Текст книги "Стихотворения том 1"

Автор книги: Игорь Белкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Видимо, так положено,

Видимо, так назначено

Жить нам жизнью тревожною,

Заранее не оплаченной.

Даже выйдя на пенсию,

В кресле сидя потёртом,

Теряем мы равновесие,

Нервно скребя аорту!

Что-то опять не шьётся

И не сходится сумма –

То ли перфект в колодце,

То ль впереди не плюмбум...

«»»»»»»»»»

Упали самолётики, разбились в драбадан,

Сто жизней человеческих шагнули за туман.

Ушли. Печали капнули на личики родных...

А, может, ты, Расеюшка, и не нуждалась в них?

А, может, тебе по фигу, что в месяц раза три

С небес на землю сыплются в объятия зари

И в ночи беспросветные или на руки дней

Коробочки железные с начинкой из людей?

Конечно, обстоятельства, и виноватых нет,

Напрасно разеваются хлебала у газет!

Следи за телевизором и верь ему, народ,

Что больше с неба ясного ничто не упадёт!

Так, если что по мелочи, но не два раза в день!

А дважды это, знаете, бардак и похабень!

Нарушен график выпада в осадок жизней тех,

Кто вкалывал и вкалывал, и в чём их смертный грех?

А самолёты падают и вертолёты тож,

К судилищу звать некого, ответов хрен найдёшь!

Сижу у телевизора и уши до плечей,

А на экране мечется народ ничей-ничей...

«»»»»»»»»»»»»

По следам своих истерик

Я шагаю деловито,

В сотый раз себе поверив,

Что всё скрыто-шито-мыто.

Не было ни расставанья,

Ни волнения чужого,

Ни вселенского метанья

В вечных поисках Сверхновой.

Без вторжения клистирных

Трубок в действия поэта

Отгорели звёзды мирно

В смирном пламени рассвета

Без влияния на личность,

Втянутую в нить прогресса

Волокном вполне логичным

Без бубончиков из стресса.

Я шагаю, время лезет

Из-под ног болотной жижей,

Словно недопетый тезис

Революции бесстыжей,

Где одних похоронили,

А другим наддали в рыла,

Чтоб они азартней рыли

Для самих себя могилы.

Стоп! Снесло меня на берег

Доколумбовой эпохи,

Я же не теряю веры

В современность ахов-вздохов!

Ах по поводу бабёнки,

Ох по поводу достатка,

Проявившегося тонко

При любви, довольно шаткой.

Кто ж захочет огурцами

И горбушками питаться,

Не сводя концы с концами

Месяцев пятнадцать-двадцать?

Ясно дело, с этой пищи

Не срастётся днище с днищем

И ушла она к козлищу

Не рубли считать, а тыщи.

Не было при расставанье

Ни единственной зацепки,

Я сказал: покеда, Таня!

А она ругнулась крепко.

У неё, я врать не буду,

Через месяц и не позже

Налились мажорно груди,

Лаком заблестела кожа...

Мне истерики не в жилу,

Я их посылаю к чёрту,

Лишь бы ночь в мозгах не рылась

И не трогала аорту...

«»»»»»»»»»

Было время, в нём к перрону

Подавались эшелоны,

Забивалась сеть решёток

Сотнями молчащих глоток.

Равнодушны у конвоя

Автоматы под рукою,

Окончательное слово

Выплюнуть всегда готовы.

От тюрьмы живая лента:

Фраера-интеллигенты

И братва в наколках синих,

Фиксы – сталь и взгляды в спины.

Набиваются в теплушки

Брито-сизые макушки,

Отправляются вагоны

В пересылки или СЛОНы.

Мы командой разудалой

Следом не бежим по шпалам,

Бдит на тормозной площадке

Конвоир с шинельной скаткой.

Мы несёмся в мир знакомый

Без изгибов-переломов,

Без тяжёлого дыханья

Сотен глоток ожиданья;

Сотен глаз, несущих нечто,

Сотен ног, шагнувших в вечность

С правотой-неправотою

Мимо детства золотого.

А в тюрьме глухи ворота,

А за ними зреет что-то,

Чтобы выплеснуться снова

Длинной лентою без слова.

«»»»»»»»»

Если отбросить словесную накипь

С тела стиха, обнажив его душу,

То уподобишься глупой собаке,

Ради ошейника мягкость подушек

Бросившей, и с перекушенной цепью

Впавшей в помойное великолепье.

Нет, не язвите над слогом тяжёлым,

Я до конца свои мысли не вляпал

В очень наигранную весёлость,

Но с придыханиями из-под кляпа,

Вбитого в горло не ради забавы,

А для поимки почёта и славы!

