Текст книги "Трюк (ЛП)"

Автор книги: Иден Финли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Что ты делаешь? – спрашивает он.

– Знаешь, что еще я никогда не делал на людях?

Глаза Ноа сканируют улицу.

– Ну, минет ты мне здесь сделать не сможешь… ой, минуточку, ты уже делал такое на публике.

Я щипаю его за задницу.

– Не минет. И, кстати, клуб не считается. Если бы не идиотские фотографии, тот случай никогда не получил бы огласку.

– Так чего же ты не делал на людях?

– Поцелуй меня, – требую я.

– Это приказ?

– Просто сделай это уже.

Ноа наклоняется ко мне.

– Именно эти слова ты будешь выкрикивать позже.

Он прерывает мой смех, прижавшись губами к моим. Я просто жалок, потому что чувствую всплеск адреналина от сознания, что Ноа целует меня прямо на обочине. Его рот. Не знаю, что в нем такого особенного – может то, что Ноа любит брать главенство и контроль в поцелуе. А может, то, что он так сильно меня заводит, что я согласен на любое проявление физического влечения. В чем я точно убежден, так это в том, что хочу от него большего. Хочу все, что Ноа готов дать, даже если ненадолго.

Когда он отстраняется, я пытаюсь его остановить – мне хочется еще, – но Ноа не позволяет.

– С удовольствием продолжил бы целоваться с тобой, но, хотя мы и не в каком-нибудь маленьком городишке в Теннесси, люди не всегда рады видеть, как два чувака обжимаются. Даже в Нью-Йорке. Печально, но факт.

– Точно.

Ну конечно. Может, я и получил больше свободы, но это не значит, что общество не попытается запихнуть меня обратно в клетку.

Ноа продолжает держать меня за руку, и мне нравится ощущать его гладкую кожу в своих грубых ладонях.

– Кроме того, продолжи мы в том же духе, поцелуем бы это не ограничилось, а непристойное обнажение по каким-то глупым причинам считается преступлением.

Я делаю мысленную пометку поблагодарить Дэймона за то, что свел меня с Ноа. Прямо сейчас он именно тот, кто мне нужен. Его пофигизм и уверенность в себе вызывают зависть. Я хочу быть на него похожим. Ну, может, не в плане страха отношений, хотя не факт, что я бы не был таким же, поступи так со мной отец. Если бы я не был геем и встречался с девушкой, отец сделал бы все, чтобы заставить ее исчезнуть. Может, будь я натуралом, вообще не попал бы в НФЛ – и необходимости использовать футбол как прикрытие не было бы. Возможно, жил бы сейчас в трейлере, по соседству со своей сестрой и ее дружком, и растил шестерых детей вместе с их мамочкой.

Я содрогаюсь от этой мысли.

В кофейне Ноа занимает свободный столик, а я делаю заказ. Когда я ставлю на стол чашку кофе, Ноа едва меня замечает. Подперев голову рукой, он неотрывно смотрит в одну точку.

– Что с тобой? – спрашиваю я.

Ноа вздрагивает и переводит взгляд на кофе, затем на меня.

– Извини. Плохо спал ночью. Это мне поможет. – Он обхватывает пальцами чашку.

– А я спал как младенец. Наверняка секс помог. После вчерашнего я готов пнуть себя под зад за то, что боялся открыться раньше. Все должны знать, какая отличная штука – секс.

Ноа ухмыляется, как будто может прочесть мои мысли.

– О чем думаешь? – Черт, видимо, и в самом деле может.

Я наклоняюсь к нему и тихо говорю:

– О том, что у нас еще три дня до «возвращения» из круиза, и на эти дни в моем расписании только два пункта: тренироваться и трахаться.

– Знаешь, если уйдешь из футбола, наверняка сможешь найти кого-нибудь, и тогда вся твоя жизнь станет такой.

– Думаешь, стоит бросить футбол? – спрашиваю я.

Ноа ерзает на стуле.

– Нет, но даже если вся эта затея с контрактом не сработает, твое будущее не будет таким уж страшным.

– Месяц назад мне так не казалось. – Голос срывается, хоть я и пытаюсь это скрыть. – У меня ничего не было. Если не получу контракт, у меня будет…

– Возможность делать со своей жизнью, что душе угодно. Вернуться в колледж и изучать архитектуру. Стать футбольным тренером. Жить в роскоши на миллионы, которые уже заработал.

