Текст книги "Семейная жизнь японцев"

Автор книги: Игорь Латышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Приведенные сведения о переключении все большего внимания японцев на семейные дела, казалось бы, дают основания предполагать, что частота и длительность внесемейных контактов японцев сократились в наши дни по сравнению с прошлым или имеют тенденцию к сокращению. Однако данные общественных обследований не подтверждают подобных предположений и обнаруживают даже некоторое увеличение среднего времени, затрачиваемого японцами на внесемейные контакты. Сотрудники радиокорпорации Эн-эйч-кэй, проводившие обследование населения по данному вопросу, пришли, например, к выводу, что за минувшее десятилетие (с 1970 по 1980 г.) время, затрачиваемое в среднем каждым японцем на внесемейное общение, несколько удлинилось[583]583
  См.: Нихондзин-но сэйкацу дзикан. 1980, с. 28.


[Закрыть]. В чем же тут дело? Как объяснить эту кажущуюся противоречивость?

Видимо, в данном случае увеличение частоты и общего времени контактов японцев с внешней средой нельзя безоговорочно связывать с их тягой к подобным контактам. Все дело в том, что в современных условиях при наличии во многих семьях телефонов и автомашин, с развитием средств общественного транспорта контакты японцев с внешней социальной средой значительно облегчились. Это позволяет людям общаться друг с другом даже тогда, когда в этом нет острой душевной потребности[584]584
  Примером тому могут служить сведения о телефонных разговорах японских женщин-домохозяек, полученные в итоге массового опроса, проведенного Национальной телефонной и телеграфной корпорацией в 1977 г. в Токио и Осака. В соответствии с этими сведениями, основные темы телефонных разговоров опрошенных женщин не затрагивали каких-либо важных дел: в первую очередь эти разговоры сводились к рассказам о взаимоотношениях с соседями и о детях, а также к согласованию совместных выходов в магазины и на прогулки (см. «Asahi Evening News», 4.04.1977).


[Закрыть].

Усиление интенсивности внесемейного общения на фоне все большего распространения среди обывателей эгоцентристских настроений типа «мой дом превыше всего» наталкивает исследователя на вывод, что падение интереса японцев к общению с внешней социальной средой проявляется не в количественном сокращении внесемейных связей, а в качественном содержании этих связей: им становятся присущи иные движущие стимулы, иная эмоциональная окраска. Все в большей мере в них начинают просвечивать деляческая расчетливость, душевная вялость и черствый формализм. И в этом отношении семейная жизнь японцев становится постепенно похожей на семейную жизнь американцев, где дух откровенного обывательского равнодушия к «посторонним», воинствующего индивидуализма и семейного эгоизма беззастенчиво пронизывает все сферы человеческих отношений.

Особенности связей японских семей с родственниками

Исстари особенность родственных связей японцев, дающая о себе знать и в наши дни, состояла в том, что связи эти определялись двойными узами родства – двойной системой родственной принадлежности. Во-первых, каждому «обыкновенному» японцу следовало принадлежать к своему дому – «иэ», который, как известно, представлял собой большую клановую семью, включавшую, наряду с супругами и их несовершеннолетними детьми, родственников мужа: его родителей, неженатых братьев и незамужних сестер. Во-вторых, одновременно вместе со своими семьями «обыкновенные» японцы принадлежали еще и к более широкой родственной организации – «додзоку», объединявшей несколько клановых семей, имеющих общую фамильную родословную, иначе говоря, одного общего предка по мужской линии, чья фамилия была унаследована главами всех указанных семей[585]585
  См.: С. А. Арутюнов. Современный быт японцев. М., 1968, с. 43.


[Закрыть]. Стержнем этой федерации родственников являлась «главная семья» (хонкэ), т. е. дом первооснователя данной фамилии, наследовавшийся его прямыми преемниками – старшим сыном, старшим внуком и т. д., а ее периферию составляли «боковые семьи» (бункэ), отпочковавшиеся некогда от дома первооснователя и возглавленные его младшими сыновьями, а затем уже их внуками, правнуками и т. д. При этом связи «главной семьи» с «боковыми» строились не на равных началах, а на основе главенства первой над всеми остальными. Положение каждой из семей в рамках «додзоку» жестко определялось неписанным кодексом моральных и этических норм поведения и обязательств[586]586
  Камико Такэси, Масуда Кокити. Нихоидзин-но кядзоку канкэй (Семейные отношения японцев). Токио, 1981, с. 221–222.


