Текст книги "Всё кроме тебя (ЛП)"
Автор книги: Харлоу Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
Глава десятая
Шона
– Спасибо. Заходите ещё. – Эвелин провожает клиентку от прилавка как раз в тот момент, когда я захожу в Luna. Как только девушка выходит, взгляд Эвелин встречается с моим. – Шона!
– Привет!
– Что ты тут делаешь?
– Я тут поняла, что у меня нет ни одних леггинсов, которые подойдут под то платье, что я купила. А оно как раз на сегодня. Так что… пришла за ними.
Она выходит из-за кассы и направляется к витрине с леггинсами всех цветов радуги. – Без проблем. Куда-то собираешься?
Я прикусываю губу, сдерживая улыбку. – Форрест ведёт меня кое-куда.
Она чуть не падает, но успевает удержаться. – О боже! Серьёзно?
– Ага. – Я изо всех сил стараюсь держаться спокойно, но не получается. Из меня вырывается восторженный визг, и я тут же шумно выдыхаю. – Прости.
– Девочка, не извиняйся за то, что радуешься! Это же огромная новость. Как так получилось? Мне нужны все подробности.
Из подсобки выходит Келси, жуя яблоко. – Привет, Шона. Что случилось?
– Форрест пригласил её на свидание, – отвечает за меня Эвелин.
– Офигеть! – Келси чуть не подавилась, но быстро приходит в себя.
– Это не свидание. Ну… думаю, не совсем. Он так его не называл. – И тут моё волнение вдруг спадает. – Это ведь значит, что он так не считает, да?
– А куда вы идёте? – спрашивает Эвелин.
– Послушать, как он играет в своей группе. У него сегодня концерт.
Головы Келси и Эвелин синхронно разворачиваются, глаза расширяются от удивления. Келси медленно поворачивается обратно ко мне. – Эм… что ты сейчас сказала? Форрест – в группе?
– Да. Уже какое-то время, как выяснилось.
Келси снова смотрит на Эвелин. – Как мы вообще не знали об этом?
– Эм, ну, это же Форрест. Он заперт надёжнее, чем Форт-Нокс, – отвечает Эвелин.
– Поверь, я сама в шоке была. Но вчера вечером, перед тем как он уехал с ранчо, он спросил, не хочу ли я поехать с ним. Ну, а я, конечно, согласилась.
– Что он делал на ранчо в четверг?
Я поднимаю брови, расплываясь в самодовольной улыбке. – Помогал мне с постройками для Зимнего фестиваля.
Эвелин начинает медленно хлопать. – Браво, Шона.
Я делаю вид, что кланяюсь, и мы все смеёмся. – Спасибо. Я в понедельник пришла к нему в офис попросить о помощи, как ты и советовала. А вчера мы работали вместе в ангаре, просто разговаривали… И в какой-то момент он рассказал мне про группу. А потом пригласил. Честно, я чувствовала себя шестнадцатилетней – нервы, ожидание...
После того как я пришла домой, мне так и не удалось быстро уснуть. Голова была переполнена мыслями, насколько это важно. Он сам предложил провести время вместе и хочет показать мне такую личную часть своей жизни. Это ведь хороший знак, да?
– Ну конечно. Но он не назвал это свиданием… – Келси постукивает пальцем по подбородку.
– Да он и не обязан. Они поедут вдвоём, в одной машине, проведут весь вечер вместе. Звучит как свидание, – заявляет Эвелин.
Я тяжело вздыхаю. – Я просто так нервничаю из-за этого. Кажется, что это мой шанс показать ему, что я серьёзно настроена.
Келси качает головой. – Не нагнетай, Шона. Пусть всё идёт своим чередом. Сам факт того, что он тебя позвал – уже шаг вперёд. Но это же Форрест. Кто знает, что у него творится в голове.
– Знаю. Просто… мне кажется, что всё наконец-то сдвинулось с мёртвой точки, и я не хочу это испортить.
Эвелин кивает. – Не испортишь. Вы с ним – судьба.
Келси согласно поддакивает. – И, пожалуйста, сделай нам одолжение – побольше фоток и видео. – Она смеётся.
– Обязательно.
Эвелин поворачивается к Келси: – Интересно, Уайатт с Уокером уже в курсе?