В чем-то Ноа прав. У меня есть парень по финансам, который занимается моим инвестиционным портфелем, а трачу я относительно мало. Я посылаю деньги родителям, помогаю растить братьев и сестер. Еще у меня есть квартира в Фили, которую я, как дурак, купил, вместо того, чтобы оформить аренду. Если продам лофт и вложу вырученные деньги с умом, то при желании смогу не работать больше ни дня в жизни. Но думать об этом еще слишком рано. Мне кажется, как только допущу такую мысль, это будет означать, что я сдаюсь.

– Я еще не готов попрощаться с футболом.

– И ты мне будешь говорить, что он у тебя не в крови. Прими это, Мэтт. Твоя суть есть футбол. Вместо плоти и крови у тебя свиная кожа, как у мяча.

– Это… довольно жутко звучит.

– Всегда пожалуйста.

Когда чашка Ноа пустеет наполовину, я поднимаю тему, которую во имя безоблачности наших «отношений» наверно стоило бы избегать:

– Эм… так… ты собираешься сходить к отцу?

– Ответ – большое жирное «нет».

– Можно спросить, зачем ты вообще на него работаешь?

– Он не дает уволиться и не рискует уволить меня сам, опасаясь реакции прессы, как я уже вчера говорил.

– Значит, политиканство – не твой путь? – спрашиваю я.

– Меня не интересуют игры сильных мира сего. Помощь людям не является целью политиков. Им хочется лишь увеличить свой капитал, сделать своих друзей богаче, даже если для этого придется дурить простой народ, который действительно нуждается в деньгах.

– Без обид, но не думаю, что ты так уж часто жертвуешь свои кровные на всякие добрые дела.

Ноа хмурится.

– У меня есть финансовые консультанты, они ограничивают мои расходы. Я делаю пожертвования, когда это возможно, но эти финансисты работают на семью и не дадут никому из нас пустить деньги по ветру. Так что можешь считать меня великовозрастным детиной, все еще получающим пособие. Так уж в моей семье заведено.

– Почему ты не…

– Давай закроем тему.

Понимая, что не имею особых прав, я прекращаю расспросы и откидываюсь на спинку стула.

Ноа допивает кофе.

– Готов возвращаться? Я подумал, если ты не сильно рвешься тренироваться и согласен потягать железо чуть позже, мы могли бы вернуться в постель. Не для того, чтобы спать.

Думаю, я никогда еще не пил кофе так быстро.

В следующие три дня кофейня – единственное место, куда мы с Ноа выбираемся из дома. Каждое утро я встаю в пять, несколько часов тренируюсь в подвале, затем делаю пробежку до кофейни, беру кофе для Ноа, возвращаюсь и бужу его минетом. После первого раза я понял, что стаканчик кофе – недостаточный стимул для Ноа, чтобы проснуться.

– Я мог бы к этому привыкнуть, – бормочет он, когда я, наконец, залезаю на кровать.

Я беру стаканы кофе с прикроватной тумбочки, протягиваю один Ноа, делаю глоток из другого и прислоняюсь к изголовью кровати.

– Мог бы, но не получится. Я должен вернуться в Фили сегодня. Надо забрать машину.

– Не-а. Не беспокойся об этом. Перед тем, как покинуть корабль, я отдал ключи Мэддоксу и Дэймону. Они ее пригонят.

Я замираю, не донеся кофе до рта.

– Ты… ты позволил им сесть за руль моей машины? Ты стащил ключи?

Ноа морщится.

– Совсем забыл о твоем правиле насчет драгоценного «ламборджини». Да ладно, Мэтт, зато тебе не придется иметь дело с журналистами. Я подумал, так будет проще. Если они ее разобьют, я отдам тебе свой «бумер». – Ноа смеется, когда я таращу на него глаза. – Детка, серьезно. Все будет хорошо.

Его обращение заставляет нас обоих замереть, но Ноа приходит в себя раньше:

– Не волнуйся, я так называю всех, с кем трахаюсь. Это ничего не значит.

Ох.

– Потому что не помнишь их имен?

– Помню, конечно, Майк.

– Смешно.

– Нет, честно, ничего подобного. Просто, наверное, привык так обращаться.

– А я уж почувствовал себя особенным.

Ноа ставит кофе на тумбочку, переворачивается и накрывает меня своим телом.

– Ты и есть особенный. Я не каждому позволяю себя трахать. – Ноа опускает голову и зажимает губами мой сосок.