Что, непонятно?..

Не впавший в красивость

Глубже глядит и стыдится амёбой

Быть в туалетно-общественном сливе,

Выморщив лоб, а по-вашему лобик!..

Впрочем, я к этим словам безразличен,

Главное, лобик не пуст, а набычен!

Душу подай вам… тарелка с каёмкой

Стала щербатой от прикосновений,

Нет, не Наташи, не Любки, не Томки,

Это бесплотные, в общем-то, тени,

Мимо скользнувшие, чувства не тронув

Ни на понЮх, впрочем, можно на пОнюх…

Собственно, всё, опускаю я пипку

У рукомойника. Время стекает

В круто пристёгнутую улыбку

Не обнадёженного Икара,

А человека с душою, который

Вам на вопрос не ответит, сеньора!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Кашель нервного котёнка расчленяет темноту

На неравные частицы – на сегодня и на ту,

Что в сознание вселилась, жухлым веником гребя

Мусор прожитых событий от себя да от себя.

Я по замкнутому кругу мимо мебели простой:

Может, на диване гнутом задержался кое-кто

Или на махровом стуле в оболочке полотна

Угнездился друг привычно, лапая бутыль вина?

Никого! Хрипит котёнок, наглотался шерсти он, Рвёт когтями из дивана одуревший поролон,

Темнота ему бирюльки, это мне она дика,

А электро где-то что-то отключилось на века…

Ишь, сомнительное время, как ты крутишь мне мозги –

Ноль вниманья на волненье и нелепые круги

По квартире, голосящей невозможной тишиной,

Стопроцентно настоящей, не фальшивящей со мной!

Как сказал один философ, всё на свете чепуха, Человеческие мысли в большей степени труха,

Но любой ему ответит: зачислять мой мозг в труху?!

А не шёл бы ты, товарищ, прямиком к папаше ХУ!

Это так, да вот котёнок снова кашляет во тьму

И хвостишком колошматит по сознанью моему!

Чем поможешь этой бяке, если сам плывёшь в ночи, Булькая и натыкаясь на углы и кирпичи?..

«»»»»»»»»»»»»»»»

Я вырос из штанов, Экзюпери,

Быть принцем мне наивно и смешно,

Да и рождён я бабою в Твери,

В общаге, сто соседей за стеной.

Каков кусок, таков и человек!

По телу, не по здравости ума,

Жизнь проходила скрипами телег,

Врастали в землю по уши дома.

Сто королев на школу, сто принцесс,

Сто принцев, вместо мантии сатин,

Река и щавель, ягоды и лес,

Дуэль за даму, выживет один.

Другой уйдёт, роняя сопли в грязь,

А дама ждёт, косичка на боку,

Ведёт её тверской великий князь

В кино, не говоря: мерси, боку!

Экзюпери, какой я, к чёрту, принц!

Мужик из мужиков по мужику,

Сносившим пять десятков рукавиц

В лесу, где топорами по сучку.

Но всё равно, я вырос из штанов

И не носить мне узких панталон,

Сам понимаешь, что у мужиков

Привычка есть к изяществу кальсон.

По ним блуждают взгляды королев,

Когда любовь, посильно затвердев,

Вдруг начинает прорастать горбом...

Экзюпери, мне век быть мужиком!

«»»»»»»»»

У телесной оболочки назначенье

Есть прямое

Быть тюрьмою

Размышленьям,

Но не сказанному слову,

Быть защитой от вторженья

Инородного, чужого,

В сущности сердцебиенья

Самородка золотого.

Я не спорю, кто-то свяжет

Индивидуальность в узел

И берёзовою кашей

Отвалтузит

Оболочку

За её невосприятье строчки,

Вырубленной ранее

Серым веществом в комочках

То ль вождя, а то ли дряни…

Развлекая душу блеском

От огня мне чуждой фары,

Я немеряным отрезком

Дуг надбровных в жизнь влетаю,

Киноварю

Кумачёво,

Забываю

Ильичёво,

Вою в общей стае,

Таю,

Изучаю

Чьё-то слово.

И своё пишу, нахмурясь,

В радость, может быть, кому-то,

И топлю в стакане

Бурю,

Сохну в помыслах до брюта

Ржавой цепью в кабестане,

В слове взорванной минуты…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Непричёсаность мира ощущается осенью поздней, Мешковатость одежд равнодушна к цветным фонарям

Одиноких созвездий, не сбитых в огромные грозди, Поджигавшие маи и августы по вечерам.

Допотопный роман получает своё окончанье,

Послесловие есть и последняя точка легла

На бренчание строк, подытожив их ретрозвучанье, Том закрыт, коленкор переплёта затёрт добела….

