian Costume. L., 1954, c. 115 и сл.). Предметом ашшурской торговли были также dīdā.


[Закрыть]то ее конец охватывал и левый локоть и мог придерживаться левой рукой; образовывалась пазуха, куда можно было что-нибудь положить.

Именно такой вид одежды носили цари и знатные жрецы; впрочем, были и другие, известные нам по названиям одеяния царей и знати. Различная длина, форма и расположение бахромы и разные способы перебрасывания ткани через плечо или левую руку создавали значительное разнообразие внешнего вида одежды (в зависимости от социального положения носившего одежду и от моды). [54]54
  См., например: Parrot. Sumer, рис. 329–331, 334; также 338 (царь в белой шапке).


[Закрыть]Кроме того, существовали парадные одежды того же типа, но не прямоугольные, а специального портновского раскроя.

По текстам мы знаем, что особая одежда отличала жрецов и жриц разного рода и представителей разных профессий, что особую же одежду (вероятно, грубую ткань, рогожу) носили при трауре ( karru[m], subāt adirti[m]) [55]55
  Salonen. Die Kleider. Index s. v.


[Закрыть]и особую – во время беременности и т. д.; но внешний вид этих одежд остается нам неизвестным.

Материалом для большинства одежд была, как уже мы говорили, преимущественно овечья шерсть. До нас дошли десятки терминов для различных видов шерстяной ткани, относящиеся к их качеству (тонкая, мягкая, пропитанная (?), толстая или прочная) или к их сорту (первосортная, второсортная и другие; также, может быть, из волоса диких зверей (?): ветошь и т. д.).

Лён (gada, kitū) хотя и был известен, но в Нижней Месопотамии рос плохо, и полотно в значительной мере приходилось ввозить, поэтому полотняная одежда была роскошью. Ношение полотняной одежды, вероятно, вменялось в обязанность священнослужителям; полотняным могло быть, например, бахромчатое одеяние – edappatu[m], которое сопоставляют со староассирийским epādtu[m](CAD s. v.) и др. – еврейским «эфодом» ( 'ěpôd) – обрядовой льняной одеждой жрецов; из толстого полотна выделывались верхние плащи. Из полотна изготовлялась одежда для царя и для верховной жрицы-энтум. [56]56
  Hh XIX, 100 и сл.; MSL X, с. 130 и сл.


[Закрыть]

Чаще всего шерстяная ткань была просто отбелена на солнце; привозные краски стоили очень дорого. О цвете одежд мы знаем мало: важнейший наш источник – роспись из Мари, где одежды изображены белыми (в частности, туники и шапки) или сшитыми (?) из полосатых полотнищ (белое, красное, черное или коричневое; белое и черное; белое, желтое, черное и красное). Но не исключено, что расцветка одежд в росписи определяется имевшейся гаммой красок, применявшихся по глиняной обмазке, а также религиозным воображением художника; не обязательно, чтобы она совпадала с гаммой красок для действительных тканей. Примерно во времена царства Ларсы хурриты Верхней Месопотамии, Сирии и Армении изобрели цветное стекло, которое окрашивалось в густой синий, желтый и белый цвет, [57]57
  Oppenheim A. L., Brill R. H. и др. Glass and Glassmaking in Ancient Mesopotamia, N. Y., 1970, c. 85, 184. В ашшурской торговле (Veenhof. Aspects, с. 181 и сл.) известны ткани пестрые, желтые, красноватые, ярко-красные, белые и темные; черные под сомнением. В списке родов шерсти и тканей в Hh XIX (MSL X, с. 128 и сл.), датируемом, вероятно, несколько позже, упоминается шерсть (или ткань) белая, черная, пестрая, желтая, красная, темно-красная и серая, но также еще и яблочно-зеленая, синяя, сине-фиолетовая, лилово-красного пурпура и ярко-красная (кармазиновая).


