Текст книги "Звезда Полынь"

Автор книги: Грэм Тэйлор (Тейлор )

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Глава 5
Обоженные крылья и парики

Кадмус Ламиан сидел за длинным столом и смотрел на тлеющие угли в камине. Дагда Сарапук развалился на огромном деревянном стуле у очага. Он громко храпел, и на его узком подбородке пузырилась белая слюна. Легкий ветерок колебал пламя свечей, освещавших комнату с каминной полки.

– Да, с тобой не поболтаешь, Сарапук, – недовольно проворчал Ламиан. – Я думал, ты не заснешь, пока я не доскажу тебе то, о чем начал.

Сарапук спал, его голова качалась из стороны в сторону, как будто его тревожили кошмары.

– Эта штука обладает удивительной силой, силой не из этого мира. Она способна вытащить тебя с самого дна, из твоей жизни, полной пиявок и вшей, кровопускания и сифилиса.

Ламиан хлопнул себя по руке и снял с кожи насосавшуюся крови вошь – так уверенно, как будто проделывал это уже тысячу раз.

– Я даже принес тебе перо, думал, покажу тебе его в качестве доказательства, – пьяно промычал он, вытащив из внутреннего кармана своего сюртука длинное белое перо.

Ламиан поднес его к неровному свету свечи и посмотрел на белоснежную, сверкающую красоту не из этого мира.

– Какой смысл знать какую-то тайну и не иметь возможности ею поделиться, спрашиваю я тебя? Посмотри на меня: я – простой повар, владелец постоялого двора. А ведь там, наверху, в мансарде, я – владелец такой красоты, которую еще никогда не видел наш мир. Но кому я могу ее показать? Кому я могу ею похвастаться? Вот это-то и плохо в любых секретах. Они хороши, только если ты можешь их кому-нибудь раскрыть.

Сарапук проворчал что-то в ответ, бормоча в полусне слова какой-то забытой песни:

– «Дай мне исопа… чтобы я стал чище… Помой меня, и я стану белее снега…»

Ламиан в страхе передернул плечами, как будто эти слова пропел призрак. Он схватил железную кочергу, что стояла подле камина, и три раза ткнул ею Сарапуку в грудь.

– Эй, ты! Перестань болтать всякую ерунду! – воскликнул он. – У меня мурашки по коже бегут. Такое говорят только священники, вот и оставь это им.

Сарапук съехал со стула и упал на каменный пол, схватившись за деревянную планку между ножек, как утопающий хватается за кинутую ему веревку.

– Ай! Что такое? – закричал он, ударившись коленями о пол. – Столько проехал… забыл уже… А он все со мной, со мной… По ночам преследует меня, этот пес, бежит за мной, гонится. – Сарапук окончательно пробудился от своих кошмаров. Теперь он стоял перед Ламианом на коленях, как будто собирался молиться. – Кадмус, я видел его, теперь никакие слова не спасут меня. Я слышал его ужасную поступь во тьме, чувствовал его дыхание на своей шее. Эта тварь сорвалась с цепи и хочет поглотить меня. – В его глазах застыли слезы, и последние слова, застрявшие в горле, вырвались рыданиями. – Кадмус, скажи, что защитишь меня. Давай станем друг для друга больше, чем просто собутыльники. Ты – мой единственный друг, а этот пес с каждой ночью все ближе и ближе!

– Это всего лишь сон, порождение тьмы. Тебе нечего бояться. – Ламиан схватил белоснежное перо, как древнюю волшебную палочку. – Гляди! Оно защитит тебя! – Он сунул перо Сарапуку. – Это перо ангела. Чудесного существа, какого ты еще никогда не видел. Он спустился с небес на крыльях, а теперь принадлежит мне.

– А по мне, так это обычное лебединое перо. У меня у самого когда-то были перья ангела, кусочки креста, на котором распяли Иисуса, и драконьи зубы. В мире полно подобных вещиц. Каждое из таких чудес можно продать за гинею, главное, чтобы покупатель поверил, что оно излечит от любой болезни. – Сарапук яростно потер руки, как будто пытаясь оттереть с них какую-то невидимую грязь. – Ты – мой друг, а теперь еще и партнер по бизнесу, но перья ангела – это не совсем то, что я от тебя ожидал. В королевских садах полным-полно глупых лебедей с розовым задом.

