Текст книги "Орден Ультрамаринов: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Грэм Макнилл

Соавторы: Аарон Дембски-Боуден,Бен Каунтер,Ник Кайм,Джонатан Грин,Мэтт Киф,Джеймс Мортимор,Грэм Лион
сообщить о нарушении

Текущая страница: 166 (всего у книги 172 страниц)

«…плохая мамочка…»

Тварь потянулась к ней. Пальцами. Когтями. Живыми лезвиями топоров, словно пауки ползущими по детской плоти.

Она вырвалась из амбара и побежала.

Сильван пошатнулся от напора воспоминаний. Они не должны были быть столь сильны. Он должен был контролировать их, поглощать, использовать. Он встряхнул головой, чтобы придти в себя, глубоко вдохнул тяжёлый, задымлённый, холодный воздух. В голове прояснилось. Его рука была поднята. Его…

топор погрузился

…цепной меч впился в ближайшую стену.

Девочка неподвижно стояла рядом с топором. Так, словно он пытался – нет! Даже не думать. Её взгляд прошёлся вдоль клинка к лицу скаута, но он был спокойным, лишённым страха. Шок. Должно быть у неё шок. А почему бы и нет? Она же всего лишь дитя. Ужас, обрушившийся на этот мир, на всё, чем она дорожила, наверняка повредил её разум. Его целью было защитить её. Не убить – даже случайно – даже содрогаясь от чужих жутких воспоминаний.

Сильван потянулся к цепному мечу, вырвал из стены, убрал в ножны.

Он посмотрел на девочку, думая, стоит ли извиниться.

Кроха присела у стены, прижав колени к груди, сомкнув вокруг руки для тепла или удобства, она была явно измотана.

Сильван покачал головой.

– Будем спать – умрём.

Её лицо нахмурилось.

– Мы не можем остаться здесь. Я понесу тебя.

Город, как и его развалины, был обширным. Корабль Инквизиции сел на дальней стороне. Чтобы добраться туда, Сильвану придётся быстро пробираться между изломанными тенями. Да, без девочки он справиться быстрее… но что-то не давало ему её бросить. Возможно, желание сохранить честь. Инквизитор – её единственная надежда на жизнь. У него единственный корабль на Арбории. Небольшой шанс тоже шанс, и лишь он может позволить ей покинуть этот обречённый мир.

Сильван застыл. Обречённый? Откуда так…

бежала. Она…

бежала от своей дочери, …

смеющейся, уничтожающей мир. Как и она была уничтожена…

огнём, Хаосом, неудержимо хлынувшим в новый дом, …

её дом исчез, её мир, поглощённый…

Бурлящим ужасом межмировой порчи, которую Сильван узнавал, хотя фермерша этого не могла. Он видел её глазами необратимую погибель мира. Воспоминания переплетались в его разуме, образуя лабиринт терний, откуда не спастись никому.

Месть.

Жертва.

Торжествующий Хаос…

Собрав все силы, Сильван вернулся к тому, что происходило здесь и сейчас. Он совершал ошибку. Держать девочку вместо оружия – даже невредимой рукой – было тактически неразумно, и, хотя скаут и не был уверен, что может вспомнить точный отрывок, это явно противоречило духу кодекса. Он взял девочку и посадил на плечи, цепляясь разумом за зудящую боль ран. В болт-пистолете остался лишь один магазин, да и тот наполовину пустой. Вдобавок он и цепной меч были отнюдь не бесшумным оружием. Что оставляло скауту лишь один выбор. Сильван достал гладий, короткий клинок, заострённый с обеих сторон и с шипастой рукоятью для ближнего боя. Клинок был достаточно сбалансирован для броска и достаточно тяжёл, чтобы разрезать простой материал. Его имя было выгравировано на клинке. Comedentis Carnem. Имя, оставленное его прошлым хозяином, давно погибшим, и это оружие выдал Сильвану сержант Керрано, когда тот вступил в десятую роту.

– Имя этого клинка – Пожиратель Плоти и он спас многие жизни. Сражайся им достойно и отважно, пои его усердно, ибо он всегда голоден.