[Закрыть]. Изучивший этот вопрос советский исследователь С. А. Арутюнов писал: «Глава „главной семьи" пользовался большими почестями в „боковых семьях". Он не только давал советы, но и имел решающий голос в таких делах „боковых семей", как, например, женитьба одного из сыновей. Под Новый год и в другие праздники главе семьи надлежало поднести ценный подарок. „Боковая семья" должна была помогать „главной семье" в сельскохозяйственных работах, например при пересадке риса. Различия между семьями не ограничивались этим. Положение семей зависело также и от того, когда была основана каждая из них. Семья, отделившаяся ранее, стояла выше в общесемейной иерархии и пользовалась относительными привилегиями в таких вопросах, как вопросы старшинства, распределения работ по пересадке риса и т. д.»[587]587
  C. А. Арутюнов. Современный быт японцев, с. 43.


[Закрыть].

Все это, однако, было в прошлом. Уже в середине 70-х годов японские социологи, изучавшие структуру и функции многосемейных фамильных организаций «додзоку», стали упоминать об их существовании лишь в связи с изучением быта японских крестьян. Да и то при этом необходимы стали оговорки, что в ряде деревень страны эти организации уже вообще не существуют, а в тех деревнях, где они сохраняются, их роль стала весьма ограниченной и расплывчатой[588]588
  Иэ то гэндай кадзоку («Иэ» и современная семья). Под ред. Мориока Киёми и Яманэ Цунэо. Токио, 1976, с. 240.


[Закрыть].

В наши дни система родственных уз претерпела сильные изменения: распались в своем подавляющем большинстве не только «додзоку», но и их составные части – клановые дома «иэ». Семейный быт японцев перестраивается структурно на базе небольших, нуклеарных семей. Но, несмотря на это, в сознании людей, в их взаимоотношениях все еще остаются весьма заметные следы прежней системы взглядов на родственные отношения с присущим ей комплексом моральных и этических норм поведения и обязательств.

Так, и по сей день почти все японцы держат в поле зрения большое число не только близких, но и дальних родственников, которые в прошлом принадлежали бы к их «иэ» и «додзоку». По-прежнему подспудно в умах японцев сохраняется сознание своей принадлежности к указанному родственному кругу. Хотя в общем будничные отношения с этими родственниками складываются теперь на индивидуальной основе – в зависимости от личной симпатии или антипатии, тем не менее большинство «добропорядочных» японцев продолжают чувствовать некие моральные обязательства в отношении людей этого круга, даже тогда, когда контакты между ними прервались в силу объективных обстоятельств или по причине плохих отношений. Моральный долг обязывает, например, большинство японцев посылать своим близким и дальним родственникам поздравления, а также подарки «сэйбо» и «тюгэн», приуроченные к календарным праздничным дням в конце и в середине года. Тот же моральный долг требует и теперь от японца личного и лишь в крайнем случае заочного участия в свадьбах и похоронах своих родственников. «Даже если это дальний родственник, – пишут японские знатоки вопроса Камико и Масуда, – все равно, когда приходит извещение о его похоронах или свадьбе, люди обязаны так или иначе принять участие в этих церемониях»[589]589
  Камико Такэси, Масуда Кокити. Нихондзин-но надзону канкэй, с. 225.


