Текст книги "Трюк (ЛП)"
Автор книги: Иден Финли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Он обнаруживается на одном из тренажеров в углу. Длинные сильные ноги отстукивают ритм на беговой дорожке. Крепкая задница, тренированное тело… как жаль, что Мэтт мудак. Можно было бы гораздо веселее попотеть в эти несколько месяцев.
Мой член очень даже за.
«Нет, – приказываю я ему. – Нельзя к нему привязываться, так что спокойно, дружок».
Когда я запрыгиваю на тренажер по соседству, Мэтт останавливается и уходит в секцию для подъема тяжестей.
Ладно, видимо, так все и будет.
Проходит полчаса, потом еще час. Когда Мэтт идет наполнять водой бутылку, я думаю, что тренировке конец, но куда там. Парень залпом выпивает воду и переходит к следующему тренажеру.
К концу второго часа непрерывной нагрузки я почти уверен, что умираю. На дрожащих ногах плетусь к Мэтту, который сидит на гребном тренажере.
– Ты долго еще?
Он качает головой и тяжело дышит.
– Еще час.
– Так, я тогда в каюту. Если смогу до нее дойти, конечно.
Может мне кажется, но уже на выходе я слышу его смешок. Мэтт умеет смеяться? До сих пор это казалось невозможным, поэтому я убеждаю себя, что ослышался.
Расслабив мышцы под долгим и горячим душем, я проверяю телефон, который перед уходом намеренно оставил в комнате. Как и ожидалось, там куча голосовых сообщений от родителей. Мы уже слишком далеко в море, поэтому я не могу их прослушать, но предполагаю, что знаю, о чем они.
«Почему твое имя в таблоидах вместе с этим футболистом? Знаешь, как это выглядит? Прекрати. Немедленно». И от мамы: «Зачем ты расстраиваешь отца?»
Когда я вижу пять сообщений от Арона, все внутренности скручивает. Не уверен, что в состоянии сейчас с этим разбираться, хотя мог бы предугадать его реакцию. Наверное, следовало его предупредить, но мы не разговаривали месяц, и как-то грубо отправить сообщение вроде: «Предупреждаю, я сейчас встречаюсь с Мэттом Джексоном, поэтому какое-то время буду мелькать везде».
Мы с Ароном учились вместе в колледже, потом дружили еще три года после него и все это время даже не думали о сексе друг с другом. Но по какой-то причине в прошлом году решили, что неплохо исправить это упущение. Самый глупый поступок в моей жизни, потому что, несмотря на теплые чувства, я знал, что никогда не влюблюсь в Арона. Я сразу ясно дал понять, что все временно, и он поначалу согласился. Затем, спустя несколько месяцев, ему захотелось серьезных отношений, так что я с ним порвал. Но Арон все равно возвращался, клялся, что согласен на любые условия. Я идиот, что вообще на это пошел. Секс по дружбе никогда добром не заканчивается. Кому-то в итоге всегда становится больно, и, в глубине души, я хотел бы такой участи для себя, потому что Арон – мой самый близкий друг, после Дэймона. Или, по крайней мере, был им, пока я все не испортил.
Я пропускаю сообщения от Арона и открываю одно от Дэймона, пришедшее два часа назад. В нем говорится, что для нас с Мэттом заказан столик в одном из шикарных ресторанов корабля. Так что я переодеваюсь в серый костюм от «Гуччи» и жду Мэтта.
Проходит еще два часа, прежде чем он, весь потный, возвращается в каюту.
– Серьезно? – спрашиваю я. – Четыре часа тренировок?
– По-твоему, я нарастил эти мышцы, сидя на заднице? – Он снимает футболку и указывает на свой пресс, а у меня перехватывает дыхание. – Оставаться в форме – моя работа.
Тугие мышцы и татуировки. Этот парень сочетает в себе все, что не понравится матери, чей сын приведет его на семейный ужин. Мой взгляд замирает на татуированном плече. Замысловатый узор придает бицепсу впечатляющие размеры.
Mэтт уходит в ванную и мне приходится отвести взгляд.
– Удачи там. Я еле-еле поместился в душе, а у тебя вообще нет шансов. Кстати, у нас зарезервирован столик через пятнадцать минут, поэтому поторапливайся.
В ответ я слышу ворчание.
Официально заявляю: я встречаюсь с пещерным человеком. Понарошку встречаюсь, но тем не менее.
Если бы этот парень еще и говорил, как пещерный человек, выдавая по нескольку слогов за раз, он мог бы мне реально понравиться. Я думал, что умею быть тем еще мудаком, но Мэтт даст мне сто очков вперед.
