Текст книги "Кольцо с бирюзой"

Автор книги: Грейс Тиффани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

– Я нахожу вас глупым, – сказала она и засмеялась. – Откуда вы знаете, что я из Падуи?

Он вскочил на ноги.

– Каждый мужчина сказал бы это по вашей речи. Хорошо. Вы меня разгадали: я прибыл, чтобы ухаживать за синьорой Порцией, хотя страж у ее ворот также очень красив и остроумен, и, если мне не повезет с синьорой, что маловероятно, я заберу вас с собой в Верону.

– Нет, не заберете, – возразила Нерисса. – Мое место здесь, с ней, что бы ни случилось с вашим сватовством. И не будьте таким самоуверенным!

– А почему бы и нет? Я – мужчина, который голыми руками победил османов при Лепанто лет девятнадцать назад.

– Когда вам, насколько я могу судить, было шесть лет.

– Пять! Четыре года спустя я отправился в морское плавание в Мексику. Посреди Атлантики в мой корабль ударила молния, и он затонул, предоставив мне, единственному выжившему, шагать по воде и беседовать с дельфином. Он вез меня милю – другую, как водяной конь – Ариона[47]47
  Арион – древнегреческий поэт (VII–VI вв. до н. э.), с именем которого связана легенда о чудесном спасении: дельфин, зачарованный пением Ариона, вынес его на берег.


[Закрыть], пока не устал. Остаток пути я проплыл сам. Оказавшись в Новом Свете, я победил племя индейцев, откусив им головы своими зубами, и вернулся в Италию с тысячей фунтов золотом.

– Вплавь?

– Я греб одной рукой. Прибыв домой, я отпраздновал свое четырнадцатилетие с сотней женщин из Падуи – города, где самые милые женщины, – он подмигнул Нериссе, – а о том, как мы резвились, скромность и ваш румянец не позволяют мне рассказывать.

Нерисса, конечно, не покраснела, а рассмеялась. За Петруччо уже выстроилась очередь из мужчин, послышались недовольные голоса. Нерисса сунула карандаш за ухо и заткнула список за пояс, чтобы женихи не смогли изменить порядок имен.

Вставая, она стряхнула с колен одну из маленьких лягушек, которые во множестве развелись в укромных уголках хорошо оборудованной теплицы.

– Мне нужно присмотреть за садовниками в оранжерее, – сказала она ожидающим своей очереди мужчинам, которые начали громко жаловаться. Нерисса подняла руку. – Тех, кто жалуется, в журнал записывать не буду. – Громкие жалобы сменились недовольным шепотом.

– Идемте, синьор Петруччо, – сказала она. – Я дам вам совет, как разрешить задачу, хотя, уверена, она будет несложной для того, кто обогнул земной шар в шестнадцать, чтобы выдернуть волосок из бороды великого Хана.

– Я вам уже рассказал об этом? – удивился Петруччо, радостно беря ее под руку.

– Вы вплотную подошли к этому.

– Но, к своему удивлению, как только она рассказала Петруччо об условиях, которые поставил отец Порции, он не захотел выполнять ни одно из них.

– Дурацкая затея, – прямо заявил он.

– Но почему?

– Это не испытание ума или даже проницательности. Только простое везение! Послушайте, синьора, я мог бы рискнуть своей жизнью ради дела, которое считал бы достойным риска. Я был готов совершить невозможное и сделал бы это. Но сначала я хочу узнать кое-что о товаре, который покупаю. Я хочу представлять его размеры. А что мне известно о леди, кроме того, что она богата? Конечно, не могу сказать, чтобы это для меня ничего не значило.

– Думаю, из-за этого вы и прибыли сюда.

– Так и есть.

