Текст книги "Найти и обезвредить. Чистые руки. Марчелло и К°"

Автор книги: Григорий Василенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 36 страниц)

24

После встречи с Оксаной Нина забрела в бар к Эдику Вартанову. Как обычно, уселась у стойки и в ожидании, пока бармен подойдет к ней, задумалась. Она никак не могла решить – идти ли ей к Григорию на борт «Бейсуга» или же этого не следует делать. Ее ничуть не занимало то, что кто-то увидит и подумает о ней плохо. Нина опасалась услышать от Аринина вежливые, но твердые слова об окончательном разрыве и просьбу покинуть борт советского судна. Григорий, насколько она его знала, мог поступить именно так. Сидя у стойки, Нина перебирала разные варианты их будущей, так желанной для нее встречи.

Нина понимала, что эта встреча может быть последней, и тогда никакой надежды у нее не останется, так как оборвется последняя ниточка, связывающая ее с близким и дорогим человеком.

– Что призадумалась, синьора Рамони? – протянул ей руку Эдик.

Нина очнулась, криво улыбнулась, пожала протянутую руку и попросила коньяк. Эдик плеснул ей в крохотную рюмку, подал на блюдечке шоколадную конфету. Гостья выпила одним глотком.

– Ну как там макароны? – поинтересовался бармен с нагловатой улыбкой.

– Римского папу не видела, а Муссолини, сам знаешь, давно уже сгнил. Что еще?

Нина не разделяла его игривости.

– Ну ладно, рад видеть тебя. Что ты такая ершистая?

Гостья не стала делиться с ним своими думами. Неожиданно спросила:

– Где же твоя Оксана?

Эдик удивленно уставился на нее.

– Не понял... Кто?

– Забывчивый какой. Целый вечер пялился...

– А-а, – вспомнил Вартанов. – Ну какая же она моя... Не тот товар, не кондиционный.

Нина выпила еще стопку коньяка, затянулась густым табачным дымом и помутневшими глазами уставилась на Эдика. В голове у нее вдруг родился план – устроить мелкую интрижку с его участием. Она оживилась.

– Оксана от тебя без ума. Ты ее плохо рассмотрел. Она в твоем вкусе.

– Не исключаю, – равнодушно заметил Вартанов. И поинтересовался: – А где же твой?

– Зачем он тебе?

– Есть дело.

– Условие... Займешься Оксаной – завтра же приведу Марчелло к тебе.

От выпитого Нина слегка захмелела. Но этого ей было достаточно, чтобы почувствовать раскованность. Своим женским чутьем она и в самом деле заподозрила душевные, если не сказать сердечные, контакты, пусть только едва наметившиеся, между Оксаной и Григорием. В чем-то они очень схожи и, как считала Нина, вполне подходят друг для друга. Пока не поздно, надо поссорить Григория с ней, нарушить эти опасные контакты. Ну, например, пусть Аринин узнает, что бармен из «Бригантины» чуть ли не собирается жениться на Оксане.

– Там все это просто, не то что у нас, – рассуждала вслух Нина, имея в виду западные порядки. – Так сделаешь для меня?..

– Все будет красиво, – сказал Эдик, уходя от прямого ответа.

– А что ты хочешь от Марчелло?

– Мужской разговор, синьора. Мужской...

На следующий день в ресторан «Бригантина» Нина пришла с Марчелло. Их встретил Вартанов, заранее устроивший богатый стол с угощениями. Эдика и итальянца не надо было знакомить. Они понимающе переглянулись, пожали друг другу руки так, будто виделись впервые.

Нина ничего не знала о том, что они уже не раз встречались и между ними состоялась сделка с часами. Правда, для бармена эта сделка оказалась убыточной... Марчелло он доверился, видя в нем партнера оптового бизнеса, и надеялся, что и на этот раз они договорятся, а заодно обсудят и меры предосторожности.

Днем в ресторане было мало гостей. Звучала приглушенная музыка, скучали официанты. Беседе ничто не мешало. За столом некоторое время шел никчемный разговор о всяких пустяках, потом мужчины перешли к делу. Они быстро договорились о новой крупной сделке: Марчелло привозит сотни две-три джинсов, а Эдик покупает их у него по 150—200 рублей за штуку. Нина, выполняя роль переводчицы, нашла возможность напомнить Вартанову об условии, которое она поставила перед ним. Бармен и на этот раз обещал ей все сделать красиво.

