Текст книги "Люди города Ура"

Автор книги: Игорь Дьяконов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

III

Для того чтобы ярче обрисовать нравы эпохи патриархального рабства, мы изложим еще одну любопытную серию писем почти того же времени, что мы сейчас изучаем, но происходящую из другого города Нижней Месопотамии и даже из соседнего царства, а именно из города Сиппара.

Письма, которые мы здесь привлечем, опубликованы Ф. Р. Краусом (ABB I). Дословно приводить тексты мы не будем, так как для нашей цели – описать условия города Ура эпохи царства Ларсы – это не более как иллюстрация с помощью аналогии. Есть в них случаи проявления большого доверия домашним рабыням, хранившим или доставлявшим для хозяев провиант или ценные вещи (№ 134, 105). Но особенно хочется остановиться на картине отношений между хозяевами и рабами, открывающейся в письмах № 51, 27, 28, 30, не укладывающейся в традиционные представления о непреодолимой бытовой грани, существовавшей между рабами и господами. История, которую, мне кажется, уместно здесь рассказать, заключается в следующем:

Главные действующие лица – АвильАдад, который сообщает сам о себе, что он ежегодно приводит (видимо, на продажу) рабынь пять, следовательно, он работорговец; затем Инибшина, по-видимому жрица-затворница и, возможно, сестра АвильАдада; Бити, вероятно тоже жрица из другой обители; Белессуну, еще одна жрица (а может быть, «Бити» – это уменьшительное, и обе последние жрицы, Бити и Белессуну, – одно лицо); и, наконец, молодой человек по имени Белшуну. Вся эта группа людей фигурирует в письмах в связи с судьбой нескольких рабынь, из которых особенно интересную роль играла некая Шалаумми.

Инибшина обменялась рабынями с Ьити, но та осталась недовольна полученной рабыней и попросила Инибшину поменяться с нею снова на другую рабыню. Та согласилась, но предупредила Бити, чтобы она ни в коем случае не соглашалась на выкуп новой рабыни – ни ее, рабыни, родителями (из чего следует, что она не была чужестранкой), ни третьими лицами. Однако (если мы правильно понимаем письма – они отчасти повреждены, и к тому же авторы пишут друг другу о вещах, которые их корреспонденты должны были понимать с полуслова, но которые вовсе не известны нам) Бити, получив присланную ей Инибшиной вторую рабыню, не отдала и первой – той, которою она была недовольна.

До нас дошло письмо работорговца АвильАдада к Белессуну, т. е., возможно, к той же Бити; в этом письме он жалуется на свою «сестру» (едва ли не на Инибшину?), которая в прошлом году задержала у себя одну из присланных АвильАдадом рабынь, а взамен давала ему чужестранку-хурритку, которую он признал негодной; тогда «сестра» задержала обеих рабынь, и АвильАдад просит Белессуну похлопотать перед «сестрой», с тем чтобы та спорную рабыню ему отдала (хурритка, видимо, по его мнению, «не в зачет»). Но за «сестрой» есть и еще долг: оказывается, она уже 7 лет назад взяла у АвильАдада еще третью рабыню внаем и не уплатила ему наемной платы! Зачем этим жрицам все эти рабыни, которых они стараются отбить друг у друга (видимо, это ценный для них товар)? Предположительно жрицы содержат домашние ткацкие мастерские и рабыни эти – искусные ткачихи.

Тут появляется упомянутый выше молодой человек Белшуну, как видно тоже родич. Ему была предназначена рабыня по имени Сиппириту, как кажется, по разделу наследства (а может быть, и за деньги), между тем как АвильАдад тоже по разделу наследства от покойной матери (того же самого наследства? Тогда Белшуну и АвильАдад – братья) получил рабыню Шалаумми. Однако АвильАдад задержал и Сиппириту (возможно, вплоть до выяснения отношений между родственниками) и намеревался отдать ее своей сестре (Инибшине? Может быть, в результате каких-то дальнейших расчетов с нею?). Обо всем этом Белшуну был извещен Бити и ее сестрой.

Здесь в качестве активно действующего лица и предстает рабыня Шалаумми. Она заявила, что не желает принадлежать работорговцу АвильАдаду, а желает принадлежать Белшуну, Которому, по ее словам, ее обещала еще покойная хозяйка. Вероятно, у нее с Белшуну был роман. По крайней мере Шалаумми, запершись в верхнем жилом покое дома, кричала не переставая, а когда АвильАдад зачем-то вышел из дома, спустилась, заперла накрепко наружную дверь и пять дней никого не пускала в дом. Наконец, АвильАдад вломился в него силой, связал Шалаумми и избил ее; однако у нее нашлись защитники: они попытались подкараулить АвильАдада на улице, но были оттеснены им и его сторонниками.

