Текст книги "Семейная жизнь японцев"

Автор книги: Игорь Латышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Неодинаковость отношения детей к матерям и отцам проявляется подчас в самых неожиданных формах. Так, например, согласно данным массового обследования, проведенного администрацией одного из токийских универмагов, число детей, покупающих подарки своим отцам по случаю календарного праздника – Дня отцов, в 2 раза меньше, чем число детей, покупающих подарки своим матерям по случаю Дня матерей, что, по мнению авторов этой газетной информации, «отражает меньшую симпатию в семьях к отцам, чем к матерям». Отвечая на вопросы организаторов обследования, почему они делают подарки матерям, а не отцам, наибольшая часть детей дала следующие ответы: «Отец и так получает много удовольствий на стороне», или «Мама радуется, когда получает подарки, а отец остается таким же безучастным, как и всегда», или «Карманные деньги я получаю не от отца, а от мамы»[274]274
  «The Daily Yomiuri», 18.06.1978.


[Закрыть]. Различие в отношении детей к матери и отцу проявляется также и в выборе подарков: по свидетельству администрации универмага, в Дни матерей дети покупают самые различные подарки, в то время как в День отцов подавляющее большинство из них предпочитают покупать один и тот же стандартный подарок – галстук[275]275
  Стремясь как-то расположить детей к своим отцам, редакция газеты «Дэйли Иомиури» 18 июня 1978 г. писала: «Отец выглядит безучастным даже тогда, когда он получает подарок от ребенка. Да ведь это же потому, что он застенчив. Ваши отцы принадлежат к тому поколению, которое с детства привыкло считать, что мужчине не подобает выражать на лице свои чувства. А в душе они бывают преисполнены радости и на следующий день надевают галстуки, подаренные им их детьми».


[Закрыть].

Однако любовь современных японских детей к своим матерям, судя по всему, в последнее время также становится более сдержанной, чем прежде. «Разрыв между родителями и детьми, – пишет Яматэ, – имеет место не только между отцами и детьми, но и в отношениях между матерями и детьми»[276]276
  Яматэ Сигэру. Гэндай нихон-по кадзоку мондай, с. 161.


[Закрыть]. Подтверждением тому служат данные опроса, проведенного в одной из школ города Иокогама. В ходе этого опроса школьникам задавался один вопрос: «Можете ли Вы свободно говорить с родителями о всем том, что Вы думаете?», а матерям вопрос ставился так: «Могут ли Ваши дети говорить с Вами о том, что они думают?» Утвердительный ответ на эти вопросы дали 60,2 % матерей и лишь 41,7 % детей. Что же касается остальных, то нежелание детей говорить с матерями обо всем, что у них на уме, признали лишь 1,9 % матерей, но зато доля детей, заявивших о своем нежелании откровенно говорить с матерями и отцами, составила 9,3 %. Приведя эти данные, Яматэ пишет: «Среди матерей имеется, по-видимому, много таких женщин, которые в надежде сблизиться со своими детьми берут на себя всю ответственность за их воспитание в семье и которым тем не менее не удается установить взаимопонимание с детьми… Более того, среди матерей есть немало таких, которые, убедившись в своей неспособности выполнить должным образом свой родительский долг, становятся нервнобольными на почве неудач в воспитании и учебе детей»[277]277
  Там же»


[Закрыть].

Массовый отход отцов от руководства воспитанием детей и возрастание влияния матерей на умы молодого поколения японцев не могли не сказаться, естественно, как на самом содержании воспитания, так и на его результатах. Знатоки данного вопроса приходят сегодня к выводу, что обывательское стремление японских женщин-домохозяек смотреть на окружающий мир сквозь призму своих ограниченных понятий и домашних интересов становится в наши дни присуще все большей и большей части японской молодежи. Это относится не только к девушкам, но и к юношам, воспитанным в духе законченных «маменькиных сынков». Отмечая далеко не всегда удачную роль матерей в формировании характера современных молодых японцев, американский японовед Джон Вороноф пишет: «Они (матери. – И. Л.) могут быть строгими блюстителями дисциплины в тех случаях, когда дело касается учебы детей, и добиваться осуществления детьми поставленных перед ними задач. Но. их обычная суета может приводить к издержкам в моральном воспитании. Весьма странная, не имеющая ничего общего с традициями мешанина во взглядах была обнаружена обследованием, проведенным радиокорпорацией Эн-эйч-кэй с целью выявления того, какой образ жизни прочат матери своим детям. Как выясняется, около 75 % матерей учат детей тому, чтобы они ставили свои личные жизненные интересы выше общественных, а около половины советуют детям не оказывать помощи другим (так же как и не причинять другим неудобств). Удивительно высокой оказалась также доля матерей, советующих своим дочерям (54 %) и сыновьям (32 %), чтобы те подходили к жизни не серьезно, а легко, предаваясь по возможности наслаждениям. Равным образом большинству детей внушается мысль, что в жизни им следует придерживаться мнения большинства. Тем самым им внушают, что их личное, эгоистические устремления должны соответствующим образом маскироваться».

