Текст книги "Предтеча (Повесть)"

Автор книги: Игорь Лощилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

Послесловие

Молодое Московское государство, казалось, только и ждало того, чтобы после сурового отпора ордынским полчищам в 1472 году гордо заявить о своей силе. Словно большой магнит, стало оно притягивать к себе лежащие окрест земли. В конце того же 1472 года встала под его руку Пермская земля, еще через год московский князь купил у своих дальних родичей половину Ростова, и некогда славное удельное княжество тоже отошло к Москве. Приобретя почти всю Северо-Восточную Русь, Иван III обратил свои взоры на север, к богатой Новгородской земле, которая по своим размерам намного превышала тогда Московское княжество. Господин Великий Новгород – глава всей Северной Руси – раздирался внутренней усобицей, его вольность была кажущейся: всеми делами там заправляла боярская верхушка. А она не желала строгой власти московского князя и, соблазнясь легкими посулами польского короля, готовила отторжение Новгородской земли. Тогда Иван III двинулся своими ратями к Новгороду и в начале 1478 года покорил его.

На очереди был запад. Иван III решил начать с его северной части – Псковской земли. С нею дело надо было вести по-другому. Псковичи, стиснутые между Литвою и Ливонским орденом, нуждались в московской защите и признавали над собой власть великого князя. Сила по отношению к ним не годилась, да Иван III и не думал ее применять. Он расширил власть своих наместников в Пскове и стал постепенно наступать на псковские вольности.

Так, действуя сообразно обстоятельствам, собирал Иван III в кулак исконные русские земли. И насобирал изрядно, вшестеро увеличив территорию своего государства. На его большой печати появилась гордая надпись: «Иоанн, божьей милостью господарь всея Руси и великий князь владимирский, и московский, и новгородский, и псковский, и тверской, и угорский, и вятский, и пермский, и болгарский».

Новое положение Москвы требовало окончательного высвобождения из татаро-монгольского ига. Иван III упорно выводил Русь из позорного плена, крепил военную мощь своего государства, упирая на пушечную силу; искал надежного союзника в лице крымского хана Менгли-Гирея – исконного недруга Ахмата; расшатывал власть другого своего противника – поддерживая недовольство против короля Казимира православной части соединенного Польско-Литовского государства.

Наконец решил: пришло время! И в 1476 году прекратил выплату дани ордынскому хану.

Летом 1480 года Большая Орда двинулась в поход на Москву. Обе стороны действовали во многом так же, как и в 1472 году. Ахмат шел вдоль южных границ Московского государства, пытаясь соединиться с войском польского короля, а Иван III внимательно следил за движением Орды и располагал свои войска так, чтобы не пустить врагов на свою землю и помешать их соединению. Положение его, однако, было более трудным, чем восемь лет назад. С северо-запада угрожали немцы, участившие набеги на Псков, и для их острастки приходилось держать там часть сил. Взбунтовались братья Андрей Большой и Борис Полоцкий, попросившие защиты у польского короля и отказавшиеся принять участие в отражении ордынского нашествия. За все время долгого правления осень 1480 года оказалась для Ивана III самой суровой.

В начале октября 1480 года Ахмат подошел к Угре, «хотеша перевоз взяти» и двинуться на Москву. Перевоз находился близ города Калуги, где уже стояли крупные силы русских. Это было хорошо оснащенное войско с сильным пушечным нарядом, который внезапно обрушился на готовящихся к переправе ордынцев и разметал их. Потерпев поражение в первом четырехдневном бою у «перевоза», Ахмат отошел от Угры и стал разорять княжества, находящиеся в верховьях Оки. Осторожный Казимир с помощью Ахмату все еще медлил, и, как оказалось, не зря: на его южные владения двинулась дружественная русским крымская орда. Братьям ничего не оставалось, как примириться с Иваном III, они привели к нему свои войска, и теперь русские и ордынцы оказались друг перед другом. Ахмат делает еще одну попытку перейти на Московскую землю у «Опакова городища», но снова терпит поражение.