Глава 3
МЭТТ
Мы сидим за столом с зажженными свечами, и Ноа тянется к моей руке. Я напрягаюсь; желание отстраниться становится невыносимым. Максимально спокойно высвобождаю ладонь и кладу себе на колено.
– Окей, что не так? – спрашивает Ноа.
– Ты о чем?
Ноа обводит взглядом зал ресторана. Кроме нас здесь несколько пар, скорее всего потому, что за комфорт уединения в этом месте приходится нехило доплачивать.
– У тебя проблемы с проявлением чувств на публике? – склонившись ближе, спрашивает Ноа. – Потому что, как я понимаю, смысл нашего пребывания здесь именно в том, чтобы показать, как сильно мы влюблены. Но никто не поверит, глядя на то, как ты от меня шарахаешься. Придется найти способ демонстрировать чувства без нежностей, если они тебя напрягают.
– Я не против публичного проявления чувств, – огрызаюсь я. – Просто… не привык. Касаться мужчин я позволял себе только в клубах, где мог притвориться кем-то другим.
Ноа откидывается на спинку стула.
– До того, как новости появились в таблоидах, сколько людей знало, что ты гей?
Глубоко вздохнув, я тянусь за бокалом вина, которое заказал Ноа, как только мы переступили порог этого дурацкого ресторана.
– Мэтт…
– Нисколько, ясно?
– Нисколько? Ты же мутил с Мэддоксом в колледже.
Я пожимаю плечами.
– Это не значит, что я рассказал ему правду о себе. Мы негласно договорились, что просто дурачимся, притворялись натуралами, хотя и занимались не совсем… «натуральными» вещами.
Ноа улыбается.
– Ты сейчас явно стараешься опустить подробности, да?
Я наклоняюсь вперед.
– Боюсь, если скажу, что видел Мэддокса голым, это волшебным образом материализует сюда Дэймона, и он надерет мне задницу.
Ноа поднимает руку:
– Эй, эй, подожди минуточку! Это что, была шутка? Ты пошутил?
Я глубоко вздыхаю.
– Я не всегда веду себя как придурок. Просто, вот это все, – я показываю на нас обоих, – напрягает. Я не знаю, как вести себя с бойфрендом на публике, потому что я этого не делал. У меня никогда не было отношений.
– Никогда?
– Я не мог позволить, чтобы о них стало известно. Не хотел заставлять кого-то скрываться. И я никому не доверял настолько, чтобы открыть свой секрет.
– Ну и как, получилось? – Ноа намекает на то, где мы и почему.
– Ну, как оказалось, анонимные связи в клубах тоже не так уж надежны.
– Да? А так и не скажешь.
– Попробуй воздерживаться сам, и посмотрим, как скоро ты окажешься в захудалом ночном клубе в поисках того, кто тебе отсосет.
– Благодаря тебе, я скоро узнаю каково это. Придется хранить целибат, пока я буду твоим «бойфрендом».
Я об этом даже не подумал. После скандала пропало всякое желание искать подобные приключения, но и в голову не приходило, что Ноа окажется в такой же ситуации.
– Прости.
Ноа улыбается.
– Это место только что стало моим самым любимым на корабле – ты и пошутил, и извинился за пару минут. Может, оно волшебное?
Я вздыхаю.
– О, подождите, он вернулся. Проехали.
– Почему у меня такое чувство, что тебе часто надирают задницу?
Ноа ухмыляется.
– Уверен, ее надирали бы гораздо чаще, если бы у моего большого, грозного папочки не было списка адвокатов длиннее родословной семейства Кардашьян.
– Послушай, я знаю, что вел себя как засранец, и хочу сказать спасибо, что ты так оперативно вытащил нас с парковки и увез от репортеров. Я постараюсь сдерживаться, но…
– У тебя сейчас трудные времена. Не переживай о том, что мне придется забыть о сексе и поддерживать нашу ложь. Я знал, на что подписывался.
– Почему ты согласился на это?
Заверения Ноа, что он делает это ради Дэймона, не имеют для меня никакого смысла.
– У меня свои причины, как и у тебя. – Ноа делает глоток вина и продолжает: – Хотя я надеялся, что ты окажешься более благодарным.
– Так и есть. В смысле, я благодарен. Не совсем представляю, как это сработает или поможет заполучить контракт, но Мэддокс сказал, что Дэймону можно доверять, и я так и делаю. Не хочу быть придурком, но я ставлю на карту все, что у меня есть. От этого зависит моя жизнь.