Тогда АвильАдад отправил Шалаумми к Бити, наказав наложить на нее кандалы в 2,5 кг весом и медную цепь, а затем запереть, так как она будет рваться домой. Однако Шалаумми удалось бежать и укрыться – все у той же Инибшины, видимо задержавшей ее взамен той второй рабыни, которую не отдавала было Бити тогда же, когда не вернула ей и хурритку. АвильАдад в своем письме просит обеих дам выяснить свои отношения, но конец истории Шалаумми и ее любовника остался нам неизвестен.

Еще в одном письме Белессуну (Бити?) жалуется Авиль-Ададу на то, что он оставил у нее рабыню на три недели (видимо, на время путешествия), а сам не является за ней уже три года. Между тем рабыня оказалась воровкой; приближается праздник (как видно, праздник очищения), и если воровку обнаружат у нее, Бити, то та будет удавлена ее, Бити, тюрбаном и ей, Бити, будет позор; и если ее АвильАдад до тех пор не заберет, то Белессуну придется, переодев рабыню и закрыв ей лицо, чтобы не узнали, кому-нибудь ее продать.

Глава VIII ХРАМОВЫЕ СЛУЖИТЕЛИ И ЕЩЕ ОДНА ШКОЛА

Мы покидаем участок АН и переходим на «Тихую улицу», что в квартале ЕМ над обрывом между гаванью и той священной площадью, где находились храм Нанны с зиккуратом, хозяйственные конторы храмового хозяйства, храм Нингали и резиденция царевны– жрицы-энтум бога Луны.

От гавани по обрыву до крайнего дома 7 на «Тихой улице» было всего метров сорок; далее, за три дома отсюда, эта улица (шириной метра полтора) поворачивала под прямым углом один раз, затем делала еще одно или два колена – и через 20–40 метров выходила к священной площади, – может быть, к ее воротам; хотя нет доказательств, что вся священная площадь была в то время обнесена стеной (ею огражден был только зиккурат), но божественная территория, вероятно, была зримо отделена от городской застройки – по крайней мере дувалом.

Селились ли здесь, недалеко от гавани, рыбаки, мореходы и купцы? Мы точно знаем только, что здесь селились храмовые служители. Документы найдены лишь в двух крайних домах по «Тихой улице» – 7 и 5 (см. рис. 60, с. 212).

План дома 7, крайнего из сохранившихся, оказалось трудно восстановить: с двух сторон его территория примыкает к участкам эрозии, к тому же дом неоднократно перестраивался. В конце концов он, по-видимому, был снесен почти до фундамента, и поверх его руин была возведена тонкостенная (значит, одноэтажная) постройка с иной ориентацией (старый дом смотрел на юго-восток, а новый был повернут одним из фасадов на восток); при этом бывший «культовый двор» был перестроен в кухню и, может быть, в другие службы, а бывшие сени были залиты битумом и превращены в зернохранилище (вряд ли в «бассейн», как думал Вулли). Ход в дом теперь был, по-видимому, через помещения 9 и 8, ранее содержавшие, вероятно, лестницу и уборную. Перестройка относилась, видимо, уже ко времени после Самсуилуны, может быть к касситскому периоду.

Первоначально дверь в дом 7 вела с «Тихой улицы» в маленькие (2,5 кв. м) сени (1), а оттуда другая дверь – возможно, с каким-либо оберегом вверху [465]465
  Это предположение. Таких оберегов (апотропеев) найдено довольно много, но ни один не найден in situ; большинство происходит с городища Дикдикки, т. е. из поселка гончаров. В томе UE VII изданы вещи не только интересующего нас времени, но также III династии Ура, I династии Иссина и даже касситские, причем далеко не все из найденных (см. UE VII, с. 171; Barrelet M.-Th. [рец. на: ] UE VII, BiOr XXXV, 3–4 (1978), с. 270–273). Только два образка найдено на участке АН, видимо в завале одного из домов (терракоты № U.16926, UE VII, 200, 201, табл. 87). Они, возможно, происходят из одного из домов по «Прямой улице»; там же (?) найдена терракота U. 16862, UE VII, 252, табл. 91 с изображением собаки типа восточной овчарки, возможно тоже апотропей. Грубо обработанный глиняный ком, U.7587, UE VII, 253, табл. 91, которому придана форма, напоминающая голову совы, с двумя инкрустированными раковинами каури вместо глаз, была найдена, по полевой карточке, в доме «Тихая улица, 7», комната (5) или (6), вместе с табличками. Правда, в рукописи Вулли было сказано: «из детского погребения перед алтарем священного двора в доме 7 по „Веселой улице“» (Gay Street), но это, очевидно, ошибка памяти (UE VII, с. 182).