– Скоро будут, когда мы вернёмся домой, – отвечает та.
Я качаю головой. – Сделайте одолжение: пока не говорите никому, ладно? Я не хочу, чтобы Форрест подумал, что я не уважаю его приватность. Если он никому об этом не говорил, значит, на то была причина.
Келси опускает плечи. – Ладно… не скажу мужу, – бурчит она, делая грустную рожицу.
– Я тоже, – поддакивает Эвелин.
– Спасибо. Так, мне нужны те леггинсы, и мне уже пора. Я ещё даже не мылась и не собиралась.
Эвелин берёт пару тёмно-коричневых леггинсов, мягких как масло, и протягивает мне. – Вот. Под то платье будут идеально. Особенно с теми сапожками, что ты купила на прошлой неделе.
– Спасибо. Сколько с меня?
Она отмахивается: – Считай, подарок от меня.
– Ты уверена? Я могу заплатить, Эвелин.
– Уверена. Просто пообещай, что если выпадет шанс взобраться на этого мужчину, как белка на дерево – не упустишь его. Всё-таки его зовут Форрест, не забывай.
Келси и я чуть не падаем от смеха, а я выкрикиваю: – О боже, Эвелин!
Она довольно улыбается. – Что могу сказать? Тонкость – явно не мой стиль. И сегодня, Шона… пусть будет и не твоим.
Время немного за шесть, когда Форрест подъезжает к моему таунхаусу. Уокер был таким лапочкой, позволив мне остановиться здесь, и я знаю, что изначально Форрест не был в восторге от этой идеи. Но, глядя на него из-за занавески, пока он подходит к двери – в тёмно-синих джинсах, чёрной рубашке и коричневой кожаной куртке, только что из душа, – я надеюсь, что он всё же простит этот маленький нюанс.
Он стучит, и я глубоко вдыхаю перед тем, как открыть дверь. – Привет, – говорю я, когда наши глаза встречаются.
Но потом его взгляд опускается, оценивая меня с головы до ног. Он прикрывает рот рукой и стонет: – Чёрт, Шона.
– Что-то не так?
Я вижу, как зрачки у него расширяются, а шоколадные глаза темнеют, когда он ещё раз пробегается по мне взглядом. – Не знаю, смогу ли я вообще сосредоточиться на игре, пока ты носишь это.
Довольная собой, я поворачиваюсь, чтобы он мог оценить мой зад в этом платье, пока я беру сумочку с полки у двери. И тот рычащий звук, который он издаёт, даёт мне понять, что совет Эвелин забыть про всякую скромность – был чертовски в точку.
Ржаво-красное платье-свитер облегает каждую мою линию. Коричневые леггинсы, которые она мне сегодня подарила, отлично дополняют образ, а я завершила его светло-коричневыми ботильонами на каблуке. Волосы я оставила распущенными с мягкими локонами – именно так Форрест когда-то любил, – а ещё добавила пару лишних пшиков духов для эффекта.
Я оборачиваюсь, легонько похлопывая его по груди, проходя мимо. – Уверена, ты справишься.
Он закрывает за мной дверь, ждёт, пока я её запру, и ведёт к своему пикапу, положив руку мне на поясницу.
Такой интимный жест сразу? Похоже на настоящее свидание, даже если он так его не называет.
Когда он открывает мне дверь и помогает забраться в салон, я смотрю на него: – Спасибо.
Он хмыкает и закрывает дверь, обходит капот и садится за руль. – Ты ела?
– Да. Я не была уверена, будет ли включена еда в эту вылазку, так что решила заранее перекусить.
– Извини. Наверное, стоило уточнить.
Я беру его за руку и слегка сжимаю. Он позволяет мне это, и по телу тут же разливается облегчение. – Всё в порядке.
Он смотрит на меня: – Ну, на десерт у тебя ещё место осталось?
– Всегда.
– Хорошо. А то мне что-то сладкого захотелось.
Форрест выезжает из района и направляется к трассе. Мы едем молча некоторое время, пока он наконец не заговорит: – Ты сегодня много успела? На ранчо, я имею в виду.
– Большую часть дня провела на телефоне, но в целом – да, дела идут. А у тебя?
– По пятницам обычно всё спокойно. В основном занимаюсь счетами и анализом прибыли.
– Звучит захватывающе, – подшучиваю я.
