Текст книги "Черные ножи 5 (СИ)"

Автор книги: Игорь Шенгальц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Нет, фюрербункер еще не достроен, – покачал головой полковник, – и я уже не уверен, что его успеют достроить. А в форбункере слишком мало места, там не развернуться. Ставку перенесли в «Гнездо орла».

Хм, недалеко от Франкфурта-на-Майне, район Обер-Мерлен, горный массив Таунус, самый центр Германии. От Берлина – пятьсот километров, час-другой на самолете.

– Полагаете, получится пронести портфель на территорию убежища без досмотра? – это был, пожалуй, самый главный вопрос, от которого зависел успех операции. Я был уверен, что граф продумал этот момент заранее, и все же требовалась определенность.

– При Гансе Раттенхубере это вряд ли бы получилось, бывший шеф имперской безопасности не делал различий среди гостей и требовал досматривать всех без исключения, даже боевых офицеров, героев!

– Вы сказали, при бывшем? – я много слышал о Раттенхубере – легендарном начальнике личной охраны Гитлера, и считал, что он – главное препятствие на пути к достижению нашей цели. В прошлой истории Штауффенберг пронес портфель благодаря простой случайности – шеф безопасности валялся в госпитале после операции и не мог лично контролировать проверку посетителей, чем и воспользовалось Сопротивление.

– Его отстранили. После смерти Гиммлера многое изменилось.

– И кто вместо него?

– Рейхсфюрером СС временно назначен рейхсляйтер Отто Дитрих, что, скажу я вам, понравилось далеко не всем. А обязанности Раттенхубера исполняет его заместитель, руководитель 1-го отделения личной охраны фюрера, Петер Хегль.

Отлично, это как раз то, что надо! Хегль и в прошлой исторической линии проворонил портфель, кто мешает ему повторить собственную ошибку и сейчас?..

К тому же на случай тотального досмотра у меня в запасе был еще один запасной вариант…

– Когда вылетаем?

– Немедленно! – Клаус поднялся на ноги. – Надеюсь, вам не нужно собираться?

– Все при мне, – вовремя же я отдал пленку Кузнецову. – Я готов!

– Вот и отлично! Машина уже ждет внизу, отправляемся через десять минут. Госпожу Рифеншталь доставят прямиком в аэропорт, встретимся с ней прямо на борту.

Во мне заиграл адреналин. Неужели, после столь долгого ожидания, наконец, началось? Теперь до времени Икс нас отделяли уже не дни и недели, а, буквально, часы. Возможно, все решится уже сегодня…

Эти мысли невероятно будоражили мое сознание. Мог ли я думать, что окажусь причастным к столь значимым событиям. Более того, сумею влиять на них, используя все свои навыки и умения.

Я не успел перемолвиться словом с Николаем, но прошлым вечером мы уже все друг другу сказали. Я мысленно желал ему удачи и в то же время надеялся, что он не поторопится и не испортит Большую Игру. Впрочем, диверсант такого уровня – это настоящий аналитический центр, способный просчитывать сотни вариантов. Он точно ничему не повредит, напротив, в случае чего может помочь. Но это уже будет после, если первый этап пройдет хорошо.

Военный аэродром Темпельхоф находился буквально в пяти километрах от Рейхстага, и я опомниться не успел, как мы уже проехали контрольный пункт, предъявив необходимые документы, и взбирались по крутой лестнице в трехмоторный Юнкерс Ju 52 – «Тетушка Ю», как его неофициально называли.

Надо же, нам подали военно-транспортный борт, которому наверняка нашлось бы лучшее применение в нынешних условиях. В салоне было практически пусто, лишь одно пассажирское кресло оказалось занятым.

– Рудольф! Господин граф! – Лени вспорхнула нам навстречу. Вид у нее был скорее тревожным, чем радостным. Предстоящая встреча с фюрером ее не особо вдохновляла или же она слишком близко к сердцу приняла гибель Шпеера. Я не был осведомлен о степени ее отношений с министром, поэтому делать скоропалительные выводы не стал.

Вместо этого шагнул навстречу актрисе и поцеловал ее руку.

– Госпожа Рифеншталь!

Фон Штауффенберг сделал то же самое:

– Вы – само совершенство, дорогая Лени!

Помощник пилота тем временем задраил люк и жестом предложил всем занимать свои места и пристегнуться.