[Закрыть]– открывалась в небольшой дворик (2), около 12 кв. м. По обыкновению в сенях (для омовения ног, вероятно) стоял кувшин (или, вернее, ситула без ручки) и находились другие хозяйственные принадлежности. Двор дома обычно был центром его жизни, но здесь он для этого был поразительно мал, если учесть, что – как мы увидим – в этом доме последовательно жили не маленькие и не бедные семьи. Обычной «гостевой» горницы на первом этаже как будто не было; только проходная комната (4) вела в сравнительно большой (около 27 кв. м) «культовый двор» (5). Под полом «культового двора» (5) было найдено 32 детских погребения. Из первого двора (2), по-видимому, был выход также и налево, вероятно в служебные помещения или на лестницу и в уборную, а в углу «культового двора» (5) один ход был в комнатушку (6) площадью всего 5 кв. м (такие каморки нередко встречаются при «культовых дворах»); другой же ход вел в плохо сохранившееся помещение (7), – может быть, оно и было «гостевой», хотя и располагалось по другую сторону «культового двора», а не впереди его. Позади же и каморки (6) и помещения (7) была еще одна или несколько комнат, выходивших на нынешний участок эрозии. Они не получили номеров и, возможно, принадлежали к соседнему дому (либо только первоначально, либо и всегда).

Дом 7 был построен на месте прежней улицы или пустыря– позже, чем соседний дом № 5.

Маленькая одностворчатая дверь дома № 5, открывавшаяся внутрь, вращалась на краевой оси в каменном подпятнике, вела с улицы в сени сквозь обычную глухую, обожженного кирпича стену (иметь большую распахивающуюся дверь считалось дурным предзнаменованием для хозяев). Сени (1) площадью около 5 кв. м были сначала отделены от улицы глиняным порогом, но, как и всюду в городе, уровень пыльной улицы постепенно повышался, и в сени пришлось устроить ступеньки вниз. Внутренняя дверь из сеней вела в мощенный обожженным кирпичом открытый, почти квадратный дворик площадью метров пятнадцать. Кроме той, в которую мы вошли, из двора открывались другие двери: налево в «помещение (5–4)», вероятно на лестницу и в уборную (?), вперед – в «культовый дворик» (6; «гостевой горницы» и в этом доме не было, по крайней мере на первом этаже); и еще дверь, по-видимому, в кухню или помещение для рабов (3). Отсюда раньше был выход на улицу (первоначальный или второй, наряду с описанным выше?). Вулли думает, что здесь была лавка. Позже этот второй выход был заделан, а из центрального дворика была проложена еще одна дверь – направо, в проулок между домом 5 и домом 3, площадью около 15 кв. м. Из него проход на улицу был частично заложен, и образовалось как бы окно – Вулли опять предполагает лавку; но, может быть, у этого окна, скажем, принимали просителей?

Перейдем к вопросу о том, где в домах 7 и 5 были найдены клинописные таблички. Наиболее интересна в этом отношении каморка (6) в доме 7: Вулли полагал, что здесь в древности на деревянных полках хранились документы; эти полки, как он считал, сгорели во время пожара, который оставил здесь сильные следы, обжегши стены и таблички, обнаруженные здесь в слое пепла и древесного угля. Однако его указания на то, которые именно это были документы, ненадежны, и вопрос о местонахождении всех табличек требует уточнения.

Митчелл в примечании на с. 109 и 113 UE VII на основании тщательного исследования полевых карточек и другого архивного материала приходит к определенным выводам относительно места находок табличек в этих домах; мы позволим себе предложить лишь некоторые поправки. Митчелл перечисляет находки по археологическим слоям снизу вверх; целесообразнее рассматривать их в обратном порядке, т. е. так, как слои вскрывались археологами, что позволит лучше разобраться в нумерации находок.

Наименьшие номера, U.7725–7766, имеют таблички школьной библиотеки, найденные в завале помещения (6) дома 7, с вывалом также в помещение (5), ниже поздних стен после-самсуилуновской новостройки. Первоначально, вероятно, хранились на втором этаже (а не на этажерке в первом).

Затем в сплошной нумерации находок была сделана остановка, так как U.7767–7772 были доставлены с других участков (SM и АН), U.7781 происходит с неуточненного места на участие ЕМ, предположительно являясь подъемным материалом, U.7773–7780, U.7782–7783 и U.7788–7789 отсутствуют вообще, a U.7784 и U.7785 – также подъемный материал.

U.7786 и U.7790–7794 найдены в верхних завалах (там же найдена касситская табличка U.7787), т. е., очевидно, на одном уровне со школьной библиотекой U.7725–7766, но не над комнатами (5–6) дома 7, а над другими помещениями; а по Д. Шарпэну, найдены в комнате (4) дома 5.

Находка U.7795 (архив Экигалы) обнаружена в завале – «комнаты 4» дома 5; однако поскольку той же комнатой помечены и находки, явно вывалившиеся в дом 5 из дома 7 (а именно яз комнаты (7) и находившихся позади нее безымянных помещений), постольку вероятно, что в ходе раскопок «комнатой 4» было названо помещение (6) дома 5 (с лестничной клеткой?), а не помещение (4) окончательного плана, не граничившее с комнатами (6–7) дома 7. Поэтому находку U.7795 мы относим к завалу помещения (6) дома 5.

