Текст книги "Ёсико"

Автор книги: Иэн Бурума

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

13

Японская пресса окрестиланас террористами. Но в арабском мире к нам относились совсем не так. В Бейруте, Дамаске, Аммане, в любом другом арабском городе мы – Окудайра, Ясуда и я – стали легендой. Я единственный удостоился чести стать легендой еще при жизни. Все знали нас как «японских победителей Лидды». Арабских детей называли именами наших мучеников, Окудайры и Ясуды. Гордые родители просили меня благословить невинные души бесчисленных окудайр юсуфов и ясуд аль-афгани.

Меня освободили в обмен на израильского солдата. Почти сразу же мне, еще слабому и оглушенному столь внезапными переменами в судьбе, устроили тур по Ближнему Востоку. Я помню, как «Битлз» приехали в Японию в 1966-м. Примерно так же я себя чувствовал, когда приземлялся в Дамаске, Аммане или Бейруте. Совершенно незнакомые люди подходили ко мне на улице и благодарили меня за то, что мы сделали. И уходили домой счастливыми, лишь на секунду заглянув мне в глаза или дотронувшись до моего рукава. Конечно же я гордился тем, что мы совершили. Мы одержали первую настоящую победу в вооруженной борьбе за свободу Палестины. Но в то же время мне было неуютно, даже стыдно от всего этого низкопоклонства. Ко мне относились так, будто я божество. Словно я больше не был обыкновенным человеком. И кроме того, подобно первым людям, ступившим на Луну, я стоял перед выбором: что я должен был сделать, чтобы закрепить наше завоевание? К пропагандистским фильмам уже не вернуться – я теперь слишком знаменит. Да, НФОП будет поддерживать меня всю оставшуюся жизнь. Но чем бы я мог заняться? Мне ведь снова хотелось жить…

Там, в сионистском аду, я старался не думать часто о Ханако – слишком много боли эти мысли мне доставляли. Картины из прошлого, как и мысли о будущем, сводили меня с ума. Поэтому каждую очередную минуту приходилось воспринимать только в настоящем времени. Но я конечно же думал о ней. Как я мог не думать? Только почему-то всегда в прошедшем времени. Я не мог позволить себе строить иллюзий о будущем. Ибо в будущем мы расходились в разные стороны, сами того не желая. Она становилась для меня скорее зыбкой тенью из прошлого, нежели живым человеком в настоящем. Позже, снова встретив ее в Бейруте, я ощутил, что между нами будто выросла невидимая стена. Слишком много всего произошло. Я не мог поделиться с ней тем, что пережил. Она бы не поняла. И пожалуй, самым болезненным было то, что она относилась ко мне как к общественному деятелю и герою. Она захотела, чтобы я рассказал, как там было, на линии фронта в Лидде. Я ответил, что не могу точно вспомнить, на что это было похоже. Все произошло слишком быстро. Я попытался передать ей то ощущение силы, которое почувствовал. Это ее смутило. По идее, так быть не должно. Она спросила меня, имею ли я в виду силу палестинского народа. Я сказал, что я вообще-то японец. Да, сказала она, но именно Палестина дала мне эту силу. Я ответил, что все не совсем не так. Я не хотел заканчивать разговор таким образом, но стало ясно: мы не могли продолжить с того места, на котором остановились, когда были любовниками. Да если бы и смогли, у нас ничего бы не вышло. Ведь теперь она была с Джорджем Джабарой. А он своими любовницами не делился ни с кем.

Ямагути-сан я не встретил больше ни разу. Она дважды приезжала в Бейрут, когда я сидел за решеткой. В первый раз это было сразу после сражения в Лидде, когда она брала интервью у Ханако как у старшего командира японской Красной армии в этом районе. Вообще, даже простая встреча с Ханако считалась большой журналистской удачей. Какое-то время Ханако значилась номером один в списке разыскиваемых Интерполом. Коллеги Ямагути-сан страшно ей завидовали. Ее программа завоевала главную японскую теленаграду года. Потом она приезжала еще раз – уже для того, чтобы взять интервью у председателя Арафата. Люди из организации освобождения Палестины, казалось, были этим очень довольны. Этой программы я не видал.