– Мне кажется, вам она понравится. А вы – ей. – Но сердце Нериссы упало при этих словах: справедливость этих слов поразила ее. Этот мужчина действительно казался подходящей партией для Порции. Подруга говорила, что не склонна полюбить мужчину; что она хочет найти способ – вплоть до убийства после вступления в брачный союз – отвергнуть всех женихов и все-таки завоевать богатство своего отца. Но остроумие синьора Петруччо могло бы изменить ее мнение.

И тогда какое место будет занимать Нерисса в «Бельмонте»?

И все-таки она не могла заставить себя обмануть Порцию, как не могла расхолаживать мужчину, который мог бы принести счастье ее подруге и, не исключено, полностью изменить натуру Порции, и к лучшему. Так что пусть решение останется за ним. Нерисса посмотрела на него, вопросительно подняв брови.

– Нет, – проговорил Петруччо. – Будь это состязание умов, я принял бы в нем участие. Или если бы нужно было что-то делать. А тут простое отгадывание загадок, как в сказке. Я уезжаю. Вы едете со мной.

– Нет! – смеясь, возразила Нерисса. – Я – не то, что вам нужно. У меня мало денег, несмотря на мою одежду.

Он выглядел разочарованным.

– Ну, возможно, я все-таки надумаю жениться на вас, – сказал он. – У вас быстрый ум. И я смогу продавать развратникам в Вероне разрешение взглянуть на ваше очарование.

– Мою золотую кожу и белые волосы?

– Подумайте, как довольны они будут, увидев, что на самом деле эти цвета перепутаны!

– Нет, синьор! – отвергла его предложение Нерисса, касаясь цветочного лепестка.

– Что! – завопил он. – Отказать мне ради роз в марте?

– Не ради роз, – уточнила она. – Совсем другое держит меня здесь, добрый сеньор.

– Совсем другое будет удерживать вас там, в Вероне.

– Вы хотите завоевать меня своими непристойными речами?

– Пусть попугаи говорят. Петруччо будет действовать!

– Думаю, ваши действия будут достаточно хороши для какой-нибудь остроумной девицы.

– Не просто достаточно хороши. Я стану превосходным супругом! – Петруччо так сильно хлопнул Нериссу по спине, что карандаш вылетел у нее из-за уха и упал на пол оранжереи. Он наклонился, чтобы поднять его, но, опустившись на колени, взглянул на нее: – Не пинайте меня, пока я тут, внизу.

Она покачала головой, не удержавшись от смеха.

– Синьор Петруччо, я польщена вашим вниманием. Но я уже сделала свой выбор здесь, в «Бельмонте».

– За деньги?

– За любовь.

– Покажите мне моего соперника! – заревел великан.

Она заткнула уши.

– Добрый синьор, я думаю, вы утомите меня через день.

– Но мне ведь нужна жена! Остроумная и красивая! И богатая!

Нерисса взяла у него карандаш и вытащила из-за пояса сложенную бумагу.

– Думаю, я могу предложить кого-нибудь. В Падуе.

– У меня есть друг, который мог бы приютить меня в Падуе, – задумчиво проговорил Петруччо. – Она богата?

– Очень прилично обеспечена. Ее отец торгует мануфактурой, у него пять магазинов в городе. Спросите своего друга, знает ли он семейство Минола. Вот адрес.

– А как она выглядит?

– Не похожа на кустарник, – успокоила его Нерисса, продолжая писать.

– Вы давно ее видели?

– Думаю, лет шесть назад.

– Шесть лет! – воскликнул Петруччо. – Тогда она уже могла найти себе мужа.

– Нет. – Нерисса оторвала клочок бумаги и сунула его в лапу Петруччо. – Готова спорить, не нашла.

Этим вечером они с Порцией обе пребывали в дурном настроении.

