355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Грэм Тэйлор (Тейлор ) » Звезда Полынь » Текст книги (страница 6)
Звезда Полынь
  • Текст добавлен: 14 октября 2016, 23:31

Текст книги "Звезда Полынь"


Автор книги: Грэм Тэйлор (Тейлор )



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Глава 8
Liberato per mortem[5]5
  Освобожденный смертью (лат.).


[Закрыть]

Блейк двигался с трудом, борясь с порывистым ветром. С неба сыпались градины размером с утиное яйцо, били его по плечам, шлепались в грязь и в глубокие лужи. Они грохотали по крышам экипажей, били лошадей по спинам. Бедные животные недовольно вздрагивали и лягались при каждом ударе льда.

Блейк шагал, заслонив лицо руками. Бело-серебристая молния зигзагом перерезала небо и ударила прямо в мостовую. От мощного раската грома стекла в окнах задрожали, а у Блейка душа ушла в пятки. На фоне ночного неба густая угольно-черная туча нависла над Кондуит-филдз, как огромный кулак, готовый вот-вот ударить по городу. На секунду ее очертания ярко озарились серебряным светом показавшейся луны, потом облака снова наползли на нее, и небо погрузилось во мрак.

От дома к дому Блейк медленно пробирался вперед и уже видел в отдалении два ярких фонаря, охранявших вход в особняк Флэмберга на Куинз-сквер. По бокам двери, как стражники, стояли два лакея в пурпурных ливреях с золотыми галунами и держали в руках факелы с промасленными тряпками на концах, горевшими жирным желтым светом. Блейк ускорил шаг: он хотел добраться до дома, пока очередная молния не ударила с разгневавшихся небес.

Но он не успел. Налетел страшный порыв ветра, взметнул воду в лужах – тысячи капель, как стрелы, метнулись кверху. Вспышка молнии озарила улицу и засиявшие крыши, небо сделалось неестественно белым. Блейк прижался к залитой дождем стене дома – молния промчалась прямо у него перед носом, такая яркая, что ослепила его даже сквозь плотно сомкнутые веки. От его мокрой одежды повалил пар, тулья шляпы обуглилась, а на щеки лег румянец легкого ожога. Молния ударилась в землю и выбила брусчатку из мостовой перед особняком Флэмберга. Лакеи со всех ног кинулись в подвал, побросав факелы в грязь, где они с шипением погасли.

Мокрый, грязный и обозлившийся Блейк поднялся по крутой мраморной лестнице, которая уведет его из мрака и хаоса улицы в утонченную роскошь особняка лорда Флэмберга. Фонари, охранявшие дверь наподобие часовых, были сделаны в виде горгулий. Красные, синие и белые кусочки стекла украшали этих отлитых из железа уродин. На их змеиных головах сияли шлемы, а свет от восковых свечей страшно играл в их красных стеклянных глазах. Свечи шипели и плевались, как змеи. Посередине дубовой двери висел большой молоток в форме дракона, литой и позолоченный. В свете фонарей поблескивали его толстые перепончатые крылья и зеленые драгоценные камни глаз.

На севере недовольно ворчал гром, но буря уже уносилась дальше, а небо постепенно прояснялось. Блейк посмотрел вверх. Там, в вышине, он впервые невооруженным глазом увидел свою комету. Ее тусклая звездочка и длинный хвост светились в глубине космоса. Он снял промокшую шляпу, стряхнул воду с полей и улыбнулся сам себе.

Блейк трижды постучал молоточком о медную пластину. Как ни странно, дракон оказался теплым, а его глаза оставили четкий отпечаток на ладони. Дверь открыл высокий тощий дворецкий в синей шелковой ливрее. У него было узкое лицо и глубоко посаженные глаза. Кожа вокруг них была темная, иссеченная сотнями морщин.

– Доктор Блейк, – проговорил он скрипучим голосом, – лорд Флэмберг просит вас пройти в столовую. Они уже давно ждут вас… – Он смерил Блейка презрительным взглядом и жестом пригласил войти.

Холл освещала огромная люстра со множеством свечей. Она раскачивалась над головой Блейка, медленно поворачивалась и отбрасывала причудливые тени. В широком золоченом зеркале Блейк увидел свое отражение: старик с морщинистым лицом и взъерошенными волосами.

