Текст книги "Трюк (ЛП)"
Автор книги: Иден Финли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Иден Финли
«ТРЮК»
Серия «Фейковые парни» Книга 2
Над книгой трудились:
Переводчик: Эра;
Редактор: Евгения Белозерова;
Вычитка: Chris Loane;
Обложка и оформление: Настена.
Глава 1
МЭТТ
Меня погубила улыбочка дерзкого засранца, да и алкоголь на пустой желудок не способствовал здравомыслию – обычно я веду себя осторожней. Музыка вибрацией отдавалась в теле, а толпы доступных парней на танцполе притупили бдительность.
Поражение всегда пробуждало во мне потребность расслабиться, особенно, когда мы просрали все шансы попасть в Суперкубок. Сезон был закончен, а тот темноволосый, ясноглазый парень заставил меня забыться. Для меня, конечно, не впервой баловаться минетом с незнакомцами в клубе, но занимаюсь я этим не часто. И не питаю никаких иллюзий о своей невинности в будущем.
Я не из тех, кто, прикрывая собственный зад, встречается напоказ с женщинами. Предпочитаю держаться особняком, подальше от неприятностей. Но в те моменты, когда я просто… испытываю непреодолимую тягу, не могу ее обуздать. Мне необходима доза адреналина – хоть толика кайфа, пусть даже от бессмысленного секса. Необходимо чувство завершенности. Это, конечно, не сравнится с эйфорией от победы на поле, но все же близко.
Мы не перебросились и парой слов. Да и зачем? Поцелуй со случайным незнакомцем снес мне крышу, и я не заметил, как тот стянул с меня прикрывающую лицо бейсболку. Я слишком увлекся и не обратил внимания на мудаков, которые тут же полезли за мобильниками. И даже когда вспышки камер погасли, я все еще упоенно стонал под горячим влажным ртом того парня.
Это был последний раз, когда обо мне говорили, как о Мэтте Джексоне, тайт-энде «Бульдогов». Теперь я – Мэтт Джексон, тот самый футболист-гей, которого застукали со спущенными штанами.
– Мэтт, – зовет низкий голос, возвращая меня из воспоминаний о той ночи и погружая в суровую реальность настоящего.
Я нервно отстукиваю ногой, пока двое в костюмах за столом напротив объясняют, как собираются меня очистить. Ну, не меня, а мой имидж. По всей видимости, это две разные вещи, хотя мне так не кажется. Сам я в той же жопе, что и моя репутация.
– На фотографиях из ночного клуба ты выглядишь, как озабоченный потаскун, – говорит чувак, что постарше.
Я бросаю свирепый взгляд на Дэймона, моего настоящего агента, но поскольку он новичок, старого мудака поставили следить за всем и не позволить Дэймону облажаться. Я первый официальный клиент Дэймона. Бывший бейсболист-гей представляет интересы звездного футболиста, оказавшегося в эпицентре секс-скандала? Пресса просто взбесится.
Хотя я должен считать себя везунчиком. Когда началась вся эта заваруха, предыдущее агентство меня кинуло, поклонники отвернулись. Контракт с «Пенсильванскими Бульдогами» истек, и – вот сюрприз – они оказались не заинтересованы в его продлении. Моя карьера была угроблена. Если бы бывший сосед по общаге − и по совместительству владелец члена, на котором я оттачивал навыки минета, − Мэддокс, не познакомил меня со своим парнем Дэймоном, я бы никогда не смог подписать контракт с «OnTrack Sports».
– Потаскун – не совсем правильное определение, – говорит Дэймон, мешая мне поставить старика на место. – Но фотографии работают не в твою пользу.
– И как ты предлагаешь это исправить? – спрашиваю я. – Фотки останутся в сети навсегда. Ничего нельзя изменить.
– Мы не будем тебя прятать. Наоборот, станем чаще показывать публике, – объясняет Дэймон.
Я тяжело вздыхаю.
– Ни одна футбольная команда не захочет приглашать к себе подобный цирк. Я просто хочу играть.
– И поэтому ты не должен выглядеть так, словно только и ждешь, когда товарищ по команде уронит мыло, – заявляет старикашка.
Нужно выяснить его имя и занести в мой растущий черный список.
После этих слов даже Дэймона перекашивает, но он не перечит, потому что мудак – его босс.
– Извините, но натуралы не в моем вкусе, – говорю я.
