Текст книги "Всё кроме тебя (ЛП)"

Автор книги: Харлоу Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава двадцатая

Форрест

– Убедись, что калитка закрыта. Если мне снова придётся гоняться за северными оленями по ранчо, я их точно застрелю нахрен, – говорю я, наблюдая, как Гэри закрепляет засов вольера, а затем сам перепроверяю замок.

– Всё в порядке, босс.

– Спасибо. Теперь, пожалуйста, заправь тракторы.

Смотрю, как Гэри уходит, потом поправляю шапку. Сегодня четвёртый день мероприятия Зимняя страна чудес, и часть меня искренне рада, что всё это скоро закончится.

Другая часть, правда, не в восторге от предстоящей поездки, но у нас хотя бы будет два дня отдыха и семейных праздников перед ней.

Хотя до этого осталось ещё три вечера, и мне кажется, мой костюм эльфа не доживёт до финала.

Жаль.

Каждый вечер на этой неделе, с четырёх до девяти, семьи со всего города приезжали на мероприятие, которое организовали Шона и моя мама. Отец в восторге от своей роли Санты – фотографируется с детьми, контактный зоопарк с оленями пользуется бешеной популярностью, а поездки на повозках мимо световых инсталляций держат нас на ногах до самого закрытия. Торговцы довольны – у них хороший доход перед праздниками, а атмосфера на ранчо просто волшебная: огни, искусственный снег, двенадцатифутовые ёлки и повсюду искусственные пуансеттии.

И всё это благодаря Шоне.

Я направляюсь к главному входу, чтобы проверить, доставили ли новые карты. Пришлось с утра ехать в типографию за свежей партией – вчера всё раскупили подчистую. Даже мама с Шоной не ожидали такого ажиотажа. До открытия чуть меньше часа, и я хочу убедиться, что мы готовы. Думаю, в оставшиеся три дня будет самый большой наплыв: у детей каникулы, у взрослых – отпуска. Отличный повод окунуться в рождественское настроение.

Встречаю Барретта – старшеклассника, который помогает на воротах. Убеждаюсь, что он надёжно закрепил карты, чтобы их не сдуло ветром, и возвращаюсь к главному дому – мне срочно нужна ещё кружка кофе. Холод просто жуткий, а лишний кофеин сейчас жизненно необходим.

Из-за работы и подготовки к празднику мы с Шоной почти не видимся. Она каждый вечер возвращается со мной домой, но засыпает, как только голова касается подушки. Думаю, вся предшествующая напряжённая подготовка начинает давать о себе знать, и после фестиваля ей точно нужен будет отдых. А как только всё закончится, я перевезу её ко мне насовсем.

Этот дом всегда был нашим, но пора сделать это официально.

– Ещё кофе? – спрашивает отец, когда я встречаю его на кухне. Подхожу к кофейнику и открываю термос.

– Угу. Слушай, мама знала, что после этой недели мы будем молиться впасть в кому?

Отец смеётся:

– Форрест, даже если и знала – ты же в курсе, она живёт тем, чтобы делать людей счастливыми. Видел её на этой неделе? С такой отдачей играет миссис Клаус, будто на «Оскар» претендует.

Я фыркаю: – Да, ты прав.

– Как Шона?

– Уставшая, но очень довольна тем, как всё получилось.

– И правильно. – Он разворачивается ко мне, пока я закручиваю крышку термоса. – А вы двое как?

Я не могу сдержать улыбку. – Отлично, пап. Просто охрененно.

– Значит, она остаётся?

– Думаю, да.

Он одобрительно кивает. – Это значит, ты всё-таки подумываешь взять на себя ранчо когда-нибудь? Помню, вы об этом говорили ещё тогда, в молодости.

Острая волна тревоги проносится в груди, но я тут же её отталкиваю:

– Если честно, пока не знаю. Мы не успели обсудить это. Решили подождать, пока фестиваль закончится, а потом уже думать, что дальше. Но перед этим нам нужно поехать в Вегас, кое-что там уладить из прошлого. А потом я не хочу больше терять время. Я хочу сделать ей предложение. Думаю, тогда и обсудим будущее.

