Текст книги "Европа и Россия в огне Первой мировой войны (К 100-летию начала войны)"

Автор книги: И. Новиков

Соавторы: И. Новиков,А. Литвин,А. Матвеева,Д. Суржик,Ю. Кудрина,В. Симиндей,А. Зотова,Д. Селиверстов,С. Артамошин,С. Назария
сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 54 страниц)

Национальный съезд Социалистической партии, состоявшийся в декабре 1916 г., ознаменовался значительным усилением меньшинства. Его резолюция собрала 1348 голосов, тогда как резолюция большинства —1602. Меньшинство обзавелось собственным печатным органом – газетой «Попюлер», которая выступала против захватнического мира и против участия социалистов в правительстве.

Часть буржуазных политиков, по преимуществу из левых радикалов, тоже желала закончить войну компромиссным миром – «без победителей и побежденных». Негласным лидером этой группы являлся давний соперник Пуанкаре, председатель радикальной партии, бывший премьер-министр и неоднократный министр финансов, влиятельный парламентарий Жозеф Кайо. Он был убежден, что продолжение войны чревато революцией, которая приведет к краху не только Францию, но и всю Европу, а потому необходим компромиссный мир с Германией и ее союзниками. В частных разговорах Кайо давал понять, что приветствовал бы заключение такого мира с Германией и последующее сотрудничество с ней. В течение 1915–1916 гг. вокруг Кайо сложилась группа единомышленников, в которую, в частности, входил министр внутренних дел Мальви. Ходили слухи, что им симпатизирует сам премьер-министр Бриан.

Антивоенные настроения еще более усилились после того, как Германия и ее союзники, разгромив вступившую в войну на стороне Антанты Румынию, 12 декабря 1916 г. объявили, что готовы приступить к мирным переговорам, а президент США Вудро Вильсон запросил правительства воюющих стран, на каких условиях они были бы согласны закончить войну. Правительства Антанты ответили Вильсону (но не Германии), что не намерены вступать в мирные переговоры с центральными державами. Тем не менее вопрос о мире был официально поставлен на межгосударственном уровне и стал главным вопросом французской и мировой политики. Во французских правящих кругах и во всем французском обществе начали складываться противостоящие друг другу группировки: группировка сторонников ведения войны до полной победы и группировка сторонников скорейшего окончания войны компромиссным миром.

Политический кризис

Подъем антивоенного движения, разногласия относительно ведения войны и условий мира привели к падению правительства Бриана. На секретном заседании Палаты депутатов 7 декабря 1916 г. депутаты разных партий внесли 18 резолюций с критикой правительства. Его упрекали в слабости, медлительности, непредусмотрительности. Против правительства проголосовали 160 депутатов, в том числе 43 социалиста, хотя Социалистическая партия все еще участвовала в правительстве. Правительство поддержали 344 депутата, и Бриан сохранил свой пост, но был вынужден переформировать правительство. Он оставил только 10 министров (вместо прежних 23). Гед и Самба потеряли свои министерства, однако Социалистическая партия осталась в правительственной левоцентристской коалиции. Бриан уволил излишне самостоятельного главнокомандующего французской армией генерала Жоффра (подсластив отставку присвоением маршальского звания). Жоффра сменил ничем особенно не отличившийся, но пользовавшийся поддержкой Пуанкаре генерал Робер Нивелль.

Новое правительство Бриана существовало недолго. Когда на очередном секретном заседании Палаты депутатов 14 марта 1917 г. обсуждался вопрос о состоянии военной авиации, военный министр генерал Лиотэ сказал, что он не будет касаться технических данных французских самолетов, потому что это рискованно. Такой намек на связь некоторых депутатов с немецкими шпионами вызвал бурное негодование парламентариев. Лиотэ сошел с трибуны и через 15 минут подал заявление об отставке. За его отставкой последовала отставка всего правительства. 20 марта 1917 г. председателем Совета министров вместо Бриана стал Александр Рибо – многоопытный политик, видный деятель Демократического альянса, который занимал пост министра финансов в правительстве Бриана, а до этого уже четыре раза был премьер-министром.

«Экономь хлеб!» Французский плакат.