Кроме одной случайной находки далее идет пропуск, а затем следуют U.7802–7803 (архив УрНанны), помеченные «комнатой 11», а это, согласно указанию на карточке U.7832, есть «дальняя с.-з. комната», т. е. предположительно помещение (7) дома 7, а еще более вероятно – ненумерованная комната позади помещений (6) и (7). По-видимому, здесь, все еще в доме 7, но на участке начинающейся эрозии, археологи уже не имели дела с завалом, а вели раскоп сразу вблизи пола. В самом деле, документы U.7802–7803 (из архива УрНанны) были, очевидно, найдены одновременно с U.7804–7806, а те были обнаружены в помещении (6) и (5?) дома 7, «в слое древесного угля и пепла», чуть выше пола. Этот слой, как мы уже знаем по Вулли, был остатком полок каморки-архива (6) дома 7, а по Шарпэну, таблички провалились со второго этажа дома 7.

U.7807–7808 отсутствуют. Тут опять был перерыв в нумерации документов, и под номерами U.7809–7817 идет подъемный материал с разных мест городища; U.7816 и U.7818–7825 отсутствуют.

U.7826–7828 (архив КуНингаля) помечены на карточках как происходящие «из дома Тихая улица, 7 (некоторые [подъемные] с ЕМ и из комнаты 4 [= 6?] дома 5)»; очевидно, они тоже найдены ниже завала – на одном уровне с U. 7804–7806? Номера U. 7829–7831 и U.7834–7835 опять отсутствуют, a U.7832–7833 (архив УрНанны) и U. 7836–7837 (архив КуНингаля) снова отнесены к «комнате И», она же «дальняя с.-з. комната» дома 7. Таким образом, U. 7802–7806 происходят из нижнего слоя в каморке (6) (и в комнате 5?) дома 7, а U.7826–7837 – из примерно того же слоя, но в безымянном помещении позади комнат (6) и (7) – из комнаты (7) и из прилегающей части дома 5.

U.8806 и 8808 – более поздние находки, после окончания полевого сезона, были найдены в «детском» углу, т. е. комнате (5) дома 7, и относятся, по-видимому, к архиву УрНанны.

Итак, мы считаем возможным распределить таблички с «Тихой улицы 5 и 7» следующим образом:

1. Верхний завал в доме 7 над помещением (6) и (5?) – U.7725–7766, над другими помещениями – U.7786, U.7790–7794: школьная библиотека; одна случайная касситская табличка; происходят, вероятно, со второго этажа дома 7.

2. Верхний завал в доме 5 (скорее над помещением 6, чем 4) – U.7795: архив Экигалы, со второго этажа дома 5 или 7.

3. Нижний уровень в доме 7; уровень пепла и древесного угля в каморке (6) – и в помещении (5)? – U. 7804–7806; соответствующий уровень в безымянной комнате и помещении /7) – U.7802–7803; архив УрНанны: из кладовой-архива (6) дома 7 или, скорее, со второго этажа.

4. Тот же уровень или несколько выше в доме 7, безымянная комната и помещение (7); также комната (6), скорее чем (4), в доме 5 – U. 7832–7833 (архив УрНанны); 7826–7828, 7836–7837: архив КуНингаля и его сыновей, он попал в этот слой скорее всего со второго, а не с первого этажа дома 7, но при обвале лег ниже табличек школьной библиотеки. Если бы архив КуНингаля хранился на первом этаже, на одном уровне с архивом УрНанны, но в другом (7?) помещении, то неясно, как часть из него попала бы в дом 5. Обвал же второго этажа мог быть постепенным и привести к послойному расположению табличек – сначала архива КуНингаля, потом школы.

Итак, точно определить, к какому из домов относится который архив, очень трудно. К тому же весьма вероятно, что оба дома («Тихая улица, 7 и 5») были между собою тесно связаны, подобно домам 4, 4а, 6, 8—10, 12 по «Патерностер роу» и т. д.; возможно, они имели даже прямое сообщение через верхнее жилье. Имея в виду величину обитавших здесь семей (так, у КуНингаля младшего одних взрослых и рожденных в законном браке сыновей было пятеро), нужно признать, что и в двух домах должно было быть тесновато. Между тем обитатели этих домов были люди влиятельные и почтенные. Весьма вероятно, что все они состояли между собой в родстве: и во всяком случае, все эти семьи были связаны со службой на храм. Это видно, между прочим, из того, что в каждом поколении все главы семей носят шумерские имена, в то время как младшие братья, не имевшие особых шансов унаследовать храмовую должность, носят имена аккадские.

