Текст книги "Всё кроме тебя (ЛП)"
Автор книги: Харлоу Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
Глава вторая
Шона
– Привет, Форрест. Давно не виделись.
Серьезно? Это то, с чего ты решила начать? Вставь здесь смайлик «рука-лицо».
– Шона, – говорит он хрипло, прочищая горло. – Каковы шансы? – Он встаёт с места, возвышаясь надо мной, как и прежде, а затем тянется и обнимает меня.
Я не буду врать – этот жест застал меня врасплох. Но, возможно, им движет тот же адреналин, что и мной.
Боже, как же он ощущается – крепкий, надёжный, знакомый. Мы одновременно вдыхаем друг друга, но прежде чем я успеваю хоть немного насладиться этим моментом, он уже отстраняется, снова садится в кресло и откидывается назад. Я позволяю себе пару секунд, чтобы рассмотреть его, хоть сердце и колотится так, будто хочет выскочить из груди.
Чёрт, время явно работало на него. Когда я увидела его, у меня буквально перехватило дыхание – на мгновение я подумала, что это сон. Последний человек, которого я ожидала встретить в этом баре, – это тот самый мальчишка, который первым завоевал моё сердце и всё ещё держит его кусочек. Хотя Форрест больше ни капли не мальчишка. Нет, он стал мужчиной – мужественным, широкоплечим, тем типом, который с возрастом становится только привлекательнее.
Когда я поняла, что это действительно он, я просто не смогла пройти мимо. Слишком много времени прошло с нашей последней встречи, и я бы себе не простила, если бы не сказала хотя бы «привет». Хотя да, признаюсь, иногда я всё же подглядывала за его жизнью через соцсети… насколько это вообще было возможно, ведь у него самого аккаунтов нет. Но его братья время от времени постят фотографии, и через них я получала редкие, но драгоценные кадры мужчины, которого когда-то оставила.
И всё это возвращается ко мне сейчас. Особенно один вопрос:
Боже, что он вообще делает в Вегасе?
– Шансы выиграть джекпот в этом казино, наверное, выше, – парирую я, и уголок его губ чуть поднимается в ответ на мою шутку.
– Забавно. Я как раз думал о том же, – он поднимает бокал и делает глоток виски – дорогого, между прочим. Похоже, у него всё в порядке с деньгами. Или, по крайней мере, он не пытается казаться тем, кем не является. Форрест никогда не гнался за чужим мнением. Он всегда был настоящим.
– Так что же ты тут делаешь? Почему мы вообще пересеклись?
– Я на конвенции, которая проходит в этом отеле, – отвечает он просто.
– А, так ты в строительстве? – Я вспомнила баннеры, развешанные в лобби. Я здесь, чтобы помочь подготовить свадьбу, которую координирую – всего за неделю до своей собственной. Эта мысль заставляет меня за спиной снять обручальное кольцо с пальца и спрятать его в карман платья. Надеюсь, Форрест не успел его заметить.
Спасибо Богу за платья с карманами.
Но… почему ты вообще снимаешь кольцо, Шона? Разве это имеет значение? Ты ведь обручена. Помнишь?
Да, но я скажу ему об этом позже. Не сейчас. Не когда он вот так улыбается мне... Я не видела эту улыбку уже много лет.
Отгоняя мысли, возвращаюсь к разговору.
– Значит, ты теперь в строительстве. – В голове тут же всплывает сотня вопросов, на которые у меня нет ответов.
– Многое ты обо мне теперь не знаешь, – его взгляд опускается на табуретку, на спинку которой я положила свою левую руку, теперь без кольца. – Ты сядешь? Или куда-то спешишь?
Я мельком гляжу на экран телефона – Брок должен был прийти десять минут назад, чтобы встретиться со мной за ужином. Но, похоже, он забыл, как отправить мне SMS, чтобы сообщить, что он опоздает – опять.
Ну что ж. Вряд ли есть что-то страшное в том, чтобы поболтать со старым другом, верно?
– Могу посидеть. – Я скольжу на высокий стул, откидываясь на мягкую спинку, и не отрываю взгляда от его глаз. Этих тёплых, шоколадных глаз, которые когда-то смотрели только на меня. Чёрт, кажется, будто прошла целая жизнь. – Всё ещё не верю, что ты здесь, – выдыхаю со смехом.