Лорд Флэмберг шагнул в холл из двери столовой.

– Блейк, мой дорогой! – воскликнул он, отбрасывая с лица длинные седые волосы. – Мы уж думали, тебя унесло ветром. Ну и буря! Входи, леди Флэмберг уже совсем заждалась.

В ярко освещенной комнате во главе длинного дубового стола сидела леди Флэмберг. Когда Блейк вошел в комнату, она даже не шелохнулась. Блейка глубоко потрясла ее удивительная красота, черный шелк платья подчеркивал белизну кожи. Красивые ухоженные руки и длинная нежная шея сияли в свете свечей.

Лорд Флэмберг сел на свое место на противоположном конце стола и указал Блейку на единственный оставшийся стул – рядом с его женой.

– Она любит гостей, Блейк. И раз уж ты попал в ее руки, со мной она не поделится, – заметил Флэмберг.

Блейк поклонился леди Флэмберг:

– Я доктор Сабиан Блейк, очень рад с вами…

– Зовите меня Хезрин, доктор Блейк. Леди Флэмберг – чересчур официально. – Улыбка заиграла на ее тонких красных губах и в холодных голубых глазах.

Блейк сел за стол и взглянул туда, где на другом конце длинного полированного стола из тяжелого дуба сидел лорд Флэмберг.

– У вас такая красивая столовая. Столько прекрасных вещей.

– Но самая прекрасная тут – моя жена, – отозвался лорд Флэмберг и щелкнул пальцами.

Вошли двое слуг с огромными серебряными блюдами. Из-под крышек просачивался густой пар. Они неловко бухнули блюда на стол и сняли крышки. Когда клубы пара рассеялись, Блейк увидел на одном из блюд вареную голову какого-то крупного животного. Глаза зверя, замазанные маслом, уставились на Блейка. На другом блюде оказалась длинная черная рыбина, вокруг которой, как море, колыхались сотни крошечных извивающихся угрей. Пытаясь подавить отвращение, Блейк в ужасе подумал, удастся ли ему проглотить хоть одну из этих тварей.

Слуга, который был пониже ростом, встал у стола и указал на блюда длинным и острым ножом.

– Чего желаете? – спросил он хриплым голосом. – Я вам отрежу. Что положить? – повторил он свой вопрос.

Блейк посмотрел на голову зверя с клыками, недоумевая, от какого удивительного животного ее отрезали.

– Что это? – спросил он.

– Морж. Свежий морж, вареный, – ответил тот со странным акцентом. – Я отрежу. Самое вкусное – язык и глаза.

– Я лучше рыбу, – решился Блейк.

На лице слуги отразилось разочарование.

– Рыбу? – переспросил он.

– Рыбу, – повторил Блейк и указал на угрей, копошащихся вдоль чешуйчатого тела рыбины.

– Муж сказал мне, что вы магистр каббалы. Вам помогает ваша магия? – спросила Хезрин, в то время как слуга вонзил нож в рыбу, ловко отрезал длинный кусок, бросил его на тарелку Блейка, а сбоку положил горку извивающихся угрей.

– Это не магия, это наука, – ответил Блейк. От тарелки, которую поставил перед ним слуга, поднимался пар. – Время варварских предрассудков минуло. То, что мы называем волшебством, на самом деле результат действия природных сил, механизм работы которых мы пока не понимаем. Но я верю, что придет день, когда наука объяснит все тайны.

– В вашем мире вы не оставляете места тайнам, а значит, и вере. А мир без тайн – как искусство без художника или музыка без инструмента. На что годится ваша магия? Можете вы оживить эту рыбу? – Столовым ножом Хезрин вырезала глазное яблоко из головы моржа.

– В мире есть порядок. Было назначение в этом мире и у животного, которое вы едите, хотя сейчас это назначение несколько изменилось. Моя магия – это открытие истины. Каббала сводит бесконечное с конечным, великое с малым, показывает, как все в мире взаимосвязано. – Блейк поднял взгляд от своей тарелки, из которой выполз один угорь и теперь, извиваясь, полз по накрахмаленной белой скатерти, оставляя жирный черный след.