Ноа кивает.
– Это огромное давление.
Сейчас, посреди океана, вдали от идиотских фотографов, я впервые с начала этого безумия могу свободно дышать.
– Ну что, мир? – спрашиваю я. – Может, начнем все заново?
Ноа слишком долго смотрит, не отвечая, и я начинаю нервно ерзать. Затем поднимает бокал.
– Согласен.
Наш «мир» длится весь ужин, но затем все снова идет наперекосяк.
***
Мы возвращаемся в каюту, и Ноа протягивает мне пиво из мини-бара. Но только я думаю выйти на балкон, Ноа тянет меня назад.
– Давай здесь поговорим. Я выходил туда утром и слышал разговоры даже из кают на нижних палубах.
Я киваю и устраиваю задницу на крохотном диванчике. Ноа умудряется пристроиться рядом.
До нас доносится грохот волн Атлантического океана, бьющихся о борт. Все спокойно, пока Ноа не открывает рот.
– Мы должны поцеловаться.
Я чуть не давлюсь пивом:
– Нахрена нам это делать?
– Я не собираюсь к тебе приставать, придурок.
– Мне кажется, просьба поцеловаться немного противоречит этому утверждению.
– Послушай. Ты чувствуешь себя неуютно на людях, и мы плохо знаем друг друга. Чтобы все выглядело натурально, нужно вести себя естественно. Для этого и нужен поцелуй, чтобы ты расслабился.
Как бы мне ни хотелось признавать правоту Ноа, но эту черту нам переходить не стоит.
– Давай договоримся, что у нас все чисто платонически, чтобы не было путаницы.
– С моей стороны не будет никакой путаницы. Вполне понимаю твои сомнения – стоит лишь взглянуть на меня. Ты боишься слишком увлечься, – указывает на себя Ноа, но я стараюсь не смотреть.
– Ага, тебе повезло, что я на тебя еще не набросился.
Притом что у него реально офигенное тело. Черт бы его побрал.
– Я мог бы тебя подтолкнуть, но не думаю, что должен. Ты же и сам видишь, что это хорошая идея.
– На самом деле, нет.
– Боишься, что влюбишься? – дразнит Ноа. – Все парни влюбляются.
– Может, они западают на твой кошелек, – бормочу я.
Он щурится, его глаза приобретают грозовой оттенок. Если бы взгляд мог убивать…
– Влюбиться в тебя после одного поцелуя? – фыркаю я. – Невозможно. Даже после нескольких поцелуев. Думаю, я вообще не способен любить, так как просто не знаю, что это такое.
Парень придвигается ближе.
– Ноа… – Я начинаю ерзать.
– Ты слишком напряжен. Обещаю, что не попытаюсь тебя трахнуть. Хотя, было бы весело.
Рука Ноа неуверенно скользит по моему боку и останавливается на спине.
Я замираю. Тридцать секунд назад он считал, что я напряжен? Так вот, это ничто по сравнению с происходящим сейчас.
– Через два дня у нас фотосессия. – Его дыхание обдает мне щеку. – И тебе придется расслабиться и притвориться, что я тебе нравлюсь.
– Вот тогда это и сделаем. – Хриплю я, но тут же откашливаюсь. – Не вижу смысла целоваться сегодня.
– Тебе сейчас так же комфортно, как мне в тот день, когда экономка застукала меня по самые яйца в заднице моего бойфренда. Это было в выпускном классе. Забавный способ объявить родителям, что ты гей.
– Ты… что… как?
Если он пытался так меня отвлечь, это сработало.
– Дыши, – говорит Ноа. – И просто позволь мне тебя поцеловать.
Это точно дурацкая идея. Невероятно дурацкая. Тем не менее, глубоко в душе я не только этого хочу, но и надеюсь, что Ноа прав. Потому что я точно не смогу притворяться влюбленным в парня, которого не знаю, и рядом с которым нервничаю.
– Ладно. – Я наклоняюсь вперед и ставлю пиво на журнальный столик.
У Ноа такой ошарашенный вид, словно он не ожидал, что я могу согласиться. Возможно, для него это просто игра. Если так, то он выиграл.
Но нас это не останавливает.
Я замираю в паре сантиметров от его губ, но прежде чем поцеловать, шепчу:
– Это всего лишь эксперимент. Только один раз.
– Мэтт…
– Ты убедишься, что ничего не выйдет, и я с радостью буду тыкать тебе этим в лицо каждый день до конца этого фарса.