– Вот как! – гневно воскликнул Ламиан, огорчившись. – Это перо не было куплено у шарлатана из зверинца, оно настоящее! Я видел это существо своими глазами и собственной рукой выдернул перо из его крыла. Это не человек с приклеенными на спину лебедиными крыльями. Это настоящий ангел.

Сарапук вскочил со стула, выхватил у Ламиана перо и поднес его к свету. Он рассмотрел каждую золотую бородку, которая плотно прилегала к другой, и перо сверкало как раскаленное золото. Казалось, что оно сделано из редкого драгоценного металла и для своего размера было слишком тяжелым. Сарапук подержал перо над пламенем свечи, надеясь, что оно загорится и обман Ламиана раскроется. Но перо не обуглилось и даже не почернело. В пламени оно еще сильнее отливало золотом. Он положил его на ладонь, чтобы прикинуть его вес, и на морщинистом лице отразилась работа мысли.

– Кто сотворил его? – спросил Сарапук, подняв бровь.

– Думаю, тот же, кто сотворил всех нас, – ответил Ламиан.

– Бред! Я тоже когда-то верил во всякое такое, но у меня украли веру, как и много чего еще. Теперь я верю только в то, что вижу, и больше ни во что.

Но если я действительно наткнусь на что-то из другого мира, то снова поверю.

Сарапук постучал пером о край стола, и оно начало дрожать и резонировать. Сначала звук был такой высокий, что его невозможно было услышать, но потом, после еще нескольких постукиваний звук стал похож на писк летучей мыши.

– Какая странная штуковина, – сказал Ламиан, взяв у Сарапука перо. – Теперь ты мне веришь?

– Если бы я сам увидел это существо, то поверил бы. Я годами искал место, где прячется душа. Я вскрывал трупы людей разных рас в поисках убежища души. Ее нет ни в мозге, ни в животе. В сердце ее тоже нет, и можно уже заключить, что души вообще не существует. Однако настоящий, живой ангел все изменит. Ты говоришь, что знаешь такое существо? – нетерпеливо сказал Сарапук, пристально наблюдая за каждым движением Ламиана в поисках ответа на свой вопрос.

– Я могу показать…

В эту минуту хлопнула входная дверь. Стекла на кухне затряслись от порыва холодного ветра, а в камине взвились яркие языки пламени. Ламиан быстро посмотрел на Сарапука, взглядом попросив его замолчать.

– Кто там? – закричал он. – Кто это пришел так поздно и разбудил нас? Еда будет только завтра утром, а сейчас мы закрыты.

– Прости, что вернулась так поздно, отец. Меня задержал Блейк, а на улицах толпы народу – все ждут новую катастрофу, пришлось протискиваться мимо них. Ты уже видел молодую луну? – быстро сказала Аджетта, надеясь сменить тему. Обожженную руку она спрятала в складках юбки. – Я пойду спать! – прокричала она из холла.

– Такая взрослая, что не хочешь даже пожелать родному отцу спокойной ночи, да? Давай-ка зайди сюда и пожелай нам спокойной ночи, Аджетта, – сказал Кадмус.

Аджетта остановилась в дверях кухни. Она улыбнулась отцу и кивнула Сарапуку.

– Будь осторожна, когда идешь по Стрэнду, Аджетта. По этой улице вечно шатаются всякие бродяги да проститутки, маленькой девочке там не место, – сказал Сарапук, разглядывая Аджетту.

– Вряд ли кто отважится напасть на мою Аджетту, – отозвался ее отец. – На это пойдет либо отчаянный смельчак, либо идиот. У нее удар получше, чем у самого бесстрашного боксера. – Ламиан поднял кулаки, как бы готовясь к драке. – Ну, Аджетта, давай, покажи ему, как ты бьешь правой. Сбей эту шишку с моего лица! – Ламиан резко выкинул вперед правую руку.

Аджетта осталась стоять в дверном проеме. Она не хотела, чтобы отец увидел выжженный знак на ее ладони, и потому не показывала ему правую руку.

– Я лучше спать пойду, сегодня было много работы, – сказала она.

– Ну же, Аджетта! – воскликнул Ламиан, и в его голосе послышалась настойчивость. – Давай! Подерись со своим отцом!

Понимая, что отказываться бесполезно, Аджетта зашла в кухню, держа правую руку за спиной. Подчиняясь отцу, она сделала красивый свинг левой рукой.

– Давай, девочка, бей так, будто ты правда хочешь меня ударить. Побольше чувства! – сказал Кадмус, сжав свою руку в кулак. – Ты же можешь лучше!

Он так резко рассек кулаком воздух, что Аджетте пришлось быстро отпрыгнуть назад.

Тут в ней сказался врожденный инстинкт и долгие годы тренировки. Без всяких раздумий она нанесла мощный прямой удар, попав отцу прямо в щеку. Кадмус пошатнулся и захохотал.

– Я же говорил, что она умеет драться, – сказал он, опустив кулаки и отдышавшись. – Моя Аджетта – боксер что надо. Я, когда ее учил, особо не церемонился, как говорится, жалеешь розги – портишь ребенка.

Аджетта поморщилась от его слов и от боли в обожженной руке.

– Что с тобой, девочка? Слишком сильно ударила своего папашу? – Кадмус посмотрел на Сарапука и засмеялся.

Аджетта прижала к себе больную руку, стараясь сдержать слезы.

– Я обожгла руку. Свечой, – сказала она. – Пламя опалило ладонь…

– А ну покажи мне, – перебил ее Сарапук. – Я же врач, попробую помочь.

Не успела она отказаться, как Сарапук был уже возле нее, схватил ее руку и, отогнув пальцы, поднес ладонь к свету. Кроваво-красный глаз ожога уставился на него. Из черной окантовки вокруг раны сочилась густая зеленая слизь.

Сарапук быстро заслонил ладонь от отца.

– Держи ее в тепле, особенно по ночам, и никому не показывай, – сказал он, обняв Аджетту за плечи и притянув к себе. – И держись подальше от того места, где ты заработала такой ожог. Эти люди потребуют от тебя больше, чем ты можешь себе представить, – добавил он шепотом.

– Что с ней, Сарапук? Покажи! – потребовал Ламиан. – Она моя дочь, я должен знать.

– Да тут и знать нечего, Кадмус. – Сарапук посмотрел на Аджетту. – Как доктор, я советую тебе обернуть руку чистой тряпицей и идти спать, утром тебе станет легче. Я что-нибудь принесу, чтобы унять боль.

Аджетта вышла из кухни, все еще прижимая к себе больную руку. Ламиан захлопнул за ней дверь. Стук эхом разнесся по дому.

– Слишком уж много внимания к простому ожогу, Дагда. Уверен, что это был всего лишь ожог? – спросил он.

– Конечно, уверен. Я видел много ожогов, и это именно он. А теперь расскажи мне об ангеле. Он-то уж точно заслуживает моего внимания!

– Давай сначала выпьем, пусть Аджетта заснет. А потом я приведу тебя туда, где до небес рукой подать. Ближе к небесам нам с тобой никогда не оказаться, – отозвался Ламиан.

Аджетта затворила дверь спальни, которую она делила с матерью. Это была маленькая, тесная комнатка с двумя узкими кроватями, на которых лежали старые матрасы, набитые конским волосом. Возле материной кровати горела свеча, освещая спальню тусклым светом. Аджетта осторожно прошла по заваленному разными вещами полу, обходя ведро, в которое они справляли нужду, забралась на кровать и надавила на оконную раму. Окно со скрипом открылось, и комната наполнилась свежим лондонским воздухом. На стены лег лунный свет.

Аджетта выглянула из окна. Ночь была светлой и тихой. Туман стелился по мостовой, извиваясь по улицам и переулкам до самой реки. Он был похож на огромного белого дракона. Девочка оглянулась на мать. Одеяло на ее постели вздымалось и опускалось в определенном ритме, как часы. Струйки белого пара вылетали из ее ноздрей в холодный воздух; хрип в ее легких и ночная дрожь мешали Аджетте уснуть.

В стенах скреблись крысы, их царапанье примешивалось к тем звукам, которые издавала во сне ее мать. Аджетта свернулась калачиком под толстым одеялом, надеясь, что боль скоро пройдет, и ожидая, когда ее охватит то всепоглощающее желание, о котором говорила Йерзиния. Она вспомнила роскошную карету с мягкими кожаными сиденьями, сладковатый аромат, исходивший от Йерзинии, и ее богатые одежды. Этот мир был так далек от грязи, в которой жила Аджетта. Теперь она была готова на все, чтобы войти в этот мир.

Аджетта смотрела на длинные черные тени, которые лежали на грязных стенах. Она закрыла глаза в ожидании рассвета, и перед ней возникло лицо незнакомца из Хольборна…

– Маленькие девочки должны смотреть, куда идут, – сказал он низким голосом. – Особенно если они уже были там, куда идут.

Аджетта посмотрела на него. Незнакомец стоял в тени и от этого казался еще выше и страшнее. Он возвышался над ней. Поля его мягкой черной шляпы колыхались от ветра, который дул с реки. Аджетта хотела было ударить его, но руки и ноги онемели и не слушались ее, она не могла пошевелиться.

– Зря ты об этом думаешь, – мягко сказал незнакомец. – В твоем лице воплощается твое сердце, и в твоих глазах светится то, что душа не может скрыть. – Он протянул руку. – Почему ты боишься меня? Ты ведь даже не знаешь, кто я.

Аджетта не могла вымолвить ни слова, слова застряли у нее в горле. Она хотела взять его за руку, но вдруг поняла, что куда-то проваливается. Мимо мелькали лица, чьи-то руки цеплялись за ее длинные волосы – на нее падали гниющие трупы.

Внезапно раздался долгий, приглушенный стон. Хватаясь за простыню и одеяло, Аджетта с громким стуком упала на твердый деревянный пол. Ее мать громко храпела во сне. Аджетта услышала за дверью звук шагов – кто-то осторожно поднимался по лестнице. Она быстро запрыгнула в постель и укрылась с головой одеялом.

Дверь в спальню со скрипом отворилась. Съежившись под влажным одеялом, Аджетта чувствовала, что на нее смотрят, но боялась пошевелиться.

– Спят, как младенцы, – пробормотал ее отец и направился к двери.

– Хорошо, что они не знают, что ты задумал, Кадмус. Скрытность никогда не помешает, – прошептал Сарапук.

Аджетта услышала, как отец с Сарапуком, переговариваясь, поднимаются по крутой узкой лестнице в мансарду Потом раздался скрежет ключа в замке. Тяжелый замок щелкнул и открылся, а Аджетта снова начала погружаться в сон.

– Осторожность прежде всего, Дагда! – сказал Ламиан, затворив за собой дверь и повернув в замке ключ. – Он у меня прикован к полу железной цепью. Меня предупредили, что это шустрый малый и может улизнуть в мгновение ока.

Он провел Сарапука в крохотную комнатку, еще более темную, чем предыдущая, освещенную тусклой свечой.

– Значит, вот твой зверинец? – спросил Сарапук, когда его глаза привыкли к темноте.

– Мой первоклассный экземпляр! Я заплатил за него баснословную сумму, расщедрился, как король, – ответил Ламиан.

– Что ж, будем надеяться, он настоящий ангел, а не обычный поставщик лебединых перьев!

Ламиан отдернул грязную штору.

– Вот мой ангелочек! – с гордостью сказал он.

Сарапук недоверчиво вздохнул. Перед ним сидел человек в длинном серебристом одеянии, расшитом блестящей тесьмой. Он был очень бледным, с лучистыми зелеными глазами, сверкавшими, как изумруды.

– Возможно, это и неплохой образец, но что-то я не вижу крыльев, – сказал Сарапук, взмахнув руками, как будто собирался улететь.

– Вот в чем красота настоящего ангела. Как-то в зверинце на Пиккадилли я видел ангела. У него были громадные крылья, торчавшие сзади сквозь льняную рубашку. Он даже мог ими махать, но никто не знал, что эти крылья пристегнуты к человеческому телу кожаными ремнями. Через шесть месяцев этот ангел превратился в кентавра – приделал к своему заду ноги от дохлой лошади. И публика опять ему поверила… Но мой ангел – настоящий, и его крылья так же прекрасны, как и он сам. – Ламиан ласково погладил странное создание по щеке.

Ангел, казалось, не замечал их. Он неотрывно смотрел в пол с выражением глубокой печали на лице.

– Он умеет разговаривать? – спросил Сарапук, его охватило волнение.

– Иногда он разговаривает, но никогда не спит и ничего не ест. Все время смотрит в пол. Когда его сюда привезли, он весь светился, его кожа блестела не хуже начищенной меди, а крылья были белыми как снег, но теперь… Наверное, он совсем пал духом, в нем что-то переменилось.

– Во мне бы тоже что-то переменилось, если бы меня приковали к полу цепями в такой комнате, – отозвался Сарапук, передернув плечами. – Но на мой взгляд, он обычный человек.

– Да нет же. Он ангел, никакого обмана, никаких трюков. Под этим одеянием скрываются самые красивые крылья на свете, в Лондоне таких еще не видели, – возбужденно сказал Ламиан и потер свою шишку. Его глаз задергался.

Сарапук заметил, что непонятное существо приковано к полу золотыми цепями, которые были припаяны к кандалам на запястьях.

Ламиан высоко задрал край одеяния на ангеле.

– Вот они, видишь! Крылья! Красивые крылья! Ангельские крылья! Настоящие крылья! – Ламиан громко хохотал, его глаза сверкали, он уставился на спину ангела, все еще не веря в то, что видит.

Оказалось, что на спине у существа было небольшое углубление, в нем-то и прятались крылья. В сложенном виде они совсем не выступали над его спиной. Крылья были размером с орлиные, с большими бело-золотыми перьями, блестевшими в неровном свете свечи. Сарапук присмотрелся – он ожидал увидеть ремни, которыми эти крылья пристегнуты к спине. Он сунул руку в углубление – за крылья – и пощупал скрытую часть спины. Тут крылья вдруг развернулись и резко увеличились в размере, обдав Ламиана и Сарапука дождем из крохотных серебряных искр. Ламиан опустил подол одеяния ангела – ткань прошла сквозь крылья, как будто их вообще не было. Сарапук с Ламианом в испуге отскочили.

Крылья ангела заполнили всю комнату. Они возвышались над ним, как огромный раскрывшийся павлиний хвост. На каждом пере горел синий глаз. Сарапук закрыл лицо руками, не в силах вынести яркий слепящий свет, который начал исходить от перьев. Сквозь пальцы он продолжал смотреть на пылающие крылья. Их свет становился все ярче и ярче. Тесная комната была озарена этим странным золотым свечением. Вдруг свет погас – так же внезапно, как и появился, – и комната снова потонула во мраке, который не могла рассеять единственная свеча. Неведомое создание сидело так же, как и раньше. Ангел хмуро следил за тараканом, который бежал по грязному полу. Казалось, силы покинули его.

Сарапук усилием воли старался держать себя в руках, хотя ему в голову лезли самые безумные мысли.

– Его нельзя никому показывать, – быстро проговорил он. – При виде т-т-такого люди с-с-сойдут с ума. – Он начал заикаться. Вены на его шее и висках пульсировали в такт с бешеным биением его сердца. – На твоем месте, Кадмус, я бы продал это создание тому, кто смог бы извлечь из него настоящую пользу. Тому, кто смог бы обуздать его силу, кто…

– Такому, как ты, Дагда? Как ты, так, что ли? – прервал его Ламиан. – Я не продам его – ни тебе, ни кому другому. Я собираюсь показывать его богатеньким леди и джентльменам. Гинея за каждый просмотр… И очень скоро я разбогатею.

– Это ведь ангел, Кадмус, настоящий ангел. Его надо хорошенько изучить. У меня есть аккумулятор, посмотрим, что будет, если провести через него ток. Это лекарство от всех болезней, оно наверняка излечит его от меланхолии! – возбужденно вскричал Сарапук.

– Тише ты! Среди моих постояльцев есть такие, кто готов перерезать ему глотку за фартинг. Они настолько глупы, что с радостью отрубят ему крылья, ощиплют их и продадут перья как лебединые. – Ламиан вытолкнул Сарапука из комнаты. – Он не нуждается в твоем дурацком лечении, он – мое будущее и твое тоже, но только если ты согласишься на мои условия.

Глава 6
Malus Malificia[4]4
  Страшные злодеяния (лат.).


[Закрыть]

Миссис Малакин медленно шла по коридору. По дому № 6 на площади Блумсбери эхом разносился настойчивый стук дверного молотка. По пути она злобно бормотала что-то себе под нос, стирая краем передника сажу с пухлых розовых щек. Воздух в коридоре стал сизым от дыма, который просачивался из гостиной: в ней недавно разожгли камин, и теперь он нещадно чадил.

– Не терпится им! Вечно им всем не терпится! – ворчала она, спеша к входной двери.

– Миссис Малакин, стучат! Откройте, пожалуйста, дверь! – донесся из обсерватории голос Блейка. – Это Бонэм и другие джентльмены. Попросите их подождать в гостиной.

Едва миссис Малакин успела отпереть дверь, как Бонэм оттолкнул ее в сторону и шагнул в холл. За ним в дом вошли еще два джентльмена, оба в париках и дорогих сюртуках. Бонэм казался невероятно взволнованным. Он повел важных посетителей за собой. В дверях гостиной он остановился, понюхал воздух и, нахмурившись, оглянулся на маленького худого человечка, который стоял за ним. Потолок гостиной окончательно скрылся в белых клубах дыма, которым была полна вся комната. От этого дыма щипало в глазах.

– Доктор Блейк просит вас подождать его здесь, – сказала миссис Малакин и захлопнула за ними дверь, борясь с желанием навсегда запереть их в этой комнате.

Сабиан Блейк бежал по лестнице, сжимая в руках восточную шапочку; синий шелковый халат вздувался за его спиной, как парус при попутном ветре. Миссис Малакин проворно отскочила в сторону, и он открыл дверь в гостиную.

– Джентльмены! – громко воскликнул Блейк. – Сегодня нас ждет необычная ночь. Звезды уже проступили на небосводе, и скоро я покажу вам то, что способно поразить до глубины души даже самого отъявленного циника.

Бонэм вышел из задымленной гостиной в освещенный свечами коридор, в котором все еще плавала молочная дымка. За ним последовали остальные.

Блейк поздоровался с каждым гостем:

– Мистер Иейтс… Лорд Флэмберг… Добро пожаловать в мой дом! – Он хлопнул в ладоши и улыбнулся. – Не будем больше терять ни минуты. То, что я собираюсь показать вам, скоро появится из самых глубин космоса.

Он повернулся и жестом попросил всех подняться за ним по лестнице.

– Надеюсь, Блейк, это не займет много времени, – сухо проговорил Иейтс, поглаживая длинную густую бороду. – Я обещал вечером поиграть в карты. Я вообще не могу понять, вокруг чего вы подняли столько суеты? Бонэм настаивал, чтобы мы пришли к вам именно сегодня. Совсем обезумел.

– Да убережет нас Господь от безумия и бедлама, – быстро ответил Блейк. – Если то, о чем я думаю, окажется правдой, то увиденное вами сегодня может привести к такому помешательству, какого вы не найдете даже в королевском сумасшедшем доме. – Блейк остановился посреди лестничного марша и повернулся к остальным: – Прежде чем идти дальше, я должен вас кое о чем попросить. То, что вы сегодня увидите, надо хранить в тайне, пока не придет время ее открыть. Вы, Йейтс, приглашены сюда не потому, что обладаете невероятными научными познаниями. Вы владелец той скандальной бумажки, которую называете газетой. Через три дня вы сможете рассказать всему миру, что вы увидели. Но не раньше. Согласны?

Йейтс смотрел в пол и задумчиво водил длинными толстыми пальцами по перилам. Наконец он ткнул в Блейка пыльным пальцем:

– Видите – грязь! Она повсюду, и моя работа – рассказывать о ней. Короли и рабы, богатые и бедные – никому не укрыться от грязи. Она на наших улицах и в наших головах, а я должен показывать ее миру.

– Да, и в первую очередь тем, кто захочет купить «Ландон Кроникл», – вступил Бонэм. – Ты согласен на предложение или нет? Если да, то идем, а нет – так я спущу тебя с лестницы и ты сегодня сможешь сколько угодно играть в карты со своими шлюхами.

Йейтс повернулся и посмотрел на Бонэма сверху вниз. Это был огромный мужчина с широким морщинистым лбом, серо-голубыми глазами и фигурой борца.