– Я верю в магию, Сабиан. Но не в такую, как у тебя, а в чудесную магию, которая может унести нас от тягот этой жизни. – Хезрин воткнула вилку в моржа и оторвала кусок вареной кожи, накрутив его на вилку. – Мы живем в мире, где люди верят в самые странные вещи, и вы хотите дать всему объяснение и найти причину всего?

– Он ученый, исследователь, – проговорил ее муж с дальнего конца стола. – Блейк открыл нечто поразительное, и завтра об этом заговорит весь Лондон. Йейтс со своим «Ландон Кроникл» об этом позаботится. – Лорд Флэмберг заметил, с каким отвращением Блейк изучает содержимое своей тарелки. – У моей жены специфический вкус. Иногда мне кажется, она может съесть что угодно. К чему есть то же самое, что ест любой бродяга? Кто еще сможет похвастаться, что ужинал роскошной свежей моржатиной? – с восторгом заметил Флэмберг. – Изысканное вино и дары моря! Я больше всего люблю язык.

– Смелее, Сабиан. Наколи их на вилку и глотай. Они очень вкусные и полезные. Улучшают цвет лица, – засмеялась Хезрин, уговаривая Блейка съесть угрей. – Они совсем свежие. Только что выловлены из ила, их специально держали в воде, чтобы подать живыми к ужину. Не бойтесь, они вам ничего плохого не сделают.

Блейк наколол на вилку несколько угрей и быстро проглотил, не жуя. Хезрин и ее муж внимательно следили за ним. Наконец, съев примерно половину, Блейк вытер губы и аккуратно сложил салфетку на тарелке.

– Очень вкусно, – неискренне сказал он, хватая ртом воздух, чтобы хоть как-то подавить ощущение скользкого и шевелящегося клубка в желудке. Блейк был уверен, что угри не подохли и скоро полезут обратно. – Так как насчет «Ландон Кроникл»? Что там напишут о моей комете?

– Ты теперь знаменитость. Йейтс изобразил тебя как величайшего ученого, а твою комету – как открытие века, – ответил Флэмберг, облизывая жир с белого моржового клыка и вытирая губы. – Он написал, что комета пройдет мимо Земли и, по твоим расчетам, это будет захватывающее зрелище, какого не видали от Сотворения мира.

– А когда она упадет на Лондон и убьет половину его жителей, меня просто повесят.

Блейк переводил взгляд, полный негодования, с Хезрин на лорда Флэмберга, надеясь увидеть хоть какую-то реакцию, но они продолжали невозмутимо доедать голову моржа.

– Только вешать тебя будет некому! – ответил Флэмберг. – Мы пригласим короля и весь двор в наш дом на севере, а все остальное – гори оно синим пламенем, – спокойно продолжал он. – И я, и мои друзья считаем, что это будет не так уж и плохо. Город перенаселен, причем большинство только зря переводит воздух. – Флэмберг провел рукой по шее, как бы перерезая ножом горло. – Думаю, ты сам понимаешь, о чем я, Блейк. Лондон станет новым Римом или даже Иерусалимом. Только представь, как весь этот сброд и вся грязь сгорит в пламени твоей кометы. Божья кара! – рассмеялся Флэмберг.

– Так нельзя! – вскричал Блейк. – Надо им рассказать, надо спасти людей.

– Начнется паника, Сабиан, – проговорила Хезрин. – Мы увезем из Лондона всех, кто заслуживает жизни, а остальным придется испытать свою судьбу. Если же сейчас все им рассказать, начнется революция. – Она взяла правую руку Блейка и поднесла ее к глазам. – Давай я посмотрю, что начертано на твоей ладони. Я умею предсказывать будущее. Взгляни на меня, и я скажу, что тебя ждет.

Руки у нее были мягкие и теплые. Блейк почувствовал, как его щеки заливаются румянцем. У него не было сил противиться ей, когда она взяла его руку и повернула ее ладонью вверх. Указательным пальцем Хезрин начертала на его ладони звезду, затем взяла свой стакан, уронила из него капельку вина ему на руку и втерла ее в кожу. Пламя свечей мерно подрагивало.

Флэмберг скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. Ковыряя ножом в зубах, он смотрел на Блейка, которому теперь оставалось только подчиняться капризам его жены.