– В глазах общественности все должно выглядеть так, будто ты счастливо занят и не заинтересован, – более дипломатично поясняет Дэймон. – Снимки сделаны несколько месяцев назад. Так вот. Мы решим проблему, просто заявив, что ее больше не существует. С тех пор ты кое-кого встретил, влюбился и состоишь в серьезных постоянных отношениях. Никаких случайных связей в барах, арестов за вождение в нетрезвом виде…
– Меня никогда не арестовывали за пьяную езду. Меня в принципе не арестовывали. И точка.
– Мы в курсе, но как считаешь, СМИ это волнует? – спрашивает Дэймон. – Они наплетут про тебя все что угодно. Хочешь или нет, сейчас ты в центре внимания и должен стремиться выглядеть приемлемо для заинтересованной в тебе команды. Для любой команды. Потому что прямо сейчас ты – сомнительная кандидатура. До начала сборов в тренировочном лагере осталось два месяца, и за это время нужно обеспечить тебя контрактом.
– Значит… мне нужно найти парня. Ты это хочешь сказать?
– Мы его уже нашли, – заявляет Дэймон.
– Что?
– Мой друг Ноа. Ты должен его помнить, Мэддокс вас знакомил.
Едва ли. С момента выхода фотографий я живу как в тумане, и у меня весьма смутные воспоминания о том знакомстве. Никогда не понимал выражения «на автопилоте», пока мой мир не рухнул в пропасть. Все, что происходило последние несколько недель, совершенно не отложилось в памяти.
– Ноа классный, – продолжает Дэймон. – Иногда может быть придурком, но это лишь фасад. Я уже его попросил, и он согласился.
– Подрабатываешь сутенером? – Я не пытаюсь прослыть угрюмым мудаком, но это моя жизнь.
А еще я ненавижу свой идиотский говор, от которого пытаюсь избавиться долгими тренировками, но он всегда проявляется в моменты стресса.
– Это деловое соглашение, – поправляет Дэймон. – Мы организовали для вашей пары несколько пиар-мероприятий и забронировали семидневный круиз на Бермуды, чтобы вы узнали друг друга получше, а по возвращении объявим о ваших отношениях. Мы с Мэдди, кстати, тоже едем.
– Разве ты не должен оставаться здесь и искать мне контракт, а не сваливать на отдых? Может, и мне не помешало бы заняться чем-то, связанным с футболом?
– Мэтт. – Супер, даже Дэймона начинает бесить мое поведение. – Ты должен сосредоточиться на восстановлении имиджа. Иначе контракта тебе не видать.
– Разве в лиге нет правил о борьбе с дискриминацией?
– У меня еще одна встреча, – заявляет старый придурок, поворачиваясь к Дэймону. – Дальше справишься сам.
– Послушай, – вздыхает Дэймон, стоит старперу скрыться за дверью, – если бы мы могли пойти к ним с обвинением в дискриминации, то обязательно бы этим воспользовались, но желаемого результата все равно бы не добились. Если тебя устроит вариант получить хорошие отступные и навсегда распрощаться с футболом, можно и побороться. Но правда в том, что скорее всего, мы проиграем.
– Почему? Переговоры по контракту шли нормально, пока меня не раскрыли.
– Все спортивные контракты включают пункт о морали. Даже если бы ты лизался на этих фото с женщиной, «Бульдоги» имели бы полное право разорвать с тобой договор. Стали бы они так поступать? Другой вопрос. Скорее всего, нет. Нам это неизвестно. А вот у них – прямые доказательства сомнительности твоего морального облика после компрометирующего случая в клубе. Опять-таки, будь в этом замешана женщина, ты бы все равно мог столкнуться с пристальным вниманием.
– Херня собачья, и ты это знаешь. Некоторых игроков даже обвиняли в изнасиловании, но их так никто и не уволил.
– Да блядь, Мэтт! − На смену профессионалу Дэймону, приходит Дэймон-друг. Таким он мне нравится больше, чем прячущийся за своим костюмом агент. – Что ты выберешь? Отстаивать репутацию и попытаться вернуться в НФЛ или зайти, размахивая радужным флагом, в суд и все потерять? В идеальном мире все быстро бы забылось, но нам обоим известно, что наш мир устроен иначе. Когда я играл в бейсбол и пошли слухи о моем первом месте в списках на драфт, давление возросло в разы, потому что я был открытым геем. Журналисты готовы убить за такие истории, потому что люди считают, что имеют полное право совать нос в чужую жизнь, особенно, в жизнь спортсменов и знаменитостей. А еще это повышает рейтинги. Если повезет, перед сборами разразится очередной скандал, и ты исчезнешь с радаров. Но пока мы все должны позаботиться о том, чтобы дальнейшие статьи о тебе были исключительно положительными.