Правительство Рибо оставалось у власти меньше шести месяцев (с 20 марта по 7 сентября 1917 г.), но это были месяцы, насыщенные событиями большого исторического значения. В это время произошла Февральская революция в России, США вступили в войну на стороне Антанты, окончилось провалом наступление англо-французских войск на Западном фронте, во Франции начались стихийные мятежи в армии и забастовки в тылу.

Прежде всего правительству Рибо пришлось столкнуться с проблемами, вызванными Февральской революцией в России. Приходившие во Францию во время переговоров о формировании правительства первые известия о свержении монархии, образовании Временного правительства, которое ввело в России все демократические свободы и объявило о своем стремлении к демократическому миру, а также сведения о создании Советов депутатов трудящихся и «братании» русских и немецких солдат вызвали энтузиазм левых организаций и революционно настроенных рабочих.

1 мая 1917 г. Всеобщая конфедерация труда выпустила воззвание, приветствовавшее русскую революцию. Федерация металлистов заявила: «Мы сумеем, если потребуется, объединиться с нашими русскими и немецкими товарищами, чтобы выступить единым фронтом с трудящимися всего мира против захватнической войны».

Комитет по восстановлению международных связей организовал митинг солидарности с русской революцией, где собралось около 10 тыс. человек. В принятой на митинге резолюции говорилось: «Революция в России – сигнал к мировой революции».

Руководство СФИО, как и внутрипартийное меньшинство, приветствовал Февральскую революцию, правда с разных позиций. Руководство выразило уверенность, что «союз России с западными демократиями стал еще теснее» и вместе они доведут войну «за освободительные идеалы» до победного конца. «Меньшинство» увидело в Февральской революции «стремление к возможно более скорому общему миру».

Учитывая общественные настроения и позицию социалистов, которых оно желало удержать в правительственном большинстве, правительство Рибо тоже приветствовало русскую революцию. Выступая 21 марта 1917 г. с правительственной декларацией, Рибо пожелал, чтобы революция в России послужила «примером для других» (очевидно, имея в виду Германию и Австро-Венгрию). Поскольку Временное правительство России вслед за Советом рабочих и солдатских депутатов заявило, что его цель «не насильственный захват чужих территорий, но утверждение прочного мира на основе самоопределения народов», Рибо счел нужным сказать, что и Франция отвергает «цели господства и захвата»; она намерена «подготовить длительный мир на основе уважения прав и свобод народов». При этом Рибо подчеркнул, что его правительство считает необходимыми «реституции, репарации и гарантии», то есть отказывается от мира «без аннексий и контрибуций». Социалисты потребовали, чтобы правительство присоединилось к тем условиям мира, которые были выдвинуты Временным правительством и Советом рабочих и солдатских депутатов, но Рибо категорически отказался. Он говорил, что присоединение к Франции Эльзаса и Лотарингии не аннексия, а историческая «реституция», а уплату репараций побежденной Германией нельзя считать контрибуцией.

За доверие правительству высказалось 440 депутатов. Против никто не голосовал, но часть депутатов (в основном социалисты) воздержались.

Несмотря на приветствия в адрес русской революции, правительство Рибо было встревожено возникновением советов и фактом «братания» русских и немецких солдат. Оно опасалось, что Россия может заключить сепаратный мир с Германией, и тогда все силы немецкой армии двинутся на Францию. Только получив заверения Временного правительства о том, что оно намерено «довести войну до победного конца», «будет свято хранить связывающие нас с другими державами союзы и неуклонно исполнять заключенные союзниками соглашения», Франция, Великобритания и США признали Временное правительство России.

Не ожидая обещанного Временным правительством наступления на Восточном фронте и прибытия на Западный фронт американских войск, Франция и Великобритания решили предпринять наступление на Западном фронте, чтобы уничтожить главные силы немецкой армии и завершить войну победой. Англо-французское наступление под общим командованием Нивелля началось 7 апреля 1917 г. (на следующий день после объявления войны Германии со стороны США) и, несмотря на большой перевес сил, через несколько дней окончилось неудачей. Понеся огромные потери в людях и технике, англо-французские войска не смогли прорвать немецкую оборону.

Атака французской пехоты во время наступления Нивелля.

Безуспешная «Бойня Нивелля», как ее окрестили солдаты, вызвала бурную реакцию во Франции. Несколько воинских частей взбунтовались. Они отказались идти на передовую линию фронта, потребовали дать им отдых, улучшить снабжение, прекратить придирки офицеров. Солдаты размахивали красными флагами, пели «Интернационал», кричали «Мир! Долой войну!», намеревались захватить поезд и двинуться на Париж, чтобы расправиться с виновниками войны.