– Это, на самом деле, самая нелюбимая часть работы. Иногда мне не хватает работы руками.
– Ну, для этого у тебя и есть музыка, верно?
Он кивает: – Ага.
– Ты волнуешься перед выступлениями?
– Обычно нет. Но сегодня – да.
– Почему?
– Потому что ты будешь там.
Мой оптимизм немного гаснет. – Можешь отвезти меня домой, Форрест. Не обязательно...
Он качает головой и поворачивает на стоянку перед торговым центром, медленно выбирая место. – Дело не в том, что я не хочу, чтобы ты была там, Шона, – говорит он, ставя машину на «паркинг» и поворачиваясь ко мне. – Дело в том, что я хочу.
– И это тебя пугает? – шепчу я.
– Быть с тобой снова так же нервирует, как и в подростковом возрасте.
– Ты хорошо это скрывал, потому что я бы ни за что не догадалась.
– Тогда я и правда лучше это скрывал. Наверное, потому что ставки были ниже. – Он снова берёт меня за руку, проводя большим пальцем по тыльной стороне. Его прикосновение разносится по моему телу искрами.
– Без давления, Форрест.
Он кивает, всё ещё глядя на мою руку: – Мы же друзья, да?
– Угу, – отвечаю я, не слишком уверенно.
– Ну, друзья ведь могут вместе есть мороженое, верно?
Я поднимаю глаза на вывеску магазина перед нами, улыбаясь его идее. – Конечно, если один друг не будет дразнить другого за его вкусы.
– Ничего не обещаю. – Он подмигивает и открывает мою дверь, провожая меня внутрь, где мы берём себе по мороженому на дорогу.
Форрест выбирает шоколадный шарик в рожке, а я – радужный щербет, разумеется, в стаканчике (не в рожке – только так и правильно). Мы снова садимся в пикап и выезжаем в сторону Перритона.
– А почему ты вообще решил остановиться за мороженым? – спрашиваю я, с полным ртом, пока тихо играет музыка, ровно настолько, чтобы не мешать разговору.
– Ты же вчера упомянула об этом, пока мы работали. – Он пожимает плечами и берёт очередной кусочек. – Мне тоже захотелось. А потом подумал, что не могу вспомнить, когда мы в последний раз ели его вместе.
– Давно это было. Наверное, ещё до моего переезда в Вегас.
– Думаю, да.
“Something in the Orange” Зака Брайана начинает играть как раз в тот момент, когда я бросаю свой пустой стаканчик в маленькую мусорку, которую Форрест держит в своём пикапе. И по мере того, как мелодия продолжается, я закрываю глаза, стараясь изо всех сил не дать эмоциям взять верх.
Но Форрест замечает перемену в моем настроении. – Ты в порядке?
– Да, всё хорошо, – выдыхаю я, уставившись в окно, пока глаза наполняются слезами.
Чёрт. Последнее, чего я хотела сегодня – это расплакаться. Но эта песня, этот артист... каждый раз пробирает до глубины души.
– Ты уверена?
– Мой папа обожал Зака Брайана, – удаётся выдавить из себя, чувствуя, как в горле встаёт ком. – Тогда он ещё не был так популярен, как сейчас, но всякий раз, когда слышу его песни, на меня накатывает волна эмоций.
– Я могу переключить, если хочешь. – Форрест тянется вперёд, чтобы сменить трек, но я кладу руку ему на предплечье, останавливая.
– Нет. Всё в порядке. Мне нравится слушать его. Просто иногда это случается неожиданно. Я не была готова к этому сегодня.
Форрест снова устраивается поудобнее, и тогда он совершенно сбивает меня с толку, говоря: – Расскажи мне о нём.
– О ком?
– О твоём отце.
Моя нижняя губа начинает дрожать, но я сохраняю самообладание. – Ты уверен?
– Я бы не спрашивал, если бы не хотел услышать, Шона, – отвечает он, продолжая смотреть вперёд, на дорогу, но я вижу, что он ждёт, когда я заговорю. И я говорю.
Эвелин сказала, что я сама почувствую, когда придёт время открыться и поговорить с ним о прошлом – и Форрест только что дал мне этот шанс.
– Он умер около трёх лет назад. Рак вернулся спустя несколько лет после ремиссии, и он просто был слишком слаб, чтобы бороться во второй раз.