Продолжая развивать свою мысль о неспособности старшего поколения японцев дать новому поколению страны должное семейное воспитание, тот, же автор пишет далее: «При всех обстоятельствах нельзя отрицать, что старый порядок продолжает рушиться, хотя взамен не создается такой новый порядок, который был бы для всех приемлем… Изменения происходят так быстро, что каждое новое поколение оказывается иным, чем предыдущее, и воспитывает детей так, что они становятся непохожими на воспитателей. Одна особенность всех этих перемен очевидна: налицо отход от спартанских условий жизни и строгой морали и поворот в сторону всяческих поблажек, ведущих к ослаблению волевых качеств людей. Молодое поколение балуется родителями и в то же время слишком опекается ими. Оно получает все, что хочет, даже не прося об этом, и его оберегают не только от опасностей, но и от неудобств. Им руководят, игнорируя его попытки самому определять свою жизнь… Многие молодые люди привыкают к тому, что все делают не они сами, а кто-то все делает за них; пока их потребности удовлетворяются, они соглашаются на то, чтобы ими руководили»[278]278
  J. Woronoff. Japan: The Coming Social Crisis. Tokyo, 1980, c. 69–70.


[Закрыть].

Важнейшим последствием отхода большинства японцев-родителей, и в частности матерей, от прежней системы семейного воспитания детей, основанной на строгом подчинении членов семьи верховному контролю отцов, стало, по свидетельствам японской печати, появление у японской молодежи таких взглядов на жизнь, такой жизненной философии, которая не отвечает ни прежним идеалам, ни объективным интересам современного японского общества, будь то правящие круги или трудовое население страны. Отличительными чертами этой повой жизненной философии являются, судя по всему, беспечный и безответственный подход к собственной личной жизни, потребительские, иждивенческие настроения в отношении своих родителей, откровенный эгоцентризм, отсутствие чувства гражданского долга, безразличие к государственным, политическим и общественным делам, неуемное влечение к праздному времяпровождению и развлечениям. Заметное усиление такого рода настроений за десятилетний период с 1965 по 1974 г. констатируется, в частности, в «Белой книге», изданной канцелярией премьер-министра на базе правительственных обследований и общественных опросов молодежи страны.

В книге приводятся, в частности, результаты опросов, проливающих свет на жизненное кредо японских юношей и девушек. К числу таких данных относятся, например, ответы молодых японцев – жителей столицы на анкетный вопрос: «В чем цель Вашей жизни?» Ответы распределились в процентном отношении следующим образом: «Заниматься работой, которая по душе» (34 %), «Вести спокойную семейную жизнь» (26 %), «Жить ради удовольствия» (18 %), «Вести беззаботную, простую жизнь» (11,6 %), прочие ответы (9,7 %), «Целей нет» (0,7 %), ответа не дали 0,6 %[279]279
  Сэйсёнэн хакусё (Белая книга о молодежи). Токио, 1976, с. 261–262.


[Закрыть].

Показательны также и ответы молодых японцев на другой анкетный вопрос: «В чем видите Вы смысл работы?», задававшийся в ходе массового опроса, проведенного в 1972 г. канцелярией премьер-министра. Ответы на этот вопрос расположились так: «Зарабатывать деньги» (54,5 %), «Утверждать и совершенствовать себя в работе» (34,5 %), «Выполнять свой долг перед обществом» (10,9 %)[280]280
  Там же, с. 265.