Быстро наступают холода. Долгое стояние на Угре оборачивается для татар большой бедою, в их стане растет недовольство, за спиной поднимаются недружественные ногаи, с востока угрожает хан Тюменский орды Иван. Ахмат видит, что и на этот раз его поход не удался. Он предпринимает последнюю попытку договориться с русскими и посылает Ивану III ярлык, но это – отчаянный волчий щелк. Известно: злоба помрачает разум, и содержание ярлыка тому подтверждение. Ахмат требует, чтобы московский князь в сорок дней собрал и доставил ему дань, а на себе учинил позорное «батыево знамение – у колпака верх вогнув ходил». За непослушание обещалась кара, которая должна была сотвориться еще в первый поход 1472 года, да случайно отсрочилась. «Меж дорог яз один город наехал, потому так и стало», – объясняет отсрочку Ахмат. Угрозы не подействовали, а напоминание об Алексине наполнило гордостью сердца тех, кто стоял на пути ордынского войска. Русские промолчали, вместо ответа на грозный ярлык они стали отходить от берега в глубь своей страны, словно приглашая татар для решительной битвы. Но Ахмат приглашения не принял. В ночь на 7 ноября ордынцы покинули свои становья и направились в степь. Этим малокровным стоянием на Угре и кончилось татаро-монгольское иго, давлевшее над Русью два с половиною века.

Как же повели себя в славных событиях 1480 года герои нашего повествования и какова их дальнейшая судьба?

Иван III прожил долгую жизнь, и правление его было плодотворным, однако памятью потомков он оказался явно обделенным. Легкость, с какой Иван III завершал начинания своих предков, породила легенду о необычайной удачливости этого правителя, ввела в заблуждение многих историков. Получалось, что татаро-монгольское иго пало чуть ли не само собой, из-за естественного разложения Золотой Орды и вне всякой связи с политикой молодого Московского государства. Хитроумные маневры и выжидательные действия русских в 1480 году объяснялись трусостью их предводителей, и прежде всего самого Ивана III, а дипломатические успехи Москвы относились на счет его жены Софии Палеолог. Только позже стали задумываться: удач и счастливых для русских обстоятельств было так много, что их случайный характер становился сомнительным. Очень уж в нужный момент, например, действовали верховские князья, крымская орда и другие противники московских врагов, словно кто-то умело согласовывал их действия.

Плодотворность деятельности Ивана III была отмечена еще Карлом Марксом:

«В начале своего царствования Иван III все еще был татарским данником, его власть все еще оспаривалась удельными князьями; Новгород, стоявший во главе русских республик, господствовал на севере России, Польско-Литовское государство стремилось к завоеванию Московии, наконец, ливонские рыцари еще не сложили оружия. К концу царствования мы видим Ивана III сидящим на вполне независимом троне об руку с дочерью последнего византийского императора; мы видим Казань у его ног, мы видим, как остатки Золотой Орды толпятся у его двора; Новгород и другие республики покорены; Литва уменьшилась в своих пределах, и ее король является послушным орудием в руках Ивана; ливонские рыцари разбиты. Изумленная Европа, в начале царствования Ивана III едва ли даже подозревавшая о существовании Московии, стиснутой между Литвой и татарами, была ошеломлена появлением огромной империи на ее восточных границах, и сам султан Баязет, перед которым она трепетала, услышал впервые от московитов надменные речи»[68]68
  Цит. по книге А. В. Чернова «Вооруженные силы русского государства в XV–XVII вв.» (М. Воениздат, 1954 г.).


[Закрыть].

Отдадим же должное созидательной мудрости нашею предка!

Менее удачливо сложилась судьба сподвижников Ивана III. Его брат Юрий, талантливый военачальник, умер от чахотки в том же 1472 году, сразу же после первого изгнания Ахмата. Другой брат, Андрей Большой, так и остался вечным недругом. Его честолюбивая и деятельная натура не могла примириться с второстепенностью. Он все время затевал заговоры, заигрывал с новгородцами и псковичами, а в 1480 году пошел на откровенный разрыв с Москвою и попросился на службу к польскому королю. В перерывах между заговорами Андрей Большой обустраивал данный ему в удел Углич, затеял там большое строительство, возможно, в противовес старшему брату, возводящему кремлевские храмы, и показал при этом сметку и художественный вкус – всякий, кто посетит современный Углич, сможет сам убедиться в том при виде восстановленного княжеского дворца. Когда обострилась борьба за право наследования великокняжеского престола, Андрей за очередное ослушание был арестован великим князем и умер в заточении.