Он фыркает и делает ещё один глоток.
– Поверь, сам удивлён не меньше. Я поклялся себе, что больше никогда не вернусь в этот город после той поездки.
Эти слова пронзают меня, как лезвие. Я прекрасно помню ту поездку. И её финал. Это не те воспоминания, к которым я люблю возвращаться. Но, глядя в его лицо, замечаю напряжение в линии бровей – похоже, он тоже мысленно унесён назад.
– А конвенция стоила того, чтобы вернуться? – стараюсь сменить тему.
– Ещё как. Я привёз сюда лучших парней из своей компании. Это определённо того стоило.
– Ты здесь главный, или как? – поддеваю его с улыбкой.
Он наклоняет голову, и на губах расплывается гордая улыбка. – Я владелец компании, Шона. High Performance Construction теперь моя.
У меня глаза чуть не вылезают из орбит. – Боже мой, Форрест. Это потрясающе. Я даже не знала. – И правда, не знала. Уайатт с Уокером редко выкладывают что-то о личной жизни Форреста, а у меня уже давно нет связей в Ньюберри-Спрингс. Я и представить не могла, чем он занимается, как живёт. Бывшие на такую информацию права не имеют, в конце концов.
– Я почему-то думала, что ты уже управляешь ранчо Гибсонов. Даже в голову не приходило, что ты в строительстве.
– Да, ну… много чего не сложилось так, как мы планировали, да?
Плечи у меня опускаются. – Форрест…
Он поднимает руку, как бы прерывая меня. – Не надо. Прости. Я должен был уже всё это пережить, да?
– Это было так давно… – шепчу, и в глазах предательски начинают щипать слёзы. Все эти чувства, которые я столько лет пыталась заглушить, вдруг хлынули с такой силой, будто я ни на миг о них не забывала. Нам обоим было по девятнадцать, когда мы виделись в последний раз, но сейчас это ощущается так, будто всё было вчера. Особенно в последние месяцы он всё чаще всплывает у меня в голове – наверное, потому что я собираюсь замуж. Но не за него. Не за того, с кем, как я когда-то верила, я пойду под венец.
– Ты, значит, так и осталась в Вегасе? – спрашивает он, словно пытается уйти от неловкой темы, а тем временем в моей голове растёт целый ком из а что если.
Что если бы я тогда поехала с ним? Что если бы после выпуска всё-таки вернулась в Ньюберри-Спрингс? Что если бы мы поженились, как всегда мечтали?
Где бы мы были сейчас?
– Компания, где я проходила стажировку после колледжа, сделала мне предложение, от которого трудно было отказаться. Ну и потом… в Вегасе всегда хватает мероприятий для организации, – отвечаю я, стараясь держаться в «безопасной» части разговора. Именно та работа была главной причиной, по которой я решила остаться и убедила себя, что лучше двигаться вперёд, чем возвращаться в прошлое. Мама, конечно, была только за, хотя тот переезд и сильно пошатнул наши отношения. Сейчас, слава богу, мы уже почти всё уладили.
– Ты, значит, теперь организуешь мероприятия?
– В основном свадьбы, – говорю я, невольно проводя большим пальцем по безымянному пальцу, с которого только что сняла кольцо. Я знаю, что должна рассказать об этом… но ещё не время. – Хотя на самом деле, я открыта ко всему: от конвенций до корпоративов. Возможности безграничны. Я одна из ведущих сотрудниц своей фирмы.
– Ты всегда была такой, – говорит он с лёгкой улыбкой, пристально глядя на меня. – Если что-то нужно было сделать – ты это делала. Без отговорок.
И правда. Он всегда это во мне ценил. В школе я была президентом студсовета, капитаном группы поддержки, могла легко перетрудить его и его братьев на ранчо. Умение добиваться своего у меня в крови. Но, пожалуй, одной из наших проблем было то, что Форрест никогда не спрашивал, чего я хочу от жизни.
Мне потребовалось уехать в другой штат, найти своего отца и прожить несколько лет вдали от дома, чтобы понять, как мало я на самом деле понимала о жизни, любви и себе самой. Я была слишком юна, чтобы знать, чего хочу, а теперь… уже слишком поздно возвращаться.
– Ну что ж, некоторые вещи, похоже, не меняются, – улыбаюсь я и смотрю, как он допивает свой виски.