Сильван смотрел, как холодный свет звёзд и жаркое сияние горящих зданий, текущее серебро и расплавленная бронза, переливаются на лезвиях клинка. Затем он взглянул на разбитые тени разрушенного города. Из орбитальных наблюдений перед высадкой он знал, что космопорт находится на дальней стороне города, возможно в двух километрах от его текущего местоположения. Там и сядет корабль Инквизиции. Приподняв девочку для лучшего равновесия, Сильван тихо пошёл вперёд.

Он не прошёл и двадцати шагов, когда на них с яростью обрушилась толпа существ.

Сильван встретил первые удары гладием, сверкающим бронзой и серебром, пламенем и звёздами. Девочка на его спине двигалась, пытаясь удержаться, и словно тисками сдавливала вывихнутое плечо. На него прыгнул нападавший, и Сильван поднял гладий. Тварь нанизалась по самую глотку на клинок. Лицом к визжащему, ужасному лицу Сильван поднял болт-пистолет и спустил курок.

Голова твари взорвалась, исчезла в кровавом фонтане.

Тварь из амбара преследовала её. Она двигалась быстро, но неторопливо. Мать резко свернула, бросившись к экзо, и запрыгнула в седло так быстро, как ей не удавалось уже десятилетиями. От удара по спине прошла знакомая, давно забытая дрожь, вернувшаяся в момент ужаса. Она нажала на активатор, и экзо включился. Уже сейчас мать понимала, что не спасётся от твари, когда-то бывшей её дочерью. Но она и не собиралась. Нужна была возвышенность. Линяя обзора до башен связи местного Администратума. Если экзо сможет подключиться к сети, то она сможет позвать на помощь или, по крайней мере, передать предупреждение всем, кто его услышит.

Она резко завернула машину и побежала к холмам над фермой.

А тварь была уже впереди. Она двигалась, не двигаясь, ползла и дёргалась, словно застыв, проходя через машины словно сквозь туман, поглощая в себя всё. Она пыталась этого не замечать. Ужас, вина, страх – весь этот клубок отчаяния свился внутри матери. Скорбеть она будет потом. Если выживет. Мать уклонилась от твари, перепрыгнув через неё, что вряд ли получиться вновь. Не оглядываясь назад, она мчалась. Всё это время мать прогревала давно не используемую систему связи и лихорадочно шептала сообщение в приёмник.

Она погрузилась во тьму фермы. В полях были люди. Не люди. Вместилища. Они бросались на неё, словно волны на пляж, колотя кулаками и дубинами экзо. Хотя машина и увеличивала силу седока, но не делала её безграничной. На место каждого отброшенного в сторону одержимого вставали двое других. На место двух раздавленных под ногами вставали многие. Экзо был старым, прослужившим почти половину столетия. Он был фермерским инструментом, а не боевой машиной. Он не был создан для боя. Заряд батарей приближался к красной отметке пугающе быстро.

Она пробивалась вперёд, прокладывая себе путь, как через растущий склон холма, так и через толпы вместилищ.

Коммуникатор поймал сигнал, началась передача. Она ударила по кнопке повтора.

Экзо покачнулся, пошатнулся, рухнул.

Она ахнула. Экзо рухнул на землю и покатился, круша плоть и кости, разрывая тела, открывая порчу внутри – плоть, раздувающуюся, бурлящую, текущую, принимающую всё новые и всё более жуткие обличья.

Она размахивала обеими руками, лопата и ухват экзо разрывали нападавших. Их было слишком много. Она тяжело поднялась и попыталась вырваться, но вес и напор цепляющихся за экзо тварей были слишком велики. Мать вновь упала.

И теперь она видела приближающуюся тварь. Та снова выглядела как девочка, как её дочь. Она шла медленно, голышом, по омрачённым полям. Встречая на своём пути раненых или умирающих, тварь без сомнений кормилась исходящими из тел парами, последними вздохами, сгущающимися в стылом воздухе. И она возбуждённо кричала. Она росла и сжималась. Растягивалась и съеживалась. Запах переставшей скрываться твари напоминал вонь скотобойни. Воплощённую порчу. Обрётшую плоть мерзость. И всё же она скрывалась внутри её дочери месяцами, а она ничего не знала.