– Мне жаль.
– Мне тоже. Но, по крайней мере, у меня было время с ним. – Я смотрю прямо на Форреста. – И об этом я ни секунды не жалею.
Он кивает, его взгляд становится мягче: – И не должна.
Я глубоко вздыхаю. – Встретить его было как во сне. Моя мама почти не оставила его фотографий, когда я росла. Но когда я увидела его лицом к лицу, то поняла, почему он скрывал свой диагноз. Он уже не был тем же человеком… по крайней мере, внешне.
– Почему он скрывал это от вас? – Форрест качает головой. – Наверное, я так и не понял этого.
– Он не хотел быть обузой для меня и мамы. Я была маленькой, и он считал, что для меня лучше запомнить его таким, каким он был раньше, чем тем, кем ему предстояло стать. Но когда пришло время, я дала ему понять, что думаю об этом решении.
Форрест улыбается: – Молодец. А как отреагировала твоя мама, когда поехала туда?
Мы с Форрестом расстались незадолго до того, как мама прилетела ко мне в Вегас, и я рассказала ей всю правду об отце. Я так и не успела сказать ему, как всё прошло, потому что к тому моменту он уже исчез из моей жизни, а я просто не справлялась – ни с нашим разрывом, ни с переменами в семье.
Это было слишком тяжело для девятнадцатилетней, и теперь я это понимаю. Но, оглядываясь назад, я бы мало что изменила в своих решениях – разве что была бы честнее с Форрестом с самого начала. Хотя всё равно не уехала бы с ним из Вегаса. Время, которое я провела с отцом, было необходимо. И я не позволю ему – или кому бы то ни было – внушать мне вину за это.
– Она была в ярости, злилась, что я солгала и сделала всё за её спиной. И когда она увидела его… она закричала. Думаю, это разбило ей сердце во второй раз, потому что он тогда заставил её поверить, будто изменял, когда ушёл. Он думал, так будет проще. Им понадобилось много времени, чтобы преодолеть эту ложь и снова стать друзьями перед его смертью.
– Я рад за них.
– Болезнь Паркинсона быстро прогрессировал, но именно рак поджелудочной забрал его в итоге. – Я шмыгаю носом, но отказываюсь плакать, не хочу испортить макияж.
Форрест берёт мою руку, подносит к губам и нежно целует в тыльную сторону. Моё сердце подпрыгивает в груди, как будто хочет вырваться и рвануть к нему. – Спасибо, что рассказала. Но ты ведь знаешь, что твой отец гордился бы тобой, да?
– Надеюсь.
Он быстро бросает на меня взгляд. – А за что тобой не гордиться, Шона? Ты стояла на своём, пошла против воли матери и меня, потому что чувствовала, что так нужно. Ты последовала за своей интуицией и помогла исцелить раны между родителями. – Он тяжело выдыхает. – Теперь я понимаю. Почему ты поступила именно так.
И вот тогда у меня всё-таки катится слеза. – Спасибо, – шепчу я.
– Не тебе меня благодарить, Шона. Чёрт, я сам на себя злюсь за то, что столько лет держал на тебя обиду… только за то, что ты выбрала семью, а не меня, – признаётся он. – Но, знаешь, если бы ситуация была обратной, я бы, наверное, поступил так же. Я знаю, ты думаешь, что я не ценю свою семью, но если бы у меня было ограниченное время с отцом… я бы тоже провёл его с ним.
– Это было нелегко, Форрест. Но я рада, что сделала этот выбор.
Когда песня заканчивается – голос певца умоляет свою любовь развернуть машину и вернуться – Форрест снова целует мою руку. – Я тоже рад, что ты его сделала.
Глава одиннадцатая
Форрест
– Как вы сегодня, народ? – кричит Лиленд в микрофон, и стены бара сотрясаются от аплодисментов толпы.
Мой взгляд в тысячный раз за вечер останавливается на Шоне – с тех пор как я оставил её, чтобы настроиться перед выступлением, я не могу перестать на неё смотреть. Она сражает меня наповал в этом платье. Но её улыбка – вот настоящее чудо: яркая, искренняя, живая. В ней – всё то, чего мне так не хватало.
