Текст книги "Орден Ультрамаринов: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Грэм Макнилл

Соавторы: Аарон Дембски-Боуден,Бен Каунтер,Ник Кайм,Джонатан Грин,Мэтт Киф,Джеймс Мортимор,Грэм Лион
сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 172 страниц)

– Ты моих людей грохнул! – проорал Гундерсон. – Не смей мне вякать про спокойствие! Я спокоен! Делано, тащи сюда наручники.

Единственным ответом на приказ Гундерсона было бульканье позади, и он решился обернуться и посмотреть, что за херней страдает Делано.

Патрульный Делано все еще находился у выхода из трубы, но из его живота теперь торчал длинный коготь. На лице Арбитра было написано комичное изумление, и он хрипел от боли, из уголка рта у него капала кровь.

– Что за на… – начал Гундерсон, но коготь вытащили из тела Делано, и патрульный повалился в воду. За ним стояло гибкое мускулистое существо с жуткими когтями, красными от крови, и костлявым телом. Тварь зашипела, обнажив поблескивавшие клыки, и ее белые глаза зажглись чужацкой злобой.

Ее мощные ноги распрямились, словно сжатая пружина, и тварь выпрыгнула из трубы им навстречу. Впрочем, она взорвалась на подлете, когда Гундерсон выстрелил из дробовика. Между бетонными стенами забилось эхо. Он быстро перезарядил оружие и подбежал к Делано, чтобы помочь ему подняться на ноги, когда со всех сторон раздался скрежет когтей и чужацкое шипение.

Звуки раздавались изо всех тоннелей разом. И быстро приближались.

– Мать твою, Арбитр. – прошептал Белый, пытаясь определить источник звука. – Ну и наломал же ты дров!

Еще одна тварь упала с потолка, плюхнувшись позади Белого. Ее когти потянулись к его шее. Он попытался кувыркнуться вперед, но врезался рожей в бронированный череп другого урода, поднимавшегося из воды. Из разбитого носа хлынула кровь, и Белый взвыл от резкой боли, повалившись назад себя в воду.

Гундерсон и Делано дали еще один залп дробью, когда из тоннелей вынеслась толпа ужасающих чудовищ, чужацкая волна чешуйчатых бронепластин, хитиновых лезвий и клыков.

Белый поднялся на колено, когда две твари с передними лапами-серпами, пригнувшись, побежали к нему, рассекая вонючую воду.

Он тут же узнал в них гормагонтов, с которыми достаточно повоевал, чтобы знать, в какой он заднице. Их белесые глаза сверкали на вытянутых мордах убийственным светом.

Гормагонт-вожак поднял голову, склонил ее набок и попробовал воздух языком, словно змея. Белый вогнал пулю ему промеж глаз, и на него бросился второй гонт. Белый кинулся на пол, и тварь пролетела над ним, прокатившись клубком дергающихся когтей. Пока она поднималась, Белый опустошил остаток магазина ей в затылок.

Еще несколько жуков упало с крыши в окружавшие их отбросы. В зале оглушительно грохотали залпы из дробовиков Гундерсона и Делано, отступавших к Тигровой Лилии и Серебрянке. Лилия вытащила свои кинжалы и вонзила их в шею гонта, а Серебрянка вытягивала пистолеты из кобуры. Но до того, как она смогла выстрелить, двое гонтов выпрыгнули из тоннеля за ней и врезались ей в спину. Она вскрикнула и ничком свалилась в воду. Когти тварей рванули ей спину, их лезвия поднялись для удара.

Белый вставил новый магазин в пистолет и дважды выстрелил в мягкое подбрюшье одного из гонтов, сшбив его со спины Серебрянки. Гундерсон вломил второй твари по башке прикладом дробовика, отчего у нее с тошнотворным треском раскололся череп. Он пинком отбросил чужака, а Лилия помогла отплевывающейся Серебрянке подняться. Белый тоже встал и направился к девушкам. Он видел, как из тоннелей вокруг выскакивают еще гонты, и насчитал минимум дюжину уродов. Внезапно пистолет показался слабоват.

Гундерсон с чуть ли не осязаемой злобой посмотрел на Белого. Тот ухмыльнулся, зная, что патрульный понял – ему понадобится помощь Белого, чтобы прожить еще хоть пару минут.