– Повторить? – спрашивает бармен, как раз в тот момент, когда Форрест ставит пустой стакан на стойку.
Он поворачивается ко мне, поднимает бровь. – Зависит от того, будет ли моя подруга заказывать что-нибудь тоже.
Боже, ну нельзя же… Но Брок до сих пор не написал. Я не знаю, сколько ещё он будет, а упустить шанс посидеть с Форрестом – это почти преступление. Хотя каждая клетка моего тела сейчас на взводе, инстинкт самосохранения явно отказывается работать.
Опасно ли сидеть рядом с человеком, который однажды поднял планку так высоко, что никто больше не смог до неё дотянуться? Или уже не важно, ведь я обручена с другим?
И как только эта мысль проносится в голове, телефон пиликает. Сообщение от моего жениха.
Брок: Прости, малышка. Встреча затянулась, но я добился контракта с Фредриксоном. Не могу дождаться, когда будем праздновать. Не жди меня с ужином, скоро приеду. Люблю.
Волна вины накрывает меня с головой, но голос Форреста вытаскивает меня обратно на поверхность: – Тебе нужно идти?
Когда я поднимаю голову, наши взгляды встречаются, и внутреннее чутьё подтверждает то, в чём мой разум уже успел разобраться. – Нет. Похоже, у меня всё-таки есть время на этот напиток.
Его ухмылка – почти что смертельно опасна, и я не могу не заметить, как его взгляд скользит по моему телу. Мурашки пробегают по коже, когда я снова ощущаю на себе ту самую тяжесть его взгляда. И когда его глаза возвращаются к моим, я чувствую: Форрест явно одобряет, во что я превратилась за эти годы.
Тебе не должно быть важно, что о твоей внешности думает бывший, Шона.
– Мне то же, что и ему, – говорю я бармену, и по их лицам вижу, что они оба удивлены. – Ты же угощаешь, да? – бросаю вызывающий взгляд в сторону мужчины рядом.
Форрест слегка наклоняет голову: – Конечно.
– Тогда стоит узнать, на что способен хороший виски за большие деньги.
На самом деле, и мой жених, и я вполне можем себе позволить такой напиток. Просто… я никогда не заказывала виски рядом с Броком. Даже не знаю, почему. Но слишком много воспоминаний связано с тем, как мы с Форрестом пили Джек Дэниелс из бутылки в машине. Видимо, можно вытащить девчонку из деревни, но деревню из девчонки – никогда.
Похоже, сегодня я решила вернуться к своим корням. А ещё – напомнить себе, что иногда эти корни зарыты в земле не просто так, а ждут своего часа, чтобы внезапно дать о себе знать.
– Это была полностью твоя вина! – восклицаю я, сдерживая смех за ладонью.
– Нет уж. Это была ты, женщина. Ты знала расписание миссис Уильямс и сказала мне, что всё будет безопасно!
– А с чего я должна была знать, что она вернётся раньше с работы из-за кишечного гриппа? Обычно она – просто воплощение стабильности! А вот ты – ты полез в окно, которое выходит прямо на её дом!
– Это было единственное окно, которое не было заперто! У меня не было другого выбора!
Я держусь за живот от смеха и на мгновение забываю, что мы сидим в переполненном ресторане. Просто наслаждаюсь этим чувством – снова разговаривать с ним так, будто ничего не изменилось. Мы с Форрестом вот уже полтора часа предаёмся воспоминаниям, сидим за столиком, ужинаем (я умирала с голоду), а истории становятся всё более дикими.
Мы вспоминали вечера, когда садились смотреть фильмы с Уокером и Уайаттом, а сами целовались на диване за их спинами.
Вспоминали, как катались верхом на ранчо его родителей.
Форрест вспомнил футбол и как ему приходилось отрабатывать дополнительные упражнения после того, как он опоздал на тренировку – неудивительно, что это была моя вина.
Но последним нашим путешествием в прошлое стала история, как моя соседка, миссис Уильямс, застала Форреста, когда он вылезал из окна моей спальни после того, как мы тайком пробрались ко мне домой после школы, чтобы заняться сексом. Футбольный сезон только закончился, и у него впервые за несколько месяцев не было тренировки сразу после уроков. А после того, как нам приходилось прятаться в сарае на территории его родителей, чтобы разделить пару оргазмов, мы оба с нетерпением хотели воспользоваться моей кроватью.