Ноа смеется, как будто знает, что я пытаюсь убедить себя, но смех обрывается, когда я перебиваю его поцелуем. В отличие от сегодняшнего утра, когда от меня реакции было не больше, чем от истукана, сейчас я беру инициативу в свои руки. Проникаю языком ему в рот и еле сдерживаю стон от встречного прикосновения. Уже через две секунды я понимаю, что совершил огромную ошибку.
Я пытаюсь не обращать внимания на дрожь, пробегающую по спине вслед за пальцами Ноа, и внезапно ставшие тесными штаны. Затем я неожиданно оказываюсь спиной на диване, который слишком мал для нас двоих.
Но и это нас не останавливает.
Ноа прижимается ко мне членом, и даже через два слоя одежды я чувствую, что он длинный и толстый.
Блядь, не думать о его члене!
Ноа чуть отстраняется и скользит губами по моей шее.
– Кажется, ты говорил, что тебе не понравится, – шепчет он мне на ухо.
– Мне и не нравится.
Хм-м, наверное, прозвучало бы убедительнее, если бы мой голос не надломился как у подростка, впервые открывшего журнал для взрослых. Или в моем случае, журнал о футболе. Парни в обтягивающих штанах и защитных ракушках… м-м… Неудивительно, что я влюбился в этот спорт, когда отец впервые привел меня на игру.
Ноа медленно двигает бедрами, прижимаясь твердым телом к моему каменному члену:
– Абсолютно уверен, что это говорит об обратном.
– Я просто гей, которому вылизывает рот горячий парень. Обыкновенная химия. Это ничего не значит.
– Ошибаешься. Здесь нет ничего обыкновенного. – Ноа снова накрывает мой рот поцелуем, и на этот раз я не могу сдержать стон.
Все, меня здесь больше нет. Я выпал за борт и тону в Ноа, больше не хочу всплывать, даже ради глотка воздуха.
– Мэтт, – шепчет Ноа мне в губы, и его голос возвращает меня в реальность подобно ведру ледяной воды.
Я отталкиваю его и сажусь, поправляя рубашку.
– Видишь? Не сработало. – Я тянусь за пивом, чтобы смыть вкус чужих губ.
Ноа вытирает рот и самодовольно улыбается.
– Значит, ты ничего не почувствовал?
– Нет. – Еще один глоток пива.
– Продолжай себя убеждать. – Он встает и выходит на балкон. Я сижу со стояком, распирающим штаны, в еще большем замешательстве, чем если бы повелся на обманный прием на поле.
Меня еще никто так не целовал. Никогда. Не сказать, что был большой список парней, с которыми я целовался. В основном мы просто дрочили или отсасывали друг другу. Даже именами не обменивались, не то что слюной.
Ноа целуется, как дышит – уверенности ему не занимать. На вкус он словно богатство и привилегии. Как-то так.
У меня нет никакого права судить его за обеспеченную жизнь. Черт, наверное, я не намного от него отстаю. Разница в том, что я знаю, каково быть бедным, а у Ноа всегда была беззаботная жизнь, поэтому он понятия не имеет о реальном мире и борьбе за выживание.
Нужно сохранять здравомыслие. Я не могу отвлекаться на парня только потому, что он умеет целоваться, и у него большой член.
Но быть рядом с ним было охренительно. С другой стороны, сейчас мне, наверное, любой близкий контакт был бы приятен.
Не хочется признавать то, что я пытался отрицать в течение четырех лет, с тех пор, как меня задрафтовали в НФЛ, но… я так устал быть один.
Глава 4
НОА
Я абсолютно уверен: со мной что-то не так. Какого хрена я решил, что целоваться с Мэттом – хорошая идея?
Думал, ощущения будут такими же, как на парковке, словно целуешь дохлую рыбу. И совершенно не ожидал, что мне понравится.
Эй, секси-засранец, засунь свой язык мне в рот, так нам станет удобнее.
Мэтт прав. Я идиот. Стоп… Кажется, он меня так не называл. По крайней мере, в лицо. Но так оно и есть.
Всегда думаю членом, даже если не хочу. Я честно был уверен, что поцелуй поможет снять напряжение и неловкость. Я ошибался. Еще как. Потому что теперь хочу повторить поцелуй. И еще, и еще. А потом, возможно, спуститься ниже.
Прекрати. Хватит.
Я возвращаюсь в каюту уже довольно спокойный, плюхаюсь на единственную кровать и закрываю глаза рукой. До этого момента я не задумывался о том, как мы будем спать.