Я сел рядом с Лени, Клаус разместился напротив, поставив портфель на соседнее кресло. Лишь бы не упало в полете, а то ведь устройство может и сдетонировать. Граф, видно, подумал о том же, и пристегнул портфель ремнем.

Винты закрутились, набирая обороты, мотор ровно загудел, и тяжелая машина сдвинулась с места, постепенно разгоняясь.

Я всегда любил это чувство, когда тебя вжимает в кресло, а через несколько мгновений, глядя в иллюминатор, ты видишь, что находишься уже высоко над землей. Чистый восторг и капелька недоверия – неужели так бывает? Ведь, что бы ни говорили ученые – но огромный самолет, пронзающий облака, кажется чудом!

Человек слишком многое сумел, превзошел то, что от него ожидали, и за это поплатился большой войной. И все же не остановился на своем пути, и уже готов был атаковать космос, ближние планеты… вот только этот взлет так и не состоялся.

Советская империя могла бы совершить невозможное, но… ей не дали этого сделать тогда, в той реальности. Подточили ножки стула, на котором она сидела, сгрызли изнутри, не дав реализовать гигантский потенциал.

Сейчас у меня был шанс исправить, если не все, то многое. Заложить основу новой истории, дать шанс сбыться несбывшемуся. Переделать мир!

– О чем ты думаешь, Рудольф? – спросила Лени. – У тебя сейчас такое одухотворенное лицо.

– О будущем, о том, что могло бы быть и о том, чего не будет, – не стал скрывать своих мыслей я.

– И что же нас ждет?

– Хотел бы я знать точно… но лично у тебя все шансы прожить достойную жизнь и совершить многое. Ведь война рано или поздно закончится…

– А у тебя?

Тут я точно знал, что ответить:

– Я – солдат. Такие, как я, нужны лишь в определенные времена. Когда же надобность в нас отпадает, мы уходим. Мой удел – драться. День за днем, год за годом, жизнь за жизнью.

Лени легко погладила меня по щеке.

– Мне жаль тебя, Рудольф. Твоя ноша очень тяжела. Я бы не хотела быть тобой.

Я усмехнулся:

– Если бы мы могли выбирать, Лени… Но выбирать мы не можем, а можем лишь жить в предложенных условиях и надеяться, что делаем мир вокруг себя лучше.

– Я уже ничего не знаю, милый Рудольф. Я ни в чем не уверена. Прежде мне казалось, что мой путь понятен, теперь же я думаю иначе.

– У тебя все получится. Это я знаю точно!..

Вскоре она задремала, а я осторожно поднялся, взял портфель Штауффенберга, проигнорировав его недоуменный взгляд, прошел в хвост борта, где находился багаж, отыскал чемоданы Рифентшталь и спрятал портфель глубоко внутри среди ее личных вещей.

Даже если все сложится худшим образом, и Хегль все же решит произвести полный досмотр, то в нижнее белье Лени он точно не полезет.

После этого я вернулся на свое место, подмигнул графу, мол, не дрейфь, все в порядке, прикрыл глаза и тотчас уснул.

А проснулся, когда второй пилот тронул меня за плечо и негромко сообщил:

– Мы на подлете, посадка через четверть часа. Приготовьтесь!

Глава 19

Машину нещадно трясло на многочисленных ухабах лесной дороги, но никто, даже Лени, недовольства не выражали, терпели.

За рулем сидел я сам – таково было решение полковника. Он же показывал дорогу, ни разу не ошибившись в направлении, хотя кружить от аэропорта нам пришлось изрядно. Рифеншталь сидела позади, Клаус же разместился на переднем сиденье, рядом со мной и покуривал в приоткрытое окно.

– Фюрер прибыл в «Гнездо орла» пару дней назад, – сообщил фон Штауффенберг, выпустив наружу клуб дыма. Он уже успел собрать актуальную информацию и теперь ей делился. – Между прочим, тоже, как и мы, ехал на автомобиле от самого Арнсбурского монастыря целых двадцать пять километров. Спецпоезд пришлось оставить. И все, что мы проезжаем сейчас: Хоф-Гюль, Эберштадт, Мюнценберг, Гридель и остальные городки, он тоже видел своими глазами.

– Спецпоезд? – заинтересовался я. – Тот самый, под названием «Америка»?

– Теперь его переименовали в «Бранденбург», – пожал плечами Клаус, – сейчас состав стоит в туннеле между Гревенвисбахом и Хассельборном и в любой момент готов к отправлению. Полагаю, на нем фюрер и вернется в Берлин.