– Очень ободряюще, – ворчу я. – Когда круиз?
– Через две недели.
Я растягиваю губы в притворной улыбке:
– Жду не дождусь.
***
Я собирался явиться на регистрацию в последний момент, но за пару часов до выезда из отеля, куда меня заселило OTS, в дверь постучали. Передо мной предстал мужчина, который следующие несколько недель будет изображать моего бойфренда.
Ноа Хантингтон Третий. Пришлось его погуглить. Как только на экране появилось фото, в моем мозгу мелькнуло воспоминание – я встретил его в тот же вечер, что и Дэймона. Конечно, из всех, с кем я тогда познакомился, Ноа был самым сексуальным. И, само собой, он тоже это знал. Особняк Ноа не произвел на меня особого впечатления, а вот взгляд его пронзительных сине-зеленых глаз, каким-то образом сочетающий в себе высокомерие и очарование – да. Я тогда сразу же пожалел, что Мэддокс оставил меня одного и свалил с Дэймоном в гостевую спальню, бог знает, чем заниматься.
И вот я застрял с Ноа на несколько месяцев. Потрясно.
Его отец – бывший губернатор Нью-Йорка, и, на данный момент, сенатор от партии демократов – старый белый чувак, а мать − афроамериканка. Добавьте сюда сына-гея, и перед вами идеальная семья в утопической вселенной, где не имеет значения, какой вы расы, религии или ориентации.
Я понимаю, почему Дэймон выбрал Ноа для роли моего бойфренда, но боюсь, такую мудреную небылицу народ не схавает. Как-то слишком фальшиво.
«Потому что так оно и есть, тупица».
Ноа действует мне на нервы своим гипнотическим взглядом и ухмылкой. Смуглая кожа, подтянутое тело, воплощение уверенного в себе сопляка с трастовым фондом. Неприятно признавать, но он меня бесит уже только потому, что я завидую.
Я и сопляком-то не могу его называть, ведь он на три года старше меня.
Такую уверенность, как у Ноа, я испытываю лишь на поле. Футбол помогает сконцентрироваться. Позволяет сбежать. От всего. А сейчас мне приходится раскрывать себя с той стороны, которую я прятал целую вечность.
Не по своей воле, а по необходимости. В истории НФЛ было несколько игроков-геев. Но все они заявили о своей сексуальной ориентации лишь после выхода на пенсию или после того, как выбыли в предсезонках.
– Мэтт? – Ноа вырывает меня из мыслей о крахе собственной карьеры.
Он сжимает мое плечо. Видимо, этот жест должен был успокоить, но меня, наоборот, накрывает осознанием, что ко мне прикасается сексуальный парень. Нельзя пересекать границы – у нас только деловое соглашение. Так что я отстраняюсь.
– Ты в порядке? – Ноа хмурится. – Можно войти?
– Прости. – Я отхожу в сторону и пропускаю его в номер.
Протискиваясь между мной и дверным косяком, Ноа улыбается и смотрит мне в глаза. У него атлетическое телосложение, как у баскетболиста. Ростом он почти с меня, но стройней. С другой стороны, наверное, несправедливо сравнивать его с моим центнером.
– Я думал, мы встретимся на корабле, – произношу я вслед вкатывающему чемодан Ноа.
– Дэймон сказал потусить здесь, чтобы мы могли приехать на пирс вместе. То ли в агентстве произошла утечка, то ли на круизном лайнере болтливый персонал. У терминала дежурят папарацци. Будем вести себя так, словно нам неизвестно, что они оккупировали весь порт.
– Вот блядство. Полный отстой. – «Когда же это закончится?» – Чувствуй себя как дома. Я упакую вещи.
– Ты еще не собрался? – удивляется Ноа.
– Тянул до последней минуты.
– Отличая идея. Пусть ждут.
– Точно, – отвечаю я, будто и правда планировал это заранее.
Все, что мне нужно – закинуть в сумку зубную щетку и бритву. Хотя последней я не пользовался уже несколько недель. Мне нравится борода, и я не хочу от нее избавляться.
На сборы уходит всего пара минут, Ноа тем временем сидит на кровати и копается в телефоне.