Не уверен, бесит меня его заявление или возбуждает. Он знает, что соски – это моя ахиллесова пята.

– Значит, я единственный, с кем ты не хочешь быть топом?

Я уже спрашивал его. Несколько раз. Он все время твердит, что не против быть снизу.

– Мне нравится то, что мы делаем. – Ноа приподнимается и целует в щеку, затем в челюсть, и, должен согласиться, мне тоже это очень нравится.

Может, не стоит жаловаться. Каждый раз Ноа будто подбирается к грани духовной близости, а затем отталкивает. Может, это его способ защитить себя?

Ноа забирает у меня стакан и отставляет в сторону, а я уже в предвкушении его дальнейших действий.

Ноа скользит вниз по моему телу, языком обводя пресс.

– М-м-м, ты весь потный.

– Могу сгонять в душ. – Я сдвигаюсь, но Ноа придавливает меня собой.

– Не надо. Мне нравится твой вкус.

Я стону и вскидываю бедра, пытаясь заставить его опуститься ниже, но дойти до приятной части процесса нам мешает внезапный звонок в дверь.

Мы оба разочарованно отшатываемся.

– Ты запер дверь? – спрашивает Ноа.

– Эм, нет. Ты сказал, что это не обязательно, а я назвал тебя сумасшедшим, потому что это Нью-Йорк.

– И, тем не менее, ты меня послушался?

– Ну да.

– Если это Мэддокс или Дэймон, они…

– Йоу, Ноа! – доносится в доме голос Дэймона.

– …просто зайдут.

– Все в порядке. Мне как раз нужно ополоснуться, – успокаиваю я.

– Не смей дрочить. Хочу прощального секса.

– Мы увидимся через две недели на этой благотворительной херне.

– После стольких оргазмов за эти пару дней, как по-твоему, легко будет пережить целых две недели воздержания?

Я поджимаю губы.

– Логично.

– Эй? – Теперь слышен голос Мэддокса.

– Я пойду, пока они не догадались, чем мы тут занимаемся. – Быстро чмокнув меня в губы, Ноа выходит из комнаты, а я валюсь обратно на кровать. Кажется, мне реально нужен душ.

И похолодней.

Тугие струи воды справляются с задачей по ослаблению эрекции, но потребности в Ноа не уменьшают.

Закончив мыться, прокрадываюсь в свою спальню, надеясь, что Мэддокс и Дэймон не заметят, как я сную по этажам в одном полотенце.

Когда я спускаюсь, Ноа нигде не видно, а эта парочка сосется на диване. Они, блядь, что, подростки? Хотя, мы с Ноа занимались бы тем же, не ввались эти двое к нам без предупреждения.

– Хм… привет? – неестественно высоким голосом выдаю я. – Всю неделю вместе, а все никак не насытитесь?

Дэймон и Мэддокс отскакивают друг от друга. Оба загорели до коричневато-красного оттенка.

– Вы хоть иногда пользовались солнцезащитным кремом? – интересуюсь я.

Мэддокс хмурится.

– Где Ноа?

Кажется, мой вопрос приводит Мэддокса в еще большее замешательство, но я не обращаю внимания.

– На кухне, – отвечает Дэймон.

– Добыл мне контракт?

Дэймон вскидывает голову:

– Серьезно, чувак? Я был в отпуске. Дай хотя бы неделю, чтобы вернуться к делам.

– Ладно. – Я захожу на кухню, где Ноа пытается сварганить паршивый кофе в мудреной кофе-машине.

Ему нравится эта бурда, а я предпочитаю смотаться в кофейню за настоящим кофе.

– Полагаю, на тебя не готовить? – спрашивает Ноа.

– Нет, спасибо. Помощь нужна?

– Можешь пока поговорить с Дэймоном о ваших делах.

– Не, они там лижутся на твоем диване. Не хочется на это смотреть. Лучше притворюсь, что помогаю тебе с кофе. – Я подтягиваюсь и сажусь на кухонную стойку.

– Тут вообще-то едят, знаешь ли, – замечает Ноа.

Я вскидываю бровь – мы оба знаем, что вчера, когда Ноа перегнулся через эту самую стойку, а я его самозабвенно трахал, нам было совсем не до еды. Оказалось, что Ноа очень сексуально распаковывает контейнеры с китайской едой. А еще мне хотелось заткнуть его комментарии насчет того, как скучно выглядит мой коричневый рис и курица на пару.