[Закрыть]. Старая традиция – «совместное родственное оплакивание усопших» (синруй-но накиёри), когда на похороны покойного собираются даже самые дальние родственники, соблюдается многими семьями и в наши дни. Отличительная черта поведения японцев в подобных ситуациях состоит в их предельно формальном подходе к выполнению подобного морального долга. К участию в похоронах дальнего родственника их побуждает обычно не чувство, а лишь расчетливое стремление поступать «как принято», «как положено», так, чтобы не преступить существующих правил поведения и не подвергнуться всеобщему осуждению. В сущности, как отмечают японские исследователи, на похоронные и свадебные церемонии родственники собираются зачастую не столько по зову души, сколько потому, что в подобных церемониях, как им думается, «нельзя не участвовать»[590]590
  Там же, с. 224–225.
  Любопытную информацию на этот счет содержит опубликованная 29 октября 1983 г. в газете «Асахи ивнинг ньюс» статья американского японоведа Говарда Лаззарини, в которой повествуется, как его жена-японка бросила на весь воскресный день и его, и их восьмимесячного ребенка и находилась шесть часов в пути, включая четыре часа езды поездом, лишь для того, чтобы на десять минут появиться на похоронах бабушки мужа ее сестры, которую она видела мельком всего один раз в жизни. Автор статьи с досадой пишет о тщетности своих попыток отговорить жену от этого «совершенно ненужного», с его точки зрения, путешествия и цитирует при этом доводы жены, которые сводились к следующему: «Если я не появлюсь на похоронах, то свекровь и свекор сестры используют мое отсутствие против меня в случае, если у меня возникнут в будущем какие-либо затруднения. В Японии не может быть оправданий отсутствия на похоронах».
  Не без юмора сообщает автор далее, как в тот же вечер по возвращении жены домой ее сестра, а также муж и свекор сестры стали досаждать звонками по междугородному телефону с нудными заявлениями о своей благодарности и ему, и его жене за то, что последняя побывала на упомянутых похоронах. «Теперь я могу сказать, – пишет Лаззарини, – что жизнь в Японии – это непрерывный процесс выполнения символических актов, продиктованных обычаями и традициями, утратившими ныне всякий внутренний смысл».


[Закрыть].

Тот же формализм наблюдается и при обмене подарками. В современной Японии родственникам, особенно дальним, не требуется самим приносить свои подарки друг другу: заказанные ими торты, фрукты, коробки с мылом, духи и тому подобные подношения доставляются обычно на дом по заказу торговыми фирмами.

И еще одна особенность общения японцев с родственниками – это постоянное соизмерение их положения в системе родственных связей со своим собственным и соответственное исчисление по общепринятым стандартам надлежащей суммы затраты денег, времени и энергии на контакты с тем или иным родственником. «Предположим, – пишут Камико и Масуда, – что однажды вы получаете извещение о смерти не столь близкого родственника. При таких обстоятельствах вы должны сразу же мысленно установить в своем сознании степень родственной близости умершего, определить его „ранг“ и в зависимости от этого выделить надлежащую денежную сумму. Так же вы поступаете и в случае празднования свадьбы. В ходе обследования, проведенного одним банком среди жен-домохозяек, внимание было обращено на то, как и на основе чего определяют они „ранг“ родственников. Обследование обнаружило, что денежный подарок в связи с присутствием на званом банкете в тех случаях, когда устроителями банкета были брат или сестра, покупался на сумму в 50 тыс. иен, если это были племянник или племянница, выделялось 30 тыс. иен, а если это были дальние родственники, а также сослуживцы, друзья или люди, оказавшие в свое время одолжение, то выделялось 10 тыс. иен»[591]591
  Там же, с. 225–226.


[Закрыть]. Во взаимоотношениях с родственниками японцам чуждо малейшее стремление к оригинальности или к индивидуальности в выражении своего внимания: чем шаблоннее проявляется это внимание, тем лучше – тем спокойнее и приятнее все это и для принимающей стороны.

В существующих нормах взаимоотношений между японцами-родственниками проявляется еще одна любопытная отличительная черта, а именно: меньшая, чем в большинстве других стран, теплота и привязанность друг к другу родных братьев и сестер. Японские социологи объясняют это тем, что с давних пор лишь старшие сыновья оставались наследниками отчего дома, в то время как остальные сыновья должны были после женитьбы покидать дом и устраивать свою жизнь самостоятельно. Дочерям же вообще приходилось по выходе замуж вживаться в другую семью, предавая забвению свой отчий дом. Все это, по мнению японских социологов, и привело в Японии к большей, чем за рубежом, отчужденности в отношениях между братьями и сестрами, к притуплению у них чувств кровной близости и солидарности. Отношениям братьев и сестер в Японии присущи чаще всего не сердечность и доверительность, а деловая сухость и вежливый формализм, проявлением которого является подмена общих дел и задушевных бесед регулярным обменом, зачастую заочным, праздничными подарками, поздравительными открытками, приветственными телефонными звонками и т. д.[592]592
  Там же, с. 229.