Мать тяжело поднялась на ноги, чтобы её встретить.

Тварь улыбнулась.

… я прожила столько жизней, мамочка, – мерзким шёпотом прошелестела она. – это далеко не первая моя плоть…

– Помощь придёт.

…из-за твоего предупреждения… Дааааа…

Раздувшийся бритвочереп твари склонился на мгновение набок, как обычно и делала её дочь, раздумывая над домашним заданием или работой по дому. Три глаза закрылись, словно от раздумий. Или воспоминания.

…когда-то я была заточена в такой же плоти, как и твоя… – её – твари – пасть словно расплывалась по лицу вместе со словами… – и пришлось мне исполнять веления хозяина из Инквизиции… сносить пытки ради его удовольствия… ради знаний…

Тварь съёжилась, скукожилась и сползлась, внезапно став человеком. Её дочерью, смотрящей на неё лицом, с каким она родилась в мире, которое мать любила. Но её глаза, подумала она… Владыка Жатвы, её глаза…

… я ждала… о даааа… и постигала пути своего врага… он был высокомерен, а я терпелива… даже Инквизиция не безгрешна… теперь… я свободна… и я рада, что ты отправила предупреждение… теперь он придёт… Малек Рик из Ордо Маллеус… тот, кто заточил меня… пытал… и я отомщу… я принесу его в жертву… использую его кровь, чтобы призвать мою реальность на этот отвратительный план бытия… и всё живое в нём узнает… такую прекрасную… боль… ох, мамочка… мамочка… я хочу поиграть…

Ей едва хватило мгновения осознать новый кошмар, то, как её обманули – использовали – прежде, чем когда-то бывшая её дочерью тварь просунула улыбающееся детское лицо сквозь экзо к её рёбрам, глубоко в грудь, и изрыгнула порченую сущностью в бьющееся сердце нового вместилища.

Плоть.

Плоть, которую он поглотил, была…

Сильван выругался. Плоть гражданской фермерши была порченой. Пусть они и поглотил её невольно, но теперь порча жила и росла в нём. Скаут не знал, что теперь с ним будет. Возможно, он поддастся Хаосу. Возможно, он умрёт от заразы. Если такова его судьба, да будет так. Он возьмёт порчу с собой и доставит предупреждение перед смертью. Он лишь надеялся, что Инквизиция почтит его желание спасти ребёнка. Сильван яростно взмахнул цепным мечом. Нападающие отступали, яростно воя даже тогда, когда он разрывал их на части. Почему их так мало? Неужели он убил всех? Девочка цеплялась за раненое плечо, её смещающийся вес приносил боль, но очищал мысли.

Чувствуя, что победа близка, Сильван погнал одержимых к кораблю Инквизиции, где они попали под перекрёстный огнь и были истреблены.

Наконец, Сильван доковылял до участка погрузки перед кораблём и наконец-то смог облегчить своё бремя. Дитя легко спрыгнуло на землю и встало позади. На её лице был длинный порез, след от когтистой лапы, едва не отхватившей голову Сильвану. Но в остальном она выглядела невредимой. И скаут был этому рад. Он рухнул на колени в грязи, выронив окровавленный меч из ослабевших рук. Навстречу ему по рампе корабля спускался инквизитор. Сильван пытался встать. Но раны были слишком велики, а изнутри его разъедала порча. Сильван, даже лёжа неподвижно на стерильной поверхности, был под ударами снаружи и изнутри. Неважно. Его жизнь ничего не значит. Лишь предупреждение. Спасение невинных.

– Мой господин, я… Секунд Сильван. Я… принёс… предупреждение… – Сильван задыхался. Инквизитор ждал. – На этом… мире есть тот… кто хочет схватить вас… и принести в жертву… могущественный… демон…

– Откуда ты это узнал? – прищурился инквизитор. – Ты ел заражённую плоть.

Сильван едва нашёл в себе силы ответить.

– Понятно, – инквизитор мрачно кивнул. – А ребёнок?

– Лишь вы… можете спасти… её жизнь.

Сильван чувствовал на себе зловещий взор инквизитора, оглядывающего его со всех сторон. Оценивающего, препарирующего, судящего.

