Текст книги "Люди города Ура"

Автор книги: Игорь Дьяконов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Глава VII РАБЫ И БЕДНОТА

I

Проходя по городу Уру, мы видели храмы, склады зерна и других продуктов, жилые дома, лавки, хлева. Но ведь город в нашем представлении – это не только здания, где живут, торгуют и почитают непостижимые силы, господствующие над людьми, но и здания, предназначенные для производства. Точно так же среди жителей Ура мы встречаем жрецов, художников, чиновников, купцов, ростовщиков, но людей, занятых в производстве, мы встречали лишь изредка и попутно.

Причин тут несколько. Прежде всего основное производство древности – сельскохозяйственное; оно происходило вне города, а в городе свидетельствами его являются, во-первых, зерновые склады, как храмовой Нганунмах в священной ограде и светские амбары на «Складской улице» (гл. III), и, во-вторых, аренда финиковых плантаций горожанами не у индивидуальных лиц, а у крестьянских сельских семейно-родовых общин (выше, гл. VI, раздел I). Крестьянами же в большинстве случаев были и те бедняки, которые занимали у многочисленных ростовщиков зерно под высокий процент, да и мелкие суммы серебра на разные покупки, поскольку не все можно было произвести дома. Но о сельской округе города времен царства Ларсы рассказано в другой книге нашей серии.

Некоторые производства существовали вне города в обособленных поселках – так, гончары и камнерезы жили в поселке, скрывавшемся под городищем Дикдикка, откуда, между прочим, происходит огромное большинство найденных терракот. Царь III династии Ура, Амар-Суэн, начал в этом месте строительство здания, возможно собираясь превратить поселок в казенную гончарную мастерскую. Постройка, видимо, не была закончена, и прежняя жизнь гончарной общины продолжалась. Л. Вулли не смог реконструировать здесь жилых домов, так как городище было еще раньше разрушено «дикими раскопками».

60. План домов «Тихая улица, 7–5» на участке ЕМ (по Вулли, UE VII). (К главе VIII)

В самом же городе производство существовало лишь в небольшой мере обособленно (вспомним литейную мастерскую, о которой рассказывалось в гл. V); из документов, связанных с постройкой ладей и кораблей, – гл. VI, № 5,15, 21 – можно заключить о наличии судостроительных площадок и верфей. Важнейшее текстильное производство было, по-видимому, преимущественно делом домашним и полудомашним. Каждая хозяйка пряла и, вероятно, ткала и шила, удовлетворяя самые простые надобности своей семьи, но ткать на продажу она не могла – просто не хватило бы досуга. Однако существовал спрос на ткани иного качества, чем простые домотканые – как толстые, так и очень тонкие, как беленые, так и разноцветные. И в богатых домах, как, например, у жен Эйанацира или Табилишу, – вероятно, и в доме Имликума и Нуттуптум – были, видимо, домашние мастерские, где рабыни, а может быть, и младшие родственницы и должницы пряли и ткали при участии и под руководством хозяйки.

Мы уже знаем свидетельства старовавилонских текстов о том, что ремесленное мастерство было уделом исключительно свободных. И в литейной мастерской Эйанацир (или это был ШуНингиззида? Так думает Вулли) работал сам со свободными подмастерьями, скорее всего из сыновей и родичей, а рабы были на черной, подсобной работе. То же самое наблюдалось, очевидно, и в мастерских ювелиров, камнерезов, кораблестроителей, кузнецов. И в поле плуг вел хозяин, а погонял волов мальчик-раб; и дома хлеба пекла хозяйка, а зерно растирала на зернотерке рабыня. В том факте, что рабы участвовали в этом же производственном процессе, в котором ведущую роль играли их хозяева, и заключается характерная особенность патриархального рабства, типичного для всей изучаемой нами эпохи. Поэтому неудивительно, что, например, и у купца рабу могли поручаться различные второстепенные коммерческие операции.

В тесных домах жителей Ура рабыни были под полным произволом хозяина, поэтому, пока они были молоды, чаще всего они были наложницами либо самого хозяина, либо его сыновей; а тем самым особо ценившиеся рабы, «рожденные в доме» [441]441
  См. о них: Дьяконов И. М.Рабы, илоты и крепостные. – ВДИ. 1973, № 4, с. 24 и примеч. 59.


[Закрыть]( wilid bīti[m]), были на самом деле и родичами своих хозяев. Поэтому легко усыновляли и удочеряли маленьких рабов или рабынь – либо потому, что не было собственных детей (детская смертность от эпидемий была очень высокой) и некому было совершать по смерти хозяев их заупокойный культ, либо потому, что усыновленный работал в доме усерднее, чем купленный.