– Правильно. – Он закатывает рукав своей фланелевой рубашки и показывает мне часы. – Тогда и ты получишь такие.

– Что? – Я приглядываюсь к тем самым часам, которые видел на его запястье почти каждый день жизни.

– Мне их подарил мой отец в день свадьбы. И я вручил по паре твоим братьям, когда они женились. Хотя Уокер с Эвелин поженились втихаря, так что у них это было чуть позже.

Хм. Никогда не знал.

– Я не особо фанат часов, пап, – говорю осторожно, чтобы не обидеть его, ведь часы могут пролежать в коробке годами.

– Знаю. Но это традиция. И ты так долго к этому шёл. Когда ты тогда травмировался, мы думали, ты уже не выберешься из той ямы, в которую себя закопал.

Я потираю затылок.

Он упомянул мою травму. Мою фальшивую травму.

Что ж... сейчас или никогда, верно?

– Эм… насчёт этого…

– Что такое, сын?

– Я… Я на самом деле не получал никакой травмы во время игры, пап.

Его губы растягиваются в медленной ухмылке – такой медленной, что я на секунду подумал, что он уснул с открытыми глазами. Но потом он говорит:

– Долго же ты собирался с признанием.

У меня отвисает челюсть. – То есть… ты…

– Форрест. Ты серьёзно думаешь, что твоя мать и я – идиоты?

– Н-нет… – тяну я, чувствуя себя пятилетним.

– Тогда в следующий раз, когда решишь симулировать травму, постарайся хотя бы сделать это убедительно, а? Ради всего святого, ты даже повязку на колено не надел, когда вернулся домой. Единственное, что у тебя тогда болело – это чёртово сердце, но ты не мог в этом признаться, поэтому сказал, что это колено. И что ж, мы просто подыграли – потому что, в конце концов, были счастливы снова видеть тебя дома. – Он качает головой, посмеиваясь.

Я опускаю плечи. – Чёрт. Прости, пап.

– Тебе не за что извиняться. Ты сделал то, что тебе было нужно, чтобы дать себе разрешение побороться за ту девушку. Просто твоя гордость пострадала, когда всё пошло не по плану.

Это, пожалуй, самое точное объяснение. – Как вы узнали?

– Шона позвонила нам через пару недель, чтобы узнать, как ты. Попросила ничего тебе не говорить, и мы молчали. Но, в общем-то, сложили два и два.

Я сдвигаю шапку назад и провожу рукой по волосам. – Ну и дела…

– Эта женщина всегда любила тебя, Форрест. Просто тогда было не время. А сейчас – самое оно.

– Я знаю. Больше не отпущу её, пап.

Отец с гордостью улыбается.

– Вот и хорошо. – Он берёт с кресла пальто и надевает его. – А теперь пора снова войти в образ, – объявляет он, надевая красную шапку Санты.

– Ты отлично выглядишь, пап.

– Я в курсе. И хотя всё это шоу – фальшивое, любовь настоящая, Форрест. Никогда не забывай этого.

– Хватит играться со своими яйцами, Форрест, – говорит Шона, заглядывая мне за спину, пока я в тысячный раз поправляю проклятый костюм эльфа.

Клянусь, выкинуть этот долбаный прикид будет лучшим моментом всего мероприятия, а не тот сон, который я наконец-то получу после.

– Ты сама этого хотела.

– По-моему, это было дело рук твоей мамы.

– Знаю я, что ты тоже в этом замешана.

Шона сжимает губы: – Ладно, может, немного.

Я притягиваю её к себе.

– Тебе повезло, что ты сейчас работаешь. А то я бы затащил тебя в амбар и показал, что прячу под этим костюмом.

– Звучит потрясающе. Но боюсь, я усну прямо посреди процесса.

– Ты уверена, что в порядке? Ты вымоталась за эту неделю.

– Знаю. Просто стресс и активность – больше обычного, понимаешь?

– Ты можешь поехать домой, детка. Мы справимся тут без тебя.

