Текст книги "Трюк (ЛП)"

Автор книги: Иден Финли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Кое-кто мог бы поверить в это, но меня, как и Ноа, одолевают сомнения. Ведь это тот самый человек, который без всяких экивоков прямо при мне заявил, что я недостаточно хорош для его сына.

– Что у нас на обед? – спрашиваю я.

– Звучит неплохо, – подает голос Ноа.

Очевидно, обед сегодня на мне.

– Цыпленок на пару с рисом для всех?

– Абсолютно, – отзывается Джет.

Окей, теперь очевидно, что они меня совсем не слушают. Делаю заказ по телефону в китайском ресторане. Я же не полный мудак, поэтому выбираю для них нормальную еду вместо того дерьма, которое ежедневно заставляю себя жевать.

Парни даже не прерываются на перекус, предпочитая есть за работой.

Учитывая, что я каждый день просыпаюсь в хуеву рань, решаю прикорнуть на диване, пока Ноа и Джет не закончат свои дела.

– Йоу, бензопила! – Я подскакиваю от голоса Джета. – Может, пойдешь наверх? Ума не приложу, как Ноа с тобой спит под этот жуткий храп.

Зрение со сна затуманено, и требуется пара секунд, чтобы понять, что я все еще в гостиной.

Ноа слабо улыбается:

– Я скоро. Клянусь.

Шатаясь, поднимаюсь на ноги и тащу свою задницу на третий этаж. Все еще полусонный, кое-как раздеваюсь, забираюсь в постель и моментально вырубаюсь. Но когда спустя черт знает сколько времени к моей спине прижимается теплое тело, я не могу удержаться и перекатываюсь на него. Кладу ногу на бедро Ноа, и он издает короткий смешок.

– Ты взбираешься на меня даже во сне?

– М-м-м… – Не могу разлепить глаза.

– Спи, спи, – шепчет Ноа. – И для протокола: мне нравится твой храп.

Я улыбаюсь в темноту.

– Никогда не спал так крепко, как рядом с тобой, – вздыхает Ноа. – Но, наверно, об этом, как и о некоторых других вещах, говорить не следует.

Отстранившись, я заставляю себя открыть глаза.

– А?

– Ничего, детка. Спокойной ночи.

Ноа поворачивается ко мне спиной, но если ему кажется, что он избежит обнимашек, то сильно заблуждается. Как оказалось, у меня просто мания потискаться в постели. Только, надеюсь, смогу наутро вспомнить этот разговор – понятия не имею, что Ноа имел в виду. Я и не предполагал, что есть вещи, о которых мы не должны говорить.

***

Сидя в приемной офиса Ноа Хантингтона Второго, чувствую, как потеют руки. Сколько бы я ни вытирал их о костюмные брюки, не помогает. Здесь градусов сорок, и я еле сдерживаюсь, чтобы не ослабить галстук.

Ноа и Джету я ничего конкретного не сказал, и, кажется, у них сложилось впечатление, что у меня встреча с Дэймоном по поводу Чикаго.

В дверь входит Рик Дуглас и, увидев меня, на долю секунды останавливается. Едва заметное покачивание головы, будто он разочарован, приводит в замешательство. Но затем он отбрасывает только ему известные мысли и подходит ко мне с теплой – полагаю, фальшивой, – улыбкой.

– Джексон!

– Мистер Дуглас.

Я пожимаю протянутую руку и пытаюсь не морщиться, когда он хватает мою потную ладонь.

А затем? Тишина. Блестяще.

– Эм, простите, честно говоря, я понятия не имею, по какому поводу меня позвали на встречу.

Дуглас прищуривается:

– Ты… ты не знаешь, зачем мы здесь?

– Могу только предположить, но не понимаю, почему именно здесь? Почему без моего агента?

Дуглас склоняет голову, будто я смутил его чем-то.

– Так ты серьезно не знаешь? Я думал… Впрочем, неважно, что я думал. Но…

– Мистер Хантингтон сейчас примет вас обоих, – подает голос секретарша.

Я жестом приглашаю Рика пройти первым. Отец Ноа встречает нас, держа дверь открытой. Хотя Ноа Хантингтону Второму около шестидесяти, выглядит он старше как минимум лет на пять. Я задаюсь вопросом, результат ли это активной политической деятельности или виноват сын-бунтарь.

– Перейдем сразу к делу, – говорит мистер Хантингтон, едва мы садимся. – У Рика есть для тебя предложение.