[Закрыть]

Влияние старых национальных традиций проявляется и в разном уровне контактов японских семей с родственниками мужа и с родственниками жены. Хотя внешне различия в этих контактах стали в последнее время не так заметны, как прежде, тем не менее, по мнению японских социологов, они остаются весьма существенными и по сей день: с родней мужа общение большинства семей осуществляется гораздо интенсивнее, чем с родней жены, а влияние родни мужа на дела семьи остается гораздо большим, чем влияние родни жены. Именно связи с родней по линии мужа оказывают наиболее сильное внешнее воздействие на жизнь основной массы японских семей, тогда как связи по линии жены играют второстепенную роль. Родственники мужа нередко оказываются непосредственно причастными к делам семьи, а родственники жены остаются чаще всего на положении гостей, хотя в наши дни это вовсе не исключает частых контактов жены со своей родней и консультаций с ней по поводу ухода за детьми и ведения домашних дел[593]593
  Там же, с. 231–233.


[Закрыть].

Сегодня, однако, наряду с традициями во взаимоотношениях родственников-японцев начинают проявляться и веяния западного происхождения. Именно родственники составляют, например, основной контингент гостей на домашних званых обедах и ужинах европейского типа – «хому пати», устраиваемых все чаще в квартирах японцев, принадлежащих к имущей части населения. Общественные опросы, проведенные компанией «Дэнцу», показали, что семьи, приглашающие в дом своих родственников, составляют 78 % всех семей, устраивающих «хому пати». В среднем гости-родственники приглашаются в дома этих семей 4,7 раза в год[594]594
  Ниппон-но дзюкунэн, с. 240.


[Закрыть].

И еще один новый момент: контакты с родней в современном японском обществе воспринимаются многими супружескими парами не столько как важное условие семейного благополучия и одна из жизненных радостей, сколько как добровольное лишь по форме, а по существу неустранимое и тягостное бремя, нести которое приходится лишь в силу некоего потерявшего смысл традиционного морального долга. Такие настроения свойственны чаще всего молодым японцам, недавно вступившим в брак, у которых число родственников после свадьбы возрастает в 2 раза и для которых родственный круг начинает включать в себя малознакомых и зачастую чуждых им по духу людей. Многочисленные новые обязанности, связанные с общением с родней, начинают тяготить их. Отмечая обременительность для многих новобрачных многочисленных родственных контактов, знаток семейной жизни японцев Яэко Сёцуки в своей широко известной книге, содержащей различные житейские наставления, пишет: «Нередки случаи, когда семьи новобрачных, сталкиваясь с жизненными осложнениями, связанными с обязанностями перед родственниками, начинают с такой горечью воспринимать свою жизнь, будто видят ее сквозь разбитое зеркало»[595]595
  Сёцуки Яэко. Канкон сосай нюмон (Наставления по обрядовым церемониям). Токио, 1973, с. 10.


[Закрыть].

Далее указанная книга содержит несколько разделов, специально посвященных рекомендациям и наставлениям, призванным дать молодым японцам ориентировку в том, как надо вести себя, чтобы наладить добрые отношения с родней. Приведем некоторые из этих наставлений, проливающих свет на типичные для японцев представления о нормах родственных взаимоотношений.

Важное место в книге отводится автором отношениям жен со свекровями – матерями мужей. Указывается, в частности, что «если возникли осложнения в отношениях между женой и свекровью, то мужу следует в присутствии свекрови упрекать жену, а не мать». Ни в коем случае не рекомендуется поступать наоборот: осуждать свекровь в присутствии жены, даже если она заведомо не права. Потом же, оставшись с женой наедине, муж должен объяснить ей суть своего поведения. Также наедине следует ему потом разъяснить и свекрови, в чем она не права.