Но зато я получал от нее письма, поскольку она была преданным корреспондентом и одним из немногих друзей, которые рассказывали о том, что происходит в Японии. Не думаю, что наши отношения прервались после сообщений из Бейрута. Люди иногда говорили о нас так, будто мы жили на другой стороне Луны. На самом деле мы жили вполне обычной жизнью. И это абсолютная правда, несмотря даже на то, что новости из Японии редко появлялись на страницах бейрутских газет или в телерепортажах. Происходящее в Японии никак не влияло на нас. Но то, что творилось здесь, влияло на Японию очень сильно. Когда японское правительство вслед за Западом раболепно поддержало Израиль после спровоцированной сионистами войны 1973 года, арабские государства вполне справедливо наказали Японию, наложив на нее нефтяное эмбарго. Слабый должен использовать любое оружие, которое есть в его распоряжении. Через несколько месяцев после введения эмбарго я получил вот такое письмо.

Дорогой Сато-кун!

Зима в Токио была холоднее обычного. В феврале шел сильный снег. Скоро зацветет сакура.

Надеюсь, ты на пути к выздоровлению после всех испытаний, которые перенес. Я часто думаю о тебе, и всегда с признательностью и любовью. Без твоих талантов писателя и политического аналитика я никогда бы не добилась такого успеха. Я чувствую, что все эти премии, которые достались мне при всей моей вопиющей никчемности, на самом деле твоя заслуга. Для меня было большой честью работать с тобой, и еще приятнее было бы поработать снова. Но жизнь продолжается, и мы должны делать все возможное, чтобы достичь наших целей. Моей главной целью в жизни всегда было сохранение мира и взаимопонимания между народами. Ты так много сделал, чтобы помочь мне понять трагедию арабского мира, в особенности палестинского народа. А что касается мира… Я, наверное, никогда не пойму, почему мужчины уходят драться на войну. Наверное, это заложено в их природе. Вот почему я убеждена, что женщины должны активнее участвовать в общественной жизни.

Как ты, наверное, уже слышал, моя карьера журналиста подошла к концу. И я нисколько об этом не жалею. Быть журналистом всегда было самой большой моей мечтой. Но, как я уже писала, мы должны двигаться дальше, и я знаю, что следующий мой шаг даст мне еще больше шансов для выполнения задач, которые я поставила перед собой на тот короткий отрезок времени, что мне отпущен. Жизнь быстротечна, и мы должны стараться, чтобы ни мгновения не прошло впустую.

Не сомневаюсь, ты очень критически относился к политике нашего правительства во время израильской войны. Я прекрасно понимаю твои чувства. И в основном даже разделяю их. Но мы – маленькое островное государство без природных ресурсов, которое полностью зависит от нефти и без нее не выживет. Мы – слабая азиатская нация, приверженная миру, но живущая в опасном окружении. Это означает, увы, что наша безопасность должна быть гарантирована Соединенными Штатами. И поскольку мнение евреев оказывает на них огромное влияние, нам пришлось поддержать Израиль в этой последней войне, что бы мы ни чувствовали в душе, – и теперь расплачиваемся за это. С этим уже ничего не поделаешь.

Будь я все еще журналистом, не отвечающим за политику своего государства, я бы так же критически относилась к нашему правительству, как и ты. Свободомыслие – прерогатива писателя. В темные дни моей глупой юности я своими глазами видела, что происходит, когда правительство отбирает у народа свободу. Мы должны быть благодарны тому, что сегодня Япония – свободная страна, и наши писатели могут продолжать думать так, как им нравится, даже если их мысли безответственны, что на самом деле случается очень часто. И с этим, к сожалению, тоже ничего не поделать.