Во второй половине дня, после отъезда синьора Петруччо, госпожа жестоко издевалась над очередным женихом, который слишком далеко зашел в своих ухаживаниях. Ей не понравилась его внешность, и поэтому она сделала все, чтобы отговорить его от сватовства еще до того, как он попробовал пройти испытание, необходимое, чтобы завоевать ее руку. Мужчина настаивал, изящно перенося ее острые нападки, продолжавшиеся и после того, как он проиграл состязание. Потом она захлопнула дверь за разочарованным женихом, отряхнула руки и заявила, что отделалась от него. Нерисса, которая до сегодняшнего дня наслаждалась насмешками над глупыми охотниками за состоянием за их спинами, впервые рассердилась на Порцию, хотя постаралась скрыть это от других слуг.

– Вам следовало подождать с нападками на его внешность, пока он не покинет дом, – сказала она, когда они поджаривали ноги в дюйме от камина.

Порция зевнула.

– Я хотела повеселить тебя. Он так тщеславен, что все мои шутки принимал за комплименты.

– Я не так в этом уверена. Он изо всех сил старался быть галантным. И я видела, как ваша служанка поморщилась, когда вы смеялись над его внешностью.

– Эта мавританка? Это совершенно не важно.

– Почему?

Порция прищелкнула языком.

– Ладно, Нерисса, с этого момента я буду добра к ним ко всем, просто чтобы доставить тебе удовольствие, – раздраженно бросила она, потянувшись за книгой, которую оставила открытой на столе после обеда. – Всем этим павлинам, и обезьянам, и попугаям, и фатам нужны мои деньги, а не я. А теперь я хочу почитать, о чем говорит Цицерон, оратор. Я уверена, он не станет попрекать меня, как ты. Фи, стыдно! Я думала, после смерти отца меня никто больше не будет отчитывать. Я тебе не ребенок!

– Нет, вы – мой друг, – сказала Нерисса с некоторой горячностью, на мгновение пожалев, что не уехала с синьором Петруччо. – И как ваш друг я должна сказать вам: хоть ум ваш – ваша красота, но сердца нет у вас!

Глава 21

Частью из-за этой их первой ссоры Нерисса и сделала то, что сделала на следующий день.

Ближе к полудню венецианские женихи уехали. Они прекрасно проводили время в «Бельмонте», играя в карты, но за прошедшие недели стали задумываться, стоит ли им подвергаться испытанию. Это был их второй массовый визит. Объединившись за прошедшие три месяца в команды, они все теперь считали себя друзьями и сейчас толковали о том, как, заправившись взятыми в долг деньгами, вернуться из Венеции, возможно, на флотилии из четырех кораблей, а не на одном галеоне. И тогда-то устроить настоящие гонки! Они все – аргонавты, заявляли они. Между собой Порция и Нерисса называли их галеон «Корабль дураков», хотя и не сегодня, потому что сегодня женщины не разговаривали друг с другом.

Прежде чем подняться на борт судна, Грациано и Бассанио поцеловали Нериссе руку.

– Мы вернемся через две недели, – пообещал Бассанио. – Примчимся сюда на крыльях судна, похожего на орла!

– Я так понимаю, вы притащитесь в гавань на какой-нибудь дырявой и невероятно дорогой барке, – отозвалась Нерисса, держа наготове свой карандаш и календарь. – В какой день?

– Бассанио подсчитал.

– В Страстную пятницу, определенно.

– При таких частых визитах и новом гардеробе для каждого визита вы быстро истратите деньги синьора Бен Гоцана, – заметила Нерисса.

– Чьи?

– Синьора Шейлока.

– А, – сказал Бассанио. – Ну, возможно, в следующий раз синьора Порция позволит мне узнать условия состязания, которое я, конечно, выиграю. А пока мы с Грациано хотим вложить то, что осталось от наших денег, в новое дело, которое задумал синьор Антонио.

Легкое недовольство мелькнуло на лице Грациано.

– Ходят слухи, Бассанио, что нынешние предприятия Антонио…

– Я этим слухам не верю! – улыбаясь, прервал его Бассанио. – Конечно, его корабли вернутся с триумфом из Индий и из Нового Света. И потом он собирается отправить партию четок и молитвенников верующим в Англию.

