Текст книги "Никогда не лги"

Автор книги: Холли Эфрон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Холли Эфрон
«Никогда не лги»

Посвящается моей семье – Джерри, Молли и Наоми.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Холли Эфрон с детства была окружена атмосферой творчества. Поэтому неудивительно, что она выбрала профессию, которая позволила ей в полной мере реализовать твои способности. Работа обозревателя детективных романов в газете «Boston Glob» дала возможность отточить свое мастерство и создать первые произведения. Холли Эфрон не ошиблась с выбором жанра – проницательность, наблюдательность, стремление понять людей, умение тонко и точно описывать их чувства сделали ее детективы бестселлерами, которые номинировались на престижные премии Anthony Award и Edgar Award. Журналистка и писатель, она в любом, даже самом обычном событии видит тему для новой книги.

Роман «Никогда не лги» пользуется необычайным успехом у читателей всего мира. Еще бы – ведь события, описанные в нем, близки и понятны каждому, а такая история могла случиться где угодно и с кем угодно. Потрясающее умение превращать обыденную жизнь в опасное, но невероятное и незабываемое приключение – свидетельство бесспорного таланта автора. Образный и выразительный язык придает увлекательному сюжету особую глубину и убедительность.

От страницы к странице напряжение растет, события разворачиваются стремительно и неудержимо, а развязка поражает непредсказуемостью.

Айви делает страшное открытие – ее обожаемый муж Дэвид долгие годы скрывал от нее тайну, которая способна нарушить их счастье и угрожает жизни еще не рожденного малыша. Череда ужасных событий и подозрений обрушивается на Айви. Ей предстоит распутать клубок лжи, чтобы спасти то, что для нее дороже всего…

Только добрая и умная женщина способна так тонко прочувствовать все то, что пришлось пережить главной героине. Только писатель, одаренный незаурядными способностями, может столь ярко рассказать об ужасных событиях, в которые оказалась втянута Айви. Только человек, который умеет радоваться жизни и ценит каждое ее мгновение, может подарить людям такую захватывающую историю, где вера, самоотверженность и любовь в конце концов торжествуют над завистью, ложью и жестокостью.

Роман «Никогда не лги» напоминает лучшие фильмы Альфреда Хичкока: в размеренную светлую жизнь внезапно врываются страх и боль. Динамичный, полный неожиданных поворотов сюжет захватывает настолько, что оторваться от книги невозможно. Холли Эфрон мастерски раскрывает характеры героев и вновь убеждает читателей: даже та ложь, о которой вы забыли, становится проклятием.

Благодарности

Я чувствую себя в неоплатном долгу перед людьми, бескорыстно помогавшими мне в создании этой книги. Я бесконечно благодарна тем, кто посвящал меня в тонкости и нюансы знаний, которые понадобились мне при написании романа. Большое спасибо Скотту Джонсону, Ли Лофланду, Труперу Эдварду Стэнли, детективу отдела уголовного розыска лейтенанту полиции Чарльзу Ф. Пэрису, государственному обвинителю, барристеру высшего ранга Брайану П. Черри, Дугу Лайлу и почетному судье Кеннету Фриману. Я искренне признательна коллегам и собратьям по перу Лоррейн Боджер, Лоре Броуди, Яну Брогану, Дональду Давидоффу, Сюзанне Хаббард, Роберте Айслиб, Флойду Кемсейку, Джонатану Островски, Наоми Рэнд, Хэнку Филлиппи Райану, Барбаре Шапиро, Саре Смит и Джерри Тугеру. Хочу выразить благодарность неутомимой и остроумной Гейл Хохман. И в заключение должна сказать, что я преклоняюсь перед Кэтрин Нинтцель, Каролиной Марино, Венди Ли и другими сотрудниками издательского дома «Харпер Коллинз».