Однако сейчас, когда я стала политиком, я должна больше думать о том, какое влияние оказывают на людей мои слова. От них могут зависеть человеческие жизни. Если ты политик, тебе не пристало критиковать со стороны; ты должен иметь дело с реальными проблемами реального мира и предлагать их решение. Я больше не могу действовать по велению сердца. Теперь я должна иметь трезвую голову, оценивать различные интересы и предлагать решения, конструктивные и выгодные для нашей страны. Я верю, что у меня достаточно опыта, чтобы справиться с этой задачей. Поэтому, когда премьер-министр предложил мне выставить свою кандидатуру в нижнюю палату парламента от его партии, как я могла отклонить его предложение? Долг призывает меня, и я должна делать то, что нужно моей стране.

Я знаю, ты считаешь нашу партию реакционной, но если прислушаешься ко мне, надеюсь, не станешь думать о своем старом друге категорично. Первое, что наше правительство должно сделать, – это подружиться с арабскими странами, а также с другими странами третьего мира. Это не только путь к решению практического вопроса – природных ресурсов, которых у нас почти нет, но еще и исправление наших прежних ошибок. Теперь, после сотни лет попыток удовлетворить Запад, копируя его безжалостную систему борьбы за власть, мы должны использовать более мягкий, более духовный, более азиатский подход и выражать солидарность с нашими друзьями из развивающихся стран. Однажды политика с позиции силы почти привела нас к катастрофе. Мы должны быть уверены, что эта ошибка не повторится. И здесь, как мне кажется, мой житейский багаж гораздо солиднее, чем у большинства моих коллег. Моим домом был Китай. Я жила с мужем в Бирме. Я подружилась с Ким Ир Сеном и другими лидерами. Я по собственному опыту знаю, что происходит с палестинским народом.

Поскольку ты выбрал путь вооруженной борьбы, ты можешь назвать меня наивной, но, по-моему, наша военная слабость должна стать нашей величайшей добродетелью. Американцы, чья культура не столь глубокая и древняя, как наша, не умеют действовать по-другому, кроме как путем военной силы или экономической экспансии. Они рационалисты. Возможно, поэтому они действуют эффективнее нас, азиатов, но у них отсутствует духовная составляющая, которую мы должны использовать, чтобы дружить со всем миром. У Азии есть великое прошлое. И теперь Япония должна повести Восток к еще более великому будущему. Сила культуры во много раз превосходит силу оружия.

К сожалению, ты все еще был в тюрьме, когда я посетила Бейрут, чтобы встретиться с председателем Арафатом. Он произвел на меня неизгладимое впечатление. Какой чудный человек! Какая скромность в личной жизни! Всю свою жизнь, всю душу он отдал делу освобождения своего народа. Обаяние его личности, его откровенность, искренность и дружелюбие к японскому народу… мне нравится думать, что в этом есть и моя заслуга. Я на самом деле считаю председателя великим человеком, возможно, одним из величайших в истории человечества. Я уверена, что в этом ты разделяешь мои чувства.

Я также удостоилась великой чести встретиться с полковником Муамаром Каддафи – на праздновании шестой годовщины его Великой Революции. Ты конечно же знаешь о его героических попытках помочь палестинцам. Они называют его «звездой надежды». Признаюсь, я немного нервничала, когда меня представили ему в Триполи. Наверное, я ожидала увидеть неистового революционера, у которого не будет времени для обычной женщины из далекой Японии. Ведь он из мира настоящих мужчин. Резкие, ястребиные черты его лица довольно пугающи. И хотя я изучила его «Зеленую книгу», я почти ничего не поняла. Поэтому мое бедное сердце заколотилось как бешеное, когда он остановил на мне свой пронзительный взгляд.