К несчастью, в тот день соседка рано вернулась с работы и настучала на нас моей маме.
– Уверен, именно поэтому твоя мама меня не любила. Она знала, что я лишил её дочку невинности.
– Был бы это ты или кто-то другой – неважно, Форрест. Она просто не хотела, чтобы я повторила её судьбу. Влюбиться в парня из школы – по её мнению, это было бы моей погибелью, потому что её собственная юношеская любовь закончилась плохо. Увы, годы спустя мы обе поняли, насколько ошибались в отношении моего отца.
А теперь я собираюсь выйти замуж за человека, которого она обожает. Мужчину, который поддерживает меня в карьере и жизни, которой я горжусь. Но что-то в том, что я сейчас сижу здесь с Форрестом, заставляет меня всё это ставить под вопрос.
– Как твоя мама? – спрашивает он, явно не решаясь задать вслух вопрос, который, я уверена, звучит у него в голове: были бы мы всё ещё вместе, если бы я тогда не уехала?
– Всё хорошо. Лет десять назад вышла замуж за мужчину по имени Фрэнк. Он её обожает.
– Она всё ещё живёт в Ньюберри-Спрингс?
Меня удивляет, что он не знает ответа на этот вопрос. Возможно, он действительно предпочёл полностью вычеркнуть меня из своей жизни после того, как я уехала и отвергла его попытку помириться. В отличие от него – я всё это время пыталась держать ухо востро, узнавая о нём хоть что-то.
– Нет. Сейчас она живёт на Севере Лас-Вегаса. Она переехала сюда летом между моим вторым и третьим курсами – не хотела больше жить в другом штате, вдали от меня. А когда я поняла, что останусь здесь и после колледжа, она тоже решила пустить здесь корни и сбежать от провинциальной жизни. Так мы обе и остались, даже после того, как умер папа.
Он опускает взгляд в стакан с виски, погружаясь в раздумья. И мне неприятно осознавать, что я уже не умею читать его так, как раньше.
У него может быть миллион разных мыслей, и хотя я понимаю, что наш вечер вместе рано или поздно закончится, я ещё не готова к этому.
– Сожалею насчёт твоего отца, – наконец, бормочет он. И пусть мне больно вспоминать, какую роль папа сыграл в наших отношениях, мне всё равно важно услышать это от него.
– Спасибо, – сдерживаю слёзы, потому что последнее, чего мне хочется – это погружаться в те воспоминания. – А как твои родители? – спрашиваю я, стараясь перевести разговор обратно на него.
Форрест выдыхает со смешком, качает головой, откидывается назад в кресле и ещё шире расставляет ноги. Мне приходится заставлять себя не смотреть вниз, на выпуклость в его джинсах, потому что я слишком хорошо помню, насколько он крупный. А теперь он стал ещё массивнее – руки, смех, вся его энергия.
Господи, он до сих пор пробуждает во мне всё.
– У них всё хорошо. Ранчо процветает. Мамин проект превзошёл все ожидания. У отца был небольшой переполох со здоровьем почти два года назад, но сейчас он снова как новенький. А теперь они наслаждаются тем, что стали бабушкой и дедушкой – хотя мысль о том, что у Уокера ребёнок, до сих пор не укладывается у меня в голове.
Я едва не выплёвываю свой напиток на пол.
– У Уокера есть ребёнок?
Форрест качает головой.
– Ага. И он женат. Малышка от Шмитти, если точнее. Джон... умер в конце прошлого года, когда Эвелин была беременна его ребёнком. А потом Уокер и Эвелин влюбились друг в друга и поженились – никому ничего не сказав. Сумасшедший. Мама была в бешенстве.
– О, ещё бы. Мамочка Гиб обожает своих мальчиков, – улыбаюсь я, вспоминая, как сильно от неё исходила любовь – она была почти физически ощутима, стоило просто оказаться с ней в одной комнате. – А что насчёт Уайатта?
– Уайатт и Келси теперь женаты, – отвечает он, и в его голосе всё ещё звучит недоумение.
– Почему ты так удивлён? Они ведь всегда были неразлучны. Если честно, они, наверное, были единственными, кто сам не замечал, что влюблён.
– Дело не в этом, – говорит он, отводя глаза в сторону.
– Тогда в чём?