Она качает головой. – Ни за что. Я получаю столько удовольствия, наблюдая за всеми. Именно ради этого я всё и делала, Форрест. Я не хочу пропустить ни минуты.

– Ладно. – Я целую её легко в губы. – Только поешь что-нибудь, ладно? И, может, выпей кофе.

– С обеда ничего не ела, так что да, пора.

Смотрю, как она уходит, и разворачиваюсь к главным воротам как раз в тот момент, когда часы бьют четыре. Ворота открываются, и сотни горожан начинают входить. По обеим сторонам улицы стоят палатки с торговцами, детские активности, ёлки с разными тематиками, гигантские леденцы. В конце дорожки – фото с Сантой. Гости проводят часы, раскрашивая игрушки, чтобы повесить их у себя дома, подписывают деревянную табличку, которую мама хочет оставить на память о первом фестивале, покупают печенье из фудтрака, от которого по воздуху разносится аромат корицы и сахара.

– Ни хрена себе. Слухи не врали, но я должен был увидеть это своими глазами.

Я разворачиваюсь и вижу Хави, его жену Сидни и их двух детей. Хави вытаскивает телефон и щёлкает меня в костюме, сияя:

– Теперь у меня есть компромат, если что.

– Осторожнее, – бурчу я.

Сидни подходит, обнимает меня. – Рада видеть тебя в рождественском духе, Форрест. Тебя, случайно, не заставили носить этот костюм?

– О да. Мама и Шона постарались. – Я смотрю в сторону своей девушки: она разговаривает с посетителями, направляя их в очередь к Сантам – моим родителям, которые вжились в роли и выслушивают желания детей.

– Она остаётся навсегда? – спрашивает Хави, тоже глядя туда же.

– Да. – Чёрт, я не могу дождаться момента, когда она официально станет моей.

– Рад за тебя, брат. – Он пожимает мне руку.

– Спасибо. И спасибо, что был рядом, когда я пытался вытащить голову из собственной задницы.

Сидни смеётся:

– Все вы, мужчины, одинаковые.

– Так говорят, – соглашаюсь я и снова обращаюсь к Хави: – Кстати, спасибо, что прикрываешь на работе. Без тебя я бы не справился.

– Без проблем, дружище. Для этого и нужны друзья.

– У меня, кстати, к тебе деловое предложение, – говорю я, заинтересовав его.

– Так…

Кладу руку ему на плечо. – Но обсудим после праздников.

У меня появилась идея по поводу того, как вести бизнес дальше, но многое зависит от разговора с Шоной о будущем.

– А пока просто наслаждайтесь фестивалем. – Я наклоняюсь к его детям: – Горячий шоколад здесь потрясающий. Попросите маму с папой.

Айви поднимает голову к отцу. – Пап, можно горячего шоколаду?

– Спасибо, чувак, – бурчит Хави краем рта. – Приведу её к тебе, когда она вечером не сможет уснуть. – Потом, обращаясь к дочери, говорит: – Конечно, принцесса. Пошли.

– О, Форрест, – раздаётся позади меня.

Я разворачиваюсь и вижу Джилл, почти со слезами на глазах, рядом с её женой Беккой.

– Аккуратнее с выражениями, Джилл.

– А то что будет? – теперь она смеётся вслух. – Уволишь меня? Уже слышала это раньше.

Глаза Бекки скользят вниз… на мой пах.

– Чёрт. Жаль, что я не по эту сторону поля, Форрест, потому что с такой битой ты бы забивал хоумраны каждый раз.

Шона появляется рядом, обвивая меня за талию. – О, не переживай. Он забивает, и ещё как.

Бекка одобрительно кивает, а Джилл, наконец, перестаёт смеяться.

– Шона, ты уже встречалась с Джилл. А это её жена, Бекка, – говорю я, и Шона протягивает руку Бекке.

– Приятно познакомиться.

– Не беспокойся, Шона. У меня нет желания вскарабкаться на твоего эльфа, – подшучивает Бекка.

– Я в курсе. И, честно говоря, сама кайфую от того, как этот наряд подчёркивает его тело, – Шона игриво приподнимает брови.