[Закрыть]но опять же сомнительно, годились ли эти краски для тканей. О знаменитом (и разочаровавшем современных ученых, когда они его воспроизвели) финикийском сине-фиолетовом ( takiltu[m]) и красно-лиловом пурпуре ( argaw/mannu[m]) и алом кермесе с гор Армении ( tabarru[m]) нам известно впервые из документов XV–XIV вв., и знали ли их в Ларсе, _;трудно сказать. Привлекая данные купеческих документов из Малой Азии XIX–XVIII вв., а также лексикологические тексты, мы можем установить, что из аккадских тканей помимо беленых были известны грубые черные, тонкие полосатые, красных тонов (не менее чем трех расцветок: красно-коричневые, темно-красные и ярко-красные или розовые), а также, вероятно, бледно-голубые. Естественно, что цветными были главным образом парадные (особенно царские и жреческие) одежды; например, lamahuššû[m]могло быть белым или ярко-красным (CAD s. v.), одна из ритуальных (?) одежд – накидка illūku[m]– бывала красно-коричневой ( lu-bar sa-a-mu,CAD s. v.). [58]58
  Среди царских одеяний часто упоминаются tedīqu[m]и tuzzu[m], tunzu[m],иначе tūzu[m];как они выглядели – неизвестно. По данным ашшурских купеческих архивов в Канише (ITT II, 909), царская одежда весила 1 кг (2 мины) и потребовала для своего изготовления 335 рабочих дней.


[Закрыть]Одежды с вышитой каймой ( birmī) впервые упоминаются несколько позже. Впрочем, сравнительно-исторический лингвистический материал и египетские изображения, по-видимому, показывают, что пестрые ткани имелись уже у прасемитских полубродячих скотоводов III–II тысячелетий до н. э.

5. Эламский царевич Пар-Ули, XIII в. до н. э., изображение на резной печати (реконструкция М. В. Горелика)

Традиционной одеждой богов и знатных людей, судя по изображениям III и начала II тысячелетия до н. э., была «завертка» из полотнища, покрытого нашитыми флажками. Ранее их толковали как пряди бахромы из овечьей шерсти, или как пальмовые листья; но роспись из Мари показывает что эта бахрома (или нашитые флажки) была из цветной пряжи или ткани. В начале II тысячелетия до н. э. эту одежду в быту уже, по-видимому, не носили. Предположительно именно она называлась lamahuššû(в специальной литературе она часто неправильно называется kaunákēs, из греческого, куда этот термин попал из древнеиранского, где предположительно означал «шубу»).

В Протописьменный период истории Двуречья (начало III тысячелетия до н. э.) мужчины на войне, на охоте и на работе часто – вероятно, почти всегда – ходили нагими. [59]59
  См. изображения охоты и войны на храмовых печатях Протописьменного периода, например: Parrot. Sumer, рис. 91b (Телль Билла, к северу от Нижней Месопотамии); Флиттнер Н. Д. Культура и искусство Двуречья и соседних стран. Л.—М., 1958, с. 79; Christian V. Altertumskunde des Zweistromlandes, Bd. 1. Lpz., 1940, табл. 117 (Урук), табл. 120, 2 и др.


[Закрыть]В течение III тысячелетия до н. э. нагим и обритым с ног до головы представал шумерский жрец перед богом или богиней. [60]60
  Ср. изображение на фрагменте каменного культового сосуда Протописьменного периода из Урука, посвященного богине Инане, из Иракского музея в Багдаде; Parrot. Sumer, рис. 89; на большом сосуде оттуда же, посвященном той же богине ( Woolley L. Mesopotamien und Vorderasien. Die Kunst des Mittleren Osten. Baden-Baden, 1961, c. 38; Флиттнер H. Д. Культура и искусство Двуречья и соседних стран. М.—Л., 1958, с. 84), в набедренной повязке и с длинными волосами изображен слуга, стоящий позади главного жреца. Видимо, он был одет в символическую одежду в виде сетки (ср. также на оттиске печати из Урука – Parrot. Sumer, рис. 91 А). Позже в такой одежде изображается главный жрец во время жертвы возлиянием перед богиней (там же, рис. 161). Правитель Лагаша Гудеа в роли жреца изображался одетым, но с бритым лицом и головой, а его сын УрНингирсу и основатель III династии Ура УрНамму изображаются в той же ситуации с волосами на голове и бородой. Рациональной причиной обычая быть обнаженным перед божеством было, возможно, желание избавиться в святыне от вшивости, рассматривавшейся как вид ритуальной нечистоты.