– Ты молишь о её жизни, Сильван, умирая на моих глазах. Твои действия похвальны, пусть и побуждены чужими воспоминаниями и желаниями.

– Вы спасёте её? Мой господин, благода…

– Ты так юн, Сильван, – взор инквизитора оставался всё таким же бесчувственным и холодным. – Если бы ты пережил эту встречу, то тебе бы предстояло многому научиться. И вот каким бы стал твой первый урок: я бы не спас эту девочку, даже если бы она была человеком.

– Я… простите, сир… не понимаю.

Инквизитор склонился вперёд и провёл рукой по рисункам, которые девочка оставила в грязи и крови на доспехах.

Не рисунках. Символах повеления. Тёмного колдовства.

И тогда Сильван всё понял.

Он обернулся к девочке и взглянул на неё другими глазами. Глазами её матери. То было не дитя, но вместилище демона – порченая дочь мёртвой фермерши – того самого демона, который стремился отомстить Инквизиции и ради этого открыл здесь варп-разлом.

Сильван заорал от ярости, осознав, что его использовали, и вскинул болт-пистолет. Но в тот же миг девочка протянула к нему руку. Небрежный жест, пальцы, раскинутые словно птичьи крылья, и скаут отлетел прочь, словно ударенный невидимым молотом. Потеряв хватку на болт-пистолете, Сильван пал, покатился с зубодробительной силой по расколотым камням, а затем так мощно врезался в огромный каменный блок, что разбил его пополам. На лицо посыпались осколки. Тьма сгустилась перед глазами, а боль, раскалённая добела, прошила тело.

Девочка – демон – уже отвернулась, забыв о нём. В это мгновение глаза девочки исчезли, а на лице проступило выражение чистой ярости. И она произнесла имя, высматривая новую цель.

– Малек Рик… наконец-то… ты… мой.

Её голос был зимой, смертью миров. Последнее слово стало улыбкой, мерзкой усмешкой, растянувшей себя вдоль маленькой головы. Череп раздался, открыв шипастый и пустулёзный кошмар. Сущность, поглотившую упавший болт-пистолет так же легко, как дышат люди, испортившую, наполнившую оружие тёмным колдовством, ища желанную цель.

Пять выстрелов, пентаграмма в воздухе. Пять оглушительных взрывов, когда болты взорвались вокруг инквизитора, разрывая камни и пятная нижнюю часть украшенного корпуса корабля.

Но инквизитор лишь покачнулся, словно от слабого ветерка, позволяя первым болтам, а затем и осколкам разлететься вокруг. Его губы шевелились, готовя в ответ столь же тёмные чары.

Демон улыбнулся, похожие на лезвие топора зубы расползлись по детской плоти. А вот инквизитор не улыбнулся.

Между ними проносились потоки тёмного колдовства.

На верхнем корпусе корабля вспыхнули орудия, и Сильван моргнул. Дитя окутала ослепительная вспышка, но скрытая колдовством мерзость лишь произнесла череду непроизносимых заклятий, и орудия смолкли, а затем задвигались, ища новую цель: инквизитора.

Демон завопил. Возбуждение. Радость. Здесь и сейчас смерть, которой он хотел так долго. Здесь и сейчас. О даааа…

Но злорадствовать было рано.

Склонившись вперёд, напрягая все усталые мускулы в теле, верный до последней капли крови своему долгу Сильван замахнулся гладием.

– Имя этого клинка Пожиратель Плоти.

Корми его усердно, ибо он всегда голоден.

Сильван метнул гладий, вложив все силы в бросок.

Сияющий клинок впился в порченую демоническую плоть и глубоко впился в неё.

А затем Сильван вновь упал и больше не поднялся. Сквозь смутную дымку медленно угасающего сознания Сильван видел, как движется инквизитор, пользуясь обеспеченным скаутом отвлечением, и произносит связывающие ритуалы, тёмным колдовством запирая тварь в теле девочки. Демон уже визжал от гнева, наконец-то понимая, что его поймали. Что инквизитор знал о его плане с самого начала.

Хорошо. Значит, он умрёт здесь, с девочкой, когда её плоть ослабеет…

Должно был, он произнёс эту мысль вслух. Доносившийся издалека голос инквизитора принёс скауту новый кошмар.