Вторник, 4 ноября

…В благополучном и мирном пригороде Браш-Хиллз исчезла беременная женщина…

Браш-Хиллз, Массачусетс. Полиция продолжает поиски свидетелей и улик, которые могли бы пролить свет на загадочное исчезновение Мелинды Уайт, молодой женщины тридцати трех лет. В последний раз ее видели в минувшую субботу. И вот вчера власти выступили с официальным уведомлением, в котором идет речь о «беременной женщине, возможно подвергающейся смертельной опасности или ставшей жертвой обмана и мошенничества».

Как сообщают официальные представители, миз [1]1
  Слово «миз» ставится перед фамилией женщины, как замужней, так и не замужней. Употребляется с 1970 г. по инициативе движения за освобождение женщин. (Здесь и далее примеч. пер.)


[Закрыть]Уайт помощник администратора в компании «СоБо Риэлти», посетила распродажу домашних вещей в пригороде Браш-Хиллз в субботу утром, после чего ее больше никто не видел. Ее сестра Руфь Уайт, проживающая в г. Неаполь, Флорида, в понедельник обратилась в полицию с заявлением о ее пропаже.

«Она звонит мне каждый день, и когда вчера я не получила от нее никаких известий, то сразу же поняла, что с ней что-то случилось», – заявила Руфь Уайт. Она также добавила, что члены ее семьи «не теряют надежды на благоприятный исход и стараются не падать духом».

Сержант уголовной полиции Браш-Хиллз Альберт Бланчард сообщил нашему корреспонденту, что полиция пока воздерживается от поспешных выводов и арестов подозреваемых.

«Мы расспрашиваем всех, кто знал ее, а также тех, кто мог видеть ее в субботу, но до сих пор нам не удалось восстановить четкую и ясную картину событий», – заключил Бланчард.

Граждан, располагающих сведениями, касающимися данного расследования, просят обращаться в отдел уголовного розыска полицейского управления округа Браш-Хиллз.

ГЛАВА ПЕРВАЯ
Суббота, 1 ноября

«Распродажа домашних вещей состоится при любой погоде» – табличку с таким объявлением выставила у себя на передней лужайке Айви Роуз. И действительно, с утра над городком нависли серые, свинцовые тучи, а порывистый холодный ветер предвещал дождь. Удивляться, впрочем, было нечему: переменчивая и типичная для Новой Англии осенняя погода отнюдь не распугала желающих поживиться на дармовщинку, коих собралось несметное количество.

Дэвид отодвинул козлы для распилки дров, загораживавшие вход на подъездную дорожку, и покупатели толпой хлынули на территорию участка. Айви показалось, что их старый особняк в викторианском стиле подвергся нашествию варваров и стал вдруг похож на огромную белуху, решившую подняться на поверхность, чтобы птицы могли склевать у нее со спины паразитов.

Целых три года Айви не обращала никакого внимания на торы рухляди, оставшейся после прежнего владельца дома Поля Власковича, которого Дэвид именовал не иначе как Владом. Так что залежи старых и ненужных вещей, заполонившие чердак и подвал их жилища, с равным успехом могли бы существовать в параллельной Вселенной. Но внезапно, подобно весеннему грому среди ясного неба, ею овладело желание немедленно избавиться от вещей, которые им никогда не принадлежали и которые она никак не могла считать своими. Весь хлам – вон! Дэвиду хватило ума и такта – хотя, возможно, это сработал инстинкт самосохранения – не возражать ей и не винить во всем разбушевавшиеся гормоны.

Айви почувствовала, как в утробе недовольно зашевелилась и сильно толкнула ее ножкой малышка. Это были уже не прежние, едва заметные движения. «Привет, маленькая моя Тыковка, дорогая моя дочурка». Она прижала обе ладони к огромному животу, на мгновение показавшемуся ей неподвижным и надежным, как скала. Теперь, когда оставались всего три недели до того, как Айви должна была или благополучно разрешиться от бремени, или лопнуть, пора уже было начаться предродовым схваткам. Ложные схватки Брэкстона-Хикса. [2]2
  Слабые сокращения матки, продолжающиеся в течение всей беременности.