– Не смотри на меня так, иначе сейчас мы повторим, – заявляет Ноа. – И мне все равно, кто сидит там в гостиной.

– Если решим повторить, то сохранить это в секрете точно не удастся.

Обжигающий взгляд Ноа чуть не заставляет меня наплевать на риск быть обнаруженными Дэймоном или Мэддоксом. Но ровно до того момента, когда Мэддокс заходит на кухню и мы вынужденно разрываем зрительный контакт.

– Кофе готов? – любопытствует Мэддокс.

– Ага, – отзывается Ноа, пододвигая ему чашку.

Затем берет две другие и идет в гостиную. Я уже собираюсь спрыгнуть со стойки и последовать за ним, но Мэддокс останавливает, упершись рукой мне в грудь.

– Тебе помочь? – спрашиваю я.

– Сколько ты продержался, прежде чем его трахнуть? – шепчет Мэддокс.

Мое лицо вытягивается.

– А?

– Ну, учитывая, что ты дефилировал в одном полотенце, мне пришлось наброситься на Дэймона, чтобы он тебя не заметил. Все бы ничего, если бы ты шел от ванной к своей спальне, но могу поклясться, что видел, как ты спускаешься с третьего этажа. Далее, первое, о чем ты спросил, было наше путешествие, а второе – Ноа. И тогда я понял, чем вы тут занимались.

– Но как?

– Я приехал на твоей машине и все ждал вопросов о том, не поцарапал ли я ее.

– А ты поцарапал? – Я пытаюсь скрыть панику в голосе.

– Нет, но все равно ждал вопроса. Ну, давай, колись. Сколько продержался?

Не уверен, стоит ли говорить правду.

– Три дня.

Мэддокс смеется.

– Я разочарован. Три дня? Три? Это же Ноа!

Я соскальзываю со стойки.

– А что с ним не так? И не смей проболтаться своему парню, мы с Ноа вроде как должны были оставаться в профессиональных рамках.

– Упс. Случайно поскользнулся, очнулся в его заднице, да? Вот как было?

Игнорируя его хохот, я возвращаюсь в гостиную и плюхаюсь в кресло.

– Должен сказать, я впечатлен, – подает Дэймон голос с дивана.

– Впечатлен?

– Ага, что ты еще не убил Ноа.

– Ну, было нелегко, – говорю я.

Мэддокс фыркает у меня за спиной.

– Вы идете с нами сегодня вечером? – спрашивает он.

– Сегодня вечером? – в унисон отзываемся мы с Ноа.

– Ага, в тот спорт-бар на Пятой авеню. Будут все наши. Я думал, Арон тебе написал. – Тон Дэймона пытливый и обвинительный одновременно, и мне становится любопытно, настолько ли секретными были отношения Ноа и Арона.

Ноа говорил, что они были друзьями, но я не знал, что они являются ими до сих пор и тусуются в одной компании. Это все усложняет.

– Ах да, это, – говорит Ноа, будто тоже был приглашен.

А я думаю, не был.

– Может, и пойду. Мэтт сегодня возвращается в Фили.

– А если Мэтту задержаться на денек и пойти с тобой? – спрашивает Мэддокс, и снова у меня такое чувство, что он тоже в курсе истории Ноа и Арона.

Возможно, теперь, зная, что между нами… Мэддокс считает мое присутствие желательным. Почему-то. Не уверен. По контракту Ноа обязан держать член в штанах, но я мало что смогу поделать, если он все же захочет переспать со своим бывшим.

– Я не против, – отзывается Ноа. – В смысле, если ты сам хочешь, – обращается он ко мне.

– Спорт-бар? – спрашиваю я.

– Было бы неплохо, если бы нас засняли за обычным занятием.

– Я не особо привык тусоваться с друзьями, – колеблюсь я.

– Это потому, что у тебя до сих пор друзей не было, – парирует Ноа.

Дэймон наклоняется к нам.

– Если не собираешься напиться и поцапаться с Ноа в пределах слышимости чужих ушей, твоя команда менеджеров возражать не будет.

– Так ты и есть моя команда менеджеров, – говорю я.

– Именно. И смогу за тобой приглядеть.

– Похоже, это лучше, чем ехать в Фили.

– Видите? Он просто без ума от меня, – снова подает голос Ноа.

– Да ладно? – посмеиваются Мэддокс и Дэймон.

– Значит, увидимся с вами обоими вечером, – заключает Дэймон, вставая.