Но мои опасения оказались напрасны! Он был совершенно очарователен, у него теплое рукопожатие и черные дружелюбные, полные искренности глаза. Сначала он устроил пресс-конференцию для журналистов со всего мира. Они хотели знать, когда будет снято нефтяное эмбарго. Он ответил: «Когда Израиль прекратит оккупацию арабских земель». Затем он отвел меня в сторону и проводил в свой личный шатер, где он обычно возлежит на подушках и пьет сладкие фруктовые соки. Он был очень красив в своей зеленой военной форме, и, хотя я по возрасту гожусь ему в старшие сестры, он обращался со мной так, словно я – важнейшая из женщин на свете. Не пойми меня неправильно. Несмотря на все его революционные заслуги, Каддафи очень религиозный человек, и он вел себя как настоящий джентльмен. Он спросил о моей религии, и я немного смутилась. Полагаю, что я буддистка, однако я попыталась объяснить ему, что мы, японцы, не очень религиозные люди. Наша повседневная жизнь обычно не так связана с верой, как у мусульман. Он взглянул на меня со смесью суровости и искренней заботы: «Человек должен верить в Бога. Без веры в наших сердцах мы погибнем».

Возвращаясь в Токио, я все время думала о его словах. И если честно, думаю о них и сегодня. Возможно, он прав. Нами, японцами, овладели материальные запросы современной жизни. Наша жизнь поверхностна. Мне кажется, мы потеряли нечто очень ценное, что арабы сохранили. В душе я верю, что мы можем многому научиться у арабов… Такие вот беспорядочные мысли возникали в голове у глупой женщины, когда она возвращалась из Ливии в Японию.

Между прочим, среди гостей на приеме у Каддафи был Иди Амин, [78]78
  Дада Уме Иди Амин (1925–2003) – президент Уганды (1971–1979), создатель одного из самых жестоких тоталитарных режимов в Африке; генерал, а затем фельдмаршал угандийской армии. Согласно подсчетам, проведенным после свержения Амина, жертвами его репрессий стали до 500 тыс. (из 19 млн.) граждан Уганды, причем не менее двух тысяч он убил лично. Кроме того, Амин известен пристрастием к каннибализму он поедал гениталии своих жертв после боевых операций, а дома угощал гостей свежей вырезкой из самых аппетитных частей человеческого тела. Имел семь жен.


[Закрыть] президент Уганды. Боже, какой он большой! Когда я стояла рядом с ним, моя голова приходилась ему по грудь, и я чувствовала себя какой-то восточной куклой. У него фигура боксера-тяжеловеса, но он совсем не страшный. Больше напоминает доброго бурого медведя. Я его обожаю. Кажется, я ему тоже понравилась, потому что он сразу же пригласил меня посетить его страну. Мне всегда хотелось посетить Черный континент, и я с удовольствием согласилась. Сато-кун, ты не представляешь, как очаровательно выглядит их столица, Кампала! Бог наградил их чудесным климатом, повсюду цветы. Президент рассказывал мне замечательные истории о своем народе. «Мои люди очень любят красоту, – сказал он. – Просто обожают!» И, заливисто хохоча, показал на нескольких девушек, которые находились в комнате (кажется, это были его жены, но я постеснялась спросить). Каждому подали по жареному цыпленку. Я была немного поражена поведением президента за столом. Он ел все, даже кости, которые хрустели, когда он впивался в них зубами. Я думаю, именно из-за этого у него такие ослепительно-белые зубы. Несмотря на различия в наших культурах и традициях, наши сердца бились в унисон. Нам, японцам, действительно нужно изучать африканскую культуру более усердно. Она гораздо богаче, чем многие думают.

Теперь ты знаешь, что происходило со мной в последнее время. Похоже, наш премьер-министр был доволен результатами моих путешествий, поскольку назначил меня своим Специальным посланником в странах третьего мира. Идут даже разговоры об организации Японо-палестниского комитета дружбы, и я буду его первым председателем! Это должно тебе понравиться, я уверена. Я знаю, что у премьер-министра Танаки немало критиков. Говорят, он слишком свободно пользовался деньгами во время выборов и тому подобное. Но я точно знаю: премьер Танака – хороший человек, который искренне желает жить в мире со своими азиатскими соседями. Его мечта – и моя тоже – когда-нибудь посетить Китай и помириться с народом, которому мы обязаны своей цивилизацией. Когда этот день настанет, моя самая заветная мечта будет поехать с ним и поздороваться за руку с председателем Мао, величайшим азиатским лидером двадцатого века. Для меня это будет равноценно возвращению на родину.