[Закрыть]Прогрев и увеличение оборотов двигателя, в котором недостает смазки для настоящего разгона.

Они с Дэвидом как раз достигли стадии утомительного выбора имени будущего ребенка, и Айви мельком подумала о том, сколько же, интересно, родителей отвергли мысль наречь свое чадо Брэкстоном.

«Я рожу, рожу, рожу, непременно рожу», – повторяла она про себя как заклинание. Айви вышла замуж в возрасте двадцати четырех лет, и ей понадобилось целых пять лет, чтобы забеременеть. Трижды у нее случались выкидыши. Последний раз это произошло, когда срок беременности составил уже двадцать недель, как раз тогда, когда она решила, что все в порядке и можно уже не плевать через плечо.

Подошел Дэвид, остановился рядом и обнял ее там, где раньше находилась талия. Живот у нее выпирал прямо-таки с бесцеремонной наглостью, и Айви казалось, что она носит в себе огромную тыкву, вполне заслуживающую регистрации в Книге рекордов Гиннесса.

– Послушай, Тянучка, – в последнее время старое ласковое прозвище обрело совершенно новый смысл, – похоже, старт получился удачным. Я имею в виду, первый блин не вышел комом. Ты только посмотри, какая собралась толпа, – сказал он.

Айви зажмурилась от удовольствия, когда Дэвид осторожно убрал ее волосы и потерся носом о шею. Айви обожала запах Дэвида, запах богатой, плодородной почвы, суглинка. Ей нравилось смотреть на его соломенно-желтые волосы, торчавшие в разные стороны и, казалось, не знавшие расчески, но у нее прямо-таки замирало сердце, когда он улыбался, отчего расцветало все его лицо, а в уголках глаз разбегались лучики морщинок. Нос, который ему сломали еще в те времена, когда он был членом футбольной команды колледжа, уже после того, как он вполне благополучно отыграл два сезона куортербеком [3]3
  Куортербек – ведущий игрок в американском футболе, занимающий позицию на бэкфилде, за линией схватки за мяч.


[Закрыть]в школьной команде, придавал его в остальном мягким чертам лица выражение решительности и уверенности в себе.

Сама же Айви принадлежала к тому типу женщин, каких называют скорее интересными, нежели симпатичными или красивыми: темные выразительные глаза, чуточку длинноватый носик и большой рот, который никак нельзя было назвать сексуальным. Чаще всего, однако, она почти не обращала внимания на то, как выглядит. Вскочив с кровати, она мчалась в ванную, чистила зубы, поспешно проводила по густым каштановым волосам расческой – и все. Ее вполне устраивала собственная внешность.

– Они думают, раз у нас большой старый дом, то и рухлядь должна быть антикварной, – заметила Айви.

Дэвид покрутил в пальцах воображаемую сигару, затянулся и, нахмурив брови в манере знаменитого комика Граучо Маркса, [4]4
  Граучо Маркс (1890–1977) – один из братьев Маркс, известных американских артистов кино и эстрады.


[Закрыть]с презрением уставился на два древних черных телефонных аппарата с наборными дисками.

– Если бы только эти любители старины знали, как ошибаются…

Айви помахала рукой товарищу по несчастью, коллеге-старьевщику Ральфу, обладателю старенького «форда-пикапа», увлеченно рывшемуся в коробке с электрической фурнитурой. Рядом с ним посреди вселенского шума и суеты стояла, разинув рот, Коринна Биндель, их пожилая соседка. Ее пышный шиньон имел слишком яркий платиновый цвет, чтобы быть настоящим. Она с видом некоторого превосходства скрестила руки на груди, поверх коричневого твидового пальто. Выражение болезненного недоумения на ее лице показывало, что она не понимает, как может кто-то заплатить хоть медяк за всю эту ненужную рухлядь.