Последние слова были сказаны исключительно для госпожи Рифеншталь, которая меланхолично поглядывала на проплывающие мимо пейзажи и молчала всю дорогу. Смерть Шпеера подействовала на нее самым гнетущим образом, и даже личное приглашение Гитлера не слишком воодушевило актрису.

– Кстати, – продолжил граф, как ни в чем не бывало, – семь вагонов поезда забиты золотом и прочими ценностями, которые Гитлер приказал вывезти с территорий рейхсгау «Ватерланд». Сначала вагоны шли в другом составе, но в Дрездене их прицепили к спецпоезду, и с тех пор сокровища всегда при фюрере.

Меня эта информация весьма заинтересовала, а вот Лени даже не шевельнулась, продолжая бессмысленно смотреть в окно.

Хм, семь вагонов золота и ценностей – не тот ли это потерянный «золотой поезд», который в прошлой исторической линии вышел однажды из Бреслау в сторону Вальденбурга, но до пункта назначения тогда так и не добрался, навеки сгинув где-то в дороге?

А сейчас, получается, добрался? И я даже знаю его нынешнее местоположение. Могу ли я как-то использовать эти сведения? Непонятно. Но я отложил эти данные в своей памяти… так… на всякий случай.

Нашу машину в очередной раз остановили для проверки документов. Серьезный блок-пост: мешки с песком, легкий бронеавтомобиль с грозно торчащим пулеметным стволом, защитная полоса, слева и справа овраги – не обойти и не объехать. К счастью, у фон Штауффенберга все было в полном порядке, и, когда он показал бумаги и нам разрешили ехать дальше, я вновь тронул автомобиль с места. Чуть в стороне я заметил огороженную и хорошо охраняемую территорию, с возвышавшимися многочисленными строениями.

– Главный бункер, – пояснил Клаус, – а сразу за комплексом расположены армейские казармы. Но нам дальше. Рулите, лейтенант!

Вскоре по ходу движения вверху на холме показалась круглая сторожевая башня, высокие каменные стены и верхние этажи замка. Когда-то много сотен лет назад на башне дежурили стражники, высматривавшие неприятеля, теперь же там установили пару прожекторов – сейчас они не светили, но я увидел, как блестит стекло на солнце.

– А вот и наша цель – Цигенберг, – Штауффенберг смотрел на замок, не отрываясь. – Нам туда. Его построили еще в четырнадцатом столетии по приказу лордов Фалькенштайн, как пограничную крепость. Но все, что сохранилось до наших дней – это башня и стены, сам же замок спустя несколько столетий был полностью перестроен в небольшой дворец в стиле барокко.

– Да вы знаток истории, граф? – удивился я.

– Интересуюсь, много читаю. Сначала фюрер не хотел устраивать главную квартиру в самом замке, посчитав, что это слишком помпезно и не соответствует его имиджу простого человека, чуждого роскоши. Поэтому Шпеер выстроил целый укрепленный комплекс в долине, мы только что мимо него проезжали. Замок Крансберг и семь сооружений в Визентале тоже принадлежат к комплексу, плюс многочисленные бункеры и прочие постройки. Но сейчас Адольф решил, что все условности можно отбросить, и остановился в Цигенберге – там ему комфортнее.

Дорога свернула в лес и повела вверх по широкой спирали. Вековые деревья нависали с обеих сторон, топорща свои еще голые после зимы ветви, словно скрюченные пальцы мертвецов.

– Весь склон заминирован на случай внешней угрозы, – полковник забарабанил пальцами по приборной панели, – но я не думаю, что русские сюда дойдут. Уж скорее американцы, но для них приготовлено много сюрпризов. К тому же, на случай, если оборона комплекса будет невозможна, Цигенберг попросту взлетит на воздух. Фундамент тоже заминирован. Пусть потом роют скалы, в поисках ответов, если захотят…

Дорога, ближе к вершине холма, чуть расширилась, пошла брусчатка, и, наконец, мы остановились перед полукруглой аркой первых ворот. Двойная решетка, пулеметные гнезда, усиленная охрана. Над воротами трепыхалось на ветру красное полотно с черной свастикой в белом круге. Тут же рядом висели несколько флагов с немецкими орлами.

Мрачно, пугающе, грозно. Еще бы, сам фюрер почтил своим визитом этот дом!