Бледный Делано подпирал собой бетонную стену, кровь заливала его пах и ноги. Людей окружало около двадцати гормагонтов. Белый надеялся, что у них было достаточно патронов, чтобы разобраться с таким количеством чужаков.

Он увернулся от прыгнувшего на него гормагонта, махавшего когтями. Белый выстрелил ему в грудь, увернулся от следующего прыгуна и снова нажал на курок. Магазин был пуст. Он быстро вытянул из-за пояса нож.

Жук рванул вперед. Белый снова увернулся, подскочил поближе к тираниду и взмахом снизу-вверх перерезал ему горло. Они вместе со слабо дергающимся гонтом, у которого из горла хлестала кровь, упали в воду.

Белый вскочил на ноги, держа нож наготове и грозя им гонтам впереди. Серебрянка кинула ему магазин для пистолета, и он перезарядил оружие. Гундерсон палил по тварям, каждым выстрелом разрывая очередную на кровавые куски.

– Нужно валить отсюда! – крикнул Белый.

– Да ты что, блин? – фыркнул Гундерсон.

– Отступаем в тоннель сзади, они только оттуда не лезут!

Гундерсон кивнул и начал отходить назад. Гонты окружили их грубым полукругом, обнажив клыки и подняв когти. Петля медленно затягивалась, но чужаки не рвались вперед, словно загоняя жертву.

– Почему они не нападают? – шепотом спросила Серебрянка.

– А не насрать? – ответила Лилия. – Давайте уже ноги делать!

– Точно. – согласился Белый, пятясь к трубе. Гонты приближались, сохраняя дистанцию. Да что ж они не нападают-то? Словно в ответ на эту его мысль раздался ужасающий вой из тоннеля за кольцом гонтов, и в зал ввалилось чудовище из самого страшного кошмара.

Белый видал разных адских созданий, когда воевал с тиранидами, и очень внимательно изучал видеозаписи о различных видах чужацких тварей и их жутких способностях, которые показывали солдатам комиссары.

Но даже его потряс облик этой мрази.

Она была выше человека ростом, на спине росли шипы и пластины красной хитиновой брони. Голова существа словно распухла и была обожжена, дико смотрели белые глазные яблоки, а широкие челюсти были полны рядами тонких, как иглы, клыков. Смахивала она и на гонтов – мускулистые задние ноги и огромные серповидные когти, заканчивающие передние лапы. На груди росли когтистые руки, пальцы которых сжимались в такт зловонному дыханию. Бугристые мышцы существа были расслаблены.

Грудь тиранида покрывали влажно поблескивавшие розовые отростки. Зазубренные крюки скребли по костяному экзоскелету, словно обладая собственной жизнью. Наверное, когда-то это был один из гонтов, но изолированность от рой-флота запустила механизмы эволюции, создав вожака стаи. Впрочем, как бы то ни было, для них это были плохие новости.

– Император, спаси и сохрани… – прошептал Гундерсон. Серебрянка быстро залезла в тоннель за ними и развернулась, чтобы подтянуть Тигровую Лилию.

– Залазь! – прошипела Серебрянка, протягивая Белому руку. Он схватился за нее и забрался в тоннель одновременно с первым грохнувшим шагом чудовища. Белый обернулся. Гундерсон и Делано стояли перед огромной тварью.

– Да стреляйте же по этому уроду! – заорал он.

Делано повторять было не нужно – он тут же нажал на спусковой крючок дробовика. На таком расстоянии промазать он не мог, и Белый увидел лиловую вспышку около твари почти одновременно с грохотом выстрела. Когда отпечаток вспышки на сетчатке исчез, оказалось, что существо невредимо. Он понял, что его защищало природное силовое поле. Такие поля создавали некоторые крупные тираниды во время войны.

Внезапно грудь вожака всколыхнулась, раздвинулись розовые складки кожи и толстые нити мышц хлестнули Делано. Зазубренные крюки пробили доспехи патрульного и его плоть, зацепившись за ребра. Мышцы снова сократились, и Делано как ветром сдуло. Гундерсон попытался схватить его, но не успел, и Арбитра притянуло вплотную к чудовищу.