25

Гаевой и Шахтанин вновь вернулись к изучению маршрута передвижения помощников военных атташе, выдвигали различные версии, связанные с фотографированием улицы, на которой ничего примечательного они не обнаружили. Рассматриваемую ими ситуацию можно было объяснить чисто любительским интересом иностранцев и на этом поставить точку. С житейских позиций все выглядело просто – увидели на улице экзотические детали русского города, утопающие в зелени небольшие домики непритязательной архитектуры, какую не сыскать ни в одной другой стране, и решили запечатлеть на пленку.

Но такие объяснения годились для кого угодно, только не для контрразведчиков.

– Как приезды, так и конкретные действия, скажем, фотографирование, надо привязывать к чему-то, рассматривать во взаимосвязи, – вслух размышлял Алексей Иванович.

Шахтанин внимательно слушал генерала, с полуслова понимая ход его мыслей. Они уже не первый год работали вместе и обычно сходились во мнениях. Правда, в иных ситуациях это не мешало им и поспорить. Генерал внимательно выслушивал возражения, но только до тех пор, пока надлежало принять решение.

– Надо попытаться выяснить взаимосвязь действий дипломатов с местами, которые им могли приглянуться, все это сопоставить с имеющимися у нас данными, исключить случайные совпадения, чтобы они не увели нас в сторону, – продолжал размышлять Гаевой. – Строители и топографы привязывают на местности не только реки, горы, дороги и населенные пункты, но и отдельные строения и даже одиночные деревья. А потом переносят на карту, предельно точно определяя их координаты. Нам нужно примерно то же. Скажем, «гости» приехали для встречи с агентом. Или чтобы изъять информацию из тайника. Или, напротив, заложить ее в тайник.

Генерал и полковник еще раз перебрали фотографии и сошлись в том, что улица, безусловно, представляла для помощников атташе интерес, потому что они ее искали. Далее – не исключено, что дипломаты сфотографировали нужный им конкретный дом или другое строение, а может, и дерево. И наконец – на улице проживает какой-то неизвестный, к которому они ищут подходы, определяют его координаты.

– Как бы не пришлось перебирать всех жильцов этой улицы, – вздохнул Николай Васильевич.

– Возможно, и придется. Но только с более конкретной привязкой к неизвестному. Проверьте тех, которые по каким-либо поводам попадали в поле нашего зрения.

Николай Васильевич назвал некоторых лиц, занимающихся контрабандой, липнувших к иностранным морякам, однако никто из них на той улице не обитал.

– Живут на ней несколько моряков загранплавания, но все они, за исключением, пожалуй, одного разгильдяя, – люди порядочные, не вызывающие никаких нареканий.

– Но один есть?

– Капитан хочет списать его.

– Вот и посмотрите на него, – сказал генерал.

26

В полночь в квартире Шаталовых раздался настойчивый прерывистый телефонный звонок. Евгения Михайловна и Андрей Александрович все время ждали его после того, как Нина побывала дома.

– Алло, алло, мама! Это я, Нина. Как ты меня слышишь?

– Слышу хорошо, – обрадовалась мать. Правда, голос дочери с трудом пробивался через шум и треск в трубке.

– Вы уже дрыхнете, а у нас тут еще вечер. Ну как вы там?

– Да что – мы. Ничего. У нас все по-старому. Скучаем. Как у тебя? Как доехала?

– Не знаю, с чего и начать. Прихожу в себя от настроеньица... И с тобой толком не поговорила. Здесь – экзотика. Даже небо другое, не такое как у нас.

Нина на какое-то время замолчала. У Евгении Михайловны тоже не получался разговор. Она хотела о многом спросить дочь, но вопросы, роившиеся в голове, вдруг показались ей неуместными для телефонного разговора. Да и Андрей Александрович не спал.

– Что ты замолчала? – спросила мать. – Как живешь-то?

– Мам, я же тут не с прошлого века. Может, скоро...

– Что?