– Надеюсь, в зале есть фанаты кантри, – продолжает Лиленд, и толпа отвечает восторженным ревом. – Отлично! Ну что, начнём с Джорджа Стрейта? – публика взрывается одобрением, и я начинаю играть вступление к Check Yes or No.
В любой другой вечер музыка помогала мне заглушить мысли. Но сегодня всё, о чём я могу думать – это Шона.
Как я уже сказал ей в машине, я нервничал, приглашая её. Я не был уверен, как отреагирую. Её обтягивающее платье, конечно, не помогло моему члену остаться спокойным – он всегда ликует, когда она рядом. Но именно музыка когда-то помогла мне двигаться дальше, забыться, собраться. Вопрос в том, может ли она теперь помочь нам обоим?
Думаю, именно поэтому я и позвал её. Захотел поделиться частью себя, о которой никто не знает. Это то, что сделали бы друзья. Но чем больше времени я провожу с ней, чем больше мы говорим, возвращаемся к прошлому – тем яснее я понимаю: с этой девушкой я не смогу быть просто другом.
Песня заканчивается, и мы сразу переходим к следующей – It’s a Great Day to Be Alive Трэвиса Тритта.
Время от времени я бросаю взгляды на Шону, которая подпевает знакомым словам, попивая свой виски с колой. Сначала она говорила, что не будет пить сегодня, но я уговорил её – ведь я за рулём. Частично я просто хотел, чтобы она расслабилась после нашего разговора в машине.
Я понимал, что рано или поздно нам придётся затронуть эту тему. И когда заиграла та песня, напоминавшая ей об отце, я не стал упускать шанс. Когда она рассказала, как всё произошло между её родителями, я вдруг понял, насколько эгоистично тогда себя вёл. Конечно, если бы она была честна со мной с самого начала, мне было бы проще это принять. Но, признаюсь, я не уверен, что в том возрасте вообще смог бы понять. Тогда для меня существовала только она.
Но была одна фраза, которая зацепила сильнее всего: что она не жалеет о своём выборе, потому что именно он дал ей то драгоценное время с отцом. И, как я сказал ей в машине, я бы сделал то же самое, будь на её месте.
И теперь, когда я наблюдаю, как она смеётся с парой, сидящей рядом, а затем подмигивает мне, когда наши взгляды встречаются – я знаю: разговор помог снять напряжение между нами.
– Спасибо вам! Мы сделаем короткий перерыв, а потом вернёмся с продолжением, – объявляет Лиленд, когда заканчивается восьмая песня. Он уходит со сцены, за ним следует наш барабанщик Макс, пока я пытаюсь снять ремень с гитары.
– Привет, – раздаётся знакомый голос слева от меня.
Я оборачиваюсь и вижу Тину – ту самую женщину с прошлого раза – она хлопает ресницами, глядя на меня снизу вверх.
– Привет, Тина. Как дела?
– Хорошо. А ты как, Форрест? На сцене выглядишь потрясающе. – Она поедает меня глазами.
– Спасибо, – говорю я, ставя гитару за спину и готовясь вежливо отшить её. Но прежде чем я успеваю что-то сказать, вижу, как к Шоне за столиком подходит какой-то мужик, и всё моё внимание мгновенно сосредотачивается на нём. Наверняка Тина всё ещё что-то говорит, но я её не слышу – я вижу только этого типа, который наклоняется к Шоне, пока она смеётся и опускает взгляд, а он ещё и касается её руки.
И я просто рефлекторно реагирую.
– Извини, – бросаю я Тине, спрыгиваю со сцены и решительно направляюсь к столику Шоны. Через несколько секунд я уже стою рядом и хватаю парня за рубашку, рывком поднимая с места.
– Ты что... – начинает он, но Шона в ужасе вскрикивает:
– Форрест! Ты что творишь?
– Эта женщина занята, – заявляю я, сверля парня взглядом.
– Странно, – дерзит он. – Она ничего об этом не сказала.
Очень, очень глупое решение.
– Тогда я говорю это за неё. Так что, если не хочешь начать драку, которую не сможешь закончить, советую уйти.
Он ещё раз смотрит на Шону, и та, к счастью, подтверждает:
– Он прав, Пол. Я пришла с ним.