Джилл смотрит на нас с усмешкой:

– Рада видеть вас счастливым, босс.

Я целую Шону в макушку. – Спасибо, Джилл.

Бекка хватает Джилл за руку и увлекает за собой:

– Пошли, детка. Хочу купить мятную сахарную вату, чтобы потом слизывать её с тебя.

Джилл облизывает губы, уходя. – Звучит как идеальный десерт.

Шона приподнимается на носочках, целует меня:

– Просто хотела поздороваться.

– Или, может, пометить территорию перед Джилл, которая вообще-то не угроза?

Она пожимает плечами.

– Осторожность никогда не помешает.

Шона уходит, подмигнув мне, а я оборачиваюсь, услышав позади звон колокольчиков – это мои братья.

Тупые колокольчики на тупых ботинках с тупыми загнутыми носками.

– Эта грёбаная обувь. Я сожгу её нахер, – ворчит Уайатт, поправляя костюм. Кажется, мы тратим больше времени на то, чтобы скрыть своё хозяйство, чем на саму работу.

– Не надо сжигать, – вставляет Уокер. – Пусть Келси наденет их во время секса. Получится озорная музыка.

Мы с Уайаттом бросаем на него одинаково скучные взгляды.

– Ты отвратителен, – бурчу я, отступая на шаг.

Но Уокер лишь усмехается: – Не критикуй, пока не попробуешь.

– Как Шона? – спрашивает Уайатт, сменив тему (слава Богу), глядя на неё.

– На седьмом небе от счастья.

– И правильно. Всё получилось потрясающе. В пивной об этом только и говорят всю неделю.

– Я ей передам.

– Готов к Вегасу?

– Насколько это вообще возможно. – Оба брата в курсе моих опасений насчёт матери Шоны, и, честно, чертовски приятно, что я могу поделиться этим с ними.

– Только не позволяй заставить тебя думать, что ты её не достоин, – говорит Уокер. – Я тебе говорю... когда я отчитал родителей Эвелин за то, как они с ней обращались, я никогда в жизни не испытывал такого чувства защиты по отношению к кому-либо. И именно тогда я понял, что, черт возьми, я ее заслуживаю.

– Надеюсь, до этого не дойдёт. Но если Дикси меня вынудит, я ей всё выскажу.

– А бывший? – спрашивает Уокер.

– О нём я не волнуюсь. Он давно вне её жизни. Но если он начнёт поливать Шону грязью… возможно, мне придётся высказать и ему. – Я сжимаю челюсть. Не могу не напрягаться при мысли, что она увидит его. Этот человек когда-то имел ту, что всегда была моей. Я знаю, что она всё ещё моя, но не хочу, чтобы она усомнилась в этом – из-за его слов.

Что напомнило мне…

Я поворачиваюсь к братьям, смотрю им в глаза. – Вы заняты завтра?

– Кроме этого – нет, – отвечает Уайатт. – Меня Бен подменяет на неделе.

– У меня выходные ещё три дня. Работать надо только на Рождество вечером. А что?

Я глубоко вдыхаю. – Хочу выбрать кольцо. Хотел спросить, пойдёте со мной?

Уокер чуть ли не плачет: – Чёрт, Форрест. Серьёзно?

Я отталкиваю его.

– Не делай из этого ебучий цирк, Уокер.

Уайатт смеётся и кивает. – Наконец-то. Я с тобой.

– Я тоже, старший брат, – добавляет Уокер. – Когда собираешься сделать предложение?

– Думаю, когда вернёмся из Вегаса. Не хочу начинать Новый год, не зная, что она будет моей женой. И хоть я терпеть не могу ждать, но когда она уладит всё там – у нас всё будет хорошо.

Уайатт хлопает меня по плечу: – Это круто, Форрест. Рад за тебя. Ты наконец получаешь то, чего хотел.

– Да. Думаю, чёрт возьми, наконец-то получаю.

– С Рождеством, детка, – бормочу я, притягивая Шону ближе. Она прижимает попку к моей утренней эрекции.

– С Рождеством, Форрест.