И значит, вечером я буду тусоваться с Ноа и его бывшим. Веселенькая перспектива.

Глава 10

НОА

Пригласить Мэтта сегодня было дурацкой идеей, особенно учитывая, что там будет Арон. Но по какой-то идиотской причине – полагаю, за это стоит винить мой член, – меня больше волнует то, что Мэтт останется на еще одну ночь, чем обида Арона из-за разрыва.

– Этот парень, Арон, насколько, по-твоему, он меня возненавидит по шкале от одного до десяти? – спрашивает Мэтт по дороге в бар.

Удивительно, но журналистов около дома не было, и у бара их тоже не наблюдается. Хотелось бы думать, что они, наконец, сдались, но, скорее всего, просто понятия не имеют, где мы, так как не смогли засечь в круизном терминале. Но долго это не продлится, учитывая, что мы входим в спорт-бар, где, несомненно, все узнают Мэтта.

– Мы не общались с тех пор, как он узнал о нас с тобой. Но если судить по тону того последнего разговора, на твоем месте я бы держался от Арона чуть дальше, чем на расстоянии полета стакана.

Мэтт берет меня за руку и притягивает к себе. Поразительные успехи в публичном выражении чувств.

– Думаю, я справлюсь. – Он приподнимает свободную руку и поигрывает бицепсом.

– И что, эти орудия реально действуют? Кроме перехвата футбольных мячей, разумеется.

Мэтт наклоняется и шепчет мне на ухо:

– Тебе ли не знать, что у них много талантов.

Четыре дня бесчисленного количества траха, минетов и дрочки. Не припомню, чтобы у меня когда-либо было столько секса за такой срок. И я понимаю, почему. У меня никогда не было партнера-спортсмена. Выносливость у Мэтта просто сумасшедшая.

После бойфренда-мудака из колледжа регулярным сексом я занимался только с Ароном, и даже тогда все происходило на моих условиях. Но Мэтт другой. Он всегда рядом и всегда готов. Мне казалось, дело в удобстве, но одна лишь мысль о возвращении Мэтта в Филадельфию заставляет искать повод удержать его в Нью-Йорке.

Я убеждаю себя, что это только секс, но внутренний голос подсказывает – это ложь. Эту серьезную мысль я отодвигаю на задворки сознания и глубоко хороню там, куда медленной и ужасной смертью отправлены умирать рациональность и зрелость. Эти двое вечно все портят, а мне сейчас так хочется повеселиться с Мэттом. Когда я с ним, мне не нужно думать.

Едва мы подходим к столику, все разговоры стихают.

– Не волнуйся, – говорю я, – друзья всегда так на меня реагируют. Моя неотразимость лишает их дара речи.

Мои слова сопровождаются гулом недовольства за столиком и смешком Мэтта.

– Кажется, ты уже встречался со всеми у меня дома в тот день, когда познакомился с Дэймоном.

– Эм, точно. Да.

У меня такое чувство, что Мэтт ни черта не помнит о той ночи. Я обхожу стол.

– Это Ребекка и ее невеста, Скайлар. Тот блондин – Уайет, рядом с ним Арон, ну а этих двоих засранцев ты уже знаешь.

– Привет, – подает голос Мэддокс.

Мэтт смотрит на Арона чуть дольше, и тот первым отводит взгляд. Даже отсюда я чувствую напряжение, исходящее от Арона.

По всеобщему мнению, он – моя белая версия. Того же роста, худощавый и долговязый.

Мэтт присаживается рядом с Дэймоном, на расстоянии трех стульев от сердитого Арона. Смельчак.

– Я принесу нам выпить, – говорю я Мэтту.

– Мне светлого пива, – напоминает он.

– Да, да, калории, чтоб их. Слава яйцам, я не футболист.

Сколько бы я не убеждал Мэтта дать себе передышку, он меня не слушает. На корабле было еще ничего, но сейчас он полон решимости вернуться в игру и доказать себе и всем вокруг, что достоин получить контракт. Мэтт следит за калориями, тренируется два раза в день по нескольку часов.

К черту такую работу.

Я почти ожидаю, что Арон последует за мной к стойке бара, но за спиной возникает Уайет, и прежде чем он начнет свои нравоучения, выпаливаю:

– Я не хотел причинять ему боль.

– Знаю. И не хочу принимать чью-то сторону. Но ты мог хотя бы извиниться перед ним за то, что заставил пройти через ад. Буквально месяц назад ты ему сказал, что не заводишь отношений, а сейчас появляешься всюду с Мэттом, выставляя его напоказ. Не очень честно по отношению к Арону.