Делано врезался в жука, и его крики быстро затихли под размеренными ударами верхних когтей. Вскоре тело патрульного превратилось в мягкую массу мяса с кровью, в которой едва можно было узнать человека. Пока тиранид изничтожал Делано, Гундерсон добрался до входа в тоннель. Чудовище бросило изуродованный труп в воду. Белый помог Арбитру залезть внутрь, и они побежали по тоннелю, преследуемые воем гонтов, прозрачно намекавшим, что тираниды от них не отстают.

Гундерсон бежал впереди, освещая дорогу подствольным фонариком на дробовике. Белый шел замыкающим, нервно оборачиваясь, потому что скрежет когтей все приближался и приближался.

– Давайте, ну же! – шипел он. – Шире шаг, ребята!

Он тяжело отрывисто дышал и почти чувствовал спиной горячее дыхание тиранидов. Он бросил короткий взгляд через плечо, и мог бы поклясться, что видел позади силуэт огромной твари. Слишком близко, слишком!

После очередного поворота тоннель закончился большой инспекционной залой с ржавой железной лестницей, ведущей во тьму наверху. Остальные уже пробежали мимо нее, но он понимал, что бежать дальше в тоннели – не выход. Чудовище было слишком быстрым, а мелких тварей оставалось больше, чем у них было патронов.

– Эй! – притормаживая, воскликнул Белый. – Нам наверх!

Он моментально взобрался по лестнице, страх придал ему сил. Вела лестница в еще один тоннель, широкую бетонную трубу, на одном конце которой виднелся слабый свет. Серебрянка выбралась из тоннеля и тут же отошла, пропуская Гундерсона. Как только выбрался он, Лилия вцепилась в края люка и начала подтягиваться наверх.

Она внезапно вскрикнула. Белый схватил ее за запястья, а могучие чужацкие конечности тянули ее вниз. Лилия жутко кричала, Серебрянка и Гундерсон стали помогать удерживать ее.

Раздался страшный треск рвущейся материи, и Белый сначала подумал, что разорвалась ее одежда. А потом изо рта девушки выплеснулась алая струйка крови, и все трое повалились назад себя, все еще держа верхнюю половину Тигровой Лилии. В ее глазах еще слабо мерцала жизнь, и от ужаса Белый не мог отвести глаз от девушки, пока ее мучительный крик не превратился в жуткое бульканье.

Тиранид с оглушительным криком начал проталкивать свою тушу вверх по тоннелю, и Белый взвыл от ярости. Он встал на колени, одновременно вытаскивая пистолет и целясь в голову чудовища. Раздалось несколько выстрелов, но ни одна пуля не пробила силовое поле твари.

Та в ответ выбросила вверх лапу с когтем и откинула его от люка, рубанув от бедра до плеча. Гундерсон отстрелял по твари свои последние заряды, а Серебрянка схватила один из ножей Тигровой Лилии.

Чудовище возвышалось над Белым, и он понял, что вот оно, сведение счетов с жизнью. Не совсем по плану, да.

Могучие когтистые лапы твари, которыми оно разорвало Лилию надвое, подтянули его к клыкастой пасти. Белый слышал, как Серебрянка выкрикивает его имя, пока он пускал последние пули из пистолета в морду тиранида в упор. Тот страшно взвыл, когда одна пуля каким-то образом пробила силовое поле и выбила ему левый глаз. Хватка усилилась, когти глубже вонзились в тело Белого, и он закричал от боли, истекая кровью.

Он судорожно искал хоть какое-нибудь оружие, теряя сознание от болевого шока, вызванного ранами от когтей. Его пальцы сомкнулись на чем-то, лежавшем в кармане, и он запихнул штуковину глубоко в пасть твари. Оттолкнувшись ногами, он освободился от тиранидских объятий, оставивших ему несколько глубоких рваных ран на боках. Белый сильно ударился лицом о бетон, выбил себе несколько зубов и попробовал свою кровь на вкус.

Он услышал еще один выстрел из дробовика и затем лязг курка. Патроны кончились. Тварь ударила Гундерсона в грудь когтем, пробившим доспех и разрезавшим плоть, обнажая кость. Патрульный свалился без сознания, роняя дробовик.