К той же категории наставлений относится такая заповедь: «Жена не должна вмешиваться в ссоры мужа со свекровью». При возникновении подобных ссор ей не следует поддерживать не только супруга, но и свекровь ибо такая поддержка никогда не доставит свекрови удовольствия. Наилучшим поведением жены в подобных случаях, как считает Сёцуки, было бы выражать всем своим видом растерянность и озабоченность, ограничиваясь сокрушенным покачиванием головы и междометиями: «Ну и ну!» или «Ох, ох, ох!»[596]596
  Там же, с. 11.


[Закрыть].

Существенное условие семейного благополучия видит автор и в правильных взаимоотношениях семьи с родней жены. Ее основной тезис при этом сводится к следующему: «Родители жены не должны вмешиваться в дела семьи их дочери даже с самыми добрыми намерениями», ибо вмешательство, пусть даже самое доброжелательное, – это, по мнению автора, скрытый источник всевозможных конфликтов. Да и невестке со своей стороны следует бдительно следить за действиями своих родителей: если, например, невестка, живущая со свекром и свекровью, получает из своего отчего дома какие-либо подарки, ей надлежит позаботиться о том, чтобы подарки эти были адресованы не на ее имя, а на имя свекра или свекрови.

Существенное условие добрых отношений с родственниками видит автор в сдержанном отношении невестки к братьям и сестрам мужа. В книге подчеркивается, что «у жены нет обязанностей перед братьями мужа», ибо теперь у японцев не принято рассматривать братьев и сестер обоих супругов как членов семьи. Рекомендуется по этой причине не оставлять мужа в квартире или в доме на длительный срок наедине с сестрой жены во избежание возникновения между ними «ненормальных отношений» и избегать проживания в одном доме или одной квартире с супругами их младших братьев и сестер, приезжающих из деревень и других городов на учебу или по иным делам, ибо их постоянное присутствие грозит охлаждением отношений между супругами[597]597
  Там же, с. 21–22.


[Закрыть].

Характерное сочетание буржуазной морали с чисто японскими понятиями об этике представляют собой наставления, касающиеся денежных и прочих материальных взаимоотношений между родственниками. Одно из важных условий семейного благополучия Яэко Сёцуки видит в том, чтобы супруги избегали по возможности денежных дел с родней, и в частности не давали и не получали денег взаймы. Особенно чревато конфликтами, как считает автор, одалживание денег братьям и сестрам жены. В книге рекомендуется, чтобы при всех обстоятельствах выдача родственникам денег взаймы оформлялась по всем правилам отношений с посторонними лицами, включая получение расписки от того, кто берет в долг. Настойчиво подчеркивается при этом мысль: лучше всего вообще не давать денег в долг родственникам, а если этого избежать нельзя, то надо ограничиваться минимальной суммой, чтобы не жалеть о ее пропаже в случае, если она не будет возвращена[598]598
  Там же, с. 25.


[Закрыть]. Тут же содержится и еще одна рекомендация: напоминание о выплате денег, взятых в долг родственником, следует делать не просто так, а под предлогом острой нужды в деньгах в связи с рождением ребенка, болезнью, свадьбой, ремонтом дома и т. п.

Не упущены в нормах взаимоотношений с родственниками и те случаи, когда родственники временно берут друг у друга одежду. «Возвращая временно взятую одежду, – гласит одна из заповедей, – надо либо приложить деньги, компенсирующие ее стирку и химчистку, либо оплаченную квитанцию, если стирка и чистка уже произведены одалживавшим, либо в крайнем случае присовокупить какой-либо подарок, равный по стоимости расходам на стирку и химчистку»[599]599
  Там же, с. 29.


[Закрыть].

В числе других наставлений обращает на себя внимание такой совет: «Если приходится просить о чем-либо родственника, то при этом к нему надо проявить большее почтение, чем к постороннему лицу». Разъясняя смысл этого совета, автор книги указывает, что когда родственник оказывает какие-нибудь услуги (например, дает временный приют), это создает и для тех, кто делает одолжение, и для тех, кто его принимает, ряд особых сложностей и деликатных трудностей, поскольку с родственников нельзя взимать такую денежную компенсацию за услуги, как с чужих людей. Поэтому-де расчеты с родственниками всегда сложнее, и малейшее недоразумение, вызванное недомолвками, может пагубно сказаться на взаимоотношениях обеих сторон.