– Этой протестантской нации на севере от нас? – поинтересовалась Нерисса.

– Ветер дует в нужном направлении, – перебил их Грациано, поднимая палец в воздух. Затем он поцеловал Нериссе запястье. – Нам пора отправляться, прекрасная куртизанка!

Нерисса вырвала у него свою руку.

– Конечно, отправляйтесь. Я нахожу ваше общество не столь приятным, когда вы называете меня шлюхой.

– Я сказал «куртизанка», красавица!

Бассанио положил ладонь на руку своего друга.

– Ему не хватает такта, – извинился он. – Но он…

– Невысокий?

Грациано подмигнул Нериссе.

– Ну, вам ли не знать, что говорится о мужчинах маленького роста и их…

Нериссе хотелось заметить: она не раз убеждалась в том, что поговорка неверна, но решила: умнее будет ничего не говорить. Она притворилась, будто не поняла шутки.

Незадачливый слуга Бассанио, Ланселот, спешил от дома к порту, сгибаясь под грузом двух сундуков, которые он держал под мышками.

– Я полчаса разыскивал камзол на гороховой подкладке! – жаловался он.

– Прочь, аргонавты, – помахала Нерисса, направляясь к вилле.

В холле она села в обитое штофом кресло, постукивая каблуками по полу из прекрасного каррарского мрамора. Она знала, что за закрытыми дверями большой комнаты, внизу, Порция принимала самого состоятельного жениха, которому предстояло разделить судьбу остальных. Он был испанским аристократом из Арагона и отвратительно говорил по-итальянски, хотя Порция, многозначительно взглянув на Нериссу, советовала своим слугам не насмехаться над беднягой, но сохранять отныне печальный вид, как английские пуритане.

Нерисса, нахмурившись, пнула ножку кресла. Она решила сегодня не наблюдать за испытанием женихов – ей хотелось показать Порции, что она еще не простила ее поведения накануне вечером. После того как Нерисса назвала ее бессердечной, Порция поднялась с дивана с книгой в руке, вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь. И ее холодность этим утром была доказательством того, что она тоже не простила Нериссу.

Аристократ был богат почти как испанский король, разбогатев на том, что его семья финансировала Кортеса, первооткрывателя, вернувшегося из Нового Света с золотом индейцев. Если бы он женился на Порции, эти двое стали бы фантастически богаты. Конечно, сначала ему придется выполнить условия отца Порции. Но Порция заявила: она достаточно умна, чтобы выбрать свой путь к успеху.

Она хотела, чтобы Нерисса помогла ей сделать этот выбор. Но теперь, рассердившись, она будет выбирать сама и, скорее всего, вышвырнет Нериссу из своей жизни.

За закрытой дверью гостевой комнаты она слышала серебристый смех Порции. Желудок у нее сжался. «Хватит подслушивать и раздумывать, – подумала она. – Пойду взгляну, что делается на кухне». Нерисса резко встала.

И тут она заметила красивого солдата, слонявшегося у дальней стены холла. Он легонько постукивал пальцем по висевшему на поясе мечу, оценивающе разглядывая ее. Когда она встретилась с ним глазами, он поднес руку к груди и поклонился – быстрый наклон темноволосой головы. Потом улыбнулся. У него были великолепные зубы, такой белизны, какую редко встретишь в Италии, хотя она обычна среди испанцев, которых Нерисса видела в Новом гетто. Глаза у него были спокойные и темные, а осанка изящная: прямая солдатская спина, хотя сейчас он стоял не по стойке «смирно», а вольно – одна нога согнута, колено выдается вперед, другая упирается в стену за ним. Рукоятка его красивого серебряного оружия сверкала в косых лучах солнечного света, проникающего в высокие окна портика.

– Вы не жених, – отметила она, спокойно отвечая на его взгляд.