– Может, скоро пристроюсь на работу, правда, временную. Сколько буду зарабатывать, пока не знаю. Здесь все зависит от шефа. Он меня осмотрел со всех сторон, и, кажется, я ему понравилась. Понимаешь – внешний вид, фигура, манеры и прочее... Это не то, что у нас. Даже улыбаться надо уметь. Шеф прямо намекнул... Такие здесь порядки. В общем, начну работать – посылками завалю. Пошлина пусть тебя не смущает. Я все продумала. Прикупила тут один пиджачок, жакетик. Крик моды. Куплю тебе такой же. Покажешь всем. Представляю, сколько будет шума... Мам, ты меня слышишь?

– Слышу, слышу... Не надо нам ничего. У нас все есть.

«Хорошо, что не слышит Андрей Александрович», – подумала Евгения Михайловна, плотнее прижимая трубку к уху.

– Здесь за все надо платить деньгами. За каждую справку, бумажку... Сменить фамилию – тоже надо много заплатить. Магазинов здесь – миллион! Недавно меня Марчелло оставил в центре города, а сам отлучился по делам. Говорит, погуляй, попей кофе, потом встретимся. Я так и обалдела от витрин. Есть все, а у меня – гроши. Одно расстройство. Да, у врача была. Здесь все по-другому. Не так как у нас. Частная практика – плати деньги наличными. А пока даю уроки русского в одной богатой семье, два раза в неделю. Моей ученице семь лет. Я с ней подружилась. Только это не повлияло на оплату уроков.

– Домохозяйничаешь? – спросила мать.

– Да, по первому классу. Купила себе фартук. Здесь они такие удобные. С одним большим карманом посередине.

– Когда ты приедешь?

– Я же только от вас...

– Андрей Александрович привет тебе передает.

– Спасибо. Ему – тоже.

На этом разговор вдруг прервался. Евгения Михайловна, положив трубку, медленно опустилась в кресло и задумалась над всем тем, что услышала от дочери.

27

Оксана привела в «Бригантину» группу иностранных моряков, как это было однажды, в бытность Нины, по их просьбе – посмотреть варьете. А вообще она со своими туристами старалась обходить стороной это место.

– Умничка, – похвалил ее Эдик. – Кое-что переняла у своей заморской предшественницы. Объяви подопечным, что есть замечательный кубанский коньяк «Большой приз». Бармен, то есть я, предлагает отведать... – тут Вартанов наклонился к уху Оксаны, – за валюту.

Практикантка испуганно отстранилась от бармена и занялась иностранцами. Она ничего не сказала им о валюте. Улучив минуту, Вартанов снова заговорил с Оксаной:

– Переходи на работу в «Бригантину» метрдотелем, есть вакантное место. Требуется толмач. Могу рекомендовать.

– У меня другие планы, – ответила девушка. – К тому же, – сухо добавила она, – к питейным заведениям у меня вполне определенное отношение. Как, между прочим, и у отца моего. В своей бригаде он ввел чуть ли не сухой закон.

– Он что у тебя – из вечно вчерашних?

– Он у меня бригадир докеров.

– Значит, ты – наследница того самого Шепелюка. Приятная неожиданность, – расплылся в улыбке Эдик. Он слышал об этом человеке. Тут же прикинул: родитель Оксаны мог пригодиться в его планах.

– В наш век надо пробиваться в деловые женщины, – возвратился Эдик к своей первоначальной мысли.

– Как это?..

– Очень просто. Например, командовать в «Интерклубе» стаей гидов-переводчиков, ездить в загранку.

Он описал, как она должна будет внешне выглядеть в этой должности. Конечно же, кожаная куртка, джинсы, косынка на шее и сумка на плече, а обязательная принадлежность сумки – зажигалка и пачка «Марлборо». Без этих атрибутов, по его мнению, нет деловой женщины.

Эдик предложил Оксане чашку душистого кофе из сокровенных запасов, предназначенных только для нужных ему гостей. Девушка не отказалась.

Пока она пила кофе, Вартанов под приглушенную в динамиках музыку мурлыкал ей какие-то переслащенные слова и кончил тем, что заявил: она ему нравится и он не прочь познакомиться с ее родителями.

Комичность такого неожиданного признания рассмешила девушку. Она решила, что бармен неуклюже шутит, и решила настроиться на ту же волну.

– Не будем торопиться, – с наигранной серьезностью проговорила Оксана.

– Потом будет поздно, – не поняв игры, прервал ее Эдик. – Доходное место ждать не будет.