Придется делить постель, иначе горничные разболтают, что мы ночуем порознь, и тем самым весь мир узнает, что наши отношения – фикция. Кровать неширокая, a учитывая габариты Мэтта, нам точно будет тесно.
– Я в спортзал, – сообщает Мэтт, копаясь в своей одежде.
– Опять?
– Бег помогает прояснить голову.
– А есть что прояснять? Ты же вроде сказал, поцелуй на тебя не подействовал. – Горжусь тем, что вернулся прежний Ноа и ведет себя так, будто поцелуй его совершенно не смутил. – Я бы пошел с тобой, но ноги как желе еще с прошлого раза.
– Мне не нужна нянька.
– Ага, точно. Именно поэтому Дэймон нанял меня за тобой присматривать и притворяться твоим парнем.
Мэтт фыркает и начинает раздеваться.
Я резко втягиваю воздух и задерживаю дыхание. Вряд ли смогу пережить еще одно шоу. Тело у Мэтта обалденное. На этот раз, не обращая внимания на татуировки, я разглядываю сильные, мощные бедра и внушительную выпуклость в боксерах.
И инстинктивно облизываюсь.
Во что я ввязался?
Но наглядеться не успеваю, Мэтт уже одет и направляется к двери.
– Скоро вернусь.
Он исчезает в коридоре, а мой член пульсирует в штанах. Отлично. Теперь я могу разобраться со своей проблемой, а потом – если повезет – вырубиться и забыть о провальной попытке сделать ситуацию чуть терпимее. И с чего я решил, что смогу устоять перед Мэттом? Только потому, что он мудак? Мой член вообще против какой-либо дискриминации. Ну, за исключением женщин.
Я опускаю взгляд. Все еще стояк. Черт. Обычно при мысли о сексе с женщинами эрекции как ни бывало.
Не имея особого выбора, собираюсь в ванную подрочить. Достаточно вспомнить о губах Мэтта, его густой бороде и впечатляющем члене, прижавшемся ко мне во время поцелуя. Но оргазм только слегка ослабляет возбуждение. Одна лишь мысль о языке Мэтта, и я снова становлюсь твердым.
Второй раз только выматывает, но никак не удовлетворяет желание. Я падаю на кровать в одних боксерах, мечтая погрузиться в сон.
К несчастью, в этот момент возвращается Мэтт.
– Недолго ты в этот раз, – бросаю я.
– Нужно было немного побегать.
Я смеюсь.
– Кто бы сомневался.
Я отказываюсь смотреть на влажный от пота пресс Мэтта, упругие грудные мышцы… Блядство, два раза дрочил, и все равно мало. В ванной включается душ, и меня неудержимо тянет передернуть еще, но после двух оргазмов, боюсь, не хватит времени.
И хорошо, что не начал, так как Мэтт выходит через две минуты. Чуть не застал меня с рукой на члене. Стремно, да, иначе и не скажешь.
Чувствую, как за спиной прогибается кровать.
– Неужели нельзя было снять каюту с двумя койками? – ворчит Мэтт.
Он задевает рукой мою спину, опаляя жаром. Господи Иисусе, Мэтт едва меня касается, а я уже на пределе.
Я начинаю думать, что Дэймон все подстроил специально, наказывая меня за неведомые грехи. Впереди семь ночей пыток.
Затем я вспоминаю, что подписался на это до самой предсезонки или даже дольше.
Может, цель досадить отцу не стоит таких усилий?
***
– М-м-м, – ворчу я, – Арон, отвали.
Он тот еще любитель обнимашек. Ненавижу обниматься. Арон знал это с самого начала. В первое время он относился к этому спокойно и уходил, как только мы кончали, но однажды попросился остаться на ночь. А потом еще на одну. Тревожный знак, но я его проигнорировал. А не должен был, потому что иначе я бы здесь не… стоп.
Что-то Арон стал тяжелее и даже не сдвинулся, когда я попытался его столкнуть. И тут я окончательно просыпаюсь и вспоминаю, где нахожусь.
– Кто такой Арон? – спрашивает придавившая меня тяжесть.
Мэтт перекатывается на спину, наконец-то освобождая от оков непрошеной близости.
Я поднимаю руки над головой и потягиваюсь.
– Никто.
– Чушь собачья, по-моему.
– А по-моему, не твое дело. – Я сажусь и свешиваю ноги.
– Мое, если с этим будут проблемы. У тебя есть парень? Последнее, что мне нужно – еще один скандал, в котором я буду разлучником и…
– Он бывший, окей? Нет, даже не так. Он парень, с которым я трахался около года.