Мы уже цитировали различные документы, касающиеся рабства и усыновления; знаем, что в большинстве семей рабов не было вовсе и ни в одной известной нам семье не было более 15–20 рабов. Сейчас мы процитируем еще два документа, оба происходящие из архива дома «Церковный переулок, 2»; оба относятся ко времени, когда в этом доме жили старший пастух Апилькиттим и сыновья (?) Табилишу (Йайа, НурШамаш и т. д.); но в одном документе имя прочитать не удается, в другом знакомых лиц нет. Первый документ датирован 39-м годом РимСина (1784 г. до н. э.), второй относится уже ко времени Хаммурапи, т. е. к 1760-м или 1750-м годам.

1) U.16506, UET V, 94: «(Некоего) Белкишамбалати именем ТабниИштар, жена (=вдова) ИбниЭйи, и Иттиилимильки, сын ее, усыновили (nam-dumu-nita(h)-ni-šè in-gar-meš); дом, сад, жреческую должность, движимость (и) кладовую, что ТабниИштар, жена ИбниЭйи, и Иттиилимильки, сын ее, имеют, они отдали Белкишамбалати. В месяц 60 сила ячменя, 1 сила кунжутного масла, [в год] 12 мин шерсти (в качестве) выдачи на одежду Белкишамбалати дал своей матери ТабниИштар и своему отцу Иттиилимильки. [(Если)] Белкишамбалати скажет: [ты не моя мать, ты] не [мой отец], он будет изгнан (?), [дом, сад], жреческую должность он по[теряет. Е]сли же ТабниИштар, его мать, или Иттиилимильки, его отец, своему сыну Белкишамбалати скажут, (что) он не их сын, (то) дом, сад, жреческую должность, движимость (и) лавку потеряют. Именем царя РимСина он (!) поклялся. Перед Ахушуну, сыном Имгур-Сина, Цихутумом, сыном ВарадСина, ПузурШамашем, сыном Саккума, НиднатСином, сыном А…, ЭрибСином, писцом, Атайей, дочерью Синлишала» (Дата).

Белкишамбалати – лицо неправоспособное, на что указывает формула «именем» (mu-ni). Но никакое правоспособное лицо за него в сделку не вступает, из чего можно заключить, что он раб ТабниИштар и ее сына. Зачем они усыновляют его? Прежде всего следует заметить, что Иттиилимильки – несовершеннолетний и участвует в сделке потому лишь, что ТабниИштар, как женщина, не являющаяся ни жрицей, ни блудницей, неправоспособна без участия в сделке отца, мужа, брата или сына. Очевидно, она осталась одна с мальчиком, а одной ей его не воспитать; поэтому она вводит в свою семью раба как отныне полноправного родича – сына; в то же время она защищает интересы своего родного сына, по отношению к которому усыновляемый раб будет не братом, а сыном же и, следовательно, по смерти ТабниИштар останется под его патриархальной властью, хотя и будет участвовать в наследстве. Норма пропитания, которую бывший раб назначает усыновителям, – обычная для этого времени, но норма шерсти – несколько больше обычной.

Все свидетели, кроме писца, имеют отчества и, следовательно, относятся к числу awīlū, полноправных граждан. Интересно, что в числе свидетелей – правда, на самом последнем месте – есть и женщина Атайа, тоже полноправная гражданка. Это могла быть мать Белкишамбалати, исходя из правила, согласно которому в число свидетелей привлекаются лица, так или иначе заинтересованные в сделке и могущие при случае ее оспорить, если их сразу же не привлечь к участию в деле. Но в таком случае сделка должна была бы быть заключена ТабниИштар и ее сыном именно с нею, а Белкишамбалати участвовал бы на ее стороне на том же основании, на каком Иттиилимильки участвует на стороне ТабниИштар. Поэтому можно предположить, что Атайа – сестра ТабниИштар, и притом, может быть, жрица, отсюда ее полноправие и возможность быть свидетельницей юридического акта. Впрочем, ср. замужнюю женщину (или вдову?) в качестве свидетельницы при продаже комнаты вдовы с тремя сыновьями, UET V, 149.

Это пример того, как рабу повезло. А вот другой вариант рабской судьбы:

2) U.16062, UET V, 80 (имя адресата не сохранилось, имя отправителя неудобочитаемо) «…Шамаш и Мардук да сохранят тебя в живых. Относительно раба Сингимланни, который уже 4 года как сбежал, о котором ты сказал „я слышу, он появился ( e-še-me-e-ma (i-na)in-na-wi-ir)“, – как пойдешь, схвати его, либо держи его при себе, либо отдайте его мне <…>. Теперь я послал тебе письмо: пошли своих верных людей, пусть приведут его к тебе. Как я велел тебе, служи на „полевом кормлении“, но доставь (его) в дом (и) отдай сейчас же».

Быть четыре года в бегах в равнинной Нижней Месопотамии не так-то легко, между тем и сейчас еще совсем неясно, изловят ли этого раба «верные люди» доносчика. Все это значит, что у раба тоже были «верные люди», которые скрывали его, несмотря на смертельную опасность. [442]442
  См. Законы Хаммурапи, § 15–16, карающие смертью за укрывательство беглого раба, принадлежащего дворцу или дворцовому человеку ( muškēnu[m]).