– Нет, Сильван. Не девочка. Демон, и он будет связан с новым вместилищем. Сильным. Мне предстоит ещё многое узнать.

Для Секунда в словах, пустом сотрясении воздуха, было мало смысла. Его разум был потерян в воспоминаниях, и воспоминаниях чужих, о матери и дочери, работающих и смеющихся вместе на поле летней пшеницы.

Поиграем, мамочка. Выйди и поиграй!

– Пойми, что это не наказание за неудачу. Инквизиция лишь использует особенный тактический приём. Без тьмы нет света. Твою жертву почтят.

Так завершилась порча испустившего последний вздох Сильвана.

Связав демона, инквизитор отдал последние приказания.

И когда некогда плодородный агромир вспыхнул в небесах словно недолговечная крошечная звезда, инквизитор и пленённый демон смотрели на происходящее глазами, в которых не было ничего человеческого.

Когда инквизитор Малек Рик решил выпустить пленённого демона, цена была велика. Три отделения Ультрадесантников. Пять миллиардов невинных жизней. Ставший звездой агромир. Однако, полученная тактическая информация того стоила. Значительная информация и понимание нашего врага пополнили Магна Библиотеку и будут использованы против сил Хаоса в будущих битвах. Первичный тестовый образец был возвращён в новом вместилище. Эксперимент завершился полным успехом.

Из «Менологиума Ордо Маллеус» (приписывается Инкульпатусу Проликсу Веридицусу, магистру-библиофагу Делекта Атенеум).

Бен Каунтер
Кровь демона

Космодесантник и боевая сестра смотрели на открывавшуюся картину. На океан разложения. На материк зла.

Болото плавно колыхалось, залитое светом фосфоресцирующих бактерий и грибов. Оно так широко разлилось в подземной тьме, что края не было видно, и острова-бубоны вдалеке извергались, словно вулканы. В берегах жира и растянутой кожи, лопающейся от безразмерности существа, текли реки ихора. Тут и там из проклятого моря вздымались шпили осколков кости, очищенные от плоти толстым слоем мух, висевшим под потолком пещеры. Это море плоти было мертвым и живым одновременно. Его болезненная чёрно-зелёная масса билась жизнью множества болезней, живших в этом огромном бурлящем океане мерзости.

Сестра Эскарион из Ордена Эбеновой Чаши отвернулась от зрелища, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Она видела воплощение всего, чего ее учили бояться и ненавидеть всю жизнь. Но здесь не было места страху и даже ненависти. Ее переполняло исключительно отвращение.

Она лежала на боку, все еще в прыжковом ранце с гофрированными ангельскими крыльями, неудачно приземлившись на маленький выступ скалы, возвышавшейся над морем. Машинально она проверила авто-чувства. Респиратор в силовом доспехе отчаянно пытался отфильтровать токсины из воздуха, и на ретинальном дисплее тревожно мигало множество рун.

Она поспешно попыталась вспомнить, где она, и в голове всплыл образ города еретиков. Высоко над ними, на поверхности планеты, в городе Саафир бушевала битва между еретиками вместе с их демоническими союзниками, и ее братьями и сестрами. И здесь определенно было сердце саафирского зла, заключенное в невообразимое море колышущегося разложения.

Позади нее стоял сержант Каст, синий доспех Ультрадесантника странно блестел в полумраке. Он снял шлем и держал болтер сбоку. На его доспехе, которому было несколько веков, появились свежие зарубки и следы от снарядов, знаки яростной битвы, выдержанной ими по пути сюда. Он был высок, как и все десантники, и его темные волосы были коротко подстрижены. Черты лица были строги и словно вытесаны из камня. Он мрачно смотрел на море.

Эскарион взялась за свою реликвию, перебирая костяные четки пальцами в черной перчатке силового доспеха. Несмотря на их успокаивающий эффект, она знала, что море было живым, и что оно знало об их присутствии. Она понимала, что просто убивать их оно не станет.

– Брат-десантник. – тихо обратилась она к сержанту Касту, тогда как обычно говорила громко и воодушевляюще. – Закрой свой разум. Отвернись!