– Почему же Рик не связался с моим агентом? – спрашиваю я.

– Мы все здесь друзья, – отвечает отец Ноа.

Рик протягивает мне лист бумаги с написанной на нем суммой. Впечатляющей суммой. В духе Тома Брейди.

– В чем подвох? – Я сжимаю свободной рукой подлокотник кресла и готовлюсь услышать то, о чем уже догадываюсь, но надеюсь ошибиться. Я не дурак. Я столько не сто́ю.

– Ты съедешь из моего дома, – говорит отец Ноа.

Я хмурюсь.

– В чем дело? Вы боитесь, что я предъявлю на него права, случись что-то с Ноа? Этот таунхаус принадлежит вашей семье на протяжении поколений. Я не стал бы…

– Он не о доме беспокоится, – включается в разговор Дуглас, подтверждая мои подозрения.

– Ты прекрасно знаешь, что у тебя нет будущего с моим сыном. Покинь дом, купи собственное жилье и играй за «Кугуаров». Ни для кого в футбольном мире не секрет, что тебя не хочет ни один клуб.

Рик переводит взгляд с мистера Хантингтона на меня.

– Точно.

– А так ты получишь то, чего хочешь, а Ноа останется вне поля зрения, – продолжает отец моего парня.

Хочу послать его нахрен, но Рик, мать его, Дуглас, сидит рядом, и хотя я и за миллион лет не собираюсь принимать это грязное предложение, он все-таки важная шишка в НФЛ. Нужно держаться как профессионал.

Однако Хантингтон пытается избавиться от меня так же, как и от бойфренда Ноа из колледжа, и это просто выбешивает.

Даже если бы эти деньги обеспечили меня и всех моих братьев и сестер до конца наших дней, это не стоит потери Ноа. Не говоря уже о том, что каждый раз, надевая форму «Кугуаров», я бы окунался в чувство собственной вины. Собственного стыда. Собственной продажности.

Да ну нахрен.

– Премного благодарен, но вынужден отказаться. Если я больше не нужен Ноа, пусть он сам мне об этом скажет.

– Тебе не обязательно давать ответ прямо сейчас. Подумай денек, – отвечает отец Ноа.

– Мне не нужен денек. Я взятки не принимаю, – обрываю я и поворачиваюсь к Рику. – Вам повезет, если я не сообщу об этом в Лигу.

Я встаю со стула и опираюсь обеими ладонями на огромный стол, размер которого, вероятно, компенсирует нехватку чего-то в жизни этого человека. Затем наклоняюсь вперед, приблизившись к лицу мистера Хантингтона.

– Я не продаюсь. Вы забываете, что я вырос в бедности. Деньги для меня ничего не значат, потому что я знаю, что выживу и без них.

– Сможешь ли ты выжить без футбола?

Я запинаюсь, потому что не знаю ответа на этот вопрос. С тех пор, как себя помню, футбол был для меня всем.

– Я знаю, Ноа тебе небезразличен, – продолжает мистер Хантингтон. – Как и мне. Именно поэтому для всех будет лучше, если ты отступишь. Мне ненавистно думать, как он себя почувствует, если ты ради него бросишь футбол. Тем более что у вас двоих нет никакого будущего. И ты же не хочешь встать между ним и его новым проектом?

Не уверен, должен ли я воспринимать это как угрозу или как искреннюю заботу о новом начинании Ноа, в которое он нехило вложился. Как-то Ноа сказал мне, что ему на все наплевать. Что он ни к чему не испытывает страсти. Но с тех пор, как вернулся вчера домой и рассказал о благотворительном фонде, он был так сосредоточен, как никогда прежде.

Прежде чем я успеваю попросить мистера Хантингтона объясниться, он бросает:

– Подумай о сделке. Ты хочешь вернуться в НФЛ, и это твой входной билет.

Я поворачиваюсь к мистеру Дугласу.

– Без обид, но вы выглядите таким же счастливым, как и я. – Я снова оглядываюсь на отца Ноа. – В этом городе мне оставаться бессмысленно, если со мной не будет Ноа.

Я никогда не был более искренним и в этот момент осознаю, что влюбился в этого парня.

Идиот. Идиот. Идиот.

– Ну, если бы у меня были друзья на Западном побережье, сейчас бы они сидели на месте Рика, – изрекает мистер Хантингтон.