[Закрыть]Бежали не только рабы – от тяготы поборов и повинностей бежала и свободная беднота. Несколько позже во всех странах Передней Азии стали образовываться отряды беглецов-изгоев: по-шумерски они назывались sa-gaz – «подрезатели жил», по-аккадски – hapīrū.

Они прятались в зарослях, окружавших Месопотамию с с востока, разбойничали, нанимались на сельскохозяйственные работы и в войско на самых жалких условиях, но часто предпочитали жизнь вольницы упорядоченной жизни в царских городах и селах. [443]443
  О них см.: Le problème des habiru, ed. J. Bottèro. – Cahiers de la Société Asiatique, XII. P., 1954; Reallexikon der Assyriologie, s. v. habiru (id.).


[Закрыть]

Так как (в отличие, например, от древнего Китая) обращение в рабство как наказание было в древней Месопотамии мало распространено, то почти все рабы (или их родители) приобретались путем купли, а в конечном счете – путем военного захвата. Здесь, в книге, посвященной только городуУру, мы не можем проследить окончательное происхождение рабов. Отметим лишь наличие работорговли, правда в небольших масштабах (см. далее).

Если рабы так и обозначаются в документах как рабы, то свободную бедноту можно обнаружить только по косвенным Данным. Несомненно, к свободной бедноте относятся постоянные свидетели дельцов, которых мы не раз встречали выше. К сожалению, Вулли только упоминает нищенский квартал, обнаруженный им к северу от священной ограды. Но в одном случае документы дают нам возможность мельком взглянуть на быт некоторых беднейших жителей Ура. Речь идет об Илушунацире, клиенте делового дома Имликума и его родичей, описанного в предыдущей главе.

II

Между 1820 и 1815 гг. до н. э. [444]444
  Приводимый документ, принадлежащий к общине Имликума и архиву Ададбани, по сути излагаемых обстоятельств составлен ранее, чем UET V, 244 (1814 г. до н. э.) и UET V, 603 (1813 г. до н. э.), а также ранее, чем UET V, 168 (продажа неким Акуку своей доли дома Илушунациру); a UET V, 168, в свою очередь, составлен позже UET V, 157, датированного 1818 г. до н. э., в котором Акуку еще владеет своей долей. Таким образом, события нашего документа предшествуют 1814 г. до н. э., но, вероятно, ненамного.


[Закрыть]два молодых человека, потерявшие отца и оставшиеся со вдовой-матерью, решили разделиться, хотя и делить-то у них было почти нечего:

3) U.16830, [445]445
  Документ попал в архив Ададбани в связи с последующими событиями в жизни Илушунацира.


[Закрыть]UET V, 115, раздел имущества:

« ¹/ ₂cap 2 гин [446]446
  Несколько более 18 кв. м.


[Закрыть]застроенной площади рядом с […] (и) 1 наружная дверь – доля Умуссума; ¹/ ₂cap 2 гин застроенной площади рядом с ДанЛатараком, 1 дверь главного помещения (é-gal) – доля Илушунацира. Ежемесячно 3 бан ячменной муки, ¹/ ₂сила растительного масла, в год 6 мин шерсти Умуссум и Илушунацир будут давать своей матери Уммитабат».

«Перед Ададбани, Цалилумом, его братом, АнаСинлуштемиком (?), Имликумом, Синнадой, НиднатСином, Ададэришем […]» Раздел имущества выглядит довольно обычно, хотя, кроме дверей, у братьев нет никакой движимости, поступающей в раздел и обычно упоминаемой в подобного рода документах (уже говорилось о том, что глиняная посуда и циновки в них не упоминаются никогда, а корзины – редко). Во всяком случае, они не делили никакой мебели – ни кроватей, ни стульев, ни ларцов, и вероятно, что мебели в доме и не было. Да и жилище их было невелико, а содержание, выдаваемое матери, довольно скромное (30 сила ячменной муки и ¹/ ₂сила [447]447
  Напомним, что сила – 0,75 или 0,95 л.


[Закрыть]масла в месяц, 3 кг шерсти в год). Можно отметить, что содержание выдается мукой, а не немолотым зерном – это было важно для матери, так как растирание муки на камнях было тяжелейшим трудом.

В числе свидетелей представлены дельцы архива U.16830 (АнаСинлуштемик, Ададбани, Цалилум), а также известный нам Имликум (из той же семьи, возможно, и Синнада). НиднатСин, как мы увидим, был близок той же семье, и лишь Ададэриш неизвестен; вероятно, это сосед или родич Умуссума и Илушунацира. Через небольшой промежуток времени мы находим Илушунацира в роли зависимого лица, – видимо, долгового раба – Аттайи и Имликума. Не исключено, что он и сам одновременно был их бедным родичем.