– В том, что оба моих младших брата уже женаты. Я просто не понимаю, зачем так чертовски спешить.
По телу пробегает нервная дрожь. Ведь когда-то и он сам спешил... со мной.
– Может, потому что они влюблены?
– А ты влюблена, Шона? – спрашивает он, уходя от ответа и отвечая вопросом на вопрос. Голос у него пониженный, грудной, он наклоняется вперёд, сжимая в руках стакан с виски. У меня в горле застревает комок, когда он тянется ко мне рукой и проводит пальцами по моей щеке. – Чёрт. Ты стала ещё красивее. Как такое вообще возможно?
Сейчас, Шона. Сейчас ты должна сказать ему, что обручена.
– Форрест…
– Скажи мне, что это чувствую не только я, – выдыхает он, обхватывая моё лицо ладонью и ещё ближе подтягиваясь ко мне.
– Я…
Скажи это, Шона. Говори.
Но я не произношу ни слова. Моё тело само тянется вперёд, ближе к Форресту, так близко, что я могу рассмотреть каждую золотистую искру в его карих глазах. Мы смотрим друг другу в глаза, мое сердцебиение уже почти слышно, и когда он опускает взгляд на мои губы, я замираю в предвкушении его поцелуя.
Нет, не наклоняйся! Ты с ума сошла? Вспомни о Броке! Ты обручена!
– Вот ты где.
Кто-то словно вылил на меня ведро холодной воды – я резко выпрямляюсь в кресле, чуть не врезавшись лбом в Форреста. Брок, мой жених, хватает меня за руку, чтобы я не упала.
– Эм… привет! – выдыхаю я слишком бодро. Чувствую, как Форрест отстраняется, но даже не рискую взглянуть на него.
Брок наклоняется ко мне, обнимает за талию и целует в губы – мягко, но с явным доминантным подтекстом. Это мило, но я не тянусь в поцелуй так, как должна бы. Сложно это делать, когда твой бывший сидит рядом и наблюдает за всей сценой.
Когда мы отстраняемся, Брок смотрит на меня, а затем переводит взгляд на Форреста. Его осанка мгновенно меняется, когда он понимает, с кем я только что говорила. Медленно я тоже поворачиваюсь, и если бы взгляды могли убивать, Форрест бы сейчас насаживал Брока на кинжал одним только взглядом.
– Здравствуйте. Я Брок, жених Шоны, – говорит он, протягивая руку. Форрест нехотя её пожимает, но перед этим кидает мне взгляд, от которого хочется провалиться под землю.
Чёрт. Совсем не так я хотела, чтобы он узнал.
– А вы?.. – продолжает Брок, переводя взгляд то на Форреста, то на меня.
Форрест встаёт с кресла и теперь смотрит Броку прямо в глаза.
– Форрест Гибсон. Старый друг Шоны. Я в городе по делам. Случайно пересеклись, решили поболтать.
Голос у него спокойный, но я всё ещё читаю его так же, как когда-то. Он в бешенстве. Но пока держится. И, честно говоря, меня это даже удивляет – ведь раньше он мог вспылить в одну секунду.
– О, как удачно. Спасибо, что составили компанию моей невесте, – говорит Брок, берёт меня за левую руку и наклоняется, чтобы поцеловать. Но его брови тут же хмурятся, когда он видит, что на пальце нет кольца. – Шона, а где твоё кольцо?
– А… я… э… снимала его, когда мыла руки в уборной, и забыла надеть обратно, – лепечу я, достаю кольцо из кармана платья и надеваю его на палец. Я чувствую, как Форрест буквально сверлит меня взглядом, но взглянуть на него я сейчас не в силах.
– Надо будет подогнать кольцо по размеру, – объясняет Брок. – Оно всё время соскальзывает, и она боится его потерять.
– Понятно, – выдавливает из себя Форрест. Его челюсть так сжата, что кажется, он может сломать себе зуб. Ноздри раздуваются – он изо всех сил старается дышать ровно и оставаться спокойным.
К счастью, в этот момент звонит телефон Брока, прерывая напряжение.
– Чёрт. Мне нужно ответить, – говорит он. – Обещаю, пять минут – и мы уходим.
– Хорошо. Я просто попрощаюсь с Форрестом, – киваю я.