– Это меня не страшит. После института буду учительницей в школе. Это мечта моих родителей. И моя тоже. – Девушка и сама не заметила, как ее игра перешла в реальность.

Вартанов искренне удивился ее планам. Сам он считал учительскую работу адски тяжелой, непривлекательной, а главное – малооплачиваемой. В свое время он без сожаления расстался с педагогическим институтом и был благодарен своей тете Розе Наумовне, с которой теперь действовал заодно в торговой сфере.

– Найми меня приватным преподавателем политэкономии для твоих стариков. Я им разъясню, что такое школьный учитель, как он вкалывает, сколько получает и как прозябает в глуши, где-нибудь на хуторе.

– Вы не знаете моего папу. Он политэкономию в своей бригаде на практике внедряет.

Оксана поблагодарила Вартанова за кофе и положила на прилавок мелочь, чем немало удивила бармена. Скоро должно было начаться представление варьете, и девушка повернулась, намереваясь идти к иностранным морякам.

– Оксана, – удержал ее Вартанов. – Ты извини, наговорил я тут всякого... За этим прилавком потопчешься – не только заговариваться станешь, а вообще свихнешься.

В душе девушки шевельнулась жалость к этому молодому парню, который по неведомым ей причинам оказался за стойкой бара, попал, может быть, под влияние дурных людей, несет всякую околесицу, чтобы, бравируя, заглушить, замуровать болезненное чувство от чего-то заветного, но не состоявшегося, ускользнувшего. Она поверила в искренность последних слов бармена.

– Ладно уж, – сказала Оксана. – Приму к сведению.

Эдик благодарно улыбнулся.

– И еще, – добавил он. – Я напросился к тебе в гости, с родителями познакомиться. Это ведь серьезно. Можно? Не подумай чего... Хочу к отцу твоему в бригаду попроситься, подработать малость.

Оксана пожала плечами.

– Ну, если так...

28

Выслушав сообщение полковника Шахтанина о подозрительном поведении Марчелло Рамони около полигона, генерал мысленно связывал воедино поступившую в последнее время разрозненную информацию об иностранном моряке, о других лицах и событиях, между которыми, очевидно, существовала какая-то связь. «Рамони, – размышлял Алексей Иванович, – вероятно, выполнял задание по сбору информации о военных объектах, но поручили ли ему собрать дополнительные сведения о стоявшей на полигоне ракете или он это делал по своей инициативе, случайно заметив ее во время поездки в ресторан «На семи ветрах»? Сопоставляя по времени приезд в Новочерноморск помощников военных атташе и последующий случай с Рамони, можно было предположить, что итальянский моряк выполнял задание по доразведке полигона. Но это только предположение. Необходимы доказательства. А лучше всего – захватить с поличным при сборе шпионских сведений и разоблачить агента спецслужб НАТО, которые, несомненно, используют заходы торговых судов своих стран в советские порты в разведывательных целях».

– Алексей Иванович, – прервал Шахтанин размышления генерала, – установлено, что тряпичный пояс с часами бросил бармен Вартанов из «Бригантины», а его сообщником, наверное, был Рамони. Некоторые приметы совпадают.

– Он что же, и контрабандой занимается?

– Мелкой, Алексей Иванович. Не брезгует продажей джинсов и прочего тряпья.

– А часы? Это тоже мелкая?

– В общем-то да.

– Но и она не доказана.

– Докажем, Алексей Иванович.

– Учтите, что доказывать надо и то и другое. Не совсем только вяжется одно с другим. Зачем агенту спецслужб заниматься контрабандой?

– Может быть, мало или даже совсем ничего ему не платят... Отрабатывает долги.

– Может быть, может быть, – повторял генерал, прохаживаясь по кабинету.

Николай Васильевич молчал, видя, что начальник что-то обдумывает.

– Вчера приезжал адмирал Величко, – как бы между прочим заметил Гаевой.

– Георгий Петрович?

– Да. И поведал о предстоящих в нашем районе крупных учениях с участием флота. Ожидается высадка десанта, появление на рейде военных кораблей, а возможно, даже заход в новочерноморский порт. Все это может привлечь внимание всякой дряни, плавающей на иностранных судах. Учения носят местный характер, но это не должно нас успокаивать. Баталии будут развертываться на море и на суше в зависимости от того, как поведет себя условный «противник» и какие в связи с этим примет решения руководитель: «сбросит» десант в море или десантники займут полигон. Кстати, и наши «ракеты».