– Около года? Ты спал с кем-то целый год и не считал его своим парнем?
Да уж, в снисходительности Мэтта не упрекнешь.
– У нас были свободные отношения, – сообщаю я. – Мы оба параллельно встречались и с другими парнями.
Хотя Арон в последние месяцы очень часто намекал, что ему не нравится такое положение дел. Он не хотел больше скрываться и рвался открыться нашим друзьям. По его словам, так мы при желании могли бы уединиться, и никто бы глазом не моргнул. Боже, я был слеп и не видел, что Арон хочет большего.
– Я иду в спортзал, – бросает Мэтт и принимается рыться в чемодане.
Пресвятая Дева Мария.
– Опять? Знаешь, есть такая вещь, как истощение. Ни одна команда тебя не возьмет, если получишь травму.
– Я на пике своей игры. Никогда не был в лучшей форме.
– Почему тогда твой контракт не продлили задолго до скандала?
В глазах Мэтта мелькает боль.
– За несколько месяцев до всей этой истории меня вызвал тренер нападающих. Он сказал, что заметил атмосферу недоверия на поле и, судя по всему, причиной был я. Видимо, не мог сыграться с остальными.
– Ты? Мудак в общении? Я в шоке.
Мэтт выдавливает слабую улыбку.
– Команда хотела, чтобы я ходил с ними в стрип-клубы, тусовался, дружил со всеми. Я же хотел играть в футбол, а потом бежать домой и запираться в шкафу. Чем реже я с ними зависал, тем меньше оставалось шансов быть раскрытым.
Я поджимаю губы.
– Ну, хорошо, только я одного не пойму: как ты позволил сфотографировать себя в том клубе?
– По-твоему, я сунул кому-то камеру и сказал: «Пожалуйста, разрушьте мою жизнь»?
– Ты с такой маниакальной упертостью относился к этому вопросу, даже близко не подходил к парням из команды, а потом наплевал на все ради минета?
– Момент слабости. Я редко хожу в эти клубы. Первый год в НФЛ я вообще не прикасался к парням. Отсюда и татуировки.
Мэтт потирает предплечье.
– Точно. Потому что воздержание равноценно татуировкам?
– Мне нужно было что-то. Адреналин, боль…
– Не понимаю.
Мэтт вздыхает.
– Первый раз я подцепил парня на втором году контракта, после проигрыша. Я упустил мяч на передаче, которая могла вывести нас вперед. Неудачи случаются, все совершают ошибки, но это был мой первый реальный провал, стоивший победы. Так что я забрел в ближайший клуб, затянул случайного парня в туалет и отсосал ему. Так я мог почувствовать, что хоть в чем-то хорош, понимаешь?
– Не совсем. Не имел удовольствия убедиться. – Ну вот, снова мой проклятый язык.
– И не убедишься, – отрезает Мэтт и заходит в крошечную ванную переодеться.
Я опускаю взгляд на свой твердый член. Стоит Мэтту упомянуть минет, и мой ствол готов к действиям. Если я и не понял этого раньше, то теперь стало ясно: моим самым идиотским поступком года было не то, что я причинил боль Арону. А то, что поцеловал Мэтта.
***
Мы все встречаемся за завтраком, и ребята решают провести день на канатных аттракционах одной из внешних палуб. Но мне нужно побыть подальше от Мэтта.
А также найти интернет-терминал. Утром, когда Mэтт ушел в спортзал, я сдался и проверил сообщения от Арона. Все они содержали разные версии фразы «пожалуйста, скажи, что это шутка».
Велико искушение сказать правду, но я подписал договор о неразглашении. Лишь узкому кругу лиц известно, что отношения с Мэттом фиктивны. К тому же, надеюсь, Арон сможет двигаться дальше, если будет думать, что у меня кто-то есть.
Включив компьютер, я открываю электронную почту и пялюсь на мигающий курсор. Он надо мной насмехается, я знаю. Я борюсь с трусливым желанием послать все к хренам.
Но если за последний месяц я и научился чему-то, так это тому, что с Ароном надо переходить сразу к сути. Стоит ему почувствовать малейшее колебание, он тут же пытается вернуться. Так что, презирая себя, я наношу Арону удар под дых.
«ПРОСТИ. Я ВСТРЕТИЛ МЭТТА, ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ. НЕ ОЖИДАЛ, ЧТО ВЛЮБЛЮСЬ ТАК БЫСТРО, НО ЭТО ПРОИЗОШЛО».