[Закрыть]Поскольку царь был и жрецом, которому пристало, в его ритуальной чистоте, быть нагим и обритым, и военачальником, которому пристало быть мужественно длинноволосым и длиннобородым, постольку в Шумере царь и многие другие высокопоставленные лица, видимо, носили парики [61]61
  Вид парика имели и золотые шлемы шумерских раннединастических и староаккадских царей-военачальников. Один такой шлем изображен на Эанатуме, правителе Лагаша, ок. 2400 г. до н. э. (так называемая «Стела коршунов» – Parrot. Sumer, рис. 164) и на неизвестном царе династии Аккада, ок. 2200 гг. до н. э. (медная голова из Ниневии, ныне в Багдаде – Parrot. Sumer, рис. 206). Подлинный золотой шлем в виде парика (воспроизводился многократно) найден в гробнице Мескаламдуга, царя Ура, ок. 2500–2400 гг. до н. э. Интересно, что культовый парик богини Инаны назывался hi-li– ^dInana – «любовная прелесть Инаны» (CAD s. v. kuzbu, f); это указывает на то, что hili, kuzbu[m]– «прелесть, роскошь, обилие» специально связывалось с волосами; это слово эвфемистически применялось и к половым прелестям.


[Закрыть]и, может быть, накладные бороды. Но в старовавилонское время этот обычай, очевидно, вывелся; перед божеством нужно было представать в легкой, чистой, вероятно, полотняной одежде и совершившим ритуальное омовение, но цари и жрецы носили бороды так же, как и все прочие мужчины. Бороды в это время были не очень длинные; моду выбривать верхнюю губу, возможно, ввели амореи. Встречаются изображения бритоголовых мужчин, [62]62
  Бритоголовый мужчина встречается на некоторых печатях с характерной еще со времен III династии Ура сценой подведения адоранта младшим божеством к великому божеству – Parrot. Sumer, рис. 372, 386 (?). В период царства Ларсы он, однако, уже редкость. Возможно, теперь бритыми изображались главным образом евнухи. Так, на терракотах певцы-музыканты всегда безбородые: очевидно, это храмовые певчие-gala, которые, так же как и женщины, пользовались особым говором шумерского языка (eme-sal), именно потому, что не считались за мужчин.


[Закрыть]но неясно, всегда ли это были жрецы и обязательно ли было жрецам брить голову. Обычно же волосы свободно отпускали или слегка подрезали ножом (? – ножниц, кажется, еще не было); эламиты носили сбоку косичку. [63]63
  Раннее изображение эламита с косичкой – на фрагменте победной стелы неизвестного царя Аккадской династии в Лувре; Parrot. Sumer, рис. 229–230. Более поздние изображения этого рода часты, см., например, там же, с. 324; рис. 321; рис. 410.


[Закрыть]

Однако увидеть на улице нагого мужчину было в царстве Ларсы, вероятно, не в диковинку. Из писем мы знаем, что у многих была только одна одежда – subātu[m], но иной раз снашивалась и она, и бедняк оставался нагишом. Голыми иной раз приводили с войны пленных мужчин (если их оставляли в живых). [64]64
  CAD s. v. erûА. Изображения нагих пленных сохранились от III тысячелетия до н. э., а также на ассирийских рельефах IX в. до н. э. из ИмгурЭллиля (Балавата), см., например: Дьяконов. История Мидии. М. – Л., 1956, с. 309.


[Закрыть]

Весьма оригинальны и разнообразны были головные уборы ( parsīgu[m], kubšu[m]) – войлочные шапки, шляпы и главным образом колпаки. [65]65
  Круглая шапка с валиком изображена на царе Хаммурапи на известной стеле с законами и во многих других случаях; возможно, на жрице ēntu[m](Эн-Хедуане, дочери Саргона I) на рельефном диске из Филадельфии: Seibert. Die Frau im Alten Orient, c. 21 (впрочем, изображение не очень отчетливое). Другие формы шапок см.: Parrot. Sumer, рис. 331–333, 341, 344, 350, 358 С (шлем?), 359В, 360, 381–385 и многие другие.


[Закрыть]Характерную круглую шапку с отворотом, войлочную или бараньего меха, надевали (с позднешумерского периода) цари. [66]66
  См., например, известную скульптурную голову – «портрет Хаммурапи».


[Закрыть]

Из мужчин тюрбаны носили, как кажется, лишь эламиты [67]67
  Медная голова из Хамадана – Parrot. Sumer, рис. 330; золотая и серебряная статуэтка жертвователей, там же, рис. 404 А – В; и др.


[Закрыть]и слуги богини Иштар. [68]68
  Евнух-певчий – Parrot. Sumer, рис. 359 В; плясун и музыкантша – Seibert. Die Frau, с. 34.


[Закрыть]Женщины же часто закрывали ими волосы в домашней обстановке, например за прядением.

Сандалии ( šēnu[m]) [69]69
  Salonen A. Die Kleider, с. 27 и сл.


[Закрыть]были известны – это были чаще всего твердые подметки с прикрепленным ремнем, причем его пропускали между большим и остальными пальцами ноги и привязывали вокруг щиколотки. Были и другие формы сандалий. Но даже самые знатные люди чаще изображаются босиком – может быть потому, что босиком ходили в храме. Босыми же изображались и боги.

Сапожки ( meš'ēnu[m]), иногда с голенищами ( kaballū), обычно с загнутыми носами, с внешней (через икру) или обычной шнуровкой, носили, видимо, почти исключительно горцы.

От плохой погоды укрывались плащом-накидкой в виде прямоугольного полотнища, в верхней части которого были прикреплены с обеих сторон по одной или по две лямки, завязывающиеся узлом на груди. [70]70
  Изображение воина и рыбака на росписи из Мари: Parrot. Sumer, рис. 342–343.


[Закрыть]Лексикологические и литературные тексты часто упоминают одеяние, называемое по-шумерски gú-è(d) – буквально «выпускающее шею», а по-аккадски nahlaptu[m]– «прикрытие»; являлось ли оно плащом-накидкой с вырезом для головы (некоторые данные заставляют предполагать, что такой плащ носили как верхнюю одежду), или же это одно из названий туники – неясно.

Женская одежда сравнительно мало отличалась от мужской, только ко II тысячелетию до н. э. женщины, видимо, никогда не ходили без туники, а свободные женщины, как правило, не ходили в одной тунике без другой одежды. Женская туника в верхней своей части шилась в обтяжку и, как и прочая одежда, обычно из шерсти. Для девушек и юных женщин такой покрой туники позволял в какой-то мере поддерживать грудь; годам к 35 женщина (кроме некоторых категорий безбрачных жриц) была обычно уже бабушкой и об осанке вряд ли заботилась. Женская туника могла доходить до колен и ниже, иной раз имела разрезы сбоку. Была известна – но, кажется, не в моде – и юбка, сшитая из нескольких горизонтальных полотнищ, шириной полметра каждое, причем верхнее сворачивалось в жгут-пояс. [71]71
  Так на изображении четырехголовой богини из Ишчалы в долине р. Диялы: Parrot. Sumer, рис. 352. На ней же надет род «блузки» в виде соединенного передка и спинки, без боков. Полосы на одежде, вероятно, изображают культовую воду; так же на статуе богини из Мари, возливающей воду, но здесь юбка держится на лямках. См. там же, рис. 339.


[Закрыть]

Знатная женщина, если только она была не в платье или юбке с туникой, непременно носила поверх туники такое же длинное завертывающееся полотнище ( subātu[m]), как и мужчины; в зависимости от местности и обычая могли меняться цвет ткани, характер бахромы и переброски через плечо, а также тип раскроя, если это не было прямое узкое полотнище. Кроме того, у знатной (а может быть, и у всякой свободной) женщины был плащ-покрывало – большой, широкий шерстяной или полотняный плат с бахромой, закрывавшей ее от плеч до полу. [72]72
  Parrot. Sumer, рис. 124–125; Seibert I. Die Frau, Taf. 12; Christian V. Altertumskunde des Zweistromlandes. Lpz., 1940, Bd. 1, табл. 431, 1, ср. табл. 331 (более короткая накидка, из Ашшура).


[Закрыть]Этот (или меньший) плащ назывался sīpu[m]– лексикологические пособия объясняют это слово как «обертывающая одежда» ( subātu[m] šushuru[m]) или «наплечная одежда» ( subāt būdi[m]). [73]73
  Чтение MIN (=SAGSU, kubuš) bu-qíHar-gud D III 418, MSL X, c. 141 – явная описка вместо *lubuš bu-di(!) = subāt būdi. Поэтому речь не идет о шапке, kubšu.


[Закрыть]

У нас нет пока ни изображений, ни достаточно ясных текстов, которые свидетельствовали бы о том, что вавилонские женщины закрывали лицо. Лексикологические тексты, в частности, не дают терминов, поддающихся истолкованию как «вуаль», «покрывало на лицо» и т. п., хотя такой термин был в Ассирии. [74]74
  В Ассирии женское покрывало называлось subātu ša rē[ši]. Среднеассирийские законы А, § 40; KAV, I. – ВДИ. 1952, 4 = ЗВАХ II, с. 226–227. Кроме того, как в Апппуре, так и в Нижней Месопотамии был известен термин taktīmtu[m]– «покрывало», но это, вероятно, означало не покрывало-вуаль для прикрывания лица, а большую толстую квадратную ткань, закрывающую с головы до ног в ненастную погоду, ср. примеч. 73. Это видно из того, что слово taktīmtu[m]образовано от глагола kuttumu[m]– «накрывать, покрывать», между тем как «закрывать лицо» передается глаголом pussum/nu[m].


[Закрыть]Однако, вообще говоря, на древнем Востоке обычай для женщин закрывать голову, а при случае – и лицо был довольно распространен. Совершенно не знали его Египет и ханаанейские страны до конца II тысячелетия до н. э. (Палестина, Финикия), по-видимому, не знали этого обычая и хурриты. Однако с конца II и особенно в I тысячелетии до н. э. мы начинаем почти повсеместно встречать изображения женщин с покрывалом от головы до ног – правда, оно не прятало лица все время, а могло только прикрывать его, чтобы защитить от слишком дерзких мужских взоров. Египту и тогда был чужд этот обычай, но ему следовали женщины израильских племен, восточной Малой Азии, Элама. В Ассирии (населенной, как и Вавилония, аккадцами) это правило действовало чрезвычайно строго уже к середине II тысячелетия до н. э.: ношение покрывала было обязанностью и привилегией полноправных, особенно замужних, женщин; даже мужняя пленница-наложница, провожая хозяйка по улице (но не в другом случае), в Ассирии была обязана закрывать лицо; напротив, рабыни и проститутки не могли кутаться в покрывало: ассирийские законы грозили за это тяжелым телесным наказанием. [75]75
  Среднеассирийские законы А, § 40.


[Закрыть]

Ассирия отличалась свирепой строгостью нравов; но несомненно, что и в Вавилонии (включая царство Ларсы) свободным девушкам и замужним женщинам вменялось в обязанность не показываться на улице без мужского сопровождения (отца, брата, в крайнем случае – сына). [76]76
  Finkelstein J. J. Sex Offenses in Sumerian Laws. – JAOS 86, 1967, c. 355–372.


[Закрыть]Поэтому казалось бы вероятным, что и им нужно было прикрывать лицо, как и ассириянкам. Однако такому предположению противоречит то, что в Нижней Месопотамии богинь и жриц всегда изображали с открытым лицом и часто – в шапке вроде царской: но ведь трудно представить себе, чтобы женщина, входя в помещение, сбрасывала бы неизвестно куда покрывало и надевала бы неизвестно откуда взявшуюся шапку; значит, надо полагать, что вавилонянки и ларсянки на улице ходили только в шапке или шляпе, а не под покрывалом; или же это касается только жриц?

Различным в разные периоды истории было отношение населения древнего Востока и, в частности, Нижней Месопотамии, к женской наготе. По-видимому, почти в каждом доме царства Ларсы был терракотовый «образок» с изображением обнаженной богини, [77]77
  См. каталог терракот из Ура, составленный Вулли (UE VII, с. 171–183, ил. 64—254); здесь, впрочем, представлены терракоты не столько из Ура, сколько с близлежащего городища Дикдикка, где находился поселок гончаров и камнерезов; изображения обнаженной женщины (богини?) составляют почти 20 %, всех других богов и богинь – около 50 %, изображения и маски демонов (обереги от злых духов) – свыше 15 %. Заметим два существенных обстоятельства: обнаженная фигура никогда не носит (по крайней мере в Уре) рогатой «тиары божественности» и не является изображением богини-матери: она не изображается беременной, фигуры же женщин с детьми не бывают обнаженными, а кормящих женщин – бывают очень редко. Это надо связать с тем обстоятельством, что и в мифах Иштар не выступает как мать.