Фон Штауффенберг нервно дернул лицом, но, когда офицер охраны подошел к машине, выдавил из себя дежурную улыбку и протянул стопку документов для проверки.

Офицер долго и тщательно изучал бумаги, потом отдал их обратно и вздернул правую руку вверх в нацистским приветствии:

– Хайль Гитлер! Все в порядке, господа, проезжайте!

Миновав небольшую простреливаемую зону, я тормознул у вторых ворот, за которыми уже возвышалась массивная громада замка. И вот тут проверка была куда серьезнее. Я насчитал не менее двадцати солдат за решеткой ворот и в самом дворе еще несколько десятков.

– Штурмбаннфюрер СС Хегль, – вперед шагнул высокий мужчина с угловатым лицом. – Провожу личный досмотр всех вновь прибывших!

Мы с полковником выбрались из автомобиля. Я чуть потянулся после долгого сидения за рулем, спина слегка затекла от неудобного положения.

Клаус был недоволен.

– Вы знаете, с кем говорите? Я – боевой офицер, прибыл сюда по личному приказу фюрера. Этот лейтенант – мой адъютант и тоже боевой офицер, недавно с фронта! Имеет ранения, награды! И вы намерены нас обыскать?

– Я все понимаю, господин полковник, – тон Хегля был спокойным, но весьма непреклонным. – Но у меня есть приказ, и я намерен его выполнить. Приготовьтесь к досмотру! И прошу сохранять спокойствие. Это в ваших же интересах!

Надежда на то, что отсутствие Раттенхубера негативно скажется на охране первого лица государства, не оправдались. Хегль бдил.

Я заметил, что эсэсовцы направили на нас стволы автоматов, и пулемет на вышке плавно повернулся в нашу сторону. Штауффенберг легко мог пойти на прямой конфликт, и это, вероятно, кончилось бы плачевно. Он тоже все понимал, но отступить уже не мог, это уронило бы его авторитет.

Ситуация подвисла буквально на волоске. Мгновение – и по нам откроют огонь из всех стволов.

Граф открыл было рот, чтобы еще раз громко возмутиться всем происходящим.

И тут задняя дверь автомобиля распахнулась и появилась Лени, но не вялая и апатичная, какой была всю дорогу, а лучезарная, брызжущая энергией и невероятной харизмой красавица и одна из главных знаменитостей империи.

– Петер, дорогой мой, как я рада вас видеть! – она сходу обняла Хегля и расцеловала его в обе щеки. Штурмбаннфюрер покраснел от смущения, но видно было, что он очень доволен. – Почему мы стоим? Почему задержка?

– Видите ли, дорогая Лени, правила досмотра предписывают мне…

– Уж не думаете ли вы, что эти доблестные офицеры злоумышляют против нашего фюрера? Петер! Я была о вас лучшего мнения!

– И все же… – штурмбаннфюрер был непреклонен.

– Хорошо, – внезапно согласился фон Штауффенберг, – проверьте наш багаж. Я не буду чинить препятствий!

Хегль махнул рукой, и тут же двое солдат направились к багажнику машины, где лежали чемоданы. Я подошел, встав рядом, и указал, какие предметы багажа принадлежат мне, а какие – полковнику. Собственно, это были лишь пара сумок, остальное – два чемодана Рифеншталь.

Я сам помог открыть наши с Клаусом сумки и, не выражая видимого недовольства, наблюдал за процессом досмотра, который проходил весьма деликатно и завершился буквально за пару минут. Разумеется, несмотря на тщательную проверку, ничего запретного внутри не нашли – да там ничего и не было, кроме личных вещей.

– Теперь попрошу сдать оружие, – ровным тоном потребовал Хегль. – Когда вы будете покидать резиденцию, получите его обратно в целости и сохранности.

– Это переходит все допустимые границы, штурмбаннфюрер! – нахмурился полковник.

– Таковы правила, и я не стану их нарушать, – чуть устало ответил Хегль, которому, видно, не впервой было выслушивать подобные упреки в свой адрес.

Я молча вытащил пистолет и вручил его одному из солдат. Штауффенберг, шумно выдохнув, сделал то же самое.

Все, теперь мы безоружны, если не считать бомбы в портфеле.

Главное, проверят ли чемоданы Лени?

Если да, то без оружия даже пару человек мы не сможем прихватить с собой на тот свет. И прыгнуть в машину, попытавшись уехать прочь, тоже не получится. Пулеметы на вышках… да и первые ворота, которые были уже давно заперты, не дадут этого сделать. Остается только бесславная гибель.