– Послушай, у меня есть одно предложение, – вновь заговорил Дэвид. – Как насчет того, чтобы начать обустраивать детскую комнату после того, как уляжется пыль и все разойдутся?

– Только не сегодня, – решительно заявила Айви. Она механически потерла темно-синий камешек, вставленный в серебряный талисман, висевший у нее на шее. Когда-то этот талисман принадлежал ее бабушке. Она понимала, что поддалась самому обычному суеверию, и тем не менее не собиралась вытаскивать детские вещички, благополучно хранившиеся в дальней комнате, до тех пор, пока ребенок не появится на свет и она не перецелует ему все пальчики на руках и ногах.

– Извините… – неуверенно произнесла дама со светло-каштановыми кудряшками, в которых посверкивали серебристые мелированные пряди-перья, пристально смотревшая на Айви из-под козырька бейсболки «Ред Сокс». [5]5
  Бейсболка легендарного бейсбольного клуба «MLB Boston Red Sox» с плоским козырьком.


[Закрыть]В руках она держала статуэтку времен Великой депрессии – лебедя из дымчатого зеленого стекла, доселе лежавшего в коробке с фруктами из воска и парафина, до которых добрались мыши.

– Могу уступить его вам всего за пятнадцать долларов, – сообщила Айви. – Лебедь чудесно сохранился, на стекле нет ни трещинки, даже царапин нет.

– Айви… – на лице дамы отразилось легкое недоумение. – Ты меня не узнаешь, верно?

– Я… – Айви заколебалась.

В облике этой женщины, носившей просторную блузку с аляповатым рисунком из небесно-голубых васильков и ромашек, и впрямь было что-то знакомое. Рука с тщательно накрашенными ногтями ярко-розового цвета покоилась на необъятном животе. Как и Айви, она явно пребывала на последнем месяце беременности.

– Минди Уайт, – представилась женщина. – Раньше меня звали Мелиндой.

Мелинда Уайт. Имя всколыхнуло в памяти Айви образ круглолицей и пухлощекой девочки, с которой она вместе училась в начальной школе. Туго завитые каштановые кудряшки, очки и нездоровый цвет одутловатого лица. Трудно, почти невозможно было поверить в то, что перед ней сейчас стоит та же самая особа.

– Конечно, я помню тебя. Bay, да ты выглядишь просто великолепно! Кстати, прими мои поздравления! Твой первенец? – полюбопытствовала Айви.

Мелинда кивнула и шагнула вперед, подходя ближе, а потом расплылась в улыбке. Зубы ее, некогда желтые и кривые, теперь стали безупречно белыми и ровными.

– У тебя ведь это тоже первый малыш, да?

Айви отвела глаза, избегая ее пронзительного и пытливого взгляда.

– Я должна родить на День благодарения, – продолжала Мелинда. – А ты?

– А я – в декабре, – ответила Айви.

Собственно, ее ребенок тоже должен был родиться на День благодарения. Но всем, даже своей лучшей подруге Джоди, Айви говорила, что ей рожать на две недели позже. Она руководствовалась теми соображениями, что по мере приближения знаменательной даты им с Дэвидом вполне хватит и собственных треволнений о том, когда же у нее начнутся настоящие родовые схватки и все ли идет нормально. Мелинда склонила голову к плечу и еще раз окинула Айви внимательным взглядом.

– Счастливое замужество. Вот-вот должен родиться ребеночек. Повезло вам, ребята. Я хочу сказать, чего еще тебе остается желать?

«Кинехора [6]6
  Кинехора – присловье от дурного глаза; тьфу-тьфу, чтоб не сглазить (идиш).


[Закрыть]», – ответила бы на это бабушка Фэй и трижды сплюнула бы через левое плечо. Айви же молча потерла амулет, висевший на шее.

Мелинда подняла голову и с любопытством оглядела дом.