Я должен свалить из этого места, пока не сделал чего-нибудь, о чем потом пожалею. Например, не признался в истинных чувствах к Ноа в присутствии людей, один из которых хочет меня вышвырнуть, а другой может с легкостью сломать карьеру. Я вихрем вылетаю из кабинета, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие хладнокровия. Но едва добираюсь до вестибюля, перед глазами начинают мелькать черные пятна, и приходится остановиться.

Уронив голову, я упираюсь руками в колени.

– Мистер Джексон, с вами все в порядке? – спрашивает секретарша.

Я отмахиваюсь, но выпрямиться пока не в состоянии. Если бы я только смог… вдохнуть.

– Ты поступил правильно. – Голос Рика выводит меня из этого состояния.

Я выпрямляюсь во весь рост, надевая маску абсолютной уверенности в себе.

– Как вы могли так подставить свою команду? Ясно же, что вам не хочется меня брать.

Моя грудь тяжело вздымается и опадает, а этот человек даже не в состоянии проявить уважение и посмотреть мне в глаза.

– Знаешь, как в фильмах, когда плохой парень оказывает услугу хорошему и говорит: «Просто отплати мне тем же, когда придет время».

– Да?

– Пришло мое время вернуть долг, но, к счастью, оказалось, что у тебя мораль святого. Мало кто отказался бы от многомиллионного контракта.

– Что ж, можете расслабиться. Мне не нужна сделка, при которой я набью свой банковский счет, но при этом буду греть скамейку запасных.

У «Кугуаров» эта скамейка очень длинная, но если бы предложение было настоящим, нехватка игрового времени стоила бы того, чтобы остаться с Ноа. Однако оно таковым не было. Прими я столь щедрое подаяние, Рик лишь номинально запишет меня в команду, и ради этого придется отказаться от Ноа. А потом меня либо сольют на отборочных, либо просто не будут выпускать на поле.

Рик протягивает мне руку.

– Я думал… когда Хантингтон затеял все это, я решил, что это ты используешь связи, чтобы получить контракт. Мне… мне жаль, что я тебя недооценил. – Он вновь отводит взгляд, и я понимаю, что мне не понравится то, что он собирается сказать. – Я уже отправил предложение твоему агенту. Хантингтон был абсолютно уверен, что ты его примешь, поэтому послал бумаги еще до встречи.

Я фыркаю.

– О нет, он не был уверен. Мой агент будет настаивать, чтобы я принял предложение из-за гонорара. Мистер Хантингтон пытается загнать меня в угол.

– Поезжай в Чикаго.

– Откуда вы знаете про Чикаго?

– Футбольный мир тесен.

И все же отцу Ноа Рик об этом не рассказал. Интересно, почему.

– Если хочешь мой совет, не оглядывайся на своего бойфренда. «Вориорз» нуждаются в ком-то вроде тебя.

«Как и Ноа», – мысленно замечаю я.

С самого начала я восхищался этим парнем и его полным пренебрежением ко всякому дерьму, происходящему вокруг. В этом весь он и его жизненная позиция. Но это не значит, что внутри ему не больно.

Все, чего я хочу – сделать Ноа счастливым, хотя сам он от меня этого не желает. И, конечно, этого никогда не произойдет, если его отец будет дышать нам в затылок. Тому и невдомек, что мы с Ноа и так расстанемся. Такова сделка. И не важно, что я хочу большего. Ни за что не стану для Ноа вторым Ароном. И от своего слова не отступлю.

Может, пришла пора поставить точку. Хотя и раньше, чем мы планировали.

Черт.

***

Я вылетаю из офиса Хантингтона-старшего и нажимаю кнопку вызова на телефоне.

– Дэймон Кинг.

– Срочно встречаемся. Сейчас.

– Можешь приехать в OTS?

– Не-а. Встретимся в баре.

– В середине дня? Это как-то связано с предложением от «Кугуаров»?

Я резко торможу посреди улицы.

– Ты его уже видел.

– Это отличное предложение. Мы будем рекомендовать, чтобы ты его принял.

– Я к этому контракту нахрен не прикоснусь.

– Мэтт, что ты не договариваешь? Как ты узнал о контракте?

– Надо встретиться.

– Ни в коем случае не заходи сейчас в бар. Таблоиды сойдут с ума. Ты сейчас где?

Я оглядываюсь по сторонам, все еще плохо ориентируясь в городе.

– В Мидтауне.

– В паре кварталов от OTS есть итальянский ресторанчик. Займи там столик и закажи выпивку. И что-нибудь на ланч. Скоро буду.