Что ж ты, мир, не гремишь в унисон на развилке столетий, Полюса разделяя и запараллелив пути?

Чёрт возьми, мы твои исключительно умные дети, Почему же наш разум всесилия дней не постиг?..

А ноябрь струит холодок мне под демисезонье, В тёплый свитер Тебя обряжает, и каждый готов

Оттолкнуться от прошлого похолодавшей ладонью

И оставить ему сотни сказанных ранее слов…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

В пурпурных красках стынущего мира

Своя печаль, своё желанье скрыться

От холодов, шагнувших на планету

Из прихотливого движенья солнца.

Так-так! – кричу я и шлифую темя

Рукой без нежелательных пигментов, –

Природа отражает те мгновенья,

Что затаились в каждом человеке!

Прикрыв себя «аляской» в минус тридцать,

Плюс двадцать пять – разнагишавшись вовсе

И совращать мускулатурой дряблой

Зелёных и стареющих Офелий.

И вообще беречься от простуды,

От перегрева, от недоеданья,

От диких схваток с неким мастодонтом,

Желающим осеменить подругу.

И я, брат, не последним в эту осень,

Сырым плащом хлестнувшую по клёнам,

По прочей флоре, вставшей на колени

Под натиском арктического ветра.

Вы не грустите, белые берёзы,

Метаморфозы ваши не отвратны

В сравнении с метаболизмом тела

Вступающего в зиму человека!

Он – это я в приличном исполненье

С букетом чувств не из голландских прерий,

А из российской загнанной глубинки,

Вдыхающей пока свои миазмы…

А по плечам пылающая осень,

А по лицу багровые закаты,

А за ребром чёрт знает что творится,

Быть может, это сердце, просто сердце...

«»»»»»»»»»»»»»»

Вчера Создатель дал задание,

Чтоб изваял скульптуру я

Из дней с печалями-туманами,

Из нервной поступи дождя,

Из ветра с дикими причудами,

Из ускользающих снегов,

Ночей с хрипеньем и простудами,

Из дровосеков возле дров,

Из чмоки-чмок под кипарисами,

Из белой пены на волне,

И чёрт-те что ещё он высыпал

В ладонь протянутую мне!

За дело взялся я неистово,

Поспорь с вершителем, поди!

Руками вымытыми, чистыми

Сложил всё это на груди

И мял, и втискивал дарёное

В зелёный шар и в синий шар,

Но выпирали горы склонами,

Вулканы распыляли жар,

И бороздили люди цепкие

Притиснутые мной поля

И камни тяжкие сурепкою

Дробила на куски Земля.

Я мял податливые рощицы,

Давил крутые облака,

А люди стягивались к площади

Уже нетрезвые слегка

И говорили осуждающе

Про апокалипсис-чуму,

И падал кто-нибудь икающий

В глотающую разум тьму.

Создатель хрюкнул отвратительно,

Лягнул мной созданную чушь:

Не выйдет из тебя Праксителя!

А я в салфеточку молчу.

Молчу и руки грею около

Пороков, счастья и грехов,

И заполняю Землю строками

Пока не созданных стихов...

«»»»»»»»»»»

Прострелен?

Было, было…

А вены?

Резал, резал!

И на селе кобыла

Вбивала в лоб железо;

И на колено молот

Срывался с наковальни,

Но был тогда я молод,

Всё зажило буквально!

И, если честно-честно

Без лжи любвеобильной –

Имеет в сердце место

Быть ране щепетильной;

И шрамы на предплечье,

Ожоги на запястьях,

И жёсткость человечья,

И –

Толика участья!

Иначе хрен бы выжить,

Век в сукровице плавать

Среди насмешек выжиг

На флангах у державы.

А остальное мелочь,

Что заострять вниманье

На поздние прострелы,

На нервное дыханье!

У каждого в капкане,

Как у меня, был палец,

Мы все платили дани

За нынешнюю наледь;

За очерствленье духа,

За невпаденье в память,

И –

Прочь пошла, старуха

С провальными глазами!!!

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Дорога вкривь, дорога вкось,

Приглядки колют спину,

Давно промёрзшую насквозь

До самой пуповины.

Чего вы пялитесь, друзья,

(врагов я не имею),

Как будто мне идти нельзя,

Не скашивая шею?

Вдох-выдох…

Если что не так,

Пульс отдаётся жженьем

Во все наличные места

И без благословенья.

И снова мах одной рукой,

Другой рукой синхронно,

Пусть к цели явно никакой

Шагает неуклонность…

Какая цель, скажите мне,

Быть может, кроме жажды,

Шагающему наравне

С миллионами сограждан?