Вместо бейсболки «Бульдогов» я натягиваю потрепанную кепку «Янки» и авиаторы, скрывающие половину лица.
– Думаешь, поменяешь кепку и сразу станешь неприметным? – не отрываясь от телефона, спрашивает Ноа.
Как же я все это ненавижу. Никогда не привыкну. Теперь каждый раз при виде телефона меня накрывает паранойя, что меня собираются снимать. Последнее время мой телефон пищит каждые две минуты. Спасает только кнопка выключения.
– Мэтт? – обращается ко мне Ноа. – Ты всегда такой неразговорчивый?
– А ты всегда такой любопытный?
Ноа поднимает руки в знак капитуляции.
– Не откусывай мне голову. Один совет: сделай так, чтобы Дэймон не видел тебя в этой бейсболке, а то, вероятней всего, он пошлет тебя как клиента.
– Фанат «Метс»?
– Самый ярый. Просто больной.
– Другая кепка с логотипом «Бульдогов».
– Давай махнемся. – Ноа небрежно кидает мне свою бейсболку «Метс».
– А на тебя, значит, Дэймон из-за «Янки» не разозлится?
– Отличный повод его побесить, – усмехается Ноа.
– Похоже на здоровую дружбу. – Я натягиваю козырек на глаза и еще раз проверяю, не забыл ли чего, пока Ноа ждет меня в коридоре.
Мы молча направляемся к лифтам, чтобы спуститься в гараж, и я стараюсь не пялиться на парня. Как и сказал Дэймон, это деловое соглашение. Четко и ясно. Нам с Ноа дружить не обязательно. Главное – наши отношения должны выглядеть правдоподобно.
Лично я не думаю, что этот фарс поможет получить контракт или восстановить репутацию. Не представляю, как это вообще сработает. Наличие парня не избавит от проблем в раздевалке. На меня по-прежнему будут косо смотреть, оскорблять, угрожать…
Мир, может, и стал более терпимым, но далек от полного принятия. Особенно мир спорта, где к гомосексуализму относятся с большим предубеждением.
По дороге к лифтам Ноа просматривает телефон. От звука «клац-клац-клац» я стискиваю зубы, чтобы удержаться и не швырнуть его телефон об стенку.
– Ты в норме? – спрашивает Ноа, по-прежнему не сводя глаз с экрана.
– Естественно.
– Оно и видно.
– Тебе-то почем знать? Уткнулся носом в эту штуковину. – Я киваю в сторону телефона, и Ноа тут же убирает гаджет в карман.
– Ну вот. Убрал. Так в чем проблема?
– Помимо того, что моя карьера в полной жопе, а мой агент считает меня таким неудачником, что сам нашел мне парня? Да моя жизнь сейчас просто охуенна.
Ноа отводит взгляд и бормочет:
– На что Дэймон меня подписал?
Глава 2
НОА
«Бесплатный круиз», – говорил он.
«Притворись парнем Мэтта Джексона», – говорил он.
«Будет весело», – говорил он.
А знаете, о чем Дэймон умолчал? Что этот Мэтт Джексон – жалкий засранец.
Сексуальный жалкий засранец с мускулами, загорелой кожей и татуировкой во всю руку. Не говоря уже о бороде, которую он отращивает. Но, несмотря на все это, он все равно жалок.
Дэймон будет мне по гроб жизни обязан. Я бы высказал претензии в сообщениях, но, очевидно, мой телефон – чистое зло, если судить по взглядам, которые бросает на него Мэтт.
Следующие несколько месяцев обещают быть веселыми. Напомните, зачем я на это согласился?
А, ну да. Я же хотел взять и засунуть отцовское предупреждение «Не делай ничего, что может испортить мой политический имидж» ему в…
Двери лифта открываются в стеклянной нише подземного гаража.
– Твою мать, – ни с того ни с сего выдает Мэтт.
– Что?
Он кивает головой в сторону выхода. Прямо у дверей поджидают два журналиста.
– Как они попали в гараж? – спрашиваю я.
– Кто их знает. – Мэтт опускает голову. – Как они прознали, что я в этом отеле, вот в чем вопрос.
Он смотрит на мой карман, где лежит телефон, как будто там хранится ответ.
– У тебя паранойя? Я тебя не выдавал. Эта история с «отношениями» и без меня получит широкую огласку.
Поговорим о проблеме доверия.
Мэтт бросает взгляд на парней, потом на меня.
– Давай уже с этим покончим.