– Она покажет тебя такое, что находится за границами понимания, – сказал он, дожевывая кусочек мяса, который выковырял из зуба. Флэмберг вновь опустил руки на грудь, поуютнее устроился на своем массивном стуле с высокой спинкой, закрыл глаза, опустил подбородок на грудь и мгновенно уснул.

Блейк не верил своим глазам. Флэмберг захрапел, его дыхание стало тяжелым и прерывистым. Хезрин вцепилась в руку Блейка, вонзив ногти в его ладонь.

– Я не люблю, когда на меня не обращают внимания, Сабиан, – игриво сказала она и притянула его к себе. – Перед нами с тобой будущее. Разве ты не хочешь узнать, что тебя ожидает?

– Мое будущее меня не волнует. Я хочу рассказать людям, о том, что им грозит, – возразил Блейк, пытаясь отвести взгляд от ее лица.

– Те, ради кого стоит стараться, уже всё знают. Мой муж и его друзья позаботились об этом. Можешь не беспокоиться, все будет хорошо.

– Кому хорошо? Его друзьям и королю? А все остальные пусть гибнут? – зло спросил он.

– А что делать? Если ты сейчас все расскажешь, тысячи людей умрут во время паники. Для них это слишком страшно. Они решат, что пришел судный день. Ты этого хочешь? Пусть хоть избранные спасутся. – Она умолкла и посмотрела ему прямо в глаза. – Скажи мне, Сабиан, откуда ты узнал, что прилетит комета? Случайно ее увидел?

Блейк не мог оторвать от нее глаз, так сильно она очаровала его. Черное с пурпуром платье. Черная родинка на лице без единой морщинки.

– Я прочитал… – Слова застыли у него в горле, как будто его схватила чья-то ледяная рука. Он судорожно вдохнул, когда жгучая боль пронзила его ладонь и, пульсируя, застучала в венах. Адская мука пробежала по руке, поднялась к груди и застряла в горле. Ни один мускул, ни один нерв его тела больше не слушался. Блейк хотел встать, но невидимая сила бросила его обратно на стул и ткнула лицом в обглоданный скелет рыбы.

– Не надо противиться, Сабиан. Я хочу увидеть будущее, а за знание всегда приходится платить. – Хезрин смеялась. Она крепко вцепилась в его руку и глядела, как Блейк извивается подобно угрям, которых он только что съел. – Сядь! – приказала она и еще сильнее надавила на его ладонь. Он упал на стул. Блейк почти ничего не видел из-за черного тумана, наполнившего вдруг комнату. – Слушай, что я тебе скажу, Сабиан. В твоем будущем будет волшебство и будет власть, которая явится в этот мир через тебя. Я это ясно вижу. Власть уже лежит у твоих ног, но ты ее еще не различаешь. Верь тому, что у тебя перед глазами. Но не доверяй иностранцу: он придет, чтобы отнять у тебя жизнь.

Ее слова отозвались у него в голове, как удар хлыста, а рука еще несколько раз дрогнула от резкой боли, прежде чем Хезрин ее отпустила. Он беспомощно уставился на нее.

– Что это было? – пробормотал он. Зубы у него стучали.

– Просто фокус. Разве у твоей науки, Сабиан, не найдется этому объяснения? Или ты все-таки вынужден поверить в магию, как в волшебство?

Блейк не ответил. Рука ныла, как от ожога. Он попытался сжать ладонь, но не смог: было слишком больно. По его руке бегали крошечные синие искры.

– Скоро все пройдет. Такова плата за знание будущего. – Хезрин вздохнула. – Как жаль, что Флэмберг не такой умный, как ты, Сабиан. Тогда все было бы по-другому. Только посмотри на него: храпит, как морж на морском берегу, объевшийся рыбы, – счастливый в своем невежестве. У тебя пытливый ум, Сабиан. Долгие дни ты будешь размышлять над тем, что произошло. Ты будешь мучиться до тех пор, пока не найдешь ответа и не поймешь, что за сила тебя покорила. – Хезрин засмеялась. – Не трать время: это было волшебство.

– В таком случае, мадам, я должен откланяться. Это волшебство выше моего понимания. Мне кажется, что и сон вашего мужа тоже навеян вашими чарами.

Блейк, опершись рукой о тарелку с дохлыми угрями, встал из-за стола. Ноги дрожали.