Нажимаю «отправить» и закрываю глаза. Независимо от того, что думают друзья, мне не нравится быть мудаком. Не нравится причинять Арону боль.
Всплывает сообщение чата.
Дерьмо.
АРОН: ЧТО ЗА ИГРЫ? ТЫ ЖЕ НЕ ВЛЮБЛЯЕШЬСЯ. ТЫ ТВЕРДИЛ МНЕ ЭТО ЦЕЛЫЙ ГОД.
НОА: НЕ ВЛЮБЛЯЮСЬ. ОБЫЧНО. НО МЭТТ ДРУГОЙ.
АРОН: ЭТО ТВОЙ СПОСОБ МЕНЯ ПОСЛАТЬ? Я ЖЕ СКАЗАЛ, ЧТО СОГЛАСЕН ВЕРНУТЬСЯ К СВОБОДНЫМ ОТНОШЕНИЯМ.
НОА: НЕ МОГУ СЕЙЧАС ГОВОРИТЬ. Я НА КОРАБЛЕ, ПОСРЕДИ АТЛАНТИКИ. С МЭТТОМ. МОИМ ПАРНЕМ. СВОБОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ НЕ РАБОТАЛИ, И МЫ ОБА ЭТО ЗНАЕМ. Я ДВИГАЮСЬ ДАЛЬШЕ, И ТЫ ТОЖЕ ДОЛЖЕН.
Я задерживаю дыхание, пока зеленый огонек около имени Арона не исчезает. Перед тем, как выйти из сети, открываю новое окошко чата с нашим другом Уайетом. Он, наверное, самый заботливый в нашей компании. Даже больше, чем Скайлар и Ребекка. Эти девчонки могут быть безжалостными и отрежут мне яйца, когда узнают, что я кинул Арона.
НОА: МОЖЕШЬ ПАРУ ДНЕЙ ПРИСМОТРЕТЬ ЗА АРОНОМ? СВОДИТЬ КУДА-НИБУДЬ. ЕМУ НУЖНО ПОТРАХАТЬСЯ.
Ответ приходит немедленно.
УАЙЕТ: РАЗВЛЕКАЙСЯ СО СВОИМ ФУТБОЛИСТОМ, ПОКА МОЖЕШЬ. ПОСТАРАЙСЯ НЕ НАГАДИТЬ В ДУШУ И ЕМУ.
Наряду с заботливой натурой, Уайет также имеет склонность к драматизму, а значит, он принял сторону Арона. Так и должно быть. Уайет не говорит ничего нового, но мне не по себе. Если бы не договор, я бы заверил друга, что в нашем с Мэттом случае ничье сердце не находится под ударом. Он угрюмый парень, а я… не знаю, что у него со мной за проблемы, но очевидно одно – они есть.
Одна ночь прошла. Осталось еще дохрена.
Глава 5
МЭТТ
Вернувшись в каюту после полудня, я нахожу Ноа сидящим на балконе с высоко закинутыми на перила ногами. Выглядит очень неудобно, но эта поза ему идет.
Ноа отпивает из бутылки. Судя по количеству пустой тары на маленьком круглом столике, это уже пятая.
Не первый человек, которого я довел до пьянства. Да, пап?
Отец всегда винил нас, детей, в своем пристрастии к алкоголю. Интересно, он вообще просыхал после моего скандального разоблачения? Мне так хочется позвонить братьям и сестрам, узнать, как у них дела, и что происходит дома после того, как моя жизнь стала достоянием общественности. Но их номеров у меня больше нет. Родители сделали все возможное, чтобы вычеркнуть меня из семьи. Я в черном списке всех соцсетей, а при попытке дозвониться оператор сообщает, что номер не существует.
– Я чувствую, как ты на меня пялишься. – Ноа заходит в комнату в тот момент, когда я достаю пиво из мини-бара.
– Не рановато для выпивки? – спрашиваю я.
Ноа выгибает темную бровь и прожигает меня сине-зелеными глазами. Мне кажется, синий все же преобладает. Какого хера я вообще думаю о цвете его глаз?
– Кто бы говорил. – Он отпивает еще глоток.
– Похоже, я магнит для несчастий и тяну тебя за собой.
– Не обольщайся. Это, – Ноа поднимает бутылку, – к тебе не имеет никакого отношения.
– Ты достал персонал своими выходками, и они плюнули тебе в еду?
Ноа закатывает глаза.
– Эй, я милейший парень. Ты просто этого не замечаешь.