Родственные связи японцев носят на себе, таким образом, отпечаток формализма. Преобладающим импульсом в них остаются в наши дни не индивидуальная приверженность родственников друг к другу, не «родство душ» и «зов сердца», а соображения, обусловленные моральным долгом, правилами приличия и общепринятым этикетом. В этом проявляются, несомненно, особенности национального характера японцев.

Влияние обычаев и порядков прошлого на взаимоотношения японцев с соседями

Общеизвестная японская пословица гласит: «Близкий сосед важнее дальнего родственника». В этой пословице отражается житейская мудрость многих поколений японцев: исстари отношениям с соседями они придавали важнейшее значение, и роль таких отношений в семейном быту была исключительно велика. Объясняется это, по-видимому, скученностью японского населения, крайней теснотой жилых кварталов японских городов и поселков и необходимостью сосуществования основной массы японских семей на более близком расстоянии друг от друга, чем в большинстве других стран, а следовательно, и необходимостью максимальной осмотрительности и терпимости в отношениях со своими соседями. Особая чувствительность обывателей-японцев к поведению и настроениям соседей обусловлена и тем, что в условиях мягкого субтропического климата, характерного для большей части территории страны, личная и семейная жизнь людей протекаем чаще на виду у соседей, чем в северных странах. К тому же жилые помещения в домах японской конструкции с бумажными дверями и раздвижными стенами издавна были легче доступны для соседских глаз и ушей, чем квартиры европейского типа. Что же касается японских деревень, то сплачивающее влияние на соседские взаимоотношения оказывала еще и постоянная потребность людей в сотрудничестве и взаимопомощи в устройстве ирригационных сооружений, а также в борьбе с такими весьма частыми стихийными бедствиями, как тайфуны, землетрясения и цунами.

Еще в период позднего средневековья в большинстве районов Японии была создана единообразная система соседских объединений – пятидворок (гонингуми), распавшаяся в период буржуазных реформ второй половины XIX в. Накануне и в годы второй мировой войны в ходе установления военно-фашистской диктатуры в стране была создана по образцу средневековой системы пятидворок всеохватывающая сеть так называемых соседских общин (тонаригуми), объединенных в городах в ассоциации кварталов (тёнайкай), а в деревнях в ассоциации поселков (бураккай). Главная цель создания этой сети соседских общин состояла в том, чтобы поставить жизнь каждой семьи под постоянный контроль соседей, ибо всему населению вменялось в обязанность доносить через общины полицейским властям о любых случаях антиправительственных высказываний или нарушения существующего «общественного порядка». Все эти мероприятия проводились под предлогом расширения и укрепления соседских связей с целью взаимопомощи и совместного преодоления трудностей военного времени. В то время на свет появилась даже ставшая в дальнейшем общеизвестной слащавая «Песня о соседе», в которой в напыщенных словах восхвалялась роль соседей – тех добрых людей, «которые приносят вам новости», «учат вас, как приготовить пищу» и «помогают при пожарах»[600]600
  Ниппон-но дзюкунэн, с. 238.


[Закрыть].

Всемерно поощряемый властями, прессой, школьными учителями и прочими блюстителями общественной морали «дух доброжелательства» остается и в наши дни одной из важнейших составных частей комплекса правил взаимоотношений японцев-соседей. Убежденность в необходимости поддержания тесных, дружеских связей со своими соседями глубоко коренится в современном общественном сознании японских обывателей, что подтверждается массовыми опросами населения. «Обследование с целью выяснения отношений и контактов людей со своими соседями, – пишется в книге "Люди зрелого возраста в Японии", – показало, что и по сей день в сердцах японцев очень большое место занимает дух взаимного доброжелательства. Люди, проявляющие желание поддерживать дружественные отношения с людьми, живущими по соседству, составляют почти 100 % всего населения страны, причем более половины людей зрелого возраста – 55,1 % – за такие тесные контакты с соседями, при которых и тем и другим хотелось бы делиться всеми впечатлениями и новостями»[601]601
  Там же.