Взбунтовались и солдаты находившегося во Франции русского экспедиционного корпуса, которые участвовали в наступлении Нивелля и понесли тяжелые потери, доходившие до 70 % личного состава.

В общей сложности волнения охватили 75 пехотных и 12 артиллерийских полков; в них участвовало примерно 30–40 тыс. человек. В той или иной мере были затронуты до 2/3 дивизий французской армии.

На фронте и в тылу распространялись антивоенные листовки под названием «10 заповедей солдата». Главная, 10-я заповедь гласила: «Кончить войну до зимы. Немедленный мир без аннексий и контрибуций. Отправить на фронт депутатов, сенаторов и журналистов, проповедующих войну до победного конца».

Тираж издаваемой Бризоном пацифистской газеты «Ля Ваг» достиг 300 тыс. экземпляров. В газетах публиковались письма с протестами против «отвратительной бойни». В парламенте усилилось влияние сторонников компромиссного мира «без победителей и побежденных». Пуанкаре считал, что к осени 1917 г. «по крайней мере треть депутатов желала бы мира, хотя и не осмеливалась об этом сказать».

Одновременно с солдатскими мятежами поднялась волна забастовок и демонстраций, которых не было в первые годы войны. В 1917 г. бастовало около 300 тыс. рабочих – в 300 раз больше, чем в 1914 г. В Париже женщины вышли на демонстрацию, требуя вернуть солдат домой и отправить на фронт богачей и спекулянтов, нажившихся на военных поставках. Забастовки охватили многие города, в том числе Руан, Лион, Нант, Тулузу.

В правящих кругах были встревожены подъемом антивоенного и революционного движения, порой его даже преувеличивали. Так, например, видный политический деятель Абель Ферри в июле 1917 г. записал в своем дневнике: «В Париже начались восстания. Во многих крупных городах началось революционное движение. В поездах отпускники из армии поют „Интернационал“. Это стихийно возникшая анархия. Мы придем к миру через революцию».

Военное командование предложило вывести на улицы войска, закрыть помещения профсоюзов, запретить собрания рабочих, но Мальви, остававшийся министром внутренних дел, отказался прибегнуть к таким мерам. Выступая 24 мая 1917 г. в парламенте, он заявил, что будет «оказывать доверие рабочим организациям», то есть руководителям ВКТ, которые пользовались авторитетом у стачечников. «Политике недоверия к миру труда я предпочел политику доверия к его руководителям», – вспоминал Мальви. Парламентская фракция радикалов, в которую входил Мальви, как и фракция социалистов, поддержали его действия.

На секретных заседаниях Палаты депутатов 1–4 июня 1917 г. социалисты заявили, что они не поддерживают политику репрессий против рабочих и их организаций. Зато Демократический альянс – другая часть левоцентристской коалиции – потребовал «сурового наказания» для организаторов забастовок и антивоенной пропаганды.

Таким образом, к разногласиям по проблемам войны и мира прибавились разногласия по отношению к рабочему и антивоенному движению.

Противоречия в левоцентристской коалиции еще более обострились в связи с казалось бы незначительным эпизодом. Некоторые социал-демократы нейтральных стран готовили международную конференцию социалистов в Стокгольме с целью обсуждения путей установления мира. Социалистическая партия хотела принять в ней участие, а правые партии, считавшие Стокгольмскую конференцию «крупной австро-германской пацифистской интригой», категорически возражали против каких-либо встреч с представителями вражеских государств.

Когда социалисты запросили необходимые для поездки в Стокгольм заграничные паспорта, Рибо отказался их выдать, заявив в Палате депутатов, что такая поездка грозит «дезорганизацией общественного мнения и армии». Тогда часть депутатов-социалистов проголосовали против резолюции доверия правительству Рибо. В политике «священного единения» появилась глубокая трещина. Сменивший Нивелля новый главнокомандующий французской армией генерал Филипп Петэн, прославившийся успешной обороной Вердена, сумел справиться с солдатскими мятежами, сочетая репрессии с уступками. Он отказался вести наступление, улучшил снабжение, сместил наиболее ненавистных офицеров, стал предоставлять фронтовикам регулярные отпуска для отдыха в тылу. В то же время Петэн предал суду военных трибуналов около 3,5 тыс. взбунтовавшихся солдат. 554 из них были приговорены к смертной казни, остальные – к разным срокам тюремного заключения.

К концу лета мятежи в армии прекратились, но разногласия в правящих кругах остались. Монархисты из «Аксьон франсэз» и другие правые националисты упрекали правительство Рибо в неумении или нежелании покончить с забастовками и антивоенной пропагандой, которую они считали делом рук немецких агентов. Главной мишенью они избрали Мальви, обвиняя его в потакании забастовщикам и в пораженческих настроениях. К монархистам присоединился «твердый республиканец» и яростный сторонник войны до полной победы Жорж Клемансо. После секретных заседаний Палаты депутатов и Сената в июне-июле 1917 г. Клемансо выступил в Сенате публично, чтобы, как он сказал, «обратиться ко всей стране». Ссылаясь на многочисленные примеры антивоенной агитации, Клемансо заявил, что действия Мальви в качестве министра внутренних дел «совершенно недостаточны с точки зрения терпимости к вылазкам банды антипатриотов, подвергших Францию опасности». Клемансо добавил: «Я обвиняю вас в том, что вы предали интересы Франции». Последняя фраза не вошла в официальную публикацию речи Клемансо, но его выступление приобрело широкую известность и окончательно превратило Клемансо в вождя всех сторонников беспощадной войны до победы. Вскоре полиция обвинила редактора пацифистского журнала «Бонне руж» в получении денег из Германии и арестовала его. Ранее имевший с ним контакты, Мальви 31 августа 1917 г. подал в отставку. Подвергавшееся постоянной критике слева и справа, раздираемое внутренними противоречиями, правительство Рибо 7 сентября 1917 г. ушло в отставку.

12 сентября 1917 г. пост председателя Совета министров занял бывший военный министр в правительстве Рибо, известный ученый-математик, близкий к радикалам, Поль Пен-леве. Он считал, что нужно создать правительство, в котором «были бы представлены все партии – от крайне левых до наиболее передовых правых», но социалисты впервые с сентября 1914 г. отказались участвовать в правительстве. Левоцентристская коалиция распалась. Политике «священного единения» был нанесен серьезный удар.

Не имевшее прочного большинства в парламенте, правительство Пенлеве продержалось всего два месяца (с 19 сентября по 13 ноября 1917 г.). Неудачи на фронтах, особенно разгром армии Италии – союзницы Франции, в сражении при Капоретто, а затем победа Октябрьской революции в России привели к его отставке.

Правительство Клемансо

13 ноября 1917 г. – через неделю после победы Октябрьской революции в России – французское правительство возглавил 76-летний Жорж Клемансо. Представляя парламенту свое правительство, Клемансо сказал: «Я выступаю перед вами с единственным помышлением о ничем не ограниченной войне. Всех пораженцев – к военному суду. Никакой пацифистской кампании! Ни измены, ни полуизмены! Мой девиз: везде я веду войну, во внутренней политике я веду войну, во внешней политике я веду войну. Я продолжаю вести войну и буду продолжать вести ее до последних минут, которые будут принадлежать нам».

Клемансо отказался от обычной для его предшественников практики составлять правительство из самых заслуженных, хотя и не всегда согласных с премьером ведущих политиков. Он предоставил важнейшие министерские посты не очень известным, но безоговорочно принимавшим его руководство людям или просто своим друзьям. Являясь председателем Совета министров, Клемансо был одновременно военным министром. Министерством иностранных дел руководил его друг Стефан Пишон. Министром внутренних дел Клемансо назначил малоизвестного сенатора Жюля Памса, а сам направлял его деятельность через своих сотрудников. Кроме того, парламент предоставил Клемансо чрезвычайные полномочия в деле организации промышленности и торговли. Фактически в руках Клемансо оказались все важнейшие рычаги управления государством.

Социалисты отказались войти в правительство Клемансо, но он договорился с руководством СФИО, что три социалиста займут руководящие посты в министерствах сельского хозяйства, торгового флота и управления по набору колониальных войск в качестве специалистов. Многие депутаты-социалисты продолжали голосовать за правительство Клемансо в парламенте. Таким образом, было отчасти восстановлено «священное единение», которое стали называть «национальным единством».

Получив при формировании правительства прочное большинство – 418 голосов против 65 (в основном социалистов), Клемансо единолично принимал все главные решения. Заседания правительства стали редкими и по большей части формальными. Если в парламенте начинали проявлять недовольство, Клемансо ставил вопрос о доверии правительству, повторяя, что он ведет войну и готов нести полную ответственность за свои действия.

Жорж Клемансо (1841–1929).

Большинство депутатов неизменно голосовало за доверие Клемансо, и его правительство оставалось у власти более двух лет, вплоть до конца войны и в первые послевоенные годы (до 18 января 1920 г.). Современники (а за ними многие историки) писали о «диктатуре Клемансо», но это преувеличение. Клемансо обладал властным характером, часто навязывал свою волю окружающим, но он не пытался ограничить полномочия парламента и деятельность оппозиционных партий. Клемансо руководил страной не как единоличный диктатор, а как авторитетный лидер военного времени, пользовавшийся поддержкой не только парламента, но и большинства населения, которое видело в Клемансо вождя, способного привести Францию к победе.

Одним из первых – в значительной степени демонстративных – действий Клемансо было преследование высокопоставленных «пораженцев», к числу которых он относил в первую очередь Кайо и Мальви. Обвинив их в намерении заключить компромиссный мир с Германией, Клемансо добился от парламента согласия на их арест и предание суду. Обоим предъявили обвинение в сношениях с врагом, в подготовке сепаратного мира и в измене. Особых доказательств не требовали. В 1918 г. Мальви был приговорен к изгнанию из Франции сроком на пять лет. Суд над Кайо затянулся на несколько лет из-за слабости доказательств и желания Клемансо держать в тюрьме ненавидимого им Кайо. Только в апреле 1920 г. суд приговорил Кайо к 3 годам тюрьмы, 10 годам лишения гражданских прав, 5 годам изгнания из Франции[94]94
  В 1924–1925 гг. Мальви и Кайо вернулись во Францию по амнистии и были реабилитированы. Оба они стали сенаторами. Мальви еще раз был министром внутренних дел, а Кайо три раза – министром финансов.


[Закрыть].

Эти процессы и процессы менее значительных лиц, обвиненных в измене и шпионаже, привели к резкому сокращению антивоенной пропаганды, но пацифистские настроения все же не исчезли, а в профсоюзах и в Социалистической партии даже усилились. На заседании Национального Совета СФИО в июле 1918 г. прежнее руководство оказалось в меньшинстве, а на чрезвычайном съезде Социалистической партии 7 и 8 октября 1918 г. к руководству партией пришло прежнее центристское меньшинство во главе с Лонге. Оно призывало к миру, заявляло о своей солидарности с Советской Россией, но в то же время приветствовало президента Вильсона.

В области внешней политики правительства Клемансо, помимо укрепления связей с Великобританией, уделяло главное внимание отношениям с Советской Россией и Соединенными Штатами Америки.

После победы Октябрьской революции советское правительство обратилось к правительствам и народам воюющих стран с предложением немедленно заключить демократический мир без аннексий и контрибуций. Советские предложения настолько отвечали настроениям измученных войной народов, что вызвали симпатию во всех воюющих странах, в том числе и во Франции. Так, например, на национальной конференции ВКТ в декабре 1917 г. была внесена резолюция, в которой говорилось: «Эти предложения являются для всех стран – участников конфликта базой, на основе которой народы должны проводить политику мира, а в случае необходимости – заставить свои правительства следовать этой политике».

Английское и французское правительства даже не ответили на советское предложение, и тогда советское правительство 15 декабря 1917 г. подписало соглашение о перемирии с Германией и ее союзниками, а 3 марта 1918 г. заключило сепаратный мирный договор с Центральными державами.

С точки зрения Клемансо, это был удар в спину бывшим союзникам России потому, что Восточный фронт перестал существовать и Центральные державы могли сосредоточить свои силы на Западном фронте.

Франция и Англия отказались признать Советскую Россию. Они не признали Брест-Литовский мирный договор, так же как и Бухарестский мирный договор, заключенный 7 мая 1918 г. побежденной Румынией с Германией и ее союзниками. Правительство Клемансо стало одним из главных организаторов антисоветской интервенции.