– Никого я напоказ не выставляю. Мы просто встречаемся. Возможно, это что-то серьезное. А может, и нет. Дай нам пару месяцев самим разобраться.

Теперь я понимаю, что приводить сюда Мэтта не следовало, но мне нужен был повод попросить его остаться.

– Тебе следует нацепить на себя предупредительный знак, – выдает Уайет.

Он поддерживает легкий, шутливый тон, стараясь сгладить неловкость, хотя вряд ли это вообще возможно в сложившейся ситуации.

Я фыркаю.

– «Осторожно: заслуженный мудак с повадками засранца»? А что, звучит.

Рядом возникает Арон.

– Я ухожу. – Он встречается со мной взглядом, будто ожидая, что я его остановлю, но нам больше нечего сказать друг другу.

Я уже попросил прощения, честно, и хотя ясно, что извинения чудесным образом ничего не исправят, никаких других слов у меня нет.

В конце концов, Арон сдается, и, вполне ожидаемо, Уайет следует за ним.

Я возвращаюсь к столику, отдаю Мэтту его пиво и делаю глоток из своего бокала.

– Спасибо, – говорит Мэтт. Его рука буквально на пару секунд в благодарности касается моего предплечья – жест вполне платонический, но остальным он таковым не кажется.

Я потягиваю пиво и делаю вид, что не замечаю пристальных взглядов. Мог бы догадаться, что тактика игнора с моими друзьями не сработает, и молчать они не будут.

– Так вот, да… У нас с Ароном кое-что было. – За столиком воцаряется тишина, но я знаю, что это ненадолго.

– Ты его «про-Ноа-л», да? – подает голос Скайлар.

– Ты только что использовала мое имя как глагол?

– Да, – подтверждает она. – Он означает действие без осознания последствий. Теперь нам нужно будет принимать чью-то сторону, осторожничать, думать, кого куда приглашать, чтобы ненароком не обидеть.

– Нет, – говорю я. – Если ему не по себе, исключите меня. Именно я порвал с ним, так что и винить нужно только меня. Может, являться сюда с Мэттом было не самой хорошей идеей.

– Думаешь? – спрашивает Ребекка и поворачивается к Мэтту. – Надеюсь, ты знаешь, во что ввязываешься.

Мэтт не отвечает.

Отпив из бокала, я делаю то, что у меня получается лучше всего – притворяюсь, что их слова меня не задевают. Я знаю, что облажался. Не то, чтобы я планировал все это дерьмо, просто обычно действую, не думая о последствиях. Как-то само собой получается.

Скайлар и Ребекка переглядываются с Дэймоном и Мэддоксом, будто ведут безмолвный разговор. Мэтт пристально смотрит на меня, но я отказываюсь на него реагировать.

Официант воспринимает заминку за столиком как отличный повод попросить у Мэтта автограф.

Тот подписывает без колебаний, но Дэймону это не очень нравится. Он подзывает официанта, только что отошедшего от Мэтта:

– Скажи менеджеру и остальным официантам, если сможете держать посетителей подальше от Мэтта, он вам всем оставит автограф.

Глаза парнишки округляются.

– Конечно.

Воодушевленный перспективой получить кучу подписанных сувениров, официант оставляет наши бокалы и начинает кружить акулой вокруг столика, чтобы к нему никто не приблизился.

– Карьера шпиона нашему парню явно не грозит, – говорю я.

– Ага, по тактичности и дипломатичности не уступает вам с Ароном, – комментирует Ребекка.

– Опять двадцать пять? – спрашиваю я. – Ладно, я понял. Я надеялся, что после новости о Мэтте, Арон, наконец, двинется дальше. Я никуда с вами выходить не буду, пока он не придет в норму. Так лучше?

– Мы не этого хотим, – возражает Скайлар.

– А чего тогда? Вот бы иметь машину времени, вернуться в прошлое и сказать тому себе, чтобы даже не начинал эту историю. Но это невозможно.

– Вот почему мутить с друзьями – плохая идея, – заключает Ребекка.

– Да ладно? – бормочу я и перевожу взгляд на Мэтта. – Ты что-то притих.

Он пожимает плечами.

– Не думаю, что имею здесь право голоса. Это касается только тебя и твоего бывшего.

Ребекка улыбается.

– Мэтт для тебя слишком зрелый.