[Закрыть]. Комментируя эти и прочие данные, приводимые «Белой книгой», редакция газеты «Джапан таймс» в своей передовой статье 9 декабря 1975 г. писала: «„Белая книга“ напоминает нам, что в течение минувшего десятилетия валовой национальный продукт Японии увеличился в 4 раза… Жизненный опыт молодых людей, выросших в этот период, оказался, естественно, совсем иным, чем тот опыт, который получили в детские годы их родители, и не приходится удивляться, что их подход к жизни и взгляды также оказались иными. В результате три четверти молодежи наших дней относятся, как это указывается в „Белой книге“, к „категории индивидуалистов, склонных к поискам наслаждения“. Их главные помыслы направлены на праздный досуг, и они менее, чем это было прежде, интересуются вознаграждением, получаемым за труд. Они предпочитают инертное существование жизни обеспеченной и достойной, уклоняясь от усилий, направленных на то, чтобы обеспечить себе такую жизнь». Высказывая свое отрицательное отношение к этой новой разновидности японцев, редакция газеты отмечала, что их «непривлекательный образ прямо противоположен представлению о японцам как о „людях, одержимых работой“».

Приблизительно такие же сведения о складе характера, присущего новому поколению японцев, содержатся и в «Белой книге» правительства за 1977 г. В частности, составители книги приводят данные массового опроса молодых людей в возрасте от 18 до 22 лет, проведенного радиокорпорацией Эи-эич-кэй в 1976 г. с целью выяснения жизненных планов японской молодежи. Из этих данных следует, что преобладающая часть опрошенных видит главную задачу своей жизни в «создании счастливой семьи» (34,6 %). Что же касается других ответов, то наибольшую часть из них составили такие: «Хочу работать по своей специальности» (14,2 %), «Хочу запинаться созидательным трудом» (13,5 %), «Хочу иметь свое собственное предприятие» (11,3 %), «Хочу жить, как обыкновенный человек» (11,0 %) и «Хочу жить в свое удовольствие» (6,5 %). И только 3,3 % опрошенных заявили о том, что они либо хотят «отдать силы служению обществу» (1,8 %), либо хотят «добиться изменения общества» (1,5 %)[281]281
  Сэйсёнэн хакусё. Токио, 1977, с. 285.


[Закрыть].

Комментируя содержание этой «Белой книги», редакция газеты «Майнити дэйли ньюс» в своей передовой статье писала, что анализ общественных опросов, проведенных ее составителями, обнаружил у молодых людей одно общее качество: «отсутствие сознания своей принадлежности к обществу». Отмечая с горечью тот факт, что работать на благо общества изъявили намерение всего лишь 1,8 % опрошенных молодых людей, редакция газеты пишет далее: «Другое обследование, проведенное в прошлом году среди студентов колледжей Японским вербовочным центром, обнаруживает то же самое. Среди студентов, отвечавших на вопрос, чему в жизни ими отдается предпочтение, лишь 9,4 % избрали ответ: „любви к своему окружению и к обществу“ и только 5,6 % изъявили готовность к самопожертвованию и к служению общественному долгу. Короче говоря, современное молодое поколение выглядит очень эгоистичным. И хотя оно озабочено тем, что непосредственно затрагивает его интересы, тем не менее ему в значительной степени чуждо чувство социальной солидарности»[282]282
  «Mainichi Daily News», 5.12,1977.


[Закрыть].

Те же индивидуалистические, эгоцентристские наклонности современной японской молодежи проявились и в данных уже упоминавшегося выше обследования, проведенного в октябре 1980 г. канцелярией премьер-министра. Вот как распределились ответы молодых японцев на вопрос организаторов обследования, в чем видят они смысли радость в жизни: «в компании друзей» – 58,8 %, «в спорте и развлечениях» – 54 %, «в семье» – 17 %, «в работе» – 16,5 %, «в общении с противоположным полом» – 14,2 %, «в учебе» – 8,1 %, «в себе самом» —7,7 %, «в жизни ради общества» – 7 %, «в том, о чем здесь не упоминается» – 3,1 %[283]283
  Гэндай-но сэйсёнэн, с. 141.


[Закрыть]. Публикуя эти данные, авторы доклада, содержащего материалы обследования, сопроводили их выводом о том, что очень мало молодых людей чувствует потребность жить для того, чтобы быть полезным обществу. А далее, сопоставляя указанные данные с результатами подобного же обследования, проведенного десятью годами ранее – в 1970 г., авторы доклада с сожалением отметили тенденцию к дальнейшему сокращению доли молодых японцев, проявляющих интерес к вопросам общественной жизни. Если в 1970 г. о своем стремлении жить «ради общества» сообщили 9,2 % опрошенных, то в 1980 г. лица, давшие такой ответ, составили лишь 7 %[284]284
  Там же, с. 140–141.