– Не верится, что я просыпаюсь с тобой в объятиях. Кажется, Санта в этом году меня услышал.

Шона хихикает: – Фу, какая банальщина. Шутки стариканов.

– Только не начинай с этим стариканом, Шона, а то я тебя так оттрахаю, что ты забудешь, сколько мне лет.

Она зевает. – Давай лучше в конце следующей недели, когда все поездки закончатся. Я только проснулась, а уже снова хочу спать.

– Я знаю, детка. Но мы справились. Фестиваль завершён, и остались только твоя мама и Брок.

– Уф. Зачем я вообще на это согласилась?

Я разворачиваю её лицом к себе. – Потому что ты человек, которому не всё равно.

– Не уверена в этом...

– А я уверен. Кстати, почему ты не рассказала мне, что звонила моим родителям после нашего разрыва, чтобы узнать, как у меня дела?

Её глаза расширяются. – Они сказали тебе?

– Папа сказал на днях, после того как я признался, что симулировал травму колена. Похоже, я был не очень убедителен – он и мама уже всё знали.

Она хлопает себя по лбу: – Господи, Форрест. Если уж врёшь – делай это как следует.

– Говорит лучшая врунишка, – говорю я, щекоча её по рёбрам, отчего она визжит. – А теперь ответь на мой вопрос.

Её глаза метаются между моими. – Я переживала за тебя. Смотреть, как ты уходишь, было настоящей пыткой. Месяцами у меня сжималось сердце. Но мне нужно было убедиться, что с тобой всё в порядке, что я не сломала тебя окончательно.

– Единственное, что ты разбила, – это моё сердце, детка. Всё остальное я смог склеить.

– Я рада, но всё равно чувствую за это вину.

– Вот почему я знаю, что ты действительно заботишься о других. Да, ты делала выбор, который ранил меня и Брока, но ты также пыталась всё исправить и всегда думала о нас.

Мне понадобилось много времени, чтобы прийти к этому, но после разговора с отцом всё встало на свои места: Шона не хотела причинить мне боль. Она сделала то, что тогда казалось ей правильным. Но при этом она всё равно сожалела, что я оказался в эпицентре последствий. И сейчас она делает то же самое по отношению к своему бывшему.

Хотя, раз уж теперь она выбрала меня, мне легче видеть это именно так.

– Брок заслуживает честности, а я заслуживаю шанс показать твоей маме, что я – не просто парень из провинции, которому нечего тебе предложить.

– Она так не думает... – Я бросаю на неё серьёзный взгляд. – Я серьёзно, Форрест.

– Да ладно тебе, Шона. Твоя мать не хотела, чтобы я втянул тебя в такую жизнь, потому что именно это случилось с ней.

– Я знаю. Но проблема в том, что она всё ещё держит это против меня, будто я обречена на тот же исход.

– Я в курсе. Так что, надеюсь, когда она увидит нас вместе, она поймёт, что это наш выбор – и на этот раз всё навсегда.

– Я тоже на это надеюсь.

Я шлёпаю её по заднице, и она визжит: – Так, мы можем трахнуться либо в кровати, либо в душе. В любом случае, ты получишь своё.

– А как насчёт и кровати, и душа?

Я запрокидываю голову и стону. – Чёрт, обожаю, как ты мыслишь.

А потом я показываю ей, как сильно я её люблю – своим телом, оставляя слова для другого дня и времени. Для того самого момента, который я уже спланировал идеально – с кольцом, которое купил два дня назад.

Мы приезжаем к моим родителям через час, и аромат свежих булочек с корицей окутывает нас, как только мы открываем дверь.

– Они пришли! – объявляет Келси, когда мы с Шоной заходим в гостиную. – Простите за энтузиазм, но мама сказала, что мы не можем есть, пока вы не появитесь. А все уже умирают от голода, – шепчет она, проходя мимо нас.

– Мы опоздали? – спрашивает Шона, глядя на меня. – Ты же сказал на девять.

– Мы чуть-чуть опоздали.

Она тычет меня в бок: – Что за фигня, Форрест?