Ему были не страшны никакие противники.

– Что ты сделаешь, Бонэм? Откуда ты меня спустишь? – Он схватил Бонэма за ворот сюртука и легко приподнял его одной рукой. Бонэм повис в воздухе. – Не хочешь полетать? Ты можешь оказаться первым ученым, который на себе испытал чудо полета. – Он поднял Бонэма еще выше и поднес его к пролету. – Я здесь, Бонэм, потому, что предчувствую неплохой сюжет для статьи, и, пока это меня устраивает, я согласен играть в твои игры. – Йейтс захохотал и опустил Бонэма на ступени.

– Джентльмены, идемте. Звезды не станут ждать, а нам надо еще о многом поговорить и многое увидеть. – Блейк быстро преодолел оставшиеся несколько ступеней и вошел в обсерваторию.

Огромный медный телескоп смотрел в ночное небо. Он был направлен в самый центр небосвода, туда, где небо было совсем черным и куда не доходил тусклый свет с лондонских улиц.

– Входите же, входите, – сказал Блейк, взволнованно приглашая гостей в обсерваторию. – Идите сюда, я объясню, что вам предстоит сегодня увидеть.

Блейк обращался главным образом к Йейтсу, как будто только его было необходимо заинтересовать. Он знал, что лорд Флэмберг и Бонэм и так поверят каждому его слову. Они были членами Королевского общества и хорошо знали Блейка. А вот Йейтса надо было убедить во что бы то ни стало – именно он мог рассказать миру о комете Блейка. Блейк несколько минут говорил о том, что он открыл. При этом он расхаживал по комнате взад-вперед, махал рукой и показывал на небо. Собравшиеся слушали его молча. Даже Йейтс спокойно наблюдал за каждым его движением, ему стало любопытно, что же будет дальше.

– Видите ли, джентльмены, это может стать концом… Концом всему живому отсюда до самого Парижа. Но комета может пролететь мимо Земли, осыпав нас градом камней из космоса. Как нам сообщить об этом миру? Люди сойдут с ума или повесят меня, объявив лжецом, если выяснится, что я ошибся. – Блейк замолчал и обвел взглядом гостей.

– А откуда вы знаете, что она ударит именно сюда? – спросил Йейтс, поглаживая бороду.

– Судя по той высокой позиции, которую комета занимает в восточной половине небосвода, а также по времени оборота планеты, поделенному на расстояние, пройденное ею, комета летит уже так долго, что либо врежется в Землю как раз в районе Лондона, либо пролетит мимо Земли – над самыми нашими головами.

– Если комета все-таки столкнется с Землей, что тогда случится? – взволнованно спросил лорд Флэмберг.

– Мне это неизвестно. Сегодня я знаю наверняка только одно: через двадцать дней мы либо останемся здесь, либо прах Чипсайда смешается с нашими костями. – Блейк подошел к телескопу. – Сейчас вы сами ее увидите. Небо затянуло облаками, но комета хорошо видна. С каждым днем она приближается к нам.

Лорд Флэмберг подошел к Блейку и посмотрел в окуляр на звезду, которая неслась сквозь просторы Вселенной к Земле.

Йейтс нетерпеливо оглядывал обсерваторию в ожидании своей очереди. Порывшись в карманах сюртука, он бросил на пол ненужный клочок бумаги, потом постучал каблуком по расшатанной половице… Наконец, Лорд Флэмберг отошел от телескопа. Йейтс заметил растерянность на его лице. Он шагнул к окуляру и наклонился, чтобы заглянуть в глубины космоса.

Какой-то объект величиной с кулак, похожий на маленький мячик красновато-белого цвета, быстро двигался по небу. За ним тянулся длинный хвост. Йейтсу комета показалась не более опасной, чем фонари на Лондонском мосту.

– Это она и есть? И вокруг этого вы подняли столько суеты? Господи, вот уж полный бред! Как вы можете так переживать из-за такой ерунды? – спросил Йейтс своим грудным голосом человека с севера.

– Если бы вы хоть самую малость разбирались в науке, вас бы это очень обеспокоило, – ответил лорд Флэмберг прежде, чем заговорили другие. – По положению ее хвоста понятно, что комета летит к нам. Ваша работа – сообщать новости, но не обязательно правду… Простые люди не поймут всего этого – нельзя будоражить весь Лондон, может вспыхнуть революция.