Все кончено, понял Белый, ожидавший добивающего удара. Но секунды тянулись, а ничего не происходило. Затем он услышал жалобный стон и непонимающий хрип чужака.

Белый почувствовал, как что-то грохнулось на пол за его спиной, и закрыл глаза. Впрочем, он заставил себя снова их открыть и оглядеться. В тоннеле было жутко тихо, только слышалось тяжелое дыхание и тихое журчание воды внизу. Внезапно засмеялась Серебрянка, визгливо и с облегчением. Белый еле-еле приподнялся, сел на пол, прислонившись к стене тоннеля, и, не веря своим глазам, уставился на открывшееся зрелище.

Бока огромной твари, неподвижно лежащей на полу тоннеля, едва вздымались в такт дыханию. Он мог дотронуться до зубастой пасти, из которой тянулась ниточка слюны. Белый закрыл глаза и мысленно проиграл последние события в голове: смерть Тигровой Лилии, пальба и… он запихнул что-то твари в пасть. Очевидно, это не была граната, на что он надеялся, но что тогда? Он заметил несколько красных капсул, валяющихся около морды тиранида, и внезапно понял, что же он сделал.

Шестьсот доз Спокухи за раз!

На его глазах грудь чужака поднялась последний раз, и его сердце наконец отключилось от седативного эффекта наркотика. Долгий тяжелый предсмертный кашель изошел на тонкий свист, и Белый почувствовал все нарастающее желание истерично захохотать. Тиранид передознулся Спокухой. Неудивительно, учитывая, что ему пришлось заглотить шестьсот доз разом. Серебрянка помогла ему подняться, и они вдвоем уставились на труп существа, чуть их не прикончившего.

– Ну и денек, а? – заключила Серебрянка.

– Денек что надо. – согласился Белый.

Серебрянка кивнула в сторону Гундерсона, валявшегося без сознания.

– Что с ним делать будешь? Мне его прикончить?

Белый покачал головой.

– Нет, думаю, не надо.

– А че так? Он бы тебя прикончил.

– Может быть. – кивнул Белый, – но ты только прикинь, как его будет сверлить то, что мы могли его убить, но не сделали этого.

– Как хочешь. – пожала плечами Серебрянка.

Белый поморщился от боли, когда они пошли к свету в конце туннеля, голова у него кружилась от от потери крови. Но любая драка с чужацким чудовищем, из которой ты выбрался без потери конечностей – хорошая драка, так что ему не на что было особенно жаловаться.

– Да, – подумал Белый, – обычный, блин, бизнес.

Железный шторм

ПРОЛОГ

Электросвечи в помещении астропатов светились тускло, но выжженные глазницы находившихся в зале людей позволяли им не замечать внешних неудобств. Аромат священных благовоний наполнял воздух, а единственными звуками были тихий гул машин и скрип стилусов в руках множества сервиторов-писцов.

Сервиторы, расположенные напротив друг друга в два ряда, склонились над сучковатыми аналоями, их испачканные чернилами, покрытые мозолями пальцы скользили по пергаменту, фиксируя информацию, поступающую в остатки мозга. Позади каждого из них стояла блестящая медная капсула, похожая на металлический гроб. Золотые провода тянулись от покрытой инеем поверхности каждой из капсул, с боков же свисали ребристые кабели, паутиной протянувшиеся по краям комнаты.

Сгорбленная фигура, закутанная в красные с золотым шитьем одеяния Адептус Механикус, медленно двигалась по вымощенному камнем нефу вглубь комнаты, время от времени останавливаясь, чтобы просмотреть аккуратные записи каждого сервитора. Лицо адепта было погружено в тень, и под капюшоном из плотной ткани угадывалось лишь мерцание бронзы. Он остановился у самого дальнего сервитора и вгляделся в лишенное выражения лицо хирургически созданного раба, рука-перо которого заполняла страницу потоком четких, угловатых знаков.

Он обошел сервитора и встал у золотого похожего на гроб прибора у того за спиной. Скрученный пучок тонких проводов спускался с вершины гроба к ряду входящих разъемов, просверленных в затылке сервитора.