– Я хочу тебе еще кое-что показать, доктор Блейк. Кое-что, что я храню в тайне даже от моего старого моржа. Настанет ли тот день, когда ему наконец отрежут голову и подадут ее, вареную, на блюде! – тихо произнесла Хезрин, вставая из-за стола и подходя к Блейку. Он чувствовал, как угри копошатся у него в животе, и был уверен, что они до сих пор не сдохли и, прежде чем наступит утро, он их еще увидит.

– Кажется, мне надо в… – промямлил Блейк.

– Подожди, дай я тебе сначала покажу то, что потрясет твой ум и воображение. – Хезрин схватила его за руку и потянула из комнаты. Флэмберг не шелохнулся. Он развалился на стуле. С его подбородка прямо на черный сюртук сбегала струйка смешанной с жиром слюны. – Тсс… – зашипела Хезрин, подталкивая Блейка к двери. – Не хочу, чтобы он проснулся. Ведь это наша тайна…

Блейк боялся этой тайны. Но его сердце сжигало любопытство. Ему казалось, что он муха, которую огромная черная паучиха тащит в свое логово, чтобы там сожрать. Муха не хочет, чтобы ее съели, но и сопротивляться у нее нет сил.

– У меня сюрприз для тебя, Сабиан. Не ты один любишь небо и то, что в нем. Я тоже с нетерпением ждала этого часа, правда, по другой причине.

Она сжала его обожженную руку, отчего Блейк чуть не подпрыгнул.

– Так нельзя, это нехорошо… – вяло сопротивлялся Блейк, пытаясь вырваться из ее хватки. – Если бы я был вашим мужем, мне бы это не понравилось…

– Мне тоже. Но в этом-то вся соль. Кто бы хотел быть таким, как он? Флэмберг всегда был слишком предсказуемым и таким скучным! Но ты, Сабиан Блейк – член Королевского общества, магистр каббалы, а теперь еще и человек, открывший комету, ты – другое дело. Ты будоражишь мое воображение. Иди взгляни, что я для нас приготовила.

В холле на дальней стене висело огромное – от пола до потолка – зеркало. На его гладкой поверхности трепетало пламя свечей. Блейк уставился на отражение Хезрин. Казалось, она была неподвластна времени: на ее коже не было ни одной морщинки, ни одного изъяна.

– За зеркалом – иной мир. Ты мне веришь, Сабиан? – спросила она.

– Глупо было бы не верить, – отозвался он, потирая красную отметину, которая осталась на его ладони и с каждой минутой все увеличивалась. – Но я принадлежу этому миру, и меня это устраивает.

Хезрин рассмеялась:

– Загляни в глубь зеркала и скажи, что ты видишь.

Блейк всмотрелся в мутное стекло, на котором плясали отблески свечей, горевших в люстре и во множестве канделябров.

– Готов ты шагнуть со мной сквозь зеркало, доктор Блейк? Вместе мы откроем новый мир. – Хезрин мягко подталкивала его к зеркалу. Блейк не ответил, только кивнул ей. Он уже поверил, что еще один шаг – и он пройдет сквозь зеркало. – Стой, Сабиан! Это обычное зеркало!

Она повернула запор сбоку золоченой рамы с резным узором в виде обезьяньих голов и лягушачьих морд.

Блейк заметил на ее руке золотое кольцо: белый палец обвивала своим хвостом комета.

– Но прежде чем войти, мы должны выпить за наше будущее, – сказала Хезрин и сняла с высокой этажерки возле зеркала две большие чаши синего стекла. Она вручила одну из них Блейку и подтолкнула ему руку ко рту.

– Залпом! – почти шепотом сказала она. – Залпом. А потом мы с тобой разделим то, что должно произойти.

Хезрин поднесла свою чашу к губам и запрокинула голову. Блейк видел, как она выпила содержимое до дна и, не стесняясь, вытерла губы тыльной стороной ладони.

– Твоя очередь, Сабиан. Живее!

Блейк выпил. В два глотка осушил чашу. Густая и вязкая зеленая жидкость обожгла ему горло. Рот онемел, а из глаз брызнули слезы. Со смехом Хезрин отодвинула зеркало от стены – открылся огромный проход в какой-то иной мир.

Оттуда подул резкий ледяной ветер. Блейк почувствовал, как холодно становится вокруг. Где-то наверху хлопнула дверь, над их головами раздались шаги. Блейк вглядывался в темноту за зеркалом, пытаясь хоть что-то разобрать.