Он берет меня за руку и тащит через гараж. Хватка просто адски жесткая и совсем не похожа на влюблено-романтическую. Видимо, мы слишком стараемся.
– Полегче, а? – я стараюсь говорить тише, чтобы репортеры меня не услышали. – Сожмешь чуть сильнее, и они решат, что ты меня похищаешь или принуждаешь.
Мэтт разжимает пальцы, но ненамного. Пытаясь спасти ситуацию, отцепляю его лапу и небрежно обнимаю за плечи, но Мэтт так напряжен, что я тут же его отпускаю. Такие объятия будут выглядеть даже более неуклюже, чем мертвая хватка Мэтта. Импровизируя, делаю вид, что пытаюсь заслонить его от камер, пока мы бежим к машине.
– Дай мне ключи и садись на пассажирское, – бросаю я.
– Никто, кроме меня, не сядет за руль моего «Ламбо».
Отлично, еще и повернут на своей тачке.
– Ладно, ты поведешь. Открывай багажник.
С нечеловеческой скоростью я закидываю свой чемодан и его сумку в багажник и забираюсь на пассажирское сиденье.
Фотографы суют камеры прямо в лицо, и, если они хороши в своем деле, моя личность будет установлена до того, как мы доберемся до пирса. Шумиха в интернете поднимется еще до отхода корабля, а, значит, мой сотовый будет доступен, когда новости дойдут до отца. Уверен, его люди поставили на мое имя оповещение в Google.
Я надеялся быть на полпути к Бермудам, прежде чем отец узнает. Последствия будут гораздо масштабнее, если он не сможет связаться со мной в течение недели.
Мэтт нерешительно нажимает на педаль газа.
– Просто прокати их на капоте, – предлагаю я.
– Точно. Это сразу очистит мой имидж. Я прямо вижу заголовки газет: «Наезд Мэтта Джексона на представителей прессы».
Черт. У меня внутри что-то сжимается. Похоже на сочувствие, но такое просто невозможно. Наверное, нелегко быть Мэттом Джексоном, но Ноа Хантингтону обычно пофигу на жизнь других людей.
Может, сопереживание? Как сын известного сенатора, у которого на лбу написано «будущий кандидат в президенты», я получил свою долю внимания от средств массовой информации, так что прекрасно представляю, через что Мэтт сейчас проходит. Когда я был подростком, в газетах любили печатать раздутые истории о том, как сына мэра поймали за незаконным разжиганием костров в Хэмптонсе. Были и другие, довольно безобидные статьи, которые никто, кроме отца, не назвал бы безрассудными и порочащими его имидж. Но это? Настоящая кровавая баня.
Мэтта заклеймили как футболиста-плохиша в гейской версии. Беспорядочный секс в ночных клубах, пьяные выходки и возможные проблемы с наркотиками. По словам Дэймона, история с наркотиками – выдумка, но СМИ наплевать на факты.
– Ты хоть знаешь, куда ехать? – спрашиваю я, когда мы, наконец, выезжаем из подземного гаража.
– Без понятия.
– Есть причина, по которой ОТS забронировали тебе номер именно здесь. Круизный терминал находится в нескольких кварталах отсюда. – Я указываю в нужном направлении.
В ответ получаю лишь кивок. Почему у меня такое чувство, что придется мириться с этим в обозримом будущем?
Я достаю телефон, к большому неудовольствию Мэтта.
– Ты и пары минут без этой штуки прожить не можешь? – спрашивает он. Что ж, в эту игру могут играть двое.
– Не-а.
НОА: С ТЕБЯ ПРИЧИТАЕТСЯ. МНЕ КАЗАЛОСЬ, Я ФЕЙКОВЫЙ БОЙФРЕНД, А НЕ ФЕЙКОВЫЙ МУЖ.
ДЭЙМОН: МУЖ?
НОА: МЫ УЖЕ ВЕДЕМ СЕБЯ КАК СУПРУЖЕСКАЯ ПАРА. ОН ВСЕГДА ТАКОЙ УГРЮМЫЙ?
ДЭЙМОН: ОХ… НУ, МЭДДОКС ГОВОРИТ, ЧТО НЕТ, НО ПО МНЕ – ОЧЕНЬ ДАЖЕ ДА.
НОА: О ЧЕМ ТЫ ТАК УДАЧНО ЗАБЫЛ УПОМЯНУТЬ, КОГДА ВТЯГИВАЛ МЕНЯ В ЭТУ АВАНТЮРУ.
В ответ он посылает мне смайлик с нимбом. Засранец.