– Ну конечно, роскошный старинный особняк в викторианском стиле. Если когда-нибудь надумаешь продавать его, дай мне знать. Я работаю в конторе по продаже недвижимости.

– Ты собираешь стекло времен Великой депрессии? – поинтересовалась Айви, кивая на лебедя, которого бывшая одноклассница держала в руках.

– Нет-нет, лебедей собирает моя мать… во всяком случае, собирала раньше. Она бы купила эту штуку не задумываясь. Но это было до того, – Мелинда выразительно постучала полупустой бутылочкой воды «Эвиан» по виску, – как у нее развилась болезнь Альцгеймера. Она продала свой дом здесь, в Браш-Хиллз, и переехала во Флориду, к моей сестре Руфь. Помнишь Руфь? Кстати, она тоже собирает лебедей. – Мелинда выстреливала слова короткими очередями, и у Айви вдруг возникло неприятное ощущение, что на нее надвигается пыхтящий локомотив, особенно когда Мелинда подступила еще ближе, находясь уже на расстоянии вытянутой руки.

– Пожалуй, эта штука ей очень понравится. – Мелинда откровенно любовалась лебедем. – Я его подарю ей на Рождество. Или на день рождения. – Она поудобнее пристроила висевшую на плече большую холщовую сумку-торбу. – Когда моя мать наконец отдаст концы, то Руфи, скорее всего, достанется вся коллекция. А у тебя ведь нет ни брата, ни сестры, верно?

Но она не стала дожидаться, пока Айви ответит.

– Если честно, то я совершенно не узнаю это место. А ведь я частенько приходила сюда. Мы жили практически за углом, а моя мать даже работала на мистера Власковича. Иногда. Я помню, как мы играли в камешки на чердаке и ели вишневый мусс «Джелло» прямо из стаканчика. – Она выразительно закатила глаза и недовольно скривилась. – Один сплошной сахар-рафинад. С таким же успехом они могли расфасовывать в них чистый яд. И чем мы только думали тогда? Зато теперь нам нужно беречься и быть очень осторожными. Есть за двоих, как говорится. Ты будешь кормить малыша грудью?

– Я… э-э… – Вопрос оказался столь неожиданным и бестактным, что Айви растерялась. Она поспешно взглянула на часы, надеясь, что Мелинда поймет намек и оставит ее в покое.

– Для ребеночка это очень полезно, – как ни в чем не бывало продолжала та. – О господи, ты, должно быть, думаешь, что я похожа на одну из этих полоумных дамочек из «Лиги Ла Лече»? [7]7
  Международная некоммерческая организация, распространяющая информацию о пользе кормления новорожденных грудью.


[Закрыть]

За плечом Мелинды Айви заметила Дэвида. Он разговаривал с какой-то женщиной, державшей в руках два латунных канделябра. Его обступили еще четверо мужчин, явно ожидавших своей очереди, поскольку каждый из них был нагружен предметами, которые они, очевидно, непременно хотели приобрести. Какой-то молодой человек с черными, коротко стриженными волосами, ежиком торчавшими во все стороны, с задумчивым видом рассматривал четыре теплых пальто, которые они с Дэвидом повесили на бельевой веревке, протянутой между столбами крытых ворот на въезде во двор. Полы этих древних пальто, невесть сколько времени пролежавших в подвале, хлопали на ветру, словно крылья гигантских летучих мышей.

– Послушай-ка меня… – ничтоже сумняшеся продолжала меж тем Мелинда.

– Извини, ты что-то сказала?

– Оказывается, сейчас в детские смеси добавляют кукурузный сироп, – заявила Мелинда.

И вот теперь Айви вспомнила ее глазки – они всегда были такими же маленькими и пронзительными.