[Закрыть].

На первый взгляд приведенное высказывание вполне соответствует современной действительности. С окончанием послевоенного периода разрухи и хаоса и восстановлением нормального ритма жизни населения в большинстве японских городов, поселков и деревень вновь возобновилась деятельность соседских объединений, созданных в основном на базе сети соседских общин, существовавших в годы войны. Особенно заметно активность новых общин проявилась в сельских районах. Детальное описание их повседневной деятельности содержится, например, в итогах полевого исследования, проведенного группой американских японоведов-социологов в префектуре Окаяма в 1955–1957 гг., опубликованных затем ими в книге «Сельская Япония». По сведениям авторов книги, основные функции сельской соседской общины включают в себя контакты с низовыми учреждениями местной администрации, доведение до сведения всех соседей – членов общины распоряжений и извещений властей, организацию торжеств и массовых культовых церемоний, приурочиваемых к каким-либо местным религиозным праздникам, а также проведение регулярных собраний с целью обсуждения текущих житейских дел, представляющих взаимный интерес. Непременным долгом всех общин является всемерное содействие их членам в проведении свадеб и похорон. В сферу их задач входят также налаживание взаимной помощи в ремонте дорог, ирригационных сооружений и общественных построек, сотрудничества в совместном использовании колодцев и сельскохозяйственной техники; координация усилий в надзоре взрослых за детьми и молодежью; сбор денежных средств, предназначенных для финансирования каких-либо общих соседских начинаний[602]602
  R. К. Beardsleу, J. W. Hall, R. F. Ward. Village Japan. Chicago, 1959, c. 248–260.


[Закрыть]. По свидетельству авторов книги, в первом и втором послевоенных десятилетиях соседские общины стали играть весьма важную роль в повседневном быту крестьянских семей Японии[603]603
  Там же, с. 258.


[Закрыть].

Та же картина стала наблюдаться в послевоенный период и в жизни японских городских семей. Начиная с 50-х годов соседские общины, упраздненные поначалу американскими оккупационными властями, были постепенно восстановлены в большинстве городов страны, хотя в отличие от времен войны участие в них семей перестало быть принудительным. Как и в деревнях, их основными функциями стали контакты с органами местной администрации, передача населению указаний властей по бытовым вопросам, обеспечение сотрудничества соседей в проведении различных праздников и прежде всего культовых мероприятий, организуемых местными синтоистскими и буддийскими храмами, содействие соседям в проведении свадеб и похорон, обеспечение противопожарной безопасности, чистоты и порядка на прилегающих участках улиц, а также мер по охране домов и квартир.

Ведущую роль в этих соседских объединениях стали играть, как и прежде, главы общин, избираемые на ежегодных собраниях представителей всех семей – членов общин. Именно в распоряжение главы общины поступают обычно все денежные взносы ее членов, именно на него возлагается ответственность за то, куда и в каком количестве направляются затем эти средства. Как сообщает английский японовед Рональд Дор, проводивший исследования в квартале Ситаяма японской столицы в начале 50-х годов и опубликовавший затем их результаты в своей книге «Городская жизнь в Японии», основная часть ежегодных расходов общины идет на оказание помощи семьям, понесшим утрату в результате смерти кого-либо из близких, на оплату расходов по освещению улиц, на наем ночных уличных сторожей, на проведение различных противопожарных мероприятий, на украшение улиц в дни праздников. Часть средств направляется в то же время на пожертвования в фонды таких общественных организаций, как Ассоциация по предотвращению преступности и дорожных катастроф, Ассоциация борьбы с пожарами, Союз матерей, а также на «чаевые» околоточным полицейским, работникам ближайшей пожарной части, уборщикам мусора и т. п.[604]604
  R. P. Dore. City Life in Japan. Berkeley (Los Angeles), 1967, c. 275–276.


[Закрыть].