Парень поднимает руки, сдаётся:
– Не стоит того, – бурчит он и уходит. Несколько завсегдатаев, наблюдавших за всей сценой, снова отворачиваются к своим столам, а Шона хватает меня за бицепс и разворачивает к себе.
– Что это, чёрт возьми, было, Форрест?
Я хватаю её стакан с виски и колой и делаю большой глоток. После такого мне определённо нужна выпивка.
Типичное поведение пещерного человека. Особенно для кого-то, кто якобы просто «хочет остаться друзьями».
– Ему нужно было указать на его место.
– Мы просто разговаривали. Я же не собиралась идти с ним домой. Тебе не стоило так бурно реагировать и устраивать эту сцену ревности.
Я наклоняюсь ближе, наши губы всего в нескольких сантиметрах.
– А разве не этого ты хотела, Шона? Разве не за этим ты здесь... чтобы вернуть меня?
Её глаза опускаются на мои губы.
– Ну, да… Но… я не была уверена, на каком ты сейчас этапе, как ты к этому относишься.
– Возможно, я ещё не до конца понял, как двигаться дальше… Но будь я проклят, если стану стоять в стороне и смотреть, как какой-то мужик флиртует с тобой.
Наши взгляды встречаются, она облизывает губы. – Я не заинтересована ни в ком, кроме тебя.
Она поднимает руку и касается моей щеки, её взгляд снова падает на мои губы. Но прежде чем она успевает что-то сказать, я хватаю её за руку, поднимаю со стула и веду в сторону заднего выхода. Когда мы оказываемся на улице, я разворачиваю её, прижимаю к стене за баром и целую так, как мечтал с той самой ночи, когда мы снова встретились в Вегасе.
Ни один сон не сравнится с реальностью – с тем, каково это, снова целовать эту женщину.
Как только наши губы соприкасаются, я теряю весь контроль. В этом поцелуе – вся моя сдержанность, пятнадцать лет желания, на которое я наконец позволяю себе ответить. Шона отвечает на поцелуй, цепляясь за мои плечи, зарываясь пальцами в волосы, тихо постанывая, и эти звуки тут же отзываются в моих штанах.
Мы наверстываем упущенное – хватаем друг друга, сжимаем, царапаем, как дикие животные – пока, наконец, не отрываемся, чтобы перевести дыхание.
Да, друзья так точно не целуются.
– Чёрт, Шона, – шепчу я ей в шею между поцелуями, прижимаясь бёдрами к её животу, чтобы она почувствовала, что она со мной делает. Что всегда со мной делала.
– Хватит говорить, просто целуй меня.
Наши языки снова переплетаются, и я так жёстко прижимаюсь к ней, что боюсь – её задница оставит вмятину на стене позади. К счастью, Лиленд прерывает наш момент, прежде чем мы зайдём слишком далеко.
– Ох, эм… – он прочищает горло, давая понять, что он здесь. Я отрываюсь от Шоны и вижу, как мой друг ухмыляется нам обоим. – Пора возвращаться на сцену.
Я вытираю нижнюю губу большим пальцем, но остаюсь стоять перед Шоной, чтобы Лилу не достался прямой вид на мою заметную эрекцию.
– Сейчас буду.
Он смеётся: – Не спеши. Если что – потяну время.
– Спасибо.
Когда он возвращается внутрь, Шона смотрит на меня снизу вверх, её глаза тёмные и полные огня.
– Форрест…
– Поговорим позже, ладно? – Я и сам не уверен, что сейчас сказать, потому что вся кровь ушла вниз, и мозг отказывается работать. Я поддался нашему притяжению, и не уверен, правильно ли это.
Я знаю, что хочу её. Чёрт, это никогда и не менялось. Но если мы поспешим с физической близостью, это может нам только навредить.
Хотя, чёрт возьми, как же это было хорошо.
Она улыбается, выдыхает и кивает: – Ладно.
Проведя пару минут в ожидании, пока моё тело успокоится, я возвращаюсь в бар, всё ещё держа Шону за руку. Поднимаюсь на сцену, нахожу свой табурет, хватаю гитару и снова смотрю на неё.
Её улыбка снова слепит меня. И мы продолжаем играть.
Несколько песен спустя я подзываю Лиленда и шепчу ему название композиции. Он уточняет у Макса, и мы начинаем играть вступление к “Something in the Orange”.