Келси закатывает глаза. – Уверена, он нашёл чем тебя отвлечь, верно?

Щёки Шоны заливаются румянцем, и это чертовски мило. – Нашёл.

– Все сюда! Завтрак готов! – объявляет мама, и вся семья собирается за столом на ещё один домашний приём пищи.

Я замечаю, как Шона ковыряет еду на тарелке. – Эй, ты в порядке?

– Да, просто не голодна. У меня что-то живот крутит. Кажется, я переборщила с кофе в последние дни, и кислотность даёт о себе знать.

– Возможно. – Я протягиваю ей булочку. – Тогда хотя бы это съешь, поможет всё впитать.

Она откусывает булочку и стонет, и этот звук бьёт мне прямиком в пах. Хотя я уже дважды был внутри этой женщины этим утром, одного её стона хватает, чтобы снова её захотеть. – О да. Боже, они такие вкусные.

Я глажу её по ноге под столом, а потом, когда все заканчивают есть, мы переходим в гостиную, чтобы обменяться подарками.

Звезда праздника – конечно же, Кайденс, которая с радостью разрывает обёртки на коробках, после того как Уокер и Эвелин показывают ей, как это делать. Мои родители ловят каждый момент, фотографируют каждого из нас с нашими девушками, подкидывают поленья в камин, угощают нас огромной сырной доской, которой хватило бы на двадцать человек, и балуют нас подарочными сертификатами на поездки для пар в следующем году.

Шона засыпает на мне позже, пока я смотрю футбольный матч на диване, и, прижав её к себе, я ощущаю волну покоя, накрывшую меня с головой.

Вот оно – счастье. Семья, воспоминания, время, проведённое не зря.

И я по-настоящему чертовски счастлив.

Впервые за много лет у меня есть всё, о чём я когда-либо мечтал.

Пока один единственный момент не меняет всё, что я думал, что знал.

Глава двадцать первая

Шона

– Ты точно в порядке? – спрашивает Форрест, пока мы пристёгиваем ремни безопасности, и капитан самолёта объявляет, что экипаж должен приготовиться к взлёту.

– Всё нормально. Думаю, я просто обезвожена, – я откручиваю крышку с бутылки воды и выпиваю почти половину. – Вот. Видишь?

– Ты сегодня утром чуть не потеряла сознание, детка. Тебе, может, стоит выпить сока – поднять уровень сахара в крови, – он машет стюардессе. Когда он получает для меня апельсиновый сок, он почти суёт его мне в лицо. – Выпей.

– Я в порядке.

– Просто сделай это ради меня, пожалуйста, Шона.

Отчаяние в его голосе заставляет меня уступить без особого сопротивления. Хотя, честно говоря, у меня даже нет сил спорить с ним.

Я осушаю сок и вытираю рот тыльной стороной ладони. – Всё.

– Спасибо. А как ты думаешь, что с тобой происходит?

Я прикрываю рот, снова зевая. – Не знаю, Форрест. Думаю, я всё ещё не восстановилась после прошлой недели. Я в порядке, – улыбаюсь ему, надеясь немного его успокоить. – Просто устала. Хочу поспать в самолёте, ладно?

Его брови по-прежнему сведены. – Ладно.

Рада, что он наконец отпустил тему, я достаю дорожную подушку, взбиваю её и вкладываю между собой и окном, готовясь немного вздремнуть.

До Лас-Вегаса три часа пути, и если я просплю весь полёт, то, возможно, почувствую себя бодрее и буду готова встретиться с мамой. Хотя, по правде говоря, Форрест прав – со мной что-то происходит. Приступ головокружения этим утром заставил меня понять: после этой поездки мне точно нужно время на восстановление.

Я уже не раз работала до изнеможения – и как-то справлялась. Возможно, дело в суровой зиме, которая накрыла Техас. А может, и бурная сексуальная жизнь свою роль сыграла.

Понимая, что сейчас я ничего не могу с этим поделать, я закрываю глаза и позволяю усталости взять верх, надеясь выспаться в полёте.

Сейчас сон – мой лучший друг.