К тому времени, когда появляется Дэймон, я уже успеваю опрокинуть две порции виски, а куриный салат так и стоит передо мной нетронутым.

– Окей, что происходит?

– Я принимаю предложение «Вориорз».

Деймон замирает.

– Нью-Йорк дает больше денег. На хренову тучу больше.

– А еще больше конкуренции за время на поле. «Вориорз» я нужен. «Кугуарам» – нет.

– Аргумент, конечно, веский, но деньги с лихвой его компенсируют, так что причина твоего отказа не в этом. У вас с Ноа что-то случилось? Вы поссорились, или…

– Ты знаешь… о нас?

– Ага. Знаю. Говорил об этом с Ноа, велел прекращать. Он согласился, но я этого парня уже восемь лет знаю, и сразу понял, что он врет. Что у вас произошло? Ноа разбил тебе сердце? Поэтому ты хочешь переехать? Нью-Йорк большой. Тебе не обязательно с ним пересекаться.

– Никто никому сердце не разбивал.

По крайней мере, пока.

– Тогда мне нужно более серьезное объяснение, почему ты вдруг отказываешься от контракта на сумму гораздо большую, чем мог рассчитывать. Без обид.

Я делаю большой глоток виски, осушив стакан.

– А вы, ребята, не задавались вопросом, с чего это вдруг в последнюю минуту возникло такое предложение-ночной кошмар пиарщика? Если что-то слишком хорошо, чтобы быть правдой, то, значит, так оно и есть.

Я машу официантке, указывая на свой пустой стакан. Дэймон пододвигает ко мне салат.

– Съешь что-нибудь, а то развезет на пустой желудок. Слушай, ты должен мне сказать, что происходит. Ты же мой клиент, обещаю не говорить Ноа и Мэддоксу. Вообще никому, если не захочешь.

Я вздыхаю в свой пустой стакан.

– Рик Дуклас – хороший друг отца Ноа. Хотя, учитывая, что его шантажом заставили предложить мне контракт, понятие «друг» в данном случае довольно относительное.

Дэймон моргает, уставившись на меня, пока до него доходит смысл моих слов.

– Условия контракта таковы, что я получаю обратно НФЛ, а Ноа перестает встречаться с Мэттом Джексоном и исчезает из поля зрения папарацци.

Дэймон ослабляет галстук и, когда официантка приносит мою выпивку, выхватывает у нее стакан и залпом осушает.

– Мне понадобится еще порция. – Он морщится от обжигающего ощущения в горле. – Нет, несите две.

– Какой бы контракт я ни выбрал – всё сплошная лажа, – говорю я, едва официантка отходит на достаточное расстояние.

– Все равно, Ноа сказал, что у вас это временно. Так какая тебе разница?

– Мне без разницы, насколько мы с Ноа «временные». Я с ним так не поступлю. Даже если бы не блат, если бы это был настоящий контракт, мне пришлось бы бороться за игровое время на поле. Это в том случае, если бы я прошел отборочные тренировки. Так что проблема не только в протекции.

– Ты мог бы пожаловаться в Лигу.

– Да ну нахрен. Я и так достаточно мелькал в прессе. Только скандала с шантажом не хватало.

Дэймон поджимает губы.

– Ты должен рассказать Ноа о его отце.

Я мотаю головой.

– Я не причиню ему такой боли. Да и какой смысл? Все равно я не собираюсь соглашаться на сделку.

Пальцы Дэймона нервно барабанят по скатерти.

– Ты ведь знаешь, да?

– Знаю что? – раздражаюсь я.

– Никогда не задумывался, почему Ноа поехал учиться в Ньюпорт, а не куда-нибудь в Лигу Плюща? Он мог бы купить себе место где угодно, не говоря уже о том, что вся его семья оканчивала Гарвард. Так зачем же выбирать Ньюпорт? Мы никак не могли разобраться. Я помню Ноа на первом курсе. В смысле, это же Ноа! Невозможно просто пройти мимо него и не заметить, как он горяч и сексуален. И ведет себя так, будто ему принадлежит весь мир. Он всегда зависал с одним парнем. Мы подозревали, что они вместе, хотя обвинить их в откровенном афишировании было нельзя.

– К чему ты ведешь? – Я прекрасно знаю, к чему именно ведет Дэймон. Но Ноа утверждал, что друзья были не в курсе.