Шона не знала, что мы репетировали эту песню. Но после той поездки я понял – её мы должны исполнить именно сегодня.
Я смотрю на свою девушку – руки под подбородком, глаза блестят от слёз, полные надежды – и едва могу оторваться от этого взгляда.
Весь бар затихает, пока Лиленд поёт строчки о двух влюблённых, один из которых просит о втором шансе. Я не думаю, что когда-либо раньше песня так точно попадала мне в душу.
И тут до меня доходит.
Вторые шансы – редкость. Но, что ещё важнее, мы часто ждём, что они будут такими же, как первые.
Но они никогда не бывают прежними. И если не использовать возможность изменить ход событий, когда она представляется, сожаление только растёт.
Шона рискнула, когда поехала в Вегас, чтобы встретиться с отцом. И она снова рискнула, когда вернулась сюда – ради меня.
Я рискнул, когда симулировал травму в колледже, и снова – когда пытался остановить её свадьбу.
Так если мы оба здесь, хотим одного и того же, то, может быть, сейчас у нас есть шанс всё сделать правильно. Вопрос только в том – сможем ли мы? Или снова всё испортим?
– Чёрт подери, женщина, – стону я, когда Шона в очередной раз прижимается ко мне бёдрами. Сиденье откинуто почти до упора, она сидит у меня на коленях и двигается так, что я уже не уверен, смогу ли сдержаться.
Как только мы подъехали к её дому, она буквально прыгнула на меня через весь салон. И, само собой, я не особо сопротивлялся.
В последний раз, когда мы занимались чем-то подобным, мы были подростками. Может, именно поэтому всё это сейчас ощущается так остро.
– Боже, как же я скучала по этому, – шепчет она мне в губы, царапая ногтями затылок.
– Шона… нам нужно остановиться.
Она откидывается назад и смотрит на меня, волосы растрёпаны, в глазах – дикость. – Почему?
Я зажимаю переносицу. – Не могу поверить, что говорю это… потому что больше всего сейчас я хочу оказаться внутри тебя, – но нам нужно не спешить.
Её нижняя губа обиженно выпячивается: – Ну, это уже совсем не весело.
Я смеюсь, притягиваю её лицо обратно к своему и прикусываю губу. – Шона… я стараюсь быть джентльменом.
– Не похоже на того парня, которого я знала раньше. Он бы уже давно воспользовался тем, что я предлагаю, – поддразнивает она.
– Я больше не тот парень, Шона. И последнее, чего я хочу – снова всё между нами испортить. – Она вновь качает бёдрами поверх моего напряжённого члена, и я снова стону: – Чёрт, детка… пожалуйста…
Вздохнув, она останавливается и откидывается назад. – Ладно…
– Это не потому, что я тебя не хочу, поверь. Я просто…
Она касается ладонью моей щеки. – Я понимаю, Форрест. Пусть мне это и не нравится, но ты, наверное, прав.
Она нежно целует меня, и я помогаю ей вернуться обратно на своё сиденье, пока она распутывает волосы, в которые я только что вцепился.
– Наверное, ты просто очень заводишь меня, когда играешь, – шепчет она, усмехаясь.
– Приятная проблема, – я беру её за подбородок и поворачиваю лицо к себе, облокотившись на центральную консоль. – Спасибо, что пришла сегодня.
– Спасибо, что пригласил, – отвечает она едва слышно.
Я дарю ей ещё один мягкий поцелуй, выхожу из машины и провожаю её до двери.
– Увидимся в воскресенье на ранчо?
– Да, я буду там. Кстати, твоя мама придумала какую-то грандиозную идею для фестиваля и хочет обсудить её со всей семьёй.
– Радость-то какая…
– Ну, перестань. Твоя мама обожает это ранчо и просто хочет, чтобы мероприятие получилось волшебным.
– Я знаю, – закатываю глаза, а потом прижимаю её к двери и целую, снова и снова, словно восполняя зависимость, о которой думаю каждый день. Провожу ладонью по её щеке, когда отстраняюсь:
– Увидимся.
– Спокойной ночи, Форрест. Созвонимся.
Я жду, пока она не закроет дверь на замок, и только тогда иду обратно к грузовику – всё ещё ощущая её вкус на губах – и размышляю, как же быстро всё между нами изменилось этим вечером… и что теперь будет дальше.