4) U. 16827, UET V, 244, временный отпуск на свободу: «Для жены [его] Иштарр[емет] (?) и матери его У[мм]ита-ба<т> [448]448
  Знаки в оригинале неясны, но все же, вероятно, читать: ùama-ni U[m]-mi(!)-DÙG-ba<– at> (!).


[Закрыть]на один год Аттайа и Имликум предоставили Илушунациру свободу; [449]449
  šu-bar-(r)a. Как показал И. Е. Гельб, šu-bar-(r)a, šubarûозначает освобождение лиц, не являющихся в прямом смысле рабами. Поэтому объяснение, даваемое этому тексту в CAD А II, s. v. bēlūtu, с. 205, неверно.


[Закрыть]год этот исполнится, под его (Аттайи?) власть он вступит. [450]450
  а-па be-lu-ti-šu i-te-ru-ub.


[Закрыть]Именем царя он поклялся».

«Перед Шамашгамилем, Эйамубаллитом, ТабциллЭйей, Уссарой (?), Абуни. Месяц ab-éd, 30-й день» (1814 г. до н. э.).

Выясняется, что у Илушунацира была жена (может быть, и дети?). Выражение nam-dam-[ni]-šè (?) можно было бы понимать и в том смысле, что Илушунацир собираетсяжениться, однако в дальнейшем мы увидим его одиноким, поэтому более вероятно, что жена его больна, пожалуй что при смерти, почему Илушунацир и уговорил своих хозяев освободить его на год из-под их патриархальной власти (и от работы на них).

Из свидетелей Эйамубаллит не раз встречается в архивах U.16826 и U.16830; Абуни, вероятно, брат Имликума.

По-видимому, Илушунацир полностью обнищал и попал в кабалу. Как мы увидим, он потерял и собственное жилье, так что комнатой его должны были обеспечить хозяева. Мало того, по своей бедности он едва ли не считал себя свободным от обязательства содержать свою мать совместно с братом. Во всяком случае, брат его Умуссум, не надеясь на устную договоренность и, может быть, по совету нашей «фирмы», где даже личные отношения фиксировались юридически и документально, счел нужным возобновить свои письменный договор с Илушунациром о содержании матери:

5) U.16830, UET V, 603, договор о содержании матери:

«Ежемесячно 3 бан ячменной муки, ¹/ ₂сила растительного масла, в год 6 мин шерсти [451]451
  Т. е. около 0,8 л муки в день, 0,4 л масла в месяц и 3 кг шерсти в год.


[Закрыть]Умуссум и Илушунацир будут давать своей матери Уммитабат».

«Перед Ададбани, Ли[…, Синнациром, Имликумом, Адад-(?)]эришем…, [Ишум(?)]аби, АнаСинвушшуром. Месяц ab-éd» (1813 г. до н. э.).

Документ составлен при истечении того года, на который Илушунацир был освобожден; содержать свою мать он обязуется сверх того, что он должен делать для своих хозяев, которые опять представлены в качестве свидетелей – Ададбани, Имликумом и стареющим АнаСинвушшуром. Прочие свидетели, как обычно, встречаются и в других сделках, связанных с этими лицами.

Вообще, для месопотамского права было типично выбирать в свидетели людей почтенных, особенно членов общинного совета или суда. Деловые люди, по-видимому, нередко довольствовались тем, что свидетели были полноправными людьми, но предпочитали, чтобы эти полноправные люди были их должниками или еще как-то от них зависели, что обеспечивало в случае судебного разбирательства благоприятные показания. Свидетели сделок дома Имликума и его родичей вряд ли были судьями или другими почтенными лицами ( kabtūtu[m],– вероятно, старейшинами); состав свидетелей не является постоянным, и сами свидетели не размещаются в каком-либо иерархическом порядке и не носят каких-либо званий. В то же время в их числе часто встречается одна и та же группа лиц, которые скорее всего были бедняками; среди них мужчины и женщины, не имеющие законного отца или по другим признакам представляющиеся лицами несамостоятельными: таковы Илимудэ, Лакип, НиднатСин, ЛудлулСин и другие.