– Я служу в гвардии Арагона, госпожа, – сказал он, указывая на закрытую дверь комнаты. Он говорил с испанским акцентом, что напомнило ей голос синьора Бен Гоцана, хотя у ее хозяина-еврея влияние Толедо со временем ослабело. Этот человек говорил так, будто он покинул Испанию всего месяц назад, хотя его итальянский был довольно гладкий.

– Я не госпожа, – сказала она.

– А я не господин, хотя надеюсь на повышение в чине.

– В армии?

– А где же еще? – Он убрал ногу от стены и шагнул к Нериссе. – Если вы не госпожа, возможно, вы не пожалеете час своего времени на рядового солдата?

Она посмотрела на его стройную фигуру и на руку, покоящуюся на рукоятке меча. Даже в расслабленном состоянии мускулы руки натягивали тонкое черное сукно его военного плаща. Она подняла глаза и снова увидела его оценивающий взгляд. Он медленно улыбнулся.

– Меня не призовут на службу до вечера, – проговорил он.

– Меня могут вообще больше не призвать на службу, – сказала Нерисса. – Так что, думаю, я могу выделить для вас больше чем один час.

* * *

«Грациано подходил мне больше, хоть он и дурак, – думала позже Нерисса, лежа рядом с солдатом. Она провела ладонью вдоль его руки. – Но все-таки это было приятно». Она встретилась глазами с мужчиной. Глаза у него были очень темные и, при ближайшем рассмотрении, очень странные. Казалось, они впитывали и поглощали свет. Нерисса перевела взгляд на его руку, которую он положил на нее, и впервые заметила у него на пальце перстень.

Это было полированное серебро. Пять светлых, извивающихся нитей из металла образовывали ободок, в который был вставлен камень – бирюза с темными прожилками.

– Кто тебе его дал? – спросила она. – У тебя есть жена?

– Есть.

Нерисса ощутила жгучий стыд. Почему она не подумала спросить его об этом раньше? Почему она вообще ни о чем не подумала?

– Она мне кольцо не давала. И пока мы тут разговариваем, она, можно не сомневаться, трахается со слугой в том доме, где работает, так что не говори о ней. – Он откинул простыню и сел. Она увидела шрамы на его широкой спине и слегка коснулась их. – Что это?

– Какие? – Он повернул голову и стал показывать: – Эти – следы отцовских побоев. Этот – поножовщина в Кордове. А этот от мушкетного ядра. Я ощутил его огонь в битве при Лепанто.

Нерисса в удивлении уставилась на него. Он совершенно не походил на фантастического синьора Петруччо, но ложь была та же.

– Ты не мог быть при Лепанто. Тебе было всего…

– Девять лет. Я был юнгой в Испанской армаде Христианской лиги. Я даже не хочу рассказывать о том, что там со мной там делали солдаты с нашей стороны. Теперь мне двадцать восемь, и я рад, что стал наемником. Мой корабль затонул в шторм у западного побережья Англии в тысяча пятьсот восемьдесят восьмом, когда Испанская армада была отправлена в ад. Но не я. Я вцепился в доску, и течение принесло меня в пролив Кале. Я чуть не утонул. Но меня выбросило на берег, и я заковылял назад в Арагон, чтобы получить свою плату от моего благородного господина. Я ввязался в эту его пустую затею, но, когда все кончится, я расстанусь с ним и с испанской армией. – Он отвязал мех с красным вином от ремня, на котором висел меч, плеснул глоток себе в рот и предложил вина Нериссе.

Она отказалась, заметив:

– Но ты говорил о повышении в чине.

– Так и будет, только не в испанской армии, – сказал он, затыкая мех с вином и вытирая рот рукой. – В Венеции. Надеюсь стать лейтенантом и, возможно…

– Кем?

– Капитаном. Мужество доказывается мечом. Так сказал мне торговец рабами, у которого я когда-то подметал полы, и я понял, что это правильно. La pura verdad[48]48
  Сущая правда (исп.).