[Закрыть]с подчеркнутыми признаками пола; довольно часто встречаются приносившиеся в храмы посвятительные терракотовые рельефы, изображающие кровать или обнаженных мужчину и женщину на ложе и служившие для снискания у божеств счастья в браке; встречаются среди образков и откровенные эротические сцены «священного брака», известные уже из архаического Шумера, [78]78
  UE III, 2 ( Legrain L., Woolley С. L. Archaic Seal Impressions). L., 1932, № 368.


[Закрыть]а позже – и из Ассирии. Посвященные богине Иштар жрицы на праздниках богини выступали в плясках нагими. [79]79
  Seibert. Die Frau im Alten Orient, c. 34.


[Закрыть]В соседней и гораздо более строгой по своим нравам Ассирии женщины царского гарема у себя дома (конечно, в отсутствие посторонних и в сорокаградусную жару) ходили нагишом. [80]80
  Weidner E. F. Hof– und Haremerlasse assyrischer Könige. – AfO 1 (1956), № 21.


[Закрыть]Это в корне противоречит всей позднейшей переднеазиатской традиции: мусульманский обычай запрещает женщине обнажаться даже и в одиночестве; в бане же, например, женщины в мусульманских странах либо не снимают рубах, либо носят специальную банную повязку, и даже мужу возбраняется смотреть на наготу жены; аналогична и иудейская традиция. Но, изучая вавилонскую бытовую культуру, приходится часто убеждаться в том, как не правы те исследователи, которые механически переносят в древность обычаи позднейшего мусульманского Востока. Так, например, в старовавилонских городах – в противоположность мнению раскапывавшего Ур Вулли – не было многолюдных базаров типа мусульманских и мало было лавочных рядов, в домах сидели на стульях, а не на полу, грамотность отнюдь не была прерогативой духовенства – и нет причин, почему нам и в других случаях нужно было бы подравнивать древность под средневековье.

Обычай закрывать лицо женщинам сложился на древнем Востоке не сразу. Наряду с ассирийцами далее всего в насаждении этого обычая к концу II – началу I тысячелетия до н. э., по-видимому, продвинулись израильтяне, у которых под покрывалом ходили даже проститутки. [81]81
  Gen. 38: 14–15.


[Закрыть]Вероятно, это произошло потому, что иудейская религия слагалась в борьбе с ханаанейскими культами. Оседлые ханаанеи полноправным женщинам лица не закрывали, а для их религиозных обрядов был типичен институт храмовых иеродул (аккад. qadištu[m],др. – евр. qedēšā), обязанных обнаженными на алтаре приносить в жертву свою девичью или женскую прелесть. Изображения этого обряда дошли до нас из храма богини Иштар в г. Ашшуре более позднего времени [82]82
  Seibert. Die Frau im Alten Orient, c. 40, 76.


[Закрыть](сохранились и сами алтари) и из жилого квартала Ура времен царства Ларсы, как об этом будет рассказано далее. Сходный институт существовал у хурритов [83]83
  Ср. изображения обнажающейся богини на хурритских печатях «митаннийского изысканного стиля» ( Seibert. Die Frau, с. 39, внизу) и на позднехурритском золотом сосуде из Хасанлу ( Porada Е. The Art of Ancient Iran. The Pre-Islamic Cultures. N. Y., 1965, c. 88–99, рис. 63–64.)