Один из эсэсовцев потянулся к чемодану из крокодиловой кожи, в котором я как раз спрятал портфель с бомбой. Я перехватил его руку, и тут же на меня навели все стволы. Дернусь – конец!

– Этот багаж принадлежит госпоже Рифеншталь, – стараясь сохранять спокойствие, пояснил я.

– Вы хотите порыться в моем нижнем белье, Петер? – широко распахнула глаза Лени. – Я вам настолько нравлюсь?

– Что? Нет… то есть, да… то есть, вы меня неправильно поняли… – бедняга Хегль растерялся. Он был опытный человек, но ситуация оказалась нестандартной. Ведь актрису пригласил лично Гитлер, и Хегль это знал, и конфликт не был нужен никому, но все же служебные инструкции были весьма четкими.

Будь на его месте Раттенхубер – старый волкодав, который плевать хотел на любое смазливое личико, будь там популярная актриса или сама Ева Браун, проверки было бы не избежать. Но Хегль поплыл, отвел взгляд, потом нерешительно махнул рукой.

– Отставить досмотр, открыть ворота! – приказал он. – Дорогая Лени, конечно же, вам не о чем беспокоиться! Вряд ли в вашем чемодане лежит бомба, не так ли?

Хегль улыбнулся, я замер. Он угадал, сам о том не подозревая.

Тяжелая решетка медленно поползла в сторону.

– Это весьма мило с вашей стороны, Петер! Я обязательно расскажу Адольфу, что вы честный и преданный слуга нашей великой империи! Побольше бы таких, и мы были бы непобедимы!

– Да что вы, – забормотал Хегль, – не стоит… это моя работа…

Она небрежно, как собаку, потрепала его по щеке и легким шагом пошла вперед через широкий внутренний двор в сторону каменной замковой лестницы. Я же, подхватив свою сумку и оба чемодана Лени, невозмутимо последовал за ней. Штауффенберг, ничуть не удивившись, сел за руль и проехал к просторному гаражу, находящемуся справа во дворе, где когда-то раньше располагались конюшни.

Штурмбаннфюрер, опомнившись, послал одного из солдат показать дорогу в предназначенные нам помещения. Оказалось, что полковнику выделена сдвоенная комната в секторе для высокопоставленных военных, а госпоже Рифеншталь – в крыле для личных гостей фюрера. Эсэсовец вызвался было донести чемоданы актрисы самостоятельно, но я отказался и дошел вмести с Лени до ее апартаментов.

Замок был полон гостей. Генералы и полковники, чины попроще, люди в штатском – вокруг было не протолкнуться. И охрана – эсэсовцев было столько, что я побоялся бы даже чихнуть, дабы не привлечь к себе лишнее внимание.

С Рифеншталь все раскланивались, она была весьма популярной особой. Меня не замечали. Впрочем, я и не стремился заводить здесь знакомства.

Отбившись от назойливого внимания, мы, наконец, добрались до покоев Лени, состоявшие из двух смежных комнат и небольшой уборной. Первая – крохотная гостиная с диванчиком и парой кресел вокруг овального столика, и вторая – спальня, почти все пространство которой занимала кровать с балдахином. Стены были драпированы тканью, в углу гостиной уютно потрескивал камин. На столике стояло блюдо с фруктами и бутылка вина.

– Выпьете со мной, Рудольф? – Лени прошлась по комнатам и, судя по ее виду, осталась довольна.

Я тем временем закатил ее чемоданы в спальню.

– Разве что глоток, – согласился я.

Нужно было немного времени, чтобы отвлечь актрису и вытащить портфель из ее чемодана.

– Помогите!

Подойдя к столу, я нашел штопор и быстро откупорил бутылку вина, налив по чуть-чуть в два бокала.

– Пью за то, чтобы эта поездка прошла успешно! – подняла свой бокал Лени.

– Прост!

Мы выпили, и она тут же заявила:

– Мне нужно освежить лицо, оно все в дорожной пыли. Подождете меня пять минут?

– Непременно!

Актриса упорхнула в уборную, а я, не теряя времени, прошел в спальню, открыл нужный чемодан, вытащил портфель и спрятал его в свою дорожную сумку, которая так и валялась у дверей, где я ее оставил. Времени как раз хватило, пока Лени занималась собой.