Он целует меня в щёку, а потом поворачивается к Форресту:
– Приятно было познакомиться. Спасибо, что составили ей компанию. Работа не ждёт, правда ведь? – улыбается, поднимая телефон в воздух и уходит, принимая вызов, в сторону шумной барной зоны.
Я нервно поворачиваюсь к Форресту.
– Ты обручена? – спрашивает он, лицо у него каменное.
– Я собиралась тебе сказать…
– Когда? После того как я бы поцеловал тебя? – прошипел он, к счастью, понижая голос.
– Прости. Я должна была сказать раньше, но…
– Я думал… – Он качает головой, стискивает челюсть. – Забудь.
– Форрест… – Я тянусь к нему, но он делает шаг назад.
– Твоя мама любит твоего жениха? – спрашивает он, бросив взгляд на моё кольцо.
У меня будто дыра открывается под ногами. Это был вопрос времени, когда кто-то из нас это поднимет. Форрест всегда был уверен, что моя мать его ненавидит – и именно поэтому мы не вместе. Ему бы понять, что её проблемы были больше о ней, чем о нём. Но я всё равно отвечаю:
– Да, любит.
– Даже несмотря на то, что он бросил тебя одну на ужине? – поднимает он на меня глаза.
– У Брока затянулось совещание, – говорю я, чувствуя, как невыносимо говорить о человеке, за которого я выхожу замуж, в разговоре с тем, кого когда-то представляла у алтаря. – Он предупредил, что не успеет.
– Господи, не могу поверить, что я вообще сейчас тут стою, – он проводит рукой по волосам, оглядывая бар. – Видимо, я был идиотом, если думал, что у нас ещё может быть шанс, да?
После его вопроса в разговоре всё меняется.
– Ты не был идиотом, Форрест. Мы просто были наивными, – отвечаю я, не глядя на кольцо, крутя его на пальце. – И слишком молодыми. А потом жизнь… случилась.
– Я-то знал, чего хочу, Шона… чего, если честно, до сих пор хочу, – он кивает на мою левую руку, и моё сердце начинает стучать быстрее. – Ты счастлива?
Я смотрю на кольцо и медленно возвращаю его в правильное положение, чтобы бриллиант снова оказался сверху.
– Я… да.
– Звучит не слишком убедительно.
Я медленно поднимаю взгляд, избегая смотреть в его глаза, зная, что увижу в нём вызов. Сердце грохочет в груди, но я заставляю себя говорить: – Мне не нужно тебя ни в чём убеждать.
Он усмехается, допивает оставшийся виски и с глухим стуком ставит стакан на стойку.
– Верно. Не нужно.
Я наблюдаю, как он достаёт из заднего кармана кошелёк, вынимает оттуда пачку купюр и шлёпает их на бар, подзывая бармена, чтобы закрыть счёт.
– Форрест…
Я почти тянусь к нему, но вовремя останавливаюсь. Он весь напряжён, как натянутая струна, и теперь мне кажется, что я зря вообще сюда пришла.
Я хотела просто пообщаться, показать, что мы оба двинулись дальше, что можем вести себя как взрослые люди – несмотря на то, что каждый из нас до сих пор носит кусочек сердца другого. И где-то глубоко внутри я знаю: это никогда не изменится.
Но я также когда-то утаила от него очень важную правду, разрушив то немногое, что у нас ещё оставалось. А теперь снова причиняю ему боль.
– Когда свадьба? – спрашивает он, не глядя мне в глаза.
С неохотой отвечаю: – Через две недели. Четырнадцатого.
И чувствую, как глаза начинают щипать от подступающих слёз.
– Господи… – выдыхает он.
– Форрест…
– Не надо, Шона, – произносит он сквозь стиснутые зубы, когда я отдёргиваю руку. – Мне… мне надо идти.
– Я рада, что мы пообщались, – говорю я, пытаясь завершить разговор на доброй ноте.
– Да… Это было… отрезвляюще.
– Я горжусь тобой, – добавляю. – Я всегда знала, что ты добьёшься успеха, даже после травмы. Ты должен собой гордиться.
Это та самая травма, из-за которой он бросил колледж, потому что больше не мог играть в футбол. Та самая, после которой он прилетел в Лас-Вегас всего через неделю и просил меня поехать с ним обратно в Техас.