Представляя собой формально общественные организации, соседские общины, как и прежде, объединенные в деревнях в ассоциации поселков, а в городах – в квартальные ассоциации, в сущности, стали в послевоенный период теми промежуточными звеньями общественной структуры Японии, в которых соприкасаются и увязываются частные бытовые дела семей и повседневная деятельность низовых представителей местной администрации. Именно через соседские общины стали осуществляться многие из контактов японских семей с окружающей их социальной средой в лице соседей и чиновников муниципальных учреждений, работников разнообразных служб быта и т. д. Широко разветвленная сеть соседских общин стала в то же время и зоной активного воздействия едва ли не на каждую японскую семьи различных общественных и политических организаций, и прежде всего организаций консервативного толка, связанных с правящей Либерально-демократической партией.

Как свидетельствует практика послевоенных лет, каковы бы ни были политические взгляды и симпатии отдельных семей, входящих в ту или иную соседскую общину, в подавляющем большинстве своем эти общины оказываются в силу ряда объективных обстоятельств под влиянием консервативных политических кругов. Подтверждением тому служат наблюдения упомянутого Рональда Дора. В своей книге он отмечает большое влияние, оказываемое на деятельность соседских общин так называемыми «влиятельными лицами» (юрёкуся), связанными с имущими верхами общества[605]605
  Там же, с. 279–285.


[Закрыть]. Именно эти «влиятельные лица» выступают на местах в качестве политической опоры правящей Либерально-демократической партии в ее борьбе с демократическими силами страны.

Механизм контроля Либерально-демократических партии над соседскими общинами построен на личной зависимости многих трудовых семей от «влиятельных лиц». Не кто иной, как «юрёкуся», обладает обычно способностью одолжить своим небогатым соседям деньги в трудную минуту, помочь в устройстве сына на работу и оказать содействие в преодолении различных непредвиденных житейских трудностей. А средством расплаты семей за подобные одолжения чаще всего становятся избирательные голоса их членов. Именно негласные указания, отдаваемые «благодетелями» своим должникам-соседям, и определяют в решающей степени поведение последних при голосовании на выборах.

Принадлежность к соседской общине и участие в ее собраниях не исключает, естественно, и индивидуальных контактов японских семей как с семьями соседей, так и с отдельными лицами, живущими неподалеку. Непосредственные связи членов соседских общин друг с другом, именуемые обычно словом «цукиай», представляют собой в наши дни весьма важную часть семейного быта японцев. Еще в начале 50-х годов в уже упомянутой книге Рональд Дор обратил внимание на неуемное стремление «среднего» японского обывателя обеспечить себе благорасположение тех людей, которые живут с ним рядом. Вот, например, что писал он о том, как поступает обычно японская семья по прибытии на новое местожительство. «Когда семья, – повествует Дор, – переезжает в окружение новых соседей, глава дома или его жена обходят все дома, входящие в соседскую общину, оставляя в каждом из них свою визитную карточку и маленький подарок: дешевое полотенце, или блок сигарет, или пачку мыла, или веер… В каждом доме он говорит о себе: "Мое имя такое-то. Мы только что прибыли на жительство в дом, находящийся рядом с Вашим. Я надеюсь, в дальнейшем Вы не откажете мне в помощи в случае различных затруднений. Я прошу Вашего любезного снисхождения". После таких оповестительных визитов — охиромэ – вновь прибывший становится членом соседской общины… В дальнейшем от него требуется также ряд приветственных визитов в дома соседей по случаю Нового года… При рождении ребенка или на свадьбу соседи наносят друг другу поздравительные визиты, принося с собой денежные подарки»[606]606
  Там же, с. 256.


[Закрыть].

Зачастую все эти соседские контакты поддерживаются не потому, что обе стороны в них как-либо заинтересованы, а лишь потому, что «так принято» или «иначе нельзя». Руководствуясь подобными соображениями, большое число японских обывателей из месяца в месяц, из года в год навещают без особой нужды соседей, отнимая у себя драгоценное время и досаждая тем своей шаблонной навязчивой приветливостью. Привыкая ко всей этой суете, люди проникаются убеждением в ее необходимости и начинают косо смотреть на тех из своих соседей, которые не следуют их примеру. Японцы, игнорирующие традиционные нормы соседских отношений, рискуют оказаться в изоляции и прослыть дурными, невоспитанными субъектами.