Текст книги "Всё кроме тебя (ЛП)"

Автор книги: Харлоу Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава девятая

Форрест

– Привет, босс. Не мог бы ты подписать эти бумаги? – Я поднимаю глаза от компьютера и вижу перед собой Хави с пачкой инвентарных ведомостей в руках.

– Да, конечно, – выдыхаю я, принимаю бумаги, быстро расписываюсь внизу и передаю их обратно. – Держи.

– Спасибо. Мы всё ещё идём в зал сегодня вечером?

– Ещё бы. Мне нужно выпустить пар, – отвечаю, откидываясь на спинку кресла и проводя рукой по волосам.

– А почему бы тебе не дать Шоне с этим помочь? – ухмыляется Хави, скрестив руки на груди.

– Ну, учитывая, что она как раз и есть грёбаной причиной, по которой я на взводе, не думаю, что это хорошая идея.

Хави качает головой. – Хм, не согласен. Когда я злюсь на Сидни, лучший способ дать ей это понять – трахнуть её так, чтобы она неделю потом на ноги встать не могла. Её это, кстати, не особо напрягает.

– Очаровательно.

– Значит, быть просто друзьями у вас не выходит?

– Тяжело быть друзьями, когда такое чувство, что она меня избегает.

Вчера было воскресенье – день, когда мы с братьями обычно заезжаем на ранчо помочь. Я рассчитывал, что увижу там Шону, хотя и с каким-то внутренним напряжением. Не то чтобы я не хотел её видеть – просто рядом с ней я чувствую себя вне контроля. А это состояние я терпеть не могу. Контроль – единственное, что удерживало меня от безумия в последние годы. И единственный человек, рядом с которым я его теряю – это она.

Но когда мама сказала, что Шона взяла выходной, чтобы отдохнуть и разобраться с делами у себя в таунхаусе – в том самом, который ей великодушно предоставил Уокер, – я почувствовал нечто неожиданное: разочарование.

И теперь я думаю, не передумала ли она оставаться здесь – или хотя бы пытаться наладить отношения со мной. А ведь ещё в прошлый понедельник мы катались верхом, а во вторник она появилась в моем спортзале…

– Форрест? – Джилл выглядывает в дверной проём моего кабинета, прерывая разговор между мной и Хави.

– Ага?

– К тебе посетитель. – Улыбка на её лице говорит о том, что вряд ли это кто-то, кому я буду рад. Но потом в дверях появляется Шона, и я сразу глотаю свою мысль назад.

Какого чёрта она здесь делает?

– Привет, – мягко говорит она, улыбаясь мне, пока я встаю из-за стола. Затем её взгляд скользит к Хави, стоящему сбоку, наслаждающемуся всей неловкостью и моей внутренней борьбой. Говнюк. – Я Шона, – говорит она, протягивая Хави руку.

– Хавьер, но можешь звать меня Хави. Приятно познакомиться, Шона. Рад, что теперь имя обрело лицо.

– Значит, ты уже слышал обо мне? – поддразнивает она.

– О да, – ухмыляется Хави, бросая на меня взгляд. Я никогда ещё так сильно не хотел кого-нибудь придушить. Похоже, сегодня в зале он будет уворачиваться от моих ударов весь вечер.

– Хави как раз уходил, – говорю я, мысленно посылая его куда подальше. Мне не нужен свидетель того, зачем Шона пришла ко мне в офис.

– Уже?

– Да. У тебя ведь ещё аттестации команды до пяти вечера, а ты любишь с ними тянуть до последнего.

Хави качает головой, на губах играет довольная усмешка. – Ладно-ладно. Намёк понят. Не надо на меня наезжать, босс. – Он проходит мимо Шоны и бросает напоследок: – Удачи, Шона. Но если кто и сможет растопить этого упрямца, то, думаю, это ты. – И уходит, как раз в тот момент, когда возвращается Джилл.

– Извини, что опять перебиваю, но мне нужно, чтобы ты быстро глянул вот это, прежде чем я отправлю бумаги в офис в Хьюстоне. – Она кладёт передо мной три листа – счета и документы на команду, которая отправляется на побережье для работы над проектом.

Я поднимаю глаза на Шону. – Извини. Мне нужно всего минутку.

– Ничего страшного.

– Можешь присесть, если хочешь, – киваю я на стулья напротив стола.

Она улыбается и садится, наблюдая за нашей работой с Джилл.

Джилл кладёт руку мне на плечо, пока я вновь опускаюсь в кресло, и наклоняется над бумагами: – Вот это нужно утвердить, – говорит она, указывая на одну из сумм. – Вроде много, но ты сам не любишь экономить на таких вещах.

Я киваю. – Да, ты права. Сумма высокая, но не запредельная.

Джилл сжимает моё плечо, и тут я слышу, как Шона негромко кашляет.

– Прости, – говорит она, когда я на неё смотрю.

Джилл тихонько усмехается: – Осталось совсем чуть-чуть. – Она сдвигает ещё один лист ко мне и указывает на нужный пункт, наклоняясь ещё ближе, и наши лица оказываются на неприятно близком расстоянии. Но я стараюсь не обращать на это внимания и мысленно прикидываю цифры.

– Да, это тоже нормально.

– Отлично. – Джилл собирает бумаги, протягивает мне ручку, и я ставлю подпись на каждом листе. Она взъерошивает мне волосы и говорит: – Спасибо, босс. Я буду у себя, если что.

Когда Джилл уходит, я снова смотрю на Шону и замечаю, что мягкая улыбка, которая была на её лице раньше, исчезла. Её сменило выражение раздражения.

– Ты в порядке?

– Твоя помощница милая. Чуть-чуть не чувствует личные границы, но в остальном – эффективная.

Один уголок моих губ поднимается вверх, я откидываюсь на спинку кресла и скрещиваю руки на груди. – Джилл – лучшая. Без неё я бы не справился с этой компанией.

Шона вскидывает брови и отводит взгляд в сторону. – По ту сторону стола кажется, что она хочет быть кем-то большим, чем просто твоей помощницей.

Я с трудом сдерживаю смех. Если бы я не знал лучше, я бы сказал, что Шона ревнует.

И, признаться честно, это вызывает у меня внутри странное, тёплое чувство.

Я мог бы позволить ей дальше думать, что Джилл – угроза, но, пожалуй, у нас и так достаточно преград, чтобы добавлять ещё одну. Так что решаю избавить Шону от мук раньше, чем стоило бы.

– Думаю, жена Джилл, Бекка, была бы сильно против такой идеи.

Голова Шоны резко разворачивается ко мне: – Жена?

Я наклоняюсь вперёд, позволяя себе открыто улыбнуться. И видно, что это её застает врасплох. – Джилл – лесбиянка, дорогая.

У Шоны слегка приоткрываются губы – получается маленькое «о». И, чёрт возьми, мне так и хочется перелезть через стол и прижаться к её губам. Но я уже знаю, что физическая близость с ней ничего не решит.

– А… – произносит она. – Ну…

– Приятно знать, что ты ревнуешь, Шона. Обязательно передам это Джилл.

Шона сверлит меня взглядом. – Ты этого не сделаешь, Форрест.

– Ты не можешь мне приказывать, милая. Это всё-таки моя компания.

Она закатывает глаза, но ничего не отвечает. И вот я уже начинаю задумываться – закатываются ли у неё глаза и тогда, когда она кончает.

Мой член дергается под столом, и я изо всех сил стараюсь не обращать на это внимание, сосредоточившись на том, зачем же на самом деле пришла Шона.

– Итак, чем я могу помочь, Шона? – спрашиваю я. – Признаться, я удивлён, что ты пришла ко мне в офис.

Она выпрямляется в кресле, собираясь с мыслями. – Знаю. Но поскольку мне нужна помощь по работе, показалось, что так будет уместнее.

– Могла бы спросить вчера, если бы появилась у родителей.

– У меня были дела. – Она на секунду отводит глаза, но потом снова смотрит на меня. – Но именно поэтому я здесь сейчас.

– Ладно. Так что нужно?

– Ну, раз ты умеешь что-то строить, я хотела спросить, не мог бы ты помочь с декорациями для мероприятия на ранчо?

– Например? – Я наклоняюсь вперёд, беру ручку и блокнот с угла стола и готовлюсь записывать.

– Мне нужен фон для фотографий с Сантой. Что-то вроде его домика или мастерской с игрушками.

– Так…

– Декорация для игры «Прикрепи нос Рудольфу».

Я усмехаюсь. – Миленько.

Она с гордостью улыбается. – Я тоже так подумала.

– Ещё что-нибудь?

– Несколько указателей, чтобы направлять гостей, и, возможно, загон для северных оленей.

Я поднимаю на неё взгляд. – Северных оленей?

– Да. Их везут из Колорадо. Я читала книгу, где девушка уговорила своего парня дать оленю поцеловать его на рождественском фестивале. Оттуда и идея пришла.

– Сомневаюсь, что мужики будут в очередь выстраиваться, чтобы доказать мужественность, целуясь с оленем, но построить загон для этих чертят – не проблема.

Она ухмыляется: – Отлично. Так когда можешь начать?

– Я? Ты хочешь, чтобы я всё это строил? – развожу руками. – Ты не заметила, что я сейчас управляю многомиллионной компанией?

Она прикусывает нижнюю губу: – Ну, это правда. Видимо, если тебе придётся отправить кого-то из своих сотрудников помочь мне, я это переживу. – Она дёргает подол свитера и бросает на меня взгляд из-под тёмных ресниц. – Просто всё это займёт немало времени. Он будет постоянно на ранчо, с головой в работе, весь потный, грязный, – ты знаешь, чтобы всё получилось идеально.

Маленькая хитрюга. Она прекрасно знает, что делает. Одна мысль о том, как какой-то другой мужик проводит с ней время, приводит меня в ярость. Я уже представляю, как отрываю руки одному из своих сотрудников.

– Я сам сделаю, – выплёвываю сквозь зубы. Меня бесит, что она разыграла всё идеально, но, чёрт возьми, восхищение её упорством всё равно прорывается.

Она улыбается так, будто выиграла самый важный спор в жизни. – Прекрасно. Вечер четверга подойдёт?

Я на секунду обдумываю расписание и киваю. – Да, вроде бы нормально.

Сегодня и завтра я обычно тренируюсь по вечерам, в среду – репетиция группы, а в пятницу – следующий концерт, так что четверг – единственный день, когда я реально свободен. Придётся, наверное, в четверг утром потренироваться, чтобы не пропустить тренировку совсем.

– Спасибо, Форрест. Я очень это ценю. – Шона встаёт, и я тоже поднимаюсь. – Думаю, оставлю тебя работать дальше.

Она уже тянется к двери, но я хватаю её за запястье и притягиваю к себе. Её дыхание сбивается, и близость даёт мне возможность снова вдохнуть её аромат – сладкий цитрус, напоминающий мне о лете и о ней.

– Рад знать, что ты не собираешься облегчать нашу дружбу, Шона, – шепчу я ей на ухо.

– Что ты имеешь в виду? – кокетливо спрашивает она.

– Не надо. Не притворяйся, будто ты не понимаешь, как ты меня только что зацепила. И не забудем трюк в спортзале.

Она нарочно прижимается ко мне задом, и я едва сдерживаюсь, чтобы не сорвать с неё этот коричневый свитер, не стянуть джинсы, не прижать к двери и не трахнуть прямо здесь за такой ход.

– В тяжёлые времена – отчаянные меры, Форрест.

– Ты настолько отчаялась по мне?

– Да. Но не в том смысле, как ты подумал. – Она разворачивается ко мне, на лице – серьёзность. – Я не хочу играть в игры, Форрест. Мне просто нужен был повод провести с тобой время.

Когда я слышу, как меняется её голос, мои плечи опускаются. – Наверное, я могу это понять.

– И я знаю, как важно твоей маме, чтобы ты тоже участвовал в этом.

– Моя мама не имеет отношения к нам, Шона. Хотя она, конечно, думает иначе.

– Я не про наши отношения. Я про само мероприятие. Она недавно говорила, что ты отдалился от ранчо. И что это продолжается уже много лет.

Я шумно выдыхаю и провожу рукой по волосам – они и так уже торчат в разные стороны. – Когда-то я думал, что мы будем управлять этим местом вместе, а потом понял, что этого не случится… находиться там стало слишком больно.

– Прости, но ранчо – это часть твоей семьи, часть тебя самого. Ты от него бежишь, и это только усиливает твоё раздражение на родных, вместо того, чтобы позволить себе вспомнить, насколько это особенное место, частью которого тебе повезло быть. Я бы отдала всё, чтобы иметь нечто подобное… снова.

Я смотрю на её губы, желая поцеловать, стереть этот хмурый взгляд, но знаю, что не могу. Вместо этого я делаю шаг назад, создавая между нами расстояние. А оно – хоть и ненадёжная штука – всё же помогает мне мыслить немного яснее.

Развернувшись, я направляюсь обратно к столу, сердце колотится, как бешеное. – Увидимся в четверг, Шона, – говорю, не желая сейчас снова лезть в спор о семье и ранчо.

– Увидимся в четверг, – отвечает она после короткой паузы и выходит, оставляя меня одного в офисе переваривать нашу беседу.

А может, она права? Может, избегая места, где хранилось столько воспоминаний и несбывшихся мечт, я сам себя загнал в эту тоску? Что если бы я продолжил тогда двигаться к цели – стать хозяином того самого места, которое и сделало меня тем, кто я есть? Трудолюбивым. Сильным. Хозяином бизнеса. Семейным человеком. Разве я вообще когда-нибудь по-настоящему благодарил родителей за то, как они меня воспитали?

И почему от этого вопроса я чувствую себя ещё большим мудаком, чем когда вернулся из Вегаса?

Наверное, лучшее время, чтобы попытаться исправить прошлое – это сейчас, да? С Шоной. С семьёй.

Может, они связаны куда больше, чем я думал?

Или… мне просто нужно было, чтобы именно она показала мне это?

– Привет, пап, – говорю я, подходя к нему сзади, пока он вешает инструмент на стену в своём сарае. Сейчас четверг, и я прямо из офиса приехал на ранчо.

– Форрест? Что ты тут делаешь в четверг? – Он смотрит на меня с удивлением, и я замечаю, как сильно у него заломлен лоб, будто все эти морщины вырезаны временем.

Отец уже не молод, и я всё это время предпочитал не замечать, как он стареет… но теперь это вдруг навалилось с полной силой. После того, как Шона пришла в мой офис в понедельник и отчитала меня за то, что я не ценю свою семью, её слова до сих пор крутятся у меня в голове.

– Я приехал помочь Шоне с декорациями для фестиваля.

– Ага, – улыбается он и продолжает убирать бардак на верстаке перед собой. – Забавно, как эти женщины умеют затащить нас во что угодно, да?

– Ещё бы.

Он разворачивается ко мне. – Форрест, я женат на королеве улья. Поверь, она уже давно тренирует Эвелин, Келси и Шону.

Я фыркаю. – После того, как она провернула всё это, чтобы вернуть Шону, мне страшно даже представить, на что она ещё способна.

– Твоя мать желает только добра. Ты же это знаешь.

– Знаю.

– Она просто хочет, чтобы ты был счастлив. Так что, когда увидела имя Шоны в анкете, решила, что это знак судьбы. Она и понятия не имела, что вы снова общаетесь, клянусь.

– Хорошо, что не знала. Хотя не думаю, что это бы её остановило.

– Но и для неё, и для меня было очевидно, что у вас с Шоной всё ещё много боли внутри.

– Это ожидаемо, пап.

Он качает головой. – Знаешь, боль пускает глубокие корни. Она оплетает душу, как вьюнок, если дать ей волю. Единственный способ вырвать её – это простить друг друга.

Я смотрю на него, удивляясь, откуда в нём вдруг столько философии.

Он, должно быть, читает мои мысли, потому что смеётся: – Не смотри так, сынок. Мне шестьдесят лет. Думаешь, я ничего не понимаю в любви и боли?

– Наверное ты прав.

– Всё, что я хочу сказать – у вас обоих раны, которые так и не зажили. Вы с ними так долго живёте, что, может, уже и не замечаете их.

– Поверь, я их замечаю, пап.

Он смотрит прямо мне в глаза: – Тогда сделай выбор, Форрест. Либо дать им управлять тобой, либо вырвать с корнем. Выбор за тобой.

Он снова отворачивается к верстаку, а я стискиваю челюсть. Последнее, чего я ожидал, когда приехал сюда, – это услышать поучения или душевные откровения от отца, но его слова попали точно в цель.

Я почти уже разворачиваюсь, чтобы уйти – слишком уж всё это по-настоящему, – как он вдруг говорит: – А как у вас с ней за эти две недели?

Он по-прежнему стоит ко мне спиной, перебирая гвозди и шурупы, складывая их по коробкам.

– Ну, я же здесь, строю декорации по её просьбе. Это тебе что-нибудь говорит?

Отец бросает взгляд через плечо и прищуривается: – Допустим.

– Всё сложно, пап. Мы как будто пытаемся заново узнать друг друга. Просто… друзья.

– Дружба – это основа любых отношений. Мы с твоей мамой тоже сначала были друзьями. Пока я не уговорил её пойти на свидание.

– Знаю. Просто… быть друзьями с Шоной кажется странным, учитывая всё, что между нами было.

– Просто вырви сорняки, сынок, – говорит он, будто это проще простого.

Прощение… как, чёрт возьми, мне его найти?

Простить Шону за то, что она оттолкнула меня? Себя – за то, что притворился раненым, чтобы бежать за ней? Нас обоих – за то, что с Вегаса так и не поговорили по-взрослому?

– И что она тебя заставила строить? – спрашивает отец, вырывая меня из мыслей.

– Кучу всякого.

Он усмехается: – В самый раз. Ну, ты знаешь, где лежит все инструменты. – Он жестом указывает на сарай вокруг нас.

– Да. Спасибо.

Я уже собираюсь уходить, но вдруг останавливаюсь и поворачиваюсь к нему: – Пап?

– Да, Форрест?

– Спасибо за разговор. Я правда это ценю.

Кажется, я замечаю слёзы в его глазах, но он тут же снова отворачивается к своему делу. – Я всегда рядом, сынок. И когда будешь готов связать с ней свою жизнь, я расскажу тебе секрет, как сделать это надолго.

Выходя из сарая, я смотрю на закат. Уже почти стемнело, так что всё, что я собираюсь строить, должно быть под крышей – в одном из складских помещений, где есть свет и защита от осенней погоды, которая меняется с каждым днём.

У нас есть два больших ангара за новым хлевом, где хранятся стулья, столы и прочее для мероприятий. Один из них почти пустой – подойдёт идеально. Направляясь туда, я замечаю Шону – она стоит снаружи, разговаривая с одним из работников ранчо.

На ней снова эти обтягивающие джинсы и ярко-зелёный свитер, подчёркивающий каждую её линию. Волосы собраны в высокий хвост. Чёрт, как же она хороша.

– Привет, – говорю я, подходя ближе.

Её улыбка появляется мгновенно: – Привет.

– Готов поработать.

– Отлично. Гэри как раз помогает занести доски внутрь. Твой отец сказал, что этот ангар лучше всего подойдёт – там всё будет в тепле и сухости.

Мой отец? Значит, он знал, зачем я здесь.Чёртов хитрец.

– Звучит нормально. – Я захожу внутрь и сразу чувствую прохладу. В принципе, терпимо, да и согреюсь, когда начну работать. Но через пару недель, наверное, придётся притащить обогреватель.

Слышу, как Шона благодарит Гэри, и она заходит следом. – Ещё раз спасибо, Форрест. – Я оборачиваюсь через плечо, и она смотрит на меня с лёгкой улыбкой.

– Ты была права. Мне действительно стоит помогать больше.

– Я была права? Боже, как приятно это слышать. Повтори ещё раз?

– Не испытывай судьбу, женщина.

Она смеётся и достаёт из кармана сложенные листы бумаги. – Вот наброски того, что я придумала. Красить, конечно, будем потом, когда всё будет построено, но хотя бы представление будет.

Я беру у неё бумаги и изучаю чертежи. – Не так уж и сложно. Нужно будет только сделать замеры, чтобы составить нормальный план. Или у тебя уже всё рассчитано?

– На обороте. – Она кивает на другую сторону листа.

– Ты сама всё это сделала?

– Этим я и занималась на выходных. Хотела, чтобы был план на случай, если ты откажешься.

Вот почему её не было на ранчо в воскресенье…

– Что ж, я ценю твою предусмотрительность. Так дело пойдёт гораздо быстрее.

Её улыбка буквально ослепляет. – Отлично. Я не хочу мешать тебе, так что устроила себе место для покраски вон там, в углу. Буду работать над небольшими вещами, которые уже успела сделать, пока ты строишь. Надеюсь, ты не против?

Я сглатываю нарастающее напряжение и киваю: – Думаю, нет проблем.

– Прекрасно. – Она засовывает руки в задние карманы и начинает пятиться назад. – Тогда не буду мешать, а ты можешь начинать.

Но не успевает она далеко отойти, как спотыкается о доску, лежащую на бетонном полу позади неё. Я по инстинкту хватаю её за руку, не давая упасть, и притягиваю к себе. – Ух ты! Чёрт. – Я смотрю ей в глаза. – Ты в порядке?

Её ладонь лежит у меня на груди, глаза широко раскрыты, и оба мы тяжело дышим, пока она приходит в себя. – Да… всё нормально. Было бы чертовски неловко. – Я сдерживаю смех, но улыбка выдаёт меня. – Эй, это не смешно!

– Я не говорил, что смешно. Но простого "спасибо" было бы достаточно.

Она шлёпает меня по груди, когда я отпускаю её. – Спасибо, ты, говнюк.

– Вот если бы я дал тебе упасть – тогда да, можно было бы обзывать. Но, на случай если ты уже забыла, я этого не сделал.

– Ага-ага. Давай, припоминай мне это теперь каждый раз.

Но я снова притягиваю её к себе, застав её врасплох. – Я не хочу больше ничего тебе припоминать, Шона. Я работаю над этим. Хорошо?

Её взгляд мечется между моими глазами. – Хорошо…

– Просто прояви немного терпения. Пожалуйста.

Она тяжело выдыхает и кивает. – Смогу.

– Спасибо. – Наклоняюсь и целую её в лоб, даже не задумываясь. Это было так естественно. Я всегда делал так, когда хотел быть ближе к ней, но не превращать это в секс.

Хотя мысль о том, чтобы снова увидеть её голой, всегда где-то в голове, сейчас... сейчас просто чертовски приятно быть рядом с ней.

Дружба. Сосредоточься на этом, ясно?

Когда я отпускаю её, вижу, как на её щеках появляется румянец. Значит, близость подействовала и на неё. Но она тут же поправляет свитер, убирает выбившиеся пряди и уходит в угол к своим краскам.

Я надеваю защитные очки, подхожу к стопке досок и начинаю собирать всё, что нужно, чтобы построить фон для фото с Сантой. Это самый объёмный проект, так что логично начать с него.

Достаю телефон, запускаю плейлист, который, я уверен, ей понравится, и принимаюсь за дело, напевая себе под нос, пока замеряю детали и распиливаю доски электропилой.

Когда я останавливаюсь на перерыв, вытираю пот со лба и сожалею, что не взял с собой бандану, ловлю на себе взгляд Шоны – она наблюдает за мной из своего уголка.

– Что-то не так?

Она прикусывает нижнюю губу и качает головой. – Нет. Просто сижу и думаю, как, чёрт побери, ты оказался в строительстве… и почему, чёрт возьми, смотреть, как ты работаешь, так возбуждает?

Её глаза округляются, когда она осознаёт, что только что сказала, но она просто пожимает плечами, будто ничего страшного.

– Возбуждает, да?

– Ну… – Она проводит рукой по воздуху, обводя меня взглядом. – Да.

Смеясь, я делаю глоток воды и ставлю бутылку на стол рядом. – Ну, после того как мы расстались, я вернулся домой и, по сути, потерял всякое направление в жизни. Никсон – наш друг со школы – тогда работал в High Performance Construction и уговорил меня подать заявку. Он зарабатывал больше, чем я бы получал на минималке, так что я решил – почему бы и нет? Оказалось, вбивать гвозди в дерево очень даже терапевтично.

– Верю.

– Начал с самого низа, в бригаде, потом стал подниматься. Сблизился с владельцем, и когда тот ушёл на пенсию, передал руководство мне. Теперь я владею компанией и стараюсь развивать её как можно шире.

– Это потрясающе, Форрест. Ты всегда имел умелые руки.

Чёрт. Не сейчас, Шона. Я не могу пилить доски с эрекцией.

– А чем ты занимаешься для души, когда не управляешь компанией?

Этот вопрос заставляет меня напрячься. Стоит ли уже сейчас рассказать Шоне о своей второй страсти? Ведь именно из-за разбитого сердца я и пришёл к музыке.

А разбило его именно она.

Я избегаю её взгляда и уставляюсь в пол. – Ты бы поверила, если бы я сказал, что играю в группе?

Когда я снова поднимаю глаза, её рот приоткрыт. – Что? Да ладно… нет, не может быть.

– Значит, не веришь.

Она смеётся: – Да дело не в этом. Просто… мне бы нужно это увидеть, чтобы поверить. Ты – и музыкальный инструмент? Никогда бы не подумала, что ты втянулся в такое.

– Это был ещё один способ отключить мозги, Шона. Как и спортзал.

Она заметно сглатывает. – Тогда я рада, что ты нашёл то, что помогает.

– А это делает тебя счастливой? – киваю на всё вокруг. – Организовывать местный праздник вместо тех корпоративов и миллионных свадеб, к которым ты привыкла в Вегасе?

– Мне нравилось работать в Вегасе, но там всё было больше про показуху. А этот праздник на ранчо… – она указывает на доски вокруг. – Это куда веселее. Тут есть смысл, эмоции. Мне этого давно не хватало, особенно после того, как не стало отца. – Она смотрит мне прямо в глаза. – Я не только ради тебя эту работу взяла, Форрест. Я и о себе думала. Я давно не чувствовала, что моя работа имеет значение, но с каждым днём здесь это чувство понемногу возвращается.

Я прочищаю горло. – Рад, что ты нашла то, что искала.

– Нашла не всё… но, кажется, уже близко. – Она подмигивает и возвращается к своей работе, заканчивая разговор.

Я снова берусь за дело, отпиливаю ещё пару деталей и потом смотрю на время на телефоне. – Чёрт, уже поздно.

Шона смотрит на часы. – Боже, я и не заметила. Прости.

– Всё нормально. Просто мне пора. Завтра тяжёлый день. – Я бросаю защитные очки на стол и поднимаю край футболки, чтобы вытереть лоб. Её взгляд мгновенно цепляется за мой пресс, и я точно вижу, как он её радует.

Моё тело с тех пор сильно изменилось. Впрочем, как и её. Я до безумия хочу вцепиться в её бёдра, трахнуть её сзади и вплести пальцы в её длинные волосы, которые теперь спадают до середины спины.

Но пока рано.

Почему, когда я пытаюсь хоть что-то решить сердцем или головой, мой член обязательно встревает со своим мнением, будто он тут главный?

– Тут жарко, или это только мне кажется? – спрашивает она, обмахивая себя ладонью.

– Немного тепло, – отвечаю, сдерживая желание перейти через всю комнату и поцеловать её.

– Мне теперь мороженого захотелось.

– Настоящего мороженого или того… странного, которое ты так любишь? – поддеваю я.

Она криво улыбается. – Радужный шербет – лучший вкус мороженого, Форрест. Удивительно, что ты это забыл.

– Я ничего не забыл, Шона. Особенно такие вещи.

Она смеётся и вздыхает: – Ладно, не буду тебя задерживать. Хороших тебе выходных.

Не зная, что ещё сказать, я поворачиваюсь к двери, но останавливаюсь. Поворачиваюсь обратно. – Моя группа играет завтра вечером. Приходи.

Шона выглядит так, будто увидела привидение. – Серьёзно?

– Ага. В Перритоне, это далеко, но я могу заехать за тобой.

– Ты уверен? – Она прикусывает губу.

– Я бы не спрашивал, если бы не был.

– Тогда я с удовольствием. – Она отпускает губу и облизывает обе.

– Заберу тебя в шесть.

– До встречи.

Я снова иду к двери, даже не оборачиваясь, потому что, честно говоря, устал всё время оглядываться. Сейчас я сосредоточен на движении вперёд – к грузовику, домой… и, возможно, навстречу Шоне. Показать ей другую сторону себя – кажется, идеальный способ начать этот путь.