– По-моему, это не очень-то полезно, – машинально согласилась Айви. Молодой человек, которого она уже окрестила Ежиком из-за его своеобразной прически, решился надеть приглянувшееся ему пальто. – Подожди меня. Вон там один человек присматривается к нашим пальто, и я не хочу, чтобы он ушел с пустыми руками.

Айви поспешила к нему.

– Вам очень идет, – сообщила она молодому человеку. И действительно, пальто сидело на нем как влитое. А запах моли непременно исчезнет, если сдать его в хорошую химчистку. – Всего за пятьдесят долларов я отдам вам их все.

Ежик осмотрел остальные пальто. Она ожидала, что он начнет яростно торговаться и сбивать цену, но вместо этого он молча достал из кармана бумажник, вынул из него две двадцатки и десятку – Айви заметила толстую пачку банкнот – и протянул их ей. Затем, все так же не говоря ни слова, он перебросил пальто через руку и удалился.

«Получилось!» Айви торжествующе воздела кулак, а потом сунула деньги в кармашек своего передника.

– Думаешь, это старьевщик? – раздался голос Мелинды. Оказывается, она подошла к Айви и остановилась рядом с ней.

«Дыши глубоко. Успокойся». Теперь, когда ножки малышки упирались ей снизу в диафрагму, Айви обнаружила, что ей становится труднее переводить дыхание.

– Я всегда обожала этот дом, – разглагольствовала Мелинда. – Тут такие роскошные камины! А как здорово было в нем играть в прятки: здесь же полно всяких потайных уголков и закоулков. – Она сделала паузу, ожидая ответа. Ее вопросительный взгляд ощущался буквально физически. Во всяком случае, Айви казалось, что ее ощупывают холодные и липкие пальцы.

Она вспомнила, что раньше личико у Мелинды было пухлым и мягким, и создавалось впечатление, что, если ткнуть ей в щеку пальцем, на ней непременно останется вмятина.

– Должна тебе заметить, что краску для фасада ты подобрала очень удачно, – заявила Мелинда. – Хотя чему тут удивляться: у тебя всегда был отменный вкус. Я же помню, как ты первая в школе надела сапожки «Док Мартенз». [8]8
  Сапоги или туфли с высокой шнуровкой на толстой «надувной» подошве.


[Закрыть]

От необходимости все время улыбаться у Айви начали болеть лицевые мускулы. «Док Мартенз»? Она вспомнила, что купила их в Швейном квартале [9]9
  Швейный квартал – название района г. Нью-Йорка в центре Манхэттена, известного как центр пошива модной женской одежды.


[Закрыть]на распродаже, в буквальном смысле выкопав из груды обуви, сваленной прямо на полу. Они, кстати, так до сих пор и валялись где-то в чулане. Пожалуй, стоило вынести их сюда сегодня вместе с остальным хламом.

Мелинда вдруг уставилась куда-то в сторону, и во взоре ее появилась сентиментальная мечтательность.

– Леггинсы!

– О боже! – вздохнула Айви. – Неужели мы тоже когда-то носили их?

Но нет, Мелинда не носила леггинсы. Ее ежедневная униформа состояла из бесформенной юбки и безразмерного свитера. Свой завтрак она тихонько съедала в каком-нибудь укромном уголке шумной школьной столовой, а на занятия и обратно ее всегда сопровождала под конвоем мать. Да, она сильно изменилась с тех пор. Маникюр, стильная прическа, стройная фигурка – если бы не живот. Дружелюбная, общительная и уверенная в себе.

Над Айви склонился Дэвид.

– Ты не поверишь, – сказал он, – по-моему, вон та дама хочет купить у нас красные портьеры. – Всем своим видом он словно желал сказать: «Я же тебе говорил!» – Ты не хочешь подойти к ней и помочь определиться с выбором?

– Привет, Дэвид. Давненько мы с тобой не виделись, – прочирикала Мелинда. Она беззаботно помахала в воздухе бутылочкой с водой и уставилась на него из-под козырька бейсболки.