Из документа № 5 видно, что Илушунацир обладал кое-каким имуществом или заработком. Не потому ли хозяева отказались содержать его в своем доме и, поскольку, по их мнению, он не совсем был лишен средств (раз мог давать матери ежедневно около литра ячменной муки и т. д.), предложили ему обеспечить себя жильем самому. Одному ему это было не под силу, и он объединился с Лакипом – другим лицом, тоже зависимым от «фирмы» (мы часто встречаем его свидетелем в их сделках), а также с… Илимудэ, подставным «кредитором» приводившейся выше сделки № 20 (гл. VI):

6) U.16830, UET V, 168, покупка комнаты:

«12 гин 11 [+ хше застроенной площади] (=7 кв. м! – И. Д.) рядом с долей […] (и) рядом с долей А[куку], [452]452
  Еще один документ, связанный с Акуку и его братьями, также нашелся в архиве U. 16830 – либо потому, что контрагент в этой сделке, Синмагир, впоследствии служил у нашей большесемейной «фирмы» (см. выше, гл. VI, № 31, 33 UET,V,585 и 127), либо потому, что купленное им имущество было позже перекуплено Ададбани или кем-либо из его родственников. Это акт (UET V, 157, 1818 г. до н. э.) о покупке Синмагиром у его брата Акуку с женой (?) Ахатум ²/ ₃гин «заброшенного дома» – т. е. обветшавшего и разрушенного сырцового строения – рядом с домом Избума и Элайи за ²/ ₃сикля серебра. Из печати, приложенной к документу, выясняется, что Акуку – сын некоего Синнацира (не того, что в документе UET V, 603 и др., потому что отца Акуку уже в 1818 г., очевидно, не было в живых) и, следовательно, его же сыном был и покупатель Синмагир, а в числе свидетелей, по большей части нам ближе неизвестных, упомянуто еще четыре их брата – Элайа, сосед Акуку, Там(?)шиа, Синмубаллит и Илидамик, а из нашего документа № 6 следует, что у Акуку были еще взрослые братья Дулакум и Дан[…], с которыми он имел совместную долю. Кроме того, в том же документе говорится о «доле» Эйагашера, но он, судя по оттиснутой им печати, был сыном не Синнацира, а АВ + ZU.GA.NI.NI, так что он был, вероятно, двоюродным братом. Итак, в конце XIX в. до н. э. в этой семье, не считая женщин, было по меньшей мере девять взрослых родных и двоюродных братьев, деливших одну и ту же городскую недвижимость. Вероятно, до раздела, как и изучаемая нами «фирма», они составляли одну городскую большесемейную общину, находившуюся вне государственного сектора (никто из братьев не имеет профессионального звания). Отсюда, между прочим, видно, сколь обманчиво впечатление Л. Вулли о просторной комфортабельности урских домов: они были битком набиты жильцами, обычно (но далеко не всегда) родственниками.


[Закрыть]Дулáку[ма, .] (и) Дан[…], долю Эйаг[ашера], у Эйагаш[ера] купили Илушунацир, Лакип и Илимудэ; 6 сиклей серебра, ее полную цену, он (!) отвесил. Будет ли (площадь) больше, будет ли [меньше], друг [с другом] сп[ора не будет], (за иск со стороны третьего лица) Эйа[гашер] будет отвечать. Именем (богов) Нанны, Уту [и царя]».

«Перед БурАдадом (?), Нгирини[изой], Акуку, Синма[гиром (?)], Дулакумом, Аппайей, Абуни [воином?], Шу[…], свидетелями». […] Дата не сохранилась.

Акуку и Дулакум тут в роли соседей, БурАдад (?), возможно, старый свидетель ПузурДаму (если это только не отец АнаСинлуштемика), а может быть, он только тезка обоих; Абуни – вряд ли брат Имликума, потому что после его имени, видимо, стояло обозначение какого-то звания. Ср. далее, № 7.

Когда за большие деньги (по масштабам этих людей) покупается 7 метров площади на троих в доме, где уже жили десятки людей, [453]453
  См. предыдущее примечание. Высказывавшееся предположение, что в документах UET V, 168 и 150 речь идет о покупке лавки, кажется маловероятным как по причине явной несамостоятельности Илушунацира, так и потому, что лавка ( bīt mahīri), вероятно, была бы прямо так и названа в документе.


[Закрыть]то вероятно (хотя и недоказуемо), что у Илушунацира уже не было жены (ни детей, если они у него ранее были). Может быть, возможность для него внести свой вклад – 2 сикля серебра – тем и объясняется, что он уже не должен был теперь содержать семью. Рабом, однако, он по-прежнему не был.

Впрочем, через какое-то время Илушунацир заслужил благосклонность своих хозяев.

7) UET V, 150, покупка комнаты:

« ¹/ ₂сар 3 гин застроенной площади рядом с долей Нигены рядом с долей Пулалума у Алайи, жены (= вдовы) Шумиахии (=брата Нигены и Пулалума) и Белиэриша, ее сына, купили Имликум, Аттайа и Илушунацир; 10 (?) сиклей серебра, полную цену ее, он (!) отвесил; по спорам о площади (é —„доме“) они будут отвечать. В будущем друг к другу они (по этому делу) не вернутся, именем царя он (!) поклялся». По мнению Шарпэна, проданное помещение – это (7–8) на «Тихой улице, 5».

«Перед Пулалумом, сыном УрЭшбанды, Нигеной, братом его, Хушатум(ом?), [454]454
  Hušātumможет быть и женским именем.