– Теперь куда? – спрашивает Мэтт.
Следуя моим указаниям, он подъезжает к терминалу, и мы оставляем машину на долгосрочной стоянке. Мэтт усмехается, глядя на мой чемодан от «Гуччи» за шесть тысяч долларов, и вытаскивает из багажника свою спортивную сумку неизвестного происхождения.
– Ну и что не так с моим багажом? – спрашиваю я.
Мэтт качает головой, как будто ответ очевиден, и уходит.
Дэймон со мной вовек не расплатится.
Мы следуем указателям, как и остальные гости круиза, которых загоняют на корабль, но, заметив журналистов у входа, я замираю. Нас предупреждали, что будет пресса, но, видимо, в мире ничего интереснее нас не происходит, потому что здесь творится настоящее безумие. Я насчитал, по меньшей мере, пятнадцать человек с огромными камерами.
Мэтт останавливается как вкопанный.
– Я… я не могу… я не могу этого сделать, – шепчет он.
Люди натыкаются на нас и обходят, бросая гневные взгляды из-за того, что мы их задерживаем.
Я видел статьи о Мэтте, но, только столкнувшись с объективами многочисленных камер, направленных на нас, понимаю, что журналистам нужны не просто фотографии. Им нужна история. Чем пикантнее, тем лучше. А сейчас нет более грандиозного события, чем Мэтт.
Я делаю вид, что спокоен, но, по правде говоря, быть непосредственным участником этого скандала – архисложная задача.
– Все просто. Мы проходим сквозь толпу, каждые пять секунд говорим «без комментариев» и игнорируем все остальное.
Мэтт прирастает к земле, бледнеет и такое чувство, что его вот-вот стошнит.
– Я…
– Мэтт, – бормочу я. – Надо идти. Мы стоим посреди прохода, нельзя тормозить прямо сейчас.
Журналисты замечают нас и начинают подбираться ближе.
– Детка, я кое-что забыл в машине, – говорю я так громко, чтобы они услышали.
Я поворачиваюсь и иду назад к парковке, протискиваясь сквозь толпу людей, направляющихся к терминалу. Приходится практически тащить за собой Мэтта, который полностью потерял связь с реальностью.
Я подзываю рукой сотрудника, стоящего у шлагбаума.
– Вы можете как-нибудь разобраться с теми фотографами?
Парень переводит взгляд с Мэтта на меня и обратно.
– Эм-м… я… простите, вы Мэтт Джексон?
– Да, это он. Значит, вы понимаете, почему мы хотим избежать этих стервятников.
– Точно. Н-но на корабль можно попасть только одним путем, так что вам в любом случае придется пройти мимо них.
– Спасибо, вы очень помогли, – бормочу я и тащу Мэтта к машине.
Быстро оглянувшись, я замечаю крайне инициативную парочку придурков с камерами, спешащих в нашу сторону.
Я прижимаю Мэтта к машине, наклоняюсь и тихо шепчу:
– Окей, давай, выбирайся уже из своего приступа паники, потому что мы в тридцати секундах от очередного снимка, а ты как будто вот-вот обосрешься кирпичами.
Mэтт кивает, но сомневаюсь, что ему снова не снесет крышу, когда лицо осветят вспышки камер.
Фотографы зорко следят за нами, и я делаю единственное, что приходит в голову, чтобы вывести Мэтта из транса. Обхватываю его лицо ладонями и прижимаюсь губами к губам, надеясь, что у него глаза на лоб не полезут. Вот был бы кадр.
Мэтт замирает, не отвечая на поцелуй. Такое ощущение, что я целуюсь со статуей. Щетина, уже прошедшая стадию неряшливости, мягко щекочет мою гладкую кожу.
– Среагируй хоть как-нибудь, а? – шепчу я ему в губы, чтобы папарацци не услышали.
– Если бы не фотографы, Хантингтон, я бы надрал тебе задницу прямо сейчас.
– Бросай эту игру с фамилиями, Джексон. Я тут пытаюсь тебе помочь.
– А похоже, что хочешь поймать свой звездный час.
Я чуть отстраняюсь.
– Давай поговорим об этом в другом месте. Готов с ними встретиться?
– Нет.
– Может, снова тебя поцеловать?
Он хмурится.
– Ладно, пошли.
Ха. Он предпочитает иметь дело с прессой, чем целоваться со мной. Кто-нибудь, найдите дефибриллятор, моему эго срочно нужна реанимация.