[Закрыть].

Сведения, публикуемые японскими социологами и печатью, обнаруживают, таким образом, заметное различие во взглядах и настроениях двух послевоенных поколений японцев: первого послевоенного поколения – поколения 50—60-х годов, испытавшего на себе влияние прогрессивных послевоенных реформ и всеобщего подъема в стране демократического движения, и второго поколения – поколения 70—80-х годов, нач настроения которого оказывает влияние общий спад рабочего и демократического движения в стране и идейный разброд, охвативший ныне как правящий лагерь, так и значительную часть демократической общественности страны. Духовный кризис, в котором находится ныне японское общество, ведет к «разрыву поколений» не только в сфере общественной и политической жизни страны, будь то деятельность политических партий и массовых общественных организаций или же творческая активность деятелей искусства, но и в рамках миллионов японских семей. Об этом говорят не только значительные расхождения во взглядах на жизнь между родителями и детьми, но и неверие многих родителей в созидательную способность своих детей. Свидетельством этого неверия служат, к примеру, данные общественного опроса, проведенного газетой «Майнити» в декабре 1978 г. В ходе опроса представителям старшего поколения задавался вопрос: «Возлагаете ли Вы большие надежды на общество, которое появится в нашей стране тогда, когда Ваши дети станут взрослыми?» Ответы опрошенных показали, что 44 %) из них проявили либо неуверенность, либо пессимизм в отношении того общества, которое будет создано их детьми. В ходе того же опроса около 60 % опрошенных констатировали постепенное исчезновение взаимного доверия между родителями и детьми, а 90 % признали к тому же, что их дети не получили дома достаточно хорошего воспитания[285]285
  «Mainichi Daily News», 3.01.1979.


[Закрыть].

Конфронтация несовершеннолетних с родителями и обществом

Ослабление контактов детей с отцами и матерями и родительского влияния на детей начинает все более пагубно отражаться на поведении молодого поколения японцев в обществе: ведет к возрастанию в среде молодежи неуважительного отношения к людям старшего поколения, к бунтарским настроениям и преступным действиям. Речь идет при этом не о сознательной революционной активности, также наблюдаемой в наши дни среди политически зрелой части молодых рабочих, служащих и студентов, а о появлении в политически пассивных, отсталых слоях молодежи заведомо дурных, аморальных, антиобщественных наклонностей, весьма схожих с теми, которым подвержена ныне значительная часть молодого поколения в США и Западной Европе.

Как известно, до сего времени Япония выгодно отличалась от США и прочих развитых стран современного капиталистического мира тем, что в своей массе ее население более ревностно соблюдало нормы общественного поведения, правопорядка и взаимной вежливости. Это объяснялось, несомненно, не только четко отлаженной системой полицейского надзора, но и тем сдерживающим влиянием, которое оказывали на молодежь старшие члены японских семей, придирчиво следившие за поведением своих питомцев в обществе. Даже в наши дни сравнение японской действительности с обстановкой в США и странах Западной Европы обнаруживает, что процесс моральной деградации отдельных слоев населения, наблюдаемый повсеместно в капиталистическом мире, в Японии не зашел так далеко, как в упомянутых странах. Статистика свидетельствует, например, что если в США в 1975 г. на каждые 100 тыс. жителей приходилось 218 краж со взломом, в Западной Германии – 33, а в Англии – 23, то в Японии на каждые 100 тыс. человек населения приходилось лишь 2 кражи со взломом. Равным образом в Японии в том же году было совершено в 5 раз меньше убийств, чем в США, в 3 раза меньше, чем в Западной Германии, и на 20 % меньше, чем в Англии. Да и случаев воровства в Японии было зарегистрировано в 3 раза меньше, чем в указанных странах[286]286
  «The Daily Yomiuri», 22.10.1977.


[Закрыть].

Сравнительно невелика оставалась до последнего времени и доля подростков-преступников в общей массе подростков страны. В 1978 г. она составляла всего 12–13 человек на каждую тысячу несовершеннолетних молодых людей[287]287
  Summary of the Police White Paper. Fiscal 1978. Edition by National Police Agency. Foreign Press Center, September 1978, c. 10.


[Закрыть].

Однако духовный разрыв между взрослыми и молодежью, наблюдающийся в последние годы, сказывается все заметнее и в этой сфере общественного бытия. Масштабы моральной деградации молодежи возрастают год от года. И не случайно рост преступности среди подростков превратился сегодня в одну из острейших социальных проблем Японии. Типичными драмами в семейном быту японцев наших дней стали конфликты между добропорядочными родителями, с одной стороны, и детьми, скатившимися на путь хулиганства, мошенничества, воровства и прочих преступных действий, с другой.

В чём же причины этого негативного социального явления? Важнейшая причина отказа детей от благонамеренных жизненных принципов родителей кроется, несомненно, во все возрастающем разрушительном воздействии на моральные устои молодежи окружающей ее социальной среды. Особенно это относится к детям из тех семей, где никто из родителей не находится дома в дневные часы по причине своей занятости на работе. Именно данная категория детей испытывает наиболее губительное воздействие со стороны различных темных антиобщественных элементов, включая гангстеров и персонал многочисленных вечерних увеселительных заведений: игорных домов, дансингов, дискотек, баров и т. п., стремящихся заманить в свой сети не только взрослых, но и подростков[288]288
  Отмечая увеличение числа подростков, посещающих ночные увеселительные заведения столицы, газета «Майнити дэйли ньюс» писала в 1975 г.: «Игорные дома, оборудованные автоматами для азартных игр, напоминающими по своему характеру рулетку, растут в Токио как грибы, привлекая к себе все большее число несовершеннолетних посетителей и вызывая все возрастающую критику со стороны родителей. Много подростков шатаются по этим домам вплоть до их закрытия в 4 часа пополуночи и играют в автоматы-рулетку, расходуя значительные денежные средства на покупку жетонов, продаваемых по цене от 20 до 50 иен каждый. Согласно данным Управления столичной полиции, число игорных домов в Токио превышает 150. Если же к ним добавить ресторанчики и кафе, оборудованные игральными автоматами, число это возрастет до 500. Весьма любопытно, что на эти „игорные центры“ не налагаются ограничения пи в отношении часов их работы, ни в отношении возраста их посетителей. И не удивительно, что все это побуждает обеспокоенных родителей критиковать полицию за то, что она попустительствует тайным азартным играм» («Mainichi Daily News», 8.12.1975).


[Закрыть]. Пагубное влияние оказывают на мораль детей и многие передачи японских телевизионных станций, забивающих телеэкраны страны гангстерскими, эротическими и садистскими фильмами, просмотр которых порождает у детей различные дурные наклонности[289]289
  См., например, «The Japan Times», 17.09.1978.


[Закрыть].

Следствием всего этого является неуклонное возрастание в Японии преступности несовершеннолетних. В 1978 г., например, число подростков, совершивших уголовные преступления, достигло 130 тыс. человек, превысив, как отмечалось тогда в прессе, все «рекорды» послевоенных лет[290]290
  «Asahi Evening News», 26.12.1978.


[Закрыть]. Но это было еще лишь начало небывалой волны детской преступности. Каждый последующий год перекрывал затем «рекорды» предыдущего: в 1980 г. в связи с преступными действиями полиция задержала 216 тыс. подростков. Иначе говоря, из каждой тысячи подростков в течение указанного года было арестовано 22,4 человека. Знаменательно, что преступность среди молодежи оказалась в 1980 г. в 3 раза большей, чем среди взрослых[291]291
  «Mainichi Daily News», 17.10.1981.


[Закрыть]. Новый рост преступности несовершеннолетних был зафиксирован в 1981 г.: за этот год, согласно данным канцелярии премьер-министра, преступления совершили 258 тыс. подростков[292]292
  «The Daily Yomiuri», 18.12.1982.


[Закрыть].

Что касается состава преступлений несовершеннолетних, то, как видно из «Белой книги полиции», в 1977 г. преобладающее место среди них занимали воровство и мошенничество. Наиболее распространенным видом воровства были кражи товаров с прилавков магазинов, угон велосипедов и утаивание вещей, утерянных другими лицами. Две трети всех подростков-преступников являлись учениками неполных средних и полных средних школ. В том же документе, как и в прессе, отмечался рост случаев проституции среди девочек-школьниц[293]293
  Summary of the Police White Paper, c. 10.


[Закрыть].

О все большем развитии дурных наклонностей среди подростков страны свидетельствуют также и сообщения японских газет об увеличении числа несовершеннолетних, курящих сигареты, а также о все большем пристрастии подростков к марихуане и другим запрещенным наркотикам[294]294
  «Asahi Evening News», 7.02.1978; «The Japan Times», 18.04.1975; «The Japan Times», 5.05.1978; «Иомиури симбун», 8.05.1979.


[Закрыть].

Как явствует из публикаций прессы, антиобщественные, преступные наклонности подростков проявляются не столько в семьях, сколько в школах и в прочих местах, где они оказываются вне контроля родителей. Чаще всего при этом нарушения закона и общественного порядка носят групповой характер. Это можно сказать, например, о кражах с прилавков магазинов, предпринимаемых зачастую группами школьников-озорников с единственной целью показать свою «отвагу» перед товарищами[295]295
  Вот выдержки из передовой статьи газеты «Майнити дэйли ньюс», специально посвященной этому вопросу: «Число мальчиков и девочек в возрасте до 20 лет, совершающих кражи с прилавков, возрастает. Согласно обследованию, проведенному Управлением столичной полиции, есть основания предполагать, что каждый третий мальчик в Токио имеет опыт острых ощущений при кражах товаров из магазинов и других мест, хотя общее число пойманных и уличенных составляет по всей Японии менее 30 тыс. человек, т. е. менее 0,1 % японских детей в возрасте до 20 лет… На основе проведенного анализа полиция считает, что если не все, то большая часть юных воришек – это вполне обеспеченные подростки из семей, принадлежащих к среднему классу. Многие из них занимаются воровством ради развлечения и острых ощущений и не испытывают при этом угрызений совести… Все это не должно быть предметом внимания одной лишь полиции. Совершенно очевидно, что многие японские семьи не воспитывают детей так, как это следовало бы делать» («Mainichi Daily News», 12.02.1975).


[Закрыть]. Согласно данным обследования, проведенного учителями префектуры Токусима, большая часть подростков-воришек совершала кражи с прилавков либо беспричинно (37,8 %), либо под нажимом товарищей (17,5 %), либо из любви к острым ощущениям (8 %). Из 5 тыс. опрошенных учеников кражи с прилавков совершали 7,3 % мальчиков и 4 % девочек, причем 66,5 % из них ограничились лишь одной попыткой, 33,5 % проделывали это не раз, а 7,2 % продолжали заниматься кражами и в дни, когда проводился опрос[296]296
  «Mainichi Daily Nows», 5.03.1979.


[Закрыть].

Сообщая о том беспокойстве, которое вызывает у преподавателей японских школ рост преступных наклонностей среди их учеников, газета «Асахи ивнинг ньюс» опубликовала 3 марта 1979 г. данные опроса, проведенного частной организацией – Японской ассоциацией образования среди учителей двух тысяч школ страны. Как показал опрос, более половины учителей (57 %) видят первопричину возрастания детской преступности в «отсутствии у родителей понимания своих детей». Более одной четверти опрошенных заявили при этом с тревогой, что они не в силах контролировать распространение преступности несовершеннолетних. В сентябре 1978 г. газета «Джапан таймс» опубликовала статью, в которой сообщалось, что, до оценкам полиции, в Токио насчитывается около 90 тыс. учеников средних школ, либо совершивших преступления, либо склонных к совершению таковых. Как пояснялось в газете, это означало, что в каждом классе средней школы, состоящем приблизительно из 40 учеников, имеется в среднем около 6 подростков с преступными наклонностями. В той же газете сообщалось об учащении хулиганских выходок подростков в школах, в подтверждение чего приводилась следующая статистика: в 1975 г. в школах столицы имели место 149 случаев избиения школьниками учителей, в 1976 г. – 204 случая, а в 1977 г. – 221 случай. Комментируя эти цифры, японский журналист Кэйсукэ Окада писал: «Все большее число экспертов сходится в мнении, что средние школы становятся главным очагом преступности молодежи. Как отмечают многие из них, насилие в школах превратилось в настоящее время в острейшую проблему, требующую неких согласованных превентивных мер»[297]297
  «The Japan Times», 17.09.1978.


[Закрыть].

В последующие годы беспорядки в японских школах усилились еще более. Достаточно сказать, что, по данным Национального управления полиции, с января по ноябрь 1982 г. в школах страны произошло 747 нападений учеников на учителей, на 98 случаев больше, чем в 1981 г., а общее число случаев насилий в школах за тот же период достигло 1778. Как результат этого 1026 учителей получили ранения, что на 210 ранений превышает уровень 1981 г. В связи с насилиями над учителями полицией было задержано в общей сложности 8172 школьника[298]298
  «The Daily Yomiuri», 23.12.1982.


[Закрыть]. И еще показательные цифры, говорящие сами за себя: в течение 1982 г. полиция вызывалась для предотвращения хулиганства школьников на территорию 1225 (из общего числа 10 758) неполных средних школ, а также на территорию 313 (из 5284) полных средних школ страны[299]299
  «Mainichi Daily News», 29.03.1983.


[Закрыть].

Все возрастающая склонность многих японских подростков к дурным привычкам, к антиобщественному поведению и неуважению к взрослым пагубно отражается на их взаимоотношениях с родителями. Все чаще в ходе столкновений с родителями, пытающимися наставить своих детей на путь истинный, подростки нарушают традиционные конфуцианские заповеди, предписывающие им покорное послушание и подчинение родительской воле. Невероятно, но факт: в последние годы в японской прессе и в кругах социологов широкий резонанс получило такое небывалое в этой стране явление, как насилие детей над своими родителями. Именно этой проблеме посвящена опубликованная в 1980 г. книга Хироси Инамура «Насилие в семьях». В ней автор, в частности, пишет: «Вообще говоря, под выражением „насилие в семье“ понимаются любые виды насилий, возникающих в кругу семьи. Однако если взять его применение в нашей стране в последнее время, то оно прежде всего означает насильственные действия детей, направленные против своей семьи. Яснее говоря, речь идет о насилиях, которые учиняются детьми в отношении своих родственников: братьев и сестер, отцов и матерей… Что же касается того, о каком насилии идет речь, то имеется в виду либо прямое физическое насилие, включая побои, пинки, сбивание с ног, топтание ногами лежачих и т. д., либо насилие, обращенное против материальных предметов, как, например, ломка мебели и домашних вещей, разрывание на куски одежды либо избиение людей с помощью материальных предметов. Имеются также в виду и буйства, сопровождаемые руганью, бранью, криками, воплями и визгом. Степень насилия бывает разная и достигает подчас невероятных пределов. По этой причине есть немало случаев, когда родители бывают вынуждены обращаться в больницы для излечения от ушибов и костных переломов»[300]300
  Инамура Хироси. Катэйнай борёку. Нихонкэй синко канкэй-но бери (Насилие в семьях. Японская разновидность нездорового состояния отношений между родителями и детьми). Токио, 1980, с. 1.


[Закрыть].

О том же самом пишет и японская пресса. «Все возрастающее число японских родителей, – сообщалось в газете „Майнити дэйли ньюс“ от 24 октября 1978 г., – теряют традиционную власть над своими детьми, и некоторые из них получают даже пинки, тумаки и затрещины от своих отпрысков, причем такие, что некоторые вынуждены носить повязки на лице, чтобы скрывать синяки. Общественные деятели и ученые, пытавшиеся разобраться в этой проблеме, пока не могут сказать, как много родителей в действительности избивается своими детьми, но тем не менее они считают, что подобные недостойные семейные столкновения происходят куда чаще, чем можно было бы предполагать. „Пока это нераскрытая проблема“, – заявила в интервью помощник полицейского инспектора г-жа Сигэко Сасахара, возглавляющая сектор проблем молодежи Управления столичной полиции. „Матери и отцы, – пояснила она, – упорно уходят от признания того, что собственные дети избивают их. Ибо они не хотят навлекать неприятности на своих детей и становиться предметом скандалов“. Г-жа Сасахара сообщила далее, что ее секция только за шесть месяцев нынешнего года имела дело со ста случаями избиения родителей своими детьми. Таким образом, по ее словам, число подобных случаев увеличилось на 40,8 % по сравнению с соответствующим периодом прошлого года. Она высказала мнение, что это число представляет собой не более чем надводную часть айсберга и что на деле один из каждых 20 родителей подвергается побоям своих отпрысков.