Каст словно бы не замечал ее.

«У меня есть вера» – подумала она. «Я выжила там, где этого не мог сделать ни один человек. Император со мной, вечно. У меня есть вера. Но я боюсь за космодесантника. Почему я так боюсь?».

В воздухе пещеры появилось течение. Эскарион потянулась к рукояти силового топора, лежавшего рядом. Его лезвие, напоминавшее огромную заостренную лопатку, зло жужжало силовым полем. Она не могла рассчитывать на то, что повредит тварь перед ней, но не была и готова умереть на коленях, а смерть в битве с таким противником сама по себе была достойным концом.

«Я и вправду умру здесь?» – спросил глубоко внутри голос веры. «Верный Империи никогда не умирает. А что же десантник? У него наверняка мощнейший разум, и его тренировали – но достаточно ли этого?».

В километре от них в трупном океане разверзлась многокилометровая щель, обнажившая слои жира, омертвевших тканей под ним и распухших ненужных органов. Еще дальше из трясины поднялись со страшным громким всхлюпом тысячи тел, вытаскиваемых из трясины, две сферы, каждая размером с собор. Покрытые грязью пленки сползли, и открылась блестящая черная поверхность. Каст отпрянул от края уступа, но не отвел от чудовища взгляд.

Лицо. Рот и два глаза. Когда оно медленно заговорило глубоким голосом, который скорее ощущался, нежели был слышен, Эскарион ощутила волны злобы, прокатывавшиеся по выступу вместе со смрадным дыханием твари.

– Удивительно, как много хлопот может доставить такая мелюзга как вы. – воздух дрожал от слов, наполненный темным восхищением. – До чего мелкие мешки безмозглой плоти. Я – Парменид, прозванный Мерзким, избранный князь демонов Нургла. Я – болезнь, которую Чумной Бог наслал на ваш мир смертных. Я – гной в вашей израненной империи. Интересно, а у такой мелочи как вы тоже есть имена?

– Сержант Каст, Ультрадесант, вторая рота. – дерзко сообщил десантник, как будто пытаясь впечатлить князя демонов.

Ужасающий вопрошающий взгляд уставился на Эскарион.

– Я не сказала бы тебе свое имя даже в обмен на свою душу! – прорычала боевая сестра, и сжала топор покрепче.

– Какая досада. – откликнулся Парменид. – Но я могу понять девчушку. Ее разум в высшей степени неплодороден. Что она подвергала сомнению? Ее учат, она верит.

Края трещины поднялись. Тварь улыбнулась.

– А ты, дружок? Ты другой, правда? Ты можешь летать среди звезд – но не знаешь, что находится между ними. Я могу показать, мальчик мой. Я могу показать, почему твой всемогущий Император предпочел оставить свою Империю игрушечных солдатиков на растерзание Хаосу.

Огромное лицо Парменида поднялось широкой приливной волной, окружившей их, словно амфитеатр из плоти. Он глядел на них свысока пустым взором. Сестра Эскарион невольно отступила, но потом справилась с собой. Сержант Каст же продолжал твердо смотреть на развращенное создание, с отвращением выпятив подбородок.

– Вот подумай, кто же в выигрыше? Каждый год вы теряете все больше и больше планет. И пусть вы обманываете себя, что сдерживаете Искажение, далеко в неизученной глубине ваших душ вы знаете, что человечество падет. Девчонка не видит неизбежного. Ты видишь. Ты правда хочешь быть утянутым Империей в пучину? Ты умрешь, зная, что все твои усилия были напрасны. Ты умрешь, зная, что ты ничего не знаешь!

Каст покачал головой, но соглашался он с чудовищем или нет, Эскарион сказать не могла.

– Я могу дать тебе плоть, что не увянет, только изменится и станет пристанищем цивилизации заразы. Не цепляйся за падающую Империю. С моей помощью ты раздавишь ее сапогами и сам станешь Империей, мальчик мой! Я могу показать тебе тайны этой темной маленькой Вселенной. Я могу показать тебе, что такое существование в мире, к которому твоя Империя слепа.