Так как полной уверенности в том, кто где жил, достичь не удается, то мы рассмотрим архивы обитателей обоих домов в хронологическом порядке. Начнем с Экигалы, жившего в доме 5 по «Тихой улице» в начале XIX в. до н. э:

1) U.7795, UET V, 442 – расписка за 2 уль 3 суту (бан) ячменя, полученного Ахикаллой от кредитора ВарадСина в последний год царя Абисарихи (1895 г. до н. э.). Подобные документы (обычно касающиеся хлеба, иногда других объектов, оцененных в серебре) часто встречаются в архивах лиц, не имеющих никакого отношения к сторонам в данной кредитной сделке. Это, по-видимому, объясняется тем, что заемные обязательства использовались как векселя и в качестве материальных ценностей перекупались третьими лицами. С таким явлением мы уже встречались в предшествующих главах IV и VI. Заметим, однако, что расписки такого рода не всегда свидетельствуют собственно о займечастным лицом: совершенно подобные же расписки брались и при передачах внутри храмового или царского хозяйства. Но в таких случаях они уже вряд ли могли служить векселями.

2) U.7827, UET V, 545 – запись двадцати пяти взрослых и одного «половинного» [466]466
  Расчет велся по человеко-дням.


[Закрыть]повинностного работника (erén), находящихся для резки тростника и копки песка под началом двоих десятников; старшина их – Ахунакар, контролер – ВарадСин (?), печать – Экигалы, сына УрНиназу, дата – 1-й год СумуЭля (1894 г. до н. э.). Издатель, ошибочно прочитав начальные клинописные знаки, счел этот документ записью выдачи золота.

3) U. 7795, UET V, 223 – часть большого учетного документа, перечисляющего отряды повинностных работников (erén) и их надзирателей (ugula). Итог (IV, 3’– 8’): «Всего 3140 работников из местности Gú-í[d]-na (на) арыке (е) ИмгурСин для шаганы (управляющего царским хозяйством? – И. Д.). Получено от Экигалы». На левом краю приписка: «14 грузовых судов, 104 работника, контролер…» (имя не сохранилось). Дата та же. Вероятно, учет бурлаков.

4) U.7827, UET V, 569 – список полутора десятков лиц, получающих зерно на прокорм пахотных волов (šag-gál gud (!) ^gišapin). Среди них, между прочим, один водонос (a-bal). Печать Экигалы. Дата та же.

5) U.7786 + U.7795, UET V, 722 – запись передачи групп повинностных работников (erén). Счет не но лицам, а по человеко-дням, с дробными числами (от 10 ¹/ ₂до 180 человекодней). Работники разделяются на никак специально не обозначенных (кроме общего наименования erén) и на обозначенных как erén-sahar(-ra) или erén-mul. Для некоторых групп указано, что данные работники являются «подменой» (dah, tahhu[m], вероятно, вместо вызванных на повинности) – либо «на финиковых плантациях» ( ^giskiri(b) ₆-(b)a), либо в составе отрядов (?) определенных лиц – УрНингиззиды, Халилума, УрСуэна, Мусаххума и Экигалы. 191 ²/ ₃трудодня передано неким Ихдамили, остальные – ШуИштаром. Та же дата.

6) U.7795, UET V, 730; 7) U.7795, UET V, 731 (упомянут, между прочим, Ахунакар, ср. № 2). Документы аналогичны № 5, но не датированы; есть помета: «копия документа под печатью контролера»; сюда же относятся U.8810, UET V, 634 и U.7718, UET V, 222 (Шарпэн).

8) Фрагмент U.7795, UET V, 721 – перечни цифр (человеко-дней?) и ответственных лиц.

9) U.7795, UET V, 592 (без начала и конца). Документ посвящен выдаче пива богиням. Принадлежность к архиву Экигалы небесспорна.

10) U.7836, UET V, 466 – фрагмент списка людей, перед каждым именем цифра «70». Помета: «[Ответственность (?) Э]-кигалы». [467]467
  Ср. также документ 10а) U.7827, UET V, 466, содержащий запись выдачи или поступления неизвестной продукции различным лицам под ответственностью (или: под контролем?) Экигалы.


[Закрыть]

11) U.7705 (читать U.7795?), UET V, 135 – продажа комнаты в ⁵/ ₆cap (около 30 кв. м) Сангдамуби, сыном Экигалы. Недвижимость находится рядом с домом БурСина; имя покупателя не сохранилось. Дата – 1-й год СумуЭля (т. е., вероятно, еще при жизни Экигалы – или сразу после его смерти?).

В той же находке U.7795 найден также документ UET V, 411 (см. ниже, № 80).

Из архива Экигалы, сына УрНиназу, можно заключить, что он был крупным администратором храмового хозяйства (скорее, чем царского; шумерские имена, как Экигала, УрНиназу, Сангдамуби и т. п., более характерны для храмовых людей, и притом старших в доме). То, что от архива сохранились лишь разрозненные документы, по-видимому относящиеся к одному хозяйственному году, показывает, что учет велся, собственно, не в частном доме Экигалы, а в конторе храма или дворца – может быть, в Дубламахе или Нганунмахе, – а домой Экигала приносил по каким-то причинам единичные документы, вероятно копии.