[Закрыть]Абуни воином (или: рыбаком), [455]455
  Šu-ku ₆означает как «рыбак», так и род профессионального воина (аккад. ba'ru[m]).


[Закрыть]Хаибани, Эйараби, сыном Синирибама, Шагишабушу, Ишумгамилем, Синреи. Месяц ab-éd» (1807 г. до н. э.). На печати текст: «(Бог) Нингиззида, (богиня) Нингиз(а)зимуа». [456]456
  ^dNin-giz-a-zi(d)-mu-a, ^dNin-giz-zi(d)-mu-a – малоизвестное божество, супруга Нингиззиды, одного из убиваемых и воскрешаемых божеств плодородия. Имя ^dNin-giz-zi(d)-da означает «Господин истинного (или животворного?) дерева», имя ^dNin-giz-a-zi(d)-mú-a значит «Госпожа (здесь, вероятно, именно так, в женском роде), посадившая истинное (животворное) дерево».


[Закрыть]

Ясно, что это Аттайа и Имликум покупают комнату 18 кв. м для своего патриархально-зависимого лица, Илушунацира. Свидетели, кроме свойственников продавщицы (выступающей, как и положено женщине-вдове, совместно с сыном), нам неизвестны – кроме младшего брата Имликума, Шагишабушу и, может быть, Абуни.

Весьма любопытно, что к документу приложена храмовая печать бога Нингиззиды. Поскольку ответственность за возможные иски берут на себя Имликум и компания, вероятно, что и печать эта – их; хотя каким образом они приобрели на нее право – неизвестно, разве что в результате деловой операции Илиэриша (в гл. VI, № 14) [457]457
  Есть еще документ о покупке товарищем Илушунацира – Лакипом, сыном Цуммудума, – комнаты примерно того же размера за целых 18 сиклей серебра в 1812 г. до н. э. (U.16830, UET V, 148). Свидетели – все неизвестные нам лица. Величина суммы заставляет и тут предполагать дотацию со стороны Имликума и его родичей; уже в 1813 г. Лакип выступал вместе с Аттайей и другими по явно неправому делу (несправедливое высуживание неким Синмуштешером комнаты у вдовы ШатЭйи и ее сына) и потому, вероятно, был уже зависимым человеком. Синмуштешер был, наверное, родичем Имликума и Аттайи, судя по тому, что среди свидетелей – Аттайа, НиднатСин, Лакип и ЛудлулСин.


[Закрыть]или по праву родства с жрецом или жрицей Нингиззиды. Раз ответственными лицами являются Имликум и его люди, то гораздо менее вероятно, что печать бога Нингиззиды принадлежала покойному мужу Алайи или что сама Алайа была жрицей. [458]458
  Ср. также находку гимна к Нингиззиде – U. 16834, UET VI, 1, 70, по-видимому, поблизости от группы архивов U. 16826—16830, а также ср. выше о находке в самих домах этой семьи нескольких терракот, связанных с обрядом жриц– qadištum. Не исключена вероятность, что либо Ибашшиилум, либо другой из бездействующих членов больше– семейной общины Имликума был жрецом Нингиззиды или же, что кажется более вероятным, жрицей– qadištumНингиззиды и Нингизазимуи была одна из женщин этой общины. Что касается мужа Алайи, то, как будет видно из следующей главы (№ 45), он принадлежал к семье рыбаков.


[Закрыть]

О семействе ее мужа Шумиахии – его братьях ПузурЭллиле, Пулалуме и Нигене – мы знаем из еще двух документов, сохранившихся, однако, во второмиз раскопанных экспедицией Вулли кварталов (ЕМ), а именно в архиве храмового служащего КуНингаля – U.7836, U.7826 (см. гл. VIII). Один из документов (UET V, 123) посвящен сделке об обмене площади между одним из братьев, Нигеной, и этим КуНинга-лем, его соседом. Второй (UET V, 109) представляет собой договор о разделе имущества между Пулалумом, Нигеной и ПузурЭллилем – их брат Шумиахия, очевидно, выделился раньше; этот документ дает интересное представление о состоятельности средней городской семьи. [459]459
  См. гл. VIII, № 45 и др.


[Закрыть]

На этом наши сведения об Илушунацире кончаются. Весьма замечательно, что связанные с ним документы найдены как в U.16827, архиве Имликума и Аттайи, которые, казалось бы, и были истинными хозяевами Илушунацира, так и в U. 16830, архиве Ададбани. Это лишний раз показывает, что хотя Имликум и прочие, с одной стороны, и Ададбани – с другой, жили в разных (хотя и соседних) домах, но были очень тесно между собой связаны, и возможно, что Илушунацир обслуживал своим трудом не только Имликума и Аттайю, но и Ададбани.