– У меня особо не было выбора, правда? Это не та жизнь, о которой я мечтал, но это та, что у меня есть. И да, я горжусь собой. Я задницу надрывал, чтобы чего-то добиться. Надеюсь, ты тоже счастлива в своей жизни.
Он снова бросает взгляд на моё кольцо и задерживается на нём.
– И просто чтобы ты знала – я бы никогда не заставил тебя ждать.
И с этим, приподняв уголок губ в печальной пародии на улыбку, он разворачивается и уходит к выходу. А я снова остаюсь стоять и смотреть ему вслед.
Только теперь желание побежать за ним – ещё сильнее, чем прежде.
19 лет
So What в исполнении Пинк орёт из моей док-станции, пока я грызу колпачок ручки, уставившись на одну и ту же страницу уже минут десять. Психология выносит мне мозг. Я занимаюсь уже два часа, и, кажется, мой мозг официально сдался. Всё, дальше продолжать бессмысленно. Проще сделать перерыв и устроить ещё один заход завтра утром.
Я смотрю на часы – уже за десять. Я не ужинала, и в этот момент мой желудок предательски урчит, давая понять, что пора перекусить.
Я спрыгиваю с кровати в своей студии и делаю три шага до кухни – и тут раздаётся стук в дверь. Моя лучшая подруга с прошлого года, Уиллоу, говорила, что может заглянуть сегодня, ведь я продинамила её ради учёбы. Но когда я открываю дверь, я абсолютно не готова к тому, кого вижу на пороге.
На нём тёмные джинсы, простая белая футболка, волосы в полном беспорядке. Передо мной – Форрест. Но он должен быть в Техасе. Не здесь.
– Шона, – выдыхает он, явный стресс отражается в каждой его черте, под глазами тени от бессонницы. Он выглядит так, будто не спал несколько дней.
– Форрест? Какого чёрта ты здесь делаешь?
– Я должен был тебя увидеть. Я… Я больше так не могу.
Мы не разговаривали несколько дней, но его приезд в Вегас был запланирован только через три недели. Так зачем он здесь сейчас?
– Всё в порядке? Что-то случилось?
Я открываю дверь шире, и он врывается в квартиру, лихорадочно теребя волосы и тяжело дыша. Он выглядит так, будто вот-вот сорвётся или начнёт карабкаться по стенам.
– Да, случилось, – наконец говорит он, выпрямляясь и глядя мне прямо в глаза. – Я ушёл из Texas A&M.
У меня холодеет внутри.
– Что? Почему?
– Я получил травму. Не могу больше играть в футбол. Так что пошли они, эти занятия. Мне не нужен диплом. Но знаешь что? Мне вообще всё это стало не важно. Потому что единственное, что имело значение и всегда будет иметь значение в моей жизни – это ты.
Моя челюсть отвисает.
– Форрест…
Я подношу руки к губам, складывая ладони, пока моё тело словно теряет опору.
Он не должен быть здесь. Я не могу пройти через это снова. Прощание в первый раз уже было пыткой, а теперь стало ещё сложнее. У моего отца ухудшилось состояние. Мама собирается приехать через несколько дней, чтобы я смогла всё ей рассказать.
А теперь ещё и Форрест? Это уже перебор.
– Без тебя мне плохо, Шона, – говорит он, подходя ближе, но не касаясь. Его глаза словно магнит – я не могу отвести взгляд. Моё сознание всё ещё не успело осознать, что он действительно здесь. – Я знаю, ты уехала из-за стипендии и говорила, что расстояние не будет проблемой, но я знаю, чего хочу. Я всегда знал. Это ты. Я хочу, чтобы ты поехала со мной домой.
Я тяжело выдыхаю и делаю шаг назад – мне нужно пространство. Его внезапное появление сбило меня не хуже грузовика.
– Форрест, я не знаю, чего ты ожидал, появившись здесь, но для меня ничего не изменилось. Я на втором году обучения. Если уйду, придётся возвращать стипендию… Я уже выстроила здесь жизнь.
Он морщится, как будто я воткнула ему нож в живот.
– Как это ничего не изменилось? Мне кажется, всё изменилось. А как же наша общая жизнь? Наши планы? Я люблю тебя, Шона. Я без тебя как без воздуха. Мне ничего не нужно, если рядом нет тебя. Ты это слышишь?