Сын и наследник московского князя Иван Молодой отличался большой отвагой: это он командовал русскими войсками, разгромившими татар при попытке переправиться через Угру, и никак не хотел отойти, предпочитая смерть «на брезе». Прожил он, к сожалению, недолго, умер 32 лет от роду, залеченный чужеземными лекарями. Его смерть открыла дорогу к великокняжескому престолу для сына Софии Палеолог Василия, и, кто знает, не приложила ли мачеха руку к такой «лечебе»?

А те, кто стоял на пути освободительной борьбы русского народа? Их удел незавиден, а гибель позорна. Ахмата сонного зарезал хан Тюменской орды Ивак 6 января 1481 года. Поспешность, с которой Ивак известил московского князя о кончине его злейшего врага, напоминает отчет о выполненной работе и дает пищу для новых догадок. Князь Лукомский долго еще бродил по Московской земле и, выполняя волю Казимира, направлял свой изощренный ум во зло московскому князю. Взбешенный многими неудачами, он поклялся королю отравить Ивана III, но был пойман и в январе 1493 года сожжен в клетке на Москве-реке при большом скоплении народа. Князь Оболенский-Лыко, будучи великолуцким наместником, был уличен в грабеже населения и мздоимстве. Опасаясь праведного суда, он стал искать защиты у мятежных братьев Ивана. Но защита оказалась ненадежной: когда наступило примирение братьев, Лыко был казнен. Поскольку он оказался поводом для мятежа в столь грозное для Москвы время, церковь отказала ему в церковном покаянии, и Лыку зарыли в поле, как собаку, за пределами христианского кладбища.

Нет, не пало само собой злое ордынское иго. Для его крепких пут потребовался не только острый меч, но и острый ум наших предков. Если 1380 год – апофеоз доблести русского народа, то 1480 год – апофеоз его мудрости. Творились слагаемые нашей победы не только, конечно, великими князьями, но и более простыми людьми, о которых молчат летописи и древние книги. Лишь изредка мелькают в них имена и славные деяния – свидетельства того, что победа ковалась во всех слоях русского общества. Большой вклад в эту победу вложили Василий Верейский и его два товарища. Судьбы их, однако, сложились по-разному.

Василий преуспевал на службе великого князя и даже породнился с ним, взяв в жены племянницу Софии Палеолог. Жена оказалась хитрой и властолюбивой, прибрала к рукам Василия, а заодно и Верейское удельное княжество, которое вознамерилась сделать самостоятельным и отделить от Москвы. В этом своем намерении она столкнулась с самим великим князем. Василий был вынужден бежать за пределы Московского государства, а удельное княжество приписалось к Москве.

Семен стал хорошим пушечным мастером и первым подручником знаменитого Аристотеля Фиорованти, того самого, что построил Успенский собор в Кремле и по совместительству руководил всем пушечным делом у московского князя. Он участвовал в походе на Новгород в 1479 году, в защите Пскова от немцев в 1480 году, в сражении на Угре и у «Опакова городища» – везде, где гремели пушки, разя врагов и заявляя о рождении Московского государства. Его не сломили никакие жизненные невзгоды, он остался все тем же открытым, бесхитростным, не любящим суесловия человеком, честно жил и честно умер. Даже смерть его была полезна отечеству.

Матвей служил в ведомстве князя Хованского, занимался тайным сыском, раскрывал заговоры и злые козни врагов. После событий 1480 года он решил удалиться в тихую монастырскую обитель, чтобы поведать потомкам правду о славных событиях, свидетелем и участником которых являлся. Однако Матвей был вовлечен в совсем другую борьбу, о существовании которой даже не подозревал. Недружественный Ивану III властолюбивый митрополит Геронтий, над которым тот часто одерживал верх, мстил за свои унижения: он самолично изменял содержание летописных сводов и давал указания освещать происшедшие события в невыгодном для Ивана III свете. Среди пишущей братии в те времена оказалось немало угодников. Матвей пробовал было бороться и отстаивать правду, но в конце концов был сослан в дальний северный монастырь. И мы могли бы вслед за ним продолжить наше повествование, но это уже совсем другая история…