Попить, поесть, в работу лбом

Или цветущим рогом

И не копытить напролом –

Да ну вас к чёрту, к богу!

И вообще я сам собой

Почти окаменелость,

А то, что путь всегда кривой,

Так то не ваше дело!

«»»»»»»»»»»»»»»

Не хочу быть серьёзным поэтом!

Хоть убей меня, не хочу

Раскрываться крикливой газетой,

В правой, в левой руке по мечу!

Пусть другие уходят в солдаты,

Я своё уже отвоевал,

Пришивая сапожною дратвой

К обстоятельствам злые слова.

Нерушимое век нерушимо,

Стен воздвигнутых не развалить,

Пролетайте, наречия, мимо

Ощетиненных соло Земли!

Невозможное соло Россия,

До чего ты нескладно орёшь

Усреднённою Анастасией

И отрыжками новых вельмож!..

Не хочу быть серьёзным поэтом!

Буду плесть бестолковую вязь

Из бессмысленности куплетов

Как и прочие, не торопясь.

И давать комментарии снизу

Для совсем бестолковых «читал»,

Что, мол, риза не роза, а риза,

А конец не финвал, а финал.

По странице, которую пишешь,

Страсть должна разливаться рекой,

Чтоб у жаждущих ехала крыша,

А минет был любимой едой.

Всё! И ставится точка на этом,

Сексуальная песня, творись,

Ибо кто же читает поэтов,

Переполненных болью за жизнь?!

«»»»»»»»»»»

Пригвождёный к нелепейшему столбу

Моралями, устаревшими до безобразия,

Не лаю и не кляну судьбу

Четвертованным на помосте Стенькой Разиным.

Понимаю: История не права,

Переписывая и выхолащивая желания,

И причём тут разинская голова,

Хлопающая глазами нам в назидание?

Почитаю единственное: НЕ УБИЙ!

НЕ ОБМАНИ или другая заповедь

Тонут белыми камешками вглуби

Сердца, отмахиваясь от мира всеми лапами.

Ибо лживость всемирная доступна всем,

Начиная с пророков, когда-то живших,

Заканчивая строителями новейших дилемм,

Бесполезных, как мой заплутавший живчик.

Не проще ли с девственной простотой,

Веслом неприятия колыша морали,

Жизнь разбрызгивая, мчаться за ТОЙ,

Чьи глаза сорок раз солгали?

Взойти без насилия на помост,

На кресте исстрадаться, чтоб утвердиться

В правоте сиянья зелёных звёзд,

Выжигающих собственные ресницы?

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Вы мне боль свою до упора

Так, что вздрогнул в аорте клапан!

Не желаю я с вами спорить,

Мне желается быть растяпой!

Делать вид, что всё ёлы-палы

И печаль ваша фигли-мигли,

Что блохою давлю я жалость,

Только вы своего достигли!

Чёрт возьми, до чего тоскливо,

Как мздоимцу перед расплатой!..

Вы мне кажетесь тонкой ивой,

На осеннем ветру распятой.

Мне бы клёном, чтоб веткой-лапой

Поддержать силуэтик жёлтый,

Но стучащий в аорте клапан

Болью собственною разболтан...

«»»»»»»»»»»»

Сатана с Люцифером в связке...

А у католиков нынче Пасха!

Они в Иисуса покруче верят,

Но красят яйца такой же краской,

Что мы, славяне без Люцифера.

Зато у нас Сатана мощнее,

Помускулистее и зловредней,

И, если сел на людскую шею,

Его не сбросит сам исповедник.

Не голословлю я, утверждаю!

Ярмом тяжёлым таскаю тоже

Не стограммовых Шалтай-Болтаев,

А многотонного вельможу.

Такое дело, куда деваться,

Не утопиться же в бочке спирта,

На ус мотая пук деклараций

Взаимно вежливого флирта.

Стоп!

Здесь я что-то противоречу –

Меня он в гриву, а я по-русски

Вовсю поплёвываю за плечи

На непосильность своей нагрузки…

А у католиков нынче Пасха,

А у славян Пасха чуть попозже,

А Сатана с Люцифером в связке

Одни и те практикуют вожжи…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Дорог не осилит спящий,

Икающий не споёт,

И радугу в настоящем

Вовек не увидит крот.

Слепец он.

Такая участь!

Но всё же я вам скажу,

Что нравится быть колючим

Всегда и везде ежу!

И прочим природой место

Под солнцем отведено

К участию не в фиесте,

К азарту не в казино.