Хезрин подтолкнула его вперед. И тут Блейк увидел, как во мраке вдруг замерцала крошечная голубая точка. Словно окруженная тысячами голубых и белых алмазов, она вспыхивала в воздухе и вскоре бесшумно проплыла совсем близко от его лица. Не подумав, Блейк протянул руку – она наткнулась на мощный электрический разряд.

– Liberato per mortem, – сказала Хезрин и отвернулась от слепящего света.

Глава 9
Hebdomada Mortium[6]6
  Неделя смерти (лат.).


[Закрыть]

Аджетта лежала под колючими одеялами в своей холодной постели. Слева спала мать, ее не тревожил шорох крыс за стеной, которые пытались прогрызть себе путь сквозь грязную штукатурку – смесь раствора с соломой и конским волосом. Здесь и проходила вся жизнь миссис Ламиан, она никогда не выходила из комнаты, которую делила с дочкой. В перерывах между долгим сном она съедала то, что приносил ей муж, и заливала свой страх перед миром двумя пинтами джина и легкого пива. Ее мир заканчивался массивной черной дверью, эту границу она никогда не пересекала.

Лежа в темноте, Аджетта пыталась заснуть, но крысиная возня и холод лишили ее всякой надежды на сон. Вчера вечером куда-то пропал Бандит. Он больше не рычал из темноты, защищая свою хозяйку, и не сворачивался калачиком у нее в ногах, согревая своим теплом.

Из-за приоткрытой двери до Аджетты доносился громкий храп и бормотание постояльцев.

Постоялый двор был полон народу, отец разместил людей даже в коридорах. Единственным тихим местом в доме оставалась кухня, там в огромном кожаном кресле, уютно устроившись у жаркого камина, спал ее отец. Аджетта стерла рукавом влагу со стекла и посмотрела на небо, в его темной глубине, окруженная миллионами ярких огоньков, висела большая звезда, какой она никогда прежде не видела, а за звездой протянулся мерцающий кроваво-красный хвост.

Вдруг сверху раздался громкий стук. На Аджетту посыпалась пыль с мансарды, воздух в спальне наполнился белым порошком, который поблескивал в тусклом свете свечи подобно снегу. Раздался еще один стук, а потом грохот цепей, которые волочили по деревянному полу. С крыши сорвалась черепица, упала на землю и разлетелась на мелкие кусочки.

В доме по-прежнему все спали. Сквозь деревянные перекрытия до Аджетты донесся тихий плач. Она медленно встала с кровати и пошла по холодному полу к двери. В полутьме нащупала дверь и прислушалась к треску поленьев в камине на кухне. Аджетта знала, что сейчас ее отец крепко спит, протянув ноги к огню; под креслом стоит ночной горшок.

Она выглянула в темный коридор. В стенной нише горела одинокая свеча, ее пламя трепетало от сквозняков, которые гуляли по всему дому. На полу под толстыми грязными одеялами спали два человека, во сне они постанывали, тяжело вздыхали, чесались и ковыряли свои гноящиеся раны.

Аджетта осторожно переступила через спящих и тихонько пробежала по коридору до лестницы. Теперь от мансарды ее отделяло всего два марша. Поднимаясь, Аджетта замирала на каждой ступеньке, от страха у нее холодело в желудке. Из-за двери в мансарду доносился плач. Он казался очень далеким, как крик затерянной в небе чайки. Сердце девочки наполнилось печалью, как будто она знала, о чем горюет эта несчастная птица.

С потолка свисала паутина, она липла к лицу Аджетты. Девочка смахивала ее с лица, вынимала тонкие серые нити из волос. На лестнице было темно, а девочка не осмелилась захватить с собой свечу, опасаясь, что ее может заметить отец. Мрак сгущался вокруг Аджетты, шепотом приказывал ей остановиться, не ходить дальше, не подниматься по лестнице, вернуться назад, пока не поздно.

Именно здесь, на этой самой лестнице, она впервые повстречала Синего Дэнби. Это произошло в ту ночь, когда он сбежал из Ньюгейтской тюрьмы. В полутьме она заметила на его лице синюю татуировку в виде змеи, которая обернулась кольцами вокруг его глаз и заползала в рот. Отец укрыл Дэнби в мансарде. А через два дня его нашли мертвым. Кто-то убил его, сорвал с его тела все украшения и одежду; его труп еще долго висел на веревке, как рождественская индейка.