Весной и летом 1918 г., когда Германия, заключив Брестский мир и перебросив свои главные силы на Запад, предприняла четыре мощных наступления на Западном фронте, Клемансо проявил большую стойкость и силу духа. В марте 1918 г., когда немецкие войска снова вышли к Марне и Петэн предложил правительству опять уехать из столицы, Клемансо решительно отказался. Часть депутатов потребовала сместить командующих французскими войсками генералов Петэна и Фоша, но Клемансо поддержал их и оставил командовать войсками, несмотря на неудачи.

Стремясь упрочить союз с США и обеспечить максимальное участие в войне американских войск, Клемансо тем не менее не разделял официальных американских целей войны, сформулированных президентом Вильсоном в его «14 пунктах».

Ни Франция, ни Англия не присоединились к ним, считая, что «14 пунктов» слишком напоминают советский декрет о мире и могут связать им руки на будущей мирной конференции. Действительно, «14 пунктов», опубликованные Вильсоном в январе 1918 г., содержали ряд пунктов, которые можно было истолковать как отказ от заключенных Англией и Францией тайных договоров и как признание мира без аннексий и контрибуций[95]95
  Так, первый пункт обещал «открытые договоры о мире, достигнутые открытым путем, после которых не должно быть никаких тайных международных соглашений, и дипломатия всегда должна будет действовать откровенно и гласно». В сопровождавших «14 пунктов» пяти условиях говорилось, что будущий мир не должен содержать «аннексий, контрибуций и карательных возмещений», а «народы и области не должны быть предметом размена между государствами, как скот или пешки в шахматной игре».


[Закрыть].

Приветствуя прибытие во Францию американских войск, численность которых летом 1918 г. достигла около 1 млн человек, Клемансо добился назначения Фоша главнокомандующим объединенными войсками Франции, Англии и США на Западном фронте. В августе 1918 г. войска союзников под командованием Фоша начали наступление, которое в конечном счете привело к поражению Германии.

4 октября 1918 г. правительство Германии обратилось к Вильсону с просьбой о немедленном перемирии и мире на основе «14 пунктов». Для согласования условий перемирия с союзниками Вильсон направил в Париж своего советника и личного друга полковника Эдварда Хауза.

Во время встречи с Хаузом Клемансо, Ллойд Джордж и премьер-министр Италии В. Орландо заявили, что «14 пунктов» с ними не согласовывались, их содержание неясно и они могут связать союзникам руки во время будущих мирных переговоров. В частности, Клемансо заметил, что дипломатические переговоры немыслимы без сохранения тайны, а один из 14 пунктов предполагает отказ от тайной дипломатии. По свидетельству Хауза, Клемансо, не скрывая иронии, сказал: «Я хочу знать, что это за 14 пунктов», – а министр иностранных дел Италии «не слишком приятным тоном» добавил: «И еще пять, и другие еще».

Даже представленный Хаузом подробный комментарий ко всем «14 пунктам», который переводил велеречивые пропагандистские фразы на язык реальной политики, не удовлетворил его собеседников. Только пригрозив выступить в Конгрессе США с публичным сообщением о разногласиях среди союзников, Вильсон добился их согласия на переговоры о перемирии. Оно было подписано 11 ноября 1918 г. в штабном вагоне маршала Фоша. «Я 47 лет (с момента капитуляции Франции в 1871 году. – Прим. В. С.) ждал этой минуты», – сказал Клемансо, получив от Фоша известие о подписании перемирия.

Когда в Париже узнали о перемирии, означавшем победу и конец войны, огромные толпы хлынули на улицы. Звонили колокола всех парижских церквей, гремели залпы артиллерийских салютов, играла музыка. Незнакомые люди обнимались, целовались, пели, плясали, порой плакали от радости.

Итоги войны оказались очень тяжелыми для Франции. По официальным данным, из 8660 тыс. человек мобилизованных в армию с 1914 по 1918 г. в боях участвовало около 5 млн человек, и 1 357 800 из них (27 %) погибли. Около 3 млн было ранено. Кроме того, погибло более 200 тыс. мирных жителей и примерно 400 тыс. умерло от эпидемии вирусного гриппа («испанки»).

В абсолютных цифрах потери Германии были выше (около 2 млн человек), но поскольку ее население (почти 68 млн человек в 1914 г.) было значительно больше, чем население Франции (39 млн человек), количество погибших на тысячу жителей во Франции гораздо больше, чем в Германии, и больше, чем в любой другой великой державе, за исключением России.