На те же годы, когда происходили жизненные перипетии Илушунацира, падает еще одна любопытная сделка Имликума и его жены:

9) UET V, 93, усыновление:

«1 грудного ребенка мужского пола от Бабуришат получили на усыновление Имликум и Нуттýптум, его жена; 3 ¹/ ₂сикля на содержание ячменем, мукой, растительным маслом сердце Бабуришат, женщины этого ребенка, удовлетворено. В будущем, если Имликум или Нуттуптум, его жена, грудному ребенку мужского пола скажут: „Ты не мой сын“, они должны будут выйти (из дома их), а если грудной ребенок мужского пола Имликуму, отцу своему, или Нуттуптум, матери своей, скажет: „Ты не мой отец, ты не моя мать“, он должен будет лишиться доли и имущества, а также за серебро его продадут. Именем царя их она поклялась (он поклялся?).

Перед ЛудлулСином, сыном (женщины) Дулатум, [460]460
  Поскольку дети ее – свободные, можно думать, что Дулатум была освобождена, например, по закону о рабынях, родивших детей своему хозяину (согласно ряду древневосточных законодательств, либо хозяин имел право освободить такую рабыню, либо она даже автоматически освобождалась со своими детьми после смерти хозяина). ЛудлулСин, сын Дулатум, – зависимый от Имликума человек и постоянный свидетель его сделок. Что касается его сестры Нарамтум, то ее самостоятельность указывает на то, что она жрица или блудница. Участие ее в качестве свидетельницы могло считаться уместным, имея в виду профессию контрагентки – Бабуришат. Впрочем, Нарамтум появляется в качестве свидетельницы еще раз в архиве U. 16830 (документ UET V, 273 о выделе наследства сыну (?) и приданого дочери-жрице АнаСинлуштемиком, – вероятно, родичем ПузурДаму и Ададбани), так что, может быть, она все же была жрицей – из категории жриц-гетер, см. выше, а также гл. IX.


[Закрыть]Илимудэ, сыном Набиилишу, Ишумгамилем, сыном Шамашгамиля, Илушунациром, сыном Аппайи, Цалилумом, сыном Па[з]айи, Нарамтум, дочерью Дулатум, Синэрешем, сыном Аннабидуга, месяц kan-kan-éd» (1810 г. до н. э.).

Здесь многое любопытно. Опять вместе с Имликумом мы входим в окружающий его мир бедноты. Грудной ребенок не имеет имени, может быть, потому, что имя ему не успели дать, но вернее потому, что продающая его женщина не знает, как его зовут: эта женщина, Бабуришат, даже не утверждает, что она его мать. Выступает Бабуришат одна – без отца, без брата, без мужа, без сына; значит, она не находится ни под чьей патриархальной властью. Судя по ситуации, вряд ли она и жрица; скорее всего она нищая проститутка. Условия усыновления не только более суровы, чем при упоминавшемся выше (UET V, 90) усыновлении Синбелапли (который, как мы отмечали, и в самом деле стал наследником своих приемных родителей): в случае отрицания в будущем отцовства нынешним младенцем его можно продать. Но помимо того эти условия и своеобразны: обычной была формула nam-ibila-ni-šè in-gar-(r)e – eš. букв, «в наследничество [461]461
  Судя по приводившемуся тексту U. 16506, UET V, 94, не обязательно читать nam-DUMU.NITAH-ni-šè как «в наследничество», nam-ibila-ni-šè; в самом деле, dumu-nitah может значить и просто «сын», в отличие от «дочери», dumu-mí. Выше мы переводили nam-dumu-nitah-ni-šè in-gar-meš как «усыновили», но приводимый здесь перевод – более дословный.


[Закрыть]его назначили», nam-dumu-mí-a-ni-šè in-ši-in-gar – «в удочерение назначил» (UET V, 92). Здесь же сказано nam-dumu-ni-še šu-ba-an-ti-eš – «в усыновление получили», причем глагол šu…ti не только значит «получать», но еще имеет и техническое значение – «брать взаймы»: быть может, это связано с тем, что Бабуришат, собственно говоря, не имеет собственнической (патриархальной) власти над ребенком. Можно даже усомниться, подлинное ли это усыновление и не скрывается ли за ним какая-нибудь махинация. «Усыновление» ради эксплуатации труда усыновленного было далеко не редкостью в Месопотамии; в данном случае против такого толкования говорит, конечно, то, что ребенок – грудной и его еще придется вскармливать; однако характер деятельности Имликума показывает, что он не отличался сентиментальностью, и вполне можно допустить, что он торговал мальчиками-евнухами [462]462
  Как показал на одном угаритском примере А. Д. Оппенхейм, кастрацией мальчиков, по поручению их хозяев, занимался тот же коновал, который кастрировал бычков (на мясо или как будущих рабочих волов). Спросом пользовались именно евнухи, кастрированные в детстве, так как в ином случае они могли быть не полностью лишены половой потенции и для службы при женщинах (например, во дворце) не годились ( Oppenheim A. L. A Note on ša rēši. – Journal of the Near Eastern Society of the University of Columbia, 1973, 5, c. 325–326 et corrigenda).