Внезапно выясняется, что Мэтт не испытывает никакого дискомфорта в толпе фотографов. Мы продвигаемся медленно, и я стараюсь сохранять нейтральное выражение лица, когда вспышки слепят глаза.
Дэймон сказал, что все должно быть правдоподобно, но готов поспорить, если сейчас возьму Мэтта за руку, он отшатнется. Или попытается сломать мне конечность.
Пока мы продираемся сквозь журналистов в здание терминала, напряжение Мэтта не спадает. Вокруг толпятся люди, и мы движемся вперед с черепашьей скоростью.
Мэтт не перестает оглядываться по сторонам, как будто ищет аварийный выход.
Наконец, доходит наша очередь. Мы регистрируем багаж и получаем ключи, но тут сообщают, что каюты еще не открыты. Мэтт пытается этого не показывать, но от напряжения его глаза чуть не вылезают из орбит. Его нужно спрятать от толпы, пока он снова не замер или, что еще хуже, не психанул у всех на виду.
Я наклоняюсь и тихо спрашиваю девушку за стойкой:
– Номера правда закрыты или удобнее нас туда не пускать? – Я указываю головой на Мэтта. – Вы ведь знаете, кто это? Как думаете, может, нам все-таки повезет?
Женщина оглядывает Мэтта с ног до головы, и в ее глазах мелькает узнавание.
– Сейчас проверю, сэр. – Она что-то набирает на компьютере. – Горничные уже подготовили вашу каюту, так что можете устраиваться. Я прослежу, чтобы вам немедленно доставили багаж.
– Спасибо.
Я собираюсь отвести Мэтта прямо в номер, пока он не придет в себя, но только мы пересекаем мостик и оказываемся в уютном фойе, как замечаем женщину, укутанную в полотенце. Она шипит на Дэймона и Мэддокса.
– Это еще кто, черт возьми? – спрашивает Мэтт.
Я узнаю́ ее, когда она встряхивает влажными светлыми волосами.
– Это Стейси. Сестра Дэймона. Похоже, у него проблемы.
– Может, нам…
Я кладу руку ему на грудь, предупреждая не подходить ближе.
– Не надо. Поверь, не стоит злить Стейси. А учитывая, что она ругается, стоя в одном полотенце, никто на этом корабле не может считать себя в безопасности.
Мы оставляем Мэддокса и Дэймона дальше страдать в одиночку и уходим искать свою каюту. Коридоры на корабле такие узкие, что Мэтт едва протискивает свои широченные плечи. Наконец, пробившись через толпы отдыхающих, находим нужную дверь и вваливаемся в комнату. Мэтт прислоняется к двери и вздыхает с огромным облегчением.
Эти жлобы из OTS вместо люкса поместили нас в стандартную каюту, но я решаю не комментировать. Меня и так уже считают избалованным мажором. Но хотя бы у нас есть балкон.
– Какого хрена там было? – спрашивает Мэтт.
– Ты про Стейси, отчитывающую Дэймона, или…
– Поцелуй.
– Ох, так вот на чем ты зациклился?
– Это не… мы не… Нам надо установить основные правила.
Боже, этот парень просто неподражаем.
– Может ты не в курсе, но в отношениях люди целуются, а стервятники, что преследуют тебя, думают, что мы встречаемся. К тому же, ты чуть не сорвался прямо перед ними, так что не оставил мне особого выбора.
– У нас деловое соглашение. Я без понятия, какую игру ты ведешь, но не дам использовать себя ради славы, дерьмового реалити-шоу или что у тебя на уме.
– Ну вот, а я так мечтал стать постоянным участником «Семейства Кардашьян», – сухо говорю я. – Ты серьезно такой пессимист?
– Ну-у, вряд ли ты здесь из-за денег. У тебя их куча.
Чем больше Мэтт злится, тем более растянутыми становятся его слова, и меня бесит, что это звучит так мило.
– Слушай, мне за это даже не платят. Я здесь по просьбе друга, придурок.
Ого, часа не прошло с начала нашего «романа» и уже первая ссора. Это только одна из причин, почему я не завожу серьезных отношений. О чем я только думал, соглашаясь на эту авантюру?
«Ты знаешь, о чем», – шепчет совесть.
– И ты хочешь, чтоб я поверил, будто у тебя нет никакого интереса? Зачем тебе подписываться на все это? – спрашивает Мэтт.