Пожалуйста, будь осторожней и заботься о своем здоровье. Я не знаю, когда мы сможем снова увидеться, но в моем сердце всегда будет особый уголок для тебя.

Искренне твоя, Ёсико Ямагути

Я не знал, смеяться мне или плакать. Бедная, бедная Ямагути-сан. Всю жизнь циничные мужики использовали ее в своих гнусных целях. Танака Какуэй, самый коррумпированный из всех политиков, человек, готовый закатать в бетон всю Японию, бывший делец черного рынка, проплативший деньгами свой путь наверх, лидер партии, изобретший термин «политика денег», друг и партнер фашистов и гангстеров, использовал сейчас, как и все его предшественники, те самые качества Ямагути-сан, которые делали эту женщину такой необычной: ее искреннее желание делать добро, ее интернационализм, ее чистоту. Он – просто последний в длинном ряду кукловодов, игравших с ней, как с марионеткой бунраку. [79]79
  Бунр а ку – традиционный японский кукольный театр.


[Закрыть]И ради чего?

Нефть. Вот единственное объяснение, зачем ему арабы. Очень надеюсь, ОПЕК не продаст Японии больше ни капли, чтобы Танака со своей бандой горел в аду.

Я ответил ей. Не получив ответа, писал ей снова и снова, пока не понял, что это бесполезно. Эти письма должны были до нее дойти. Просто я слишком опасен даже в качестве безобидного респондента. И все же я не думал о ней плохо. Я знал, что у нее хорошие намерения. Мне даже было приятно прочесть в газетах, что ее желание сбылось. Она и правда вернулась в Китай вместе с Танакой, чтобы пожать руку председателю Мао. Китайцы приняли ее как заблудшее дитя, наконец-то вернувшееся домой. Помню ее фотографию, на которой она поднимает бокал за здоровье Чжоу Эньлая в банкетном зале Дома народных собраний. [80]80
  Дом народных собраний – здание китайского парламента на западной стороне площади Тяньаньмэнь в Пекине. Построено в 1959 г. Общая площадь – 171 800 кв. м. Государственный банкетный зал в состоянии принять до 7000 гостей. В здании регулярно заседают Всекитайское собрание народных представителей и Народный политический консультативный совет Китая.


[Закрыть]У них были свои причины. Пути революции неисповедимы. Как и Китая.

Еще одна новость, произошедшая вскоре после ее «возвращения домой», привлекла мое внимание. Один друг из продюсерской компании Бан-тяна прислал мне вырезку из «Асахи симбун». Заголовок гласил: «Реакционный актер направил свой самолет в самоубийственную атаку». Это случилось в Токио. Ультраправый придурок направил свой самолет на дом Ёсио Танэгути, военного преступника и фашистского посредника. Сама по себе эта новость интереса не представляла Токио был полон ультраправыми идиотами, и Танэгути вполне заслужил эту атаку. Но мой глаз тут же зацепился за имя этого сумасшедшего. Мицуясу Маэно. Он играл в одном из порнофильмов Бан-тяна. Он не был красив, играть особо не умел, но у него был невероятно огромный член. Точнее, тот становился таковым, когда им нужно было пользоваться по прямому назначению. Что удавалось не всегда. Маэно был парень серьезный. Однажды случилось так, что ничего – именно ничего – не могло привести его мужской орган в состояние рабочей готовности: ни самые утонченные приемчики Юрико-тян, нашей самой сексуальной звезды, которая использовала вибратор с двумя насадками, кубики льда и оральные ласки, ни даже его собственные попытки возбудиться путем болезненных манипуляций рукой, – все было безуспешно. Наконец съемочная группа устала ждать и разразилась смехом. Вне себя от ярости, он завопил:

– Молчать, пока я работаю!