– А вот этого им никак нельзя делать, – улыбнулся Шахтанин. – Пусть «ракеты» не трогают.

– У нас же с вами, Николай Васильевич, нет условностей, а самая что ни на есть реальность и военный флот кое для кого был и остается предметом неослабных вожделений. Все это надо иметь в виду. Одним словом, приложить максимум усилий. В частности, следует внимательно проследить за «женихом» на «Амалии».

О максимуме усилий генерал мог бы и не говорить. «Чекисты всегда выкладываются полностью, без остатка», – хотел сказать Николай Васильевич, но Гаевому об этом было известно не меньше. С виду суровый и немногословный, генерал высоко ценил тех, кто до конца посвятил себя нелегкой профессии, требующей многих жертв в личном плане.

– Во время учений, – продолжал после паузы Алексей Иванович, – следует столь же внимательно присмотреться к Чукрину и Вартанову. Если агент сидит у нас, то он непременно проявит себя в этой ситуации, попытается что-то сделать, собрать информацию, сообщить в свой центр, например, о появлении советских военных кораблей. Рамони, надо полагать, попытается ввести в действие фотоаппарат. Нам надлежит активно поработать, предусмотреть все до мелочей. Это может нас вывести на след. Сразу мы, конечно, может, и не обнаружим агента, но зато, наверное, разберемся в «тройке» и кого-нибудь вычеркнем из списка. Работы поубавится. И еще – наверняка запросятся к нам наши старые знакомые – помощники атташе. Запросятся – это уже кое-что, а приедут – тем более!

Не так давно Гаевой и Шахтанин обсуждали его, Николая Васильевича, предложение – воспользоваться появлением небольшого военного корабля устаревшей конструкции, который бы помаячил недалеко от берега, откуда его можно было бы достать в бинокль с борта «Амалии». Чуть позже идеей поделились с адмиралом Величко, и тот проявил готовность способствовать такой задумке.

Сейчас снова коснулись этой детали плана.

– Полагаю необходимым, Алексей Иванович, установить контакт с командиром корабля, который будет стоять на рейде или зайдет в порт, что было бы еще лучше. Важно посмотреть, как поведет себя Рамони на борту «Амалии».

– Верно, возьми это на себя. Ученые мужи говорят, что идею надо материализовать. Готовить операцию надо так, чтобы все выглядело убедительно, как с «ракетами» на полигоне. Не забудь предусмотреть плотный контроль эфира. Когда все будет готово, обсудим детали с непосредственными исполнителями.

29

Оксана села за кухонный стол, когда ее отец Петр Филиппович, уже позавтракав, ушел на работу.

– Мама, можно, к нам зайдет мой знакомый?

Варвара Федосеевна, мать Оксаны, возившаяся у плиты, внимательно посмотрела на дочь.

– А что он за человек? – спокойно спросила мать, хотя внешне скрыть своего волнения не смогла.

Материнское сердце и обрадовалось и опечалилось. Вот и подошло время и Оксана заговорила о знакомом. Пока о знакомом...

– Его зовут Эдуардом, работает барменом в ресторане «Бригантина».

– Кем работает? – переспросила мать.

– Бармен.

– Что за должность?

– Ну, буфетчик.

– Буфетчик? – удивилась мать. – Так буфетчики только на вокзалах торгуют. Пирожки, пряники, чай...

– Эдик тоже продает.

– И зовут его как-то...

– Обыкновенное имя. Эдик, Эдуард.

– И не выговоришь. Надо отцу сказать. По-моему, пусть приходит. От судьбы никуда не уйти...

– Что ты, мама! Какая там судьба. Просто знакомый хочет с вами познакомиться.

– Я поговорю с папой.

Оксана поцеловала мать в щеку и, довольная, вышла из кухни. Взглянув на себя в зеркало, поспешила на работу.

Вечером вернулся Петр Филиппович. Как обычно, вымыл руки, подтянул гирю ходиков и сел ужинать.

– Как там у Оксаны дела? – осведомился он между делом.

– Жених хочет зайти.

– Какой еще жених? – вскинул брови Петр Филиппович.

– Не мой же, Океании.

– А кто он такой?

– Бар... бармен, – с трудом выговорила Варвара Федосеевна.

– Терпеть не могу всяких барменов. Тоже мне, профессия...

– Дочка не профессию пригласила, а человека.

– Раз пригласила, пусть приходит. А мы на него поглядим.

Петр Филиппович дышал сердито, аппетит у него поубавился. Варвара Федосеевна попросила мужа поговорить с гостем спокойно, по-людски, не отталкивать его, подумать о дочери.

– Ладно, не учи, – сказал Петр Филиппович, – и не беспокойся. Ордена и медали по случаю прихода жениха надевать не буду. Попьем чайку на первый раз, посмотрим, что за бармен такой.

Разговор родителей прервала своим появлением Оксана. Она посмотрела на мать и поняла, что отец уже все знает. На кухне Варвара Федосеевна шепнула дочери, что она может пригласить своего знакомого.

Эдик поджидал Оксану недалеко от дома. Вырядился он по последней моде – узкие джинсы, рубашка с короткими рукавами расписана вдоль и поперек газетными полосами на чужом языке, на шее – золотая цепочка с каким-то мудреным амулетом. На плече висела импортная сумка, в которую он сунул бутылку коньяка «Наполеон». В таком виде бармен и предстал перед Петром Филипповичем и Варварой Федосеевной

– Познакомьтесь, – робко сказала Оксана.

– Эдик.

– Петр Филиппович.

– Варвара Федосеевна...

Вартанов с любопытством оглядел комнату, в которой его принимали за круглым столом. Петр Филиппович был одет по-домашнему – в клетчатой рубашке нараспашку, в тапочках. В раскрытое окно, несмотря на вечернее время, проникал теплый воздух.

Гость подошел к простенку, на котором висели фотографии, и на одном из снимков узнал отца Оксаны, молодого сержанта, с орденом Славы и медалью «За отвагу» на груди.

– Воевали? – спросил Эдик.

– Пришлось. После войны приехал на восстановление порта, да так и остался.

– А сами откуда будете?

– Белгородские мы.

– Не бывал, – сказал Эдик.

Варвара Федосеевна и Оксана удалились на кухню.

– Насколько я разбираюсь в арифметике, – сказал Эдик, – скоро на покой?

– Через год, – проронил Шепелюк и неприязненно подумал: «Вычислил. Значит, четыре действия арифметики осилил».

– Персоналку получите? – поинтересовался гость.

– Решат по закону.

– Бригаду докеров Шепелюка весь город знает, – польстил бармен хозяину дома. – Мелькаете в газетах, по радио, телевидению...

– Что же, парни у меня подобрались один к одному. Ребята хорошо зарабатывают. – И спросил напрямик: – Не надоело за стойкой стоять?

Эдик театрально воздел руки, словно хотел сказать: «Что поделаешь!..»

О бригаде он упомянул потому, что хотел направить разговор в нужное ему русло, прощупать Шепелюка, что он за человек, можно ли с ним иметь дело. За этим он, собственно, и пришел, воспользовавшись знакомством с Оксаной. Бригада Шепелюка в основном занималась погрузкой на иностранные суда лесоматериалов, шедших на экспорт.

– Петр Филиппович, а можно к вам временно устроиться, подработать? – закинул удочку бармен. – Ну и... посмотреть на труд докеров.

– Как это «подработать»? Летунов не держим.

– По-моему, одному в бригаде вы делаете скидку, – с легкой укоризной заметил гость.

– Есть у нас один, новичок. Заочник. Бригада помогает ему, чтобы хорошо учился. Учатся и другие.

Новичок Толик, приятель Эдика, специально устроился крановщиком в бригаду грузчиков Шепелюка, представив липовую справку об учебе на заочном отделении института иностранных языков. Когда-то их вместе отчислили с третьего курса института. Эдик с помощью тетки пристроился барменом, а Толик долго болтался по городу без дела, занимаясь мелкой фарцовкой. Эдику важно было выяснить отношение бригадира к Толику, поверил ли он в липовую справку и не находится ли приятель на подозрении.

Варвара Федосеевна и Оксана принесли чайную посуду, кизиловое варенье, круглый слоеный пирог. Пригласили гостя к столу.

– В армии служил? – усаживаясь за стол, спросил Петр Филиппович.

– Не довелось, – вздохнул бармен. – Есть у меня тетя, единственная родственница. И я у нее единственный родич. Сочли возможным освободить от воинской повинности.

– Понятно, – сказал Шепелюк, хотя в объяснении Вартанова ему было далеко не все понятно. Он хотел ему рассказать, как все четыре года войны носил на себе тяжелую ребристую плиту миномета, пронес ее до самого Берлина, сколько перекопал земли, отрыл окопов на нескончаемом пути войны, но передумал – бармен вряд ли поймет как надо.

Эдик достал из сумки коньяк, небрежно обронив, что предпочитает только «Наполеон». Вместо чая попросил черный кофе. Оксана пошла на кухню приготовить кофе, а Петр Филиппович спросил, кивнув на массивную бутылку:

– У нас продается?

– Ну что вы! Презент от иностранных моряков. Они частые гости в баре.

– Смотри, чтобы они тебя не задарили, – усмехнулся Петр Филиппович.

Умудренный жизненным опытом, фронтовик Шепелюк почувствовал какую-то скрытую цель прихода Эдика. А Оксаной тот только прикрывался. Спросить прямо, что ему нужно, не торопился, решил выждать, а поэтому терпеливо выслушивал «жениха», не перечил, кое в чем даже поддакивал.

– Зачем тебе подрабатывать? – говорил он. – Место у тебя доходное. Презенты получаешь. Чего еще? Сыт, пьян и нос в табаке.

– Жить надо красиво, как сказал старик Эзоп.

– Что значит – красиво? – поинтересовался хозяин дома.

– Если откровенно – хотел подработать на машину. В наш век это не роскошь, а средство для передвижения. – Тут Эдик мечтательно улыбнулся. – Представьте: мы с Оксаной – впереди, а вы с Варварой Федосеевной – позади. За грибками, на рыбалку, куда угодно...

– Да, заманчиво...

Оксана принесла чашку кофе, поставила перед Эдиком.

– Мерси, – поблагодарил он.

Затем бармен открыл бутылку «Наполеона», с профессиональной ловкостью протер салфеткой горлышко, попросил соответствующие рюмки, но их не оказалось. Пришлось разливать в обычные, «водочные». Эдик предложил выпить за знакомство. Петр Филиппович, Варвара Федосеевна и Оксана только пригубили, а Эдик выпил всю рюмку, запил несколькими глотками кофе и, не спросив разрешения, закурил.

– Так как, Петр Филиппович, принимаете меня на поденную работу? – подмигнул Эдик Оксане, которая подливала ему кофе и помалкивала в присутствии родителей.

Гость хотел добавить коньяку в рюмку Петра Филипповича, но тот накрыл ее ладонью.

– Я же сказал: поденщиков не принимаем. Увы...

– Тогда приду Толику помогать безвозмездно, так сказать, на благо отечества. Посмотрю. Может, понравится. Можно? В порядке эксперимента?

– Приходи.

Эдик оживился. Тут же рассказал случай, как однажды подкалымили в порту какие-то грузчики и получили от иностранцев по нескольку пар джинсов.

Оксана увидела, как помрачнело лицо отца, кстати, люто ненавидевшего джинсы, и поторопилась выйти с чашками на кухню, опасаясь, что неминуемо разразится буря, и очень жалея, что пригласила бармена в гости.

Шепелюк, однако, вел себя спокойно.

– Дело, конечно, рискованное, – сказал он. – Насколько я понял, товар иностранцы должны доставить, а грузчики – принять. Остальное – дело техники, то есть того, кто сидит на кране.

– Петр Филиппович! – восторженно провозгласил Вартанов. – У вас не голова, а компьютер. Все шито-крыто, только если бригадир глаза закроет. А? Предлагаю запить это дело. По глотку «Наполеона»?

– Нет, нет, спасибо, – отказался Шепелюк. – У меня от коньяка голова болит.

– Так когда мне можно прийти в помощники студенту-заочнику?

– Что с тобой делать!.. Я должен в бригаде подготовить твое появление, чтобы не было лишних разговоров. Не советую болтать языком за этой штукой. – Петр Филиппович постучал чайной ложечкой по бутылке. – Позвони через недельку.

Эдик, поблагодарив хозяев за хлеб-соль, пригласил Оксану погулять по вечернему городу, но та отказалась.

Избегала встреч и в последующие дни, несмотря на назойливое преследование бармена.