– На второй курс Ноа вернулся один. Вступил во все ЛГБТК организации и клубы, стал спать со всеми подряд. Когда мы по-настоящему сдружились, я спросил, что стало с тем парнем, но Ноа сразу замкнулся. Сказал только, что тот перевелся в другой колледж. Мы все решили, что именно из-за того придурка Ноа стал таким, ну, Ноа. У нас было несколько теорий. Все мы встречались с мистером Хантингтоном и не раз слышали, как Ноа на него жаловался. Так что не нужно быть гением, чтобы понять, что тут была замешана взятка.

– Понятия не имею, о чем ты. – Я стараюсь, чтобы мой голос звучал ровно.

Дэймон улыбается.

– Из тебя никудышный лжец, и я беру назад слова, что сказал несколько недель назад. То, что ты защищаешь Ноа, дает тебе мое полное благословение. Не в качестве твоего агента, а в качестве друга. Если хочешь быть с ним по-настоящему, то должен ему сказать. Как твоему агенту, мне положено убедить тебя согласиться на сделку с Нью-Йорком, потому что этого хотят мои боссы. Но как твой друг, говорю тебе: я сделаю все, что ты захочешь.

– Если я скажу Ноа, это лишь заставит его чувствовать себя виноватым, когда придется расставаться со мной, как это было с Ароном. Он не хотел обидеть Арона, но вы все заставили его чувствовать себя ужасно. Я не стану взваливать на Ноа этот груз. Это только моя вина. Это я нарушил нашу сделку.

– А может, именно Ноа ее нарушил.

Я фыркаю.

– Это вряд ли. Как ты и сказал, это же Ноа.

– Он никогда никому из нас не рассказывал, что на самом деле произошло тогда с его парнем в колледже. Даже Арону.

– Мне бы он тоже ничего не сказал, если бы я не стал свидетелем его разговора с отцом.

Дэймон встает, собираясь уходить.

– Начну готовить твои документы на Чикаго. Если только ты не сможешь придумать причину, чтобы уйти из футбола и остаться в Нью-Йорке.

Не знаю, что на это ответить. Если придется выбирать между футболом и Ноа, не уверен, готов ли принять такое решение. Но если бы Ноа попросил остаться с ним, бросить ради него НФЛ, вряд ли бы я смог сказать «нет».

Я так втрескался в этого парня.

– Подумай об этом и расскажи Ноа о своих чувствах. Как решишь, дай мне знать.

Ну конечно, ведь поставить на кон собственное сердце охренеть как легко.

Глава 20

НОА

Встретившись с одним из администраторов «Радужных коек» и получив лучшее представление о том, что именно нужно сделать, чтобы превратить форум в успешное благотворительное предприятие, я возвращаюсь домой. На пороге меня чуть не сбивает с ног Джет.

– Эй-эй, где пожар? – спрашиваю я.

– Мэтт велел мне исчезнуть на несколько часов. У тебя либо неприятности, либо намечается секс, и мне не хочется присутствовать ни при том, ни при другом. Так что я пошел.

– Э-м, ладно. Хм, пока.

Я застываю у двери, гадая, чем мог разозлить Мэтта, но на ум ничего не приходит. Хотя это еще ничего не значит. Рассеянный – мое второе имя. Плюс у меня привычка делать глупости, даже не осознавая того.

Когда я, наконец, отращиваю яйца и захожу в дом, меня встречает тишина.

– Мэтт?

– В спальне, – отзывается он.

Все еще сбитый с толку, я взбегаю по лестнице и обнаруживаю Мэтта, меряющего шагами ковер нашей… моей спальни.

– Окей, что происходит? – спрашиваю я.

Мэтт застывает и смотрит на меня. Он открывает рот, но не издает ни звука.

– У тебя сейчас такое же лицо, как когда мы впервые встретились.

– Где ты был? – спрашивает Мэтт.

– Встречался с парой людей насчет проекта. А что?

Мэтт качает головой.

– Да так, ничего. Не суть.

Не суть. Почему появился говорок?

– Что случилось? – спрашиваю я.

Мэтт изображает улыбку и делает шаг в мою сторону.

– Просто хочу тебя.

Не теряя времени, он сбрасывает рубашку, затем цепляется пальцами за мой ремень и притягивает к себе.

– Я соскучился.

Соскучился? Мы виделись этим утром.