– Потому что Дэймон, вероятно, самый близкий мне человек на свете, и он попросил об одолжении. Может, я порядочный парень?
Под всем этим показным высокомерием.
Мэтт смотрит недоверчиво.
Я закатываю глаза.
– Думай, что хочешь, но мне не нужно хитрить или манипулировать тобой, чтобы засветиться в прессе. Достаточно просто постоять рядом. Ты везде. Во всех новостях.
– А я не хочу быть везде! – орет он. – Я просто хочу играть в футбол! Это, блядь, все, что у меня есть!
Мэтт садится на кровать и проводит рукой по растрепанным волосам.
– Было.
Я стискиваю зубы и утешительно сжимаю его плечо, несмотря на то, что он ведет себя как задница.
– И я здесь, чтобы помочь вернуть твой футбол обратно.
«А заодно и побесить отца, но это идет бонусом».
– Как насчет того, чтобы найти Дэймона и узнать, что дальше по плану?
– У нас есть план?
– Он говорил о каких-то съемках и интервью для журнала, но не знаю, когда именно.
– Ч-что? – Мэтт бледнеет. – Я не даю интервью.
Я вскидываю руки.
– Не стреляй в гонца.
– Нахрен все! – Мэтт топает к двери, но в последнюю секунду оборачивается. – Ты идешь?
Поскорее бы прошли эти несколько месяцев.
***
– Где твой бойфренд? – рявкает Мэтт на Мэддокса, которого мы находим в баре.
– У него голова разболелась. Лег вздремнуть.
– Почему Стейси на вас кричала? – спрашиваю я.
К Мэддоксу подходит рыжий парень, которого я раньше не видел.
– Твою мать, ты же Мэтт Джексон! – выпаливает он.
Только этого нам не хватало – теперь кто попало будет приставать к Мэтту.
Я уже собираюсь вежливо послать его, когда Мэддокс говорит:
– Познакомьтесь, мой очень некрутой друг, Джаред. Это из-за него Стейси орала на нас голая. Она не знала, что Джаред с нами.
Мэтт нерешительно протягивает руку «некрутому другу».
– Просто Мэтт. Не нужно звать меня по фамилии. Особенно так громко. – Он окидывает взглядом небольшой бар.
– Ноа, – представляюсь я, приподнимая в приветствии подбородок.
– Когда Дэймон проснется? – спрашивает Мэтт. – Он вроде как должен объяснить, что нам тут делать.
– Скоро отплытие, – сообщает Мэддокс, – предлагаю подняться на палубу и помахать журналюгам. Можешь даже показать средний палец.
– Ага, а потом Дэймон отрежет мне яйца, – отзывается Мэтт.
– Вряд ли тебе светит карьера в пиаре, – добавляю я.
Мэддокс пожимает плечами.
– Ладно. Вы делайте что хотите, а я собираюсь выпить.
Джаред указывает на Мэддокса:
– Вот это – отличная идея. Я за.
– Я читал, тут есть тренажерный зал, так что, если понадоблюсь, ищите меня там. – Мэтт быстрым широким шагом покидает бар, как будто торопится оказаться от нас подальше.
– Супер. Вы свели меня с помешанным на спортзале качком, – ворчу я.
– Он играет в НФЛ. Так и должно быть, – напоминает Мэддокс.
– В таком случае, я, видимо, тоже иду в спортзал, – отвечаю я. – Дэймон просил всю неделю не отходить от Мэтта, и, похоже, разнообразие мне не светит. Он всегда такой мрачный?
– Ему неслабо досталось, – говорит Мэддокс. – Будь снисходителен.
– Ладно. Я честно стараюсь быть милым, но он все время брыкается. Он ведь знает, что я делаю ему одолжение, согласившись на это? – спрашиваю я.
– Тебе все равно нечем заняться. И ты просто не можешь смириться, что Мэтт тебя не хочет, – отзывается Мэддокс. – Твое несчастное эго требует ласки?
– Это предложение?
– Обойдешься.
– Чему вас вообще учили в Олмстедском университете? Вы в упор не видите качество, даже когда оно прямо перед носом.
Ни для кого не секрет, что в нашу первую встречу я флиртовал с Мэддоксом. Дэймону нужен был отрезвляющий пинок, чтобы признать свои чувства.
Я машу парням на прощание и бегу за Мэттом. В номере его нет и, думаю, он пошел прямо в спортзал, так как уже был в спортивных штанах. Я меняю джинсы на шорты, натягиваю кроссовки и иду искать Мэтта.