– Привет. Как поживаешь? – мгновенно отозвался Дэвид, явно не узнавая собеседницу.

Айви извинилась и поспешила прочь. Мужчина с обширной лысиной, бочкообразной грудью и глазами, утонувшими в серых кустистых бровях, перехватил ее на полпути.

– Вы хотите за него десять баксов?

В руках он держал черный металлический вентилятор, лопастями которого можно было запросто и в промышленных масштабах рубить болонские колбаски. Она намеревалась уступить его за тридцать долларов, поскольку знала, что подобные электрические безделушки шли на аукционах в Интернете по пятьдесят баксов за штуку.

– Двадцать пять, – сказала она.

Мужчина лишь пожал плечами и вручил ей деньги.

Понемногу начал накрапывать мелкий дождь. Айви оглянулась на Дэвида. Мелинда все еще стояла рядом с ним, не отпуская от себя, и что-то оживленно втолковывала ему. Он отступил на шаг, и на лице его отразилось невероятное изумление. Похоже, он все-таки узнал ее в конце концов.

Айви опустила взгляд на собственную руку. В кулаке она держала двадцатку и пятерку. Должно быть, это за вентилятор. Она поспешно спрятала купюры в кармашек фартука.

Так, а куда же она направлялась? Память отшибло начисто. Опять.

Где-то она вычитала, что женщины, вынашивающие ребенка женского пола, часто страдают от приступов кратковременной потери памяти. Что-то связанное с уровнем прогестерона. Если статья не врала, значит, у нее действительно родится девочка. В последнее время Айви дошла до того, что стала отправлять себе послания по электронной почте с напоминанием прочесть список неотложных дел на день. А неделю назад умудрилась где-то потерять собственную зубную щетку.

Пальто к этому времени благополучно исчезли. Их соседка миссис Биндель безмятежно читала газету «Бостон глоуб», которую они выписывали и которая, кстати, совсем не предназначалась для продажи. Дэвид по-прежнему разговаривал с Мелиндой и явно чувствовал себя так, словно попал в ловушку, как и она сама несколько минут назад. Какая-то женщина встряхивала и расправляла одну из тяжелых портьер красного шелка, висевших…

Ага, вот оно! Теперь Айви вспомнила, куда так торопилась. А ведь она презрительно и возмущенно фыркала, когда Дэвид уверял ее, что кто-нибудь непременно пожелает приобрести у них шесть портьер с бахромой, висевших на первом этаже и создававших ощущение того, что вы попали в бордель или в лучшем случае итальянский ресторан.

Она подошла к женщине, на безымянном пальце которой красовалось кольцо с огромным камнем размером с косточку от персика.

– Мы надеялись выручить за эти шторы семьдесят пять долларов. – В самом деле, какого черта? Почему она должна стесняться?

– Ну, не знаю… – Женщина с сомнением поджала губы. Она потерла тяжелую парчовую ткань, захватив ее большим и указательным пальцами, потом поднесла одну из кисточек к носу и понюхала ее.

Айви сжала руки в кулаки и уперлась ими себе в поясницу, чтобы хоть немного унять боль.

– Собственно говоря, мы согласны и на сорок долларов. Тем более что одна из портьер немного выцвела.

Покупательница ничего не ответила, лишь задумчиво потыкала пальцем в портьеру.

И тут кто-то осторожно похлопал ее по плечу.

– Айви? – Пальцы Мелинды сомкнулись на длинной и стройной шее лебедя из светло-зеленого стекла.

– Я дарю тебе его, – сказала Айви.

Слова могли показаться мягкими и даже дружескими, а вот в тоне, которым они были произнесены, однозначно прозвучала резкость.

Но Мелинда и ухом не повела. Она молча спрятала лебедя в свою холщовую торбу.

Айви расчистила место на ступеньках, ведущих к боковой двери, и тяжело опустилась на них. Ее мучила изжога, апельсиновый сок, выпитый утром, просился наружу, ей срочно нужно было в туалет, а лодыжки походили на переваренные сосиски, у которых вот-вот должна лопнуть целлофановая обертка.