[Закрыть]и вавилонян. [84]84
  Ср. сообщение Геродота, I, 199: «Отвратительнейший закон у вавилонян – тот, который заставляет всякую туземную женщину однажды в жизни пробыть в святилище Афродиты-Милитты, чтобы отдаться чужестранному мужчине». Обычно считалось, что речь шла о культе Иштар. Однако недавно было доказано, что греч. Μυλιττα есть транскрипция аккад. *Mullittu, *Mulliltu из шумер, (женского языка eme-sal) *Mul-líl, ^dUmun-líl = общешумер. ^dNin-líl. Нинлиль была супругой Энлиля, в позднее время отождествленного с вавилонским Мардуком. Суть дела заключалась в том, что в поздневавилонское время гражданским полноправием в городах Вавилонии, в том числе и в самом Вавилоне, обладали лица, персонально в той или иной форме связанные с культом и ритуалом; в этих условиях одноразовое исполнение женой обязанности жрицы– qadištu[m]было удобным способом обеспечить себе права гражданина. Чужестранец здесь, как уже не раз указывалось в литературе, выступает как представитель «неизвестного бога». Ср. гл. VII и IX. Геродот указывает, что женщина при этом оплетает вокруг головы веревку; это, очевидно, символ косы, отличавшей qadištuот других женщин, из-за чего она называлась также kezertu– «носящая косу». Эта коса или плетенка, имитирующая косу, могла также обертываться вокруг головы (ср. у Геродота: stéphanon perì têsi kephalêsi éknousai thōmiggos).


[Закрыть]Библейские же пророки принципиально не делали различия между иеродулой – qedēšāи обычной проституткой или гетерой – zônā(= аккад. harimtu[m]) и пользовались обоими терминами как синонимами, [85]85
  Gen. 38: 21 (речь идет о том же лице, которое в Gen. 38: 15 названо zônā); так же неоднократно в «пророческих книгах».


[Закрыть]что исторически совершенно не оправдано. Именно с культом, где существовали такие иеродулы, было связано представление о святости наготы (идея, намеренно разрушаемая библейским повествованием о похищении Евой, по наущению Змия, плода с «Древа познания добра и зла», вследствие чего перволюди познали греховность именно наготы). [86]86
  Gen. 3.


[Закрыть]В отличие от ханаанейских, израильские женщины носили покрывало от головы до пят, при необходимости (в присутствии посторонних мужчин) закрывая и лицо. Из иудейской религии этот ригоризм заимствовали и другие «люди книги» – ранние христиане и арабы-мусульмане. Правда, первоначально обычай закрывать женщинам лицо возник еще раньше сложения «книжных религий» – вспомним тех же ассирийцев. Однако вероятно, что он все же появился сравнительно поздно, и именно в кочевых областях, а уже оттуда продвигался в области оседлые. Можно предположить, что он зародился у северомесопотамских племен амореев – они же сутии, или потомки легендарного Сифа, сына Адама, – от которых этот обычай мог прийти к ассирийцам, с одной стороны, и к израильтянам, генеалогически традиционно связанным с северомесопотамскими сутиями, [87]87
  Serûg, Nāhôr, Hārān и другие северомесопотамские патриархи: Gen. 11: 21 и сл.; также Gen. 24; 25: 20; 28: 1–5, 29, 31.


[Закрыть] – с другой. Со второй половины II тысячелетия до н. э., с одомашнением дромадера, скотоводы-семиты стали осваивать не только ближние к рекам и оазисам степи, но и пустыни, а в условиях пустыни закрывание лица, столь созвучное тогдашним патриархальным нравам, могло иметь и гигиеническое значение: так, у берберов Сахары (туарегов) лицо закрывают не только женщины, но и мужчины. У оседлого населения (ассирийцев, израильтян, позже – эламитов, жителей восточной Малой Азии) обычай закрывать женщинам лицо возникает, насколько нам известно, ко второй половине II тысячелетия до н. э., т. е. после тесных контактов с семитами степей (ассирийцы, эламиты) или после их массового переселения из полупустыни (Палестина). Но не забудем, что вавилоняне жили преимущественно не традициями семитских скотоводов пустыни, а традициями земледельцев-шумеров, и сами они в массе были не кем иным, как семитизированными по языку шумерами – этносом иного происхождения, чем древнейшие арабы, евреи и даже ассирийцы; да и среди народов афразийских (семито-хамитских) языков обычай закрывать женщинам лицо приняли не все. Так, этот обычай был, видимо, совершенно неизвестен древним египтянам, оседлому, земледельческому народу (и в этом – подобному шумерам).