Я все еще в замешательстве, когда наши губы встречаются, а язык Мэтта властно проникает в мой рот. Тот Мэтт, которого я знаю, очень страстный, но сейчас за агрессией поцелуя я чувствую отчаяние. Глубокое отчаяние. Одна рука Мэтта сильно сжимает мое бедро, другая обвивает спину и притягивает ближе.

Мой член в восторге и рвется в бой, но мозг вопит, что здесь что-то не так.

– Мэтт.

Я пытаюсь отступить, но он следует за мной и снова целует. Я вырываюсь.

– Мэтт.

– Я хочу тебя. Нас.

Я отшатываюсь.

– О.

Он говорит то, о чем я думаю? Или я принимаю желаемое за действительное?

– Постой, прежде чем взбесишься, уточняю: хочу, чтобы сегодня днем были только мы.

Мое сердце сдувается.

– Я в замешательстве.

– Сегодня я… я виделся с Дэймоном.

Осознание пронзает меня изнутри, к горлу подкатывает тошнота.

– Ты переезжаешь в Чикаго.

Мэтт едва заметно кивает, но этого легкого движения достаточно, чтобы проделать дыру в моей чертовой груди.

Я выдавливаю слабую улыбку.

– Наверно, я должен тебя поздравить, или что-то в этом роде.

– Если только… – Мэтт отводит взгляд. – Если только у меня нет причин остаться, – его голос в конце срывается на фальцет, и хотя звучит как утверждение, в нем проскальзывают вопросительные ноты.

Самое время раскрыть карты. Хочу, чтобы он выбрал меня. Любил меня. Чтобы его жизнью был я, а не футбол. Но потом отбрасываю эту мысль. Я не имею права просить кого-то выбрать меня, даже если отчаянно этого хочу.

Влюбляться в Мэтта я не планировал, не ожидал такого и за миллион лет. Но он для меня важнее себя самого. Такого раньше никогда не случалось. Кроме, может быть, Натаниэля, и посмотрите, чем все закончилось.

– Нет ни одной причины отказываться от футбола. – Ненавижу, что не могу признаться, как сильно хочу, чтобы Мэтт остался. Но если заставлю его, в конечном итоге оттолкну.

Мэтт не может бросить карьеру ради человека, с которым у него нет будущего. Я не питаю иллюзий, что у нас выйдет что-то продолжительное. Отец довольно ясно дал понять, что не хочет видеть нас вместе. Всего лишь вопрос времени, когда он сделает свой шаг, и Мэтт повторит историю Натаниэля.

Так что я поступаю правильно.

– Что ж, значит, все, – говорит Мэтт.

– Нет. И близко нет. – Я снова тяну Мэтта за ремень и прижимаю к себе. – У нас есть время до твоего отъезда. А потом еще надо будет появляться на публике. Мы не будем вместе, но я хочу продолжать с тобой видеться.

– Типа как секс-приятели?

Боже, я готов ухватиться за все, что Мэтт предложит, но вряд ли мое сердце это выдержит.

– Типа как «мы навсегда останемся друзьями».

– Друзьями, – Мэтт практически выплевывает это слово, и я его за это не виню.

– Мы знали, что все когда-нибудь закончится. Теперь мы знаем, когда именно.

– Отборочные тренировки начинаются через несколько недель. До этого мне нужно будет уже быть в Чикаго, чтобы найти жилье и…

– Может, я смогу помочь с квартирой. – Затаив дыхание, жду, что Мэтт оборвет все связи прямо здесь и сейчас.

– Ты… ты бы приехал в Чикаго?

В ту же секунду, как попросишь. Но этого я не говорю.

– Мы начали с взаимного одолжения, но сейчас я могу честно сказать, что ты знаешь меня лучше, чем кто-либо в моей жизни. Я приложу все усилия, чтобы помочь тебе устроиться в Чикаго, и всегда буду рядом.

– Точно. Устроиться. – Мэтт пытается отстраниться, но я не позволяю.

– Детка, – шепчу я. – Я пока еще имею право тебя так называть, и не хочу, чтобы все закончилось на плохой ноте.

Мэтт напрягается, когда мои руки обвиваются вокруг него, и я зарываюсь лицом в его шею.

Между нами так много невысказанных слов, но мы оба слишком трусливы, чтобы их произнести.

– Хочу, чтоб ты знал, ты для меня очень важен.

Руки Мэтта блуждают по моей спине.

– Будь со мной, – шепчет он.

Интересно, понимает ли он, как это звучит? Но прежде чем успеваю спросить, он продолжает:

– Не хочу больше ждать. С самого первого дня, как тебя встретил, хочу, чтобы ты меня трахнул, и…

– Лжец, – усмехаюсь я.

– Ну ладно, хорошо. Где-то через неделю после нашей встречи и после всего дерьма, через которое ты меня пропустил. Но это не меняет того факта, что я хочу тебя внутри себя.

Я тяжело вздыхаю.

– Мэтт…

– Если не можешь дать мне ничего другого, дай хотя бы это.

Моя бы воля, я бы отдал ему все. Но не могу. Ничего больше, чем физическую связь.

Мелькает мысль, что совсем недавно у меня был почти такой же разговор с Ароном. Только на этот раз, когда Мэтт соблюдает условия нашей сделки, уважая мои желания, мне больше всего хочется наорать на него, чтобы боролся. Боролся за большее.

Моя решимость висит на волоске. Мне хочется сделать этот прыжок. Хочется жить с Мэттом. Но наша ситуация невозможна.

Мои губы прокладывают дорожку нежных поцелуев от основания его уха и вниз по шее, а руки двигаются вниз по спине.

– Ноа… – голос Мэтта похож на мучительный стон, и это выбивает меня из собственной игры.

Это должен был быть просто секс, но вся эта прощальная история путает карты. Есть разница между знанием, что все закончится, и реальным столкновением с финишной чертой.

С каждым днем эта линия все ближе, и я знаю, что не буду готов ее пересечь.

Слова типа «останься, не уходи» едва не срываются с губ, но я не поступлю так с Мэттом. Я не могу с ним так поступить. Не могу просить, чтобы ради меня он отказался от своей мечты.

Никогда не думал, что позволю кому-либо снова сокрушить меня так, как это сделал Натаниэль. И все же, вот он я, и снова с разбитым сердцем. Не знаю, как все зашло так далеко. Еще вчера мы с Мэттом просто трахались, а уже сегодня он мне важен. Я так не поступаю. Это не я. У меня не может быть отношений, поэтому я не привязываюсь.

Что вообще такого особенного в этом Мэтте – не-Мэтью – Джексоне?

Его язык дразня пробегает по моим губам, и тут я вспоминаю: ох, ну да. Его рот. Вот вам и ответ.

Но на самом деле особенного в Мэтте гораздо больше. Надо было бежать от него, как только появились чувства.

То есть примерно через двадцать четыре часа после нашей первой встречи.

Дерьмо. Если задуматься, все, что я делал для Мэтта в круизе, было не из-за сочувствия. И не из жалости. А из-за того, что в ту же секунду, как мы встретились, я знал, что буду его защищать.

Все пошло не так с самого начала. А теперь я стою здесь, прощаясь с мужчиной, который с легкостью может меня разрушить.

– Ноа, – снова шепчет Мэтт.

– Я здесь, детка.

Глава 21

МЭТТ

– Позволь о тебе позаботиться, – шепчет Ноа мне на ухо.

Попроси меня остаться. Не превращай это в прощание.

Когда меня касаются губы Ноа, футбол кажется пустой тратой времени. Я готов все бросить ради стоящего передо мной человека, но он отказывается даже рассматривать такой вариант.

Одна-единственная причина. Вот все, что мне нужно. Всего одна причина остаться. Но даже этого Ноа мне дать не может.

И чтобы не упрекать его во всем этом дерьме, – чего я обещал никогда не делать, – позволяю Ноа пожирать меня, касаться и наслаждаться здесь и сейчас, вместо того, чтобы просто любить.

Его пальцы медленно расстегивают мои брюки, и у меня перехватывает дыхание.

– Быстрее, – молю я.

– Нет. Нужно медленно. Надо сделать все хорошо.

– Нет. Не будь милым. – Я не смогу сейчас этого выдержать.

Ноа запинается в движениях и отстраняется. Он смотрит настороженно, прежде чем на лицо вновь возвращается маска безразличия.

– Если хочешь именно этого. – Голос Ноа похож на рык, который заставляет мой член подпрыгнуть.

Без всякого изящества Ноа стягивает до лодыжек мои штаны и трусы, и я переступаю через этот ворох.

– В постель. На локти и колени. – Tон Ноа отстраненный, что напоминает мне о клубных перепихонах.

Отсутствие всякого интереса в глазах… и единственная цель – кончить. Ноа никогда не использовал со мной этот тон. Он просто режет по живому, но в то же время сейчас мне нужно именно так.