Лицо Каста выражало решимость, но в его глазах мелькали огоньки неуверенности. Эскарион чувствовала хитрого психического червячка, что глодал его душу, но Ультрадесантник боролся с ним, веря в Императора и отказываясь склониться перед силой Парменида.

Каст попытался закрыть лицо руками от видов и звуков, пытавшихся изменить его, но был прикован к скале, на которой стоял, пси-оковами, неспособен пошевелиться, открыт и уязвим для пси-атаки. Он старался вспомнить годы обучения и тренировок в храме крепости-монастыря, чувствуя все нарастающее отчаяние и пытаясь вспомнить все те жесткие слова, что говорили ему капелланы с тех самых пор, как он впервые ступил на территорию Ордена. Но они ускользали от его разума, разъедаемого волей Парменида.

– Нееет… неее… – корчащийся космодесантник пытался прокричать дерзкие слова, всплывшие у него в голове.

Теперь он чувствовал новый вид страха. Он и раньше знал, что это такое, когда воздух пронзают снаряды болтеров и лазерные лучи, а каждую секунду ожидаешь обжигающего касания боли. Он привык к этому за годы, но это был не настоящий страх, а понимание постоянной опасности, сопровождавшей святой долг защиты Империи.

Тут все было по-другому. Здесь ставкой было не его тело. Наградой был его разум, его дух, сама его душа. Космодесантник никогда не должен бояться. Но Каст сейчас боялся, боялся изменения в той части себя, что всегда была неизменной, части, что была для него так же свята, как и сама Империя.

– Господи, спаси нас… – прошипел он сквозь зубы, корчась. У него пошла кровь носом.

Усилием воли Парменид окружил душу Каста темным пси-ореолом – безбрежной ужасающей пустотой, сокрушающей и иссушающей дух.

Каст понимал, что если он когда-то был достаточно силен, чтобы получить доспех десантника, он должен быть сильнее и этого.

– Вечный, всемогущий и защищающий Император…

Эскарион попыталась подойти к нему, но даже воздух был пропитан силой, и она тоже едва могла пошевелиться, чувствуя себя замурованной в скалу. В ушах звенело от низкого злобного хохота, а в раскалывающейся голове проносились отвратительные образы, испещренные красными прожилками.

– Не сдавайся! – как можно громче крикнула она, не зная, слышит ли ее Каст. – Не сдавайся! Из переносицы Парменида вылетело сияющее пси-копье, парализовавшее Каста и оставившее его беззащитным. С доспеха десантника срывались белые электрические дуги и уходили в землю, делая его светлым маяком во тьме. Каждый подлый трюк, который князь мог придумать, обрушился на исчезающую душу Каста.

Под сокрушительной силой Каст упал на колени с невольным паническим воплем. Он рылся глубоко у себя в голове, цепляясь за отнимаемые и сжигаемые злобой Парменида воспоминания. Бесконечные часы битв запузырились и лопнули. Молитвы Ультрадесанта исчезли из памяти. А подо всем этим было разодрано и сожжено его прошлое, детство. Личные ниточки, державшие его вместе, сгорели в пси-пламени, и остались только основные инстинкты. Огонь очистил его от всего, что делало его космодесантником Императора. Каста превратили в животное без духовности, долга и воспоминаний о всемогущей породившей его Империи.

И без веры.

Внутри Эскарион поднималась волна холодного страха. Каст обмяк, покачиваясь на месте. Он был бледен, а из носа и ушей у него текла кровь. Все слои защиты его разума были уничтожены, а пронзительный визг, который она слышала в душе, был воплем ужасного разума Парменида, разрывавшего душу десантника на клочки, как хищник раздирает жертву. Каст был силен – но эта жуткая хаоситская мерзость оказалась сильнее.

– Ты готов присоединиться ко мне? Готов занять своё место, маленький зашоренный человечек из плоти и крови? – голос князя демонов перекрыл крещендо вопля разума. – Отвечай! Отвечай! Готов ли ты принять знание и чуму, и истинный путь человечества? Подняться над своими жалкими собратьями? Увидеть, как они падут пред тобой, когда ты станешь попирать ногами звёзды? Ты готов присоединиться ко мне?

В одно мгновение пси-оковы спали, и Эскарион вновь смогла пошевелиться. Но она знала, что это было хуже всего, потому что означало – Каст сдался.