Ураган, который поднялся сразу после его убийства, бушевал, не утихая, целых три дня – видимо, дух Дэнби никак не хотел покидать этот мир и спускаться в ад. Посреди белого дня невидимый Дэнби переворачивал столы на кухне, выбрасывал угли из горящего камина и скидывал с полок тарелки. Три ночи подряд он громко стенал на этой лестнице, и с тех пор мансарда превратилась в постоянный источник страха. Проходя мимо лестницы, Аджетта каждый раз закрывала лицо руками, не осмеливаясь посмотреть наверх, боясь увидеть безжизненные глаза призрака Синего Дэнби.

Наверху была маленькая дверь, запертая снаружи. Аджетта порылась в кармане и достала кусок гнутой проволоки. Быстро вставив ее в замок, она попыталась надавить на замочную пружину. Наконец она почувствовала, что пружина поддалась, и Аджетта отвела в сторону три металлических штыря, которые удерживали замок закрытым. Замок щелкнул, и Аджетта быстро отодвинула два запора.

Вдруг внизу на площадке послышался звук шагов. Аджетта прижалась к стене, затаив дыхание. Она боялась, что это вернулся Синий Дэнби. Раздался протяжный стон, и Аджетта увидела тень человека, который брел по коридору, то и дело спотыкаясь, падая и бормоча что-то себе под нос. Шатаясь от стены к стене, он приближался к лестнице.

Аджетта медленно спустилась на две ступеньки и посмотрела из темноты лестницы в коридор. В серебристом свете луны, падавшем из окна, она увидела высокого мужчину в длинном поношенном сюртуке, который волочился по полу, и в шляпе, надвинутой на глаза. По пути он пинал каких-то незримых существ, которые, как ему казалось, лежали повсюду. Вдруг он сильно пошатнулся, привалился спиной к стене и сполз по штукатурке на деревянный пол. Растерянно огляделся, видимо решив, что его сбил с ног чей-то сильный удар. Закрыв глаза, он свернулся на полу калачиком, как толстый кот, задрожал от холода и громко захрапел.

Аджетта тихо поднялась по лестнице к незапертой двери. Она прислушалась, но услышала только биение собственного сердца. Тогда Аджетта толкнула дверь, и та медленно открылась, царапая деревянные половицы. Девочка быстро переступила порог.

Возле большого окна в лунном свете она различила серебристые очертания какого-то человека, который сидел, закрыв лицо руками. У его ног блестела лужица слез.

Аджетта ахнула от удивления, и человек поднял голову. Потом встал и простер к ней руки. За его спиной вспыхнуло мягкое золотистое сияние. Оно становилось ярче и ярче по мере того, как человек протягивал к ней руки, закованные в кандалы. Внезапно темноту в мансарде пронзили лучи ослепительно белого света, а за спиной у незнакомца раскрылись два крыла. Они заполнили всю комнату, пылая и вздрагивая с каждым биением его сердца.

Аджетта смотрела на него сквозь пальцы, заслонив глаза руками от невыносимо яркого свечения. Казалось, неведомое существо вобрало в себя весь свет этого мира, и само время укрылось в нем. Аджетта ощутила, как ее тело медленно оторвалось от пола и полетело к странному созданию. Она схватилась за дверной косяк, вонзив ногти в осыпающуюся краску, но ее тут же оторвало от якоря и понесло ногами вперед через мансарду к простертым рукам незнакомца.

Аджетта лихорадочно махала руками, стараясь ухватиться за все, что попадалось у нее на пути. В эту минуту комната наполнилась смехом, нежным, радостным смехом, который искрился в ярком белом сиянии. Внезапно она с глухим стуком упала на жесткий деревянный пол, и комнату вновь залил тусклый лунный свет. Аджетта подняла голову и первым делом посмотрела на потолок мансарды, в котором была пробита дыра до самой черепицы.

– Ничего не говори, Аджетта, – проговорил незнакомец, подняв бровь. Слабо улыбнувшись, он смахнул с лица слезы. – Твой отец все еще спит на кухне, но его друг Сарапук сейчас направляется сюда… – Тихий, но сильный голос незнакомца эхом отозвался у нее в груди, проникая в самое сердце.