И вот этот самый Маэно, этот лузер порнолиги, вырядился в форму летчика-камикадзе времен Второй мировой войны, которую, скорее всего, спер с какой-нибудь киностудии, нанял одномоторный «пайпер чероки» и взорвал себя ко всем чертям в огненном шаре, предварительно прокричав: «Да здравствует Его Величество Император!»

Танэгути же остался, увы, невредим. Как сообщалось в газете, крайне правые политические взгляды Маэно совпадали со взглядами Танэгути, что называется, один в один. Оба желали восстановления божественной власти императора и возрождения фашистского государства. Но Танэгути допустил одну непростительную, в глазах его друзей-ультранационалистов, ошибку: он брал взятки у американской авиационной компании по поручению своего друга Танаки Какуэя. [81]81
  В 1976 г. ряд высокопоставленных японских чиновников, отвечавших за программу закупки для Сил самообороны заведомо аварийных истребителей «Старфайтер» (США), были изобличены в получении крупных денежных взяток от эмиссаров американской фирмы-изготовителя «Локхид». Нашумевшее «дело „Локхид“» привело к отставке кабинета министров Японии во главе с премьер-министром Какуэем Танакой (который принял взяток на 2 млн долларов), а несколько самых замаранных в этом скандале чиновников оказались на скамье подсудимых. Разбирательство по этому делу длилось более 10 лет.


[Закрыть]А посредником выступал некий американец по имени Стэн Лутц, которого пресса называла «в прошлом киноактер».

Маэно наверняка спятил. Но иногда даже сумасшедших стоит воспринимать серьезно. Я ощутил нечто вроде стыда перед стариной Маэно. Каждый, у кого осталась хоть капля совести, испытывал отвращение к коррупции в современной Японии. Получать взятки от американских бизнесменов, чтобы покупать их аварийные самолеты, – это симптом очень серьезного заболевания. Вся наша система прогнила до основы основ. Маэно по меньшей мере нужно было похвалить за храбрость. Он отдал свою жизнь за то, во что верил. Многие ли из нас решатся на это? Кто может похвастаться тем, что его жизненный путь подчинен великому смыслу? Современный японец – всего лишь слепой потребитель вещей, которые на самом деле ему не нужны. В обществе потребления даже смерть теряет свою искупительную силу. Смерть потребителя столь же бессмысленна, как и его жизнь. Мы потеряли всякую честь. Маэно же, пускай и таким вот нелепым способом, попытался вернуть ее хотя бы частично.

Но к чему хорошему привело его самопожертвование? Боюсь, вообще ни к чему. Всем было просто плевать. Люди упорно продолжали жить дальше в темноте, поскольку их глаза были слепы для настоящей жизни. В пьесе Окуни про Ри Коран кукловод превращается в призрака. Но это – всего лишь невинное упражнение в игре «прими желаемое за действительное». Зловещие кукловоды не умерли. Ничего не изменилось после войны. Те же преступники все так же управляют нами. Слишком большим искушением было бы думать, что жить станет лучше, если куклы победят и сами станут кукловодами. Это очередная иллюзия, еще одно упражнение в принятии желаемого за действительное. Мы получим лишь новое поколение кукловодов, только в другой униформе. Ведь для того, чтобы революция победила, нужно убить не только кукловодов, но и самих кукол. Лишь тогда мы сможем освободиться от иллюзий, которыми кормят народ власть имущие, дабы и дальше держать нас в рабстве. Чтобы найти обратный путь в настоящий мир, в мир живых, мы должны уничтожить кино – и все фантазии, которые оно питает. Оно подобно опиуму, который лишает нас сил, так нужных нам, чтобы действовать, ухватившись за собственную судьбу. Мы должны потребовать у хозяев, завладевших нашим сознанием, вернуть реальность обратно.