[Закрыть]– а на евнухов был большой спрос во дворце (где им охотно поручались самые различные виды службы без опаски, что они будут больше заботиться о семье, чем об интересах царя), а также в знатных домах для службы при женщинах. Впрочем, возможно, что в данном случае мы клевещем на Имликума. [463]463
  Нуттуптум, упоминаемая в документе U.6314, UET V, 149 и имевшая троих детей, – другое лицо. Документ UET V, 149 найден в засыпке братской могилы, несомненно содержавшей останки жертв резни 1739 г. при Самсуилуне (LG/153).


[Закрыть]

Неизвестно, повезло ли ребенку, которого продала Бабуришат, зато Илушунациру, во всяком случае, сравнительно повезло. Из более ранних документов архива U.16826 (из того же дома на «Патерностер роу») нам известна судьба некоего Абуни:

9) UET V, 185, продажа раба:

«1 голову раба, Абуни именем, у (женщины) Гула[та]банни купил Шумиабия; 8 сиклей серебра в качестве полной цены его он ей отвесил. В будущем друг к другу не возвращаться (т. е. не возбуждать вновь спора) именем царя он (!) поклялся».

«Перед (такими-то свидетелями). Это печать свидетелей (надпись на печати неразборчива). Месяц ab-éd» (1887 г. до н. э.).

10) UET V, 190, самопродажа:

«Абуни именем, сын Аху[м]эриша, себя самого продал за серебро по своей доброй воле; от Биратум, его матери, Шесипад, сын УбарСина, в рабство его купил. 8 ¹/ ₂сикля серебра, его полную цену он ей отвесил. В том числе [ х] сиклей серебра получено [Ш]умиабией, [ хсиклей] серебра получено Биратум, его матерью. На [….] его/ее [и сереб]ро (?) его/ее Абуни не может рассчитывать (igi-nu-gá-gá-àm). Никто не скажет Шесипаду: „Мое слово – (что) это не твой раб, (а) мой человек, который за серебро не продан“ (или): „Моя собственная покупка не совершена“. Именем (бога) Нанны (и царя) СамуЭля в том он поклялся.

(Свидетели. Месяц zíz-a, 1886 г. дон. э.). Печать: Биратум, Дочь Ахумэриша. Абуни, сын ее».

Что же произошло? Абуни был внебрачным сыном Биратум (если он во втором документе называет себя «сыном» своего деда, то лишь для того, чтобы показать свою гражданскую правоспособность, нужную для данной сделки) – и единственным ее сыном; отсюда его имя, которое означает «Отец наш», указывающее, может быть, на его главенство в семье. Ввиду тяжелого материального положения он запродался Гулатабанни, вероятно жрице, а та перепродала его некоему Шумиабии. Но сам Шумиабия был должен Шесипаду, и ему же задолжала и мать Абуни. [464]464
  Это толкование исходит из того, что šu-ti-a – букв, «полученное»– здесь, как и во многих других документах, означает «заем». Кажется очень заманчивым другое толкование, согласно которому Шумиабия не купил, а выкупил Абуни из рабства и при новой его продаже должен был получить возмещение своих расходов; отсюда разделение уплаченной новым покупателем цены на две части, одна из них получена Шумиабией, а другая – матерью Абуни. Заметим, что Абуни не стал рабом Шумиа– бии (вероятно, будучи его родичем); и Абуни, и его мать были (видимо) в долгу у Шумиабии. Однако Шумиабия выкупил Абуни за 8 сиклей, а новый покупатель, Шесипад, покупает его за 8½, таким образом, следовало бы предположить, что после уплаты Шумиабии 8 сиклей возмещения, мать Абуни получит всего ½ сикля – за такую цену не продают и овцу, тем менее родного сына. Поэтому вторую самопродажу (Шесипаду) следует рассматривать как форму уплаты долга покупателю. Поскольку же «получение» числится как за Шумиабией, так и за матерью Абуни, постольку вероятно, что оба брали взаймы у Шесипада, и эти-то два займа и погашаются самопродажей Абуни. Фраза «на его (или: ее) серебро он не рассчитывает» в нашем понимании означает, что покупатель удовлетворился погашением обоих долгов и не рассчитывает получить деньги наличными.


[Закрыть]Поэтому Абуни, чтобы выручить мать, договорился, что сделка о его покупке Шумиабией будет считаться недействительной, а он сам еще раз запродастся кредитору, что освободит и Шумиабию, и мать Абуни от долга; Шесипаду же было выгоднее иметь молодого раба, чем долг за женщиной, возможность взыскания с которой была сомнительной.

Весьма любопытно, что мать и сын имеют печать – этот знак полноправия, притом, видимо, изготовленную специально для этой сделки. А печати делались из привозного камня и, надо думать, стоили не так дешево.