Слава богу, к ней направлялся Дэвид.

– Ты не видела Тео? – поинтересовался он, и на лице его отразилось беспокойство. – Я обещал ему одно из этих пальто.

– Надо было сказать мне об этом раньше – я бы оставила одно специально для него. А что, он был здесь?

– Он пробыл у нас ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы оставить нам плакат с указанием его имени и избирательной кампании. Он хочет, чтобы мы установили этот плакат у себя на передней лужайке.

– Мне очень жаль, но я продала их все скопом… – Не договорив, Айви зажмурилась, когда внизу живота ее пронзила острая боль.

Дэвид поспешно присел рядом с ней на корточки.

– С тобой все в порядке? – с тревогой прошептал он.

Айви с трудом сдержала отрыжку.

– Ничего, я просто устала.

Дэвид подтащил к ней картонную коробку, заполненную старыми номерами журнала «Нэшнл джиогрэфик», и водрузил на нее ноги жены.

– Здесь есть один парень, интересующийся книгами, – уже нормальным голосом произнес он. – Мы с тобой случайно не забыли выставить еще какую-нибудь коробку?

– Если такая и осталась где-то, так только на чердаке.

Дэвид зашагал к дому, но на полпути остановился и вернулся к ней.

– Эй, Минди, хочешь посмотреть, как оно там, внутри?

Он уже называет ее Минди?

– А мне в самом деле можно? – Мелинда быстро повернулась к нему. Ее живот описал полукруг и врезался в карточный столик, отчего большое зеркало, прислоненное к его ножке, наклонилось и стало падать. – О господи! – только и успела выдохнуть она.

Айви подалась вперед и подхватила зеркало за мгновение до того, как оно ударилось о землю.

– Ради бога, простите меня, – Мелинда побледнела как полотно. Она закусила губу, и лицо ее жалобно сморщилось. – Я имею в виду, если бы оно разбилось…

– Все нормально, – перебила ее Айви. – Не волнуйся.

– Ты уверена?

– Видишь? – Айви вернула зеркало на место. – Ничего плохого не случилось.

– Слава богу, – прошептала Мелинда, которая, похоже, до сих пор не могла прийти в себя.

– Нет, правда, подумаешь, большое дело.

– Что значит «большое»?.. – Мелинда подошла к Айви, которая все еще сидела на ступеньках. Бросив на нее пытливый взгляд, она положила одну руку на живот Айви, а другой накрыла свой собственный. Сквозь ткань толстовки Айви ощутила прикосновение ее ладони и почувствовала, как длинные розовые ногти бывшей одноклассницы легонько царапнули ее кожу. – Ты, должно быть, шутишь? На нашу долю и так уже выпало достаточно несчастий, верно?

От изумления и неожиданности у Айви отвисла челюсть.

Мелинда выпрямилась и развернулась к Дэвиду.

– Ну, так вы сохранили, тисненые кожаные обои в переднем холле? И эту чудесную статую у подножия лестницы?

– Пойдем со мной, и ты сама все увидишь, – предложил Дэвид. – Ну, смелее. Я устрою тебе роскошный экскурсионный тур.

Мелинда со всей возможной скоростью устремилась вслед за ним мимо Айви и принялась взбираться по ступенькам к входной двери. Дэвид выразительно закатил глаза и последовал за ней.

Айви погладила живот ладонями, стараясь стереть прикосновение чужой руки.

– Эй! – окликнула ее Мелинда, остановившись в дверях.

Айви повернула голову.

Преувеличенно артикулируя, Мелинда произнесла:

– До скорой встречи, – после чего развернулась и вошла внутрь.

Проволочная сетка на двери с грохотом захлопнулась за ней.

Айви от всей души понадеялась, что этого не случится.