Она вышла в гостиную чуть посвежевшая, но вид у нее все равно был усталый, и я спешно откланялся, дав ей возможность отдохнуть с дороги.

Нужное крыло, благодаря объяснениям давешнего эсэсовца, я нашел быстро. Самая дальняя комната по коридору. Дверь в нее была чуть приоткрыта.

Не соизволив постучать, я зашел внутрь и попал в небольшой закуток с узкой кроватью – кажется, мои покои, а из смежной комнаты мне навстречу выбежал взволнованный Клаус.

– Получилось? – горячим шепотом прохрипел он.

– Портфель у меня! – я многозначительно похлопал по дорожной сумке.

– Слава богу!

Что-то господин полковник стал постепенно сдавать. Чем ближе было время Икс, тем сильнее он нервничал. Неровен час, выдаст себя подобным стилем поведения, вовсе ему не свойственным.

Я прошелся по нашей квартире. В отличие от апартаментов Лени, здесь было зябко и отсутствовал камин. Видно, для гостей попроще и удобства были попроще. Ничего, ерунда, не замерзну.

Другая проблема – я совершенно не находил места, куда смог бы спрятать до поры до времени портфель, а таскать его с собой постоянно не желал. Но потом обнаружил замаскированный вход в крохотную кладовку, в которой валялись старые тряпки и ведро. Ей давно не пользовались, видно слуги вовсе позабыли о ее существовании. То что надо!

Я сунул портфель в самый угол, завалив его тряпьем. Вряд ли кто-то случайно наткнется, а если станут искать специально, то найдут в любом случае.

– Может, перекусим? – предложил я полковнику. – Как раз время обеда.

– Кусок в горло не лезет, – отказался тот. – Вы идите, Фишер. Я останусь здесь.

Мне очень не нравилось его состояние. До этого момента граф держался молодцом, но, попав в замок, внезапно расклеился, поплыл. Уверен, будь он под огнем в Африке, был бы собран и сконцентрирован. Тут же дело иное – заговор требует крепких нервов и холодной головы, а Штауффенберг оказался слишком горяч душой. Он волновался, сто раз переживая грядущее, и с каждым разом нервничал все сильнее. С этим надо было что-то делать, но я пока не мог придумать, как привести его в чувство. Ладно, буду надеяться, что Клаус оклемается самостоятельно. Все же он еще должен был сыграть свою значимую роль, без него все станет куда сложнее.

Я вышел из комнаты и спустился вниз. Там, на первом этаже в просторном зале располагалась столовая для офицеров. Солдаты бегали на раздаче, и я попросил шницель с красной капустой, отварную картошку, посыпанную зеленым луком и кружку свежего пива, заняв место за одним из столов с самого края помещения.

Людей в столовой было битком набито. Стоял легкий гул от множества голосов, негромко играл патефон. В приоткрытые окна врывался весенний ветерок, унося с собой клубы дыма от множества сигарет и сигар.

Мне повезло, соседей за столом у меня не оказалось, и я ел в одиночестве, прихлебывая густое нефильтрованное пиво.

Мой обед уже подходил к концу, когда внезапно в помещении воцарилась полнейшая тишина, а потом все повскакивали со своих мест, в едином порыве взметая правые руки вверх под сорок пять градусов.

– Зиг хайль! – из множества глоток грянуло так, что на мгновение я слегка оглох.

Что происходит?

И тут я увидел. Сквозь распахнутые двери в зал вошли несколько человек. Все – высшие офицерские чины: в форме, при погонах, серьезные и важные.

Чуть впереди резкой походкой шел человек среднего роста, с аккуратной прической с пробором набок, с выбритыми под ноль висками и затылком, одетый в серый двубортный форменный пиджак, черные брюки и галстук, белую рубашку и черные же кожаные полуботинки. На правой его руке была повязка с крупной свастикой, а на левом переднем кармане пиджака висел Железный Крест.

И усы «зубной щеткой» – главная отличительная примета. Такие были у него и у Чаплина, которого он искренне ненавидел всей душой.

Не узнать его было просто невозможно.

Главный злодей эпохи, враг всех людей номер один, дьявол во плоти.

Адольф Гитлер вяло махнул рукой на всеобщее приветствие, прошел к столу в центре зала, где ему и его приближенным тут же освободили места, опустился на жесткую деревянную лавку и громко спросил подскочившего к нему дежурного:

– И чем у нас сегодня кормят, солдат?..