– Да! – чудовищным и глубоким чужим голосом крикнул Каст, разводя руки в стороны и словно предлагая себя в жертву. – О да!

Парменид рассмеялся, и волны плоти забились в мыс. Вокруг начали падать обломки. Эскарион не собиралась здесь умирать. Она еще не собиралась присоединяться к Императору. В ту минуту, когда Каст отдался Хаосу, он дал ей повод для мести.

Она подняла силовой топор над головой, побежала на Каста и ударила его лезвием, окруженным завывающим голубым силовым полем. Каст подставил под удар предплечье, и его рука отвалилась от тела с каскадом искр. Он взглянул на нее не человеческими глазами, а черными туманными жидкими глазами князя демонов, и улыбнулся злобной ухмылкой Парменида. Его кожу покрывали шрамы и ожоги от жара вторжения князя демонов, зубы раскрошились. Тело было достаточно искалечено – но по сравнению с извращением его души это было ничто.

Он не стал даже доставать боевой нож или поднимать оружие. Он просто ударил Эскарион оставшейся рукой в грудь с силой, куда большей, чем у космодесантника. Она отлетела и упала плашмя на скалу.

Сестра схватилась за камень и увидела, как к ней бегут волны плоти. Вытащив из ножен стилет, она не стала бежать навстречу новому заклятому врагу, чтобы умереть славной смертью, а воткнула его в футляр собственного прыжкового ранца. В два удара она отделила блокиратор подачи топлива, и оно полилось на камни.

– Будь ты проклят! – прорычала она сквозь стиснутые зубы. Спустя секунду ее прыжковый ранец включился. Она взлетела в воздух, оставляя за собой огненный след, когда все топливо одновременно загорелось. В ушах у нее стоял свист раскаленного воздуха. Ее окружал жуткий жар, и она почти потеряла сознание. Ранец сплавился в один комок, задняя часть доспеха начала плавиться, а волосы загорелись.

Пока она возносилась ввысь и молилась, чтобы ее испепелило до приземления обратно в пещеру, далеко внизу накатившиеся волны искаженной плоти Парменида поглотили Каста. Во тьме под Саафиром родился новый герой Хаоса.

* * *

Во время отступления из пылающих руин города Саафир имперские войска нашли искалеченную сестру Эскарион. Ее товарищи сестры подобрали ее и отвезли в Орден Госпитальеров во дворце Церкви на Земле. В темном величии древнейшей планеты священники и аптекарии пересадили ей на спину новую кожу и снабдили ее новым черным силовым доспехом с белым одеянием из хранилищ Ордена. Они вернули ей волосы, так что ее каштановый хвостик свисал между лопаток, словно никогда не сгорал. Но у нее остались шрамы, маленькие ожоги по линии волос, похожие на сотни укусов.

Когда она пришла в сознание в одной из палат Ордена Очищающей Воды, ей рассказали то, о чем она уже знала. Рассказали, как Ультрадесантников и сестер Эбеновой Чаши выбрали для поддержки Имперской Гвардии при штурме и захвате еретического города Саафир. Как обнаруженные там сектанты уничтожались вихрем болтерных снарядов, пока внезапный прилив мерзости не вылился из-под улиц, неся с собой демонов Чумного Бога: ухмыляющихся одноглазых мразей с мечами из ядовитого черного железа, зверюг размером с танк, убивавших одним прикосновением щупалец, и миллионы мелких заразных существ, безумно хихикавших и облеплявших бронетехнику, залезая даже в сочленения силовых доспехов. Эскарион знала, как отступали десантники и сестры, отдавая каждую пядь земли за несколько капель крови демона, но их наконец вынудили оставить город на произвол судьбы, так как силы Нургла превосходили их в численности и ярости.

Эскарион рассказала и свою историю, повествуя о том, как отделение серафим было вырезано в полете отравленными клинками чумоносцев и роем жирных лиловых мух. Как они с Кастом обнаружили, что в бойне выжили только они и отразили атаку прямиком из ада. И наконец, как под ними разверзлись улицы, и они попали в подземную залу с невообразимо мерзкой тварью.