– Так что же вы хотите, чтобы я им сказал? «Открыта комета. Удивительное ночное представление в Лондоне»? Нет, лучше так: «Самое жаркое зрелище со времен Великого пожара. Вы скоро увидите его прямо с порога своего дома!» Такой заголовок вы от меня хотите? А откуда вы знаете, что где-то нет другого безумца ученого, который как раз в эти минуты наблюдает за кометой и собирается сообщить людям то, чего вы не хотите им говорить? – Йейтс зло потянул себя за бороду.

– Вот поэтому в понедельник вы опубликуете статью о том, что Блейк открыл комету, – сказал Флэмберг, затворив окно и опустив шторы. – Напишете, что она минует Землю и что я подтвердил все расчеты Блейка. Королевское общество говорит…

– Королевское общество! Это чудесное сборище неудачников и шарлатанов хочет ослепить всех достижениями новой науки! И я должен в этом участвовать? – спросил Йейтс. – Вспомните, что случилось пару ночей назад. Один толчок – и весь город охватила паника, погибло более сотни людей. Объясните мне, почему это произошло? Почему взбесились все лондонские собаки? Никто из вас не может мне ответить на эти вопросы. Науку, мой дорогой друг, держат под контролем, делают только те открытия, которые кому-то могут пригодиться. Вы все должны заниматься только одним – превращением свинца в золото. Разве не с этого начиналась вся наука? Горстка прославленных волшебников – вот вы кто!

Йейтс оттолкнул Бонэма и пошел к двери.

– Я напишу ту статью, о которой ты просишь, Флэмберг, но я бы очень хотел знать, что происходит на самом деле. Если комета собирается столкнуться с Землей, то мне бы хотелось, чтобы моя карета ехала первой по Северной дороге из этого вонючего города. А теперь – простите, меня ждет газета.

Йейтс хлопнул дверью и устремился вниз по лестнице. Было слышно, как под тяжестью его тела скрипят ступени, как он тяжело шагает к выходу. Наконец входная дверь громко хлопнула: Йейтс вышел из дома.

Ученые стояли в тусклом свете обсерватории и переглядывались.

– Что он теперь сделает? – спросил Бонэм, нарушив странную тишину, которая воцарилась в комнате.

– Он верен мне, – спокойно ответил лорд Флэмберг. – Ему придется сделать так, как я сказал, и он прекрасно это знает. Без моих денег у него не было бы газеты, но об этом известно немногим.

– Почему все это происходит именно сейчас, Блейк? Сначала землетрясение, теперь вот – комета, – тихо спросил Бонэм, оглядывая комнату. – Будь я глубоко верующим, я бы решил, что позавчера был судный день, а это чудовище из космоса наслал на нас сам Господь, чтобы уничтожить все человечество. Правда, Он обещал никогда больше не устраивать нам потопа, но ведь нигде не говорилось, что Он не пошлет на землю комету.

– Ты прав, – отозвался Блейк. – Как ты справедливо заметил, нигде не говорилось о комете, которая столкнется с Землей. Перед нами – научная проблема, а отнюдь не религиозная. Наша задача – задача ученых – как следует изучить то, что происходит, и вовремя предупредить мир об опасности.

– Или не предупреждать, – холодно заметил лорд Флэмберг. – Я думаю, нам не следует говорить людям о том, что их может ожидать. Конечно, король – наш владыка – должен обо всем узнать, чтобы он смог переправиться в безопасное место. Должны также узнать наши семьи, слуги и друзья. Надо только сообщить им всем так, чтобы это не вызвало паники среди других, и, кстати, я скажу Йейтсу, чтобы не писал, куда именно ударит комета. Пусть в «Ландон Кроникл» высмеивают любого ученого или шарлатана, который осмелится назвать это место. – Флэмберг ненадолго замолчал, его вдруг посетило мрачное вдохновение. – Мы можем пригласить жителей Лондона на празднество, чтобы все посмотрели, как комета пролетает мимо Земли. Наши семьи, слуги и друзья будут к тому времени в безопасности на севере страны, а их друзья и семьи соберутся в Гайд-парке под Трипл-три.