Нет, я не философ бравый,

Я житель страны «Земля»,

Соседствующий по праву

С ворчаниями шмеля;

С пугливостью куропатки,

С небрежностями людей,

Скрывающихся в палатках

От светлых земных дождей!

И жизнь для меня не ящер,

Покинувший мезозой…

Дорог не осилит спящий,

Пожар не зальёшь слезой…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

О чём грустит осокорь над рекой?

Да ни о чём, стоит и ждёт тепла,

Чтоб нарядиться в светлые одежды

Из солнечного дробного стекла!

О чём тоскуют в марте ветерки?

Да ни о чём, летят по круговой,

Чтоб охладиться по пути на север

И затеряться в туче снеговой!

Я тоже не печалюсь ни о чём

И радуюсь тому, что близ меня

Ворочается жизнь, глаза лукавя,

Своим разнообразием пьяня!

За поворотом снова поворот,

В осокорь год пропишется кольцом,

Из южных стран примчится юный ветер,

Пронырливым щенком лизнув лицо…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

В этом мире всё не так,

Как хотелось бы, и всё же

Каждый миг и каждый шаг

Не испарина на коже,

А гремящий водопад!

Ну, не водопад, так струи,

Бьющие в лицо не в лад,

Но живительно упруго…

В этом мире всё не так!..

Почему не по струне я

Мчусь за бытовой овраг,

А ползу, скуля, под нею?

И, высвистывая гимн,

Барабанит кто-то ластой

По бессилиям моим,

По ослиности ушастой?

Ай, да ну вас, я привык,

Жадно дождь ловлю губами,

Иногда срываюсь в крик,

Если водочное пламя

Пересилит водопад…

Мужики, да ну вас нафиг,

Я безумно жизни рад

И готов платить ей штрафы!

За безумную жену,

Породившую мне тройню,

За нелепую страну,

Вечно втянутую в войны,

За дубового себя,

Не способного насытить

Тройку резвых голубят

Со своей мадонной Литтой!

В этом мире всё не так!..

Или я в ней не пружиню

И с гранатою на танк

Не бросаюсь, как мужчина,

Беззаветно и легко?..

Мужики, вопросик этот

По земле плывёт дымком

От упавшей сигареты…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Что слова?! – не более, чем звуки,

А умерших не вернуть назад

Ни общеньем с Шивою сторуким,

Ни моленьем к богу, что распят.

Жизнь проформа для времён текущих,

Что им относительный субъект! –

Микрофлора на небесной гуще

Скопища созвездий и планет…

Это так, да плетью хлещет вены

Осознанье собственного Я,

Для себя имеющего цену

В грубых закоулках бытия –

Жить, вдыхая воздух перепрелый,

Грызть холодный мартовский снежок,

Пронося себя не просто телом

По кривым излучинам дорог,

А хрипящим сгустком откровенья,

Всежеланья или вселюбви

От минуты своего рожденья

До последних скрипов половиц!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Побродить по морю Иисусом,

Жить всё время в сладостном июле,

Нарожать десяток белобрысых

Ребятишек с девой-красотулей;

Дом построить посреди Эдема,

Яблоневый сад вкопать в планету,

Получив бессмертье вместо премий

За служенье Истине и Свету;

Бинт один на тысячу болящих,

Каравай на тысячу нудящих,

А потом распятым «грянуть в ящик»,

Завернувшись в плащаницу-плащик…

Лбом стуча о холодящий мрамор

То ли в горе, то ли в наслажденьи,

Человек не выведает драмы

О моём обманном воскрешенье.

Даже муза, дерзостная Клио,

Скроет от потомков артефакты,

Что грешил я в жизни не брезгливо,

Не слепцом с извечной катарактой.

Да, грешил!

И в этом соль и сахар,

Пряная свобода, безоковность,

А не власяница под рубахой

Кающихся Магдален и Овнов!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Собственно, кому какое дело

До причин, питавших мягкотелость,

До итогов жизни человека,

Веку не поставившего вехи?

Был – и нет… и к утренней побудке

Не бунтуют атомы в желудке

И будильник напряжён углами

В чью-то непроснувшуюся память…

Атрибуты действия спонтанны:

Соль морская женщине для ванны,

А мужчине дерево вдубасить

В землю отслужившей ипостасью…

Собственно, все люди словно штампы,

Дети прорезаются эстампом

И берлоги строятся руками

Тех, кого зовём мы мужиками…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Я чувствователь, созерцатель,

Умеющий прикоснуться

К любому из трёх понятий

Вне рамочек конституций.

Надежду я глажу нежно,

Испытывая неловкость

За собственную мятежность,

Взятой страною в скобки.

Нет-нет, никакой обиды

Ни в строчках и ни в наречьях –

Не созданный для корриды

Быкам не кровавит плечи!..

А Вера?

А Вера где-то,

Её не погладишь толком,

Она по волнам корветом,

Она по груди осколком

Скользнула, оставив рану

И, как не бинтуй холстиной,

Боль сделалась постоянной,

Причинной и непричинной!

Последнее из понятий,

Стучащее по вискам мне –

Любовь!..

Ты моё заклятье,

А я твой пустой подрамник!

А я твой мальчишка в шортах

С Надеждою на ладонях –

Вноси в меня натюрморты

На светлом лиричном фоне!

“””””””””””””””””””

Отщепенцев вешали на реях,

Честных ведьм сжигали на кострах,

И вплывала в будущее Гея

Средоточьем злобы и добра.

Род людской живуч противоречьем

От неандертальцев и до нас,

От дубин до пулемёта «Стечкин»,

До бронежилетов от кирас.

Сколько в нас необратимой дури,

Сколько недовольства и забот,

Сколько блох, вгрызающихся в шкуры

И глядящих в чавкающий рот!

Есть и спать, и с женщиной любиться,

И входить на верхнюю ступень,

Зреть оттуда на ничтожность фрикций

Тех, кого твоя накрыла тень…

Это так, скулёж от недопитья,

От недожеванья шашлыка,

От недолюбви к мадонне Литта,

Чудом проскользнувшей сквозь века.

Это не кислятина, не горечь,

Это мысли, чёрт бы их побрал,

Сохнущие тряпкой на заборе,

Оградившем временнОй портал…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

На вершины клёнов нахлобучив

Серые медлительные тучи,

Осень вытрясает одеяло

С листьями, расцвеченными ало.

Ладно, пусть не ало, а багряно,

Бог с ним, уведу себя в шаблонность,

Не всегда сияет филигранно

Слово на залапанной короне…

То ли дождь, а то ли просто морось,

Капель нет, но набухает влажно

Звуками питающийся город

И недвижный выкидыш бумажный…

Всё нормально, рыцари и дамы,

Шелестите ножками по миру,

Вытряхнув из-за рубашки камень

В звукоряд трамвайного клавира!

Пробежит раскрашеный вагончик,

Отстучит мелодию на шпалах,

И опять прорвётся там, где тоньше,

В серый день кленовая усталость…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Поэт слагал стихи, ботаник плёл гербарий,

Сапожник сапоги тачал, и пел певец,

А море в валунах залечивало раны,

Сукровицу неся на берег за прибой.

Де Лиль был упоён словами «Марсельезы»,

Царь-пушка у Кремля – игрушечный малыш,

И в бородах расстриг капуста застревала,

Когда глотали щи, похмелием зверясь…

А здесь сентябрь плывёт шестнадцатым мгновеньем, Отличным от других, но чем, мне не понять,

Возможно, только тем, что стал на сутки старше

Царь-колокол земной, летящий по дуге…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

16.09.05.

При выходе с подмостков хлопнуть дверью,

Замкнуть себя в бездейственность, в безверье, И никогда не выбегать на сцену –

Таков итог нестройных размышлений.

На письменном столе неразбериху

Устроить, довести себя до крика

И всё смахнуть в плетёную корзину,

Блаженным креслом выпрямляя спину.

Чаи гонять в домашней обстановке,

Жевать беззубо кашу из перловки,

К овсянке джентльменски приобщаться –

И никаких тебе инсинуаций!

Но это было, это забегало

Раз десять или двадцать со скандалом

И вытеснялось вновь столпотвореньем

Мирских забот, что противу теченья.

Мир без меня и скучен и подавлен,

Партер гудит – и что ему до травли,

До тайных и невидимых обструкций,

Мешающих поэту разогнуться!..

И чтить стихи, плетённые из нервов,

И от софитов жмуриться, как нерпа,

Увидевшая солнце на торосе,

Зеркально отражённое морозом…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Свидетельство о публикации №110053104170

Хранилище 16

Игорь Белкин

Устанавливаю репер

для себя, я эгоист,

мне чужого сердца трепет –

пересохший банный лист –

снёс небрежно с рёбер хрупких,

и сиди себе, кури

да поглаживай зарубки

очень личные внутри

незадачливой душонки,

не способной ни на ложь,

ни на спесь в любви к девчонке –

лучшей в мире не найдёшь!

Перечерчиваю схему

откровений прошлых лет,

то, что было – это темень,

то, что будет – это свет;

но жесток я, неподкупен,

сам себе не поддаюсь,

мне бы лучше ведьму в ступе,

чем лирический союз

с очень юной, очень жаркой,

не познавшей жизни суть!..

От подобного подарка

невозможно ломит грудь.

Ломит грудь, и пульс щебечет

канарейкой на заре...

Я, конечно, сокол, кречет,

не паштет и не пюре,

и томлений не чураюсь,

и своей истоме рад,

но сбежать хочу, как заяц,

на потешный маскарад,

где любовь – минутной позой,

обязательств – никаких,

где из фальши лепят розы

для себя и для других!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Зародившись в новой жизни

Любознательным щенком,

Разбужу весёлым визгом

Я все тени за окном.

И по солнечной полоске

Свой всему живому в доску,

Понесусь в зелёный мир:

Душу новую прими!

Хвост крючком, глаза шипящи,

Запахи втянув в ноздрю,

Окажусь в среде кипящей,

Стойкой даже к бунтарю.

Отхлебнув воды проточной

Из кристального ручья,

Соглашусь я на порочность

Всеземного бытия.

Молодой, но жжёный всюду,

Помнящий былую жизнь,

Подходить с опаской буду

К тем, кто смотрит сверху вниз.

То ли ищет он монету,

То ли камень, ахнуть чтоб

С разворотом-пируэтом

В напряжённый пёсий лоб.

А считающие звёзды

Искренни, добры, легки,

И с тобою делят воздух

Или хлеб дают с руки.

Вот таким я друг-приятель,

С ними можно на луну

Выть некстати или кстати,

Чтоб не камешком ко дну…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не за каждый перевал

Можно скрыться дебоширу,

Отделив себя от мира

Цепью молчаливых скал.

Прянет чёрный вертолёт,

Грянет пулемётной трассой –

И окончен путь опасный

У неведомых высот.

Но туда я не ходок,

Я живу в своей берлоге

И российскую эклогу

Чту и вдоль и поперёк.

Потому чеканю шаг

Соответственно движенью,

Отклонясь от наважденья

Что-то выкрикнуть в кулак;

Потому молчу, молчу –

И ни слова о провалах,

Нежащих на гулких скалах

Барбарис и алычу.

Я к своей земле привык,

К терпким ягодам брусники,

И зачем мне слышать крики:

Ниже голову, мужик!..

Милый край, моя страна,

Ты растишь своих героев,

Я не знаю, что я строю

Под разрывами гранат…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ.

Не требуйте от молнии огня,

Не навлекайте стрелы на меня,

И мушку на винтовочном стволе

Не наводите в лоб – я на Земле

Не жертвой быть желаю, а опорой,

Солистом в сбалансированном хоре!

Наш мир не рай со скопищами вер,

Но и не ад, где каждый глух и сер,

И втискивает в общую мольбу

Своё негодованье на судьбу,

Не в силах победить иную силу,

Ту, что его под корень подкосила.

Не проще ли, к жилетке рукава

Пришив, изображать гусара-льва,

Поручика с фантазией большой,

С нетрезвою ранимою душой,

Плывя по океану неурядиц

С пренебреженьем к раю или аду?

И дождь, и град, и хлёсткая любовь,

И скоморохи с признаком горбов

Приятнее, чем ядерная блажь,

Сожравшая невинный антураж...

Я даже не хочу себе представить

Исчезновенье жизни в жгучей лаве!

Поправ тревоги месяцев благих,

Не навлекайте на меня пурги

И не лепите к оспинам лица

Ос ядовитых с посвистом свинца,

Я жить хочу с желанием сердечным:

Не враг мне Некто встречный-поперечный!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из нового цикла ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ.

Меж облаками прорези,

Луна висит над озером,

У ивы дивный прогиб,

Волна щекочет ноги.

Я опоён во времени

Русалками-сиренами,

Сейчас разденусь, брошусь

В звездчатую порошу.

Бездумно, но уверенно

Волна хлестнёт по берегу

И звёзды раскачает

Без гнева и печали.

И зарябит песчаное

Дно, принимая заново

Рождённого младенца

С неискушённым сердцем...

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ.

Когда листы былых календарей

Осыпались и патиной покрылись,

Не стал я ни богаче, ни мудрей,

И ни воинственнее Гавриила.

Всё тот же бег в намеченной стезе,

Всё тот же бой с судьбой за выживанье,

Уход в необратимое друзей

С обидою на мирообитанье.

Чужая жизнь им раны не печёт,

Своя не утвердилась в базилике,

И Слово не распяливает рот

Неслышимым и неугодным криком.

И я молчу, сплетая пауком

Вокруг себя защитный слой сомнений,

Но всё же оставаясь мужиком

Для дел, а не для словоговорений.

Мой стол всегда по праздникам накрыт,

Я жду или не жду – неважно это:

Прими, дружок, по правилам игры

Стакан вина из солнечного света!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла Философия жизни.

В любое ненастье, в любую погоду

К поверхности жмётся голавль и подуст,

И рыбка уклейка, и жерех костлявый –

Для жизни, для жизни, а не для забавы!

А сом и налим или царская стерлядь

На дне обитают, не веря в поверья,

Что верхняя пища вкуснее и слаще

Заквашенной в иле мгновеньем летящим.

И я в относительном теле налима

На душу принял монастырскую схиму,

Ничьей театральности не доверяя:

Мне выжить бы только, не нужно мне рая!

Блеснуть, это каждый живущий сумеет

При помощи грима и рук брадобреев,

Портных, белошвеек, фольги, полумасок,

Пастели, помады, растительных красок...

Поверили в сущность моих хладнокровий???

Напрасно!

Я просто шагающий вровень

Со всеми, кто мечется между закладок

В листаемой Книге Судьбы...

Непорядок,

Когда из её непрочитанных строчек

Рождается малоизвестное очень,

А я повитухой в любую погоду

Принять не могу эти трудные роды...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ.

Память – нечто вроде турникета,

То себя раскроет, то замкнёт,

Зазывая в прошлое поэта

Или под грядущий небосвод.

В том, что он изменится, уверен

Впереди просветы, а не мгла,

Едкой кислотою фанаберий

Никому не выжечь их дотла.

Жадность олигарха не стреножить,

Подаяньем всех не утолить...

Вновь бежит мурашками по коже

Памяти прерывистая нить…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Бессонница подбадривает мозг,

клубок извилин скручивая туже

для забиванья сваями под мост

между душой и тем, что гложет душу.

А я сопротивляться не хочу,

пусть будет так, как хочется сознанью,

оно же не подсобье палачу,

не брошенное телу подаянье,

а концентрат духовного тепла,

промытого годами добела...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ.

А возле золота возня,

Но без меня, но без меня,

Опять я мимо пролетаю

Вслед за неутолённой стаей!

Да и нужно ли мне оно,

Не стыд, не совесть, не зерно

Для временного насыщенья,

Чтоб не упасть на Землю тенью?

Не жду ответа, что – ответ?

Жизнь не продлить на сотню лет

За счёт богатства да интриги,

Будь счастлив днём текущим, Игорь!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ.

Безумствует пламя

В стране оригами,

Бумажный кораблик

Фактурою дряблой

С углов обгорел и лежит,

А я забиваю пыжи

В патроны с картечью

Для стрельб безупречных

В сударыню с именем Жизнь.

Предчувствием смята,

Она виновато

Мне в ноги упала

Свечой без накала,

Похожею ликом на тень,

И жалко такую мишень

С подкладкой рябою

Калечить собою

В такой прозаический день...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Вечереет.

Тени гуще,

Чем не выпитый компот,

А меня чего-то плющит,

А меня чего-то жжёт.

Настроенье сикось-накось,

Ломит кости, давит грудь...

Станцевать бы с кем сиртаки,

Спеть бы с кем чего-нибудь!

Что ль к соседочке податься

И распить шампусик там

С воем мелодекламаций

В честь присутствующих дам?

И посостязаться малость

В женско-мужеской борьбе,

И оставить пару палок

Ей на память о себе?

Или друга в общежитье

Навестить, и дотемна

С ним делить «огнетушитель»

Самогонного вина?..

Вечереет.

Небо ниже,

Тени вытянулись вдаль.

Бродит кошкой чёрно-рыжей

Невозможная печаль.

И заглядывает в окна,

И царапает карниз,

Проверяя, как пристёгнут

Я к твоим капризам, жизнь...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Из цикла ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ.

Пока мне время крышу не снесёт,

Цикличность не нарушив или график,

Пока кураж от праздничных метафор

Не перетрёт земной круговорот,

Я буду тесто мять для пирогов,

Для фарша покупать бараний ливер,

И деньги брать взаймы без дураков –

Кормить грачат в семье, а не на пиво.

Какой-нибудь напыщенный индюк,

Плешь прикрывая пафосом безмерным,

Все вольности мои признает скверной,

Опентаграммив непорочный круг.

А мне плевать, я был и есть!

Панно,

Рисованное кистью меланхолий,

Удостоверит: я тревогой болен

За судьбы дней с друзьями заодно.

И не могу безличие речей

Принять на веру, ибо спотыкаюсь

На полпути к обещанному раю,

Не зная, чем выкармливать грачей.

А тем, кто патриотится всерьёз,

Завидую,

Но искренне не слышу,

И не поверю, чтобы снёс им крыши

Простейший продовольственный вопрос.