[Закрыть].

– Я не говорю на твоем языке, – сказала Нерисса.

– Нам и ни к чему разговаривать. – И он снова потянулся к ней.

* * *

Но потом, как оказалось, ему захотелось поговорить. Он рассказал ей, что взял кольцо с бирюзой из коробки в лавке виноторговца, где оно лежало вместе с другими драгоценностями и монетами. Торговец вином по неосторожности оставил коробку на столе, когда пошел в задние комнаты, чтобы принести ему бочонок красного испанского вина.

– Я взял кольцо, потому что видел его раньше и оно мне понравилось. Черт знает, как оно попало к венецианскому виноторговцу, но это наверняка то кольцо, которое лежало на полке у моего прежнего хозяина. Я видел, как он сплетал серебряные нити, пока подметал пол в его мастерской. Он сказал, что оно для его дочери, что однажды она подарит его своему мужу. Но потом он, видно, передумал, потому что камень был с трещиной, и отдал или продал его другой женщине. Позже я видел его на пальце мужа этой другой женщины. – Лицо у него стало мертвым и пустым, когда он сказал это.

– Где? – спросила Нерисса.

– На Шаб… за тайным ужином.

– Что за ужин? – спросила она. – Ужин в Шаббат?

– Не твое дело, – холодно проговорил он. – Это такая тайная еда в Испании. Я не хочу снова влезать в это дело. Я покончил со всем с тех пор, как покинул Толедо.

– Почему ты уехал оттуда?

– Я ненавидел это место. Половина тамошних христиан евреи или мавры. И некоторые… – Он остановился. – Почему я говорю с тобой о вещах, которые давно умерли и похоронены?

– Я не знаю. Не хочешь – не рассказывай.

Но он продолжил:

– Так случилось, что я ввязался в дела церкви в своем родном городе, и в результате погибла женщина. Церковных деятелей и священников, тех, что вздернули ее на дыбу, знали даже в собственной семье этой женщины, и некоторые их избегали. Даже некоторые из христиан. Ее отец был идальго, довольно важный. Он умер от пьянства через месяц после смерти дочери. Некоторые подумали, что он сам убил себя. – Солдат криво улыбнулся. – Во всяком случае, мне не хотелось бы, чтобы узнали о моей роли в этом деле.

Нерисса отодвинулась от мужчины на диване как могла дальше и натянула простыню до подбородка.

– Ты хочешь сказать, что ты…

– Был инквизитором, мучителем? Конечно нет. Я был невинным ребенком. Они заплатили мне серебром и сладостями. Я только исполнил свой долг: сказал одному чиновнику, где могут собираться евреи.

– И ты не чувствуешь за собой вины? – спросила Нерисса, ужасаясь.

Он снова посмотрел на нее своим мертвым взглядом, потом дружески улыбнулся.

– Почему я должен говорить тебе о своей вине? Ты что, священник? Какое тебе дело, если я ненавижу евреев?

Она внезапно глубоко вздохнула, сама не зная, почему. Он бросил на нее пронзительный взгляд:

– Ты – не из них.

– Нет. Но я знала некоторых.

– Как и я. – Он хрипло рассмеялся. – Самый первый из них был моим отцом. – Он показал на свою спину. – Это он так исполосовал меня, хотя ему в этом помогала и моя мать, пока я не подрос настолько, чтобы дать ей в зубы. Это было уже после того, как он бросил нас обоих и она отправила меня на улицу попрошайничать, поставив мне несколько синяков, чтобы я вызывал жалость. – Он быстро взглянул на нее. – Если бы я собирался и дальше жить в Испании, я не стал бы рассказывать тебе, что мой отец – еврей.

– В Венеции евреи не скрывают своей веры. У них не бывает тайных застолий. Они свободны.

Он жестко рассмеялся.