Из содержания документов Экигалы видно, что и после Гунгунума казенное, вероятно прежде всего храмовое, хозяйство все еще производило работы большого размаха, причем отчетность велась по принципам III династии Ура – с обозначением как лиц, ответственных за каждый участок работы и каждую группу работников, так и контролеров для каждой операции и т. д.

Кто такие, однако, упоминаемые в этих документах «работники» (erén)? Нередко шумерологи принимают этот термин за название социальной категории, но это не так. Слово erén означает любыхлюдей, сведенных в отряды и находящихся под командой ответственного лица – будь то воины (в более поздние времена идеограмма erén особенно часто обозначает именно «воин, войско»), будь то работники, вызванные на повинности, или же постоянные работники из числа царского или храмового персонала. Скорее всего здесь мы имеем дело с работниками, вызываемыми на повинности. Хотя терминология документа № 5 неясна, однако «подмена» или «заместитель» (шум. dah, аккад. tahhu[m]) была, судя по имеющимся у нас данным, нужна именно людям, надолго уходившим от своей обычной деятельности на повинность, например на воинскую. [468]468
  Якобсон В. А. Правовое и имущественное положение воина– rēdūmвремени I Вавилонской династии. – ВДИ. 1963, 2, с. 134 и др.


[Закрыть]

По документу № 4 видно, что в казенном хозяйстве велись пахотные работы. При III династии Ура они исполнялись царскими илотами (guruš), получавшими паек и разбитыми на более или менее одинаковые и постоянные отряды, которыми ведали старшие землепашцы (engar); при Хаммурапи же эти работы велись землепашцами– iššakkū, «приносившими поставку» ( nāši biltim) и составлявшими низшую категорию царских людей– muškēnū; [469]469
  См. гл. I; muškēnu[m]называли царских людей, обычно тех, кто имел неотчуждаемые наделы и был обязан натуральными «поставками» (gu-un, biltu[m]). В ассириологии их часто называют «крепостными» (serfs), что неточно. Совершенно аналогичная категория лиц в хеттском царстве называлась «рабами» ( wardū). О подразделении царско-храмовых земель и категориях людей, занятых на них, см.: Дьяконов И. М. Muškēnumи повинностное землевладение на царской земле при Хаммурапи, с. 46 и сл.; он же.Проблемы экономики. О структуре общества Ближнего Востока до середины II тысячелетия до и. э. – ВДИ. 1967, 4, с. 14 и сл.; он же.Месопотамия. – История древнего Востока. Ч. 1. Зарождение и развитие раннего классового общества. Кн. 1. М., 1981, с. 374 и сл.


[Закрыть]они получали свои участки во владение, но должны были отдавать храму или царю часть – скорее всего половину ( bāmtu[m]) – урожая в качестве своего «урока» (шум. éš-gàr, аккад. eškāru[m]) и в виде «(натуральной) поставки» (шум. gú-un, аккад. biltu[m]); для производственных целей они, по-видимому, сами кооперировались между собой. Администрация сносилась с ними через поставленных ею ответственных лиц – шум. ša(g)-tam, аккад. šatammū. [470]470
  О šatammūсм. далее.


[Закрыть]Как engar III династии Ура, так и šatammūвремени Хаммурапи получали от казны для своих подчиненных рабочий скот и/или прокорм на него, а также, вероятно, и посевное зерно. Такие же выдачи получали и некоторые держатели не урочных, а служебных наделов (шум. a-šag šukum/kur ₆, аккад. eqlu[m] šukussu[m] / kurummatu[m],если они были обязаны храму или царю не службой, а материальными «поставками» (gú-un, biltu[m]), т. е. непосредственные производители материальных благ, например ремесленники и т. п. (Такие же наделы выдавались служащим, воинам, жрецам и жрицам, но их обязанности не носили характера поставок.)

Люди, получающие ячмень на прокорм рабочего скота по документу № 4, скорее похожи на держателей служебных наделов, чем на надзирателей илотских отрядов или старшин групп держателей урочных наделов: слишком различны количества получаемого зерна (от 4 ²/ ₃гур, т. е. порядка 1 тыс. л, до 2 бан, т. е. около 15–18 л). Это значит, что у них были совершенно различные количества рабочего скота, различной величины земельные участки и различный объем предстоявшей работы. К тому же среди получателей есть «водонос» (a-bal), [471]471
  A-bal может означать «возливатель воды» (ритуальная функция), но здесь, конечно, имеется в виду профессия, поэтому ^LÚa-bal, аккад. dālû– «водонос», носящий ведра для орошения плантаций.


[Закрыть]который в этот период мог бы иметь свой служебный надел, но вряд ли когда-либо мог числиться как engar или šatammumгруппы пахарей-илотов.

Отметим то очень важное обстоятельство, что от времени династии Ларсы совершенно не дошло столь характерных для III династии Ура документов отчетности за произведенную пахоту, сев и другие сельскохозяйственные работы. Причина заключается в том, что эти работы исполнялись теперь «приносящими поставку» на их мелких участках индивидуально или путем неофициальной кооперации, а не отрядами оторванных от земли царских илотов.

Под полевыми номерами, которые связываются для нас с именем чиновника Экигалы, найдено несколько текстов совсем иного рода. Это учебные списки клинописных идеограмм U.7795, UET V, 873, 882; литературный текст – поучение древнего героя Шуруппака своему сыну – U.7786 + U.7795, UET VI, 2, 170; и стихотворный учебник сельского хозяйства, так называемое «Поучение земледельцу» – U.7795, UET VI, 2, 172. [472]472
  См.: Крамер С. Н.История начинается в Шумере. М., 1965, с. 79 и сл. К этому же архиву Шарпэн относит текст U.7786, UET VI, 54 – эпос «Гильгамеш и гора бессмертного».


[Закрыть]Конечно, проще всего было бы считать, что эти тексты перемешались с документами Экигалы случайно, поскольку кучки табличек из школьной библиотеки, как и находка U.7795, тоже провалились со второго этажа и лежали неподалеку в руинах соседнего дома 7 примерно на том же уровне завала. Но почему не предположить, что грамотные чиновники пользовались справочной литературой и даже предавались чтению литературных произведений и по окончании школы?

Кроме того, как показано Шарпэном, обучение грамоте могло происходить не обязательно в школе э-дубе, но также и дома. Состав текстов литературного содержания из соседнего архива УрНанны. и его сына КуНингаля соответствует курсу э-дубы и заставляет думать, что здесь происходило домашнее обучение грамоте. По мнению Шарпэна, КуНингаль младший обучал здесь пятерых своих сыновей, а его сын Энамтисуд обучал своих, причем речь шла о высшем курсе клинописных знаний. Последнему, впрочем, противоречит тот факт, что находка U.7805, вероятно тоже относившаяся к архиву УрНанны, содержала линзовидные таблички – шумеро-аккадские «тетрадки» для начинающих (UE VI, 2, 262 Ь, с).

УрНанна, владевший домом «Тихая улица, 7» в конце XIX в. до н. э., кроме табличек его собственного архива известен по документам, изданным ранее как происходящие из Ларсы; здесь он выступает как государственный надзиратель – šatammu[m]– в связи с различными материальными расходами. Это документы YBT (YOS) V, 46, 47, 50–53, 207 (где Упоминается подарок – níg-ba тканей и серебряного браслета, вероятно жениху, – в связи с выходом замуж дочери УрНанны, отданной за АпильКуби, 4-й год РимСина, 1819 г. до н. э.) и TCL X, 17 (расходная ведомость на крупные выдачи серебра, тканей и баранов, в том числе заем некоего ЦиллиШамаша, когда в дом УрНанны ввели девушку, т. е. невесту), 2-й год имСина, 1821 г. до н. э. Как показал В. Ф. Лееманс, [473]473
  Leemans W. F. [Рец. на: ] UET V. – BiOr XII, 1955, с. 155. Лееманс показал, что должность начальника канцелярии УрНанна занял с 9-го года ВарадСина (1826 г. до н. э.). Подробнее см.: Козырева Н. В. Древняя Лapca. М., 1988.


[Закрыть]часть этих документов, возможно, действительно найдена в Ларсе, но другие, вероятно, происходят из «диких» раскопок в Ур _едо экспедиции Вулли – возможно, на участке эрозии у дома 7. Из этих же актов выясняется, что отцом УрНанны был некто КуНингаль, начальник канцелярии (ša ₁₃-dub-(b)a, šandabakku[m]), а сам он носил довольно высокое жреческое звание – шум. gudá-abzu/gudabzu, аккад. pašīš apsî(«умаститель священного сосуда „Бездна“») и почетное (?) звание «раб (царя) ВарадСина»; начиная с 5-го года ВарадСина (1830 г. до н. э.), вероятно по смерти своего отца, он стал одновременно и «начальником канцелярии храма (бога) Нанны (в Уре)» (ša ₁₃-dub-(b)a é ^dNanna, YBT V, 122). Ниже, однако, мы будем рассматривать только документы, бесспорно происходящие из его архива на «Тихой улице, 7». Тождественность УрНанны, владельца этого дома и архива, с УрНанной, о котором писал В. Ф. Лееманс, подтверждается следующим документом:

12) U.7802, UET V, 612: «90 овец, 26 ярок подросших, 13 ярок молочных, 81 баран, 24 ягненка подросших, 10 ягнят молочных, 12 коз, 3 козла, 4 козлика подросших, всего 244 овцы, [1]9 коз – десятина УрНанны, начальника канцелярии, месяц izi-izi-gar (V), 12-й день», 2-й год РимСина I (1821 г. до н. э.) (ср. ниже, № 36).

Документ № 12 весьма любопытен. Из него вытекает, во-первых, что десятину платили и храмовые служащие, а во-вторых, начальник канцелярии УрНанна имел стадо мелкого рогатого скота более чем в 2 тыс. голов!

Другие документы касаются служебной деятельности УрНанны.

13) U.7804, UET V, 666. Документ представляет собой опись земельных владений храма Нанны. Он не датирован. Вся земля обозначена как níg-ú-rum [ ^dNanna], т. е. «имение [(бога) Нанны]», и разделена поровну на níg-é-gal – «дворцовую» и níg-é– ^dNanna – «храма Нанны». Отдельные угодья перечислены дважды: один раз по их качеству и администратор-ной принадлежности – как земля, разделенная на «наделы» ( pilkātum– имеются в виду участки земли по подведомственности определенным чиновникам, подчиненным, в свою очередь, управляющему имением) и на «дополнительные наделы»; второй раз те же угодья перечислены по категориям: земля царя собственно, целиком находящаяся в залежи, т. е., очевидно, резервная; земли, выдаваемые служащим как кормление; и земли, выдаваемые за выполнение уроков по «поставке» дохода ( biltum). Таково подразделение царской земли; однако лишь часть ее, а именно около 550 га, входит в состав «имения бога Нанны», остальные 300 га с лишним расположены в другом месте. Что касается 550 с лишним га собственно храмовой земли, то из них всего лишь 72(?) га отмечены как «урочные по деревням» (uru ^ki), остальные, возможно, тоже находятся в резерве (текст в этом месте разрушен). Соотношение размеров отдельных категорий царской земли в нашем метрическом исчислении таково: собственно царской земли – около 200 га, кормлений – около 250 га, земель eškar biltim– около 375 га (в бурах – 35,5, 42 и 65 бур). Общая площадь орошаемой земли – свыше 1100 га (185 бур); кроме того, имеется около 720 га земли, обозначенной как «низинная (болотистая), холмистая и (вообще) негодная». [474]474
  Вот текст документа UET V, 666 в переводе:
  «38 бур 12 ику орошаемой земли, которая (разделена) по наделам,
  53(!) бур 15 ику [орошаемой] земли, [60 бур земли болотистой и холмистой], дополнительные наделы.
  (Итого) 92 бур и 9 ику [орошаемой земли, 60 бур земли болотистой, холмистой]
  принадлежит дв[орцу]».
  _______________________
  «52 бур орошаемой земли, которая по н[аделам] ( таким-то), 40 бур 9 ику {орошаемой земли}, 60 бур земли болотистой и холмистой, дополнительные наделы… […]
  (Итого) 92 бур 9 ику [орошаемой] земли,
  60 бур земли болотистой, холмистой, плохой, принадлежит храму (бога) Нанны.
  (Всего) 185 бур орошаемой земли, 120 бур земли болотистой, холмистой, плохой».
  _______________________
  «Поля(?)…., [канал] (богов?) Уту (?) и Сина (?) […] и промежуток (до) канала „Убар“, берег канала [………]».
  _______________________
  «Это поля».
  ______________________
  «Сумма, из нее:
  35 бур 9 ику орошаемой земли, 60 бур земли болотистой, холмистой, плохой —
  для царя, в залежи;
  42 бур – земли кормлений, залежные;
  65 бур – земли урочные по поставке дохода (biltum)
  принадлежит дворцу.
  Итого 147 бур 9 ику плюс 60 бур».
  ___________________________
  «12 (!) бур – земли урочные от деревень (uru ^ki),
  80 бур 9 ику орошаемой земли, 60 бур земли болотистой и холмистой
  для (бога) Нанны, [в залежи].
  (Итого) 92 бур 9 ику [орошаемой земли],
  60 бур земли болотистой и холмистой, имение [(бога) Нанны]»
  _____________________________
  «Это по[ля]».
  ____________________________
  «40 бур орошаемой земли, 10 бур земли болотистой, [холмистой, плохой] рядом с (местностью) Дам(?)хенгаль, пр[омежуток(?) между. и] промежуток между каналом (бога) Нанны […]».
  Обратить внимание: добавочный перечень на 50 бур земли приблизительно соответствует излишку дворцовой земли сверх 92 бур, упомянутых в первой части документа. Эта земля, очевидно, сосчитана отдельно, поскольку она была расположена в другом месте и не входила в состав «имения [бога Нанны]». Фигулла, а за ним и Шарпэн, приняв знак GÁN(-iku) – «поле» за похожий знак GIŠ – «дерево», сочли этот документ за опись бревен.


[Закрыть]

Опись УрНанны раскрывает нам, что царская земля, по крайней мере частично, составляла часть храмовой (при III династии Ура, по-видимому, наоборот: храмовая земля составляла часть царской).