– Ты, наверное, права, – отвечаю я.

Он для меня вообще слишком. Когда Мэтт не злится из-за «Бульдогов», он вполне себе приземленный и веселый. И, блин, еще он упорный и настойчивый. Честно, если бы меня уволили за ориентацию, я бы сбежал с поджатым хвостом, пока обо мне не забудут. Мэтт может сколько угодно утверждать, что причина в плохом командном духе, но правда в том, что он все потерял из-за фотографий, открывших миру его гомосексуальность. Мэтт оптимист. Он пытается вернуться в мир, который его отверг, и все потому, что не мыслит существования без футбола.

Я в жизни ни к чему такой страсти не испытывал. Никогда. И до сегодняшнего дня я не осознавал, что упускаю нечто важное.

Наконец-то мои недостатки перестают быть темой обсуждения, но Мэтт не спускает с меня глаз.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

– Конечно. Я всегда в порядке. – Бесит, что после недельного знакомства этот парень уже видит меня насквозь.

А этот его взгляд «чушь собачья, по-моему»? И он прав.

– Пойдем домой? Тебе рано утром ехать в Фили.

– Как хочешь.

Я сразу вскакиваю.

– Ребята, мы пошли. Можете написать Арону и Уайету, чтобы возвращались.

– Ну вот, начинается, – ворчит Ребекка.

– Не-а, наоборот, заканчивается, – отвечаю я и поворачиваюсь к Мэтту. – Иди подпиши то барахло, как обещал, и пойдем отсюда.

Я следую за ним к бару и жду, пока он пообщается с персоналом. Маленькие радости бойфренда футболиста. Мне жаль женщин, у которых это перманентное состояние.

Возле меня внезапно материализуется Дэймон, и я вздрагиваю. Он начинает говорить, будто заготовил целую речь.

– Арон это переживет.

Ну, я думал, будет хуже. Напряжение слегка отпускает.

– Знаю. Переживать особо и нечего.

Дэймон прищуривается:

– Это сейчас была самоирония или насмешка над отношениями?

– И то и другое, наверно. Мы с Ароном никогда не подходили друг другу. Просто со скуки. Нельзя было мне пересекать черту.

– Так же как и с Мэттом. У вас деловое соглашение.

– Знаю. Через несколько месяцев мы разбежимся и больше никогда не увидимся.

– А может и раньше.

Я отшатываюсь.

– Насколько раньше?

– Ты Мэтту не говори, но я сегодня звонил в офис. Оказывается, пара команд уже наводила о нем справки. Пока ничего конкретного, так что не будем его обнадеживать. Предупреждаю, самая близкая команда – на Среднем Западе. Если у вас там что-то наметилось, то учти, Мэтт будет далеко. А как мы уже установили, ты лажаешь в отношениях, даже если находишься с парнем в одной комнате.

– Понял. Четко и ясно. Никакого секса с Мэттом.

Дэймон смеется.

– Как наивно с твоей стороны полагать, будто я еще не знаю, что вы уже трахаетесь.

– Вы с Мэддоксом детективами заделались? – Мэтт рассказал мне об их разговоре на кухне, но предполагалось, что Дэймон не в курсе.

– Оказывается, твои фейковые отношения не такие уж и фейковые… У тебя с ним серьезно, или наступаешь на те же грабли?

– Это просто секс. Он ничего не значит. – Почему-то слова прозвучали лживо. – Обещаю, твой золотой мальчик вне опасности.

Дэймон закатывает глаза.

– Да ладно, дружище, я не за этим к тебе подошел. Я не желаю боли вам обоим.

– С нами все будет в порядке. Мы дали слово.

– В таком же порядке, как Арон?

Я вздрагиваю.

– Запрещенный прием.

– Хочешь совет?

– Не-а.

– Очень жаль. Закругляйся с этим.

На языке вертится «иди в задницу», но Мэтт заканчивает общаться с персоналом бара, и Дэймон отступает.

Мы уходим, даже не попрощавшись с друзьями. Я понимаю, у них благие намерения, и я круто облажался, но эта игра в обвинения реально бесит.

– Ты в поря… Блядь. – Мэтт стает как вкопанный.

На улице нас поджидают папарацци. Кажется, у кого-то в социальных сетях слишком длинный язык, ну или расторопные пальцы.

– И вот, наша передышка от камер и софитов подошла к концу, – говорю я тихо, чтобы мог слышать только Мэтт.

– Да ладно. Прорвемся.