О, еще как замечаю. Непринужденное отношение, чувство юмора и высокомерное обаяние притягивает всех вокруг, но я здесь не для этого.
– Эм, Дэймон наконец отдал наше расписание. – Я достаю из кармана сложенный лист бумаги и отдаю Ноа.
– Познакомиться поближе, – читает он, а потом его пробирает смех. – Не убив друг друга. Тут придется постараться, да?
– Очень.
– Погоди, на Бермудах нас ждет съемка и интервью для журнала «Out and Proud»?
Я делаю большой глоток из бутылки.
– Угу.
– Снова распсихуешься?
– Не стану врать, есть такая вероятность.
– Каждый раз, чувствуя подступающую панику, знай, что мой рот в шаговой доступности. Здесь сказано, что будет совместное интервью.
В ответ на мой стон Ноа начинает смеяться.
– Ты кайфуешь от моего дискомфорта? – спрашиваю я.
– Тебя так легко смутить. – Ноа просматривает лист дальше. – А потом ты на несколько недель возвращаешься домой перед благотворительным вечером… серьезно? Спортивного ЛГБТ-сообщества? Они реально пытаются заткнуть всем глотки однополыми отношениями?
Я давлюсь пивом.
– Спасибо. Именно это я и хотел сказать.
– Мы должны демонстрировать обычное, нормальное поведение. Может, обсудить с Дэймоном, например, день, когда мы просто пойдем по магазинам? Отношения со мной – это не круглосуточные приемы и модные круизы.
– Разве нет? – спрашиваю я. – Богатый парень с трастовым фондом, без работы…
– У меня есть работа, я просто никогда на нее не хожу. Мне не платят, зачем там появляться?
– Да ты прямо сотрудник года.
– Хочешь, расскажу, что у меня за «работа»? – спрашивает Ноа, выделяя последнее слово воздушными кавычками. – Я принимаю участие в кампаниях отца. Моя официальная должность – политтехнолог, а, значит, я целый день сижу в душной комнатушке с кучей людишек, которые утверждают, что имеют большой жизненный опыт. Но потом эти умники возвращаются в свои огромные особняки и шикарные жизни, не обращая внимания на бездомных на улицах. Все мои идеи сразу же зарубают, потому что я всего лишь директорский сынок с дипломом политолога и нулевым опытом работы. – Ноа с отчаянием смотрит на меня, и я впервые замечаю его смирение.
– Ты хочешь быть политиком? – спрашиваю я.
– Что-то типа того. – Интонации в его голосе наводят на мысль, что Ноа врет или просто не переживает о том, доберется до Белого дома или нет. – Таков был изначальный план. Но теперь уже нет.
– И все? Больше ничего не скажешь?
– Не все так солнечно и радужно в жизни ребенка с трастовым фондом, – бормочет Ноа.
Я впервые вижу в нем уязвимость, и мне становится не по себе. Я не знаю, как реагировать.
– И все равно, я предпочел бы ее существованию в семье из Теннесси, ютящейся в трейлере и имеющей шестерых детей, которых нужно чем-то кормить.
«Видимо, не подходящая реакция, придурок».
Ноа снова расплывается в высокомерной улыбке.
– Ты из Теннесси? Так вот откуда этот говор в моменты злости.
– Я научилс-с-ся говорить как нормальный образованный человек, – произношу я каждое слово четко, как сделал бы дома.
– Почему? Южный акцент невероятно сексуален. Лучше, чем нью-йоркский. – И да, речь самого Ноа больше напоминает жителей Бронкса, а не Манхэттена.
– Наверное, для меня акцент ассоциируется с деревней, где я вырос.
Ноа прислоняется к раздвижной балконной двери.
– Окей, замечательно. Мы начали ближе узнавать друг друга. Каково в семье с пятью… братьями и сестрами? Или…?
– Два брата и три сестры. Шарлин двадцать один год, Джетро девятнадцать, Дейзи шестнадцать, Фэрн четырнадцать, а Уэйду двенадцать.
Ноа присвистывает.
– Твои родители не слышали о контрацепции?
Я не могу сдержать смех.
– Ты всегда говоришь первое, что приходит на ум?
– Ну, да. Прости.
– Не извиняйся. Ты прав. Мама и папа должны были остановиться на мне. Знаешь, есть люди, которым противопоказано заводить детей. Мои родители точно в этом списке. Может и не на первом месте. Они не совсем монстры – не били нас, одевали и кормили, просто их… никогда не было рядом. Футбол – единственная наша общая с отцом тема.