Среди последних происшествий такого рода она упомянула следующие. Домохозяйка в возрасте 37 лет перестала видеть на один глаз из-за того, что ее четырнадцатилетиий сын, буйствуя, ткнул ей пальцем в лицо. У сорокапятилетнего жителя Токио оказалось сломано пять ребер, после того как сын, ученик полной средней школы, выволок его на лестницу и столкнул с нее за то, что отец пытался защитить свою жену от побоев. Другая домохозяйка среднего возраста получила удар в рот от своего шестнадцатилетнего сына лишь только по тому смехотворному поводу, что она, слишком низко наклонившись, дышала над его едой. Как заявила Сасахара, девочки редко подвергают своих родителей столь тяжелым побоям, как мальчики, но тем не менее также допускают оскорбительные действия: толчки, рывки или же разъяренную словесную брань».

Комментируя приведенные сведения, автор статьи – корреспондент агентства Франс Пресс далее отметил следующее: «Эти дети не родились буянами, и отцы у них тоже не буяны. Обычно они становятся свирепыми в своих семьях по достижении двенадцатилетнего возраста, хотя и продолжают получать хорошие отметки в школах и на первый взгляд вежливо ведут себя с другими людьми вне дома. Родителями таких неспокойных подростков являются, как правило, люди с высшим образованием или окончившие колледжи, принадлежащие по своим доходам либо к высшим, либо к средним классам. Некоторые ученые-психологи высказывают мнение, что избиение родителей есть всего-навсего проявление кипучей энергии молодости, в то время как другие сходятся на том, что это сравнительно новая проблема, связанная с изменением стиля жизни населения страны. Последние считают, что избиение родителей представляет собой нежелательное порождение излишней опеки японских родителей над своими детьми, предпосылками чему стали преобладание нуклеарных семей, утрата родительской власти над детьми и присущая Японии система напряженной учебы, вызывающая большие нервные перегрузки детей и порождающая конкуренцию и чрезмерные надежды родителей».

В том же духе выдержана и другая, более поздняя по срокам публикации, статья в «Майнити дэйли ньюс». Там пишется: «Полицейские власти префектуры Хёго составили доклад о насильственных действиях детей в своих семьях. В докладе речь идет о случаях, когда родители были вынуждены фактически покидать дома, спасаясь бегством от своих неуживчивых чад… Возраст буйствующих детей варьируется в пределах от 11 до 19 лет. Из 29 случаев насилия 13 было совершено неработающими подростками, 6 – учащимися полных средних школ, 5 – учениками неполных средних школ, а остальные – либо учениками торговых училищ, либо рабочими. Две из них – девочки… Насилиям буйствующих детей чаще всего подвергаются матери. Ранения получили в общей сложности 22 матери. Зарегистрировано также десять ранений отцов. Глава отдела по вопросам молодежи полицейского управления города Кобэ Такаси Фукихара заявил, что в текущем году родители обращались к нему за помощью чаще, чем в прошлом. Включая сравнительно мелкие случаи насилия, общее число случаев обращения родителей за помощью составило 150»[301]301
  «Mainichi Daily News», 29.12.1978.


[Закрыть].

Широкую огласку получил по всей стране в 1977 г. случай, когда ученик полной средней школы в городе Кобэ убил кухонным ножом своего отца, шофера такси, лишь за то, что тот ударил его по лицу за курение. Объясняя полиции причины этого поступка, малолетний убийца заявил, что «он хотел избавиться от отца, который, будучи слишком строг к нему, сам позволял себе все, что хотел». Более всего поразил полицию и общественность тот факт, что многие приятели убийцы по школе, включая девочек, были в курсе дела и активно давали ему советы, как скрыть убийство от полиции[302]302
  «Mainichi Daily News», 1.06.1977.


[Закрыть].

Жертвой буйств и хулиганского поведения подростков становятся зачастую, разумеется, не только их родители и члены семей, но и посторонние лица. Растет число случаев групповой преступности несовершеннолетних. Широкое распространение в японских городах получили, например, хулиганские действия подростков на мотоциклах. Выезжая с оглушительным ревом моторов на городские магистрали большими группами, эти подростки (их называют босодзоку или каминаридзоку) врезаются на недозволенных скоростях в транспортные потоки, преднамеренно мешая движению транспорта и пешеходов и создавая аварийные ситуации. Именно в таком антиобщественном поведении и находят они для себя некое злорадное удовольствие.