Мэтт рассекает толпу фотографов как профи, но, оказавшись в машине, мрачнеет. Всю дорогу он молчит, но как только оказываемся дома, его настроение меняется. Он хватает меня за руку.

– Ты в норме?

– Уже сказал, что да, – огрызаюсь я. – Разве не я должен задавать тебе этот вопрос? Стервятники снова на тебя налетели.

– Ты заметил, что их было меньше, чем обычно? – Тон Мэтта такой уверенный, как будто это что-то значит.

Не хочется его разочаровывать, но, скорее всего, это значит, что поблизости была знаменитость покрупнее.

– Я пошел спать, – я поднимаюсь по лестнице, но Мэтт остается стоять. – Ты со мной?

– Это приглашение или что-то вроде обязанности?

Я хмурюсь.

– А?

– Только не говори, что тебя не задела вся та хрень, которую несли твои дружки. Ты уверен, что поступишь со мной так же, как с Ароном. И приятели твои так думают. Значит, ты меня с собой зовешь либо чтобы не показать, что расстроен, либо тебе и правда пофиг. И повторяешь те же ошибки, потому что когда вы с Ароном были вместе, тебе и в голову не приходило спросить его, что происходит.

– Не слишком ли поздний час для психоанализа? – Я поворачиваюсь и поднимаюсь по лестнице.

– Ну, тогда спокойной ночи.

Он что, серьезно не собирается за мной идти? Отлично. Все равно ему завтра уезжать.

Не оглядываясь, я продолжаю путь наверх.

– Серьезно? – орет Мэтт, когда я добираюсь до второго этажа.

Я замираю.

– Что?

– Я тебе буквально дал зеленый свет, чтобы поговорить о сегодняшнем, а ты вот так сваливаешь?

– Мы трахаемся, Мэтт. Не болтаем о том о сем.

Это ложь, и я это знаю. За неделю, что мы провели вместе, Мэтт узнал обо мне больше, чем любой из моих друзей за все годы. Почему-то я даже рассказал ему о проблемах с отцом. Возможно, если бы Мэтт не оказался свидетелем той стычки, я и не стал бы ничего рассказывать, но я действительно разговаривал с ним больше, чем с кем-либо.

Мы понимаем друг друга. Нас воспитывали в совершенно разных условиях, но каким-то образом у нас много общего.

– Хочешь играть в эту игру – валяй. Но если спросишь моего мнения – твои друзья полны дерьма.

Я замираю на верхней ступеньке и оборачиваюсь.

– Что? – Может, я не расслышал.

Никто не встает на мою сторону. Никогда.

Волна чего-то, похожего на благодарность, пытается растопить мое обледеневшее, мертвое сердце, но я сопротивляюсь. Наверняка он говорит это, чтобы я не устраивал сцен самобичевания. Я облажался. Я виноват. И ничего тут не поделаешь.

– Понимаю, они злятся, что вы с Ароном поставили их в неловкое положение. – Мэтт медленно поднимается мне навстречу. – Но здесь не только твоя вина. Арон знал, во что ввязывался. Так же, как и я. Он нарушил правила. Влюбился в тебя, хотя ты предупреждал не делать этого. Естественно, он не смог сопротивляться. Твоим друзьям легко говорить, что ты вообще не должен был начинать что-то Ароном. Но ты не такой мудак, каким они тебя выставляют.

– Я такой и есть. Должен им быть. – Мне не нравится, что Мэтт видит меня насквозь.

– Нет. Не такой. – Мэтт подходит ближе. – Ты не показываешь, что их слова тебя ранят. Они без понятия, что ты чувствуешь себя виноватым.

Теплые губы касаются моей шеи.

– Это ничего не меняет между нами. – Руки Мэтта проникают под мою рубашку, вырывая у меня стон.

– Дэймон сказал, что нам надо притормозить.

– А ты обычно поступаешь так, как велит Дэймон?

– Не хочу повторять те же ошибки.

Ухмыльнувшись, Мэтт отстраняется.

– Я хочу тебя трахнуть, а не окольцевать.

– Какие милые вещи ты мне говоришь. – Я хватаю Мэтта и тащу в свою спальню.

Мы валимся на кровать, переплетаясь руками и ногами. И хотя в голове все еще мигает знак «Ошибка!», ощущение тела Мэтта на мне одерживает верх. У меня уже вырабатывается зависимость. И когда он уйдет, мне явно понадобится реабилитация.