– И ты не думаешь, что это проблема, Форрест? Что всё твоё счастье зависит от меня? – кричу я, вскидывая руки. Мне льстит, что он меня любит, но иногда это ощущается как удушье. Он мешает мне думать рационально, а сейчас мои мысли вообще разбросаны по тысяче направлений.
Возможно, это также несправедливо по отношению к нему.
– Нет! – кричит он в ответ. – Это значит, что я люблю тебя и знаю, что ты – та женщина, с которой я должен быть! Разлука невыносима!
– Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать. Мы по уши в тех решениях, что приняли полтора года назад, Форрест. Я не могу просто взять и уехать.
– Тогда что, если я перееду сюда? – спрашивает он, и моё сознание снова зависает.
– Что?
Он берёт мои руки, сжимает их в своих ладонях и понижает голос:
– Что, если я перееду в Вегас? Найду работу, подожду, пока ты закончишь учёбу, а потом мы вместе уедем.
– Я не могу просить тебя об этом!
– Ты и не просишь. Я предлагаю. Я останусь, подожду тебя...
– У моего отца болезнь Паркинсона! – выкрикиваю я, так громко, что, наверное, слышит весь дом.
Но теперь это сказано вслух. Секрет, который я хранила от Форреста и даже от своей матери. То, что держит меня здесь. То, почему я никуда не уеду.
У Форреста отвисает челюсть, а потом его брови резко сдвигаются. – Какого чёрта ты несёшь?
– Именно поэтому я сюда переехала, Форрест. Мой папа… он теперь живёт здесь. Я восстановила с ним связь как раз перед выпускным. Он хотел получить шанс узнать меня. Он не тот человек, каким его представляла мама, – начинаю я, но по мере того как я говорю, хмурый взгляд Форреста становится всё мрачнее.
– Ты всё это время общалась с отцом… и не сказала мне? – его голос дрожит от обиды, и это больнее, чем я ожидала. Он отдёргивает руки и резко спрашивает: – Почему? Почему ты не рассказала мне?
– Потому что я не хотела, чтобы ты подумал, что я выбрала его вместо тебя, – признаюсь.
– Но ты выбрала, – отшатывается он. – Вместо того, чтобы быть со мной, ты выбрала мужчину, который ушёл, когда тебе было три года. Мужчину, который не проявлял ни малейшего интереса к твоей жизни.
– Но он проявлял. Мама этого не говорила, но он пытался связаться с ней, когда понял, какие ошибки совершил, – я качаю головой, чувствуя, как подступают слёзы. – Он не изменял маме, как она говорила. Он узнал о диагнозе и соврал ей. Он не хотел, чтобы мы видели, как он угасает, как становится тенью самого себя. Но сейчас он угасает на глазах. И у него рак.
Форрест шумно выдыхает и проводит рукой по волосам.
– Мне жаль, Шона. Мне жаль, что его здоровье такое паршивое. Но я не могу поверить, что ты мне солгала. Что ты скрыла от меня это, – он стучит пальцем себе в грудь. – Я должен быть тем, кому ты рассказываешь всё. А ты вместо этого оттолкнула меня, солгала, уехала за сотни миль, не сказав правды.
Слёзы текут свободно. Я знаю, что причинила ему боль – и не могла этого избежать. Но теперь он хотя бы знает правду.
– Прости. Но я знала, что ты поедешь за мной. А ты заслуживал играть в футбол. Заслуживал насладиться тем, чего сам добился. Заслуживал быть рядом с семьёй. Я не могла тебя от этого увести, не зная, что меня ждёт здесь.
Он смотрит на меня с болью, с обидой.
– Ну и вот ты всё равно утащила меня от всего этого. – И затем, с вызовом: – А мама твоя знает, зачем ты здесь?
– Она приедет через пару дней. Я собираюсь всё ей рассказать, – отвечаю. – Я тоже на неё злюсь… за то, что скрывала от меня отца. Нам нужно многое прояснить.
Он кивает, уставившись в пол.
– Да, нужно.
– И как бы тяжело ни было это говорить… сейчас мне нужно сосредоточиться на семье, Форрест. Мне нужно быть уверенной, что я делаю правильный выбор. Чтобы потом не жить с сожалениями и обидами. Я люблю тебя. До сих пор люблю. Но я пыталась сказать, что мне нужно пространство, нужно время. А ты, похоже, так и не услышал.