Адепт провел затянутой в черную перчатку рукой по блестящей поверхности золотого гроба и вгляделся в то, что находилось за мутной стеклянной панелью. Внутри лежала молодая женщина-астропат, ее истощенное тело было подключено к прозрачным шлангам, снабжавшим ее питательными веществами и химическими стимуляторами и выводившим отходы жизнедеятельности. Как и сервиторы-писцы, она была лишена глаз, а ее губы беззвучно шевелились. Полученное ею с другого конца галактики телепатическое послание через психически изолированные кабели передавалось записывающему сервитору, чтобы его механически пальцы придали сообщению материальную форму, записывая его на освященном пергаменте.

Адепт извлек из глубин своего одеяния фиал с янтарной жидкостью, протиснулся мимо устройства, державшего девушку в плену, и встал на колени рядом с переплетением пульсирующих кабелей, выходящих из задней панели. Он перебрал несколько трубок, пока не нашел нужную, затем отсоединил шланг питания от капсулы и вскрыл фиал, постаравшись, чтобы ни капли жидкости, содержащейся внутри, не попало на него.

Подняв конец отсоединенной трубки, Механикус позволил части наполнявшего ее густого вещества вытечь на пол, после чего аккуратно влил содержимое фиала в шланг и, подождав, пока субстанция впитается в бесцветное желе внутри, присоединил трубку обратно к капсуле. Довольный сделанным, он поднялся и вернулся в неф, в то время как янтарная жидкость начала свой путь по залу, перемещаясь по питающим трубкам от одной капсулы к другой.

Адепт быстрым шагом направился к выходу но, уже открыв дверь, остановился и прислушался. Один за другим стилусы писцов останавливались, и лицо под капюшоном улыбнулось наступающей тишине.

ПЛАЦДАРМГлава 1

«Пусть Император отправит душу майора Тедески в варп», – с горечью подумал гвардеец Хоук, придвигаясь плазменно-волновому генератору – единственному источнику тепла в тесном помещении следящей станции. Он испытывал немалое удовольствие, представляя, как выпускает лазерный заряд прямо в затылок командиру своего батальона, пока тот бродит по засыпанным пеплом эспланадам Тор Кристо.

Один проступок! Всего один мелкий проступок, и майор, выгнав их с теплого насиженного местечка в Тор Кристо, где не беспокоили придирчивые офицеры, перевел их в эту дыру.

Хоук без всякого интереса взглянул на сенсорный экран, со скукой отметив, что снаружи – вот чудеса! – ничего не происходило.

Как будто кому-то в здравом уме могло прийти в голову попытаться атаковать Гидру Кордатус. Все, что здесь было, это единственная осыпающаяся цитадель, торчащая на проклятой пыльной скале, безрадостная, как сердце убийцы, и не представлявшая ценности для кого бы то ни было – и в первую очередь для гвардейца Хоука.

Люди не приезжали на Гидру Кордатус добровольно: их закидывала сюда жестокая судьба.

Он сидел в холодном тесном помещении одной из шестнадцати горных станций слежения, расположенных вокруг Иерихонских Водопадов, космического порта, служившего единственной связью этого захолустья с внешним миром. Приборы на станциях постоянно прочесывали местность в поисках гипотетических врагов, хотя вряд ли они когда-нибудь появятся, даже прознай они о цитадели.

Как было известно каждому, назначение на такую станцию было сущим кошмаром. Отопление едва работало, оглушительный вой пронизывающего ветра, что метался между высокими вершинами, сводил с ума, заняться было решительно нечем, и одна только скука могла ввергнуть в отчаяние даже самого волевого человека. Единственной обязанностью наблюдателя было следить за приборами и отмечать случайный зубец на монотонных показаниях дисплея.

Хоук еще раз помянул нехорошим словом свое невезение и вернулся к оригинальным и изобретательным фантазиям насчет того, как наилучшим образом снести голову Тедески.

Само собой, что на дежурство они явились с изрядного похмелья. Ну, на самом деле они были, скорее всего, все время пьяны, но чем еще прикажете заняться на этой забытой Императором скале? Что-то им в последнее время не поручали никаких важных сверхсекретных миссий. Им просто выпало раннее дежурство перед сменой караула. Во имя Трона, они и раньше являлись на дежурство в подпитии, и никаких проблем не было!

Им просто не повезло, что в то утро Тедески объявил учебную тревогу и их застукали спящими сном младенца на стенах Кристо. Да уж, невезение, но хорошо еще, что их не поймал кастелян Вобан.

Они получили взбучку от майора Тедески и в результате оказались здесь, в этой затерянной в горах бочке из рокрита, чтобы высматривать врагов, которые никогда не появятся.

Сейчас внутри он остался один, а два его собрата по несчастью были снаружи, среди засыпанных пылью скал, в нескольких сотнях метров от станции. Разочаровавшись в обогревателе, Хоук встал, потопал ногами и похлопал себя руками, безнадежно пытаясь согреться, затем подошел к рокритовой стене небольшого бункера. Он выглянул в одну из смотровых амбразур – смехотворное название – частично перекрытую похожей на обрубок рукоятью штурмовой пушки, и попытался определить, где находятся эти жертвы гнева Тедески.

Спустя несколько минут он с отвращением бросил это занятие. Все равно ни черта не видно в этих пылевых вихрях. Им очень повезет, если они хоть что-нибудь найдут в этом сером супе. Все началось с одного крошечного зубца на дисплее, после чего им пришлось тянуть соломинку, чтобы выяснить, кто будут те двое везунчиков, которым предстоит выйти наружу на разведку.

С помощью Императора Хоуку удалось смухлевать, и он остался сидеть в скудном тепле бункера. Двое других отсутствовали уже около получаса, и он подумал, что пора бы проверить, как там у них дела. Хоук покрутил настройки на вокс-панели.

– Хитч, Чаредо? Нашли что-нибудь?

Он передвинул переключатель в положение «прием» и стал ждать ответа.

Белый шум статики вырвался из потрепанных динамиков вокса и наполнил станцию призрачным, бессмысленным звуком. Пристально глядя сквозь амбразуру и поглаживая предохранитель штурмовой пушки, Хоук опять передвинул переключатель.

– Эй, вы, двое! Если все в порядке, то ответьте. Прием!

Опять послышался шум статики, и Хоук торопливо снял пушку с предохранителя. Он уже был готов вновь повторить свой вызов, когда вокс с хрипом ожил, заставив гвардейца рассмеяться с облегчением.

– Издеваешься, Хоук? Здесь ни хрена нет, кроме нас! – сказал голос, который, несмотря на завывание ветра, явно принадлежал гвардейцу Хитчу. Помехи усилились, и Хоук подкрутил настройки, довольный тем, что услышал, наконец, знакомый голос.

– Да, я так и понял, – ответил он и рассмеялся. – Спорю, погано там, снаружи!

– Чтоб тебя разорвало, старик! – ругнулся Хитч. – Мы тут задницы отморозили, так что кончай ёрничать.

Хоук хихикнул, услышав, как Хитч продолжает ругаться.

– Здесь ничего нет. Должно быть, ошибка оборудования или что-то вроде. Мы прямо на том самом месте, и вокруг на многие километры нет ничего живого.

– Ты уверен, что место точно то самое? – поинтересовался Хоук.

– Конечно, я, черт тебя побери, уверен! – крикнул Хитч. – К твоему сведению, я умею читать карту. Не все же такие тупицы, как ты.

– Не сильно на это рассчитывай, малыш Хитчи, – сказал Хоук, наслаждаясь негодованием своего товарища.

– Здесь ничего нет, – повторил, ругнувшись, Хитч. – Мы возвращаемся.

– Ладно, увидимся.

– Приготовь нам рекаф, хорошо? И позаботься, что бы он был горячее, чем ад.

– Непременно, – заверил Хоук, выключая вокс.

Он уже допил остатки рекафа и теперь приложился к серебряной фляжке с амасеком, которую носил на поясе. Он посмаковал напиток, чувствуя, как алкоголь – единственный источник гарантированного тепла в этой дыре – распространяется по телу, а затем спрятал флажку в карман, не желая делиться с Хитчем и Чаредо, которые могли вернуться в любую минуту.

Вокруг следящей станции продолжал реветь шторм, и Хоук опять принялся расхаживать в попытке согреться, чувствуя, как с каждым шагом его паршивое настроение становится еще хуже. Он только что завершил очередной сеанс связи с командным постом в космопорте, и самодовольный лакей-связист сообщил, что сменщики на час задержатся. Пепельная буря опять вывела из строя двигатели орнитоптера, а потому им придется сидеть здесь еще Император знает сколько.

Ну просто одно за другим!

Пора бы уж ему и привыкнуть. Из своих двадцати пяти лет десять он провел в Имперской Гвардии. Когда его выбрали из горстки лучших солдат СПО на Джуране III для службы в 383-ем Драгунском Джурана, Хоук с нетерпением представлял себе все те новые миры и их неведомых обитателей, которые ему предстояло увидеть. Впереди была жизнь, полная приключений.

Но нет, он застрял на этой проклятой скалистой планете, где и провел большую часть последующих десяти лет, заработав только выговоры и порицания в свой послужной список. Здесь была только цитадель, а внутри нее, насколько ему было известно, ничего, за что стоило бы драться. Он не имел ни малейшего представления о причинах, оправдывающих пребывание в цитадели двадцати тысяч солдат Императора, половины легиона боевых титанов и бесчисленных артиллерийских батарей.

Привыкнув к скучной жизни в СПО, Хоук словно проснулся от спячки, вступив в гвардейский полк. Постоянная муштра, учения по боевой подготовке и тактике, все это вбивали в него так, словно завтра должен был настать конец света. И ради чего?

За десять лет ему так и не удалось пострелять в настоящем бою.

По правде говоря, Хоуку было скучно. Он всегда был задирой, всегда искал неприятностей, чтобы показать, на что способен. Он взял ружье и вскинул его на плечо, представив, что в прицеле появился неведомый инопланетный захватчик.

– Ба-бах, ты труп, – прошептал он, быстро развернувшись и выпуская еще несколько выстрелов по воображаемым врагам.

Вот настоящее везение. Хоук усмехнулся про себя и опустил ружье, выиграв битву.

Да уж, подумалось ему.

Охотник, собиравшийся убить гвардейцев Хитча и Чаредо, в течение последнего часа скрытно продвигался к следящей станции, а благодаря усиленному зрению ночь для него была также светла, как день.

Его звали Хонсю, и за истекший час он прополз, сантиметр за сантиметром, двести метров до станции, прислушиваясь к авточувствам своего шлема, которые предупреждали его о сканирующей системе слежения в бронированном бункере. Каждый раз, когда раздавался хриплый сигнал в наушнике, он замирал, выжидая, пока духи древних машин прочесывали местность в поисках неприятеля.

Он не мог видеть остальных членов своей группы, но знал, что они также медленно приближаются к станции. Две из их целей покинули бункер. Вышли на поиски? Был ли это обычный патрульный обход, или кто-то в бункере заметил подозрительные показания какого-нибудь датчика? На минуту он задумался, успел ли оставшийся внутри солдат сообщить о происшествии.

Скорее всего, нет, решил он, наблюдая, как два идиота вслепую пробираются сквозь пыльную бурю. Они прошли меньше, чем в метре от его укрытия, направляясь к предполагаемому месту источника сигнала и топоча так, что спугнули бы целое стадо гроксов.

Хорошо бы, если бы и третий солдат на станции оказался таким же жалким, как и эти двое. Хонсю ждал, наблюдая, как парочка потратила не менее получаса на бесцельное блуждание вокруг, прежде чем прийти к выводу, что охота не удалась и пора возвращаться назад.

Спотыкаясь, они убрели прочь, и Хонсю опять поразился тому, как Империум выстоял последние десять тысяч лет, если его защищали такие солдаты. Если бы все войска Лже-Императора были такими же.

Не торопясь, он последовал за ними, двигаясь ползком быстрее, чем солдаты шагали, пока практически не поравнялся с ними. Теперь он был менее чем в семи метрах от единственной двери с торца бункера.

Увидев ощетинившуюся короткими стволами штурмовую пушку, он вздрогнул и глубоко вздохнул.

Терпение. Нужно выждать, пока гвардейцы введут код и отопрут дверь.

По-прежнему распластавшись, он вытащил болт-пистолет из кобуры, пристегнул обойму и снял его с предохранителя. Рев бури поглотил все звуки. Он взвел курок и стал ждать.

Обе его цели вошли на защищенную площадку перед дверью, и тот из гвардейцев, что был повыше, начал набирать код входа на замке. Хонсю прицелился в ближайшего к нему солдата, наведя перекрестье прицела точно на незащищенное место между шлемом и пуленепробиваемым жилетом. Медленно выдохнул и, успокаиваясь, приготовился к выстрелу.

Окружающий мир для него перестал существовать. Не было ничего, кроме выстрела.

Код был практически введен. Палец Хонсю крепче сжал рукоять. Его зрение сузилось до туннеля, по которому должен был проследовать выстрел.

Лицо Хоука недовольно скривилось, когда дверь бункера рывком начала открываться, выпуская наружу то немногое тепло, что еще оставалось на станции. И почему строители не предусмотрели двойную дверь? Не только ради безопасности, но и чтобы поддерживать внутри приемлемую температуру.

Он мельком взглянул на экран внешнего обзора и, пока дверь медленно отодвигалась в сторону, перепроверил картинку, теперь уже внимательнее, пользуясь тем, что ветер стих и поднятая в воздух пыль осела. Позади Чаредо виднелась огромная фигура в доспехах и с поднятым пистолетом.

Не задумываясь, Хоук прыгнул к рычагу экстренного запирания двери и дернул его вниз.

Рев ветра заглушил первый выстрел.

Но Хоук услышал второй, равно как и последовавшие за ним два глухих удара. Он выругался, увидев, как Хитч и Чаредо падают на землю, а их лица превращаются в кровавое месиво.

Он схватился за рукоятки пушки и с яростью нажал на спусковой крючок, не заботясь о том, чтобы прицелиться и просто поливая огнем все, что было снаружи. Пушка оглушительно взревела, грохот падающих гильз заметался в тесном пространстве между серых стен.

Сверхзвуковые пули подняли настоящий смерч, взрывая фонтаны земли, и все пространство, оказавшееся под прицелом, превратилось в смертельную ловушку, где любой, оказавшийся в секторе перекрытия, был бы моментально разорван в клочья. Хоук орал, не переставая стрелять. Он не знал, удалось ли ему попасть в кого-нибудь; собственно, ему было на это наплевать.

– Не на того напал! – кричал он, чувствуя, как пыль летит в глаза и забивает рот. Он в раздражении сплюнул. Пыль?..

Он быстро посмотрел на дверь. О нет…

Тело Хитча лежало в проеме, не позволяя двери полностью закрыться.

Хоук замер в нерешительности. Пушка или дверь?

– Будь ты проклят, Хитч! – выкрикнул он и спрыгнул с орудийной площадки. Схватившись за обезглавленное тело Хитча, потянул, затаскивая своего бывшего соратника вовнутрь, прочь из дверного проема.

В клубах пыли обрисовались контуры угрожающей фигуры. Хоук повалился на спину, когда пуля пробила ему плечо.

Хоук заорал и подхватил брошенное Хитчем ружье, целясь в гигантского призрака, загородившего собой вход. Гвардеец выстрелил и рассмеялся, увидев, что заряд попал в грудь монстра. Массивный силуэт покачнулся, но устоял. Хоук разрядил всю батарею оружия, посылая выстрел за выстрелом в пространство дверного проема. Снова расхохотался, когда ему удалось, наконец, втянуть тело Хитча вовнутрь и до упора вдавить вниз рычаг закрывания двери.

– Ха! Теперь попробуйте пролезть, сволочи! – он триумфально проорал в адрес закрывающейся двери.

Но прежде чем вход был полностью запечатан, что-то лязгнуло на полу, и Хоук подавился смехом, увидев, как две брошенные гранаты элегантно вращаются прямо у его ног.

– О нет… – прошептал он.

Он инстинктивно отбросил их пинком, и гранаты покатились, подпрыгивая по наклонному полу, в глубокую и узкую траншею, врезанную в пол бункера как раз на такой случай. Одна граната скрылась в зумпфе, но вторая отскочила от края и покатилась обратно.