– Свободны? Я видел евреев в Венеции. С нашивками в форме сердца на рукавах и в красных шапках. Их не берут на государственную службу и в армию. Я их презираю.

– Почему? Ты презираешь их всех, потому что твой отец был одним из них и бил тебя? Твоя мать, догадываюсь, была христианкой и вышвырнула тебя на улицу попрошайничать. – Три месяца подшучиваний с Порцией отточили речь Нериссы. – Из этого следует, что ты должен ненавидеть всех христиан.

– Я их ненавижу.

Нерисса засмеялась.

– И мавров?

– Этих больше всего.

– Почему?

– Потому что они носят свои знаки отличия на своей шкуре. Их чернота видна даже отчетливее, чем сердце на рукаве. Клянусь Янусом[49]49
  Янус – древнеримский бог.


[Закрыть], я должен бы жалеть их. Ведь мавры не могут скрыть своего дьявола.

– Дьявола? – Глаза ее наполнились слезами, когда она вспомнила причину своей ссоры с Порцией: злое издевательство ее подруги над лицом жениха. – Возможно, все мужчины – дьяволы. Но какой же дьявол может быть в коже?

Почему я должен рассказывать о своих мыслях женщине? – сказал солдат. – Шлюхи, и воры, и тигры – все вы. Говорю, мне нет дела до всех мавров. Но я хочу служить одному в Венеции. Хорошая шутка, не правда ли? У меня есть рекомендация от моего прежнего хозяина в Испании, ну, того, у которого я подметал полы. Рекомендация. Он написал ее лет двадцать назад, до того как я его покинул, хотя, возможно, и написал-то он ее только для того, чтобы я ушел. Я не плохо делал свою работу, но он ненавидел мое пение.

– Ах, так ты поешь?

– Нет. Однажды он сделал красивый меч для одного мавра, который оказался христианином, великим героем, теперь он генерал армий Венеции. В команде мавра служат наемники. Они собрались со всей Европы, чтобы сражаться с турками. А я служил с ним при Лепанто, хотя был всего лишь ребенком. Я расскажу ему об этом, покажу мой шрам и рекомендацию. И пошлю за своей женой-шлюхой. В Венеции я найду свое счастье.

– Надеюсь, ты будешь разговаривать со своим героем-мавром более вежливо, чем со мной, после того как я удовлетворила твое желание.

– Конечно, – сказал испанец. – А теперь дай мне поспать.

Через пять минут он уже глубоко дышал, наслаждаясь коротким солдатским отдыхом. Нерисса смотрела на его красивое лицо и прекрасную фигуру и чувствовала отвращение и к лицу, и к фигуре, и к себе самой. В душе у нее вдруг возникло страстное желание увидеть свою подругу, посмеяться с ней у огня. Ей не хватало прекрасного ума Порции.

Это – дьявол. Она сказала бы об этом Порции, которая, без сомнения, уже расправилась с господином из Арагона и в этот момент искала Нериссу, чтобы поведать ей, как она это сделала. Порция согласится с ней, что, хотя родители этого солдата и монстры, – если он рассказал о них правду, – этот факт все равно не оправдывает его собственное злодейство. Конечно, в домах Малипьеро Нерисса встречала женщин, с которыми плохо обошлись. Их насиловали родные дяди, избивали дюжины мужчин, и все-таки они оставались жизнерадостными и добрыми, не теряли надежды на лучшее будущее. Этот же – заслужил те несчастья, которые выпали на его долю!

Разве на самом деле не христианский долг обокрасть его? Так думала Нерисса, заворачиваясь в простыню и незаметно снимая кошелек с его поясного ремня. Затем она на цыпочках отступила к двери маленькой каморки, в которой они лежали, и уже положила руку на замок, но потом обернулась, чтобы еще раз взглянуть на него. Он спал, и грудь его спокойно поднималась и опускалась.

Нерисса прокралась к постели, опустилась на колени и осторожно сняла кольцо с его пальца.