Чтобы Ноа вел себя как холодный и безразличный богатенький мальчишка, заботящийся лишь о себе. Потому что как бы сильно я внутренне ни сопротивлялся, очевидно, что это наше прощание. Может, у нас и есть еще несколько недель до моего отъезда, но мысленно мы оба уже закрылись, чтобы защитить себя.

Я подчиняюсь приказу и нервно содрогаюсь, услышав мягкий шорох падающей на пол одежды. Кровать за мной прогибается, сильные руки хватают за запястья и прижимают их над головой. От этого моя задница выпячивается еще больше, а лоб упирается в матрас.

Я физически не мог бы быть тверже, чем сейчас. Предвкушение, щемящая боль в сердце и сильная нужда буквально подталкивают меня умолять.

Я абсолютно готов, но Ноа не дает мне желаемого. Его губы нежно целуют меня в плечо, спускаются вниз по спине, добираясь до бедра, затем до ягодицы.

Я застрял в мучительной реальности, когда хочется большего, но нет сил заставить себя просить.

Когда язык Ноа добирается до расселины между ягодиц, я замираю.

– Э-м, что ты делаешь? – Сердце бешено колотится в груди.

– Тс-с. Молчи. Я о тебе позабочусь. – Он касается меня языком, и мой член буквально течет. По позвоночнику пробегает ток, живот сводит судорога.

– Блядь! – Мне еще никогда не делали римминг. В жизни не считал это чем-то важным, но, черт, когда язык Ноа дразнит и толкается в меня, тело превращается в трясущееся, бескостное желе.

Когда место языка занимает палец, я начинаю скулить.

– А будет еще лучше, детка, – шепчет Ноа. – Обещаю.

Его палец скользит вокруг колечка мышц, и мне больше всего хочется сейчас дотянуться до своего члена. Но стоит руке двинуться с места, Ноа моментально ее отталкивает.

– Даже не думай себя трогать. Я собираюсь сделать тебя своим, понял?

Я киваю.

– Я помечу тебя, буду любить так сильно, что всякий раз, когда другой будет делать это с тобой, ты будешь думать только обо мне.

Мне бы разозлиться, что Ноа хочет меня разрушить, но я понимаю, что это уже произошло. Я открылся и впустил Ноа, полностью готовый отступить, когда все закончится, но он пробрался так глубоко, что обратного хода нет. Он в моем сердце, под моей кожей, и всегда будет владеть частью меня.

Но вместо того, чтобы озвучить все эти мысли, я позволяю Ноа выполнить обещание.

Его пальцы и язык двигаются синхронно, дразня мою дырочку, яйца, член, не пропуская ни дюйма.

Когда, наконец, до меня доносится звук разрывающейся обертки презерватива, я вздыхаю с облегчением. Не знаю, сколько еще смогу выносить пытки Ноа и не сдаться на волю раскаленной, готовой извергнуться лавы внутри.

Я вцепляюсь в подушку с такой силой, что белеют костяшки пальцев.

– Я готов.

– Еще нет. – Покрытыми смазкой пальцами Ноа растягивает и дразнит, одновременно надевая презерватив.

Я ворчу, но когда он задевает простату, разражаюсь длинной бранной тирадой.

Ноа усмехается.

– Окей, думаю, теперь ты готов. – Оставив еще один поцелуй между лопаток, он выпрямляется и упирается членом в мою задницу.

А потом ничего не происходит. Воздух сгущается от тишины, и эта пауза меня нервирует.

– Да блин, Ноа, если ты сейчас же меня не трахнешь…

Одним плавным движением он врывается в меня.

– Блядь, ох, блядь… блядь!

Ноа застывает на месте.

– Черт, я сделал тебе больно? – Он пытается выйти, но я останавливаю.

– Даже не думай об этом, – цежу я сквозь зубы. – Так хорошо… Потрясающе. Хочу больше.

Бедра Ноа, будто проверяя, совершают короткие толчки.

– Мне не больно, – заверяю я.

Все эти «тяни-толкай» разрывают меня на части. Предполагалось, что это будет просто секс, но нежность и забота Ноа все разрушают.

И все же, когда он выходит из меня и переворачивает на спину, я теряюсь в его прекрасных аквамариновых глазах. Не могу оторвать взгляда. А когда Ноа наклоняется и нежно-нежно меня целует, все желание протестовать растворяется. Он двигается во мне так, будто поклоняется божеству, и у меня не остается никаких сил сдерживаться.