– Что? – Аджетта уставилась на него, размышляя о том, что тут произошло. Она пристально вглядывалась в его лицо, силясь понять, кто или что он такое.

– Не бойся! – твердо сказал незнакомец, протянув руку с тонкими, красивыми пальцами, чтобы помочь ей подняться. – Представители вашего рода либо пугаются меня, либо падают в обморок, но ты, как мне кажется, отличаешься от них. В тебе есть что-то такое…

– Вы Синий Дэнби? Вернулись, чтобы отомстить отцу? – Аджетта с трудом поднялась на ноги, намереваясь сбежать от него.

– Не бойся меня. Я – Тегатус, гость твоего отца, жертва собственной ошибки, создание с печальным прошлым. – Он снова сел на стул и схватился руками за голову.

– А ваши крылья… они… – начала Аджетта, отряхивая пыль с платья и озираясь в темной мансарде в поисках крыльев.

– Только что были, а теперь вот спрятались. Увы, именно в них кроется причина моего падения и того, что я оказался здесь, – устало пробормотал Тегатус.

– Это был какой-то трюк? Или они настоящие? – Аджетта попыталась заглянуть ему за плечо, чтобы найти хоть намек на те огромные крылья с золотыми перьями, которые залили комнату ярким светом.

– Настоящие или нет – какая разница? Для мира они – великое диво, поэтому меня считают уродцем, которого можно продать или показывать публике за деньги. Я – беспомощный обитатель зверинца, из которого не могу сбежать. – Тегатус задрожал, как птица на насесте, на его лице проступила печаль. – Я видел, как ты поднималась по лестнице. Я много раз пытался разбудить тебя, но ты не просыпалась.

Аджетта снова посмотрела на дыру в потолке.

– Это вы сделали? – спросила она.

– Мне нужно сбежать, но кандалы приковали меня к миру. – Тегатус показал Аджетте свои руки. Запястья стягивали золотые кандалы, на которых крохотными золотыми буквами было что-то написано на непонятном Аджетте языке. – Мне разрешают размять крылья, – зло сказал он и потряс кандалами, – но, пока они на мне, я слаб и беспомощен.

– «Hebdomada mortium», – тихо прочитала она. – Что означают эти слова?

– Что я останусь здесь навсегда, – ответил Тегатус.

– У меня есть знакомый кузнец, он мог бы расковать вас и продать золото, – сказала Аджетта, рассматривая кандалы с безопасного расстояния.

Он посмотрел на нее и рассмеялся:

– Чтобы снять их с меня, понадобится не только кузнец. В этом мире нет такого орудия, при помощи которого это можно было бы сделать. Они изготовлены из благородного металла, а заперты гордыней и завистью к тому, чему никогда не стать моим.

Аджетта подошла поближе. Она понятия не имела, кто он, но боялась спросить напрямую, хотя вопрос готов был сорваться с ее губ:

– Вы – ан…

– Я тот, кем ты хочешь меня видеть, – прервал он Аджетту, как будто заранее знал ее вопрос. – Кем я был раньше, не имеет никакого значения. Моя жизнь сильно изменилась. Меня протащили через всю Европу, я переходил из рук в руки – от одного вора-алхимика к другому.

– А зачем вы нужны моему отцу? – спросила Аджетта, рассматривая лабиринт из серебристых морщинок на его лбу.

– Он собирается выставить меня на показ на Стрэнде. Брать по шиллингу за просмотр. Я буду очередным экземпляром в зверинце уродов. Я слышал, как они договаривались об этом с Сарапуком. Они намереваются собрать со всего мира самых невероятных и удивительных существ. Думаю, я окажусь среди них самым необычным. – Он заметил, что девочка смутилась. – Половину постояльцев в этом доме ждет такая же участь, но они идут на это добровольно, желая заработать денег. А у меня… – Он ненадолго замолчал и уставился в пол. Потом, понизив голос, продолжил: – У меня нет выбора, мне придется делать то, что он скажет. Ведь он – хранитель ключа от тех цепей, которые привязывают меня к нему.

Аджетта покопалась в кармане в поисках кристалла Ормуз.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю